— Взрывом, наверное, повредило шлюзы, — сказал Кейрен, перехватывая ее под грудью. Второй рукой он держался за решетку. — Но ведь бомба предназначалась не для этого, верно?
От него тянет анисом и ветивером. Странная смесь, дымно-земляная, глубокая, горько-сладкая и вместе с тем — легкая.
— Буду, — Филипп подхватил пирожок двумя пальцами. — Что случилось?
Встает, смотрит на ладонь, на кровь, и часто-часто дышит.
— Она меня учила разговаривать. И осанку держать. И вилки… у нее было много всяких вилок… специальные… для рыбы вот или мяса… шляпки еще фетровые. Мы вместе рисовали. Я неплохо рисовать умела, она говорила, что если немного подучится, меня взяли бы в мастерскую…
Ей к лицу нарочито простое платье с завышенной талией и узкими рукавами. Сизый шелк и темное кружево, словно рисунок мороза. Атласные голубые ленты, завязанные под подбородком пышным бантом. И шляпка-цилиндр, сдвинутая чуть набок. Легкая вуаль не скрывает лица, но скорее дразнит, затеняя его.