Все цитаты из книги «Долгая прогулка»
Третье предупреждение. Теперь на лицах матери и Джен была паника.
Урод погиб на шоссе № 1 недалеко от Фрипорта. Один из приятелей Гэррети, Эдди Клипстейн, видел, как это случилось: автомобиль сбил его велосипед, и ноги Урода еще какое-то время крутили педали «швинн…
За кожаными парнями шел Баркович, потом Макфрис. Он все так же глядел Барковичу в спину. Гэррети не показалось, что Баркович спятил. Он с болью подумал, что Макфрис выглядит более сумасшедшим.
Они прошли мимо двух-трех грузовиков, загнанных на обочину, чтобы не мешать Длинному пути. Один из водителей стоял и смотрел на них, прислонясь к своей машине — громадному белому рефрижератору. Чувст…
Все молчали. Конфетные обертки потрескивали у них под ногами, как отзвук далекого лесного пожара. Из толпы вылетела ракета и унеслась куда-то в сторону Льюистона, в край Обюшонов и Лавескью, в край н…
Эвинг получил пропуск десять минут спустя.
Но он тоже знал, что у женщин там все устроено по-другому, и они долго спорили об этом, отгоняя москитов и урывками смотря за ходом бейсбольного матча на соседней площадке. Он до сих пор помнил жар и…
— С тех пор, как я на ней женился, я ни на кого больше не глядел.
Этим можно было гордиться. «Я прошел восемнадцать миль».
— Это я, — Бейкер встал с нарочитой медлительностью, что заставило Гэррети понервничать. «Тянет время, — подумал он. — Или строит из себя смельчака».
Они миновали еще два или три городка, пустых и темных. С полуночи им встретилось не больше трех десятков людей, того типа, что каждый Новый год мрачно ждут, когда стрелка часов достигнет двенадцати. …
Трэвин согнулся, как Стеббинс с его сэндвичем, и каждый раз, когда он вздрагивал, становилось ясно, что у него снова схватило желудок. Гэррети сам почувствовал тошноту. В этом не было никакой тайны, …
— Вся эта романтическая чушь… Знаешь, она бывает. Но только для некоторых и на короткое время. У меня так было. И я тоже думал, как ты.
— О Господи, — сказал Олсон. — Сейчас этот болван получит свой отпуск.
— Трудно сказать. Все казалось, что это несерьезно. А потом было уже поздно. Одним прекрасным утром я проснулся Его Величеством Участником. Я смеялся и всем говорил, что откручу Майору яйца. Я ведь н…
Странный этот Олсон — Гэррети еще шесть часов назад был уверен, что он мертв. Но он все еще шел и больше не получал предупреждений. Человек на многое способен, когда на кону оказывается его жизнь. Он…
— Парни, бегите! Бегите! Вы… Участники глядели на Паркера, не понимая, в то время как один из солдат высунулся из-за вездехода и всадил ему пулю в спину.
— Нас мало. Мушкетеров. Ты, я, Бейкер, Абрахам, Колли Паркер и Стеббинс, если ты его считаешь. Почему бы не посчитать Стеббинса? Итак, шестеро мушкетеров и двадцать оруженосцев. — Ты еще думаешь, что…
Осознание этого напугало его. Он снова подумал о том, как получит пропуск, — нет, получит пулю. О последних секундах беспощадной ясности, о черных дулах карабинов, смотрящих в лицо. Ноги на миг окоче…
— А если ты выигрываешь? Представь себе, ты месяц думаешь, как ты распорядишься деньгами, а потом выходишь из дома и — бац! — попадаешь под такси!
Предупреждения раздавались с усыпляющей монотонностью, но выстрелов не было. Баркович заткнулся. Стеббинс опять потерялся сзади, еле видимый в тумане.
Но потом он решил не думать. Люди могут подумать, что он устал. Он же все-таки из Мэна! Он решил махать всем, кто держит плакат с его фамилией, и всем хорошеньким девушкам.
— Правда? — спросил Гэррети в третий уже раз. — Ты правда женат? — Ага, — Скрамм с удовольствием щурился на утреннее солнце. — Я сбежал из школы, когда мне было четырнадцать. Наш учитель истории как-…
Кто-то впереди получил третье предупреждение, и Гэррети подумал: «У меня ведь их нет! Я могу посидеть полминуты! Или даже минуту! Я могу…» Да. Ты можешь умереть.
ДЛИННЫЙ ПУТЬ — был уже не так растянут. Впереди шли два высоких смуглых парня в одинаковых кожаных куртках. Прошел слух, что они голубые, любовники, но Гэррети это не очень заинтересовало. Какая разн…
Впереди кто-то хрипло закричал. Потом залпом выстрелили.
Колли Паркер, как обычно, ругал мэнскую погоду. «Без четверти девять будем в Огасте, — думал Гэррети. — А оттуда до Фрипорта рукой подать». При этой мысли ему стало легче, хотя велика ли радость — дв…
— Слушай, я вовсе не хотел ссориться с вами, парни. Со мной всегда так не хочу ни с кем ссориться, а так получается. Дома тоже всегда так было, то есть в школе. Я ведь не такой уж плохой, просто част…
— Абрахам! — прошептал он. — Ты что, спишь? Абрахам что-то прошептал.
— Я к тому, что нечего разыгрывать из себя мушкетеров. Ты мне нравишься, и я рад, что к тебе липнут хорошенькие девчонки, но если ты упадешь, поднимать я тебя не стану.
— Ты и твой друг Макфрис выбиваетесь из этого балагана. Я не понимаю, почему вы здесь. Кстати, ты всерьез воспринял то, что я говорил тебе вечером? Насчет Олсона?
Он вновь оглядел своих спутников. Макфрис уже порядочно оброс щетиной, черной, как его волосы. Колли Паркер осунулся, но выглядел еще крепким.
— Правда, я не копал никаких канав. Я устроился на фабрику постельного белья в Фениксе за три доллара в час. Мы с Кэти были счастливы. Иногда мы смотрели ящик, и она вот так обнимала меня и говорила:…
Он шел вперед, с выпученными глазами и отвисшей челюстью, проталкиваясь сквозь струи дождя. На миг ему показалось, что он видит впереди кого-то знакомого, но в темноте он не мог разобрать черты его л…
— Вот и они, — сказал Макфрис. Крики толпы снова стали громче, и из темноты выступил светящийся зеленым указатель: «Шоссе 95 Огаста Портленд Портсмут юг».
“О Джен, я люблю тебя, правда, люблю, но это что-то не то, что-то совсем другое…”
Гэррети не сошел с ума. Он повернулся, чтобы что-то спросить у Стеббинса, но тот уже отступил на привычное место в хвосте, и Гэррети снова остался один.
— Правильно. Вот он вымотался, — Стеббинс указал пальцем на Олсона.
Что-то зашевелилось в желудке Гэррети, как комок липкой слизи. Он не хотел смотреть и знал, что ходьба задом наперед не способствует сбережению энергии, но не мог ничего поделать. Он физически ощущал…
Он подумал о том, что может пережить их всех, и тут же устыдился этой мысли. К тому же она казалась невероятной. Боль в ногах могла стать в два, в три раза сильнее, а она и сейчас временами была невы…
— Это ужасно! — прорыдал Гэррети. — Ужасно!
Гэррети шел один. От холода ему не хотелось спать. Он сжал губы, чтобы они не дрожали. Олсон еще был здесь; кое-кто даже заключал пари, что он был пятидесятым, но эта честь досталась не ему, а некоем…
Когда они встретили второй вечер на дороге, заката не было. К половине пятого дождь превратился в противную морось, которая поливала почти до восьми. Потом все стихло, и в просветах туч показались яр…
— Надеюсь, уже не будет темно, — сказал Бейкер. — Ненавижу идти в темноте, не зная, кто я и что я здесь делаю. Надеюсь, все кончится до темноты.
Как глубоко он зарылся? Гэррети вспомнил слова Стеббинса. На мили? На световые годы? Ответ был: слишком глубоко, чтобы увидеть это. И чтобы выбраться.
Рядом стояли двое ребят постарше, кто-то заговорил о том, с какой скоростью они идут. Один утверждал, что семь миль в час, другой — что десять. Кто-то авторитетно заметил, что парень впереди получил …
— Тебе ставили когда-нибудь клизму? — неожиданно спросил Пирсон.
Гэррети взглянул на солдат. Они тоже, конечно, промокли, но не показывали виду. Лица у них были совершенно деревянными. Интересно, что они чувствуют после того, как застрелят кого-нибудь? Наверное, э…
— В попечительском совете мне наговорили кучу чепухи о пользе образования, но у них были дела поважнее, чем удерживать меня в школе. Да и должен же кто-то копать канавы, ведь так?
— О Боже, — прохрипел Гэррети. — О Боже, они меня убивают. Я… Я не могу, — он снова захлебнулся смехом. Его ноги подкосились, но Макфрис удержал его. Они оба получили предупреждение. "Мое последнее, …
Теперь уже они все орали, а гвардейцы — это не Эскадрон. Их лица были красными от стыда, но они все равно держали маленького итальянца. Тот от волнения забыл английские слова и осыпал их сочными руга…
Коротышка бросил на них затравленный взгляд и поспешил вперед. Карабины еще какое-то время следили за ним, потом отстали.
