— Он начался с западной башни, правда, теперь от нее остался лишь фундамент. Ну и подвалы.
— Виноват, — благосклонно кивнул Молот. — Это без сомнений, но я все же слушаю… как, объясни мне, ты…
А потом появился тюремный цирюльник и, недовольно ворча, остриг ей волосы под самый корень. Накрахмаленный чепец стал последней каплей, и когда дверь закрылась, Таннис запустила тазом в стену, а потом забралась на лавку, съежилась и завыла.
— А почему ты вдруг решил… ну… облик сменить?
— Ничтожество, — сказала леди Эдганг с порога. — Безрукое ничтожество, которое по недоразумению выжило, и теперь позорит меня.
Мама дула на его ссадины, и боль отступала.