Все цитаты из книги «Заградотряд времени»
— А, так это ты с той стороны стрелял? — Сержант посмотрел на мои пустые руки. — А из чего?
Беседа длилась долго — часа три. Мне все время приходилось быть настороже, чтобы не проговориться об учебе в танковом училище или не проколоться на других подробностях моей прошлой офицерской службы …
— Вариантов у меня нет. Буду тебя с грузом потихоньку к передовой тащить. А там — по обстоятельствам.
Боец положил перед капитаном наши вещи и оружие. Капитан начал с узла Саньки. Достал гимнастерку, из нее выпало знамя. Капитан нагнулся и, подняв знамя, развернул его. Все поневоле вытянулись, приняв…
Я распахнул дверцу и кинулся в рощицу. Усатый сержант, бросив в кабине сумку с документами, побежал в другую сторону.
Я посмотрел на своих сопровождающих, и меня охватила тоска. Вот влип! Сначала из своего времени на шестьдесят лет назад отбросило, сейчас трясусь в грузовике в качестве подозреваемого неизвестно в че…
Вспугнутые треском двигателя, на верхушки деревьев взлетели вороны.
Строевой не занимались, чему я был рад. Изучали радиодело, немецкое вооружение, структуру и состав немецких войск, знаки отличия военнослужащих вермахта и СС, минно-подрывное дело, маскировку, стреля…
— Вася, если немцы наткнутся на своего убитого, они начнут прочесывать лес. Потому давай еще отойдем.
— Фух, удалось, — откинулся на стенку окопа Кравцов. — Дашь людей — немца и нашего в тыл унести?
— Повезло тому экипажу, — сказал механик Андрей, кивнув в сторону стоявшего танка. — Снаряд в корму получили, наверняка все выскочить успели.
— Дай погадаю, красавец! Все скажу — как есть и что ожидает!
— Дас ист фильляйхьт айн вэтэр! (Ну и погода!)
— Командир взвода разведки старший сержант Колесников? — полувопросительно-полуутвердительно спросил незнакомец.
— Так вот как ты заговорил, шпион гитлеровский! Вот где ты нутро свое показал! Да я тебя сейчас к стенке — без суда и следствия, по законам военного времени!
Вернулся он в расположение взвода часа через два и слегка навеселе. Я уже и винтовку старшине сдал.
— Боязно мне чего-то. Хватятся немцы, догонят.
Я ссадил мальчонку, он прильнул к матери и почти сразу уснул.
— Тогда командуй сам. Но сорвешь задание, не возьмем «языка», тогда к своим лучше не возвращаться.
— Правильно сообразил, в корень зришь. А уж назад — пешком добирайся, сам.
— Ты это немцам расскажи. А еще лучше — к бойцам иди, туда! Воодушеви их пламенным словом, а то и примером.
Меня в сопровождении двух бойцов отправили в штаб.
Кухня подъехала почти к вечеру. Нам привезли сильно запоздавший обед и вместо ужина — сухпаек. Налили по сто грамм фронтовых. И спал я почему-то в эту ночь спокойно, как у себя дома, когда не было во…
— Ты где нахватался таких поповских слов? Комсомолец?
Первые метров сто мы ползли быстро, а потом замерли на месте. Сапер осторожно щупом стал проверять землю. Мы медленно, цепочкой, один за другим продвигались за сапером. Проход был узким, отклонишься …
Да какая разница — полевая форма она и есть полевая: серая у пехотинцев, черная у танкистов. По мне, хороший немец — это мертвый немец, такой уж точно не выстрелит в меня. Но для парочки форма явно и…
— Ну-у, тут мелочь, два шва наложить. Вероятно, еще контузия. Несите его в операционную. Боец, ты меня слышишь?
— Я не Николай Иванович, я командир взвода разведки Петр Колесников.
Комбриг выразительно посмотрел на две пустые бутылки.
Конечно, в танкисты гренадеров богатырского роста не берут, а мундирчик был размера скромного.
— И ты прощевай! Воюй, сынок, бей ворога без жалости! — напутствовал меня старик.
Вместе мы пошли в здание. Он меня завел в комнату, где я раньше в первый раз увидел «товарища Иванова».
— Это хорошо, сержант. Мы из 21-й армии, приказано ударить в направлении Бобруйска. А вы чьи и откуда?
— По моему сигналу — огонь! — прошептал командир.
Вот она! Градусов тридцать левее нас. Было видно, как суетятся около пушки немецкие артиллеристы. И Алексея в башне нет.
— Какие ишо в деревне документы? Отродясь их не бывало.
Заряжающий откинул люк на башне, дышать стало легче.
— Не надо тебе ездить, не будет удачи. Ждет тебя казенный дом.