— Как же! — хмыкнул Олсон. — У них сверхчувствительное оборудование.
— Никто в жизни так быстро не срал! — сообщил он.
Гэррети взъерошил волосы рукой. Наконец-то он забыл о своих двух секундах.
— Как сказал другой поэт, пугает не смерть, а то, что придется так долго лежать под землей. Ты этого боишься, Чарли? Ничего, не дрейфь! Придет и наш…
— Две минуты третьего — сказал Пирсон. — Солнце сядет еще не скоро. Солнце немилосердно палило сквозь редкие ветви, не дающие тени.
— Если ты собрался сделать это, то сделай за углом, идиот паршивый! — крикнул Макфрис. Макфрис ударил его, ударил сильно.
— Я тоже, — Бейкер на миг задумался. — Может, тебя обижали в школе или еще где-нибудь?
Но причина была другой. Это сверкнули выстрелы, добивая упавшего Пастора.
У Гэррети пересохло в горле. Конечно, в сравнении со смертью все это было пустяком. Но он не хотел, чтобы Макфрис касался его — так.
— А ты? — повернулся к нему Гэррети. — Что ты планируешь?
Потом он вспомнил, что его часы на минуту спешат. Нужно было перевести их, но он забыл.
Он поспешил к Макфрису, который шел, задумчиво глядя на толпу.
Мимо Гэррети пролетела бейсбольная кепка, и, оглянувшись, он увидел мальчика, с которого ее сорвало ветром. Скрамм поймал кепку и попытался кинуть обратно мальчику, но ветер закрутил ее гигантской ду…
— Что? — Гэррети утерял нить беседы. У него опять болела левая нога. — Чтобы мы удвоили ставки.
— Думаю, нет, — Макфрис начал застегивать куртку.
— Ага. Замечательно. Теперь буду идти и смотреть, как все падают вокруг меня. Ужасно весело. Я уже сосчитал — все кончится, когда мы пройдем миль триста двадцать. Это даже не рекорд.
— Нет, не думаю, — сердито ответил Гэррети. — И зачем я говорю с тобой? Это все равно, что говорить с ветром.
— Он долго не протянет — отчетливо выговорила какая-то женщина в переднем ряду.
— Это твои сиськи долго не протянут! — крикнул ей Гэррети, и толпа захохотала.
— Я плакал, — сказал Макфрис. — Плакал, как ребенок. Я упал на колени, целовал ее юбку и умолял простить меня. Кровь текла с моего лица на пол, и это было действительно неприятно, Гэррети. Она убежал…
Холмы остались позади, и теперь Гэррети слышал его.
Все кивнули, кроме Хэнка Олсона, который пожал плечами и усмехнулся.
Без паники. Хотя для паники у него были все причины. Он сел на асфальт, вытянув вперед ногу, и начал массировать ее. На ощупь нога была, как слоновая кость.
Бейкер внезапно круто свернул к обочине, осмотрелся в поисках зрителей и, не найдя никого, быстро спустил штаны. Гэррети прошел мимо и услышал сзади, как Бейкеру выносится предупреждение. Потом еще о…
Некоторые кричали ему, чтобы он заткнулся, но без всякого результата.
— Все проигрывают, — глаза Макфриса выглядывали из запавших глазниц, как затравленные звери. Они шли одни — другие участники ушли вперед, чтобы не видеть того, что должно было случиться, если бы… Есл…
Гэррети промолчал. Он сосредоточился на том, чтобы добраться до вершины без третьего предупреждения. Он ведь не будет тянуться вечно, этот чертов холм.
— Он не должен был показывать нам кулак, — настаивал Скрамм. — Его вонючие помидоры или что там у него — это ведь не вопрос жизни и смерти. — Твой отец ушел от вас? — спросил Макфрис.
Гэррети чуть не споткнулся о брошенный пояс. С удивлением он поднял глаза. Олсон держался за талию.
На них брызнул серебристый утренний дождик. Толпа приутихла, но не уменьшилась — шеренгами вдоль дороги тянулись выжидающие лица под плащами и зонтиками. Бесконечный ряд серых лиц, похожих, как близн…
— На, жри! — крикнул Колли. — Не говори потом, что я жадный!
— Это мое решение, мама. Я… — он оглянулся. Никто не обращал на них никакого внимания. — Я люблю тебя, но мне придется это сделать, так или иначе.
— В Мэне нет пшеницы, — уточнил Гэррети. — Это просто трава.
— Пошли, — сказал Макфрис. — Может, уйдем от этого чертового дождя. И они пошли, стараясь держаться прямо, хотя каждого из них гнула и ломала изнутри тупая, немыслимая боль.
— И вот мы все идем, и каждый из нас в любую минуту может накрыться.
— Скоро мы увидим людей. Ты читал статью в «Обозрении»?
— Кэти! — вскрикнул внезапно Скрамм. — Я еще не сдался, Кэти! — он окинул всех безумными глазами, не узнавая. Его губы обметало, лицо пылало.
Грянул гром. Бело-пурпурный росчерк молнии пересек небо.
— А кровь у него такого же цвета, — сказал внезапно Макфрис, очень громко в наступившей тишине. В горле у него что-то перекатывалось. Уже второй. Интересно, что они делают с трупами?
Выстрелы настигли парня в зеленой рубашке, но Гэррети даже смерть не казалась теперь такой уж страшной. В конце концов она придет ко всем, даже к Майору. Так зачем бояться ее раньше времени? Он занес…
— Я почти готов, — сказал спокойно Бейкер.
Солдаты, идущие рядом, молчали. Все молчали.
И когда рука снова легла на его плечо, он невероятным образом нашел в себе силы побежать.
Тогда он дал это обещание легко, почти машинально. В девять часов вчерашнего дня Фрипорт казался чем-то далеким, из другого мира. Но теперь это была уже не игра, и ужасающе реальной выглядела перспек…
— Какой большой штат, — заметил Баркович откуда-то спереди.
— Брось, дружок, — Гэррети отыскал в поясе плитку шоколада и целиком запихнул ее в рот. Желудок скрутило, но он все равно проглотил шоколад.
— Погоди. Когда они закончат, мы устроим им свой салют.
Его широкое лицо раскраснелось, как сковородка. Он снял рубашку и вытирал ею пот, который тек с него ручьями.
— Болит. Не могу пошевелить пальцами. И шея болит. Моя девушка сделалась стервой, Гэррети. Я пошел в ДЛИННЫЙ ПУТЬ —, как другие идут в Иностранный легион. Как говорил великий поэт рок-н-ролла: «Я ей …
— Зачем я ввязался в это? — безнадежно спросил Олсон, вторя недавним мыслям Гэррети. — Зачем я согласился?
— Чего? — Макфрис приложил ладонь к уху. — Чего ты говоришь?
Гэррети поглядел на часы. 15.02. Все нормально. Даже тень его, удлинившаяся к вечеру, казалось, двигалась теперь более уверенно. Нога была в порядке.
Девяти уже нет, а из оставшихся треть погибнет прямо здесь, на этом холме. И среди них… Внезапно Гэррети показалось, что он вот-вот упадет в обморок.
— Это значит, что ему хотелось спать с мертвой женщиной, — ответил Бейкер.
— Ладно, посмотри на Олсона. Он уже не любит морковку, хотя он этого еще не знает. Смотри на него и учись.
— Уже нет, — сказал он. — Отсчет начался со вчерашнего дня.
— Я постараюсь выжить, — добавил Гэррети почти извиняющимся тоном.
Солдат принес ему новую фляжку. Гэррети ощутил на себе взгляд его мраморных, лишенных выражения глаз.
Солдат казался высеченным из камня; приклад карабина был прижат к его плечу.
— О, Гэррети, — прохрипел он и упал. Рев толпы стал апокалиптическим, превратился в грохот рушащихся гор. Это рев убил бы Гэррети, если бы он его слышал. Но он не слышал ничего, кроме собственного го…
Вблизи лицо Джо казалось еще более бронзовым. Замки на его кожаной куртке звякали, как далекая музыка.
— Комфорт! — сказал Гэррети. — Если один из этих болванов тебя пристрелит, тебе уже будет все равно.
— Да, — в усталом голосе Пирсона сквозило смирение. — Господи, я никогда больше не сделаю этого.
— Зато здесь чистый воздух, — обиделся Гэррети. — Не смог, как у вас. — У нас в Джольете нет никакого смога. Ты понял?
Слушай, давай отойдем от этого убийцы, ну его к черту.
— Несправедливо, — сердито буркнул Колли Паркер. — Почему этот чертов Путь не проводят в Иллинойсе, где земля ровная?
— Видишь ли, — продолжал Стеббинс, — есть точка, после которой толпа уже не имеет значения. Ты просто перестаешь ее замечать, прячешься от нее в свою норку.
— Сколько времени? — спросил Стеббинс. Его лицо, казалось, расплылось в струях дождя. Это было лицо Олсона, потом лицо Барковича, Абрахама… Потом собственное лицо Гэррети, иссохшее, с мертвыми впадин…
Потом лицо Джен превратилось в лицо Джимми Оуэнса, мальчишки из соседнего квартала. Им было по пять лет, и они играли в песочнице за домом Джимми и показывали друг другу член. Мать Джимми застукала и…
Стеббинс хмыкнул. Гэррети взглянул на его ноги и с удивлением увидел, что Стеббинс сменил теннисные туфли на пару мягких мокасин. Туфли он сунул за пазуху, под рубашку.
