Все цитаты из книги «Искры гаснущих жил»
Длинное строение с переломанным хребтом. Разодранные стены, словно вывернутые наизнанку. Крыша содрана, и сквозь провалы видны перекрученные металлические опоры и опаленное дыханием огня дерево.
Брокк был непозволительно самонадеян, посчитав, что сможет контролировать созданное им же оружие. И обвинительно глухо гудела струна растревоженной жилы. Молодая, далекая, она ярилась, грозя прорвать…
— Ты откажешься от других, — сказал Брокк тогда, бросив на стол увесистый кошель. И в нем были не золотые монеты, но аметисты. Кошель развязался, и неограненные мутные камни рассыпались по поверхност…
На миг показалось, что та, прошлая жизнь, была обманом, дурным сном, который ныне развеялся, что на самом деле Кэри всегда-то обитала в этом старом и спокойном, замкнутом доме, где за десятками двере…
Узкий клинок скользнул под подбородок Ригера. И тот отступил.
— Спи, Дита… — повторил он и, откинувшись в кресле, смежил веки. Мысли были невеселыми.
Он смотрел снизу вверх, и в светлых прозрачных глазах его скрывались солнечные зайчики.
— Не волнуйся за меня, — Кейрен произнес это тихо, но уверенно. — Я заберусь, куда надо… Я чувствую камни.
Дита не ответила — заснула, и сон ее, как и во все предыдущие дни, был глубок.
Хриплый клекот дракона бьет по ушам. И Брокк вздрагивает, пальцы разжимаются, и он сам летит в рыжие ласковые руки огня. Еще немного и… когда жар опаляет волосы, наступает пробуждение.
Кэри помогла, но не знает, как. А он уходит незадолго до рассвета.
— Мы не брали крупняк, столы там или комоды. Так, поверхам и быстро, чтобы не подняли тревогу. Потом вещищки относили…
И еще одна бомба в попытке уничтожить груз… не вяжется. Ущерб будет, но не такой, чтобы из-за него рисковать. Создать заряд не так просто, а потратить его… на что?
— Взрывом, наверное, повредило шлюзы, — сказал Кейрен, перехватывая ее под грудью. Второй рукой он держался за решетку. — Но ведь бомба предназначалась не для этого, верно?
Стесняет движения. Железные пальцы и без того не отличаются чувствительностью, а кожа, пусть бы и тонкой выделки, вовсе делает их неуклюжими.
— Дитар, — произносил он глухим голосом, — если ты будешь так себя вести, Дьявол заберет твою душу.
— Побег — не выход, Таннис, — Кейрен опирался на решетку. — Я не позволю тебе сбежать. Да и… представь, что всю оставшуюся жизнь ты проведешь, скрываясь. Каждый день ты будешь ждать, что тебя поймают…
И все-таки ждать… чепец поправить, который съезжает на затылок, а волосы Кейрена норовят выбиться. Юбки измялись. Кто бы знал, до чего неудобно это платье. В плечах жмет, а юбки под ногами путаются. …
— Мне… — Ригер сунул большие пальцы под жилетку. Он всегда носил жилеты каких-то невообразимых ярких цветов, и нынешний был желтым, в тонкую лиловую полоску. Жилет плотно обтягивал живот Ригера, и ст…
— Понимаю, имел счастье познакомиться, — Кейрен вдруг подумал, что выглядит он преотвратно, не говоря уже о запахе, который от него исходит.
Дотянувшись до верхней петли, он убедился, что та держится крепко, да и нижняя не расшатана. На накладках же ни следа царапин. И щеколда, прикрученная поверх замка, выглядит нетронутой.
И деньги Томас вперед давал… раз, другой, а на третий привел сюда, отрекомендовав, как человека надежного, исполнительного. Поверили.
До кома в животе. До холода по хребту. До икоты, сдерживать которую получается еле-еле… и уже виселица не видится ей чем-то страшным.
Кэри решилась и, вынырнув из-под пухового одеяла, торопливо, на цыпочках, пробежала к камину. Его успели разжечь, и рыжее пламя ласкалось к решетке. Шелковый экран, защищавший от жара, сдвинули, и Кэ…
Грент и монограмма. Патрик с его семьей… Томас… и прочие, пусть бы Таннис не знала людей, но полицейский художник спешил рисовать портреты. Он поглядывал на Таннис с интересом, и это отчего-то злило …
Тропа, припорошенная снегом, выводила за черту фабричных стен. Впрочем, от них остались лишь осколки. Раскрошился кирпич, и врытые в землю столбы сгнили, расслоились. То тут, то там из-под снега прог…
На пустырь? Далековато, даже если бегом бежать… а бежать опасно. В такой темени споткнуться проще простого. Упасть и расколоть хрупкий стеклянный сосуд.
— Тоже? Что ж, я не полагаю, я знаю. Проблема эта появилась давно, но война лишь усугубила ее. Война забирает ресурсы, даже вы должны были это ощутить, Мастер. И я, и многие другие, но люди… им пришл…
— Конечно, — не скрывая насмешки, ответил Филипп. — Куда ж мы без горячего… и это, Мастеру спасибо скажи. Без него тебя бы долго не хватились.
— Послушай, — Кейрен постарался подавить раздражение. — Мы оба понимаем, что ситуация несколько… нестандартная. Ты не собираешься меня убивать.
— Я… Мастер, иногда мне хочется сдохнуть, вернуться в Каменный лог и позволить огню забрать себя. Это ведь просто. Никто не остановит. И я знаю, что родители боятся. Вдруг да рано или поздно, но я по…
— Говорю правду, девочка. Сама по себе ты — ничто. И так и останешься ничем. А когда надоешь своему мужу, он от тебя избавится. И никто, Кэри, никто не встанет на твою защиту.
Стряхнув с куртки капли дождя, Таннис обернулась. Ничего. Дождь. Грязь. Крысы, выбравшиеся из подвалов. Мусорные кучи и белый дым, полосой протянувшийся по небу. Кислый запах мочи. Старый Крюнш, внов…
— Все наши. Но вы — больше остальных… и вот теперь этот взрыв. Не надо быть особо одаренным, чтобы сделать очевидные выводы. Дело перейдет на новый уровень, а подозреваемые… не так много тех, кто спо…
Ковер. Клавесин. Стулья. Мебель белая, легкая и камин облицован мрамором. Тишину нарушает тиканье старых часов. В этом доме часов превеликое множество, словно ее супруг пытается договориться со време…
Извинений? Наверное. Нажрался, как скотина, а потом полез к ребенку… не понятно, что этот ребенок здесь делает. И сегодня все еще более запутанно, чем вчера.
Что любовник Таннис уезжает и с собой зовет.
Барахтается ведь рядом, теперь Таннис слышит, и чувствует по воде, которая начала облегать, а значит и вправду скоро схлынет. Но этот до отлива не дотянет. И Таннис, обложив его по благородной мамаше…
Кэри больше не плачет, она сидит, закинув ногу за ногу, и по стопе стекает кровь, красные капли скатываются на песок и в него же уходят. Чистый такой… желтоватый, темный у самой кромки воды. И стекло…
— Я тебя поймал, — Кейрен потрогал губами жесткую прядку.
Лэрдис всегда уходила первой. Женщина в темном плаще, капюшон которого столь глубок, что скрывает лицо. И веер-маска дополняет образ.
Кэри не отводит взгляд. И снова глаза темные, не мед, но теплый янтарь…
И не с пустыми руками. Правда, в данный момент руки эти были целы единственно благодаря свету старой лампы. И когда масло закончится, Кейрен начнет замерзать всерьез.
Ну ладно, потом расскажет, чего такого приключилась. И Таннис с сосредоточенным видом принялась копаться в куче старого тряпья. Хозяин лавки, глянув на нее, погрозил заскорузлым пальцем, но гонять не…
Я надеюсь, что мы еще встретимся. И даже не так: я верю, что мы еще встретимся, и к этому времени я стану немного иной, чуть более похожей на тебя.
— Спи, а то леди Эдганг пожалуюсь, — рявкнула нянька и, задув свечу, ушла.
Он очнулся в незнакомой комнате, просторной и белой до рези в глазах. И открыв глаза удивился — Кейрен четко понимал, что должен находиться в парке. А тут… высокий потолок с солнечными пятнами. Окно …
Кэри не умеет… и в некрологе положено писать хорошее, но Кэри не представляет, что хорошего можно сказать о леди Эдганг. Да и позволят ли ей?
Самую малость — духов. И этот дом — само воплощение улицы Белошвеек. Приоткрытые двери и зал, в который Кэри не позволили войти — там готовое платье, но вряд ли отыщется что-то, Кэри достойное… а за …
— Злишься и расстроена, — замолкать Кейрен не собирался. — А судя по количеству принесенной тобой еды, твой изначальный план претерпел некоторые изменения. И под землей тебе придется остаться на куда…
Какая разница… хуже, чем тогда, когда Сверр сорвался, точно не будет. И если так, то Кэри выдержит. Правда, в отличие от Сверра, вряд ли муж станет просить прощения.