— Да, это верно. Для начала определим тебя стажером на сухогруз «Окский-З5». Постажируешься, оглядишься с месяц, а там видно будет.
Однако радость наша была недолгой. Из-за леса вынырнули два «мессера» и сразу же сбросили по две бомбы на позиции пулеметчиков, потом из пушек и пулеметов стали поливать наши окопы. Они делали заход …
Мало-помалу мы научились воевать, научились бить врага. Дивились немцы самопожертвованию советских бойцов, идущих на амбразуры дотов, таранивших танки и самолеты врага, преодолевающих минное поле по …
Мы вглядывались в неподвижно стоявший немецкий грузовик. Похоже, дальше он уже не поедет. Лобовые стекла высыпались, капот и крылья были сплошь в дырах, из пробитого радиатора текла вода.
Я снял сапоги, обмундирование и растянулся на нарах. Господи, какое блаженство!
— «Сидоров» жив, но ранен в ногу — я его оставил в деревне, а «Иванов» убит.
Прошли мы совсем немного — метров пятьсот, когда красноармеец опустил волокушу.
Прибыли на какую-то станцию. Состав поставили на первый путь и стали выносить раненых на перрон.
— Считай, договорились. Свободен пока, товарищ старший сержант.
До вечера никаких попыток наступать немцы больше не делали.
Мотор взревел, танк развернулся вправо, но вместо того, чтобы ехать вперед, продолжал крутиться на месте.
— Поговори еще, морда фашистская! Я сам решу — кто, куда и когда звонить будет.
В прицел осмотрел все кочки, кустики, в неярком еще свете восходящего солнца сверил местность со схемой. Ничего не прибавилось, никаких новых кочек. Осмотрел деревья — тоже ничего особого! И лучик от…
Лейтенант легко выпрыгнул из окна. На ходу отбросил пустой магазин, вытащил из-за пояса другой и подсоединил к трофейному автомату.
Мы стали пробираться вперед. Из оружия у меня был ППШ с неполным диском, у Сергея — наган с двумя патронами в барабане, да еще две винтовки — у пехотинцев. Негусто. Бой с немцами нам не выдержать — с…
— Эй, не дрова везешь! — послышалось из кузова.
Только теперь у меня появилась возможность присмотреться к десантникам поближе. Их форма отличалась от пехотной, даже стальные шлемы были другие.
— Я за лопатой — надо документы откопать. Самолет за тобой прислали.
Мы встали, отряхнули пыль. Я проверил винтовку — ствол вычищен, затвор смазан, патроны в магазине есть. Конечно, хорошо бы ее пристрелять, но не время.
Мы поели картошечки с салом да луком, запили отваром шиповника. Заварки чайной у деда давно уже не было — с той поры, как в соседней деревне разбомбили сельмаг.
— Слушай боевую задачу. Перед вами — противник, парашютисты. Рассыпаться цепью, оружие — на боевой взвод. Огонь открывать без предупреждения и сразу на поражение. Об одном прошу — товарищей своих не …
Дождался. Командир рукой махнул, заряжающий опустил в ствол миномета мину. Я перенес прицел на командира и стал медленно давить на спуск. Звук минометного выстрела совпал с моим. Винтовка дернулась в…
— Эй, Борис, не увлекайся, тебе к начальству идти, вдруг учуют?
Мы побрели по дороге. Сзади, весело посвистывая, шел сержант. На наше счастье, нам не связали руки.
Обеими ногами я надавил на плечи водителя. Клюнув носом, танк встал. Я лихорадочно крутил маховики наводки. Время шло на секунды. Кто окажется быстрее — я или немец?
— «Попробую!» — передразнил меня Кравцов. — Девка попробовала — бабой стала. Если промахнешься — второй раз он тебе выстрелить не даст. А у меня во взводе и так большие потери.
— Сержант, иди, пиши объяснительную и — свободен.
В лесу стоял густой запах тротила, в воздухе висела пыль. Грохот был такой, что заложило уши. Может, потому я и прослушал сигнал к отражению атаки.
Салов повел пленного, а я с Кукиным и двумя бойцами на плащ-палатке несли раненого Кравцова.
— А дальше Сталинград будет, триста тысяч немцев в плен возьмем — вместе с самим фельдмаршалом по фамилии Паулюс.
Понемногу тревога и шум улеглись. Поезд дернулся и медленно поехал, постепенно набирая скорость.
Хлопцы проснулись и стали медленно одеваться. Эх, вас бы в мирное время в армейскую казарму. Командир отделения живо научил бы вас одеваться или раздеваться, пока спичка горит.
— Эй, пехота, ты что же свою винтовку забыл?