— О Боже, — пробормотал Гэррети. — Почему он не заткнется?
— Не знаю. Может, это — как постучать по дереву.
Мимо прошел Стеббинс, что-то пробормотав. Потом он остался один на дороге.
— Мост короля Людовика Святого, — мрачно заметил Абрахам. — Может, если кто впереди топнет, он опять обвалится.
— Сожрутсожрутсожрутсо… Он кричал изо всех сил, но Гэррети его еле слышал. Крики толпы, отраженные от холмов, обрушились на них, как удары молота. Гэррети не услышал и выстрелов; все заглушил вопль т…
— Может, хоть не этой ночью, — сказал Гэррети. Он сказал это легко, но внезапно его охватила дрожь. Он не знал, заметил ли это Бейкер.
Гэррети встал. Они с Макфрисом пошли задом, глядя на Олсона.
— Нет, — ответил Макфрис. — Просто издевается. Такие, как он, очень любят издеваться.
Прогремели первые выстрелы, следом — пронзительный крик, заглушенный новыми выстрелами. Гэррети ничего не видел в темноте, да его и не интересовало, кто это был. Осталась только боль, режущая боль в …
Потом Брюс Пастор затеял игру в «тук-тук».
— Все равно я поговорю с ним, — сказал Гэррети.
После короткой борьбы с собственными внутренностями он победил. — Знаешь, я думаю, что готов пройти еще день. Еще два дня, если понадобится. Так что оставь эти штучки, Стеббинс. Жри лучше свои крекер…
— Да, это мало, — согласился Макфрис. Они шли. Тени становились длиннее. Толпа мгновенно, как по волшебству, оделась в куртки и плащи.
— Так не привлекайте к нему внимание! — раздраженно бросил Макфрис. — Что за олухи!
— Ничего, — сказал Гэррети. — Я просто искал Бейкера, а набрел на тебя. Макфрис думает, что ты выиграешь.
— Как у нас у всех, — сказал Макфрис. Опять тишина. Гэррети впервые принял, что у него заболели ноги. Не только бедра и колени, но и ступни — наступая на них, он чувствовал боль. Он застегнул куртку …
— В чем дело? — спросил Стеббинс с набитым ртом. — Тебе плохо?
Рука Макфриса непроизвольно потянулась к щеке.
— У меня дядю тоже забрали, — несмело сказал Уаймэн. Гэррети заметил, что подошва его левой туфли оторвалась и шлепает по асфальту при каждом шаге.
Это против правил. Но после этого никто не будет с тобой говорить.
— Пит, это ты? — он коснулся плеча идущего рядом. Тот недовольно сбросил его руку, не оглядываясь. Обычно слева от него шел Олсон, а справа Арт Бейкер, но теперь слева не было вообще никого, а парень…
За безымянным городком разговор умолк. Они прошли в молчании около часа, и к Гэррети снова начал подкрадываться сон. Он доел печенье матери и зашвырнул фольгу в кусты на обочине.
Они вышли на шоссе. Его поверхность под ногами казалась более гладкой, и Гэррети испытал знакомое волнение.
— А что, это интересно, — начал Гэррети. — У меня подружка католичка и…
Впереди кто-то тихо всхлипывал, потом все опять затихло.
Гэррети вгляделся в него получше. Волосы всклокочены и слиплись от пота и пыли. Одежда измята. Лицо бледное, глаза глубоко запали.
Толпа рокотала, с вожделением глядя на распластанные тела. Гэррети это показалось началом жуткой цепной реакции, которая покончит с ними всеми. Но последним оказался Абрахам. Он вдруг упал на колени,…
— Знаешь, я вспоминаю все хорошее, что со мной было. Один раз я впервые пригласил девушку на танец, и какой-то пьяный хер попытался ее у меня увести. Я вывел его наружу и набил морду — смог потому, ч…
— Это дальше, чем ты говорил, — сообщил Пирсон. Его волосы безжизненно свисали на измученное лицо.
А Стеббинс там, сзади, должно быть, смеялся над ними всеми.
Олсон не отвечал. Двигались только его ноги.
— Можешь скрывать это, но ты боишься, Стеббинс. Тебе нравится думать, что все подстроено. Но вдруг это честная игра, тогда что?
— Стой! — голос Олсона звенел, как разбитое стекло. — Подожди одну секунду! Это ведь все ерунда! Ничто! Разве ты не понимаешь?
— А я думал, ты мне друг, — обиженно сказал Абрахам.
Гэррети, заметив это, захохотала еще сильнее.
— Не успел. Меньше чем через час после того, как мне позвонили, раздался звонок в дверь, и там стояли два громадных солдата, таких уродливых, что от их вида часы могли остановиться. Отец только взгля…
Наступило молчание. Все знали, что в этом Олсон прав. Еще двое участников получили предупреждение, и чтобы там ни говорил Олсон, сердце Гэррети каждый раз екало. Он оглянулся на Стеббинса — тот по-пр…
— Его забрал Эскадрон, — коротко ответил Гэррети. Он молча умолял Паркера или кого-нибудь открыть рот, но никто не сказал ни слова. Стеббинс все еще плелся позади. Когда он прошел, водитель полез наз…
В джипе стоял Майор. Рука его была поднята; он был готов выслушать первое желание — любое желание. Приз.
Она просто взбесилась. Плакала, говорила, что я сошел с ума и все такое.
Справа выросла бензоколонка «Шелл», возле которой сидели на остатках ржавого пикапа двое мужчин в красно-черных охотничьих рубашках и пили пиво.
Они спускались с длинного холма, и Макфрис вгляделся в белое облако внизу.
Еще он научил ее румбе и ча-ча-ча — его обучили этому в школе современного танца миссис Амелии Дордженс, куда он ходил по настоянию матери. К счастью, педагогический пыл матери остыл, иначе Бог знает…
— Зачем ты снял рубашку? — спросил он Абрахама.
— Прочти эпитафию в стихах, — предложил Баркович.
Через полчаса к Гэррети подошел Макфрис и некоторое время шел молча.
Гэррети не хотелось больше говорить со Стеббинсом. Он переносил Стеббинса только в малых дозах. Он пошел быстрее. Было 10.02.
— Ты и умрешь, смеясь? — спросил Колли Паркер. Абрахам долго смотрел на него.
К семи они снова пошли быстрее: так можно было немного согреться.
Гэррети надел куртку вскоре после того, как Эвингу выписали пропуск, а теперь он застегнул ее и поднял воротник. Гаркнесс, будущий писатель, заботливо спрятал блокнот. Баркович нацепил желтую непромо…
Гэррети повернулся и пошел задом, чтобы видеть его, Двое мальчишек в рубашках детской лиги, с велосипедами, которые они держали за руль, тоже смотрели на происходящее, раскрыв рты.
— Я не убийца! — завизжал Баркович. — Я еще спляшу на твоей могиле!
— Я… Уронил. Хотел съесть что-нибудь и уронил, — он засмеялся, чтобы показать, как это глупо, но резко оборвал смех. — Я голоден.
Смех прошел, но внутренности у него словно превратились в желе, а легкие никак не могли набрать воздуха. Он зашагал вперед, пытаясь восстановить дыхание. Перед глазами плясали черные пятна, ноги запл…
Внезапно грянули два выстрела. Следом крик, и еще один выстрел.
— Хоть бы на нас брызнул, — сказал мечтательно Скрамм. — Чертовски жарко.
Они просто отводят последнего куда-нибудь за сарай и пристреливают.
Невозможно было понять, о чем он думает и думает ли вообще. Дождь пошел сильнее, холоднее. Кожа у Абрахама приобрела оттенок рыбьего брюха. Гэррети подумал, что теперь никто не скажет Абрахаму, что б…
Бейкер говорил механически, как истекающая кровью машина.
— Я тебя сейчас ударю! — лицо Абрахама было очень бледным. — Я сделаю это, Пит.
Гэррети сделал первый шаг. «На вершине буду задыхаться, как астматик, — подумал он, и следующей мыслью было, — если доберусь до вершины». В ногах — от бедер до ступней, — встала протестующая боль. Но…
— Может, он скажет нам еще речь? — продолжал кричать Гриббл. —Он убийца! Я… Скажу ему это! Скажу прямо в лицо! — в возбуждении он замедлил шаг, почти остановился и солдаты впервые заинтересовались им.
— Черт с ними, — сказал Гэррети. — Моя девчонка ждет меня. Буду теперь хорошим мальчиком.
Кое-кто посмотрел на него и быстро отвернулся. Гэррети тоже хотел отвернуться. В голосе Олсона слышалась истерика. Солдаты смотрели на него бесстрастно.
Сонно пропела птица. Они прошли еще одну ферму, где им долго махал бородатый мужчина.
