Все цитаты из книги «Природа зверя»
– Остались еще пятеро, – вместо него высказал фон Зайденберг. – Торжествовать рано.
– Храни Господь курьерскую службу, – повторил помощник, не скрывая раздражения, – и покарай тебя.
– А что будет со стаей, когда умрет вожак? – поинтересовался Бруно. – Будет убит или умрет от болезни или старости… Стая распадется, или он передаст свое место кому-то другому?
– Думаю, именно мне и стоит, – возразил тот решительно и, поднявшись, остановился рядом, глядя вниз угрюмым сумрачным взглядом.
– Как это недостойно служителя Господнего, – укоряюще вздохнул Курт, бросив фельдрок на скамью подле себя. – Смотри – пожалуюсь отцу Бенедикту на твою гордыню и попрание заповедей, и вылетишь ты обра…
Поддержкой пикинерам были фон Зайденберг и Бруно, стоящие сейчас далеко по сторонам баррикады, не видимые сквозь дверной проем. Две комнатные двери, снятые с петель, превратились в огромные щиты, уты…
– Не смей, – осадил Хагнер недобро. – Не смей продолжать. Ты и без того сказал слишком много. Ты все еще здесь? Все еще ждешь чего-то? Ждешь от меня ответа? Ты его получишь. Я покажу тебе кое-что, – …
– Я поговорил с Марией. Она сказала, что зла держать не намерена. То есть, злится, конечно, и злиться будет, но полагает, что я получил уже свое. И я… не знаю, как сказать… Я больше не буду.
– Не думаю, что на нашей службе это и впрямь столь уж несомненная добродетель; а Хауэр, убежден, скажет тебе, что и вовсе излишняя.
– Затем, что… – начал он; осекшись, замер снова, собираясь с духом, и договорил, с усилием подняв глаза: – Это я ваш вервольф, майстер Гессе.
– Это несправедливо, майстер инквизитор, – угрюмо заявил несостоявшийся ухажер, провожая охотника тоскливым взглядом. – Она сама на это пошла. Сама захотела. Я ведь ее не выкрал, не принуждал к сожит…
– Спорить не стану, – согласился Курт, отпивая очередной глоток мерзко теплой воды, и сжал губы, пережидая новый приступ тошноты. – Толку с меня чуть.
– В этом не сомневаюсь, – так же нешуточно отозвался охотник, сняв куртку и бросив ее на скамью. – Итак, как я уже заметил в вечер нашего знакомства, парень ты небедный, стало быть, при хороших деньг…
– Он идет сюда, – напряженно констатировал Хагнер. – Почему он не боится, что мы убьем его прямо на пороге?
– Что ты там надеешься увидеть? – уже не в первый раз, судя по унылому тону, выговорил Карл Штефан, зябко обхватив себя за плечи и сместившись к самому очагу. – Темень – глаз выколи… Майстер инквизит…
– Я с превеликим удовольствием отстранил бы его от любого участия в этом деле полностью, однако это лишь растравит в нем его недовольство, которое – как знать, чем может выплеснуться… Ему оставим пре…
– Адское пламя их греет, – пробурчал торговец Феликс, яростно дыша на руки. – Загодя. Что скажете, майстер инквизитор?
– Ай, брось, Молот Ведьм, не полощи мне мозги. Ведь не досужее любопытство тебя одолевает? Ты ж от нетерпения сгоришь, если не узнаешь о каждом здесь все, что можешь. Эта одинокая краля с приплодом в…
Слепяще-белый ковер укрыл все вокруг, спрятав от взора остатки каменной стены и изменив окружающий мир до неузнаваемости; темная туша конюшни виделась сквозь занавесь метели едва-едва, перестроенная …
– Нормально. Только кости все равно ломит.
– Просчитался, – вздохнул он удрученно. – Я вывел из твоих слов, что брат и отец у тебя добрые горожане, недовольные твоей профессией.
– Лестница! – ахнул трактирщик. – Лестница в дровянике! Она по самую крышу – я с нее туда и взбираюсь; если те твари двулапые по ней сумели вскарабкаться…
– Свободны, господа, почти все. Немного сегодня народу – тракт пустует; кто застрял здесь в непогоду, только те и есть. Изволите снять?
– Они не люди, – коротко отрезал Ван Ален. – Они твари. Говорящие, думающие, живущие в людских домах твари. Не знаю, что такого можешь знать ты, но если тот стриг, которого ты повязал в Ульме, на доп…
– Сколько раз я мог бы убить и тебя? – оборвал Хагнер хмуро, и Амалия запнулась, замотав головой в отрицании. – Просто чудо, что этого не случилось до сих пор. И – да, я сегодня думал об этом. И пото…
– И майстер инквизитор наверняка тоже далеко не ангел, – уверенно продолжил торговец, и Курт, склонившийся над мертвым телом, молча повернул голову, ожидая продолжения.
– Вы не скажете «я же говорил»? – вяло уточнил фон Зайденберг. – Не обвините меня в бахвальстве? Не скажете, что я своей самонадеянностью погубил человека?
– Как вовремя, – заметил Ван Ален с неуверенной усмешкой. – Быть может, скажешь им?
– Это был вызов? – уточнил Курт с подчеркнутым удивлением. – Наверняка вы знаете, господин фон Зайденберг, что вызвать инквизитора вы не можете; стало быть, учитывая примененное ко мне обращение, вы …
– Чушь, – еще хрипло со сна оборвал Курт, доставая связку ключей. – Если что-то происходит, я должен знать об этом.
– «Мы пахали», – сказала муха, сидящая на шее у вола, идущего с поля, – буркнул Ван Ален, отступив от бойницы. – Будь у меня нормальный лук, за это время я перестрелял бы всех. Двое – результат непло…
– «Деревня»… – повторил охотник, поморщась. – Если не врут слухи, что я о тебе слышал, лет шесть назад ты завершил одно из расследований, попалив целиком местный баронский замок вместе с хозяином.
– Что значит «не в силах»? – переспросил торговец Феликс, такой же полуодетый и взъерошенный, как и все постояльцы, собравшиеся в зале. – Что там такое?
– Вы же сказали – этого не случится! – сипло выкрикнул он. – Ваши ухищрения не помогают, сделайте что-нибудь!
– Валяй, – пожал плечами Курт, и помощник усмехнулся, склонив голову в подчеркнуто благодарственном поклоне. – Это его работа, а я это переживу. А ты? – вкрадчиво уточнил он, перечислив в ответ на во…
– И несправедливо, – согласился Курт серьезно.
– Можно, – согласился Курт, и Хагнер, помедлив, одним движением схватил со стола стакан и опрокинул в рот, подавившись первым же вдохом и закашлявшись.
– Ты всерьез полагаешь, что он представляет реальную угрозу? – усомнился Бруно. – Меня тянет согласиться с господином рыцарем: чего нам опасаться за стенами и запертой дверью?
– Какие еще пути, ты видел, что творится вокруг? Метель, болван! Буря!
В. Признайся! Просто не запирайся, облегчи душу, и станет легче телу! Подумай, ты страдаешь за преступление, а из-за него так же тяжко, как ты, страдает невинный – из-за тебя! Зачем это тебе? Ради уд…
О. Все? Я не понимаю, в каком смысле – «все»…
– Вы тоже этого не знаете, майстер Гессе, вы сами сказали об этом. Никто не знает, вашим специалистам о подобных тварях ничего не известно; а вот Ван Ален считает, что я отмечен Сатаной. И как вы мож…
– А что происходит? – уточнил тот, не двинувшись с места, озираясь на обе двери, содрогающиеся под мощными ударами.
Помощник скосился в сторону кухни, смерив взглядом расстояние от не видимого отсюда входа до коридора позади себя, и распрямился, словно внезапно получив удар в спину. Ван Ален, увлеченный перебранко…
– Знаю, – согласился Курт, – и снова не буду спорить… Так значит, по университетам он не бегал, по монастырям тоже… и где ж тогда он искал ответы?
– И что же вы будете этому суду «рекомендовать в моем случае»?
– Мой отец, в отличие от меня, со стригами встречался. И мать тоже. Только вот он – может рассказать о том, как все было, а она – уже нет.
