– Это железо, – оборвал Ван Ален раздраженно. – Железо есть железо. Тупое – заточить, ржавое – отчистить; даже железная труба, если ею как следует садануть твари по черепу, большое подспорье, даже ржавая.
– Пока не могу сказать, – отозвался Курт, снова оглядывая постояльцев, занятых, как и прежде, собственными мыслями. – Одно точно: кто-то из них или они оба выбираются наружу через окно в их комнате. Или впускают кого-то через это окно. Для чего, кого, кто – пока не знаю, но, судя по настрою парня, он намерен меня просветить. Что бы ни происходило, ему это наконец встало поперек глотки. Это обнадеживает.
…omnis enim natura bestiarum et volucrum et serpentium etiam ceterorum domantur et domita sunt a natura humana.
– Открой немедленно! – потребовал голос снова, и в доски опять ударили костяшки сжатого кулака. – Открывай, скотина, или я отсужу у тебя твою забегаловку и сделаю из нее приют для прокаженных!
– Ты всерьез? – не пытаясь скрыть снисходительной усмешки, переспросил Ван Ален. – Ваши мудрецы не знают такой простой вещи?
– Вот ведь дерьмо… – ошарашенно произнес Карл Штефан спустя миг тишины.