Гармошка заиграла что-то насмешливое, потом голос Колли Паркера велел ей заткнуться. Стеббинс сзади засмеялся. Гэррети вдруг почувствовал ненависть к Стеббинсу. Как он смеет смеяться над смертью? Это…
Олсон с вываливающимися внутренностями… Макфрис и Присцилла на пижамной фабрике… Скрамм с его широким лицом, красным от жара… Голова Гэррети склонилась на грудь. Он задремал, продолжая идти. Его ноги…
Никаких мозолей — просто часто замедлял скорость и получил пропуск. Гэррети не знал ни его фамилии, ни номера. Может быть, и никто их не знал. Может, он был одиночка, как Стеббинс.
И все они устают. Устают, но не выматываются.
Он был рядом с Гэррети. Гэррети видел, как его кадык двигался вверх и вниз, когда он кричал. Паника исходила от него волнами, как запах свежеразрезанного лимона.
— Пусть земля эта покроется солью, — быстро заговорил вдруг Макфрис. — Да не прорастет на ней ни злак, ни побег. Прокляты пусть будут дети этой земли и потомство от чресел их. И прокляты будут их бед…
— Ну и кто его похоронил? — спросил Макфрис. — Если, конечно, он умер.
— Отказываться было уже поздно — слишком много людей смотрело на меня, так же, как и сейчас. 15-го апреля для меня устроили торжественный ужин в городском центре — там собрались все мои друзья, и пос…
Стеббинс прошел мимо трупа. Одной ногой он наступил в кровь, и следующий его шаг оставил кровавый след, как фотография в детективном журнале. Стеббинс даже не посмотрел на то, что осталось от Кэрли, …
Леса расходились, уступая место лугам, и опять сходились. По обочинам стояли восторженные зрители. Появлялось все больше плакатов с именем Гэррети. Но его это уже мало интересовало — он слишком устал…
Звуковая волна, все ближе и ближе. И только через час появились они. Они ничего не видели и не слышали, и смотрели они только на дорогу. Их было двое, и шли они очень странно. Будто их сняли с креста…
Людей было побольше, но в остальном то же самое — деловой центр, бензоколонка, «Макдональдс» и парк с памятником героям войны. Школьный оркестр неподражаемо плохо исполнил национальный гимн, попурри …
— Ну, больше ей это не удастся, — сказал Макфрис. Олсон принялся умолять солдат. Тот из них, что застрелил Перси, ел теперь сэндвич. Они проходили мимо бензоколонки, возле которой механик в грязном к…
Женщина, стоявшая у автобуса «фольксваген», закрыла лицо руками; она всхлипывала, и Гэррети вдруг обнаружил, что видит сквозь платье ее панталоны. Голубые. Как ни странно, он опять почувствовал возбу…
— Ладно, — Гэррети эта мысль понравилась. Они отстали, оставив впереди угрюмого Хэролда Квинса. В полутьме они отыскали своих по голосу Абрахама: — Неужели вы решили наконец навестить нас?
— Ты прелесть, Рэй, — и Макфрис ускорил шаг, оставив Гэррети одного и еще более сконфуженного.
— Чистая рубашка, — ответил Макфрис. — И сырой гамбургер.
— Может увидимся, дружище, — сказал Бейкер, стирая кровь с лица.
— Я тебя ударю, если ты не заткнешься! — почти простонал Абрахам.
— А внизу Прис не сидела без дела. По вечерам она часами могла говорить о своих подружках, о том, кто как работает, и, конечно, она работала лучше всех. Не очень приятно соревноваться с любимой девуш…
Солдат эта мысль не слишком ужаснула. Они все так же оглядывали идущих пустыми глазами.
— Наше первое кладбище, — весело сказал Макфрис. — На твоей стороне, Рэй. Ты теряешь все накопления. Помнишь эту игру?
Макфрис пожал плечами и отошел. Гэррети в первый раз пожалел, что обзавелся приятелями на Длинном пути. Оказывается от этого тоже могло быть тяжелее.
В 23.40 Марти Уаймэн получил пропуск. Гэррети совсем забыл о нем — последние сутки Уаймэн не подавал никаких признаков жизни. Он и умер беззвучно. Просто лег и был застрелен. А кто-то прошептал, что …
Джен плакала. Он видел слезы на ее щеках. Он вырвался от Макфриса и опять пошел к ней. Он плакал. Он любил ее.
— Почему ты ненавидишь меня? Я не хочу умирать. Тебе нужно, чтобы я извинился? Я извинюсь!.. Я извинюсь… Я…
Он закрыл глаза. Когда он открыл их снова, мир двоился и не хотел возвращаться в фокус.
— Я подрался, — сказал Макфрис после долгой паузы. — С Ральфом, парнем с упаковки. Он подбил мне оба глаза и сказал, чтобы я убирался, не то он мне и руки переломает. В тот вечер я сказал Прис, что е…
— Да, чего это я бешусь? Очевидно меня волнует новая ставка подоходного налога. И еще цены на зерно в Южной Дакоте. Олсон — у него вывалились кишки, и он шел с вывалившимися кишками! — вот от чего я …
Тут же поползли слухи — что этот холм длиной четверть мили, что он длиной две мили, что в прошлом году тут троим выписали пропуск.
— Говорят, в Огасте у него онемела нога. Гэррети обернулся и стал высматривать Барковича в темноте. Тот плелся в хвосте, уставив глаза в одну точку, и монотонно беседовал сам с собой.
Туман тонкими полосками наползал на дорогу. Силуэты идущих проплывали в нем, как темные острова. Они миновали темный гараж, запертый ржавым засовом, — призрачный силуэт в море тумана.
— И что теперь? — спросил Гэррети. Стеббинс пожал плечами.
Джип рванулся вперед и скрылся из виду. Они прошли Лаймстоун в половина первого.
Гэррети подумал, найдется ли идиот, который отправился в путь с чем-нибудь другим. — Так ты не хочешь?
— Он был слишком молод для этой затеи, — печально сказал Бейкер. —На вид ему и четырнадцати не исполнилось.
— Ты какой-то железный, — с завистью заметил Пирсон. — Если бы я сейчас простудился, я бы просто лег и умер.
Юнцы узнали Гэррети и наградили его овацией. У одной из девушек были потрясающие груди, и ее приятель жадно смотрел, как они трясутся, когда она прыгала.
— И он знает, — сказал Олсон. — Так что ровно в 10.20 он будет оправдан.
— Помнишь Джо и Майка? Ребят в кожаных куртках? Так вот, они эти индейцы. Скрамм пытался об этом сказать, но никто его не понял. Говорят, что они братья.
Никто ему не ответил. Все уже ушли вперед, и подобрать пояс было некому. Он лежал на белой линии, как свернувшаяся змея.
— Это точно, — кто-то в толпе пустил ракету, и Гэррети с Макфрисом подпрыгнули. Несколько женщин завизжали, кто-то выругался с набитым попкорном ртом.
Гэррети опять задремал. Ему мерещился улыбающийся Урод д'Алессио в гробу. Рядом с гробом в качалке сидела тетка Бейкера и тоже улыбалась, как Чеширский кот. Они смотрели, как черный автомобиль без но…
“Пролилась кровь! Листон спотыкается! Клэй изматывает его комбинациями! Клэй его убивает! Клэй его убивает! Леди и джентльмены, Листон падает! Сонни Листон упал! Клэй прыгает… Кричит… О, леди и джент…
Местность стала холмистой. Гэррети впервые с начала пути по-настоящему вспотел. Рубашка прилипла к спине. Где-то впереди собирались грозовые облака, но они были еще далеко.
Макфрис не отвечал. Они шли теперь вниз. Это было легче.
Небо вверху потемнело, стало чужим и завораживающим. Где-то хлопнул в ладоши гром. Потом впереди врезалась в землю голубая вилка молнии.
Впрочем, ему вынесли еще одно предупреждение.
— Еще есть время изменить решение… И возбуждение, и страх подпрыгнули еще на одно деление.
Он раздал печенье, и наступили пять часов. Солнце повисло над горизонтом. Земля будто перестала вращаться. Те трое или четверо, кто еще шел впереди, замедлили шаг и смешались с остальными.
— Спускайтесь, суки! Положите ружья и спускайтесь! Я покажу вам, что это смешно!
Стеббинс. Он давно не видел Стеббинса. Гэррети обернулся — Стеббинс сильно отстал, но его можно было безошибочно узнать по красным штанам. Он все еще шел в хвосте, как тощий гриф, выжидающий, когда к…
Я работал на пятом. Внизу сушили шерсть и по трубе с теплым воздухом подавали наверх, ко мне. Когда подъемник наполнялся, они звонили, я открывал заслонку, и там была спутанная шерсть всех цветов рад…
Холодный ветерок приятно охладил его вспотевшее тело. Скрамм трижды громко чихнул.
Они перешли деревянный мост, вокруг которого с щебетанием проносились ласточки, свившие гнезда под опорами. От речки пахнуло прохладой, и жара на другом берегу показалась еще более невыносимой. «Подо…
Глаза Олсона с трудом поворачивались в глазницах, словно они заржавели и требовали смазки. Его губы издали какой-то звук.
Опять грянул гром. Гэррети чувствовал возбуждение, и усталость, казалось, смыло с его тела вместе с потом. Дождь лил то сильнее, то слабее, пока не превратился в унылую морось. Тучи вверху стали расс…
Все они теперь глядели прямо перед собой, стараясь сохранить спокойное выражение лица. Эхо выстрелов, казалось, еще висело в неподвижном воздухе.