О. Только отварами и припарками из растений, которые людям давал Господь от сотворения мира! Ведь не грех же использовать в пищу яблоки, от которых польза зубам? Ведь это – не грех? Значит, и готовит…
Бойницы поднимались прямо над дверью, и из-под горящего щита были видны лишь ноги одного из оборотней почти по колено в снегу. Ван Ален прицелился, помедлил, не дотянув тетиву до конца, и, подумав, п…
– У него нет жены, – возразил рыцарь тускло. – Умерла семь лет назад. И сын умер этой осенью. Остались только сноха и внучка – он ездил в город на ее именины…
– Минуты, – отозвался Хагнер, с трудом переводя дыхание. – Или того меньше. Мне почему-то кажется, что сегодня это случится раньше.
– Так. Разве это хорошо? Это д-дурно, даже иноверцы имеют законы, запрещающие отнимать жизнь у невинного. Ты же никак не хотел говорить правду, п-позволить спасти едва не загубленную тобой жизнь. И ч…
О. Господи, я не знаю, о чем вы! Я никогда не делал ничего плохого, я никому не приносил несчастий!
Хагнер уже не говорил и не произносил вообще ни единого членораздельного звука. Он забился в связующих его путах; одеяло сползло с плеч, и явственно можно было различить, что каждая мышца, каждая жил…
– Ах ты, черт… – охнул Карл Штефан, ошеломленно глядя за его спину. – Мальчишка…
– А куда ты денешься, – хмыкнул охотник, и Хагнер вяло улыбнулся в ответ. – Просто не забывай, кто ты есть. А с тем, кто ты, ты вчера окончательно определился… Наконец-то, – обрадованно выговорил Ван…
– Вопящих пророчества, с цепями на шее и непотребно истрепанным Писанием?.. Господь с тобой. Я – из тех, кто считает, что собственный дом надо чистить от тараканов, клоповный матрас – сжигать, крыс –…
– Чем только не приходится орудовать. Кроме того, девицы клюют на любую тарабарщину, если она красиво звучит… Я так погляжу, все здесь торопятся, – заметил Ван Ален, кивнув на зал, где снова собрался…
– Они продолжали атаку даже окруженные пламенем, – возразил охотник. – Стало быть, возражений в этой армии не принимается, и его они боятся больше, чем своего самого сильного страха. Больше похоже на…
Глаза Хагнера, прежде светло-серые, потемнели, и расширившиеся зрачки сейчас отражали свет слабого пламени, точно крохотные зеркальца, напитавшиеся багровым. Едва явившаяся усмешка слетела с его губ,…
– Карл! – зло гаркнул Ван Ален, и подвешенное к галерее бревно, неслышно прорубив воздух, вмазалось в дверь, с хрустом вмявшись в грудь оказавшегося на пороге оборотня с обожженной мордой.
– Уже ни к чему, – равнодушно отозвался Велле, уходя к кухне. – Снявши голову, майстер инквизитор, по волосам не плачут.
О. Я не знаю… но ведь ненавистники – они всегда так, о них не знаешь, пока они не ударят в спину… Это я так, образно, не в прямом смысле…
– Сначала была надежда – спасут. Я з-знаю. Потом, уже без надежды на помощь, маленький шанс на то, что тебе поверят, ничего не добившись, если немного потерпеть… Да?
Я не знаю, где пределы человеческим возможностям…
В. Своим упорством ты только делаешь хуже. Хотя… Могу тебе сказать, что в твоем ближайшем будущем намечена некоторая определенность. Это в чем-то хорошо, согласись, когда ты знаешь свое будущее. Ведь…
– Поговорите на общие темы, у вас их много. Семейные ценности, человеческая взаимовыручка, деревенские порядки, репа, брюква, грядки… О разновидностях навоза, о сорняках, о чем угодно. Мне нужно пять…
– Каково это? – чуть слышно спросил Бруно, и парнишка передернулся – не то от холода, не то при воспоминании о происходящем с ним в последние ночи.
– Не хотел, – возразил Курт убежденно, и тот поднял голову, глядя по-прежнему мимо его глаз.
Разучился отсчитывать минуты. Давно не приходилось…
– Не человек он! – зло выговорил один из стоящих за плечом старосты. – Зверюга – и та на такое не сподобится.
– Эй ты, там, – окликнул голос из-за двери чуть спокойнее. – Ну, послушай, быть может, я погорячилась. Не знаю, что происходит, но… Я не стану никому жаловаться. Просто впусти меня, я же здесь замерз…
– Вы так спокойно говорите об этом, майстер инквизитор…
– Для нас. Для него прошло неизвестное к-количество этих минут. Так вот, пусть пройдут сутки, двое, ч-четверо, и он постоянно должен слышать только меня. Тогда эти минуты вытянутся еще б-больше и ста…
– Не скрою, – кивнул Курт, – да, думаю, таким, как ты, место в зондергруппе. Вербовать я тебя не намерен, однако не могу не упомянуть об этом факте, а также о том, что, если будет желание заняться де…
– И что же, по-твоему, он делал этой ночью?
– Hac urget lupus, hac canis… – буркнул охотник чуть слышно. – Я просто не могу, не имею права раскрыть тебе то, что касается не одного меня. Ты ведь тоже не станешь откровенничать о ваших тайнах, да…
– Не могу не напомнить снова о том, что я говорил вчера об информации, имеющейся в распоряжении охотников и не имеющейся у нас, потому что вы ею не делитесь. Только вообрази, сколько людских жизней м…
– Хороший совет. К слову, совет этот касается каждого: передохните, соберитесь с духом и силами, и приступим к пополнению наших запасов. Прилягу на час, – сообщил он помощнику, поднимаясь. – Ты за гл…
– Не того спрашиваешь, сын мой. Я над этим не властен, и это не моя вина. А что до т-тебя – не в доносе дело, хотя именно с него все и началось. Я просто знал, что ты это сделал.
– Да ты шутишь, – усмехнулся охотник снисходительно, попытавшись отодвинуть его в сторону.
– Заметно, – покривился Курт насмешливо. – Так ведь и воспитание подкачало… А он мечтал. А все мечтатели мечтают быть не такими, как все; мечтают, пока не осознают, насколько сильно любая непохожесть…
– …и уйдешь на кухню к жене, – докончил за него Ван Ален, сидящий на корточках перед раненым. – И этот тоже. Помощи от вас теперь никакой, так хотя бы не будете мешать. Нападет он в любом случае, и в…
– Думаю, если б в отдаленной деревеньке обнаружился вдруг некто, кто тридцать лет пролежал лежнем, но при том был бы подобен греческому атлету – им давно заинтересовались бы и наши, и не наши. Как то…
– Смириться? Ну уж нет. Пусть только он окажется рядом, пусть только…
– Разумеется. Задержусь в городе на денек; довезу Марию до дому и, быть может, попытаюсь впарить ее родителям какую-нибудь историйку, дабы не слишком на нее крысились. Девчонке и без того досталось.
– Он был жив, когда я втащил его сюда, – возразил рыцарь упрямо. – Он должен быть жив.
В. Не хочется ронять достоинства; понимаю. Слабость. Это кажется тебе слабостью – признать, что ошибался, что стал служить не тем силам, не тем желаниям, признать, что так стойко переносил страдания …
– Хороший вопрос, – согласился Курт, стараясь не показать того, что ноги готовы вот-вот подогнуться, а перед глазами, мешая видеть, по-прежнему висит радужная пелена. – Тебе не кажется странным или и…
– Сохрани меня Господь. Один ты – куда ни шло, один он – терпимо, но два святых плакальщика разом это для моих нервов слишком… Вообще, знаешь, некоторые полагают, что шахматы развивают разум.
Боль, пронзившая тело до самой поясницы, дошла до сознания, словно письмо от давней любовницы, живущей в отдаленном городе на другом конце страны – с долгим, невообразимым запозданием. До клинка, леж…
Курт остановился на пороге, снова прикрыв дверь, и обернулся.
К собравшимся они приблизились, когда к окруженному чуть припорошенным хворостом столбу уже шагнули двое с горящими факелами, одаряя привязанного к тонкому кривому бревну человека взглядами ненавидящ…
– Понимаю. Об этом сложно думать, когда уже п-пришлось говорить из-под палки. Сложно признать самому, что ошибался, когда это признание уже вырвали п-помимо твоей воли.
– Заметь, – призвал Курт, позволив себе пропустить в голос чуть легкомысленности, – в горле уже не хрипит. Руки расслабились. Вижу, дыхание идет ровно. Поверь, если сейчас Бруно подкрадется со спины …
– А где же она? – проронил торговец, отступив от двери подальше в коридор. – Зачем это она? Неужто сбежала, сына бросив?
– Как скажете; если вам это впрямь интересно… Отчего-то я приглянулся нашему священнику. Быть может, жалел, не знаю. Работой на мельнице меня дед не загружал – хватало работников, на улицу я старался…
– Молот Ведьм в работе, – хмыкнул охотник. – И еще одна душа спасена.