— Чего его искать, в темноте небось мимо нас прополз. В нашей траншее встретимся, он мужик тертый.
Отправились в самоволку вчетвером — именно на стольких хватило одежды. У бабушек раздобыли за махорку самогон. Само собой, не выпили — принесли в госпиталь. И устроили после ужина легкий сабантуй.
— Прости, дед, не смог уберечь. Да и сам теперь не знаю — останусь ли жив.
До сумерек немцы атак больше не предпринимали, а ночью — известное дело, немцы не воюют. Орднунг — порядок, стало быть; ночью спать надо.
Нас встретил командир роты. С Кравцовым они явно были хорошо знакомы — похлопали друг друга по плечам, обменялись приветствиями.
Вдали послышался шум моторов. Наученные горьким опытом, мы бросились в лес. Но это были наши танки — БТ и Т-26. На узких гусеницах, со слабым бронированием и маломощной пушкой они на равных могли сра…
Я нашел командира второго взвода, молодого лейтенанта. Изучив мою, а вернее, Петра, книжку, лейтенант задумался.
Вот и дом номер четырнадцать. Ага, приметы совпадают: низкий заборчик, за ним — палисадник с цветами, простенькие шторы на окнах. Во дворе — никого, и в соседних домах никакого движения. Сделав еще н…
— Чего хотел? Только коротко и четко, некогда мне.
— Ух ты, здорово! А мне повоевать еще не пришлось. Что, и живого немца видел?
— Андрей, поворачивай налево и давай вдоль траншеи. Сергей, не спи — из пулемета их, гадов!
Шли долго — мой конвой не торопился. Перед штабом остановились. Один из бойцов зашел в здание и через несколько минут вышел вместе с уже знакомым мне начальником штаба, на ходу застегивающим гимнасте…
— Привал, передохнем немного, — распорядился я.
— Никак нельзя — табельное оружие, на мне числится.
— Быстро всем в лес! Потом разберемся — наши это или немцы.
— Ты чего на Советскую власть клевещешь? — вскинул голову паренек.
— За Родину, за Сталина, в атаку — вперед!
— Меня тоже во враги народа особист записал, — сказал я устало.
— Бригаду нашу разбили немцы, к своим пристать хотим, да где теперь свою часть сыщешь?
Сунув пистолет в кобуру, я встал на подножку и заглянул в кузов. Увязанные в пачки, там лежали длинные бумажные мешки из крафт-бумаги. Непонятно: для чего они? И только потом, по прошествии времени, …
Лес с пехотным батальоном обрабатывали бомбами и пулеметным огнем долго и тщательно. И чувства при этом у меня были самые несовместимые — страх за себя, обида за отсутствие наших истребителей и беспо…
Меж тем немцы стали подгонять жителей прикладами автоматов и сами ускорили шаг. Вот они миновали ручей, пошли по лощине. И в тот момент, когда фашисты оказались спиной к «Максиму», пулеметчик открыл …
Было бы здорово сесть с дедом за стол, поговорить под водочку по душам, рассказать, как жила бабушка моя — его жена — после войны, как сына Михаила поднимала, как страна наша изменилась. Невозможно!
Я вернулся, подобрал с пола автомат «Сидорова». Если уж немцы встретятся, без стрельбы не обойтись.
Окопчик на этот раз я занял другой. Нельзя дважды из одного и того же места стрелять, засекут. Немцы свое дело знают четко. Забросают потом минами, и ноги унести не успеешь.
Шли скрываясь, осторожно. Должны же где-то рядом быть наши части, второй эшелон обороны.
И в завершение гитлеровцы стали вещать из установленного в лесу динамика: «Воины Красной Армии! Сдавайтесь! В плену непобедимой германской армии вас будут сытно кормить…» И все в таком же духе. Сдава…
Мне стало интересно, я задержался. Мне ведь и в самом деле предстояло ехать в Смоленск — даже дальше.
Я открыл замок пушки, из боеукладки вытащил фугасный снаряд, загнал в ствол и клацнул затвором. Подправил прицел и нажал педаль спуска. Танк дернулся.
— А то как же! Пять танков подбили, пехоты ихней сколько положили — несчетно. Кабы не самолеты немецкие, ни в жисть бы они нас не одолели.
— Вот именно. Мы туда едем, а навстречу нам по дороге — немецкий грузовик. Как бы к немцам в лапы не попасть. Сафоново правее?
— Сержант Колесников! Стыдно! Приказы в армии не обсуждаются — они исполняются. Не слышу ответа!
Видимо, он свято верил в законность правосудия в лице НКВД. Но я-то знал из книг и документальных фильмов, как расстреливали комдивов и командиров за мнимые прегрешения — особенно в начале войны, ког…
— Виктор, заряжай фугасный! — закричал я.