Он повернулся, чтобы уходить, но Баркович ухватил его за рукав. — Подожди. Я же не сказал «нет». Разве я это сказал?
Гэррети ощутил безумное чувство благодарности. Его средства защиты еще не были сведены к этому.
— Эй, Ранк, твоя мать брала в рот на 42-й улице! Тут Ранк повернулся и вцепился в Барковича. Раздались крики «Эй, хватит!» и «Брось это дерьмо!», но Ранк как будто не слышал. Он побежал за Барковичем…
— Моему брату, — грустно сказал Пирсон. — Я спросил этого маленького засранца, жалеет ли он, что я иду, а он сказал, что мама обещала поставить ему клизму, если он не будет плакать. Он их обожает.
Сначала присесть, слыша хруст в коленях. Потом протянуть вперед руки и коснуться прохладной шершавой поверхности. Потом сесть на задницу, чувствуя, как ноги освобождаются от тяжести твоих ста шестиде…
— Хоть бы язык убрал, — нервно сказал Пирсон.
— Заткнись, убийца, — сказал Макфрис. — Рэй, а она красивая?
Острая боль пронзила правую ногу. Мускулы свело, потом отпустило. С бьющимся сердцем он ждал повторения судороги, но она не повторилась.
— Вперед, только вперед, — сказал Макфрис. — Христианские воины идут на врага.
И тут рука Макфриса рванула его назад. О жестокий Макфрис!
Звук вездехода был тихим, почти убаюкивающим. Гэррети позволил себе немного вздремнуть на ходу. Где-то впереди был Фрипорт. Еще не скоро. А у него еще так много вопросов. Весь ДЛИННЫЙ ПУТЬ — — один б…
— Мало надежды, — сказал Пирсон. — А, черт!
Солнце палило все сильнее. Ртутный столбик дополз до семидесяти девяти градусов (у одного парня был с собой термометр) и готовился перепрыгнуть на восемьдесят. "Восемьдесят, — подумал Гэррети. — Это …
— Мне не жалко времени, мой милый, если тебе не жалко денег. — Тогда пошли.
Какие они тут неугомонные! Только подумай, сколько еще людей ждет тебя впереди. — Тебя тоже.
По кронам сосен прошелестел легкий ветерок. Небо было безмятежно голубым. Впереди лежала дорога, и каменный столбик на ней обозначал границу между Америкой и Канадой. Внезапно его возбуждение превозм…
— Пошел вон, пока я не оторвал тебе нос и не заставил съесть, — рявкнул тот. Баркович ретировался.
От звука этого голоса Гэррети подпрыгнул. Это был Стеббинс. Он подошел к ним, так же нагнув голову. Его светлые волосы топорщились над головой, как корона.
Гэррети оглянулся. К ним ехал второй вездеход, следом третий.
Сорок языков облизали пересохшие губы. Гэррети поглубже вдохнул и… — Пли!
Гэррети промолчал. Он не знал, что тут можно сказать. Макфрис рядом говорил о чем-то с Олсоном, Бейкер и Абрахам играли в слова. Он подумал — куда делся Гаркнесс? Его не было видно. Рядом был Скрамм.…
Он никогда не видел более завораживающего зрелища. Кэрли медленно терял скорость, и другие получили несколько предупреждений прежде, о том, что нужно спешить вперед. Это значило, что Кэрли близок к с…
Солдат молча отошел. Гэррети заставил себя пойти чуточку быстрее.
— Да, с собой деньги все равно не заберешь, — сказал Макфрис. Он опять улыбался своей кривой улыбкой. — Так ведь? Мы ничего не приносим сюда и, конечно, ничего не уносим.
— Я, похоже, понял, что такое умирание, — тихо сказал Пирсон. —Не сама смерть, а умирание. Если я перестану идти, я умру, — он сглотнул, и в горле у него булькнуло. — Может, это и есть то, о чем ты г…
Гэррети открыл рот, чтобы возразить, когда воздух наполнил знакомый звук «пах-пах!» Впереди кого-то застрелили, и это оказался Гаркнесс. Гэррети испытал странное возбуждение. Магический круг опять ра…
Они наконец вошли в город. Вдоль улиц возвышались нарядные дома, окруженные зелеными лужайками, и на этих лужайках собрались толпы людей.
— Девяносто три бутылки на полке, — тихо сказал Макфрис.
— Ну и видок у тебя! — внезапно его разобрал смех. Макфрис улыбнулся: — Ты тоже не похож на рекламу дезодоранта, Рэй.
— Где Майор? — заорал кто-то паническим голосом. Это был Гриббл, номер 48. — Я хочу видеть Майора! Где он?
— Аллилуйя, — сказал Олсон. — После проповеди будут поданы прохладительные напитки.
— Я говорю, хорошо бы присесть и съесть чего-нибудь. Погляди на этих свиней.
Сзади мерцали огоньки Карибу, и он вспомнил жену Лота — как она оглянулась и превратилась в соляной столб.
Он оглянулся, испытывая странное удовлетворение от того, что многие выглядели гораздо хуже, чем он, — более усталыми, более сонными. Стало светлее, и можно было разглядеть лица идущих. Бейкер шел впе…
— Я всегда думал, что в Мэне холодно, — устало проговорил Пирсон.
Кто-то грубо толкнул его локтем под ребра.
— Заткнись! — крикнул Абрахам. Баркович замолчал, потом начал рыдать. — Нехороший мальчик Эйб, — сказал Колли Паркер. — Заставил нашего крошку плакать. Он пожалуется мамочке.
— Похоже, что мы будем идти так вечно, правда?
Его мать была тоже высокой, но чересчур худой. Грудь у нее почти отсутствовала. Глаза ее безучастно уставились куда-то в одну точку, как у тяжелобольной. Стального оттенка волосы косо сбились под тяж…
Небо немного прояснилось, но оставалось облачным. Дорога под дождем превратилась в черное зеркало, и Гэррети почти видел в ней искаженное отражение собственного лица. Он прижал руку ко лбу — лоб пыла…
— Ну и что? — Макфрис устало вздохнул. — Он был только номером.
Макфрис присел в тени рядом с несколькими парнями, после минутного колебания Гэррети сел рядом. Макфрис, казалось, забыл о его существовании.
— Знаю, — сказал Гэррети. Это было в правилах. Ты получаешь три предупреждения, а на четвертый раз, когда твоя скорость упадет ниже четырех миль в час, тебя… Ну, ты сходишь с дистанции. Но если ты по…
“Что ж, она была права. Конечно, я не понимал, что я делаю.
Я делал все, что она просила, но этого я сделать не мог. Я сказал, что буду чувствовать себя трусом, а она отвечала: «Это лучше, чем чувствовать себя мертвым». В конце концов она поняла и смирилась… …
Длинный путь продолжался. Города проходили мимо них. Он впал в забытье, из которого его вывели выстрелы и вопли толпы. Вскинув голову, он увидел Колли Паркера, стоящего на броне вездехода с карабином…
Но кричал не он, и стреляли не в него. Это был номер 64, Фрэнк Морган, невысокий улыбчивый паренек. Теперь его тащили с дороги, и дужка разбитых очков все еще цеплялась за его ухо.
Выстрел отбросил ее на обочину, и она лежала там, вздрагивая и жалобно визжа. Никто ее не подбирал. Из толпы выбился на дорогу плачущий ребенок, и на один жуткий момент Гэррети показалось, что сейчас…
Внезапно Гэррети повернулся и побежал назад, не обращая внимания на то, что ему тоже влепили предупреждение. Он схватил Макфриса за руку, когда солдаты уже слезали вниз.
— Я ни в чем не уверен. Не был уверен, когда это началось, и еще меньше сейчас.
Для Гэррети это прозвучало так, будто родители Кэти знали что-то такое, чего не знал сам Скрамм.
Перед ним появилось лицо Джен. Он вспомнил, как целовался с ней на Рождество, полгода назад, под пластиковой веткой омелы, что его мать всегда вешала на кухне. Губы ее были удивленно-мягкими, покорны…
— Но сейчас-то мне не все равно, — не унимался Бейкер.
Гэррети плотнее закутался в промокшую одежду. Дневная жара казалась теперь благодатью. Он надеялся, что немного теплее станет от людей, которые все в большем количестве толпились вдоль дороги. Они жа…
— Ну почему же? — спросил чей-то низкий голос. Это был Абрахам, номер 2, высокий парень, всю дорогу идущий какой-то разболтанной походкой. —Я думаю, нам всем стоит поразмыслить о том, как обстоит дел…
Синяя косынка. Блестящие глаза навыкате. Платье цвета морской волны.
— О чем ты? — Гэррети вдруг охватил страх.
— Скрамм умирает, — сообщил подошедший Макфрис.
— Чушь это все, — голос Макфриса дрожал. — Здесь нет победителей.
Бейкер подошел к Эвингу и некоторое время говорил с ним. Потом он замедлил шаг, рискнув получить предупреждение.
Милях в десяти среди зелени краснела пожарная вышка. Дорога вилась через все это, как серая змея.