— Мне кажется, нам следует немного изменить подход к делу, — Грент открыл кофр, который носил с собой. Еще одна штучка, чуждая месту. Черная кожа, посеребренный замок и еще вензель незнакомый, но сим…
— А можно мне то, что было вчера? — он все-таки отставил миску и, присев у решетки, протянул к жаровне руки. — И тебе рекомендовал бы это… не есть.
И Таннис, мысленно пообещав, что если выберется, то поставит в храме самую большую свечу, и еще за родителей, пусть Господь на том свете будет к ним милосерден, задула пламя. В наступившей темноте, п…
Нет, без него она пропала бы. Сошла бы с ума со страха.
Отсыревшее дерево, холод и влажность, позволившая сохранить улики.
Таннис молча отступает, прижимается к гладкой холодной стене. А Кейрен протягивает в окошко бляху. Открывают не сразу, ворчат, возятся с засовами, но все же…
— Потому… вот в кого ты такая любопытная? — он щелкнул по носу, и Таннис возмущенно затрясла головой. Она ж не ребенок, она все прекрасно понимает и…
Таннис фыркнула. Можно подумать ему есть дело до дочери Патрика и до самого Патрика. Нет, к чести Грента он не был скупым и за работу платил в срок, щедро накидывая за возможный риск, но задушевные б…
— Добрый вечер, — произнесла она низким грудным голосом, и огоньки свечей затрепетали, потянулись к гостье, словно желая выразить свое ей почтение.
— Что до остальных, то… вы, полагаю, придете к тем же выводам, что и я. Если случится чудо и Риг вдруг сочтет идею годной, жертвы его не остановят. Он просто не станет заострять на них внимания, — Ол…
— Я на него мало похож… он был принят в род. Так уж вышло, что у деда не было сыновей…
— Куда спешить, мышка-малышка… твоего супруга ведь нет дома? Конечно, нет… он снова занят… всегда занят… он на работе женат… — Ригер наступал, а Кэри пятилась, пока не уперлась в старый комод. — Не у…
И денег дал… да, мамаша увидит деньги и поверит в то, что этот ее любовник — человек порядочный. Правда, потом к ней явится Кейрен со своими вопросами, но… мамаша же не виновата, не знала она ничего …
…тени гор у самого горизонта. Шаг назад и растворятся, сольются с белой лентой, разделяющей небо и землю. Пока же горы почти игрушечные, фигурки из сине-зеленого стекла на ладони Брокка. Но с каждым …
Кейрен из рода Мягкого Олова очнулся с головной болью. Он перевернулся на спину, застонал и, схватившись обеими руками за голову, убедился, что отваливаться она не собирается. Голова на прикосновение…
С этим хрупким кружевным воротничком, от которого на шею ее ложится кружевная же тень. С пуговками квадратными числом семь. С тонкой лиловой полосочкой, прочертившей темно-зеленую плотную ткань плать…
И чего ради стараться? У него ж на лбу написано, что чужак, из верхних, чистеньких. Вон, вроде руку Патрику пожал, но при том перчатки снять побрезговал.
— Буду, — Филипп подхватил пирожок двумя пальцами. — Что случилось?
…и бальзамировщик спорит с дагерротипистом за право первым прикоснуться к телу. Священник, затаившийся в углу, наблюдает за обоими, перелистывая страницы черной книги, из нее листья на пол не сыплютс…
— Пей, пей, красавица. Согреешься, — Фил хохотнул, только смешок вышел нервным. А взгляд какой внимательный, по-волчьи настороженный.
И кто ж так расщедрился? А ведь не привык он к часам-то, то вытаскивает, вертит на цепочке, разглядывая, изредка царапает стекло ногтем. Или же, приложив брегет к уху, жмурится, слушает стало быть… и…
— Случилось. Прежде ты здесь не задерживался. Идти некуда?
О нет, не только ревность, но и раненое самолюбие.
Снять крышку. Разворошить солому. И замереть, любуясь грозным отблеском алого пламени. Оно металось в стекле, словно бабочка-огневка, просилось на волю.
— Я… пришла попрощаться. Я знаю, что ты давно меня ждал, что ты не хотел уходить… и я виновата. Мы оба, наверное, виноваты. Ты не сумел удержаться, а я не смогла тебя остановить. Ты же просил о помощ…
В покоях Одена из рода Красного Золота пахло осенью.
Она сидит в кресле, придвинутом вплотную к камину. Его топят, конечно, но слабо, так, что рыжая пленка огня едва-едва покрывает сырые дрова. Он то скатывается на подушку из пепла, грозя погаснуть, то…
Пальцы впивались в запястья. И снова останутся синяки, но…
Он молчал, лежа на серой оттоманке, вытянув ноги, глядя исключительно на острые носы ботинок. И отказывался от еды. Приступы длились несколько дней кряду, но в конце концов Брокк находил в себе силы …
Только придется вернуться к складам. И она, мысленно посоветовав преследователю провалиться под землю, побежала. Таннис неслась, уже не пытаясь скрыться среди завалов и редких перекошенных по осени д…
Конечно, он-то будет у себя дома отсиживаться, перед камином, плеснув коньячка в бокал. И газетку на колени положив. Таннис так отчетливо увидела этот самый камин, что скривилась.
В старой тюремной камере. Кейрен даже закрыл глаза, надеясь, что от удара у него в голове помутилось и надо подождать, чтобы галлюцинация исчезла. Но ничего не изменилось. Каменный пол. Древняя лавка…
Светлое небо вдруг раскрылось, расщедрилось на дождь. Холодные струи мешались с пылью, с огнем, и рожденный в этом соприкосновении пар обжигал горло. Брокк вытащил платок и, повинуясь настойчивым уго…
Она встанет и, приглушив свет, выйдет из комнаты, а спустя несколько минут вернется с подносом.
— А он обыкновенный был. Человек. Понимаешь? Руки и ноги… голова… волосы светлые, еще зачесывал так, гладенько. В костюмчике. Стоял перед зеркалом, галстук завязывал. На меня только мельком глянул и…
А в классах ничуть не лучше. Форма тонкая, и шерстяная курточка с эмблемой школы ничуть не греет, а чулки из грубой шерсти вызывают зуд.
— Тебе он нравится. Бедная девочка… мне жаль, — в бледных глазах тонут отблески свечей. — Действительно жаль… ты пока слишком молода, чтобы понять, насколько это глупое бесполезное чувство — любовь.
— Почему я сама не могу принимать решения, которые касаются всей моей жизни? — Грай злилась, и шепот ее становился все громче.
Через решетку, волоча розовый хвост по камню, перебралась крыса. Крупная такая крыса, наглая.
Он всего-навсего друг. И не следует забывать об этом.
— Умница. А четвертую за Лили. Ей не понравится, если мамочка еще больше похудеет. Ты ей писала?
И ненавидел брата. Вот только хватило бы этой ненависти на то, чтобы воспользоваться ситуацией? А главное, Брокк не понимал, зачем кому-то понадобилось взрывать полигон.
Кейрен высоко поднял левую ногу, согнув ее в колене, а потом повторил то же с правой. Следовало признать, что будь на месте Таннис человек постарше, опытней, он не стал бы вытаскивать Кейрена. Если п…
Она стояла, взъерошенная, теплая со сна и терла щеку, не зная, что еще сказать.
Дождь усиливался, и над головой Брокка беззвучно раскрылся черный зонт.
— Ведьмин корень, — подтвердил догадку Филипп. — Слезь с меня и поговорим… теперь можно. А тебе охрененно идут юбки. Сразу видно — маменька девочку хотела, да уродился ты.
— Тише, маленький мой, — мама склонилась над ним, и ее прохладная рука легла на лоб. От мамы пахло молоком, медом и еще больницей. Этот последний запах напугал Кейрена.
— Еще какой, — он ловко застегивал пуговки. — Но тебе действительно идет. Посмотри.
— Странно, да… но не уродливо. Я вас обидела?
Эта злость мешает думать здраво. Она иррациональна, поскольку ничего нового для себя Кейрен не услышал, но…
— Спокойной ночи, — ей не хочется отпускать его. И она медлит.
— Ничего ты не можешь, младшенький, — Райдо все-таки сел, упираясь затылком в изголовье кровати. — И никто не может.
— Не сомневаюсь. И я также обещаю вам молчание, но… Кэри, если вдруг случится, что в вашей жизни возникнет кто-то из старых знакомых…
Иглы острые, и Таннис, уколов палец, ойкнула, сунула в рот. А Кейрен вздохнул и сел. Длинный хвост его обвил лапы, и кисточка смешно повисла.
— Я, — Брокк отступил на шаг, а показалось, что отодвинулся на тысячу, — постараюсь, чтобы впредь подобное не повторилось.
— Платили, — согласилась Таннис, не спуская с него насмешливого взгляда. — Только оценивали не меня, а работу.
