Все цитаты из книги «Мир по дороге»
У невольников не могло быть законных жён, их называли хозяюшками, но Гаугар упрямо говорила – жёны.
– Здесь, в Саккареме, многие деревни хранят наследное мастерство, – как ни в чём не бывало продолжила разговор жрица Кан. – Есть деревни виноделов, кожемяк, гончаров… А у тебя дома чем занимаются, по…
– Матерь Луна, – приглядевшись, простонал Иригойен.
Горянка поблагодарила его и ушла очень довольная.
– Совсем как у нас, в Садах Лан, – задумчиво проговорил Иригойен.
Мать Кендарат возвела глаза к потолку и безнадёжно всплеснула руками. Волкодав улыбнулся. Ему всегда нравилось иметь дело с людьми умнее себя, но как же приятно, оказывается, иногда встретить кого-то…
– Дойди, Волкодав, – шептала мать Кендарат.
Значит, пырнули отравленным остриём, глядя на кровь, повторил про себя Волкодав. Он уже прикидывал, где у дороги лучше вырыть могилу, чтобы не добралось зверьё. И как отметить погребение, чтобы други…
– Когда уходил невольничий караван, – наконец заговорила она, – Шишини побежала проститься с отцом. Она проводила его до реки и в последний раз обняла, и я никогда не устану благодарить торговца, поз…
Это ненадолго отвлекло Мицулав, собиравшуюся сказать или сделать что-то такое, после чего Волкодаву вправду оставалось бы только уйти.
– Во имя золы и мокрых углей! Да кто такая эта дочь Гурцата, чтобы её слушать, когда свои лекари ждут за дверьми? – удивился старейшина.
Ох, пень лесной, и кто ж такое вслух говорит про забой, где приставлен работать!.. Конечно, они дождались обвала. Молчаливый венн вдруг бросил кувалду, сгрёб Динарка в охапку и бросился с ним под сте…
– Канара. Там вырубают Посмертные Тела, – сказал Волкодав.
По дороге бродили пыльные столбы. Здесь Волкодав впервые увидел, как мчалось за окоём перекати-поле. Одни шары были цельными остовами растений, высохших и отпавших от корня, другие сплетались из разн…
– Эта рабыня сумеет всё, что потребует от неё госпожа…
– Один весь в синяках, у другого, смотрю, плечо перевязано, – усмехаясь в густую бороду, проговорил подошедший Кинап. – Уж не разнимать ли их вам пришлось, женщины?
Волкодав повозился под одеялом, натягивая штаны.
Он только кивнул, радуясь про себя, что сегодня обойдётся без разговоров. Да и не подпустили бы его здесь даже к воротам, явись он один.
– А я-то хотела спросить, отчего верные Мораны не воздвигли здесь храма, – пробормотала мать Кендарат.
В самом деле, только мести неупокоенных душ ему ещё не хватало.
– Когда призывают Богов, – стала объяснять Кан-Кендарат, – кто-то устремляет к Ним слово, как наш Иригойен, а кто-то – движение тела. Моя вера учит знать равновесие мира и раскрывать тем, кто тщится …
– Значит, это ты, лепёшки разделывая, выучился так петь?
Скинув мягкие сапожки, мать Кендарат поддернула шаровары и утвердила на холодном камне босые ступни, как-то по-особенному прижав их к граниту.
Боли не надо бояться. Хотя бы потому, что этот страх, как, впрочем, и всякий другой, лишён смысла. Из него ничто не вырастет, а боль придёт всё равно. Не пытайся от неё убежать. Потеряешь гораздо бол…
– Чернокожие верят, будто ндагги были созданы одним из чтимых ими Богов, справедливым Тахмаангом, на погибель клятвопреступникам. Их герой… забыл, как его звали… А! Сембел. Он стоял перед судьёй и не…
Вейгил неторопливо поднял руку. Во дворе как-то сама собой установилась тишина.
– Предки наших предков, – стала рассказывать Айсуран, – те, что выстроили деревню, однажды искали заблудившуюся овцу… и увидели ещё выше в горах маленькую долину, надёжно укрытую от злого дыхания лед…
Венн и сам уже понял, что серебряный огонёк, ещё в деревне мучеников игравший над пальцами Иригойена, ему вовсе не померещился. Как и то, что довольно заурядный растерянный парень, не сумевший дать о…
Над круглой дырой, уходившей в сокровенные бездны земли, витали густые облака пара. Они даже не то чтобы срывались с поверхности, они то и дело вспучивали её, вырываясь огромными пузырями, как из гор…
– Ради Священного Огня, почему ты не даёшь перенести ко… господина и госпожу в лучшие покои? – спросил он Фербака.
– Мой отец грозился оторвать уши всякому, кто вздумает не пускать «чужих» к его лавке. Никто не уходил от него без угощения, даже дети рабов.
Ещё через двое суток, почти ровно в полдень, опять-таки в точном соответствии с обещаниями Кнера, над зубцами горной стены поднялась струйка чёрного дыма. Она означала, что вода коснулась края тоннел…
Однажды утром Шишини послала сына отыскать Иригойена. Она хотела показать халисунцу только что остывшее после обжига блюдо. Молодая женщина сама выгладила его на отцовском кругу и, не имея денег на к…
Женщина с посохом услышала и поняла донёсшийся снизу звук. Примерно так лопается скорлупа большого, не до конца вызревшего ореха. Женщина только вздохнула. Злая ссора детей опять кончилась непоправим…
– Сделать крутящийся вал с большим жёлобом или трубой. Вот такой… – Венн нагнулся, отчего под повязками невыносимо рвануло, и начертил на песке. – Если добавить лопасти, река сама двигала бы вал. Вод…
– Тот, с расшибленной головой, может сколько угодно хвастаться своей кожей, – сказал Волкодав. – Не ему рассуждать о вырождении и родстве.
– Ты что творишь! – по-аррантски сказал он Кермнису Кнеру.
– Если людям дневного царства трудно что-то достать или сделать для господина и госпожи, шепни нам, – сказали они Фербаку.
– Тебя, госпожа лекарка, словно собака злая куснула, – ворчал Фербак. – Люди прозвищ зря не дают! Как сейчас помню, копьё ему протягиваю, а сам думаю, где только наш Тайлар таких выкапывает. Но чтобы…
– Вот видишь, и у меня кое-что не совсем ещё получается.
На этом Волкодав перестал слушать. Он дойдёт до деревни, и, может быть, горцы не сочтут за бесчестье сказать ему, где обжигались их подземные дзумы. Сколько уйдёт времени на то, чтобы задать вопрос и…
Когда умирал Тиргей, он перво-наперво стал жаловаться на глаза. Ну, не то чтобы жаловаться… Это яд? Или от усталости? Или здесь просто темно?..
Халисунец попытался кричать, но не дождался ответа. Тогда он заплакал.
Из-под стены за мастером пристально следила рыжая брюхатая кошка. Иригойен и мать Кендарат ели горячую похлёбку. Волкодав – кашу с солёными огурцами.
На руках у Кермниса Кнера были толстые кожаные рукавицы. Он бережно нёс большой стеклянный сосуд, почти до краёв полный бурого, с жирными переливами, студня. Студень тяжело колыхался, распространяя з…
Волкодав судорожно напрягся и понял, что ждёт: вот сейчас победитель подойдёт резать горло упавшему. И зачем я поддался на уговоры матери Кендарат и всё-таки вошёл в проклятое подземелье?..
Выбравшись на открытое место, имури свернул в сторону клина. Воины сразу заметили, каким неуклюжим стал прежде летучий шаг бегуна.
– В нашем роду было двадцать восемь женщин и тридцать мужчин, – глухо выговорил он затем. – Теперь нас больше нет.
Лесная дорога, приведшая их на это дивное озеро, спустя несколько дней должна была упереться в ворота селения, называвшегося Рудая Вежа. Где-то в окрестностях Вежи обитал человек, у которого, по слов…
– Я очень давно знаю Мавута, – сказала Кан-Кендарат. – Ещё задолго до того, как твой отец присватался к твоей матери, малыш, мы ходили в учениках у одного действительно мудрого человека.
Волкодав отряхивался от каменной пыли, забившей волосы и одежду. Лицо у него было пегое, в потёках пота, левая скула расцарапана.
Венн живо вскарабкался на постамент, встал ногами на складки каменной мантии и вложил кусок резного гранита в подставленные руки Освободителя.
Пока было больше похоже, что отбиваться предстояло хорошо если втроём от целой деревни, но Иригойен пообещал.
Резчики создали не то чтобы изваяние – видимо, опасались расколоть хрупкий и относительно небольшой камень, – но, как всегда, когда труд встречает препятствие, готовая работа лишь выиграла.
Купец обвёл каменный зал невидящим взглядом и судорожно прижал к себе женщину.
– Мы надеемся, он укажет нам могилу одного каменотёса, работавшего здесь когда-то.
Волкодав оглянулся. Говорил старший из троих, рыжеусый, кряжистый, с рыжевато-бурыми волосами, неровно побитыми сединой. По обычаю многих нардарцев, он был обут в удобные берестяные лапти с онучами.
– А я-то гадала, что за странный враг потратил на безобидного книжника столь могущественный яд, после чего не удосужился даже ограбить его, – пробормотала она. – Похоже, тайный убийца был не совсем у…
Было видно, как боролись в небесах ветры. Могучие токи с гор стремились вернуть зиму, но с юго-запада, одолевая раскинувшийся на пути Халисун, долетало тёплое дыхание далёкого моря, и облака раскачив…
– Хватит, венн, – сказал Муруга. – У тебя кровь из носу течёт. Берись за стремя, вернёмся!
– Ты не спрашиваешь про тех двоих, – сказала жрица.
Потом они завернули за угол пустого хлева, откуда уже было слышно журчание родника, и нашли Итилет.
– Эй, Айсуран! – обернувшись к костру, окликнула странница. – Тут не твоего мальчика одежда? Браслет жреческий?..