— Она на эту тему почти не говорила. Думаю, ей могло казаться, что я выиграю. Этот приз — все, что ты хочешь до конца жизни, загипнотизировал ее. У меня был брат, Джефф. Он умер от пневмонии, когда е…
— Когда-нибудь. Где-нибудь, — сказал он. Гэррети закрыл лицо руками и пошел. Рыдания сотрясали его, причиняя сильную боль, чем все предыдущее. Но выстрелы он все-таки услышал.
“Но я не встану, — подумал Гэррети. — Так хорошо сидеть. Сидеть, и пусть телефон звонит, черт с ним".
— О, Рэй Гэррети! — сказал Стеббинс. — С добрым утром. В чем дело? Гэррети вторично пустился в объяснения насчет Скрамма и его жены, и за это время еще один парень получил пропуск (на куртке у него б…
— Откуда ты столько знаешь о Длинном пути? — спросил Гэррети.
Родственникам участников оставляют места в передних рядах. Он должен дойти и увидеть Джен.
Он увидел ее. Она махала голубым шарфом, что он подарил ей на день рождения, и дождь блестел на ее волосах, как жемчуг. Рядом стояла его мать в своем черном пальто. Толпа сдавила их, и они беспомощно…
А что, если его ноги не смогут сдвинуться с места? Гэррети такого не предполагал, но заранее не мог быть уверен. Эта мысль сводила с ума, и зачем этот Хэнк рассказывает такие жуткие вещи?
Теперь день разгорался снова. Идущие шутили насчет своих бород… Но ни в коем случае насчет ног. Гэррети натер на правой ноге несколько маленьких мозолей, но толстый носок смягчал боль. Они только что…
Бейкер вернулся, прицепляя на ходу номер три к рубашке.
— Чертов штат, — сквозь зубы проговорил Колли Паркер. — В жизни такого не видел.
Впереди Гаркнесс образовал новый авангард из одного человека. Он шел быстро, почти бежал. Интересно, о чем он думал?
Гэррети вгляделся в толпу. Кричал мальчишка в рубашке с коротким рукавом, размахивающий недоеденным сэндвичем. Скрамм помахал ему.
— Прощай, — сказал он хрипло. — И желаю удачи.
Гэррети рывком повернул голову. На один ужасный момент ему показалось, что его зовет мать, и он сразу вспомнил Перси. Но это была всего лишь пожилая леди, глядящая на него из-под журнала «Вог», котор…
— Он спросит, почему он должен это делать. И я не буду знать, что ему ответить.
В четверть второго Бобби Следж попытался под покровом темноты затесаться в толпу. Его поймали быстро. Гэррети подумал — не тот ли светловолосый солдат, что едва не застрелил его, вытащил бедного След…
— Сидите, ребята, — сказал он. — Помните пункт 13.
— Так не пойдет. Нужно сосредоточиться на себе, на своем плане.
Скрамм, номер 85, очаровал Гэррети не умом, проблесков которого у него не наблюдалось, и не внешностью — сложением он напоминал лося, имел маленькие глазки и круглое, ничего не выражающее лицо. Он оч…
— Вот и я так думаю, — так же грустно согласился Пирсон.
— Скорее даже заколдовал. Превратил меня в кролика. Помнишь «Алису в Стране Чудес»? Но ты прав, Гэррети. Пора перестать быть кроликами, и свиньями, и овцами. Лучше стать людьми… Даже сутенерами и гом…
Номер 100 дали здоровенному рыжему парню по фамилии Зак. После этого они все сели и стали ждать.
Гэррети фыркнул и отошел. Некоторые с опаской глядели на небо.
— Верно, — сказал Макфрис, улыбаясь. Они начали подниматься на очередной холм. Гэррети снял куртку и перекинул ее через плечо. У обочины лежал старый свитер — кто-то решил позаботиться о них. Гэррети…
“Четыре выбыли, — думал Гэррети. — Восемь с половиной часов в пути, и выбыли только четверо. Но всех я все равно не переживу. Хотя почему бы и нет? Ведь кто-то…”
Теперь впервые эта мысль находила подтверждение.
— Он тебя спрашивал? — спросил кто-то Гэррети. Это, конечно же, был Баркович. Гэррети почувствовал, что его усталость растет.
Гэррети внезапно понял, что путь ночью через мэнский лес — это вовсе не пикник для таких городских парней, как он. Где-то таинственно заухала сова.
Около двух они вошли в Нью-Хэмпшир под аккомпанемент рева самой большой толпы, какую Гэррети до сих пор видел, духовых инструментов и разрывов петард. В свете фейерверков поблескивали черные очки Май…
— Мозоли? — он произнес это так, будто говорил, что Эвинг — сын шлюхи.
Они прошли через проем еще большей темноты — железнодорожный переезд.
— Днем покрытие будет горячим, — сказал Макфрис. Гэррети опять кивнул.
— А ты не думаешь, что она пройдет их до обеда, а потом будет валяться перед телевизором? Я именно так думаю. Гэррети, ты устал?
— Неправда, — всхлипнула она. — Рей, это неправда, если бы твой отец был здесь, он бы помешал…
Он с досадой подумал, что во Фрипорте почти не смотрел на мать, но она была там — в своем старом черном пальто, с исхудавшим, измученным лицом.
— Ну так вот, — продолжал Абрахам, — Я сдавал этот тест без всякой подготовки. Просто я шел в кино и проходил мимо здания, где проходил отбор.
— Не смог, — по лицу его катились слезы. — Видели, она хотела меня, а я не смог… Я… — его слова потонули в нечленораздельных всхлипываниях.
Даже Джен теперь казалась ему сном — сном в никогда не бывшую летнюю ночь. Он вспомнил отца с его широкими плечами грузчика, с копной волос.
— Предупреждение! Второе предупреждение 49-му!
В голове у Гэррети играл джаз. Дэйв Брубек, Телониус Монк, Кэннонболл Эддерли — вся бригада, которых выпускают, когда пьяной компании требуется побольше шума.
Бейкер шел с угрюмой решимостью, пытаясь избавиться от своих трех предупреждений. Макфрис все сильнее сгибался, как больной старик. Только Стеббинса, казалось, ничего не брало.
— Что у тебя в рюкзаке? — неожиданно спросил Бейкер у Макфриса. Он старался говорить обычно, но голос его был неестественно высоким и каким-то деревянным.
Холм возвышался перед ними. Его вершина пряталась в тумане.
Гэррети вздохнул и потер лоб, а потом отпустил мысли в прошлое, подальше от этого ужасного момента.
— А с тобой, конечно, такого не случится? — съязвил Гэррети, но простые слова Скрамма напугали его.
— Вонючие сукины дети! — орал Гэррети. — Будь прокляты ваши матери за то, что родили таких сукиных детей!
После парня в зеленом плаще выписали пропуск еще семерым. Около двух часов трое выбыли почти одновременно — как сухие листья, сдутые осенним ветром. Они прошли 75 миль и лишились двадцати четырех уча…
Гэррети пошел быстрее, энергично двигая ногами. Было без двадцати девять. Без двадцати одиннадцать он опять будет свободен. Он почувствовал истерическое желание доказать, что он может сделать это, чт…
Без двадцати десять этого бесконечного дня первого мая Гэррети избавился от одного из двух своих предупреждений. Еще двое получили пропуск после парня в футболке — Гэррети едва это заметил. Он изучал…
— Наплевать в морду Майору, — предположил Гэррети. — Все хотят наплевать в морду Майору. Как только он приедет, мы набросимся на него и…
— Со мной это не пройдет, — сообщил он. — Как только я получу деньги, я куплю целый парк машин. Никогда не буду ходить пешком.
— Конечно, — рука Барковича судорожно вцепилась в рукав Гэррети. —Я могу кормить ее хоть до конца жизни. Я просто хотел сказать… У человека должны быть друзья. Кому хочется умирать в злобе? Я не хочу…
— А ДЛИННЫЙ ПУТЬ — когда-нибудь останавливали? — спросил Гаркнесс.
— Мы на полпути до Олдтауна? — спросил Макфрис. — Восемьдесят прошли, восемьдесят осталось?
Тем не менее он продолжал идти. Гэррети почувствовал разочарование.
— Давай-давай! Молодцы! — тихо выпевал он, маша им пухлой белой ладонью.
— Подотритесь! — проорал Баркович им вслед.
Особенно внимательным был взгляд Олсона. Он пережил уже шестерых и хотел, чтобы Гэррети стал счастливым седьмым. Он хотел, чтобы Гэррети умер.
Он посмотрел на часы. 14.17. Еще целый час его будут отделять от смерти всего две секунды.
— Сказал, что чувствую себя превосходно, — агрессивно сказал он. — Что могу идти хоть целый год. И знаешь, что еще?
Они прошли через спящий городок, вдоль шеренги мертвенно-бледных фонарей, продолжая переговариваться шепотом. У одного из домов на скамейке сидела молодая пара, прижавшись друг к другу. Девушке было …
С опаской подали голос сверчки, а минут через пятнадцать пошел дождь. Впереди кто-то заиграл на губной гармошке. Недолго (пункт 6: береги дыхание), но Гэррети узнал мелодию. Добрый старый Стивен Фост…
— Не деда, а дядю. Дед у меня был адвокатом в Шревпорте. Он…
Еще долго никто ничего не говорил. Бейкер шагал ровно, засунув руки в карманы, кивая головой в такт шагам. Он еще не получил ни одного предупреждения. Олсон опять молился; его лицо выделялось в темно…
— О, интересное слово! Почему это ты его вспомнил?