Мы окопались — правда, из последних сил. Все устали, да и еды снова не было, поэтому вырыли окопы неполного профиля. А к вечеру подоспело подкрепление — довольно устаревший танк Т-28 и два взвода бой…
Борис подошел к часовому — узнать, где кухня. Мы бодро отправились туда, и Борис стал требовать обеда. Мы, дескать, с донесениями прибыли с передовой, не евши. Конечно, это была наглость, мы — не шта…
Я полез в карман, достал пачку «Явы» и протянул старику. Дед с удивлением покрутил в руках сигареты, достал одну, понюхал.
Память меня не подвела. Через три с небольшим часа, почти не петляя, мы вышли на место бывшей немецкой батареи. Бывшей, потому что гаубиц на позициях уже не было — увезли немцы. Но блиндажи-то остали…
Слева, за опушкой, показались танки с десантом на броне. Я, как увидел, прямо от сердца отлегло: наши танки — легкие БТ и средние Т-34. Ура! Поживем тогда еще!
— Не дали, — вздохнул кассир. — Нас несколько групп пошло. Побоялся управляющий все ценности вместе отправить. Двое из охраны на грузовике деньги и документы сопровождали, а остальное поделили на три…
Вернувшись во взвод, я начал прикидывать, кого взять в группу. Салова и Кукина — обязательно, они опытные, не раз уже в тыл к немцам ходили. А еще кого? К стыду своему, я понял, что знаю своих сослуж…
Через час хода показалась окраина небольшого городка.
— Есть сарай, похоже — сено в нем раньше было.
Впереди на дороге показались несколько мотоциклов, стоящих поперек. Мне снова дали знак остановиться, но я с ходу смел столь незначительное для танка препятствие.
— Вот, дезертиров поймали! — бодро доложил боец.
Я вертел головой, был настороже. Известно ведь — береженого Бог бережет, а не береженого караул стережет. Само собой, немецкий, если сразу у танка не постреляют.
Я попытался вспомнить, что происходило в первые дни июля тысяча девятьсот сорок первого года. Кроме героической обороны Брестской крепости и отступления Красной Армии ничего на ум не приходило. Навер…
Во как! «Казенный дом» — это что? Больница, тюрьма или чиновничья управа?
— Нету никого, всех бомбой с самолета накрыло.
Пленного увели к оврагу, что проходил метрах в двухстах, и вскоре оттуда раздались выстрелы. Назад конвоиры возвращались уже вдвоем. Странно складывается жизнь — мне было жалко немецкого офицера.
— Разделитесь по парам. Один несет пулемет, другой — патроны. Потом меняетесь. Шагом марш!
Решив основательнее подготовиться к снайперской охоте, я не поленился и, предварительно отпросившись у Кравцова, сходил в тыловую деревушку, где выпросил у местного старика кусок рыболовной сети. Мне…
Я взялся за винтовку. Сначала осмотрел позиции без оптики, потом приник к прицелу. Конечно, оптика приближает и позволяет разглядеть то, чего не увидишь невооруженным взглядом, но она и поле зрения с…
Я подошел к раненому. Глаза его были закрыты, грудь не вздымалась.
Я сполз в центр воронки. Мне оставалось только пассивно, в бессильной злобе наблюдать за бомбежкой. Нет, так не пойдет!
— А я привык в деревне рано вставать. И в казарме раньше всех просыпался.
— За что спасибо? Не водку пить зову — воевать.
— Ты задержал подозрительного мужчину — я рапорт читал.
— О! Небось офицерский! Пойду, пошукаю трошки.
— Пешком, что ли? Я их броневичок перевернул. Садись, едем.
— Эй, земляк, ты живой? — Я тронул раненого за здоровую ногу.
— У нас еще с полбака осталось — продержимся, если далеко ехать не придется.
— «Мессер»! — крикнул летчик и круто спикировал.
— Да ты садись. Можешь называть меня «товарищем Ивановым».
Видно, немцы подкрепились и выпили — из избы послышались звуки патефона. Вот наглецы, с комфортом воюют. Небось из трофейных патефончик-то, не из Германии же его сюда привезли.
— Слава богу, выбрались из Вязьмы без бомбежки. Ни у кого кровотечение не открылось?
Если бы и у нас на фронте была такая техника и такое вооружение, как у них в начале войны, мы бы немца дальше границы не пустили. В окопах наших крайне не хватало средств уничтожения бронетехники: ру…
Подъехал мотоцикл, из коляски вылез подполковник. Майор и мы все вытянулись по стойке «смирно».
Прибежал наш майор Степанков. По-моему, просто ходить он не умел.