— Подделки… под позолотой — латунь. Под серебром — железо. Фальшивые картины… и вещи тоже… вазы… статуэтки… когда-то все было дорогим, настоящим, но отец много играл и много проигрывал. Сверру тоже н…
Одевалась нарочно неспешно, клацая зубами от холода. И длинная белая рубашка, от которой едко пахло керосином, прилипла к коже. Платье из жесткой бумазеи оказалось коротковатым и тесным в груди, и во…
Она подняла взгляд к потолку и широко перекрестилась. А потом вернулась к пирогам, разом позабыв о Брокке.
Таннис уже случалось ждать, и она не готова повторить тот свой опыт.
— Рано или поздно, но рядом с ней появится кто-то, кто… более ей соответствует.
— …и инструмент заслуживает внимания. Полагаю, лезвие тонкое, удивительной остроты. Гладкие края свидетельствуют о том, что ткани именно рассекались, а не разрывались, из чего, собственно говоря, я и…
И выругался: запах жертвы терялся среди смрада сточных вод.
— Конечно, вернусь, — а улыбка растерянная, извиняющаяся. — Скоро. Обещаю.
Не открывала, но поворачивалась, протягивала, ловила пустоту и прятала озябшую дрожащую ладонь под одеяла. Ворочалась.
— Отродье, — теперь она не называла Кэри иначе, и голос срывался то на клокочущее рычание, то на шипение. Порой Кэри начинало казаться, что в горле леди сидит змея и если подойти слишком близко, эта …
Молочница — осторожно, словно стесняясь этакой своей дерзости. Мясник и бакалейщик — уверенно и даже нагло, они словно видят за маской леди ту, прошлую Таннис.
— Кэри! — Грай приветственно подняла руку. — Мы уже боялись, что ты не придешь!
Она вернулась живой и осталась, сидела рядом, по другую сторону жаровни, возилась с древними изгвазданными до полной потери вида одеялами, пытаясь просушить их. А Кейрен всерьез опасался, что одеяла …
— И не стесняйся в тратах. В конце концов, ты моя жена.
Проигрался? И кто-то, скупив долговые векселя, вынудил Ригера сотрудничать?
— Войтех ему ответил, что если Свищу охота вязаться с мокрухой, то его дело, но… больше Свищ пусть не приходит.
— Он начался с западной башни, правда, теперь от нее остался лишь фундамент. Ну и подвалы.
— Очаровательна. И в чем-то наивна, несмотря на то, что ей довелось пережить, — улыбка исчезла. И пожалуй, она непривычна этому лицу, оттого полковник трет щеку, стирая след. — Вы ведь в курсе… некот…
— Ты настолько его боишься, что даже теперь покрываешь?
— Другие, — Кэри вздохнула, — нравятся мне еще меньше.
Вот и пустырь. Некогда здесь стоял лабаз, но сгорел, давно, еще до рождения Таннис, и клок земли остался незастроенным. Говорят, за него судились, делили, но не могли поделить, а потому он тихо зарас…
Уйти? И бросить его здесь? А он найдет обратную дорогу? Вряд ли… еще на подземников наткнется, а эти церемонится не станут. Им что беглец, что ищейка — все еда. Нехорошо получится. Да и оставь его, т…
А Кэри пересаживается в кресло, стоящее в углу комнаты, возле окна, забранного мелкой решеткой. Она сидит, по-прежнему, не глядя на игроков, а те делают вид, что не замечают Кэри. Разве что Ригер, на…
— Поверьте, — он наклонился и мягко коснулся щеки, — я сумею помочь.
— Это наши дела, милая сестрица, — Сверр присел на ковер и голову запрокинул. Он смотрел на Кэри снизу вверх со странной болезненной нежностью, которая пугала ее сильнее обычных приступов. — И ты оши…
Брокк передвинул кресло к огню, а когда Кэри села, набросил на колени плед и бокал подал.
Зеркало во всю стену, а в зеркале отражается высокая женщина в нелепом буром платье и скособоченном чепце.
— Но охрана… сама по себе ненадежное дело. Таннис, ты знаешь много и, я бы сказал, слишком много. Не только об этом деле, но и… вообще слишком много. Если тебя захотят убить, то найдут способ.
Лига справедливости, о которой до недавнего времени никто ничего не слышал.
Темно. И свеча почти погасла. В сумраке возможно различить силуэт, но не лицо, скрытое в оборках чепца.
— Я здесь, — прикосновение Кейрено уняло панику.
— Почему ты выжила? — шелестел голос леди Эдганг, и ледяные пальцы ее сдавили шею… — Мой мальчик погиб, а ты выжила?
— Дурак, — Таннис вскочила и отвернулась. — Тебя убить могли!
Кэри попыталась отвернуться, но ей не позволили.
— Неа, — Сверр сдувает с носа лепесток. — Не отпущу… ты моя и только…
…на нем остались теплые с начесом подштанники очаровательного бледно-розового оттенка и длинная рубашка.
— Видел, — признался Войтех, поморщившись. — Пришлось. Нельзя жить под землей без его дозволения…
— Я… — Кэри из рода Лунного железа вспыхнула румянцем. — Признаюсь, я не была уверена, что вы захотите меня принять.
— Очаровательная просто девушка… проводила выходные в публичном доме?
Но среди газет и редких приглашений — иногда высший свет вспоминал о существовании Брокка — он нашел знакомый серый конверт. А в конверте — записку.
У нее темные глаза и темные же ресницы. Их хочется потрогать, но Кейрен сдерживает желание. Он касается губами коротких прядок на затылке, слипшихся мягкими иглами, трогает носом шею, такую упоительн…
…хуже всего зимой. Дом почти не топили, и кровать, в которой Дитар спала с сестрами, остывала быстро. А пол и вовсе был ледяным. Но отец не терпел возражений. Сам он мог стоять на коленях часами, у Д…
— Они чистые, — сказала Таннис. — Я стирала.
Он обернулся. И лицо его, перечеркнутое тенью, было злым.
Если все выйдет, то… то она уберется из Нижнего города, прикупит себе квартирку на другом берегу, а то и вовсе от воды подальше. Платье красное с кружевами и бантом на всю задницу — Таннис видела так…
…и правильно она сделала, решившись рассказать.
— То в парке от ищеек не продохнуть будет. И нас повяжут. Или придется залечь и надолго… что с ними стало?
— Если полагаете, что я знаю, кто ее сделал, и молчу, то вы ошибаетесь.
И ночью она спала вполглаза, прислушиваясь к тому, что происходит рядом. Наверное, если бы она рассказала об этом своем нелепом страхе, Кейрен забрал бы самописца, но… Таннис молчала.
Странная та жизнь, будто бы чужая. Домик на окраине и клочок земли, на котором росли не розы, но кресс-салат, редис и горох. Его подвязывали остатками ниток, а на забор водружали пугало, которое мату…
И ледяной порыв ветра подымает влажную листву, раскатывает снежную шаль. Нет больше пуха, но есть ледяная крупа, которая царапает кожу, но прикосновение это, злое, зимнее, успокаивает.
— Благодарю вас. Не то, чтобы я стыжусь чего-то, но родители надеются устроить мой брак, а сами понимаете, что, если пойдут слухи, мои шансы подобрать достойную партию сойдут к нулю.
Кейрен соврал, сказав, что шрамов не осталось.
…благодарю вас, — низкий с хрипотцой голос.
За то, что она не способна ненавидеть Сверра и уж тем паче, забыть его. Она ведь хотела, но почему-то не получается.
Ошметки ткани, по странной прихоти судьбы сохранившей серый цвет, но сделавшиеся неестественно хрупкими. Клок рассыпался в руках, однако и этого прикосновения оказалось достаточно, чтобы понять: Кейр…
И мамина неприкрытая к ней любовь, нежность, раздражающая забота. Девчонка от нее сбегает и прячется, а Брокк давит в себе зависть.
И когда муж совсем состарится, а это наверняка произойдет очень скоро, то его не бросит. Она умеет быть благодарной, пусть бы он никогда не догадается, чем эта благодарность вызвана.
Она указала на противоположную стену, в которой виднелось черное жерло старого камина.
Нервно вздрогнула во сне тетушка, открыла глаза, окинула зал мутным взглядом и, убедившись, что чести и достоинству подопечных ничего не угрожает — опасное слово, должно быть, пригрезилось, — вновь з…
Таннис мяла лист в руках. Описание, конечно, примерное весьма, но портрет… кто-то очень хорошо поработал с полицейским художником. Кто-то, кто знаком с Таннис…
— Я понял, мышка-малышка сама показывает зубки… — осклабившись, Ригер сел в кресло. — Хочешь меня выставить? Нажаловаться супругу? Знаешь, где он сейчас?
— Рассказали… подруги… не совсем подруги, — она пробовала чай осторожно, словно опасалась, что миссис Сэвидж добавила в чашку мышьяку. — Мы встретились у Ворта… леди Грай, она…
И Кейрен тоже. Пользуясь минутой, он прислушался к темноте. Вода. Камень. Металл, старый, но покрытый толстым слоем ржавчины. Звуки тонут, значит, пространство огромно. И стена, которой Кейрен придер…
— Куда? — ей нравится висеть, зацепившись за него, и то, что Войтех поддерживает ее рукой, и что второй треплет короткие ее волосы.