На часах было пять минут двенадцатого. Гэррети предположил, что они уже побили рекорд, если шли со скоростью четыре мили в час. Скоро Лаймстоун. Он видел, как Олсон растирает одно колено, потом друго…
“Отберем Панамский канал у красных ниггеров!" Но в целом толпа была такой же скучной и однообразной, как дорога.
Прошел слух, что мост впереди смыло во время грозы, и ДЛИННЫЙ ПУТЬ — будет временно приостановлен. По рядам идущих прошла волна оживления, и Олсон спекшимися губами пробормотал: «Слава Богу».
— Предупреждение! Последнее предупреждение, 61-й!
— Эй! — встревоженно крикнул он. — Эй, подождите, не надо! Я встаю!
Гэррети встал, ощущая нереальность происходящего. Его тело словно перешло к кому-то другому, и он наблюдал все это со стороны. — Вот мы и пошли, — сказал сбоку Макфрис. — Желаю удачи. — И тебе тоже, …
— Откуда у тебя шрам, Пит? — поспешил он сменить тему.
— Я знаю этих парней, — сказал он. — Приехали со мной вместе. Они хопи.
— Знаете, кем работал мой дядя? — спросил Бейкер, когда они проходили сквозь тенистый туннель развесистых деревьев, и Гэррети, глядя на них, пытался не думать о Гаркнессе и Гриббле.
Вблизи от Майора веяло чем-то очень мужским — силой, должно быть, и властью. Гэррети вдруг захотелось потрогать его и убедиться, что он настоящий.
— Они сожрут нас, — прошептал он. — Сейчас набросятся и сожрут.
Это было очень стыдно, и он плакал и умолял ее не выгонять его голым на улицу.
— Я не хочу вас обижать, — сказал наконец Скрамм. — Вы хорошие парни.
Один из гвардейцев стал вырывать ломти арбуза из рук Дома, другой захлопнул дверцы фургона.
Ружья взметнулись к небу стальной аркой. Все инстинктивно сжались. У них, как у собак Павлова, выработался рефлекс — выстрелы обозначают смерть.
— Мне снился сон. Ужасно реальный. Который час?
Сзади прогремели выстрелы. Гэррети конвульсивно подскочил, едва не оцепенев. На этот раз по инерции он продолжал идти. А кто будет следующий? — Черт возьми, — сказал Макфрис. — Это был Джо.
Макфрис, казалось, не слышал. Какое-то время они шли молча. Их ноги шаркали по дороге. Гэррети подумал, что скоро с ног сойдут ногти, а следом сползет и вся кожа, как змеиная шкура. Позади то и дело …
Гэррети подумал: интересно, тощим легче идти или они сдадут первыми? Там, где сидели они с Макфрисом, завязался разговор.
Голова его медленно склонилась на грудь, и ноги понесли его вперед сами по себе. Он думал о похоронах, на которых побывал в детстве. Хоронили Урода д'Алессио. Конечно, его звали вовсе не Урод, а Джор…
— Зачем он это? — недоуменно, с обидой в голосе, спросил Скрамм.
Гэррети опять задремал, и во сне низкий голос спрашивал его снова и снова: «Ты понял? Ты понял? Ты понял?» Он не знал, чей это голос — Стеббинса или Майора.
Слышать их шепот: "Это Гэррети, смотрите, сейчас ему выпишут пропуск!”
Или нет? Он вспомнил, как Макфрис крикнул Стеббинсу, чтобы тот заткнулся. И как Олсон жадно, не поблагодарив, схватил сыр, который он дал ему. Эти фрагменты выглядели ярче, острее на тусклом распоряд…
Макфрис опять улыбнулся и покачал головой. Он сел на мостовую, скрестив ноги, как йог. Шрам на его щеке выделялся в сумерках белым мазком.
— Он натер мозоли еще две мили назад. А в Лаймстоуне они полопались.
Они так и не узнали, кого застрелили после Ларсона. Он шел в авангарде, и его быстро оттащили. Гэррети посмотрел вперед и тут же пожалел. Теперь вершина холма была видна. Казалось, до нее еще сто мил…
К ним подошел Баркович. Он тоже смотрел на Эвинга.
Стеббинс не поднял глаз, но Гэррети знал, что он заметил его присутствие. Оставалось ждать, когда он пожелает вступить в разговор.
— Клизму? — Гэррети задумался. — Нет, по-моему.
Он был мускулистым блондином с дерзким выражением лица, не исчезнувшим даже после этой ужасной ночи.
Солдаты теперь внимательно следили за Эвингом, участники тоже.
Он оглянулся и заметил Гэррети и Макфриса.
Внезапно его охватило острое желание остановиться. Посмотреть, не шутка ли все это. Он быстро прогнал эту безумную мысль.
Гэррети тоже так показалось. Он хотел спросить, кто это сказал, что те, кто тяжелее, устают быстрее, но раздумал. Путь давно оброс легендами и апокрифами, автора которых было не отыскать.
— Конечно. Сидел бы и жрал, как самая голодная хрюшка.
Словно в подтверждение прогрохотали ружья. Уокер закричал, закудахтал, как внезапно схваченная фермером курица. Толпа издала низкий, продолжительный, вздох.
Через момент Майк и Скрамм сошлись и двинулись прямо на толпу, которая, увидев обреченность их лиц, с криками бросилась врассыпную, будто он были заразные.
За градом пошел дождь, перемежающийся раскатами грома. С холма, на который они взбирались, текли потоки воды.
— Это самый важный урок, какой может быть. Урок жизни и смерти.
— Не помню, — равнодушно ответил Стеббинс.
— Предупреждение! Третье предупреждение 100-му!
— Около восьмидесяти. И двадцать семь выбыло. Мы прошли четверть пути, Пит.
Мускулы, казалось, размякли, как мороженое на солнце. Они тряслись и прыгали, напоминая плохо управляемых марионеток.
— Иди ты со своими погаными утешениями! — выкрикнул Гэррети и потер горящий лоб ладонью — Извини… Это так вырвалось. Стеббинс еще сказал, что на самом деле я хочу увидеть только свою мать.
— Это осталось от прошлогоднего Пути, — с мрачным удовлетворением пояснил Олсон. — Один так испугался, что застыл там ровно в девять. Гэррети представил это и похолодел.
— Меня ждут девушки повсюду, — сказал Паркер. — Только посмотрят, так и сразу писают в штанишки, — его лицо осунулось и вытянулось, оставив от прежнего Паркера только тень.
Вода сверху нагрелась, а внизу у ног, она холодная, и там водятся пиявки, но это ерунда. Эта вода омывает тебе грудь, живот, волосы". — При одной мысли об этом по коже у Гэррети пробежали мурашки. Во…
Впереди, словно для иллюстрации того, о чем они только что говорили, парень в черном свитере вдруг упал на дорогу и начал кататься в конвульсиях. Он издавал странные горловые звуки — ааа-ааа-ааа, как…
Гэррети быстро оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на тело Кэрли, но они уже зашли за поворот.
— Все это так ужасно, — сказал Макфрис, — из-за того, что все так обычно. И Олсон был обычным, хотя и удивительным. Обычным и удивительным.
Ночь прошла в сонном мельтешений дорожных знаков. Бангор.
“Теперь у вас есть деньги, Элен, можете взять их себе. Если, конечно, не захотите отдать их за то, что спрятано за занавеской".
— Глянь, какие у них сиськи! — сказал Пирсон. — Ух ты!
Наступал рассвет. Последний день Длинного пути был пасмурным.
— Моя голова, — простонал Скрамм. — О Боже, моя голова.
Макфрис получил предупреждение за то, что слишком замедлил скорость, застегивая ширинку. Он нагнал их, и Бейкер повторил то, что сказал про Стеббинса.
— Колли Паркер щупал его лоб и сказал, что у него жар. Он несет какую-то чушь — о своей жене, о хопи, о навахо… Трудно понять.
Теперь он вспоминал овал лица Джен, едва заметные модуляции ее голоса, плавное покачивание бедер при ходьбе. Он хотел ее, и, если бы она была сейчас здесь, он сделал бы все по-другому. Зачем он тут, …
— Оторви их к черту, — посоветовал Бейкер. — Ногти врастут в них, и будет еще хуже.
— Молодец, Гэррети! — крикнул еще кто-то. Это был Баркович, грозивший гвардейцам кулаками. — Ты им сказал!
— Вот-вот. Тогда все и началось. Джен умоляла меня отказаться.
— Да, — он улыбнулся в ответ, но улыбка вышла кривой.
— Послушайте, — продолжал Ларсон. — Я не могу идти все время. Это же невозможно, правда, парень? — Олсон, проходящий мимо, застонал и увернулся, когда Ларсон попытался дернуть его за штаны.
Через двадцать три минуты с него снимут одно из предупреждений, но пока он шел с тремя. Это его не пугало — в нем засела странная уверенность, что он, Рэй Гэррети, не может умереть. Другие, статисты …
— Иди к черту, — бесцветным голосом сказал Макфрис. Он снова пошел. Гэррети шел рядом с ним.