Ты права, деревья мудры. Но я-то не дерево, я всего лишь человек. А человек жив, пока живёт его род. Иначе остаётся пустая шкура, из которой вынули душу. Я тоже умер в тот день, мать Кендарат. Я спел…
– Что такое Нардар? – заорал лихой голос.
– А мне такой сон хороший приснился… Я маму видел…
Волкодав как следует пришёл в себя только наутро. Закутанный в одеяло, он лежал на тележке, которую катил серый от усталости Иригойен. Рядом ехала на ослике мать Кендарат, невозмутимая, как обычно. В…
Золотая молния остановилась в двух шагах перед ней. Жеребец застонал и сунулся мордой ей в руки. Губы, разорванные уздой, кровоточили, на крупе и боках угадывались полоски белой шерсти: здесь хлыст р…
«Осторожно, Волк, осторожно!..» – закричали сверху.
– Если тебе, господин, про него худое кто напел, так мы тоже слово замолвим, – поддержали сзади. – А то, сам знаешь, бабы на улицах чего только не наплетут…
Волкодав больше не раскрывал рта, лицо у него стало деревянное. Сегванский кунс, напавший на род Серого Пса, пришёл с острова Закатных Вершин.
– К нам пришёл гость, знавший твоего отца, – укоризненно обратилась она к дочери. – Сбегай купи сладкого вина, да смотри про сыр не забудь!
– Доволен, – глядя, как между садами и зольниками наполняется рукотворное озеро, ответил вейгил.
– Так-то вы чтите Богиню, Которой поклоняется здешний народ…
– Не нравишься ты мне, – нахмурилась мать Кендарат.
Кто знает! Не иначе Каттай, уйдя в камень, обрёл способность не просто выслеживать камни, но и направлять истечение драгоценных жил. Пройдёт ещё год-другой, и ему станут молиться, как Горбатому Рудок…
С его ремня свисает свёрнутый кнут, и он очень хорошо умеет им пользоваться.
Жрица достала из сумки стеклянный пузырёк и неверным движением сковырнула печать. Внутри было что-то похожее на чёрную смолу, пахнущую проросшими семенами.
Дорога постепенно сделалась шире, взобралась на отлогий холмик – и впереди показалась деревня. Ни реки, ни озера поблизости видно не было. Как многие халисунские поселения, деревня лежала в низине, г…
– Ты уморишь себя безо всякого толку, а я этого не хочу. Тебе перепало слишком мало яда, твоя кровь не станет лекарством!
Дорога вилась по северному склону долины. Напротив высилась отвесная, местами даже и нависающая круча высотой никак не меньше версты. По ней длинной полосой розовых лохмотьев тянулось облако, подкраш…
Деревня оказалась по-родственному похожа на горные селения северного Саккарема, лепившиеся к отвесным утёсам. Однако имелось и отличие. Рудая Вежа не карабкалась на обрывистый холм. Она была в него в…
Осень щедро принарядила низкорослые кустарниковые леса. Корявые берёзки оделись в золото и вдруг стали ничуть не плоше стройных красавиц из родных чащ Волкодава. Мох на скалах хранил изумрудную зелен…
Люди ползали на четвереньках, корчась в приступах рвоты. Однако мужики под началом у Гаугар всё же не зря считались самыми крепкими и строптивыми. Под края глыбы входили всё новые клинья, вдвигались …
На третье утро, когда перестали чадить последние горельники, Волкодав счёл зыбун достаточно плотным. Люди стали наводить переправу. Постепенно добрались до старой башни и вызволили пятерых человек. З…
Это был необработанный кусок серого камня, каких полно валялось на равнине возле деревни. А стоял он посреди маленького соляного блюдца, только озера здесь никогда не было, соль сюда принесли и тщате…
Как водится, добрый совет последовал с совершенно неожиданной стороны.
– Эй, зодчий! – снова возмутился Нагьяр. – Ты отпускаешь злобную тварь, достойную смерти! Она изувечила моего побратима!
– Нет, конечно. – Иригойен грустно улыбнулся. – Мой отец в конце концов согласился меня отпустить, видя, что я слагаю гимны всё-таки охотнее, чем пеку винные бабы. Он даже дал мне денег, потому что н…
– Мы заплатим тебе нардарскими лаурами, известными бесскверной чеканкой, – обрадовался старик. – По целому лауру от каждого двора, а их в нашей деревне шестьдесят три!
А на гладком полу виднелись кровяные кляксы. И валялись две длинные палки.
Она как будто и в самом деле услышала его.
От пышного заката осталась лишь зловеще-алая полоска, рдевшая в тучах. Было уже темновато, так что Иригойен поспешил схватить беглеца. Мыш завизжал, снова щёлкнули зубы. Сын пекаря, в сердцах поминая…
Волкодав невольно подумал о том, как однажды и сам, если судьба будет хоть сколько-то справедлива, увидит с холма свой родной дом. Сердце стукнуло невпопад. Он знал: это будет почти как в деревне вин…
Волкодав продолжал идти размеренным шагом, толкая тележку. В роду Синицы любили попугать гостей россказнями о Калиновом овраге, где тёмными ночами слышались бесплотные голоса. Белки, жившие на быстро…
Добрый сосед Мицулав, отец восьми сыновей, нахмурился и пошёл к краю. Где-то далеко внизу раздражённо ворочался, пытался двигать камни поток. Между ним и людьми плавали потревоженные облака. Быть мож…
Вот так и сбылось то, чего Волкодав с самого начала подспудно боялся, но, пожалуй, предвидел: пришлось ему в Дар-Дзуме застрять, и не на один день. Ну не мог он оттолкнуть заплаканного мальчишку, ког…
Пошарив под одеждой, Волкодав расстегнул и вытащил нательный пояс. Он так долго носил его, что без потайного ремня сразу стало непривычно и неуютно. Достав крохотные коробочки, сберегавшие землю с мо…
Его руки и ноги медленно скребли по земле, он силился ползти, но тело слушаться не желало. Иригойен уже бежал к нему, мать Кендарат толкнула пятками ослика… Волкодав вскинул голову, напряжённо прислу…
– А вот и Девичья Грудь! – вытянула руку горянка. – Она видна и у нас, но отсюда кажется ещё величавей. Смотрите, как её целует юный рассвет!
Не то чтобы мать Кендарат расспрашивала её. Просто жрецы любой веры очень хорошо умеют молчать. Как-то так, что сразу начинают казаться мудрыми и добрыми собеседниками, перед которыми хочется распахн…
– Это мятежники, – проговорил кто-то, вновь избавив Волкодава от необходимости говорить вслух.
О том, как сегваны, не желая ждать, когда начнут умирать от голода дети, род за родом садились на корабли и оставляли родину за кормой. Переселялись на матёрую землю, которую называли попросту – Бере…
Пёс отворачивается, плотно зажмуривая глаза. В его памяти словно приоткрывается дверь. Пёс видит перед собой великана с телом глянцево-чёрным, словно выточенным из камня кровавика. Он стоит гордо и п…
– Вели мальчику увести пса домой. Я встану там и покажу тебе, что бывает в бою.
Мальчик, гибкий мибу, трясётся и стонет, между пальцами, прижатыми к лицу, сочатся неудержимые слёзы. Пёс понимает: некоторым образом он тоже увидел могущественный танец вождя. Но барабаны и взмахи б…
На двадцать второй уровень без промедления доставили крепи – и в новый забой погнали передовых рубщиков. Таких, как опасный венн с изувеченным халисунцем, только поспевающим колоть глыбы, выломанные …
Волкодав в своё время наслушался ещё от Динарка, как у неблагодарных детей шли прахом все дела и начинались несчастья. И о том, как добрые люди давали погребение незнакомцу, найденному в степи, не по…
Вечером, когда смягчилась жара, с горельников вернулась мать Кендарат. Она бывала там почти каждый день; нищие, до которых не было дела ни вейгилу, ни зажиточным горожанам, благословляли её. В этот в…
Он даже вытащил из кошеля и показал Волкодаву большой сребреник. На монете красовался профиль кониса Мария Лаура: широкий лоб, жёсткие усы, прямой нос. То, как безбоязненно Гартешкел вынул монету, са…
Голос Иригойена окреп, обретая звучность и силу. Ту силу, от которой, как думают люди, даже Богам отворачиваться не с руки. Ветер, не проникавший в долину, нёс над серебряными вершинами прозрачные пе…
Сын пекаря и сам лишь надкусил своё изделие, удовлетворённо кивнул и остаток вновь отнёс Рыжему. Мать Кендарат задумчиво проводила его взглядом…
Где попало здесь хоронили только рабов. Свободные удостаивались Посмертных Тел. У простого народа скудельницы, вмещавшие толику праха, бывали даже из глины, люди побогаче покупали куски сердолика и я…
Волкодаву было известно, что в Дар-Дзуме имелось несколько улиц, по которым ночами ходила вооружённая стража, и дела жителей направлял не старейшина, а наместник шада – вейгил. Тем не менее, по расск…
Обижаться было не на что. Но Волкодаву расхотелось ещё что-нибудь спрашивать, и он не ответил. Они молча шагали до того самого места, где дорога становилась главной улицей городка. Мать Кендарат посм…
Страшный удар почти мгновенно отбросил его к стене. Бил Муруга. Уж каких-каких побоев ни принимал на своём веку Волкодав, рыжеусый сумел удивить даже его.
– Шёл бы ты, парень… – утрачивая решимость, проворчал тот, что похлопывал себя по ладони короткой тяжёлой «дубаской».
Сказал и сразу задумался, как ещё примут жрецы людей чужой веры, явившихся вернуть давно украденную святыню, не кликнут ли стражу. Но об этом лучше поразмыслить попозже, где-нибудь за Белой Рукой. А …
Колченогого Динарка любят рабы. Конечно, не только за несравненную меткость, с которой он подбивает камнями здоровенных крыс – лакомство и спасение рудокопов. Утрата ступней, некогда срезанных саморо…
В Халисуне всё было не так. Неправильно и нехорошо. Когда Боги обустраивали земные пределы, кто-то взял воду, предназначенную для двух больших стран, и отдал почти всю одному Саккарему. Из множества …
– Как его звали? – тяжело спросил Волкодав.