— Почему не поддерживаю? Главная задача партии — организовать народ на борьбу с гитлеровским захватчиками. Я правильно понимаю?
— Парикмахер приехал, все свободные от службы уже постриглись. Не желаете?
По броне часто-часто застучали пули. Черт с ними, нам они — как слону дробина, лишь бы не снаряды.
Танк развернулся влево и понесся к нашим позициям — оставаться в горящем танке на немецких позициях вовсе не хотелось. Сколько возможно, надо проехать — хотя бы до подбитых танков. Тогда уже можно по…
Связисты нагрузились катушками с проводом, телефонными аппаратами. Шли завистливо поглядывая на меня. А у меня лишь скатка шинельная, пустой вещмешок да оружие.
Кравцов стремительно, в два прыжка, достиг немца, рубанул его ребром ладони по шее, оба упали. В темноте шла борьба, видно было плохо, да мне и Салов закрывал обзор.
День пролетел незаметно. Поужинали, все улеглись спать, и я тоже.
— Мужчина, позолоти ручку! — не отставала цыганка.
— Ну, чего там? — с нетерпением спросил Борис, когда я вернулся.
Я выстрелил еще раз и с удовлетворением увидел, что пушка перевернулась. Нет ли еще одной?
Мне повезло — я устроился за башней Т-34, а не БТ или Т-26.
Попал снаряд в блиндаж, где находилось отделение из десяти человек. Всех — в клочья, а на одном даже царапины нет. Или: лежал человек в окопе, переполз к соседу за табачком, а в его окоп тут же мина …
А поутру я свернул с трассы влево, не доезжая до Сафоново. Тут уж гравийка пошла, а потом и вовсе грунтовка.
Все бросились собирать вещи в вещмешки, называемые на фронте «сидорами». Хоть и немного имущества у солдата, но уложить его надо. Ничего лишнего — только чтобы умыться, побриться, воротничок свежий п…
— Да ты ешь, сержант, я сейчас чайку подогрею.
Мы пошли дальше. Есть охота — сил нет, уже второй день голодный.
Вот черт! Командир называется! Сначала танк потерял, теперь два члена экипажа неизвестно куда делись… Отбились, погибли?
Люки танка распахнулись, и из машины стал выбираться экипаж.
В этом же направлении бежали бойцы взвода охраны. Едва приземлившись, даже не освободившись от подвески, парашютисты открыли огонь из автоматов. В городе поднялась паника. Некоторые бойцы, слыша стре…
— Хорошо, — решил лейтенант. — Ты и женщина — вместе с чемоданом и узлом — со мной пойдете. А ты, сержант, вместе с бойцами, возвращаешься в свою часть.
Петр толкнул меня в бок и показал на флажки комбрига.
— Хочешь — верь, не хочешь — не верь. Только что ты теряешь? Я не твой подчиненный, а приказ тебе был — продержаться до подхода наших.
Сменившийся с поста часовой ушел в избу. Новый часовой принялся расхаживать вдоль улицы — между забором и танком с бронемашиной.
Каждый устроился, где мог. Я пристроился на броне моторного отсека. От мотора — тепло, только уж очень жестко. Проснулся посреди ночи от холода. Металл остыл и не грел, а забирал тепло. Нырнул в танк…
Я переполз в соседний окоп, высвободил из рук убитого — молодого бойца — винтовку, клацнул затвором и осторожно выглянул из-за бруствера. До немцев не так и далеко — метров сто — сто пятьдесят.
Вот и позиция пулеметчика. На небольшом холмике лежал убитый пулеметчик — в коротких сапогах со шнуровкой, в суконных брюках и короткой меховой курточке.
Потому окружения и плена боялись. Даже умереть в бою на глазах у товарищей было не так страшно. В архивы напишут, домой похоронку пришлют, пенсию какую-никакую за отца-героя семья получать будет.
Я проверил башенный, спаренный с пушкой пулемет «ДТ» — Дегтярева, танковый, взял из боеукладки пару дисков с патронами и положил рядом. И когда кусты шевельнулись вновь, только уже гораздо ближе, вып…
— Спой еще раз, Колесников. За душу взяла твоя песня.
Я отправился дальше и, пройдя еще около часа, наткнулся на пост на дороге.
— Кто такие? — строго спросил сержант с треугольниками в петлицах.
Я понял: погода наша им не нравится. Подождите, вас еще декабрь сорок первого под Москвой ждет!
