– Там мне деньги платили, – ощетинился Волкодав. Он-то думал, что дни, когда его пытались брать «на слабо», давно миновали. – А здесь ещё я им буду платить, чтобы в подземелье пустили?
Венн запоздало сообразил, что жестоко покалеченный парень в самом деле – насколько за синяками удавалось распознать черты – мог сойти за белобрысого жителя Халисуна. А там, как известно, поклонялись Лунному Небу.
Сын пекаря и сам лишь надкусил своё изделие, удовлетворённо кивнул и остаток вновь отнёс Рыжему. Мать Кендарат задумчиво проводила его взглядом…
Венн оглянулся. Вытянутая рука сына пекаря указывала на обветшалую древнюю башню в углу большого двора.
– Во имя Богини, Светильник в Ночи Зажигающей!.. Это ты, жрица, – с явным облегчением выдохнул Фербак. Ещё бы ему было не узнать Божью странницу, едва не проклявшую повара мятежного комадара. – Верни в свиток жизни их имена, жрица! Спаси нашего господина!
Осматриваясь в каменных закоулках Рудой Вежи, Волкодав поневоле вспоминал Самоцветные горы. Как и тамошние выработки, деревня начиналась с пещер, промытых водой. Только, на счастье первых поселенцев, дорогих камней здесь не нашлось. В утробе красного холма не резались из-за добытых богатств и не приковывали цепями рабов. Здесь жили, готовили еду, рожали детей…