– Думаешь? – мстительно усмехнулся Ван Ален. – Посмотри на него. У него в руке железный штырь, которым он пару минут назад уложил одну из твоих тварей. Ты в самом деле считаешь, что он кинется тебе н…
– Да я просто в восторге от всего происходящего, – согласился Курт серьезно. – Обожаю оборотней, желающих меня сожрать, безвыходные в буквальном смысле положения и лезущий в самые кости холод. Мне, р…
Тот отлетел назад, не издав ни звука, опрокинув собою стоящих позади, и у порога образовалась свалка из трех бурых тел. Замешательство длилось несколько мгновений, и Курт пожалел о том, что никто, кр…
– Я согласен, – четко выговорил Хагнер. – Вручаю себя вам, и делайте со мной, что хотите. Теперь, майстер Гессе, вы довольны?
– Слушайте, майстер инквизитор, – окликнул Карл Штефан заинтересованно, – а если допустить, что он останется? Ну, к примеру, вам удастся нас разжалобить, и мы все разом кинемся его оберегать от его р…
– Майстер инквизитор, как я понимаю, вервольфов не видел тоже, – мстительно отметил фон Зайденберг. – Посему и его возможности при встрече с ними недоказуемы в той же мере.
– Он молчит потому, – пояснил охотник доброжелательно, – что у вас с ним много общего: при попытке ляпнуть что-то выходит глупость.
– Для них нетипично вообще собираться вместе. Эти ребята предпочитают одиночество – так безопаснее.
– Не додумался, – нерешительно предположил крестьянин. – Тупая зверюга.
О. Нет, я не то хотел сказать, я… Я хотел сказать, что никому не причинял вреда сознательно и не совершал преступления. Вы хотите, чтобы я сознался в преступлении, но я не знаю, о чем вы говорите!
В. На что ты надеешься? Надеяться на оправдание ты уже не можешь. Сейчас ты уже осознаешь это так ясно, что тебе страшно. Ты не хочешь думать об этом, но это все время лезет в мысли. Ты думаешь: «Я о…
– Значит… поэтому первые два допроса проводили только двое судей… и потом они призвали вас, чтобы…
– Брось его уже, – повелел рыцарю Ван Ален и, перешагнув труп оборотня, приблизился к Карлу. – Первый бой за нами.
– Заранее прошу прощения, если окажусь неправ, – отозвался Курт, осторожно подступивши ближе к двери – слышно из-за плотных досок было никудышно. – Но повторяю вопрос. Кто там? Назовитесь и скажите, …
– Значит, вот как, – констатировал Ван Ален тихо и метнулся вперед.
– Господи, только без этого. Я не намереваюсь ни на кого давить, если кому-то неймется отправиться на тот свет прежде времени – это их дело, но я как человек в своем уме отказываюсь это понимать… Все…
О. Хватит, не надо, я прошу вас, я ничего не сделал, я невиновен, Господи…
– Через четыре дня, – ответила Амалия тихо. – На несколько миль вниз по реке; застряло в корягах у берега. Я его едва признала. Знаете, рыбы… и хищники… А через пару месяцев я поняла, что в положении…
Голос тихий и задумчивый, глубокий капюшон приглушает его еще больше, но под каменными сводами, где пока нет никого, кроме них троих, он звучит почти оглушительно.
– Иными словами, случилось то, что ты пророчил – он здесь с приятелем?
– Началось, – впервые за последние полчаса разомкнула губы Амалия и прерывисто выдохнула, спрятав лицо в ладонях. – Боже мой, почему это происходит именно с ним!
– Хорошо, я уйду, – легко согласилась Мария, выбравшись из-за стола, и, помявшись, вздохнула: – Хочу сказать вам спасибо, майстер инквизитор. За то, что… ну, вы понимаете.
– Утешьтесь, – отмахнулся Курт, – это рассуждения больше отвлеченные; убежден, что наш сосед не предоставит нам возможности себя взять, и спорить будет просто не о чем.
– О, Господи! – прорвался с вершины лестницы полный ужаса голос трактирщика, потонувший в оглушающем визге Марии Дишер.
– Снова промашка, Молот Ведьм, – косо усмехнулся Ван Ален. – Вот отца – да, можно обвинить в этом; думаю, невзирая на его благородные выкладки, все же это чувство в нем пересиливает, и, не погибни ма…
Волк повернул голову к Амалии, и та замерла на месте, смяв в сжавшихся кулаках полы платья и едва дыша сквозь поджатые губы; мгновение прошло в полной тишине – рык затих и прокатился снова, когда гор…
– Не хнычь, – оборвал его Курт, сделав первый ход. – Дерзай. Как знать – вдруг снова случится чудо, и ты меня обставишь?
– В таком случае, ты напрасно беспокоишься: ничего нового не случится. Все то же.
– Вот, – все так же тихо, как и прежде, произнес Альфред Велле, снова приблизившись и протянув парню дубленую шубу сына. – Держи. Ему она теперь не понадобится.
– Следите за словами, майстер Гессе, – повысил голос Хагнер. – Вы говорите о моей матери.
Еще более радужные надежды вселяло здание самого трактира: в упомянутые стародавние времена здесь явно располагался блокпост защитников этих владений, откуда в случае опасности направлялся гонец в го…
– За мной! – бросил Курт и метнулся бегом, не оглядываясь, дабы удостовериться в том, что рыцарь исполнил указание.
– Сын не несет вины отца своего, потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив… Не переплюнешь, Феликс. Уж в чем, а в Писании я подкованней буду.
– Не сейчас, – вскользь бросив взгляд в сторону охотника, возразил Курт со вздохом. – Сейчас, даже если я прав, и он что-то скрывает от нас, он ничего не скажет – не оценил еще важности наличия союзн…
– Неужто он догадался? – напряженно пробормотал помощник, глядя вслед ушедшему. – Но как?
– Ерунда какая-то… – оторопело произнес рыцарь.
– Брось, Ян. Она ушла. Их попытка провалилась, она кинула ядовитую иголку напоследок – и ушла… Не суетись.
– Извольте, майстер инквизитор… Это лошадник наш. Разводит у себя, приторговывает, а когда кому из нас нужна лошадь – дает внаем, на время; у нас, понятно, не у каждого ведь имеется своя… а у него их…
– Вот ведь дерьмо… – ошарашенно произнес Карл Штефан спустя миг тишины.
– Что происходит? – требовательно выговорил помощник, когда оба скрылись наверху. – Что ты нашел? Что с парнем?
– Открой немедленно! – потребовал голос снова, и в доски опять ударили костяшки сжатого кулака. – Открывай, скотина, или я отсужу у тебя твою забегаловку и сделаю из нее приют для прокаженных!
…omnis enim natura bestiarum et volucrum et serpentium etiam ceterorum domantur et domita sunt a natura humana.
– Пока не могу сказать, – отозвался Курт, снова оглядывая постояльцев, занятых, как и прежде, собственными мыслями. – Одно точно: кто-то из них или они оба выбираются наружу через окно в их комнате. …
– Господи Иисусе… – повторил за ним рыцарь, глядя на меч в своей руке остановившимся взглядом, и, попятившись, обессиленно опустился на скамью у стола.
– Так я – как тот детеныш? Хотите мною продлить существование рода человеческого?
Ван Ален отшвырнул лук, выдернув клинок, и Курт, бросив арбалет на пол, тоже обнажил меч, пытаясь угадать следующее движение оборотня: не остановившись, тот прыгнул снова – прыгнул, не нападая, оказа…
– Вы говорили, я могу спросить, что захочу?..
– Это хорошо, потому что сам я не понял ни черта.
– Лишние люди, тем не менее, сейчас пришлись бы к месту, – пожал плечами Курт, пристально оглядывая доску. – Чем больше загонщиков, тем проще подобраться к хищнику. Однако это было скорее отвлеченным…
– Просто смирись с этим. Это сложно, понимаю, но сделать это придется, чтобы сохранить рассудок в здравии и не испакостить себе окончательно всю оставшуюся жизнь.
– Что они тебе сделают, за стенами-то? – возразил трактирщик, снисходительно отмахнувшись, и, повстречавшись взглядом с Ван Аленом, добавил: – А конюшни на запоре. Опасаться нечего.
– Вы в самом деле думаете, – подал голос Хагнер, – что такая тварь может быть… как человек?
– Это вервольф, – пояснил наемник коротко.