Надо уносить отсюда ноги. Но куда идти? И карты нет, сориентироваться невозможно. Местность незнакомая, где наши? Вообще-то направление на восток легко определить по солнцу или звездам. Но это слишко…
Вскоре экипаж уже храпел, я же не мог уснуть. Смотрел в звездное небо и размышлял. Каким-то чудом занесло меня на шестьдесят лет назад, встретился с дедом, которого никогда раньше не видел, а поговор…
Танки с ходу прогромыхали к немецким позициям, десант спрыгнул перед самыми окопами. Началась интенсивная перестрелка, пули залетали и сюда.
Мои «немцы» прошлись дальше по деревне, мотоциклисты же прыгнули на мотоциклы и выехали на дорогу. Вскоре рокот моторов стих.
В несколько прыжков я подскочил к немцу. Не сводя ствола со спины, пнул его ногой в бок. Даже не шелохнулся! Я сунул пистолет в кобуру, перевернул убитого на спину. На его груди был вырван кусок плащ…
— Э, нет, Вася. По дыму нас сразу и учуют. Я здесь постерегу, а ты пройдись по сараям, может, нож сапожный или топорик, на худой конец — стамеску или отвертку найдешь. Банки открыть надо.
Навел я прицел на первого номера расчета, и только он голову немного приподнял, всадил ему пулю. В прицел было видно, как второй номер оттащил убитого в сторону и лег за ружье сам. Я и его отправил в…
Сторож провел меня по коридору и распахнул дверь директорского кабинета. Похоже, здесь давно никого не было: на столе и на полу — слой пыли.
— Ничего, там разберутся, — уверенно ответил старшина.
Танкист нырнул в люк. Танк сделал короткую остановку, повернул башню по направлению к кустам и выстрелил. Раздался взрыв, от кустов полетели комья земли, и нашим глазам открылась перевернутая пушка.
— Повезло вам, майор, — не подбили никого. Техника цела?
Все застыли в оцепенении, пораженные увиденным.
Машин через пять мы наткнулись на грузовик с жестяной будкой. Я распахнул дверцу — да не иначе старшина вез со склада провиант и обмундирование. Вот удача!
За колченогим столом сидел особист в фуражке с васильковым околышем. Стоявший у входа младший сержант сноровисто меня обыскал, вытащил из кармана гимнастерки документы и положил на стол. Я было рот о…
— Погнали мы немецкого гада на запад! Теперь будем бить и гнать, пока последнюю нечисть с нашей советской земли не прогоним.
— Не учи ученого. Тут целая коробка с лентой, поставил уже. Поехали.
Я дал от живота очередь перед собой. Рядом — слева и справа — бежали бойцы.
— Тебя дожидаются. Ждать себя заставляешь, сержант! Следуй за мной!
Раздался чей-то приглушенный вскрик. Салов наклонился, засунул немцу в рот кляп и стал связывать его. Вдвоем с ним мы с трудом подняли гитлеровца и забросили его на бруствер. Нашей задачей было тащит…
Я был потрясен — этих тонкостей я не знал. В знакомой мне по действительной службе современной российской армии такого не было, да и с госбезопасностью мне сталкиваться не приходилось. Чуть не прокол…
Я посмотрел через щели в башне. Кроме нас вперед шли еще три танка, остальные дымно чадили на поле. В основном это были легкие БТ.
Сержанты доложили командиру взвода о наличном составе отделений и потерях.
Моей машины не было, а по грунтовке шли люди — с рюкзаками, сумками, баулами, узлами. Тащили за руки детей, катили коляски и тачки, груженные домашним скарбом.
Гитлеровцы уже преодолели половину поля. Пора действовать!
— Начальник штаба приказал определить тебя снайпером. Хотя числиться будешь в нашем взводе. Доволен?
Я пополз к окопам. Обошел своих бойцов, подбодрил, как мог, пообещал, что скоро патроны доставят и сухпайки подбросят. Конечно, паек этот — название одно. Фактически — только ржаные сухари, иногда с …
В разгар пьянки, правда, — тихой, в палату ворвался разгневанный начальник госпиталя. Самогона уже не было, только пустые емкости. Он кричал, что «завтра же всех к чертовой матери на фронт выпишу», н…
Я ехал едва-едва и все равно просмотрел деревню — вернее, место, где она когда-то была. Просто дорога уперлась в овраг.
Два взрыва грохнули недалеко, похоже — на позициях артиллеристов.
— Дрянь какая-то, вроде слабого самогона, — поморщился он. — Глотни!