– Ну а затем появились ловкие люди, – продолжал Муруга. – Они научились собирать змеиный яд, сгущать его и усиливать различными травами, получая смертоносную хирлу… Вероятно, они считают, что таким о…
Она журила меня, точно мать, она назвала меня малышом, да ещё и глупеньким, почему? И с какой стати мне кажется, что именно такого слова я заслужил?..
На груди у него, готовый чуть что вцепиться в глаза, сидел и щерился Мыш.
Узкий серп месяца покрыло маленькое круглое облачко. Оно вспыхнуло огненным серебром, ненадолго явив в небесах подобие полной Луны. Щедрые лучи омыли изваяние Освободителя… и с его ладоней вдруг подн…
– Вернёмся – первым долгом на рынок, – сказала мать Кендарат. – По-моему, я там у одной старухи-травницы видела то, что тебе пригодилось бы. Сходишь со мной?
Да. Бывший сотник заметил его шагов с тридцати, а заметив – кивнул, но при этом на лице Фербака мелькнуло такое неудовольствие, словно Волкодав сапоги у него украл, только изобличить не удалось.
Так оно наверняка и было – до вчерашнего дня. Теперь на месте половины домов виднелись развалины. Дерево в горах – материал дорогой, здесь в основном строят из камня, но даже в каменном доме находитс…
По людской толпе прокатился ропот, и опять стало тихо.
Проследив её взглядом, Волкодав заметил чёрную тень мостика, устроенного над речным ложем. После мостика дорожка снова начинала карабкаться вверх, петляя по противоположному склону. Чтобы на её перег…
– Эй, охранник, твои хозяева с нашим господином прощаются! А мышка у тебя ручная? Можно погладить?..
Мыш, не жаловавший холодной погоды, выглянул у него из-за пазухи, чихнул и вновь спрятался. Гаугар смерила венна насмешливым взглядом. У неё были маленькие, пристальные ярко-голубые глаза. Она, конеч…
Сознание меркло, многолетняя привычка брала своё. Ноги переступали короткими шажками, ровно по мерке снятых с них кандалов. Постепенно делалось холоднее. То ли оттого, что приближалась поверхность, в…
– Хватит болтать! – раздражённо крикнул аррант. – Лезь, пока я других не послал!
– Но у тебя хватило духу возвыситься и пережить это, – сказала Кан-Кендарат. – Ты потянулся к Лунному Небу, вместо того чтобы затаиться в тёмном углу, раздумывая о своих обидах и прикидывая, как отпл…
Долго ждать не пришлось. Открылась дверь. В сопровождении двух женщин вошёл старейшина Гартешкел. Женщины держали в руках плоскую корзину. Домик сразу наполнился божественным запахом сдобного теста, …
У Волкодава было одно пустое обыкновение, от которого он не чаял избавиться. Стоило дороге привести его в новое и необычное место, как он сразу начинал прикидывать: а я захотел бы здесь жить? Выстрои…
Его дружки, спасённые жадностью, пересилившей похоть, оглянулись и скопом бросились на Волкодава.
Наверное, я просто веселиться не умею. Я и на плясовой круг ни за что бы не вышел, потому что в этом нет смысла. Всё обретает смысл, когда кругом семья, а впереди жизнь. А у меня – ни того ни другого.
– Я слышал, – сказал он зодчему, – проходчики боятся лезть в водовод, потому что там падают камни.
Всё получилось в соответствии с худшими предположениями Волкодава. Когда запорный щит, сброшенный Палёной Рожей, перекрыл путь воде, разогнанный поток не смог сразу утихомириться. Напор воды, лишённо…
Волкодаву рассказывали о призраках, сотканных из снежной крутящейся пелены. От их прикосновения чернеют листья и живая плоть обращается в лёд. Он увидел, как горестно покачала головой мать Кендарат. …
«Приветствую вас, сыновья славных матерей», – раскатился над тихим берегом рокочущий голос. Веннская молвь была явно непривычна гостю, но говорил он не сбиваясь, твёрдо и раздельно произнося каждое с…
– Будь он просто слаб, путешествие закалило бы его, но оно его вымотало, – сказала мать Кендарат. – Останься он дома… Впрочем… квашни с тестом, печной жар… Не знаю. По крайней мере, он следовал голос…
– Ты его держишь, как мономатанец, – удивился сосед.
– А вот скажи мне, святой человек, – подошла к нему Айсуран. – Мы, горцы, тёмный народ, мало смыслящий в делах твоей веры. Иные у нас утверждают, будто избранники Лунного Неба водят жён и растят дете…
«Матерь Луна, благослови этот дом, где сегодня совершается столь благое и доброе дело, – негромко произносил Иригойен. – Да пребудут резвыми могучие жеребцы и плодовитыми – смышлёные кобылицы. Да род…
Гарната-кат был похож на все большие города, разросшиеся из воинских поселений. В середине – крепость правителя. Вокруг – старый город, некогда прибежище мирного люда, спасавшегося от врагов, ныне – …
– Да наставит мне синяков мой собственный посох, малыш, но попался бы мне тот, кто первым придумал противопоставить душу и тело и объявить тело ничтожным! – возмутилась мать Кендарат. – Люди впали в …
– Вот у тебя, к примеру, стук сердца размерен, чист и силён. И у меня тоже, благодарение Кан. А у него сердце трепыхается, словно рыбка на крючке. То колотится, то замрёт.
Прославление, выбранное с явным знанием местных языков, звучало как растянутое «Йярр-рхаа». Чем не бое вой клич?
– Вот мошна! – Мономатанец подбросил на ладони тяжёлый бархатный мешочек. – В ней двадцать серебряных лауров! Кто хочет побить меня и двадцать раз увидеть своего кониса?
Саал Тейекен успел опрокинуть несколько чаш прекрасного вина, согревающего беседу. А ещё жрецы любой веры действительно знамениты умением слушать. Поэтому люди самым естественным образом рассказывают…
– Цеди, не жалей, – сказал Волкодав. – Молодой госпоже – вдвое!
– А я травы собирал, – сообщил он Волкодаву. – Мать Кендарат позволила остаться только троим прежним лекарям, а прочих выгнала палкой и запретила показываться на глаза. Потом велела мне созвать лагер…
Вот ты и оставайся, подумал Волкодав. А мне незачем.
По обычаю саккаремских селений, окраина была вотчиной народа попроще. Как жили здешние богатеи, трое путешественников пока не видали, но вряд ли зодчие выдумали для них нечто превосходившее изобретат…
– Это колесо, мы называем его «цорат», изобрели наши мудрые предки, да раскроет им объятия Богиня, – сказал землекоп. Он работал голым по пояс, волосы на мускулистой груди слиплись от пота. – Оно пои…
На площадке с внешней стороны арок без устали трудились полуголые жрецы с длинными черпаками. Они наполняли их и опоражнивали в ведёрки. Те из рук в руки плыли к берегу. Там священную воду разливали …
Волкодав невольно задумался, устроили им или нет при воротах расспрос насчёт вкушения рыбы. В это время через порог шагнул нардарский купец.
– Дух род… Дать… Много человек наш род… Эта… Крутить лист…
И некого топтать, отмщая за седока, некого рвать оскаленными зубами…
Тела и лики словно всплывали из глубины камня, из глубины памяти… Каттай – в точности такой, каким последний раз видел его Волкодав, – шёл по дороге, взбираясь на крутой уклон. Он улыбался и что-то р…
Верзила Фербак, согнанный с земли хлебопашец, ставший сотником правой руки в войске Тайлара Хума. Справный воин, по-деревенски рассудительный, бесстрашный и справедливый. Может, и не прирождённый нач…
Ещё старик. Половину лица и левую руку до костей обглодал огонь. Девочка, так и не достигшая возраста, в котором юные соплеменницы Волкодава начинали дарить бусы парням. Какой-то урлак схватил её за …
Неужели возможно, чтобы срамная язва земли, вроде бы оставшаяся далеко-далеко, протянула отравленное щупальце даже сюда? И если так, я-то чего ради сюда пришёл? Неужели только затем, чтобы снова поня…
– …Ласковый, – приговаривала странница. – Но я его берегу для тех, кому он нужней. Например, для рожениц.
Машина, движимая мощной пружиной, метала свои заряды на удивление часто, но Волкодав всякий раз оказывался быстрей. Если бы он посмотрел, то увидел бы, как пятились, прикрывая лица рукавами, Нагьяр и…
Второй беспомощно распластался, свисая со сломанного лежака. Мать Кендарат придерживала его за левую кисть, вроде бы легонько, но как-то так, что громила в два раза тяжелее её самой не смел шевельнут…
Кто-то уже передавал призыв бежать на холмы. Далеко не все успели понять, что именно произошло, но город постепенно охватывал ужас. Никто не знал, что делать. Хозяйки метались туда и сюда, беспорядоч…
Распрощавшись осенью с виллами, он предполагал достичь Дымной Долины уже через несколько дней. В итоге уже подходила к концу слякотная саккаремская зима. Да. А началось всё с того, что я решил провод…
По ту сторону очага звенели струны и слышались песни, а рядом шла игра. Проворные пальцы игральщика ловко двигали по доске ореховые скорлупки. Игроки угадывали, под какой спрятана горошина. Иногда им…
– Не сердись, – сказал венн Иригойену. – Наелся рыбы когда-то…
Волкодав и жрица одновременно сорвались с места. Мать Кендарат устремилась наперерез бочкам. Венн сгрёб мальчишку. Отшвырнуть его было попросту некуда. Волкодав успел только повалить мальца наземь, п…
«Ты прав, я могла бы им послужить, – кивнула она. – Однако я думаю, что их лучше всяких слов исцелят отстроенные дома и супружеские объятия, призванные посрамлять смерть. А у тебя, комадар, гноится к…
Волкодав поймал его, примерился, перехватил поудобней.