Связанный волк у стены взрыкнул, увидев огонь, и вздыбил шерсть на загривке, норовя то ли отодвинуться, то ли подняться, и Бруно обошел его сторонкой, тщась загородить горящее дерево спиной.
– Нет, – небрежно поправив наброшенную на плечи куртку, кивнул Ван Ален с заметной гордостью. – Это мой приз. Который я обрел, замечу, когда был старше твоего отпрыска всего двумя годами.
– Предлагаю обмен. Меняю твои уникальные возможности на нашу помощь в приручении твоего зверя. Предлагаю то самое место в мире, ту самую определенность. Или, если выразиться не столь патетично, предл…
– Замри, – повелел Курт холодно, и тот застыл на месте, окончательно сравнявшись по цвету со скопившимися у порога сугробами. – Займи свое место и соберись. Макс, ты понял, что ты должен делать и чег…
Ответ. Мне не в чем сознаваться, я ничего не сделал, я не знаю, за что я здесь.
Пункт назначения, в каковой стремились поутру все постояльцы, в своем далеком прошлом явно был наблюдательной башней: каменные стены толщиной спорили со стенами самогу трактира, округлые бока под сам…
– Знаю, что н-не у тебя искать понимания, но… Кроме тех, кто никогда не сотворит зла, кроме тех, кто не может творить зла, тех, кто не имеют возможности, не умеют – есть и те, кто умеют, могут, с-сын…
– Брось, – скривился Ван Ален раздраженно, повысив голос: – Сколько тебе лет, ребенок?
– Ясно-то оно ясно, да не ясно. Если б дело было лишь в том, чтобы просто вынести приговор преступнику, когда есть преступление, есть жертва и свидетель – тогда мы справились бы и вдвоем. Бывало и сл…
– Побудь на моем месте, кто бы ты ни был, и тогда поговорим о спокойствии! Впусти немедленно!
– Да, попасть в залет от вервольфа дело сложное, видно, человечья натура пытается противиться. А может, мне старики рассказывали, случиться и так, что родится волчонок – прямо вот так, в зверином вид…
– Господи… – проронила она и, на сей раз не сдержавшись, всхлипнула, ткнувшись лицом в грудь стоящего рядом Бруно. – Господи, спасибо…
Курт подтолкнул торговца в спину, направив вперед себя, щурясь от снежинок, налипших на ресницы, растаявших и теперь смерзающихся в крохотные ледяные шарики; с век снежная вода, тая, стекала в глаза,…
– Это моя работа, – подтвердил он благодушно. – Однако в моем и в твоем деле есть кое-что общее: мы оберегаем обывателя. Посему я бы предложил на сегодня завершить с лекциями (благодарю за сотрудниче…
– Брат. С его слов заговорил и отец… Только это бред.
– Какие только чудеса не случались в моей практике, – возразил Курт, и рыцарь недоверчиво покривил губы. – Но скажем так: моя работа, моя обязанность – предоставить такую возможность; что будет делат…
– На такой случай? – уточнил Бруно напряженно, пытаясь перекрыть грохотание дерева, доносящееся теперь с двух сторон. – Они долбятся в обе двери; сколько ж их тогда?
– Может, вы и правы… Бог или Дьявол распорядились так, что я встретил именно ее, отец?
– Orate vero ut hieme non fiant, — пробормотал Курт себе под нос. – Правда, для этого уже поздновато…
Ночь за запертыми ставнями царапалась в стекло, завывая в трубе и под крышей, однако назойливого волчьего воя сегодня слышно не было. Быть может, и в ту, первую, ночь это в самом деле были просто-нап…
– Что здесь происходит? – донесся сверху зажавшийся, точно заяц под дождем, голос, и Ван Ален рывком обернулся на Марию Дишер, стоящую на верхней ступени лестницы.
Обвиняемый членораздельного ответа не дает. При зажимании тисков два раза крикнул «Прошу вас!» и лишился чувств.
– Тридцатое января, – буркнул помощник. – День, когда меня одолело искушение совершить грех смертоубийства.
– А не боишься остаться с глазу на глаз со страшным созданием тьмы?
– Ну, на то при тебе есть другие, кого тоже учат в вашей академии, да? а я расколюсь без палачей… Собственно, скрывать-то смысла нет, – посерьезнев, продолжил охотник. – Одно ведь дело делаем, так? Б…
– Нет, – тихо отозвался торговец. – В сарай, куда мы отнесли тело. Моя повозка полна железного лома и всякого старого железного добра. Везу на перековку…
– Нет, – опустив глаза еще ниже, еще тише согласилась Амалия. – Просто такая жизнь не дает больших доходов. Господин Велле согласился стерпеть нас еще несколько дней за одну лишь помощь ему по делу, …
– Интересный оборот, – заметил он, кивнув на доску: – Право первого хода новичку… Людей, – повторил Курт вдумчиво. – А кого убиваешь?
– Что-то ты мутишь, Феликс. Какое ж он исчадие адское, ежели был и крещен, и Причастие принимал? И инквизитор не станет заступаться за сатанинское отродье. Я верный католик и поступать стану так, как…
– Молчи. Благодарить рано – я еще ничего не решил.
– Нет, – ответил за нее Курт. – Труп был обглодан хищником… Судя по всему, типичная схема, описанная тобою. Не дождался всего пары месяцев, чтобы узнать, что у него получилось. Признаюсь, поначалу я …
– Этому пятну на полу оба уделяют внимания больше, нежели друг другу или кому-то из присутствующих.
– Зато угодил ей, – хмыкнул Ван Ален. – Уж коли решилась оставить дом и вот так рвануть.
В существующем положении выбор средств был, в общем, невелик, и ничего, кроме уже совершенного, сделать было нельзя. Во владении Вольфа имелся старый охотничий лук, с которым тот временами охотился н…
– «Кто прольет кровь человеческую, – перевел охотник, никак не ответив и даже не обернувшись, – того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию». Были б у меня рыцарские приба…
– Мертв? – уточнил помощник хрипло, и Ван Ален резко обернулся, вскочив на ноги и глядя на Курта ошалелым взглядом.
– Поднимитесь наверх. Сейчас. Вы оба. Есть разговор.
Волк сбился с движения лишь на миг, даже не обернувшись и не издав ни звука, и продолжил прыжок, упав всей тяжестью огромного тела на рыцаря. Фон Зайденберг опрокинулся на спину, выронив меч и с оглу…
– Это железо, – оборвал Ван Ален раздраженно. – Железо есть железо. Тупое – заточить, ржавое – отчистить; даже железная труба, если ею как следует садануть твари по черепу, большое подспорье, даже рж…
– Бьете ниже пояса, – заметил Хагнер угрюмо. – Только это ни к чему. Я уже говорил – у меня нет выбора.
– Вот теперь все, как должно быть. Можно было б еще и рыкнуть для правдоподобия, но – уж ладно.
– Бруно кажется, что я не умею обставлять дом. Он полагает, что труп – это лишнее. По его мнению, это не оценят хозяева.
– Ты всерьез? – не пытаясь скрыть снисходительной усмешки, переспросил Ван Ален. – Ваши мудрецы не знают такой простой вещи?
– Мне, думаю, это не грозит, учитывая обещанное мне будущее.
О. Я уже говорил не раз, что я ничего не сделал!
– Добрые малые идут в охотники, – мрачно возразил Ван Ален. – В инквизиторы идут полные психи.
– Отчего-то Писание ты поминаешь, только когда тебе это выгодно… «Случай». И это после всего, что тебе довелось увидеть и испытать?
Уже привыкшие к темноте глаза уловили другой силуэт, на миг возникший из чуть утихшей метели подле высоких теней; очередной порыв ветра заглушил звуки, однако и без того было ясно, что происходит.
– Конечно, я не похож, потому что я и есть инквизитор. А те, о к-ком ты спрашивал меня, похожи. Но ими не являются. Их наказание найдет их еще – в этой жизни или в с-следующей…
– У моего приятеля дед без глаза, – сообщил Ван Ален, пояснив, когда рыцарь непонимающе нахмурился: – Стрелой выбило. Представь себе – вошла стрела в глаз, и ничего. Чуть кровью не истек, щека теперь…
– К сожалению, – согласился Хагнер. – Но кто тебе сказал, что ты можешь выбирать за меня мою жизнь?
– Как скажете, – отозвался Хагнер, устало опершись о стол перед собой. – Вам видней.