А взять хотя бы восстание тамбовских крестьян под предводительством Антонова? Не от хорошей жизни взялись они за вилы. Продотряды выгребали из амбаров последнее зерно, люди ели лебеду, пухли с голода…
И только сейчас до меня дошло — мне же не дают ни с кем общаться! «Ну да, конечно, — вспоминал я, — все сходится. Сначала начштаба рядом со мной в каптерке старшины был, потом на кухне. А теперь и во…
Плащ — то ли клеенчатый, то ли прорезиненный, кожаный ремень с бляхой, на которой выдавлено «Got mit uns». Узкие погончики. На рукаве — непонятный значок. Надо бы обшарить, посмотреть документы — из …
— Это я-то трус? Я за сегодня шестерых фашистов уже убил, да не просто рядовых — офицера и пулеметчиков. А скольких убил ты?
Утром немцы пошли в атаку. Обычно они сразу, издалека, начинают стрелять из автоматов. Огонь неприцельный, но на психику действует сильно.
— Это ты, Степанков? Мы тебя, понимаешь, с тыла ждем, а ты из города вырвался?
После еды разомлел я, прилечь потянуло. Да нельзя — документы надо своим передать, а для этого — еще и через линию фронта перейти. Так не хотелось из дома дедова уходить, как вроде гири на ногах держ…
А утром подняли всех по тревоге. Мы перекусили всухомятку и — маршем на передовую. Где та передовая, не знал никто, кроме комбата.
Парни помрачнели. Каждый сразу понял, чем это грозит каждому.
— Тоже мне — философ. Ладно, я прощаю тебе невыполнение приказа. Если бы не твое вмешательство, задание было бы сорвано. А так — документы у нас. Майора только жалко.
Мотоциклист дал газу, и за ним устремилась вся колонна, обдав меня пылью и запахом бензина.
Особист был выпивши, рожа красная, да и запашок от него шел. Вскипел я, хотя и не стоило — надо было держать себя в руках.
— Вот он, товарищ комбриг. Из пехоты, во время атаки на броне сидел.
— Саня, пора укромный уголок для ночлега искать. Спать надо — сил уже нет.
— Не взять им Москвы, Женя, не дрейфь; не по зубам она им, подавятся. А вообще пошли спать. Завтра взводный зачет принимать будет на полигоне, силы понадобятся.
— Браток, теперь левее. Я дорогу помню! — бодро крикнул танкист.
В небе послышался рев моторов. Я задрал голову. На восток, на небольшой высоте, уходил наш истребитель И-16, прозываемый «ишачком». За ним летела пара «мессеров». ME-109, пользуясь преимуществом в ск…
— Когда она будет-то? Мы и не доживем, поди.
Перебежками, а где и ползком мы подобрались к блиндажам поближе. Салов толкнул меня локтем в бок. Я наклонил к нему голову.
Долго шагать не пришлось. Километра через три-четыре мы увидели сгоревший танк БТ, чуть поодаль стоял еще один, а уж на пригорке чадил Т-34.
Оставив раненого и груз в овражке, сам пошел искать жилье. Нашел в километрах двух от леса деревню небольшую, о трех избах. С дедом, одиноко проживающим в деревне, удалось договориться быстро. Даже т…
Мы выбрались из окопа и осмотрелись. Наш танк был цел, а вот соседнему не повезло. Бомба упала почти рядом с ним, сорвав башню и разворотив весь левый бок бронированного корпуса. Немного подальше леж…
— Как, почему? Его разве — не в лагерь для военнопленных?
Летчик сделал круг, подыскивая место для посадки, приземлился на дороге, подкатил к избам, развернулся и заглушил двигатель.
Шоссе было пустынным, и я выжимал из машины все, на что она была способна.
— Так попробуй. Посмотри, — он кивнул на поле, — может, какой целый? Надо пакет с донесением в полк передать. Полагаю, штаб полка сейчас в Сафоново. На Минское шоссе не суйся, там войск полно. Издали…
От ручейка в немецкую сторону вела небольшая, поросшая травой ложбинка. Скорее всего, ее промыло по весне вешними водами, таявшим снегом. Я опустился в нее и пополз. Автомат мешал — цеплялся за все, …
До наших окопов было недалеко. Мы не добрались метров восемьдесят-сто. Наши пехотинцы пытались прикрыть нас пулеметным огнем, а немцы — добить. С их стороны стреляли автоматчики и пулеметчик. Нас нем…
«Эмка» въехала во двор местного управления государственной безопасности. Мы вышли из машины. Я нес рюкзак, летчик поддерживал «Сидорова».
Я его понимал — после ранения, кровопотери и шока всегда в сон тянет.
Из всего экипажа двое были невредимы, а двое других лежали неподвижно, в крови; комбинезоны их были разорваны.
— «Иванов» убит, «Сидоров» в ногу ранен — сам идти не смог, остался там.
— Сержант! Ты о живых подумай! Под твоим началом команда, врученная тебе на попечение. Оружия у них нет, в форму не одеты, а документы ты по оплошности в грузовике бросил, и они сгорели. Сколько чело…
Солнце пригревало, и я незаметно придремал.