«При жизни Белый Каменотёс был рабом, таким же, как мы…» – повествует Динарк.
Печальная вдова не учла – и, как выяснилось, ещё кое-кто не учёл – лишь того, что времена изменились. Мужчины Дар-Дзумы совсем недавно вместе рубили неуступчивый камень и вбивали под низкие своды дер…
«Тот достойный раб, что был третьим с ними в забое, сам когда-то участвовал в пляске дождя, и один человек рассказывал ему, как на Островах несутся вприсядку, приманивая косяки рыбы. Но танца подобно…
– Ты уже почти превратился в неё, – вздохнула жрица. – Ненавистью нельзя жить, она бесплодна…
– И шулхад Эримей там упокоен? – спросил он Иригойена.
Динарк действительно отличный рассказчик. И к тому же никуда не торопится. А что ему торопиться? Люди наслаждаются каждым мгновением, смакуя подробности. Никто не стремится скорее услышать завершение…
Когда они явились в деревню, злые и усталые после безуспешной погони за отрядом смутьянов, жители приняли их как добрых гостей. Расстелили чистые скатерти, выложили козий сыр, свежий хлеб, закололи б…
Тайлар Хум смотрел на них с высокого боевого седла. Глаза комадара были двумя осколками чёрного самородного стекла, из которого делают головки для стрел.
И главное, сколько ещё продержится пятнадцатилетний мальчишка?..
– Малыш, – сказала она. – И ты, былой друг… Послушайте, что скажу. – Она улыбнулась как-то так, что у Волкодава защемило сердце, а Мыш перебежал к ней по столу, приподнялся на сгибах крыльев и начал …
Никто не знает, сколько лет стихотворцу. И какое имя он носил в далёкой иной жизни. Попав в рудники, он, по примеру большинства, взял себе какое-то прозвище, но даже оно со временем стёрлось, потому …
Поодаль громоздился целый холм обломков и щебня. Волкодав невольно поискал глазами подбиральщиков, роющихся в поисках самоцветов, пропущенных другими рабами, но вместо них увидел повозку, нагруженную…
– Наверно, наложницы стали с ним неприветливы, – отозвался другой всадник.
– Мы возили вино достойному Иль Харзаку, – хрипло прозвучал голос Кинапа. – А потом – его никчёмному сыну. Мы думали, нет разницы, кто сидит на высоком престоле, ведь золото от этого не оборачивается…
Он так кричал, что на заднем дворе Кан-Кендарат выпустила корчившегося на земле Волкодава.
Волкодав не повернул головы, он и так всё видел и слышал. Вейгил увещевал Нагьяра, что-то яростно доказывавшего ему. Вот наместник отрицательно, с видом окончательного решения покачал головой и махну…
Тропа неспешно петляла по склону, огибая утёсы. Игрушечные домики Дар-Дзумы постепенно делались всё более настоящими. Кого другого здесь впору было бы вести за руку, но жрица на тропу вообще не смотр…
– Теперь только заплатить жрецу и на украшение храма, – дождавшись, пока люди в клетушке вновь начали дышать, деловито проговорила Гаугар. – Ничего! К весне соберём.
Бывший стражник Захаг только что вернулся после ночной чистки печей, усталый, с обожжённой рукой и весь в разводах золы. Он мечтал ополоснуться в свежей воде и лечь спать, ему даже есть не хотелось. …
– Матерь Луна! Чудо, – одними губами выдохнул жрец и тихо сполз на колени.
Палёная Рожа не знал, почему это произошло, но он помнил, как следовало поступить. К счастью, господин зодчий расположил механизм, управлявший щитом, в двух шагах от сторожки. Сбросив первоначальное …
Сейчас Иригойен с другими парнями вычерпывал муть из уличной чаши. Налюбовавшись маминой работой, Ирги вприпрыжку выскочил со двора… Но только затем, чтобы сразу махнуть обратно прямо через щербатый …
Это был почтенный, ухоженного вида старик в крепких сапогах и простой, но добротной одежде путешественника. Не нищеброд какой из тех, что во множестве промышляют возле святых мест. Он растерянно озир…
– Ты вправду знал Кернгорма, – сказала она. – У нас была младшая дочь, но в пять лет она умерла от болезни, поражающей горло. В ту весну хворали и задыхались многие дети, потому что ветер неделю тяну…
– Когда мои предки добрались сюда, они увидели в этом знак и решили, что либо погибнут здесь, либо приживутся и обретут счастье, – сказал Гартешкел. – Им нечего было терять. Поэтому они явили больше …
Волкодав по-прежнему рубил камень в самом челе, как и обещал Кнеру. Другие артельщики в глаза говорили ему, что работает он за троих. Венн пожимал плечами. Чем хвастаться? Они были гончары, а он семь…
На веннских ярмарках иногда устраивали состязания кузнецов. Давали кусок железа наделать гвоздей. Просили потом из этих гвоздей отковать сплошной лист, да побольше. И всякий, кому было не лень, мог п…
– Мои братья и сёстры служат Кан Милосердной, – сказала она, укрепляя палочки в камнях, чтобы хлебные завитки румянились над рдеющими углями. – Мы странствуем во имя нашей Богини, постигая мудрость и…
Размахнулся палкой так, что Ирги на всякий случай отскочил в сторону… и мать Кендарат, даже не вставая с земли, весьма бережно разложила его между грудами укрытого на ночь желтослива.
Вообще-то, мастеров копья на свете превеликое множество, подумалось венну. Ну, может, и не превеликое, но не один же Муруга? Людей, склонных вот так обсуждать его, словно лошадь на ярмарке, он терпет…
Волкодав подошёл к игрокам. Орехи в Халисуне росли очень вкусные и крупные, с яблоко. Твёрдая скорлупа состояла из двух ровных половинок, люди победней использовали их как чашки. Скорлупки шустро ёрз…
Скоро накат с тяжёлыми глыбами угрожающе навис над головой Бизара. Подпор был в самом деле устроен надёжно и изобретательно. Вот он, клин с тянущимся от него пеньковым шнуром, вот он, камешек, удачно…
И Здесь, и Там Волкодаву в своё время довелось хлебнуть лиха.
– Воистину диковинные у тебя друзья, молодой господин… – вздохнул дед, не иначе уверенный, что чужеземец не понимает его речь. – То-то батюшка бы твой удивился…
Волкодав, Бизар, Захаг и с ними пол-артели проходчиков сразу помчались переулками к дому вейгила: перехватить стражу. Это не вполне удалось им. Когда они выбежали на площадь, ворота уже закрывались.
Всё так, но где-то на равнинах стоит деревня со звонким гончарным названием Дар-Дзума. Там делают лучшие на свете кувшины. А жители временами попадают в рабство за неведомо как скопившиеся долги. Поч…
Друг мой!.. Последний раз венна так называл человек, которого ему не суждено было забыть. Волкодав медленно кивнул.
Рука – что рука, тьфу на неё, зарастёт, куда она денется. Худшие раны доводилось на себя принимать. А вот повадки женщины были ему непонятны, и это тревожило.
«Тогда его называли бы не Белым, а Чёрным, – подаёт голос господин Гвалиор, по обыкновению стоящий возле входа в забой. – Тихо вы!.. Давай ври дальше, Динарк».
Волкодав близко увидел перекошенное страхом лицо стрелка. Воин так бросил рычаг, словно тот вдруг раскалился, и кинулся наутёк. Хобот сифона глянул вниз, но пружина ещё двигала механизм, последовал о…
– Там мне деньги платили, – ощетинился Волкодав. Он-то думал, что дни, когда его пытались брать «на слабо», давно миновали. – А здесь ещё я им буду платить, чтобы в подземелье пустили?
– Спасибо хоть не к тыльникам, лепёшки печь… – криво улыбаясь, вздохнул Иригойен.
Подошла мать Кендарат. Волкодав сперва даже испугался, решив, что она тяжко изранена. С неё обильно текла наземь густая красная влага. Волкодаву понадобилось мгновение, чтобы учуять запах вина и заме…
Ступни венна давно уже стали нечувствительными к битому камню. Порождая на осыпях маленькие оползни, он обогнул голец – и увидел обжитое урочище, о котором рассказывала Айсуран.
– Матерь Луна… – неожиданно то ли простонал, то ли пропел Иригойен.
В толще оползня величаво переворачивались громадные скалы, били во все стороны струи воды и земли, издали похожие на клубы плотного дыма…
И голос вроде человеческого, сказавший: вот тебе твоя свобода. Ступай…
– Возьми булочку, – вдруг всхлипнул старый невольник. – Ради приветливого малыша, который избавил меня от плетей, найдя запропастившуюся монету… Когда уехал молодой господин Даари, Арзуни целый год х…
– Ну а ты? – вдруг спросила она. – Тебя-то как звать будем, малыш?
Тот недоумённо оторвал взгляд от устройства, за работой которого напряжённо следил. Вот уж чего он не ожидал от стоявшего перед ним лохматого дикаря, так это благородного выговора, более уместного не…
– Самоцветные горы стали Каттаю могилой, – сказал Волкодав. – Этот камень оттуда.
Мать Кендарат опустила веки умершему и посмотрела на свою левую ладонь, перепачканную в крови. Что-то привлекло её внимание. Кровь уже не была свежей, она на глазах утрачивала текучесть, обращаясь в …
На любом постоялом дворе привечают работящих гостей. Тех, что готовы натаскать дров, вымыть пол и посуду, почистить стойла в конюшне. Иные, особенно безденежные богомольцы, так и путешествуют, отраба…
Иригойен с его разбитой ключицей годился лишь молитвы шептать. Сейчас он отдал бы и двадцать лауров с кошельком, и вообще всё, что у него было, за способность капать лекарство. Такая вот цена поединк…
Иригойен в ответ застенчиво улыбнулся и попросил у неё немного муки.