В 16.45 Гэррети поужинал — протертое мясо тунца из тюбика, несколько крекеров с сыром и вода. Он заставил себя остановиться. Воды можно попросить всегда, но концентраты раздадут только в девять утра.…
— Что ж, тогда зарывайся, пока не уткнешься в камень. Залезай под него и сиди. Это и будет нужный уровень. Такова моя идея. Если хочешь, изложи свою.
— Черт с ним, — буркнул Гэррети. Он следил за пятнами крови Зака, как Дэниел Бун за следами раненого индейца. Цепочка пятен виляла туда-сюда вдоль белой линии.
— Не мог двинуться, понимаете? Ему влепили три предупреждения и через две минуты выписали пропуск. Прямо тут, у старта.
Ни фермер, ни его домочадцы ничего не ответили. Они не улыбались, не делали никаких знаков. Просто смотрели. Гэррети это напомнило вестерны, которые он смотрел в детстве каждую субботу, где герой уми…
Он вспомнил, что обещал матери, что они с Джен увидят его во Фрипорте.
— А что если они будут кричать на него и швырять фляжками?
Около пяти появились первые зрители — четверо ребятишек, сидящих по-индейски, скрестив ноги, возле палатки. Один из них был еще запакован в спальный мешок, как эскимос. Они мерно махали руками, не ул…
— Ее звали Присцилла. Я был тогда еще глупее тебя. Я любил целовать ей кончики пальцев. Стихи читал. Китса — когда ветер дул в нужную сторону.
— Можешь так думать, — ответил Олсон чуть громче, чем обычно. — Я вижу только то, что ты получил три предупреждения. За паршивую минуту тебе придется идти три гребаных часа. И зачем тебе отдых? Мы же…
Солдаты на броне вездехода медленно подняли карабины. Толпа выдохнула, словно не знала, что сейчас произойдет, и участники Длинного пути тоже выдохнули, и Гэррети с ними, но, конечно, он знал, и они …
— За такое не жалко получить и три предупреждения.
Машины загудели, и тут на дорогу выбежала женщина. Она выскочила из машины, где, очевидно, поджидала своего сына.
Миг четко вырисовывался на фоне багряного неба черным застывшим силуэтом. Потом он исчез. И вездеход уехал за ним. Двое соскочивших с него солдат шли рядом с участниками все с теми же каменными лицам…
— Ну… Из сорока. Шестеро уже на пределе. Гэррети вспомнил Олсона, Летучего Голландца.
— У тебя ведь их нет. Все будут рады, когда ты умрешь, Гэри. Никто не пожалеет о тебе. Может быть, я подойду и плюну на твои мозги, когда они растекутся по дороге… Может, мы все так сделаем, — безуми…
За ними шли семь или восемь человек, образующих постоянно меняющуюся конфедерацию. Следом шла группа поменьше — Скрамм, Пирсон, Бейкер, Абрахам, Паркер и Йенсен. За ними шли еще какие-то незнакомые п…
Один из солдат спрыгнул с вездехода и дал ему фляжку. Когда он повернулся, Гэррети дотронулся до карабина на его спине. Он сделал это почти бессознательно, но Макфрис заметил.
Он сплюнул в пыль, отхлебнул из своей фляжки и крикнул, чтобы ему дали другую. Они карабкались на длинный пологий холм, и крик вышел на пределе дыхания.
Приличней было бы сказать, что я перестал делить с ней ложе, но на ложе мы ни разу не были. И у меня, и у нее всегда была куча народу, а на мотель разоряться я больше не мог, поэтому нам приходилось …
— Мы уже близко к этому чертову городу? — спросил Паркер.
— Сам решит. А если этот урод забудет, мы все будем являться к нему и душить по ночам.
— За семнадцать лет мы первые, кто зашел так далеко. Они с ума сойдут.
— Сказал, что, если он не уйдет, я его ударю.
— Если будешь это делать слишком часто, они тебе выпишут такое слабительное, что второго не понадобится, — сказал Пирсон.
— Ты… Ну, ты, похоже, вообще не знаешь, зачем идешь. То же самое — сейчас ты идешь потому, что боишься, но этого тоже мало. Это проходит, — Скрамм опустил глаза и смотрел на дорогу. — И когда это про…
Гэррети чувствовал себя прекрасно. Пограничный столб исчез из виду, когда они перевалили холм и начали спуск в длинную, поросшую соснами долину. Там и тут виднелись аккуратные поля со свежевскопанной…
— Да, — сказал Макфрис, который выглядел не лучше. — Расскажи, Гэррети.
Гэррети упал на одно колено и получил второе предупреждение. Смех продолжал сотрясать его тело короткими приступами, похожими на лай.
Олсон снова сел. Солдаты прицелились в него, но не стреляли. Их силуэты на броне, казалось, выражали любопытство.
— Предупреждение! Последнее предупреждение 9-му!
Он миновали указатель «Лаймстоун 7 мл.» и развевающийся транспарант с надписью «Лаймстоун рад приветствовать участников Длинного пути». Гэррети подсчитал, что меньше чем через милю они побьют рекорд.…
Абрахам шумно ел, вытирая руки о рубашку. Скрамм оторвал клок своей рубашки и сморкался в него. Колли Даркер обсуждал с Уаймэном достоинства женщин.
— Баркович спятил, — с довольным, видом сообщил Макфрис. — Говорит сам с собой. И он хромает.
Гэррети отвернулся. Прошел слух, что этот парень шел слишком медленно.
Они прошли бензоколонку, и владелец долго махал им, в особенности приветствуя Уэйна, номер 94.
— Вы не поняли, — Гэррети эта тема почему-то взволновала.
— Гэррети! — крикнула какая-то женщина. — Рэй Гэррети! Мы с тобой!
— Даже если бы Майор приставил мне пистолет к виску, не пошел бы.
Когда он потерял свой рефрижератор, он стал водить государственные машины в Брансуик и обратно. Жизнь Джима Гэррети была бы распрекрасной, если бы он мог держать при себе свои взгляды. Но, когда рабо…
— Его останавливают каждый год, — сказал сзади Стеббинс. — Но только раз.
Это был град. В пять секунд землю засыпали градины размером с мелкую гальку. Некоторые вскрикнули от неожиданности, а Гэррети закрыл глаза рукой. Йенсен в панике пустился бежать, упал и остался лежат…
Стон вырвался из его груди. Он споткнулся и едва не упал. Стеббинс был прав. Ему хотелось упасть прямо здесь, не идти дальше. Зачем теперь идти? Сирена выла, толпа вопила, Клингерман стонал, а его со…
Похоже, она как-то надеялась, что я попрошу вернуть его, если… Невероятно, но мне так кажется. Кроме того, она боялась. Ты же знаешь, тех, кто отговаривает участвовать в Длинном пути, тоже могут забр…
— Он что-нибудь тебе сказал? — спросил Гэррети.
“Не говорите правду, и тогда вы не будете отвечать за последствия".
— Как у зарезанной свиньи, — Дэвидсон покачал головой. — Странно.
— Да, в любых часах сидит своя кукушка, — заметил Олсон, но Гэррети этот Баркович показался не таким уж глупым — во всяком случае, пока один из солдат не крикнул пять минут спустя: "Предупреждение! П…
Он распустил куртку вокруг талии и продолжал идти так же, как и раньше, и воспоминание тускнело, как фотография, оставленная на солнце. Теперь они шли под уклон, и шаг поневоле ускорился. Пот тек руч…
— Бегите от блудницы! Скверна! Нечистота!
Может быть, смех Барковича. Потом лязгнут затворы карабинов… Он заставил себя оторвать взгляд от дороги и посмотрел на горизонт, выискивая там лучи рассвета. Конечно же, там было темно.
Мысли его лениво переползали с одного на другое. Он вспомнил, как мать в детстве пела ему ирландскую колыбельную… Что-то о рыбках и ракушках.
— Абрахам стал похож на овцу, — оборвал их Гэррети. — На овцу, запутавшуюся в проволоке. Вот что я думаю.
Солдаты внимательно следили за Трэвином. Они ждали. Наконец бедняга присел, не смог встать, и они пристрелили его со спущенными штанами. Он перекатился на спину, устремив оскалившееся лицо к небу. Ко…
— Буду трахаться, пока член не посинеет. Никогда мне так не хотелось, как сейчас, без четверти восемь первого мая.
Дорога расширилась, и участники привольно расположились на ней, поодиночке и группами. Кэрли остался уже почти в трех милях позади. Гэррети достал печенье и некоторое время смотрел на обертку из фоль…
До Карибу оставалось десять миль. Эта мысль немного успокаивала. Он жив, и незачем думать о том, чего пока еще нет.
— Мы можем убежать в лес, и они нас никогда не найдут, — задумчиво сказал Гэррети.
Вспомнил ее большое прекрасное лицо, как у актрисы на экране, и как ему хотелось любить ее всегда-всегда а когда вырастет — жениться на ней. Потом перед ним встало добродушное польское лицо Джен, ее …
— Нет! — снова закричал Гэррети. — Меня! Убейте меня!
— Почему я здесь или почему я иду? Что ты хочешь знать?
— Тому, кто выиграет, лучше сдержать слово, — сказал Макфрис. — Лучше пусть не обманывает. Никто ему не ответил.