Грай нервно сжала ложечку, словно собиралась ею отстаивать это самое право на свободу.
Кэри поднялась и на цыпочках, стараясь не потревожить старый паркет, подобралась к окну. Забравшись на широкий подоконник, она прижала ладони к холодному стеклу. Покрытое рябью дождя, оно утратило пр…
— Возможно… — Кейрен взъерошил волосы. — Я мог бы поучаствовать в организации нашего… быта. Помочь тебе.
Он все же убрал руку и пальцами уперся в щетинистый подбородок.
— Дома, — Таннис ответила, понимая, что и вправду дома. Мамаша, ожидавшая возвращения Таннис… и отец… он спал, и если так, то ничего не почувствовал? И мамаша тоже… взрыв — это быстро.
— Сверр бы его убил, — Кэри коснулась оленухи, тоже серебряной и потемневшей от времени. Проведя пальцем по каминной полке, Кэри поморщилась: пыли было изрядно.
Раздевалась она быстро, с немалым наслаждением избавившись от тюремной одежды.
Он старался притворяться милым, но Кэри ему не верила. Она готова была поклясться, что Ригер узнал ее, и когда Сверр, разобравшись со своими делами, наконец, вспомнил о госте, Кэри выдохнула с облегч…
Ему вдруг захотелось утешить следователя, день которого не задался.
— Потерпи, — повторяет Сверр и оторванный лоскут полощет в воде. А у воды срывает подорожник и, сунув в рот, жует.
Склады. Разгрузка. И сорванный вечер. Раздражение. Заброшенный склад, старое здание, свет в которое проникал сквозь провалы в крыше. Коробка, сброшенная в яму с водой. Парень, что остановился, предуп…
— Прекратить? — ее голос почти рвется, и Кэри вдруг становится очень-очень страшно. Она приседает на корточки и зажимает уши ладошками. А кусок грудинки выпадает из рукава на подол, оставляя еще одно…
— А здесь открыто… Кэри, ты же не выбрала эту комнату? Не разочаровывай меня, сестричка… ты же должна была хорошо спрятаться… так хорошо, чтобы я не нашел тебя.
И подтверждением слов потолок содрогнулся, обрушив на Кейрена дождь из щебенки. Там, наверху, в городе, который уже мыслился далеким, снова произошел взрыв.
О смерти Дитар и вправду думала, о загубленной душе, о том, что прав оказался отец, предупреждая об ужасах внешнего мира, о собственной судьбе, несомненно, ужасной…
Брокк дернул себя за прядь, призывая успокоиться, но дурные, темные мысли не отступали. Быть может, дело вовсе не в справедливости, как таковой? Не в возмездии? Смешно думать, что тот, кто принимал у…
Ригер из рода Темной ртути был мертв уже несколько часов. Он полулежал в кресле, притворяясь спящим, но клетчатый плед, которым укутали мертвеца, пропитался кровью. Склоненная на грудь голова, перекр…
— Дай сюда, не хватало, чтобы ты порезалась.
Гость позволил Ригеру истечь кровью, а потом поднял тело за ноги и потащил к креслу, оставляя на полу широкий след.
Она уже согрелась. И пальцы Кэри задержались на ней чуть дольше дозволенного. Всего лишь мгновенье, но… Брокк заметил.
— Вот, таким ты мне больше нравишься… а девочка хорошая. Ей в этом мир не легче, чем тебе.
— Десять тысяч фунтов, — видя смятение Кейрена барышня спокойно добавила. — Стоимость партии — около пятидесяти… мраморные трюфели — редчайший деликатес. И все-таки, могу я взглянуть на его вещи?
Эти двое никогда не были близки, порой Брокку начинало казаться, что за вежливостью, с которой они обращаются друг к другу, скрыта отнюдь не родственная любовь.
И Таннис, добравшись до старой колокольни, нырнула в лаз, порадовавшись, что за многие годы тот уже успел зарасти кустарником. Сумку, которую она чудом не выронила, оставила у входа.
А вечером притащили массивную жаровню, которая нагревалась без углей.
— Давай, я подожду там? — Кейрен указал на дверь в ванную комнату. — Только поторопись. А то я точно околею. Сменная одежда на диване. Я на свой вкус выбрал, надеюсь, придется по вкусу… но про чепец …
— Он не особо умен на самом-то деле. Но просто сделать и отдать… это да. Ригер не стал бы терзаться угрызениями совести.
Не с ним, Брокком, но с дедом, который ждал этой встречи, злился, раздражался, но давил в себе и раздражение, и злость. Он стал вовсе невозможен.
Она кладет голову ему на плечо, и Сверр выдыхает.
А вечером Элоис, помогая Кэри приготовиться ко сну, щедро делилась сплетнями.
…бильярдная и старый стол, затянутый тяжелым зеленым сукном. Он явно нуждался в починке. И Кэри, остановившись перед стойкой, подняла шар из слоновой кости. Вряд ли этой комнатой пользовались часто. …
Зажав часы между колен, он разобрал их одной рукой и надолго погрузился в хитросплетения пружин и шестеренок, казалось, не замечая ничего, что происходит вокруг. Лишь когда скрипнула дверь, и в Бирюз…
— Да, они определенно-с надышались дыма, — доктор оперся на стол. Он был в той же не слишком новой рубашке, рукава которой закатал высоко, а руки скрыл под кожаными нарукавниками, в черном прорезинен…
Отыгрываться у него не выходит. И Сверр, вернувшись в игровую комнату, теснит Ригера к двери. Впрочем, Ригер — меньшее из зол… чужаки, которым случается попасть в круг избранных — куда хуже. Их преду…
— И вправду, Таннис. Ты ведешь себя как ребенок.
Прогулка затягивается. Берег. Позолоченное море. Кромка влажного песка, на котором остаются следы. Белая витая раковина, ее Кэри подбирает и несет, не задумываясь о том, что раковина грязная.
Он стоял, спрятав руки за спину, стараясь не смотреть в глаза начальству.
…деньги копились и возможности Кейрена росли.
А человек вздыхал и вздрагивал, когда на плащ его падала очередная капля.
Она вдруг исчезла. Куда и как? Кейрен не заметил и, дотянувшись до винта, прикрутил фитиль. И под стеклянным колпаком осталась крохотный язычок пламени…
Коробка была небольшой. Таннис отметила вощеную бумагу, перетянутую бечевкой, и сургучную печать с рисунком, рассмотреть который не получалось.
Ее звали Кейти, а убитый был ее сутенером. Он купил Кейти у родителей и приставил к работе, он требовал с нее денег, а когда не получалось добыть, избивал. И вчера тоже, нанюхался порошка, заявился н…
Новый класс, в котором Кейрен выделялся ростом. Он был старше своих одноклассников, но учеба давалась с трудом, сказывался удар по голове. И ему вновь мягко посоветовали отступить.
Инголф уверял, что заказывал Ригеру… почему он, а не братец? Тот ведь тоже аккуратен и куда как более обязателен? Спросить? Соврет ведь.
Будет только хуже. Он всегда добивался желаемого, и сейчас жесткие пальцы впились в подбородок.
…он привык и к дортуару, и к школьным порядкам, и пусть бы не обзавелся друзьями, как иные, но хотя бы отстоял право быть собой. Единственный настоящий враг — холод, и тот отступил, позволяя Кейрену …
— Шансов нет, — сказал Брокк, пытаясь зацепиться за звук собственного голоса. И рассмеялся, до того неуверенно прозвучало.
Кэри поморщилась, представив гримасу презрения на лице леди Эдганг.
Свищ ничего не ответил, но на пакетики смотрел так жадно, что Таннис не по себе стало.
Замок Кейрен попробовал расковырять, однако, не имея иного инструмента, нежели собственные пальцы, вынужден был признать поражение. Выбраться из камеры у него не выйдет.
И вот утро, осеннее, стылое, с погасшим камином и ледяным полом. Кэри только коснулась его пальцами и тотчас спрятала ногу под одеяло: какими бы неприятностями день грядущий ни грозил, лучше дождатьс…
Он уже помнит то время. И ее визиты. Бледные руки в черном кружеве перчаток. Широкие рукава, словно крылья летучей мыши. Высокий воротник и два ряда пуговиц, словно кто-то прочертил тропинку от мамин…
— Ты поэтому злишься, что он думает, что лучше тебя?
Но расчеты те Ригер делал не для себя, слишком аккуратно все… для него аккуратно. Собственные эксперименты он предпочитал ставить на ходу.
— Смотри, куда ступаю я, и лезь следом. Там наверху пещера есть. Узко будет, но чтобы отсидеться — самое оно…
— Ты не представляешь опасности. Те, кого ты знала, мертвы, но я предполагаю, что от тебя все-таки попытаются избавиться, просто на всякий случай. А значит, есть шанс зацепить того, кто придет за тоб…
А вечером мамаша, которой о забавах донесли, взялась за ремень и гоняла Таннис по квартирке, пока рука не устала, за глупость, значит.
— Опять твои печальные мысли, — Брокк поправляет подушки и смоченной в ароматном уксусе губкой вытирает пот со лба. — Ты стала очень много думать, Дита.