Отстроить Дар-Дзуму. Пойти войной на Самоцветные горы. Роскошные плечи нежнее, чем шёлк: в том клялся весь пятый наёмничий полк… Вот забота, знает ли он? Наверняка знает…
Ну, положим, к тому, что чуть не каждый народ приписывал честь спасения Солнца именно себе, Волкодав уже привык и спорить не собирался. Но зачем эти парни вырядились в крашеные одежды? На битву – да,…
– В молодости я могла шагать сутками напролёт… А теперь! – пожаловалась она. – Что бы я только делала без тебя, Серый!
– Когда ветер понёс на улицы отравленный дым, мы приняли наказание за тяжкий грех, сокрытый виновным, – трудно выговорил он. – Нынешняя беда много хуже былой, потому что сегодня неисповеданный грех т…
– Теперь я понимаю, насколько верно поступил мой отец, вернувшийся в страну пращуров, – сказал он Волкодаву. – Холодная зима леденит нашу кровь. Ты проводишь меня в приморский Шофар, когда улягутся з…
– Ну, как хочешь… – пробормотал аррант и тронул за плечо приставленного к машине. – Давай!
Волкодав опустил глаза. Где оно, такое место, где мужчина может спокойно отправиться в путь, доподлинно зная, что в его отсутствие избу не сожгут и не ограбят враги, где женщина, встретив в ночных го…
Такой, что у него заклубился перед глазами дымный чад факелов и метнулись стремительные крылатые тени. Зверолюдям, вооружённым кинжалами и кнутами, привезли на потеху рабынь…
Кинап отряхнул руки и зашагал к дороге. Вечернее солнце ярко освещало полтора десятка всадников, выехавших из-за скал. Если как следует напрячь зрение, можно было рассмотреть даже маленькое знамя с и…
– Дойди, Волкодав, – словно заклинание, повторяла она. – Только дойди…
– Вот смотри, – начала она рассуждать. – Маленький мальчик выстроил из песка крепость. Мимо идут двое, в том возрасте, когда только в стремя вступают. Оба хотят себя проявить. Один говорит: а я всё р…
– Разбей-ка его сперва хотя бы начетверо…
– Средство есть, – неожиданно произнёс Муруга. Все повернулись к нему, и он сказал, словно продолжая какой-то давний спор: – Вспомни, жрица Милосердной: подобное исцеляют подобным. Разведённый яд пор…
Ни один венн не стал бы доверять человеку, от которого так вот шарахается его собственный конь.
– Матушка Айсуран, ты заново подарила мне жизнь, – сказал халисунец. – Если бы я не пригодился Итилет в женихи, я звал бы её сестрой.
– Мы мастера-гончары, халисунец, – с гордостью ответил Бизар. – Богиня, даровавшая нашим предкам способность творить небывалое, не обошла ею и нас. Мы решили взять струю у реки и повернуть её к город…
– Дыши, как дышишь обычно, – велела мать Кендарат.
Иригойен даже не успел испугаться. Железная пятерня сгребла его за шиворот и отшвырнула под стену, где он и скорчился, прикрываясь руками.
– Поднимайся, глупенький, – сказала женщина. – Пошли посмотрим, что там у тебя. Сам встанешь?
Тот самый, на который Волкодав – или иной взявшийся заработать шестьдесят три серебряных лаура – обязывался возложить пирог подношения.
Оглянулся не только Волкодав. Слишком странно прозвучало здесь, в саккаремских горах, молитвенное пение халисунского жреца.
Одних запечатлели на троне – милостивыми, грозными, благочестивыми, умудрёнными. Другие – царственные воители – вздыбливали свирепых коней, тянули руки к оружию. Третьи, прославленные строительством …
– А ты, небось, ещё и не бил их в ответ, малыш… – вздохнула мать Кендарат.
«Побьют тебя когда-нибудь, – ворчит Гвалиор. – Изаступаться не буду!»
И, словно в ответ, с другой стороны долины, оттуда, где змеилась по склону дорога, прозвучал рог.
Мыш оставил недопитое молоко, вздыбил шерсть и угрожающе развернул чёрные крылья.
Ноги между тем уже почти бегом несли венна вдоль того самого гребня, который он недавно собирался перевалить не оглядываясь.
На другом конце поляны, в десятке саженей, возился с какой-то машиной ещё один воин. Длинный хобот устройства смотрел как раз туда, где сидели Ирги и Рыжий.
Иригойен услышал и не услышал её. Гораздо больше, чем меч святого воителя, его внимание приковал алтарь.
– Крепкое зелье. Но похоже, не смертельное, – сделала вывод мать Кендарат. – Давай, малыш, бросай в печку тростник: пусть сами получают всё то, что приготовили нам!
Тиргей уже знает, чем отблагодарить и порадовать друга.
Твёрдая каменистая земля подавалась неохотно, но мужчины трудились с тем угрюмым упорством, которому мало что способно противостоять.
Она мудра и многое ведает, закидывая на кучу последний валунок, сказал себе венн. Она доверчива и добра. Она слишком готова видеть добро в других, даже во мне. Такие не живут долго на свете, если у н…
Пёс слегка пригибается. Спина и плечи у него страшно изорваны кнутом, и струпья ещё не всюду сошли. Ему полагалось бы умереть запоротым, но вместо этого он стоит на ногах и учится мономатанскому бою.…
Волкодав поднял на него глаза, и улыбка почему-то увяла.
– Госпожа Саал не привыкла проявлять упорство и отвергать желания чрева. Если она не справится, Тейекену придётся ограничивать её силой, а на это у него может не хватить твёрдости.
«Нет, брат мой!.. Не пытайся спасти меня!.. Живи… выйди отсюда… прощай…»
– Нет, – покачала головой жрица. – Просто слишком хорошо знаю прежнего друга.
Сын хлебопёка положил на пол древний меч, сдёрнутый со стены, и заткнул рот Гартешкелу куском золотой парчи, откроенным от облачения.
Он ещё стоял на ногах, упрямо отказываясь падать, хотя по всем законам ему давно полагалось бы упасть и испустить дух. Он зажимал рану ладонями, и между пальцами прорывались липкие пузыри. Он твёрдо …
– Он ни разу не назвал меня по имени, – потерянно пробормотал Иригойен. – И тебя. И Волкодава…
– Здешняя Богиня могущественна, – с надеждой проговорил Иригойен. – А вдруг Она сотворила чудо и девушка сумела спастись? Или, может, её увели ради её красоты?..
Он вздрогнул и обнаружил, что, оказывается, стискивает пятернёй левое плечо, а между пальцами течет кровь, густая и чёрная при луне. Скверная была рана. Из тех, что нескончаемо сочатся то сукровицей,…
Айсуран обняла их обоих, поцеловала каждого в лоб и заплакала.
Пока Айсуран с Кинапом не решили, что их слепой дочери нужнее его свирепая сила, а не кроткое благочестие халисунца.
И пахла так, как, по мнению Волкодава, крови пахнуть не следовало…
– Так вот, – продолжал торговец, – взывал он, как ты понимаешь, к своей лукавой Богине, но кровь не обманешь! – и гончару отозвалось Лунное Небо. Проснувшись среди ночи, мастер тотчас побежал наносит…
«И тебе мир по дороге, сын славной матери», – неспешно отозвался большак.
Вдалеке между тем не перекликались и не кричали. Там пели. Волкодав прислушался. Будить дорожных товарищей и спешно уводить их подальше от перекрёстка расхотелось почти сразу. Женский голос, сильный …
– Настолько, что ты решила сбагрить меня этому Мавуту или как там его?
– С каких пор, – устало прозвучал его голос, – в Дар-Дзуме взяли обычай силой врываться ко мне во двор?
– Может, ты хотела, чтобы я ему шею свернул?
Жрица не договорила. Фербак еле успел подхватить костяную ложечку, выпавшую у неё из руки.
И Серые Псы позволили мореходам устроить привал. А когда, немного оглядевшись, те в самом деле заговорили о землях для нового поселения, – венны указали кунсу Винитарию ничейные места на левом берегу…
В тоннеле Волкодаву не понравилось. И не потому, что снова всколыхнулась скверная память.
– Помнишь двух мальчиков? – в очередной раз подслушав его мысли, проговорила мать Кендарат. – Один из них устремляет свою жизнь в очень скверное русло, но кто решится утверждать, будто он в пять лет …
И хорошо, что не знаешь, подумалось венну. Сказал бы я тебе, как собирался: называй меня Волкодавом! – небось такого наслушался бы…
Иригойен порывался идти вместе со всеми. Получалось у него гораздо лучше, чем накануне, но скоро стало ясно, что за крепкими горцами ему не угнаться. Волкодав с матерью Кендарат снова посадили его на…
Облака наконец расступились. Степь озарилась почти как днём, от каждой травинки и кочки протянулись кромешные тени.
Ничего не поняв, венн впервые как следует пригляделся к рабыне. И тоже мало не ахнул.
Он улыбнулся, набрал полную грудь воздуха и нырнул.
– Улыбаться ты не умеешь, – вздохнула мать Кендарат. – Тебя как звать-то, дитятко?
В горной стене, чей неизменный облик встретил и проводил немало человеческих поколений, зияла безобразная, словно выгрызенная, дыра. Целый кусок Шрама по обе стороны от прежней речной теснины просто …
«Я добью?» – спросил второй надсмотрщик, помладше. Его звали Волк.
«Куда теперь?» – спросил Иригойен, когда они покидали Дар-Дзуму.
– За морем, – сказал Иригойен. Он смотрел на Мыша, подбиравшего с блюдечка хлеб, размоченный в молоке. – Корабль минует Аррантиаду и идёт ещё столько же, сколько туда.
Серые Псы не торопились с ответом… К ним не вчера докатилась молва о великой беде, постигшей народ Островов.
Звёздная темнота ночи внезапно обернулась дымными сумерками забоя. Зверолюди с кинжалами и кнутами бежали отобрать у Каттая так дорого выкупленную свободу.