– Понимаю, разумеется; а знаешь, почему? Потому что обсуждалось это уже не один и не три десятка раз, и с тобой в том числе. И в сотый раз скажу то, что уже говорил: быть может, начальству виднее, од…
– А что? – пожал плечами Курт, когда охотник вперил в помощника уничтожающий взор. – Не все ли равно? Тварь и есть тварь.
– Я все еще не оставляю надежды тебя перевоспитать, – возразил Курт серьезно. – Либерал-пацифист в стане инквизиторских служителей не должен оставаться без присмотра, это опасно для его души. Кроме т…
Рассказ «Ради всего святого» был написан еще в 2002 году, за четыре года до первой книги, когда никаких мыслей о чем-то большем еще не было. Можно сказать, что весь цикл «Конгрегация» впоследствии вы…
Курт проснулся, когда за окнами начинали уже сгущаться сумерки, затмевая тускло-белое небо, и разбуженный им помощник, уже не такой бледный и даже чуть взбодрившийся, помог спуститься по узкой лестни…
– Ведь я уже покаялся, майстер инквизитор, – с неровной, натянутой усмешкой отозвался фон Зайденберг. – Я в вашем распоряжении. Командуйте.
– Отвали, – равнодушно откликнулся Бруно, наклоняя к стакану доверху наполненный кувшин. – Чего, по-твоему, можно ожидать, если ликантроп здесь именно для этого – просто не дать выйти отсюда в ближай…
– Твари?.. – переспросила Мария, все так же не двигаясь, только колени дрогнули, норовя подогнуться. – То есть… он не один? Их много? Сколько?
– Не знаю… Они идут, – понизив голос, сам себя оборвал Хагнер. – Идут сюда.
– А также от родственников, чье влияние на него мне как служителю Конгрегации кажется тлетворным и разрушающим его душу.
– Пошлю на вас зверей полевых, – тихо и потерянно пробормотал торговец, – которые лишат вас детей, истребят скот ваш и вас уменьшат, так что опустеют дороги ваши… Господи Иисусе, отврати от нас гнев …
– Хорошо, – кивнул Курт, не зная, с чего надлежит начинать – бывать в роли оправдателя и тем паче заступника доводилось нечасто, и нужные слова складывались с трудом. – Я не стану объясняться долго и…
Тело вернулось не сразу и привело с собою дикую боль в правой ноге. Сквозь затопившую взгляд мглу виделась темная туша волка где-то в стороне, сапоги охотника и неподвижный фон Зайденберг, и лишь поэ…
– Меня больше интересует тот факт, что не растерялся ты, – возразил Курт и, когда наемник непонимающе нахмурился, кивнул на его руку: – Занятный у тебя меч. Цвет полотна любопытный. Позволь взглянуть?
– Не сейчас, – зло откликнулся охотник. – Сперва я закончу с его раной, после – завтрак, нам всем не помешает… Идиот! За эти дни мы могли перетащить сюда повозку целиком, и причем спокойно, без помех…
– И что же вы предлагаете мне делать? На какое место хотите определить меня?
– Амалия ни разу не попросила трактирщика отыскать в его запасах какие-нибудь травы…
– То, о чем после явно буду жалеть, я сделал сейчас, – буркнул Ван Ален, медленно пройдя к столу и усевшись напротив. – Сядьте, – кивнул он Хагнерам и махнул рукой Бруно: – И ты сядь, не маячь у меня…
– Я… – начал мальчишка нерешительно и, прокашлявшись, договорил: – Я хотел извиниться.
– Спасаю свое имущество, – отозвался Ван Ален сдержанно. – Найди какую-нибудь комнату на первом этаже, где можно будет ее устроить.
– Какой дотошный, аж противно, – поморщился охотник. – Нет, не забыл. Просто отложил в тайник, с тем чтобы рано или поздно выяснить, что это за язык, на котором была написана другая ее часть. Но не с…
В. Если ты просто отравил ее, скажи, чем, чтобы мы успели ей помочь. Если это было сделано колдовством, назови имя своей сообщницы и скажи, где ее искать.
– Макс. Обычные люди, Макс, ведь тоже не добродетельные создания, и в душе многих из нас зреют помыслы, которые, будучи воплощены, немногим отличались бы от того зла, что вершат всевозможные ликантро…
– На их месте, – заметил Карл Штефан, – я бы не пытался заслать этакого агента, на их месте я бы подпустил матушку к дверям – уж ей-то открыли б.
– Поэтому такие, как мы, должны быть одинокими, – уверенно приговорил Курт. – Жена, дети, братья и матери – это лазейка в безопасности, которая, как бы ни была крепка, может рухнуть в один миг. С род…
– А как еще их можно применить, такие способности? – возразил парнишка, отирая взмокший лоб ладонью, и, прокашлявшись, уточнил: – И как такое чудовище может спорить с собственной натурой?
– Как ты там сказал – «больше некому»?.. Наш радушный хозяин, конечно, добрый христианин, просто выгнать на мороз попавших в беду – да, не отважился, однако на большее и он не способен.
– Работа такая. Когда много странствуешь, когда говоришь с людьми, когда самому приходится темной ночью в глухом лесу… Чего только не услышишь и не увидишь. А ты, кстати, молодец. Не растерялся.
О. Я этого не делал! Господи, клянусь вам, что не делал ничего противозаконного, ни руками, ни ядами, ни наговорами, я никому не причинил зла! Я просто лекарь! Я помогаю людям, и я никогда ничего зло…
– Монахами не рождаются. Не сказал «нет» напрямую; стало быть, есть семья?
– Бруно, только не начинай. Надеюсь, даже твое неправдоподобное человеколюбие не станет утверждать, что я должен был волочить этого чудо-повара с собой, дабы передать местным властям для торжественно…
– Что-то кажется мне, – усмехнулся Ван Ален, – что в твоих устах вся ирония сказанного теряется. Больно это похоже на правду.
– История была занятная. В одном я сказал этому ухажеру правду: Германию я объехал и впрямь если не вдоль, то уж поперек, и маленьких городков повидал немало. И вот в одном таком городке один не в ме…
– На тебя. На меня. На кого может быть похож человек? На кого угодно.
– Власть. Именно что полную силу… Вот что я слышал от стариков: бывает, что одиночки, живущие сами по себе, тем не менее являются по факту стаей и могут собраться вместе по повелению вожака – как бро…
– Я знаю их шарфюрера лично и могу сказать с уверенностью: тому, кто попытался бы выкинуть подобный фортель со стрижьими зубами, Келлер повышибал бы его собственные. Однако, если ты ожидаешь проповед…
– И все? – выждав несколько секунд, уточнил он. – Больше ты не хочешь ничего сказать?
– Поможет скоротать время до утра, – одобрил Курт, подтолкнув помощника к двери. – Идем-ка, не то, в самом деле, как бы не взбрело ему в голову заглянуть сюда. Это и впрямь было бы неуместно.
– Неделю тому назад я обсчитал своего помощника, – не замедлив с ответом, вздохнул торговец. – Дал ему за работу меньше, чем было заслужено; он спорил, а я вывернул все так, словно он мне остался дол…
– Я закрою, – отмахнулся он. – Все равно как надо не сделает.
– Я не продавец гашиша, – передернул плечами Курт, – и счастье посему – не мой товар. Однако согласился он добровольно и вполне доволен тем, что получил.
– Голодные, – откликнулся Феликс. – Вот и злые. Вы б, думаю, тоже выли и на всех кидались, если б по снегу босиком, и ребра к спине прилипли… Слава Богу, что Велле свой трактирчик тут держит. Вот не …
– Что там? – шагнув к нему навстречу, настороженно спросил Ван Ален. – Они разгуливают в отдалении от двери, я их вижу, но они не нападают. Что он задумал?
– Ему никто не говорил, что важнейшая добродетель христианина, а тем паче служителя Конгрегации – смирение?
– Найди для моей лошади, на худой конец, хотя бы какой-нибудь чулан, и тогда я все разъясню. После уж решим, как быть.
– О, Господи… – проронила женщина потерянно, и тишина разрушилась голосами, заговорившими разом.
– Кое-что, – скромно согласился Курт. – Ликантропы типа «двуногие страшилища с лапами, похожими на руки» встречаются наиболее часто. Как правило – тупы и несообразительны; не помнят, что делали в пре…
– Что ты такое несешь, Феликс? – с болью отозвался Велле, сидящий на скамье кривобоко, точно раненый. – Что такого сделал мой Вольф, а? Ты ж его знаешь, так скажи мне, что, кому он мог сделать, чтобы…
– И слава Богу, – буркнул Курт, пытаясь по ощущениям в кости понять, насколько серьезно обстоит дело. – Забудь, Макс. Ты сегодня держался отлично и сделал больше, чем был должен; а требовать больше, …
В тесном зале вновь повисла тишина; Хагнер с хмурой задумчивостью смотрел на свою руку с обвитой вокруг цепью, Ван Ален всецело был поглощен завтраком, сам же Курт предавался сочинительским мукам. Се…
– Такое – забыть?.. Хотя, чему я удивляюсь. Надеюсь, тебе меня и впредь будет не понять.