Лицо. Длинное такое. Худое. И подбородок узкий. Некрасивый? Кэри не знала. Ямочка вот имеется. Кэри закрывала ее пальцем и вновь открывала. Обыкновенный, если разобраться, подбородок. И губы тоже, ра…
— Ты… это нарочно? — Таннис подняла нижнюю рубашку из тончайшей бязи, отороченной кружевом.
«Пусть тебе удалось остаться в живых, но рано или поздно возмездие тебя настигнет.
И та давняя обида вдруг проросла ядовитым плющом, заставила сжать кулаки, отвернуться, чтобы не видеть своего отражения в черной мутной воде.
Кэри, прислушавшись — бесполезно, он всегда ступает бесшумно — решилась. Она распахнула дверь и, забравшись в шкаф, закрыла его. В носу тотчас засвербело — в шкафу висели шубы, должно быть старые, о …
— Рыжий… — задумчиво повторяет Сверр, косу отпуская. — Идем.
— На вот, а то свалятся. Чего ты такой тощий?
— Хватит языками чесать, — ворчит Полковник, но без обычного раздражения.
И темная вода, кисловатая на вкус, отдавала металлом. Войтех утверждал, что колодец спускается до самых подземных источников, тех, что питают реку. Но в отличие от реки, источники были чисты, а вода …
Убраться с пристаней. Отсидеться и выйти, когда буря утихнет. Купить квартирку, и кошек фарфоровых для каминной полки… и еще набор для вышивания, чтобы стать, как благородная дама… будет сидеть вечер…
Действительно, кто Кейрен таков в его глазах? Прочитать несложно, по поджатым губам, по скупым взглядам, по привычному уже, тщательно скрываемому презрению.
Давно ведь было и… и такие, как грязный Фил, не меняются… а если он… нет, это как-то чересчур… Грент договорился с подземным королем, но… здесь же управление.
— И теперь ты думаешь, что тот человек убил Ригера.
Наверное. И злится. На себя за эту зависть, на Кейрена, который не способен притвориться, что он — как все, убрать свой шкаф, стол и чертову чернильницу, что вызывающе поблескивает серебром. Костюмчи…
Кейрен нащупал флягу, в которой уже был не ром — вода. И когда Таннис все же решилась сунуть руку меж прутьев, крепко сжал запястье. Отвернув крышку зубами, плеснул водой на белый рубец ожога.
— Значит, маловато просил, — он осклабился. — Мне нужно больше…
Он сбрасывает перчатки и садится у кровати, осторожно кладет руку на простынь, и пальцы его тянутся к ладони Кэри, но никогда не касаются. А он, склонив голову к плечу, раскачивается и напевает песен…
Кейрен отступил, не желая марать бумажное поле. Нет, надо будет сказать, чтобы и эти, пустые на первый взгляд листы, перевезли в лабораторию. Слишком быстро просматривал их Брокк, слишком велика веро…
— А… а если у нас не получится выбраться?
Она просыпается, но только затем, чтобы закрыть глаза. Она слышит его, стоящего за дверью, дышащего шумно, с каким-то болезненным присвистом. И протяжный, едва различимый ухом звон колокольчика, вися…
— Попался, — с огромным удовлетворением произнес Кейрен.
— Стоять! — Кейрен рванулся и вцепился в руку, сжал, наверное, слишком сильно, если незнакомка зашипела от боли.
…ссоры за запертой дверью, но Брокк слышит каждое слово. Он достаточно хорошо изучил дом, чтобы отыскать слабые его места.
Полковник что-то рассказывал, размахивал рукой, вырисовывая в воздухе фигуры, и негромкий мягкий голос его царапал приятной хрипотцой. Вот он наклонился, произнес что-то — Брокк не расслышал, что име…
Когда боль отступила, Дита поняла, что осталось уже недолго. Сегодня или, быть может, завтра… если повезет, то послезавтра. Хрустальные дни.
— С начала, — попросила Кэри. — Почему вы стали…
Проклятье! Как можно было его не заметить? Такого длинного наглого и в белом костюме.
— Слишком много тебе позволял. Вырастил эгоистичную стерву, которая…
К завтраку успел. Спустился в столовую, которая была привычно мрачна. Окна скрылись за бархатными щитами гардин, но в щели все равно проскальзывает свет, и дед, склонившийся над тарелкой, хмурится, т…
Она отложила пуховку и, сдув с пальцев остатки пудры, потянулась к румянам.
— Нет, а вы… вам, возможно, стоит вернуться в постель?
— Терпение, — повторила она, глядя, как кровь стекает сквозь сжатые пальцы. — Главная добродетель женщины.
И теперь думает, что Таннис возьмет и по доброте душевной все ему выложит? Может, ей еще и поплакаться о своих бедах у него на груди?
Длинная тень скользит по белой стене. У нее длинные, изломанные руки и тонкие пальцы, которые шевелятся, словно за стену цепляются.
— Я тебе что, девка? Пусть принесут чего покрепче.
И дышит смешно, часто. Ворчит, что рука затекла, а когда Таннис убирает голову, на плече лежащую, подтягивается, обхватывает ее и к себе прижимает.
Он говорил, только в глаза по-прежнему смотреть опасался. С чего бы это?
И окна затянуты толстыми щитами льда. Солнце едва-едва пробирается сквозь них, и Таннис прижимает к стеклу руки.
Да и сама она… впервые увидев эту женщину, Кэри удивилась. И это королева?
— Грабеж. Дурман. Воровство. Убийство. Или ты думаешь, оно было бы единственным? Неужели нельзя было иначе?
Войтех спускался, и Таннис шла за ним, не думая уже о мамашином запрете. Обидно было. Если на дело ходить, то с Таннис, а жениться как — леди подавай…
И Кэри старалась не думать о том, что Сверр заглянет.
— Вот, и Войтех успел понахвататься всякого… ну и остались прежние папашкины знакомые, как я теперь разумею. Они товар приносили, Войтех забирал, мы развешивали и толкали. В парке же.
Плавать Таннис научилась сама. Да и то дело, у реки жить и на воде не держаться? Смешно. Все ведь ходили, кто стирать, кто купаться. До самых морозов, а случалось, что и после.
Кэри, которая стала чуть более чужой и взрослой.
— Не дергайся! — сказала она, схватив ищейку за шиворот. — Я тебе помочь хочу.
— Не волнуйся, — ему тяжело даются слова. — Я не стану докучать тебе.
И ей страшно, что ее веры на двоих не хватит.
— Прости, — Сверр обнял ее, прижав к себе. — Прости, маленькая моя, я вновь напугал тебя… прости… он меня разозлил.
— Поневоле перед силой подобной начинаешь ощущать собственную ничтожность. И все же влечет…
— Нет, но… не знаю. Я не разговаривал с ней.
И человек навсегда запомнит это унижение. А другие? В управлении людей множество, и вряд ли среди них есть друзья. Почему-то Таннис казалось, что друзей у Кейрена мало.
— Вот только до своей гибели уничтожает все на футы вокруг, — завершил Кейрен. — Райгрэ Брокк, я понимаю ваше… двойственное отношение к подобным устройствам, но… мне нужно знать, насколько реально вн…
Война. Имя на родовом гобелене, которое не гаснет, даруя надежду, что однажды… и случайная встреча. Уже не девочка, женщина в чем-то чужая, но все же безмерно дорогая.
— Затем дед стал поговаривать о новом замужестве, она ведь была достаточно молода и… пожалуй, многие сочли бы эту партию удачной.
Быть может, без этой ниточки она станет чуть более… привлекательной?
Снизу раздался протяжный резкий свист, заставивший подземника отпрянуть. Он завис на козырьке, а в следующее мгновение исчез.
— Ты и я. И вот малявка… и они тоже… мы разбогатеем и уедем отсюда.
— Отцу подарок сделать хочу, — и покосившись на мыло, добавило. — И мамаше.
— Тебе принести чего-нибудь? — Таннис подтянула обвисшие рукава свитера.
…и в чем-то похожи друг на друга, но в то же время и различны.
— За ним следили, но вот кто…Боюсь, твоей девчонке придется умереть, — дядя с размаху всадил спицу в печень Фила. — При попытке побега…
Дитар осознавала, что выглядит отвратительно. Больная, изнуренная женщина. Старая. Некрасивая.
— Немного теплого молока на ночь не повредит.
Хотя… как знать, может есть в Патрике и их кровь, разбавленная только.
…в подземельях сотни сотен лиг коридоров. И подземники нечасто поднимаются так близко к поверхности. Здесь им неуютно. А люди не так уж и внимательны.
Кейрен, не приходя в сознание, свернулся клубком. Мерзнет, бедный… он же говорил, что сосуды слабые. И Таннис мысленно пообещала ему раскопать еще одно одеяло. Или даже два, если не истлели.
И он прикладывает к ране разжеванный подорожник, перевязывает влажной тканью.
А вот носки, как выяснилось, были малы. И жесткие, словно не из шерсти, — из проволоки связанные.