От плотины, возведённой людьми, не осталось даже воспоминания. Утратив часть прежнего русла, река теперь низвергалась водопадом с дальнего края впадины. Дробясь в белую пену, она пролетала не меньше …
В тесноватой поварне откуда-то стали появляться люди. Стряпухи с приспешницами, конюхи, домашние слуги, даже привратники. Венн посмотрел на их лица и понял: опять придётся говорить. И говорить много.
Никто из вошедших во двор ему не ответил. Люди смотрели хмуро и зло. Смешки приятелей Нагьяра скоро затихли.
А на освободившееся место ставили другого раба, покрепче. Ещё не слишком изношенного неволей.
Рыжеусый поддел ножом ещё комочек мазюни. Чувствовалось, что Иригойен перестал быть интересен ему.
Ему нередко казалось, будто мать Кендарат читает его мысли. На самом деле ей, вероятно, достаточно было взглянуть на его лицо.
– Ты похож на сегвана, – прищурился Кермнис Кнер. – Ты ездил в Аррантиаду с купцами или наёмником?
Мать Кендарат, успев зачем-то распотрошить одно из сложенных у печки поленьев, внимательно рассматривала сухие стебли. Нюхала что-то, растирала на ладони и опять нюхала.
У него самого в ладони въелось что-то зеленоватобурое.
Конечно, они никуда от него не ушли. Мать Кендарат уже держала его свободную руку, надавливая только ей известное место между средним и указательным пальцем. Дыхание Гартешкела постепенно выравнивало…
– Солёные лимоны? – удивилась мать Кендарат.
Иригойен встал на колени перед Телом, хранившим посмертие великого государя. Поцеловал холодный гранит… и тихо запел.
Он понял причину, когда уловил исходивший от воды запах. Очень слабый. И жутковато знакомый.
– Друг мой… Мы только дадим отдых коням и сразу продолжим погоню. Скажет ли кто-нибудь, куда направлялись урлаки?
Вдова Мицулав даже немного обиделась на Волкодава, потому что венн сразу собрался и ушёл, не дождавшись обещанного угощения.
Волкодав вполне убедился в этом перед рассветом, когда его разбудили отзвуки голосов. Именно отзвуки, а не звуки. У него был острый слух, способный улавливать тонкие потрескивания и покряхтывания пор…
Иригойен уронил лепёшку обратно на поднос. Потом вдруг рассмеялся.
Опасливо приблизился стремянный. Золотой жеребец дрожал и закладывал уши, но буянить больше не пытался и послушно дал себя увести.
Глыбу снова начали приподнимать, чтобы поставить на временные катки, обвязать верёвками и потихоньку тянуть по каменному карнизу. И дело вновь не заладилось. Что-то продолжало цеплять. Не там, куда л…
Или ограбили того, кто прежде них святого человека убил, добавил про себя Волкодав, но вслух ничего не сказал. Чего ради открывать рот, если в том нет крайней нужды.
Двое стражников двинулись было вперёд, но Волкодав стоял в «стойке истины», как называла её мать Кендарат, и подходить к нему без прямого распоряжения почему-то не захотелось.
Хохот стал пуще. Легенды о развесёлых похождениях прекрасной шаддаат ходили по всему Саккарему.
Волкодав не пригвоздил скота копьём только потому, что неминуемо убил бы и его жертву. Непонятная сила оторвала хищника от добычи, поставила на ноги и развернула, он успел заметить глаза, светившиеся…
«На беду, – помолчав для весомости, продолжает Динарк, – у юноши был завистливый брат…»
Но Младший рассмотрел на повязках свежую кровь.
Утром вода бежала уже вовсю, изливаясь в просторные, хорошо обожжённые чаши, установленные на каждой улице. Вода была ещё очень мутной, на дне чаш быстро скапливалась грязь, её в охотку вычёрпывали, …
– Госпожа, – поклонился он женщине. – Вот слово комадара. Он хочет, чтобы ты встала среди лекарей и возвращала в свиток жизни имена тех, кого поразит оружие недругов.
– Мир по дороге, – входя под кров, поздоровалась за всех троих мать Кендарат.
– Вы идёте с востока, добрые странники. Говорят, за рекой Марлог нынче бунт и поля засевают стрелами, а на бахчах вместо дынь желтеют мёртвые головы?
– Горожане подкармливают нищих обитателей зольников, аррант, считая это благим делом во имя Богини. Нельзя их трогать. Если река рассердится и возжелает подарка, она сама его изберёт.
Иригойен вынул изо рта прокушенный палец и крепко сжал его, чтобы остановить кровь.
Такая выручка у Шишини редко получалась не то что за маленький отдельный лоток, – за всё, что бывало в корзинах.
– Какой владыка? – удивился халисунец. – Государь конис?
Гартешкел отставил муравленое, всего лишь с несколькими иверинами, многоцветное блюдо, которое, кажется, готов был облюбовать.
Он спрашивал больше оттого, что Иригойен остановился, держась за стену и прижимая к груди ладонь.
– Он спал в самом потаённом подземелье, у мёртвого озера, сиявшего голубым светом, – рассказывал Волкодав. Ему казалось, он тащил тяжёлые сани, нагруженные дровами. – Каттай улыбался во сне. Он броси…
Честно говоря, отсюда он этот дом нашёл бы и сам, без подсказок и даже с завязанными глазами. По запаху. Самому лучшему запаху на свете.
Иригойен с каким-то всхлипом рванул скатерть, которой они застелили одрину, и торопливо прикрыл посмертную наготу Итилет. Сын пекаря весь день держался так храбро, что Волкодав даже удивлялся про себ…
– Единоверцы попросили меня спеть для них в ночь полнолуния, – смутился Иригойен. – Это будет моя самая первая служба. Я пытаюсь найти достойные слова и боюсь осрамиться.
Иригойен уверенно свернул с мощёной дороги и повёл спутников задворками на самый берег Гарнаты.
– Эти выработки далеко… – принялся объяснять Иригойен.
Там, конечно, ещё не успели развести рыбу, но люди уже приходили полюбоваться. Кто-то даже видел пару лебедей, кружившихся над водой.
– Но ты же велела ему потерпеть… Сказала, немного осталось…
– Ты откуда сам, парень? – спросил он погодя.
Волкодав решил про себя, что это хорошее и сильное имя. Впору мужу большухи. Гартешкелами в Саккареме называли камышовых котов, свирепых и скрытных.
В отличие от неё, бывший сотник мог только ждать.
Знал бы разгневанный зодчий, что венн согласился бы в одиночку прорубить весь водовод только ради того, чтобы в награду услышать эти слова.
– Хорошую рыбу в нём развести, может, даже лебедей поселить…
На погребальный костёр Иригойена провожало полгорода. Гарната-кат обзаводился новой легендой…
– Ты!.. – зарычал он на Волкодава. – Во имя Крови и Стали! Ещё бой идёт, а ты вздумал драться из-за добычи?..
То бишь сорок тюков халисунского хлопка выглядели столь же недостижимыми, как и год назад.
– А ты сам припомни, – посоветовала жрица. – Этот дед, он же как рот ни откроет – всё о том, как они скитались, несчастные, да как с голоду помирали, пока не остановились в здешней долине…
Волкодав очень хорошо рассмотрел их сквозь голые ветви. Ему вполне хватало скудного света, даруемого звёздами и тонким серпом месяца. Венну показалось, что одно Посмертное Тело, величественное и гром…
– Увижу, не пожалею, – зловеще пробормотала мать Кендарат. – Оставишь его мне, понял? Ты ему во внуки годишься, а я – такая же старая и седая, мне не стыдно будет чёрствый крендель из него сделать!
К его удивлению, оба расхохотались. Иригойен, конечно, осёкся и скособочился, прижимая рёбра здоровой рукой. Однако улыбаться не перестал.
Она была совсем не тяжела у него на руках. Рану под лопаткой заткнули комочком промасленной шерсти, но сколько крови успело вытечь из разорванных жил?.. Венн катился кувырком, прятался за скалами и п…
Едва зажившей спиной на твёрдые колючие камни…
Он провалялся пластом ещё полных три дня, почти до Белой Руки. Каждый вечер мать Кендарат чуть не с головы до пят мазала его нарочно сваренным снадобьем. Оно воняло раздавленными травяными клопами и …
Доска вместе с чашечками полетела в очаг, натягалу схватила сразу дюжина рук. Вытрясли и горошину из рукава, и все деньги из поясной сумки. Иные считали каменотёсов доверчивыми простаками, но тот, кт…
– Спору нет, горестно почувствовать себя дома чужим, – продолжала мать Кендарат. – Но скажи-ка по совести: а чего ты ждал? Ты отпросился у отца, чтобы принять сан, потом сорвался путничать и пропал б…
Гончары, вернувшиеся к станкам и печам, спорили за работой, следовало ли разобрать ставший бесполезным цорат. Или пусть его скрипит, пока сам не развалится?..
Их было необыкновенно отчётливо видно с дороги. Прозрачный горный воздух делает далёкое близким: на самом деле ещё идти и идти, а кажется – только протянуть руку.
– Спасибо тебе, дорога, за то, что уже который раз приводишь меня домой…
– Куда нам… Дом уже был, когда мы его купили. Дед ещё и снёс половину, чтобы пекарню устроить и закрома…
Из потёмок у подножия заросших горельников стали возникать робкие тени. Это были оборванные, серые люди, никогда не приходившие на шумную торговую площадь Дар-Дзумы. Кто без руки, кто без глаза, кто …
Мать Кендарат слезла с ослика и повела его в поводу, чтобы размять ноги.
– Нет! – зарычала Гаугар, и Волкодав понял, какого рода ярость два века назад оборонила столицу. – Наши семьи благословили нас. Мы отсюда не побежим!
Волкодав согнул вместе концы двух длинных лозин и стал заплетать остов щита вицей, скручивая хлысты «верёвочкой»: так будет прочнее. Между прочим, толочь овощи на подливу в испорченной ступе повару п…
Женщина с пустыми глазами ходила вдоль ряда тел, размеренно взмахивая полотенцем. Отяжелевшие мухи неохотно поднимались в воздух – и почти сразу возобновляли свой пир.