– Но с этими железками ведь тоже надо вначале к нему подступиться, – не унимался рыцарь. – А это, как ты и сказал, весьма сложно.
– Не разводи панику, – произнес Курт, все так же не повышая голоса и удерживая на лице безучастное выражение скуки. – Не здесь. Ни к чему вам привлекать к себе внимание. Верно, Макс? Поднимитесь, – п…
– Полегче, – предупредил Ван Ален уже серьезно. – На твоем месте я бы следил за словами – инквизиторы такой словоохотливости обыкновенно не жалуют. Кроме того, помутненных здесь по меньшей мере трое.…
– Ладно, – согласился Ван Ален неохотно. – Письмо передам. Если поклянешься, что не подкинешь никакой подлянки, и я не окажусь в камере.
– Я хотел бы, чтобы вы остались и поговорили еще со мной. Вы ведь можете вернуться потом?
О. Господи, нет… я ничего не сделал… я прошу, прошу вас, я невиновен…
– Никто, – пытаясь не слышать его, продолжил Бруно, – ни наши эксперты, ни их малефики не нашли в тебе ничего сверхобычного. Тут ты прав. Но тогда объясни мне, почему чародей, при одном имени которог…
«Ханц Вольф и Эльза Швагель, рассмотрев пункты, по которым вас обвинили и обвиняют, исследовав ваши показания и inquisitio Высокого суда, а также показания свидетелей, Высокий суд основывает свой вер…
– На ближайшие пару часов все свободны. Разберу это барахло я сам.
– Тогда ты ненавидел свою жертву, ты д-думал – зачем я буду позволять им прекращать ее мучения, если из-за нее так мучаюсь я! Ты ведь тогда так и думал – «из-за нее», хотя это просто нелогично, не с-…
– Боже мой, он убит! – ахнула Амалия, и помощник шагнул ей наперерез, преградив рукой проход к лестнице.
– Ты его видел? – с ожесточением вытолкнул отставной возлюбленный. – Ты видел эту тварь? Ты себе даже близко не представляешь, о чем говоришь! «Живьем»; ты спятил, парень?!
– Это еще почему? – возмутился неудачливый любовник. – А если эти твари еще там, если они меня ранят, если я доберусь до двери из последних сил и просто не смогу ничего сказать? Меня оставят там изды…
– «Сноси, не жалуясь, что изменить не можешь»…
– Да Господь с вами, майстер инквизитор, какая Конгрегация в нашей глуши? До ближнего города – дня два; и что ж – неделями дело тянуть?
– Присядь, – предложил Курт, кивнув на табурет у стола, отчего комната перед глазами едва не опрокинулась вниз потолком.
По всем вышеперечисленным причинам Высокий суд объявляет вас, Ханц Вольф и Эльза Швагель, виновными во всех названных преступлениях. Настоящим приговором вы переданы светскому суду для наиболее досто…
– Не в том дело, – неохотно возразил Ван Ален. – Его мне отец подарил. Этот арбалет и Импалу.
– Не поднимете же вы руку на человека! – довольно неуверенно возразил Амалия и запнулась, когда он передернул плечами. – Я просто буду молиться, чтобы беда миновала.
– Дурак ты, люпус, и не лечишься, – беззлобно отмахнулся охотник. – По душе не это. В этом деле самое приятное не сидеть в засаде на вервольфа в колючих кустах задницей на муравейнике и не подставлят…
– А монашек прав, – уже серьезно возразил Ван Ален. – Теперь эти железки ни к чему. И веревки тоже. Просто пересидишь в той самой комнате, за закрытой дверью, и всё. Если ты в самом деле намерен когд…
– Понял, – отозвался помощник, торопливо пройдя к очагу, и с неподдельным интересом оглядел вложенные в очаг заготовки будущих огнеметных снарядов.
– Значит, у вас – ничего, – пожал плечами он. – Пусть ваш сын спит дальше.
– Ограбленные родители, – ответил он серьезно. – Если на бежавшую дочь можно и махнуть рукой, можно повздыхать, обозвать неблагодарной гадюкой и забыть, то деньги имеют обыкновение вызывать к себе ку…
– Бревно, – определил Бруно то, что и без того стало ясно; не вполне цензурный ответ охотника заглушил следующий удар, уже сильнее и напористей, и удары последовали один за другим – мерные и какие-то…
– Что – тут – происходит? – повторил рыцарь с расстановкой. – Вам что-то известно, майстер инквизитор, вы мне не показались удивленным при виде пустой комнаты. Ваш помощник тоже знает что-то и отмалч…
– Ну, пару месяцев я уж точно никуда уехать не соберусь, что понятно. А там – как знать; не в моей это воле.
– Вы сказали, – заметил парнишка, не поднимая к нему взгляда.
– Дело опыта, – улыбнулся Ван Ален. – Поверь, я за четверть часа на пустом месте соберу тебе из подручных материалов такую берложку, что в ней можно будет ночевать хоть нагишом. А вервольфы, вообще, …
– То есть, – вдруг утратив возвышенно-проповеднические нотки в голосе, уточнил Феликс, – сгодится и впрямь даже такое? То есть, и тупое, и ржавое?
– Нет, отец, я не хочу. Я как никогда хочу жить, но никому от этого лучше не станет. Вы обещали, что я могу сказать все, что угодно; прошу, не перебивайте, или… или я испугаюсь и не сумею договорить……
– Давай, стыди, – подбодрил Ван Ален. – Пользуйся моей непомерно ранимой совестью.
– Ты прав, – с подчеркнутой печалью кивнул Ван Ален. – Надо было похоронить. Снег разгрести, лед сколоть, землю продолбить; убив на это весь сегодняшний день, мы б наверняка управились… Ты беспокойся…
– Доводилось бывать на анатомировании? – спросил он вдруг, и Бруно непонимающе нахмурился. – Так, ad vocem. Два человека равного сложения тащат равные мешки с камнями, и – один вдруг падает замертво,…
– Уберите руку от оружия, – спокойно произнес он, жалея о том, что арбалет, уже заряженный, готовый к действию, остался лежать на столе. – Рыцарский кодекс отличная штука, но в данной ситуации толку …
– Есть, со второго этажа, там вдалеке малая комнатка, и окно из нее прямиком над порогом, если ставню снять. Я ею обыкновенно не пользуюсь, в крайних только случаях…
– Да, – безвыразительно отозвалась она, не глядя на него. – И мучительней.
Несколько долгих мгновений в трапезном зале пребывали неподвижность и всеобщее молчание, в котором слышались все продолжающиеся призывы из-за запертой двери.
– Не лезь; что ты там хочешь увидеть? Как она бродит по сугробам под стенами? Ее здесь нет.
В. Ни мгновения без муки, подумай над этим. Посмотри на часы. Сейчас снова будут раскаленные шилья, но теперь с неровными, зазубренными остриями. Это неприятно, потому что выдергивать их тебе не захо…
– И все-таки – с тобой-то как? «Академия святого Макария». Сейчас у всякого инквизитора на Знаке стоит ее эмблема; значит, каждый вышел из ее стен?
– Вот поэтому. Как уже не раз говорилось – доставшиеся от них раны – это всегда заражение и смерть; ампутация поврежденной части тела еще оставляет шансы на то, чтобы выжить, однако с головой проверн…
– Придется таки разбудить супругу, – заметил Курт, кивнув на рыцаря и Карла Штефана, появившихся на лестнице. – Сейчас ее умения будут весьма востребованы; после вчерашнего аппетит у всех будет зверс…
– Я на его месте догадался бы тоже, а с чего бы нам полагать Яна настолько тупей меня?
– Намерен, – согласился Курт, обводя взглядом собравшихся и видя ожидающие взоры. – С одним условием. Сперва говорю я, вы молча слушаете. Все вопросы, претензии, бунты – после. Это – понятно?
– Как же свидетельницы, если она прямая соучастница?