Сквозняк пробирается сквозь плотную ткань пальто, словно чьи-то ледяные пальцы гладят живот Кэри. И она с трудом сдерживает крик.
И еще ниже. Тоннель сменялся тоннелем, а коридоры петляли. В этой части подземелий Таннис бывать не случалось. И она испугалась вдруг, что не найдет обратного пути…
— Здравствуй, — сказал он шепотом. — Скучала?
— И кому? — голос Кейрена дрогнул. Злится? Таннис повернулась на бок и оперлась на локоть. В сумраке — факелы уже догорали — было сложно разглядеть выражение его лица. Но Таннис чувствовала, что он и…
— …поцелует… — Кэри обрывает два сразу, так не честно, но если играть по правилам, то получится, что ее не любят.
Наверное, всего было чересчур много, и Кэри не выдержала. Она сама себе казалась струной, натянутой до предела. Тронь такую, и разорвется, ударит по пальцам, рассечет до крови.
Он протянул руку, коснулся влажными пальцами щеки.
Кейрен хотел ответить резко, но передумал. И флягу вернул хозяйке.
— Рыжего твоего… я спросил, что он о тебе думает.
Всю неделю шли дожди. И кто бы ни создал это устройство, он не сумел защитить свое творение от сырости. Запал не сработал. Зато запах химикалий, едва заметный, но все же чуждый привычным ароматам кон…
— Стой, — выпустив ее, Сверр встал на колени. — У тебя ступня опухает. Обопрись на меня.
Менял обличье и выл, не способный устоять на трех ногах. В ярости разнес гостиную. Потом просил прощения.
Она верит в это и не собирается отступать от веры.
— Поймала, — отплевываясь, едва не захлебываясь пробормотал тип.
— Она — самая красивая женщина в этом мире.
— Завтра отправят тебя в королевскую тюрьму, а оттуда — прямым ходом на подмостки. А ведь говорили же тебе, сиди смирно. Чего дергалась?
— Угомонишься ты, наконец? — пробормотала Таннис, натягивая на голову одеяло.
— Она… пожалуй, она ребенок. Постарше Летти будет, но все равно ребенок. И выглядит ребенком.
Вот ему, пожалуй, и денег не надо. С Грентом он потому, что тот дает ему настоящую работу — с заводскими станками Патрику возиться скучно.
— А если муж тебя отошлет? — робко поинтересовалась Сиг.
Кэри разглядывает цветы, чтобы не смотреть на него. А он поворачивается к окну, и морщится от головной боли. И забывшись, трет виски пальцами, пытаясь отогнать мигрень.
Холод царит постоянный, и малые силы уходят всецело на борьбу с ним.
Кэри не представляла себе, как ей следует держаться. Рядом с Анной, столь строгой и вместе с тем уверенной в себе, а уверенность эта проскальзывала в каждом жесте, Кэри чувствовала себя… глупой.
— Вы это, — Патрик оторвался от ковыряния в шестеренках. — Того… ну… а то ж оно так…
— Твоего брата… заносчивой скотиной он был, правда?
— Разве нынешнее происшествие не является вящим примером вашей правоты? Мощное оружие, попавшее в не те руки… десятки жертв, если не сотни… и сотни пострадавших, которые могут стать тысячами.
— Прости, но так надо. Я ведь тебе объяснял.
Пальцы все-таки сгибаются, хотя мерещится, что скрипят, и скрип этот действует на нервы. Выше локтя рука ощущается раскаленной. Кость греется, и мышцы того и гляди начнут оползать, расплавленные сеть…
Он вытянулся и выдохнул, замер в ожидании. И Брокк не стал его мучить. Контрольная пластина отошла с тихим щелчком, обнажив переплетение патрубков и металлическую сеть.
Долго пристраивала на плечи, выравнивала, вывязывала узел под насмешливым взглядом Грента. Так и не сумев завязать, скомкала и в карман сунула.
И пока волокла, плечи затекли. Таннис пошевелила левой рукой, помахала правой. Согнулась и разогнулась, разведя руки в стороны.
— Я вот не хочу, — чуть тише добавил Войтех и, взяв Таннис за руку, потянул за собой. — Однажды я свалю из Нижнего города. Куплю себе квартирку, часы на цепочке, заведу собак и буду гулять в парке. Н…
— Таннис, пожалуйста, не глупи, — Кейрен отвел взгляд.
— В лавку к Шейсе не ходи! — тотчас отозвалась Стелла. — У нее все тряпье с душком. Лучше заглянь на Нарочный переулок, там новую открыли…
Ведет по узкому проходу, и обитатели камер подбираются к границе решетки. Свистят, хихикают, тянут к Таннис темные руки. Не люди — призраки.
Тогда он не знал ее имени, лишь запах, лишь память о той мимолетной встрече. И страусовом пере, что поднималось над ее прической словно белый флаг.
Все еще провожают. Не верят. И не отпустят до самых складов. Остается — идти, надеясь на лучшее.
И смерть больше не пугает, скорее уж Дитар думает о ней, как об избавлении…
И привести себя в порядок. Выглядит она, надо полагать, отвратительно, но Кэри сидела, цеплялась за кресло, будто боялась, что стоит подняться и все вновь изменится. Брокк ушел и вернулся с бокалом в…
— И буду вам признателен, если… эти бумаги были переданы в архив… а архив, вот несчастье, горел прошлым вечером… пострадал третий сектор.
Поднимали по старой лестнице, проржавевшей настолько, что некоторые ступени явно прогибались под весом Кейрена. И Таннис, карабкаясь вверх, цепляясь за перила, тихо материлась.
— Угу, — Патрик раскладывал на столе узор из шестеренок, болтов и пружин, то и дело отстраняясь, любуясь своим творением, видимом пока лишь ему одному.
— Кэри, — Брокк взял ее за кончики пальцев, бережно, словно опасаясь причинить боль неосторожным прикосновением, — я не хотел тебя обидеть. Но и вправду столько всего и сразу. А сегодня еще кое-что с…
Ужин в одиночестве? Кэри не привыкать. И что с ее пустых надежд? Готовилась тщательно? Платье выбирала и перед зеркалом вертелась, убеждаясь, что выглядит должным образом.
И следователь, Кейрен из рода Мягкого Олова, чувствуя настроение Брокка, по-дружески протянул ему флягу с холодным чаем.
— Слушай, — Таннис стянула косынку и запустила пальцы в волосы. — Чего тебе от меня надо?
— А мы подумали, что он загулял… дело-то молодое, бывает, — Филипп обнял ладонями кружку и поднес к носу. — Вам-то, верно, с ним и вправду было б легче. Он вас поймет. Вы его.
Издали-то казалось, что уважаемого человека задерживают досужими разговорами. Про досужие разговоры сказала леди Евгения, а Таннис запомнила, больно красиво оно звучало.
— Уклюжая. Очень даже уклюжая, — Брокк гладит запястье.
— А что бывает, когда вы льете воду на раскаленный камень?
— Наш мальчик многое может себе позволить, — человек провел по ковру носком ботинка, оставляя глубокий след на ворсе.
Гранитная глыбина, закрывшая проход, казалось бы, намертво. И сумраке камень имеет темно-красный мясистый цвет. В граните увязли золотистые искры, которые отражают желтый слабый свет.
Да, сейчас он нужен. И будет нужен еще год… или два… а дальше что?
— Пожалуйста, — она коснулась его. — Отпусти.
Остановившись у белесого наплыва — точно тесто выплеснулось из кадки да застыло пузырями — Таннис достала нож. Кожица гриба была плотной и не поддавалась долго, но все-таки лопнула, плеснув на лицо п…
Операция длившаяся несколько часов. Кейрен не умер, и это уже хорошо… шансы были невелики. А Кейрен никогда не отличался силой или выносливостью, но выжил.
…платье из альмандиновой парчи было куплено в модном доме Ворта, и пусть бы шилось оно не для Кэри, но сидело хорошо. И пожалуй, в кои-то веки собственное отражение нравилось Кэри.
Ну уж нет, нашел дуру. И Таннис нырнула в провал.
Хороший портрет, точный весьма. Вот одно не ясно, как Инголфр появился здесь? Узнал о взрыве и решил помочь? Или его попросили?
В перчатке, которую прикрывает расстегнутый манжет рубахи.
Девчонка ушла, но вернется ли? Вряд ли она сама понимает, во что ввязалась.
Сунув руки в подмышки, Кейрен медленно присел и еще медленней поднялся. Упражнение он повторил несколько раз, чувствуя, как начинают гудеть от напряжения закоченевшие мышцы.
Высокий порог и сумрак холла. В первое мгновение темнота кажется непроглядной, но она отступает, оставляя лужи теней на паркете. Холл огромен и пуст. Он играет с тишиной, то разрушая ее неосторожным …
Изящный нос с аккуратными ноздрями. Светлые брови и желтые яркие глаза.
И Кейрен, наклонившись, втянул сладковатый такой хорошо знакомый запах.
Остатки воды он вылил на голову и встряхнулся.
— Нижний город. Жилой дом. Самый обыкновенный, которых здесь множество. Оглянитесь.