Слышал бы это сам Иригойен, он за голову бы схватился. Но халисунец был занят: испытывал только что обожжённый по его задумке котёл. Хорошенько нагрев посудину над очагом, он смазал её маслом и тепер…
В общинный чертог во главе мрачных охранников, выглядевших точно беглецы с поля проигранной битвы, стремительно ворвался Фербак.
Бесчисленные обязанности правителя двух держав ещё и не такого могут потребовать.
Дёрнулась входная полсть, удерживавшая «непотребные» запахи стряпни от проникновения в покои. Мыш на всякий случай развернул крылья, однако появилась всего лишь девчонка на побегушках. На неё зашикал…
Вот когда глаза опасного вспыхивают зелёным огнём! Робкому «девочке» становится совсем жутко.
– Люди, способные посягнуть на святое, достойны проклятия, – сказал Иригойен. – Я слышал, иногда оно настигает святотатцев в облике Горных Призраков, не склонных щадить разорителей погребений…
Тот раз я тоже решил совсем немного отклониться от намеченного пути… подумалось Волкодаву. Однако мысль о сорока тюках перевесила. Венн молча кивнул.
Айсуран металась по ступенчатым улочкам и звала дочь.
– Коли так, вы, полагаю, слышали, почтенные, – Айсуран обращалась уже к двоим собеседникам, – и о том, что дивные семена на чужбине плодоносили только белым волокном вместо пепельного, чёрного, золот…
Ватага как раз отделяла от утёса глыбу с большой сундук. По разметке уже просверлили глубокие дыры и теперь забивали деревянные клинья, чтобы поливать их кипятком.
Не хочу я тебе ничего обещать, мать Кендарат. Ты не ешь, и руки у тебя горячие. И пахнешь ты не пчёлами и медоносными травами, а…
Мать Кендарат вскинула голову. Карие глаза светились, точно угли. Иригойен ещё не видел у неё подобного взгляда.
До озера Трон оставалось два дневных перехода. Волкодав кормил Мыша остатками хлеба, когда к матери Кендарат, седлавшей своего ослика, подбежал гонец.
– Не унижай себя извинениями, почтенный отец народа! – чуть не до слёз покраснел Иригойен. – Ты лишь следуешь обычаю, завещанному от предков. То, что ты так свято блюдёшь его, делает тебе честь!
Судя по лицу бывшего пахаря, острый кинжал не сумеют удержать в ножнах даже очень крепко завязанные ремешки. Знать бы ещё, откуда эта исступлённая преданность? Добейся прежний шад от своих «золотых» …
Когда сквозь мутную голубизну заструился из-за равнинного окоёма серебряный свет, Иригойен собрался было последовать успокоительному совету и вызвать в памяти лица родителей, терпеливо слушавших его …
Кермнис Кнер увидел неровный круг и в нём три острых зубца. Так метили опасных каторжников в Самоцветных горах.
Другие тела мало чем отличаются от обгорелого родового столба, поваленного чужими руками в огонь. Потомки словно бы слились со своим Предком в единую плоть, в единую память.
Бледная женщина усмехнулась и отступила с дороги.
Вот вперёд вышел плечистый светлобородый сегван. Он воздел правую руку, но не тем резким движением, которым, наверное, бросал в бой не умеющих отступать молодцов. Высоко поднятая раскрытая десница ли…
У рудокопа по прозвищу Пёс на руках и ногах кандалы. Его считают опасным. Такая жутковатая слава не возникает на пустом месте, но сейчас по щекам Пса текут слёзы.
Он силился улыбнуться, но губы слушались плохо. В щёлочках заплывших глаз отражалась одна боль.
…Пещера. Дымный чад факелов. Крылатые тени, мечущиеся под потолком…
– Спасибо тебе на уважительном слове, сын мой… – чуть помедлив, дрогнувшим голосом отозвался Гартешкел. Волкодаву показалось, будто старик украдкой промокнул глаза рукавом. – Если потускневшие зрачки…
Присутствие матери Кендарат, которое он явственно ощущал подле себя, внезапно рассеялось.
Лунный лик ненадолго, как невеста фатой, укрылся проплывающим облаком. Прозрачные края вспыхнули в воцарившейся темноте. Когда свет вернулся, между входом в дом и навесом никого не было. Никто не шёл…
К урочному времени во дворе собрались все. Купец с причтом, зевающая стряпуха, даже кое-кто из деревни.
Не меньше десятка факелов подскакивало вверх-вниз, спешно продвигаясь в их сторону.
«Странствующей жрице никто не указ, кроме Богини, – сказал ей Тайлар Хум. – Но не лучше ли было бы тебе остаться, служительница милосердной Кан? Этим людям пригодится твоё слово…»
Тогда на двадцать второй уровень спешно поволокли новые крепи и погнали невольников с тачками. Хорошие самородки Зеницы Листвы, годные для гранильных станков, ценились слишком дорого, чтобы ими прене…
– Там он… вместе со своим Рыжим. Третий день сидит, не уходит.
Проснувшись утром, Волкодав сразу заметил, что матери Кендарат в комнате нет, а со двора пахнет снегом. Он очень тихо оделся, постаравшись не разбудить Иригойена, и вышел наружу.
Пока венн соображал, как на это ответить, вместо него высказался Нелетучий Мыш, по обыкновению сидевший на хозяйском плече. Он пронзительно заверещал и взмахнул здоровым крылом, пытаясь то ли оцарапа…
И постепенно слабеет, докончил про себя Волкодав. Он видел такое в Самоцветных горах, да и позже, когда они шли с войском Тайлара Хума. Если жизнь спрашивает с человека больше, чем тот способен осили…
Голос Иригойена звучал на удивление чисто и сильно, он торжествовал и звенел, уносясь в синюю высоту. Страшная женщина оглянулась.
В это время дуновение ветерка бросило ему в уши отдалённое эхо человеческих голосов. Волкодав насторожился и понял, что никаких приятных встреч эти голоса ему не сулят. Такими голосами в дурном хмелю…
– А-а, самотёчный винт, – кивнул Кнер. – Стариннейшее изобретение. Ещё чем удивишь?
Копьё Волкодава так и торчало там, где он оставил его. Никому не понадобилось. Венн выдернул его из земли и побежал следом за наступающей ратью. Если Бог Грозы надумает хоть мельком взглянуть на эту …
Однажды вместе с благоразумными, усадившими Динарка на скрещённые руки, приходит гибкий чернокожий подросток, рудничная «девочка». Он пугливо разглядывает угрюмого Пса. У него глаза отбившегося от ма…
– Верно, – вздохнула горянка. – Поэтому-то я и ходила украшать святую могилу. Вымаливать у Богини ещё и сына значило бы самым недостойным образом испытывать Её благосклонность. И я дерзнула молиться …
– Я пытался, – смиренно опустил глаза Иригойен. – Но ты же согласишься, почтенная, что сделаться настоящим мастером и оставить свой след можно только в том ремесле, которому безраздельно посвятишь ду…
– Не пришлось бы среди ночи из дому бежать.
Никакой внятной границы на земле проведено не было, но соперничество ощущалось. Через забор от «бревенчатого» дома виднелся ещё более диковинный. С беглого взгляда Волкодав посчитал его выступом скал…
– И тоже скорбят о былых горестях племени…
– Вождь Мхабр говорил, перед ним было одиннадцать поколений Тех-кто-разговаривает-с-Богами…
– Скоро зима, – словно подслушав мысли венна, проговорила Кан-Кендарат. – У тебя, Кинап, половина домов без крыш, а остальные сгорели.
– Я думала, ты куда старше, – удивилась вдова. – Впрочем, ты, наверное, всё равно способен понять… Наш сосед Бизар отвозил в сад тачку золы, чтобы лучше плодоносил желтосливник… Он нашёл мою дочь и п…
– И не смотри на меня так! – сказал ему Иригойен. – Деньги, которые я должен вернуть, я уже отложил!
Он судорожно хватает ртом воздух. Дыхание, о котором человек задумываться-то не должен, превратилось для него в тяжкую работу. Скоро она станет непосильной. Совсем скоро. Как только рождение песни ок…
– Вот именно, – кивнул старейшина. – Даже тем, кто славит Смерть, трудно молиться Ей, когда Её облик так страшен!
– А что, – подслушала его мысли мать Кендарат, – у вас такое случается?
Голос Иригойена звенел и торжествовал, вплетаясь в лунное серебро.
Оба говорили по-саккаремски. Для таких, как они, и в Саккареме, и в соседнем Халисуне водилось одно слово: урлаки.
Иригойен сунулся было в тоннель, но его засмеяли и выгнали: обойдёмся как-нибудь без худосочных. Тогда халисунец напросился с Захагом и Шишини – смотреть пекарные печи. Посмотрел. И… на целую седмицу…
Молоток застучал. Заточка лезвия показалась венну непривычной, но он быстро к ней приспособился. Ватажники побросали работу и сгрудились смотреть. Волкодав мельком отметил про себя, что никакие надсм…
– А ты зажмурься, – сказал Иригойену Волкодав. – Кто тебя лучше всех слушал? Его и представь.
– Нас не пустили в деревню, – с неловкой усмешкой пояснил Иригойен. – Мы позавтракали сегодня рыбой из озера, и это могло оскорбить их Огонь.
Фербака предупредил Мыш. Насторожив уши, чёрный зверёк приподнялся и тонко пискнул, а затем покинул мать Кендарат и заскакал к двери. Только тогда снаружи поднялась суматоха и послышались возбуждённы…
Так пахнет вчерашнее пожарище. Успевшее остыть, начавшее раскисать под ночным дождём…
Они умышляли на тебя, госпожа, хотел сказать Волкодав, но вовремя сообразил, что сложил губы не для речей, а для свиста, и, спохватившись, почёл за лучшее промолчать. Тем более что вслух рассуждать о…
– Когда здесь потечёт вода, глина намокнет, – упрямо проговорил венн. – Она станет скользкой и ничего не сможет держать. А крепи сгниют.