О. Прошу вас, не надо больше, я прошу вас, я ничего не сделал, я ничего не знаю, я ни в чем не виноват…
– Разойдись, – потребовал Курт спустя мгновение тишины, нехотя спешиваясь, и, когда людская масса расступилась, образовав коридор, медленно прошел к столбу, взойдя на образованное хворостом возвышени…
– Инквизиция, – произнес Ван Ален неприязненно. – «Справедливость и милосердие»…
– Сложно сказать. По опыту – должен бы через полдня. Хотя ты, я смотрю, парень крепкий – обыкновенно всех выворачивает наизнанку, да и лежат в лежку… Ты, быть может, очувствуешься часа через три. Ост…
От оглушительного вопля за спиной Курт дернулся, едва не соскользнув со ступеньки подошвой и не скатившись по лестнице вместе с телом Вольфа; крикам трактирщицы вторил успокаивающий голос Бруно, одна…
– А мне показалось, тебе не терпится покинуть это место. Мне показалось?
– Ты думаешь, что тебя станут носить на руках, нянчиться и беречь, как зеницу ока? – вкрадчиво уточнил Ван Ален и наклонился ближе, упершись в столешницу локтями. – Хочешь, я расскажу тебе, что будет…
– Если я завяжу тебе глаза, – терпеливо и спокойно произнес Курт, – прикоснусь к коже куском льда и скажу, что это раскаленный металл, ты ощутишь ожог. И он даже может проступить на коже. Поверь на с…
– Вот, – торопливо швырнув на стол пять серебряных монет, еще блещущих новизной, констатировал Бруно. – Что дальше?
Отдых не только для коней планировался еще пару часов назад, когда с плохо протоптанного тракта оба заехали далеко в сторону, угадав по наезженной колее близстоящую деревню. Разумеется, Курт предпоче…
– Неужто, – отозвался Курт, снимая его коня с доски. – Ну, ничего нового. Обвинения в порче погоды существовали всегда – с тех пор, кажется, когда и Инквизиции еще не было на свете. Да и Христа тоже.
На братьев Высокого суда он не смотрел. По многим причинам, о которых говорить и думать смысла нет…
В. Не шевелись. Тогда шилья не будут скрести по нервам. Это первый выход. Не слишком хороший, верно? Второй – просто расскажи нам, что ты сделал с женщиной, расскажи, как остановить болезнь, и ничего…
– Да ты optimista, – хмыкнул Курт. – Умеешь поддержать в трудные времена добрым словом.
– А вот это настораживает, – произнес Курт, когда торговец растерянно замер. – От тебя я ожидал поддержки всего менее. Откуда вдруг такое человеколюбие?
В. Вот видишь. У тебя уже на пределе терпение, и за это время дважды все тело пронзила невыносимая боль. До самых костей, как будто по ним скрипят напильником. Так? Так. Подумай еще и вот о чем: как …
– Ян спокоен, – пояснил он, кивнув в сторону улыбающегося охотника, пристроившегося за один стол с обманутой возлюбленной. – Не дает особых указаний, не призывает готовиться к чему-то особенному, не …
– Ликантроп, – пояснил он. – Это сейчас, если не ошибаюсь, самая животрепещущая тема. Отчего ты спокоен?
– А ближе здесь присутствующих, – возразил Бруно, – к нам сейчас никто больше не находится. Это просто, Максимилиан…
– Нет, – повторил Курт твердо. – Послушай меня: с тобою ничего просто не может произойти. И сейчас ничего нет.
– Нормально, – отозвался Бруно, медленно и неловко поднимаясь. – Просто ушиб сустав и оцарапал щеку.
– Я стою между ним и тобой, – заметил Курт, стараясь не кривиться от режущей боли в голове и тошноты, подступающей к горлу все назойливей. – Как полагаешь, это потому, что по первой же твоей просьбе …
– Satis. Это уже не забавно. Играю последнюю; я устал и начинаю туго соображать.
– Так вот, стало быть, что с руками, – уверенно отметил охотник; Курт не ответил. – Ну, если это все сваливается на голову инквизиторскую, воображаю, что выпадает на долю вашей зондергруппы. Велели г…
– Да?.. А я полагал их другой разновидностью. Видишь, и вам известно что-то, что не известно нам… А вервольфы – эти размножаются исключительно старым дедовским способом.
– Однако, – одобрил Курт, пристально оглядев доску. – Парень с сюрпризом…
– Брось, Ян, – поморщился Курт, – не гони волну. Я облил помоями его матушку – как бы ты себя повел на его месте?.. Ничего, Макс, это было ожидаемо: я доводил тебя намеренно. Однако, невзирая на то, …
– На речь человека, воспитанного на богословским чтении, твой хохдойч смахивает слабо, Макс.
– Он прав, майстер инквизитор? – нахмурился рыцарь. – Вы не будете принимать в расчет нашу точку зрения?
Снова в отдаленную комнату Курт вошел спустя несколько часов, под утро, пронаблюдал обратное превращение и проследил за тем, чтобы оба вернулись в свое промерзшее за ночь обиталище без помех и не поп…
Вопреки ожиданиям, в прозвучавшем восклицании не было ни ужаса, ни растерянности – скорее, возглас был неуместно оживленным и почти радостным; люди в толпе заговорили разом, переглядываясь друг с дру…
«Я, подательница сего, в девятый день месяца августа года от Рождества Христова 1354 имела беседу с травником Ханцем Вольфом. Проходя мимо него полем, я услышала, как он просит меня дать ему яблоко и…
– Но этих познаний пока довольно, – признал охотник, – а обсудить детальности, которые ты явно захочешь из меня вытянуть, можно и после; к примеру, утром на свежую голову.
Внутрь трактира шлепнулся огромный пласт сугроба, прежде подпираемого дверью, и в снегу Курт утонул почти по бедра, слабо видя различие меж белым ковром под ногами и белым воздухом вокруг себя. В эту…
– Скажи ему об этом, – предложил Курт, – и господин рыцарь встанет на дыбы… Бруно, найди нашего трактирщика или Вольфа – пусть кто-нибудь спустится и приберется здесь. Не хочу утром завтракать, глядя…
– Что она сказала?.. – растерянно переспросил трактирщик.
– Поймите сами, майстер инквизитор – он человек в летах, человек деревенского воспитания, там не принято это делать в доме – в деревне только малые дети, увечные да старики не в своем уме пользуют по…
– Отступили, – уточнил Ван Ален, бросив последний взгляд наружу, и тщательно прощупал обмотанное пенькой древко лука. – Но мы уложили двоих.
– Я в курсе, – кивнул Курт, отодвигаясь от огня в руках помощника.
– В доме священника… – с тихим укором прошептала она и смолкла, вновь опустив взгляд в пол.
– Ну… – внезапно сорвавшись со своего проповеднического тона, пробормотал Феликс. – Работа такая… Наверно ведь уйму народу замучили…
Да будет это наставлением каждому и укреплением в нравственности и добропорядочности, для чего приговор зачитан при всеобщем собрании, с молитвой, дабы Господь и Пресвятая Дева Мария милостивы были к…
– Я не сомневаюсь в ваших познаниях, – внезапно охрипше продолжил Хагнер, – железо железом, и все же… не лучше ли мне сейчас уйти из этого зала? На всякий случай.
– Я не дошел до окна, – оборвал его голос Хагнера, и парнишка почти выбежал из коридора на площадку лестницы, оглядываясь за спину и словно бы пытаясь услышать что-то за воем ветра. – Но там, позади,…
– Ну вот что, инквизитор, – раздраженно выговорил Ван Ален, – здесь тебе не допросная, а это все значения не имеет.
– Вервольфами, Молот Ведьм, не становятся – ими рождаются. Только так, и никак иначе.
– Судя по спокойствию и даже некоторому хладнокровию, с которым он держался до сих пор, – ответил Курт вместо него, – тактика уже отработанная, и ты далеко не первая… Напоследок еще один совет. Сейча…
– Вон из инквизиторов, – поморщился Ван Ален. – Иди в адвокаты. Посоветую тебя брату в наставники, и ни к чему тогда университет.
– На суде? Вы что ж… намерены арестовать его, майстер инквизитор? Взять живым?
– Господи… – прошептала Мария, глядя на дверь с ужасом. – Неужели иного выхода нет? Совсем никакого?
– Не скажу «плюнь и забудь» – это невозможно. Однако винить себя не за что: этих планов ты не вынашивал, этого не готовил, этого, по большому счету, и не совершал. Нельзя корить человека за то, что о…
– В том, что он не возьмет ноги в руки именно сейчас? Вполне.
– Твой сын погиб, Альфред! Из-за тварей этих погиб!