— Вас продали? Мой брат иногда покупал себе женщин.
— Только, пожалуйста, возьми с собой охрану. Я распоряжусь.
— Нет. Не сейчас, — дурнота накатывала волнами, и Дитар приходилось дышать часто, чтобы хоть как-то ее осадить. — Я выпью. Честно. Но чуть попозже?
Нет, матушка не пеняла его за легкомысленность. И ни о чем не спрашивала, но смотрела так, что… на неделю пришлось задержаться в доме, следуя позабытым уже правилам.
— Могло быть хуже, — сказал Риг и повторил. — Могло быть хуже… много хуже…
И выходит, что Мясник счел возможным переступить через давний договор. Да и то, сколько лет он позволял Таннис появляться в его владениях. Она и поверила, будто находится в безопасности.
— В таком случае, предлагаю пройти в дом, — Брокк менее всего был настроен на продолжение беседы, хотя и осознавал ее неизбежность.
Дитар взяла дочь за руку, чувствуя, как начинает дрожать. Вдруг этот, полудикий, замерший на краю, пес захочет купить не ее, Дитар, но малышку?
Распаковав колоду, Кэри перекидывает листы карт, отрешаясь от всего — голосов за стеной, слишком тонкой, чтобы спрятать звуки этого места; поскрипывания стула под Полковником, нервных подрагиваний па…
…и оставили грязному Филу время, чтобы решиться.
Она же не знала, что Войтех потащит ее к подземникам.
— Тебе повезло, что не сдох, — буркнул Войтех, пересчитывая оставшиеся пакетики. — Двойную дозу за раз вставить. Чем ты думал?
— Под землю, — Войтех складывает зонт и подает руку. — Осторожно, малявка, берег скользкий. Иди по тропе.
— Нравится, — очень тихо произнесла Кэри. — Он… замечательный.
Надо же, он ко всему еще и нежное создание. Сосуды слабые…
О да, Кэри столько всего знает о своем муже, но все равно совершенно не понимает его.
Она не знает слова, которым можно было бы описать выражение его лица.
— Отрастут… конечно, отрастут… и ты все равно красивая. Не отворачивайся, пожалуйста…
— Потому что… ему одному не было плевать на меня.
И не ясен этот восторг в глазах Грай. А она, замолчав, перемешивая шоколад ложечкой, смотрит на Кэри, словно ждет от нее одобрения.
Ну уж нет, потерпится. Она висела на решетке, прислушиваясь к окружающей ее темноте, в которой прятался тот, кто догнал Таннис. Что с ним стало?
— Не знаю, — Брокк, примерившись, перешагивает лужу. — У меня не так уж много знакомых леди.
И Эйо, любопытная, вездесущая, не способная и минуту усидеть на месте. Брокк прятался от нее, а она находила, не приближалась, видимо, чувствуя его раздражение, но лишь смотрела… и грызла ногти. Трог…
И темные тучи сомкнулись, окончательно затянув бусину солнца.
И в какой-то миг он падает, скользит отвесно, лишь в последний миг расправляя крылья. Хлопают. Выгибаются. Гудят от напряжения жилы суставов, и гнется змеевидное тело, почти переламываясь. А механиче…
Газовые рожки сияли ярко, и отблески их ложились на дубовые шпалеры диковинными узорами. Дерево меняло оттенки цвета, словно модница наряды. Картины обретали глубину, и тени скрывались в витках позол…
— Я не успел его остановить, — Кейрен содрал ненавистный чепец и, задрав юбку, поскреб ноги. — Бесполезно.
— Если… если он перестал быть полезен. Дело действительно не в деньгах. Однажды я видела, как Мясник передал Полковнику саквояж, в котором лежали пачки банкнот. Они еще высыпали пачки и пересчитывали…
— Может и так. Я не слишком хорошо историю знаю… жаль.
Здание из красного кирпича. Два крыла, две башни и острая крыша с медным флюгером. Ветра дуют западные, холодные, и на щеках Кэри горит румянец.
— Раскроешь рот, точно на виселицу отправишься, — Кейрен перехватил руку с ножом. — А будешь молчать, сочинишь сказочку, глядишь, судью и разжалобишь.
— Ты… — Кэри не могла отвести взгляда от лошади. Та еще была жива, она пыталась подняться, но вновь и вновь падала на песок. — Ты ее…
Ее щека была горячей, а на пальцах Брокка остались капли пота.
— Тогда, быть может, чай? Если вы, конечно, не торопитесь? В моем доме не так часто появляются гости…
— При таких пожарах, господин Кейрен, — Олаф повернулся к нему, коснувшись двумя пальцами виска. Нелепый жест, непонятный, — особенно, если не вспыхивает, а тлеет…
Платки вышивала его супруга, сухощавая очень молчаливая дама, с которой матушка Кейрена время от времени пила чай… и надо полагать, следующее чаепитие состоится уже завтра.
Радость исчезает. Живы еще ее воспоминания о недавнем походе под землю.
Ее постель холодна, и Кэри прячется под пуховым одеялом, гладит атласную его поверхность и льняное плетение простыней…
Вежливый завтрак, когда и вдвоем, но каждый сам по себе. А потом не менее вежливое прощание.
— Никогда не говори мне о том, что я должен, а чего нет.
Брокк вновь отмечает, что надо увеличить энергоемкость кристалла. Собственные его возможности ограничены, он и так достиг потолка, но если попробовать вырастить контур, поручив наполнение кому-то ино…
— Садитесь, — она вдруг спохватывается. — Я прикажу подать ужин, вы, наверное…
— Слушай, — злость ушла, осталась лишь безмерная усталость. — Нет у меня настроения языком трепаться… и все дерьмово, а может стать и того дерьмовей. Ты не при делах, конечно, только все равно влип. …
— Я не способен защитить, — металл сохранял тепло и подобие жизни, но оставался лишь металлом.
Она запуталась в лентах и едва ли не с раздражением содрала шляпку.
— Тогда послезавтра, — Сверр забирает половину подушки. — Послезавтра ты точно поправишься. И мы будем играть.
И снова дверь. За ней — одиночка. Каменный мешок два шага на три. В нем только и уместилась — длинная лежанка и стол, прикрученный к полу. Ни матраса, ни одеяла.
— Кто бы ни принес бомбу, — Брокк стер с ладони сажу, — он выбрал весьма неудачное место для нее.
Таннис тряхнула головой: разве ж забудешь?
Подхватив сумку с покупками, она вышла из лавки. А распогодилось-то! Ветерок, который с реки, даже теплый, ластится, что кошка. И Таннис остановилась, вдохнула глубоко, наслаждаясь таким чудесным дне…
— И не мне вас судить. И не вам считать себя… выродком, — он накрыл пальцами перчатку, провел по коже, а потом вдруг снял. — Мне казалось, вы знаете. Все знают.
…держись крепче! — Сверр вцепился в ее руки.
…что было бы глупо, ведь должник, который начал рассчитываться, всяко выгодней мертвеца. А Ригер не мог осознавать грозящую ему опасность.
Большой палец прочертил линию над бровью.
Если Кейрен и оказался здесь, то от своего не отступится.
— Не стоит нервничать, — Грент усмехнулся. — На старой пристани такая вонь стоит, что учуять что-либо невозможно. Это я вам гарантирую.
Злость подгоняла. И даже крысы, попадавшиеся на пути, взбудораженные взрывом и наводнением, чуяли настроение Таннис и спешили убраться с дороги. Она слышала шелест лап, писк, суету под ногами.
— Или удачное? — осторожно поинтересовался следователь, покусывая чубук трубки. — Скажем, если… хотел только напугать. Ну или проверить, как оно будет…
И от этих ее причитаний стало по-настоящему страшно.
— Спасибо. Вот скажи, почему все думают, что осчастливят меня? Что я мечтаю уйти от мужа?
Завтра наступит и… возможно, жизнь снова переменится к лучшему.
Он попробовал грызть прутья, скорее из интереса, нежели и вправду надеясь выбраться. На языке остался премерзкий вкус металла, который Кейрен, вернувшись в прежний облик — сохранять иной оказалось тр…
Неприметное заведение и его хозяйка, необъятной толщины женщина в грязном буром платье.
И сдержит слово, даже если она не попросит, все равно сдержит. Будет упрямо цепляться за опустевший дом, не зная, как вернуть его к жизни.
— Дым. Вы же знаете, Мастер, сколько всего… любопытного можно обнаружить в лабораториях?
— Вот так, — сухонькая теплая рука коснулась волос. — Ах, девочка моя, скажи маме, что не нужно обрезать волосы так коротко. Зачем?
И однажды Кейрен осознал, что у него получилось.
На всякий случай Кейрен попятился и едва не наступил на подол платья. И наряд этот идиотский ко всему… выглядит клоун клоуном.
— Здесь была лаборатория, — Брокк наклонился, поднимая закопченный стальной шар.