– А вот чашки, на каждой всего одна строка чудотворного гимна! Если вы раздадите их домочадцам и каждый произнесёт часть молитвы, Лунное Небо услышит каждого в отдельности и всех сразу…
Но не метались в том пламени, не кричали ещё живые бесформенные комки, облепленные цепким огнём…
– Я хотел наполнить её дни гордостью. Каттай почти собрал выкуп для себя и для неё. Он ушёл по лунной тропе, когда его обманули. Я здесь вместо него.
Волкодав уже прикидывал, как спуститься под брёвна, вышибить клин и успеть увернуться от рушащихся камней. Кнер опередил его.
Невесомые тени поднимались над разворошённой землёй, шествовали над скалами, над вечными снегами, над голубыми спинами ледников, – в небесную вышину, с которой улыбался им ласковый светоч….
Он рванул в сторону тяжёлую входную занавесь и ныр нул внутрь.
Аррант между тем вытряхнул студень в приёмный раструб машины. Воин двумя руками принялся крутить тугой вороток. Так, словно взводил большой самострел. Нетерпеливо сбросив рукавицы, Кермнис Кнер щёлкн…
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корп…
Лоточник подхватил блюдо и зачем-то стал протирать его.
Руки Волкодава медленно сжались в кулаки.
Последние слова сын пекаря еле выговорил, кое-как справляясь с одышкой.
Мыш на его плече подался вперёд, вытянулся, опираясь на сгибы крыльев, и жалобно закричал.
– Где по-нашему выучился? – спросил Волкодав.
Стыд и срам был ему лишиться вкуса к еде из-за людского суда, если он каждое полнолуние пел для Той, чья любовь была превыше всех земных милостей и искупала все кары!..
Серая кобыла беспокойно плясала, отзываясь на запахи ярости, страха и крови, на глухой гул сражения, доносившийся снизу. Алая рубашка имури без задержки провела Волкодава мимо бдительной стражи. Заме…
Однажды утром, когда в предрассветных потёмках Кермнис Кнер выехал из-за скалы, навстречу ему поднялся Волкодав.
– Понял, – сказал Волкодав. – Только не понял как.
– Его собирались встретить жрецы и старейшина, – сказал Иригойен.
Некоторое время они сидели в темноте, только слушая, как снаружи шумит разошедшийся ветер. Потом за стеной ударил копытом и заревел Серый. И почти сразу начала открываться дверь.
Сегодня Каттай предстал бы юношей, как Иригойен. Может, даже сходного сложения. И наверняка – с такой же улыбкой…
Волкодав оглянулся и увидел наблюдавшую за ними мать Кендарат.
– Кто же отпустил тебя, такого дикого и такого глупого, одного через горы?
А ты меня прогони, мог бы ответить Волкодав, но не ответил, поскольку ни один правильный венн не станет говорить с теми, кого, может быть, доведётся убить.
– А я, кажется, знаю, чему так радуется наша добрая Айсуран, – сказал он Волкодаву.
– О чём ты? – нахмурился Иригойен. Он не желал сознаваться себе, что сердце глухо и тревожно застучало в груди.
Из-за полсти, отгородившей очажный угол, высунулась стряпуха.
Качавшаяся в небесах войлочная стена выплюнула из себя маленькую, но ретивую тучу. Прижавшись к самой земле, тучка побежала на запад. Хлеставшие из неё косые полотнища снега казались серыми занавесям…
Да ладно, мать Кендарат. А то я тебя не знаю. Пожалуй, сидела бы ты тут так беззаботно, если бы противоядие подействовало не на всех.
– И осрамишься, если я подмету двор, – сказала она. – Вот стена, ровная и шершавая. Ты славный малый, и я не думаю, чтобы моему дому случился вред от знаков твоей веры.
– Мне не показалось, чтобы ему что-то грозило.
– И я ничего не знаю про эту траву, кроме того, что пахнет она в самом деле приятно, – сказал Иригойен. – Госпожа, мы оба следуем за Луной, только я чту Её как Владычицу Неба, а ты видишь в Ней зримы…
Волкодаву сразу захотелось узнать имя сына рабыни, проданного в халисунской столице, но он не знал, как об этом спросить, и так ничего и не сказал. Ладно, успеется. Битва, в которой его или Иригойена…
Побросав сручье, они сидели, по саккаремскому обычаю скрестив ноги. Все как будто дожидались чего-то.
– Так чего ради ты полез не в своё дело, малыш?
А ещё в мыслях у него неотвязно присутствовала цена в сорок тюков. Она выглядела неподъёмной. Так сразу и не придумаешь, с какой стороны подступиться…
В её руках свёрток выглядел невесомым, но топчан под его тяжестью жалобно заскрипел. Полетела в разные стороны мешковина… и маленький светильник озарил чудо.
– Глыбу для теперешнего шулхада привезли в самом начале правления. Теперь её режут и полируют, и мастеров никто не торопит, чтобы не поторопить и жизненный срок государя. Заканчивая труд, камнерезы о…
– Зато я хорошо знаю своего приёмного сына. Время от времени он показывает весьма прискорбное безрассудство, но не тогда, когда дело касается рудничной работы.
– Да, – сказала мать Кендарат. – Она отомстила.
Простонародье, собравшееся внизу, могло увидеть побольше. Низвергающийся камнепад. Грохот, брызги, обломки… Иссякающий поток, ставший бурым вместо прозрачного…
И умереть, имея лишь дочерей, всё равно что умереть бездетным, добавил про себя Волкодав. По глубокому убеждению венна, это был не закон, а сущее беззаконие, отдававшее святотатством.
– Никто из имеющих дочерей… – медленно повторила мать Кендарат. – Поправь меня, добрая Айсуран, если я превратно толкую ваши законы. Верно ли говорят люди, будто в Саккареме нажитое родителями наслед…
Если бы там, на Светыни, не дожидались последнего родича пятьдесят восемь неотомщённых и неупокоенных душ…
Волкодав молча стоял подле неё. Опять о нём судили и рядили, словно о тыкве на грядке, но обидно почему-то не было. Может, потому, что обе женщины действительно имели какое-то высшее право так поступ…
– Да? – по-прежнему ласково ответила жрица. Она даже не запыхалась. – Осквернила? Это после того, как вы двести лет губили здесь людей, бросая их на алтарь?
– Тогда он подъехал к тебе, а ты его в озере выкупал, – сказала мать Кендарат и вдруг взяла Волкодава за руку. – Но на самом деле всё это не так важно, малыш. Я просто подумала, а вдруг Мавут задержи…
– Я только знаю улицу, – сказал Волкодав. – Как найти дом?
Как часто бывает, глаза постепенно привыкали, начиная различать всё больше подробностей. Каттай рассмотрел дом, хороший каменный дом с забором, из-за которого выглядывали кроны фруктовых деревьев. Не…
Говоря так, Иригойен оглянулся на какого-то грешника. Тот, подставляя холодной мороси полуголое тело, полз к святилищу на четвереньках и через каждый шаг целовал землю. Раскаявшийся воришка? Неверный…
Вот и сегодня на том берегу шумел, дымил и стучал молотками вражеский лагерь. Ставка комадара Байшуга. Там готовили ужин такие же саккаремцы, как те, которых привёл с собой младший Хум.
Волосы матери Кендарат, обычно сколотые узлом на затылке, были перевязаны простой лентой. Жрица обняла Серого, приведённого двоими друзьями, и расцеловала ослика в мягкий нос.
– В каком же огне калили тебя, друг мой… – вздохнул Иригойен.
– Скажи Хуму… – опять начала вестница, но Волкодав вскочил и бросился дальше, и она умолкла, закусив губы.
Кажется, во всём городе не ликовал один Волкодав.
– Человек с севера пусть получит копьё у Фербака, сотника правой руки.
– Иные, впрочем, утверждают, – выговорил он, – будто мешочек с чудесными семенами был спрятан в роскошном платье высокопоставленной блудницы…
– Ты ни о чём не просил своё Божество. – Подумал и добавил: – И не утверждал превосходства Лунной веры над прочими…
Ещё Волкодав понял, что «золотые», говорившие о погоне за отрядом бунтовщиков, выдавали желаемое за действительное. На горных тропах шла безжалостная игра в кошки-мышки. Охотником в ней становился не…
…Пещера. Дымный чад факелов. Мечущиеся крылатые тени…
Бывший сотник поблагодарил, и двое очень тихо исчезли.
– Воистину щедрую Богиню чтит саккаремский народ, – кивнула мать Кендарат. – Ваша небесная покровительница знает, как сделать, чтобы хижина стала дворцом.
– Смотрите! – торжественно провозгласила она.
Впрочем, его ответ прозвучал почти весело.
– Чтобы не оскорблять Священный Огонь, отгораживая Его от пищи.
Волкодав не особенно понял, как именно должна была сработать машина, но то, что мальчишке и псу грозило что-то скверное, сомнению не подлежало.
Палёная Рожа успел даже подумать, что его, наверное, наградят…
Волкодав почти пожалел, что вообще явился сюда.
Она расстегнула ворот фиолетового кафтана и, стараясь больше не дотрагиваться до тела, вытащила за ремешок длинный кожаный мешочек. Внутри лежала резная, тонкой работы шкатулка-обляк. Если Волкодав ч…
Конечно хотел, вздохнул про себя Волкодав. Всякий странник этого хочет. И я тоже хочу. Мне до сих пор снится, что я переплываю Светынь, выхожу на берег и слышу, как звенит молот отца.
Иригойен сел рядом с венном и протянул ему рубашку со штанами. То и другое было добротно выстирано и даже успело просохнуть. Сколько же я провалялся?..
– Ты не аррант, – сказал он, забыв от удивления правило разумной беседы: не утверждать очевидного.