– Тихо, – осадил его Ван Ален, нерешительно ступив вперед и косясь в темные углы конюшни. Перехватив рукоять меча поудобнее, он опасливо прошел дальше, оглядываясь, вслушиваясь и, кажется, даже приню…
Охотник… Существо столь же полумифическое, дичь столь же редкая, сколь и виденный сегодня ликантроп. Истребитель тварей на вольных хлебах…
В. И губы – до крови… Вот видишь. Дополнительная боль. И для чего? Чтобы отвлечь себя от другой боли. Неужели ты этого хочешь – чтобы вся твоя оставшаяся жизнь превратилась в постоянную боль, только …
– Мой помощник, несомненно, имеет jus suffragii, — согласился Курт, – однако в данный момент его мысль есть выражение и моих выводов также. Да, имеется в виду именно это. Он сбил тебя со следа. А ста…
Фон Зайденберг стоял кособоко, точно выросшая посреди утеса сосна, пошатываясь, пытаясь нашарить столешницу и опереться о нее; руки, грудь и колени его были в свежей крови – густой, яркой, горящей ра…
Несколько мгновений все стояли неподвижно и не произнося ни слова, глядя на майстера инквизитора кто испуганно, кто растерянно, кто ожесточенно; наконец, пожав плечами, Карл Штефан развернулся, напра…
– Не возьму в толк, к чему все это, – пренебрежительно кивнув на груду железа, пожал плечами фон Зайденберг. – Ведь, как я понимаю, если отсечь вервольфу лапу, новая не вырастет. Голова не прирастет …
– Ну, если ты так настроен, – пожал плечами Курт, поднимаясь. – Weidmanns Heil.
– Я возмещу все ваши убытки, если Вольф и впрямь виноват, однако, когда он говорит, что сделал все, как дулжно, я ему верю.
– Я это сделаю, Феликс, – подтвердил Курт, – и не погнушаюсь скрутить по рукам и ногам, если будет необходимость. Не давай к тому повода. Ты призывал к общественному решению вопроса? Оно свершилось. …
– А тело? – уточнил Бруно; ее передернуло.
Курт приподнял край одеяла, набросив его на вделанный в стену прут, и пригнулся ближе, осматривая окно. Даже в этом слабом алом полусвете виделось отчетливо, что рама когда-то была закреплена по-зимн…
– Я тогда решил, что со мной никто и никогда ничего подобного сделать не сможет. Так долго и быстро я никогда не бежал. Сквозь лес. Через поля. В обход деревень. Пока не упал. Я бы умер, если бы не Э…
– А она-то что ж… – несмело проговорил трактирщик, выждав мгновение тишины. – Она к нему ушла? Почему ж сына не взяла с собой?
– Я поднял сына, – сообщил трактирщик, явившись на верхней площадке лестницы и, спотыкаясь, поспешил вниз. – Он разбудит остальных. Я могу сделать что-то еще?
– Будить всех, – повысил голос Ван Ален, перекрывая грохот. – И твоего сына, и господина бродячего рыцаря, и этого любителя девиц, и торгаша, да и маменькиного сынка тоже.
– Проблема в том, что это неизвестно… Хорошо, протокол потом посмотришь, а пока расскажу сам. Барбара Греф утверждает, что после последнего допроса к ней у церкви подошла женщина и велела ей опроверг…
– Ох, – показательно схватившись за сердце, проговорил Бруно. – Ты нас сразил. И кто бы мог такое подумать.
– Максимилиан, – одернула женщина, и парнишка насупился, умолкнув.
Феликс примостился за свой стол осторожно, бочком, точно боясь повалиться со скамьи, и на лице его отображалось все то, о чем он только мог помыслить в остаток этой ночи; губы торговца беспрестанно ш…
– Но, как я понимаю, если здесь окажутся его приятели, – подытожил Курт, – должны оказаться и твои. К каждому ликантропу был приставлен свой охотник; я верно понял смысл проводимых вами действий?
– На огне, – отозвался Велле тускло, отстраненно глядя в капающую на пол кровь.
– За мной, – скомандовал Курт, никак на очевидное замечание не ответив.
– А ведь в его словах есть доля истины, – со вздохом согласился фон Зайденберг. – Какой-то зверь порвал коней; это есть факт. Но что за зверь? Майстер инквизитор с помощником во всю свою жизнь привык…
– Я тут вспомнил, – не сразу отозвался Ван Ален, глядя на него с подозрительностью. – Что-то ты упомянул о стригах, среди которых попадаются славные парни… Знаком лично?
– Так себе прикрытие, – поморщился Ван Ален. – Вот если б он подался в инквизиторы – тогда это имело бы смысл… Он просто порвал всяческие отношения. Ни единой весточки за два года. Знаешь, я ведь ска…
– Это… – запнувшись на полузвуке, проронила Амалия, – это у вас… не волчья?..
– И как ты намерен добираться до города с этой колодой и без лошади?
– Своим мыслям ты не хозяин, – согласился Курт просто, – но действия будут всецело в твоей власти. Ты, если задуматься, в невероятно выгодном положении. Ради поддержания твоей жизни тебе не надо убив…
Все это он видел в конюшне той, первой ночью – огромные лапы толще его руки, невероятно широкая грудная клетка и узкий таз, глубоко посаженные глаза, сейчас закрытые, жесткая, словно проволока, шерст…
– Там мой сын! – вымолвил трактирщик, сорвавшись на стон, пытаясь прорваться вперед, и Ван Ален шагнул в сторону, преградив ему путь и оттолкнув.
– Он понял, что я сказал, – отозвался Курт равнодушно. – И, когда не прикидывается простачком, изъясняется весьма гладко. Студент или выходец из среднего сословия… Он имел глупость проболтаться о том…
О. Нет, никогда я никому не приносил несчастья, я говорил уже, я много раз говорил, что никому не причинял зла…
В. Люди, с которыми ты общаешься. Как они к тебе относятся? Тебя любят? С тобой приятно общаться? Или тебя терпят, потому что нет другого травника?
– Да, – согласился Курт язвительно. – Поэтому ты пошел в монахи.
– Н-да-а… – вздохнула, наконец, фигура слева и, отложив лист протокола, снова сложила ладони на столе. – Откровенно г-говоря, я ожидал увидеть очередную провинциальную тяжбу.
– Все то же, – рассеянно кивнул Курт, оглядывая Хагнера, так же, как и утром, сидящего молча, глядя в стол. – А парню ведь совсем нехорошо, а?
– Боюсь, я и сам буду в том же льду, – возразил Курт уже серьезно, оглядываясь вокруг. – Начинает смеркаться; через час-полтора при такой погоде настанет полная мгла, если ненароком собьемся с дороги…
– Это не подружка, это сестра, мы едем к родителям.
– Я все равно не открою – как бы ни просили! Это последнее слово! Уходите!
– И разве тогда я был не прав? После всего, что ты уже понял, – разве и тогда я был н-не прав?
Помощник, когда он спустился в трапезный зал, сидел напротив Амалии, что-то говоря вполголоса; та участливо внимала, и на лице застыло выражение крайнего сострадания. Наверняка ради того, чтобы прикр…
– Приятно, когда друга заботит твое самочувствие, – буркнул Бруно, осторожно поднимаясь, и ухватился за повод, едва не упав.
– Хороший вопрос, – заметил Бруно в наступившей вдруг тишине. – Логичный такой. Я б лично так и поступил; для чего рваться в открытую дверь?
Автор выражает благодарность Надежде Шолиной, доценту кафедры всемирной литературы НГПУ им. К. Минина, за помощь в блуждании по дебрям латинских падежей.
– По истине и по суду навел Ты все это на нас за грехи наши, – вздохнул торговец сокрушенно, и Карл Штефан зло поджал губы, пробормотав что-то неразборчивое.
– Ты прав, он не бродячий щенок. Он волчонок – который уже через пяток лет вырастет во взрослую тварь. И, хочет он того или нет, начнет убивать.
– Что ты делаешь, брат? Зачем ты говоришь с ним так? Не такими словами должен убеждать грешника служитель Господень.
– Серебро не помогает одолеть оборотня, – медленно проговорил Макс Хагнер, – но помогает избавиться от инфекции… Железо в этом деле бесполезно, зато может его обезвредить… Сколько железа надо навесит…
Деревня показалась за тогда еще редкой завесой снега довольно скоро; точнее, первыми на глаза попались ее обитатели, вопреки ожиданиям, не сидящие по домам перед очагами и не поглощенные заботами о з…