Склады стоят вплотную друг к другу. И до борта рукой подать. Огонь взметнется, оседлает узкие крыши, коснется влажной обшивки, высушит и лизнет, пробуя на вкус. Истинное пламя заставит железо рыдать,…
— Пока, — согласился Кейрен, пробуя коньяк. — Чудесно… воистину благородный напиток. И согревает, что для меня, поверьте, актуально.
Виттар молча ждал вопросов, но Кэри прикусила губу: возможно, сейчас как раз тот момент, когда следует промолчать. И поверить.
Наверное, и вправду почудилось. Не мог же он в самом деле смеяться над нею? Или над ее мужем… его зовут Брокк.
Оно лучше, чем те серые, которые Кэри носила прежде. Те делали ее бесцветной.
Виттар вышел, и в кабинете воцарилась тишина, впрочем, длилась она недолго.
Кажется, она никогда прежде не говорила столько. А Кейрен слушал, и когда голос срывался, утешал ее. Он не был похож на прочих ищеек, которые, если и заглядывали в Нижний город, то лишь за данью, кот…
— Нож брось, Филипп, — Кейрен выворачивал руку медленно, не спуская взгляда с лица. — Брось. А то ведь сломаю.
И жаропрочный шкаф, впрочем, выломанные дверцы позволяют разглядеть пустое нутро.
— Все. Оглянись. Ты и вправду хочешь жить, как живут все?
У него забавная привычка трогать кончик носа.
— Забери меня, — она цепляется за эти руки, прячет лицо у него на груди, слушает, как колотится сердце и успокаивается его звуком. — Пожалуйста, забери меня отсюда…
…наверняка, в доме мадам Лекшиц по-прежнему собираются игроки. Выйти из дому. Нанять экипаж.
— Чего он хотел? — Грай, окончательно позабыв о приличиях, вцепилась в рукав Кэри.
И Брокк, выпустив бутылку, которая покатилась, оставляя на светлом ковре темное пятно разлитого коньяка, вцепился в волосы, дернул.
Он поморщился и вытер пальцы о рукав пожарной куртки.
…и уже не дом — Майнц не отличался щедростью, а порой его скупость выводила Дитар из себя — но квартирка, расположенная под самой крышей многоэтажного дома. Впрочем, та связь не продлилась долго, Дит…
…оброненный платок и легкий лавандовый аромат, который остается на пальцах. Смущение. И вздрогнувшие ресницы.
Забытое, казалось бы, но Кейрен провел языком по зубам, проверяя, все ли на месте. И на руки посмотрел, согнул и разогнул пальцы.
Выбравшись к пустырю, Таннис остановилась. Она дышала быстро, часто, едва не захлебываясь. В боку кололо. Сердце колотилось от страха и гнева.
Он может врать, что сам по себе, но Таннис, пусть и не сильно ученая, но понимает: человек не справится с истинным пламенем, и те сосуды из хрупкого стекла, которые Грент с собой приносил, ему давали…
Войтех уходил быстро, так и не выпустив руки Таннис. Да и она сама цеплялась за него, боясь, что вот сейчас, вот на этом повороте, или на следующем, ему надоест возиться с нею, и он велит идти самой.…
— Вы чрезвычайно милы… и похожи на вашего брата.
Не сегодня и не завтра, но когда луна наберет силу, и тот, кто прячется в нем, вновь потребует крови. И тогда Сверр выйдет на охоту, чтобы вернуться за полночь и бросить на кровать Кэри пару побуревш…
От вина исходил мягкий аромат винограда и, пожалуй, свежескошенной травы.
— Заходи, младшенький, — ворчал он и пытался улыбнуться. Но сшитое из лоскутов лицо не поддавалось, и улыбка выходила кривой. — Расскажи, чего в мире творится. Выпить налей.
— Знаю. Мне жаль, — глаза Райдо слезились, и он раздраженно смахивал слезы. — Но лучше пусть там беспокоится, чем… видит меня таким. Завтра уже выйду.
— Пилочку для ногтей, — буркнул он, возвращаясь к лавке.
— Оден вбил себе в голову, что женат на… альве. Но этот брак не действителен.
Он коснулся губами тыльной стороны ладони.
— Расскажи о ней, — попросила Дита, закрывая журнал.
Кто его займет, если Брокка вдруг не станет.
— Не успел. Я даже не знала, что он его все-таки доделал. В последний раз, когда мы разговаривали, у него что-то там не ладилось. Очень маленькая вещь, хрупкая, с его рукой неудобно.
Кэри найдет к нему нужное слово, даже если понадобится целая вечность.
И взрывы. Тот городской дом… кому отдали дело? И вернут ли Кейрену? Должны вернуть и…
Тропинка вьется вдоль ограды, пробирается мимо кустов одичавшей малины, которая переплелась с колючими же стеблями шиповника.
— Не скажу, — серьезно ответил Кейрен. — Но я здесь оказался не по своей воле.
И она, вцепившись в изголовье кровати — суставы затрещали от непомерного усилия — поднялась. Вдохнула и выдохнула, унимая головокружение. Приказала себе отрешиться и от слабости.
Стальной король сидел, вытянув ноги и ладонями накрыв узловатые колени. Королевские пальцы мяли ткань, и Король морщился, должно быть, собственные прикосновения причиняли ему боль. Это проявление сла…
— Да, — она вдохнула и указала на чехол. — Подай. Видишь ли, ты был таким очаровательным юношей…
Дверь на ржавых петлях к великому удивлению Таннис открылась беззвучно. В лицо пахнуло сыростью и особым подземным холодом, от которого пальцы судорогой свело.
И манжет приподнимается, обнажая худенькое запястье с застывшим рисунком живого железа.
Кейрен высунул ладонь меж прутьев. Живое железо проступило над ранкой, стягивая края.
Таннис молча отправляла покупки в старый шкаф, в котором некогда хранились бумаги — их остатки сжег еще Войтех.
…о том, что не позволит ей узнать правду.
Глухая обида, на мать, на альва, что так некстати встретился на пути, на деда, не сумевшего помешать побегу. И на эту девчонку, которая сама по себе — доказательство нечистой крови.
Он вдруг задул свечу. Таннис вскрикнула бы, если бы теплая ладонь Войтеха не зажала ей рот.
Кэри вскинула руку и пальцы к губам прижала. Нельзя говорить такое!
— Знаете, я от всего сердца ненавижу холод, — продолжил тип разлюбезным тоном. — У меня сосуды слабые.
— Да. Не сама, но… свела случайное знакомство с парнем, который показался мне самым замечательным человеком, которого я только знала. На самом деле знала я не так и много. Он предложил мне выйти заму…
— Сверр был чудовищем, — Кэри удается заставить себя остаться в кресле. И руки она прячет под пледом, и вид старается принять независимый, хотя подозревает, что Брокка не обмануть. Но Кэри отнюдь не …
Таннис, пусть бы и недолюбливала Свища, — гадкий он и вечно щиплется, когда думает, что Войтех его не видит — села по левую его руку, прижалась. Свища трясло, мелко и часто.
…огненный шквал покатился в низину, по естественному руслу единственной дороги. И крохотные, казавшиеся с высоты игрушечными, домики вспыхнули.
— Не волнуйся, милая Таннис, — он оперся рукой на стол, раненая по-прежнему скрывалась в кармане. — Я найду способ поставить тебя в известность о новом адресе. А пока…
— Он его недавно поставил… с полгода как. За свой счет, — хозяин тер пухлые руки. Пальцы его, унизанные тонкими серебряными колечками, цеплялись за пальцы же, выгибались, царапали рыхлую кожу и бледн…
Кто и зачем сжег ту фабрику? В самопроизвольное возгорание Брокк не верил… а ведь в расчетах Ригера было что-то, оставшееся незамеченным. Надо перепроверить.
— Или в Академии… в парке… во дворце… просто на пути Его Величества.
— Успокойся, — Мясник поворачивается к нему вяло, опирается локтем на спинку стула, и эта неестественная поза у него получается расслабленной, ленивой. — Это всего-навсего деньги.
В доме ее будущего мужа им с леди Эдганг были не рады. И пусть бы хозяйка дома изо всех сил старалась сгладить неловкость, но и в ее лиловых удивительной красоты глазах, мелькало сожаление.
— Что? — Таннис удостоилась настороженного взгляда.
Думает о чем-то своем, и заглянуть бы в ее мысли хоть краем… а лучше не стоит, ведь если думает о недавнем госте, если вспоминания о нем заставляют улыбаться, то будет больно.
Расслабиться, позволяя воде подтолкнуть себя. Проскользнуть под рукавом водоворота, оттолкнуться ботинками, такими неудобными, тяжелыми, и вверх. Выше. Сильней. Не поддаваться страху.
Ничуть. Он внимателен. И в чем-то даже нежен, совсем как Сверр, когда у него случалось настроение на нежность. Только Брокку настроение не нужно.
— За вас, Мастер! — Олаф подпрыгивает от избытка эмоций. И шампанское выливается из перчатки.
Она же не способна идти. Ноги вдруг отказали, и сама словно оцепенела. Стоит и смотрит на мужика, на Свища, который яростно трет руку о жилетку, пытаясь избавиться от крови. А по лестнице, воя и скул…