— Так это сто километров! — присвистнул я.
Мы дошли до хвоста колонны. Я обернулся. Это же сколько техники разбитой, сколько молодых парней полегло, так и не успев нанести урон врагу! Горько было на все это смотреть.
И верно: после бомбежки из разных укрытий стали подниматься танкисты в темно-синих, как на мне, комбинезонах.
Бегом мы добрались до своего танка, забрались и закрыли люки. От попадания гаубицы танк не убережет — ее снаряды летят по навесной траектории. Но от осколков броня защищает.
— Надо же, и я из Ярославля. Значит, мы не только однофамильцы, но и земляки еще!
— Отползаем! В боеукладке еще снарядов полно!
Уже легче. Теперь, даже если где на вынужденную посадку и пойдем, все равно — дома, на своей землице. Каждый переход через линию фронта — чрезвычайное нервное напряжение, риск смертельный, а еще нема…
Я пошарил по карманам — пусто. Никаких документов. Может, перед полетом сдал? А как узнать имя погибшего? Выйду к своим — рассказать же надо.
Лицо его скривилось, еще немного — и заплачет.
Высунувшиеся из траншеи Салов и Кукин на руки приняли Кравцова и бережно опустили на дно окопа.
Я передернул затвор и начал выцеливать мотоциклиста, но меня опередили. Рядом ударил выстрел, и мотоциклист упал грудью на бензобак.
— Дорога впереди, с немцами! — Боец сделал круглые глаза.
Я обошел мотоцикл, начал обыскивать коляску. На сиденье лежала какая-то коробка. Я разорвал картон. Похоже на галеты. Сунул одну в рот, пожевал. Что-то вроде высушенного пресного хлеба. Повернув запо…
Танки легко прорвали неукрепленную оборону немцев и покатили дальше. Конечно, чего им укрепляться — ставить доты, траншеи рыть? Они рвались к Москве и не собирались здесь застревать надолго. Только в…
Однако благодушным ожиданиям моим не суждено было сбыться.
— Я тот пулеметчик и есть! Старшина Никифоров из тридцать второго стрелкового полка. В действующей армии еще с финской.
— Разрешаю. Погоди-ка. — Капитан пристально всматривался в лицо старшины, что-то припоминая, суровое лицо его просветлело. — Если не ошибаюсь, это ты в прошлом году на окружных соревнованиях по стрел…
Встречный бой столкнувшихся колонн стих, немцы скрылись. Атака закончилась, бойцы вернулись. Капитан по рации безуспешно пытался связаться со штабом полка. Санитары перевязывали раненых.
Снова потерял сознание. Очнулся, когда меня снимали с грузовика. Двое дюжих санитаров, ничуть не церемонясь, перевалили меня на носилки и занесли в какое-то кирпичное здание.
Салов крутился здесь, ожидая меня. Сжав зубы, я поведал о трагедии с Семенюком. Скорбеть о погибшем разведчике было некогда — ночь стремительно сокращалась.
— А еще бы разведчика послать, узнать, где сейчас немцы.
Настроение у всех было хуже некуда. У меня в пистолете восемь патронов, столько же в запасной обойме. А у бойцов в магазинах к винтовкам — один-два-три патрона.
Бомбы ложились все ближе и ближе — до тех пор, пока одна из них все-таки угодила в моторный отсек. Громыхнуло так, что заложило уши.
От удара и боли в ноге потемнело в глазах.
— Пылинка попала. Давай еще выпьем — помянем парня.
Снял с вертлюга пулемет, закинул его себе на плечо. Увидев в коляске металлическую коробку с пулеметной лентой, прихватил и ее. Вытащив из своей винтовки последний патрон, я сунул его в карман — приг…
Уговаривать меня не надо было — я взлетел на крыло и залез в кабину. Места в ней и в самом деле не было. Я опустился на колени, грудью прижался к ногам «Сидорова», и все равно моя спина выступала над…
— Тогда поторопиться надо, чтобы затемно успеть.
— Рисковый ты парень, Петя. У них во взводе личный состав за месяц меняется. Ладно, удачи тебе. Не поминай лихом!
— Значит — под крикаином. — Врач коротко хохотнул.
Степанков выбрался из танка, из машин вылезли все экипажи, собрались около майора.
— Скажи спасибо, что живые все выбрались, а ты — о жратве.
Серой лентой уносилось под колеса машины шоссе. И что я такой невезучий? Еле отпуск на работе летом выпросил, капитан мой все время твердил: «Навигация, навигация, иди, как все — зимой».
Лейтенант ушел, а когда вернулся, поставил на стол тарелку с вареной картошкой, полбуханки белого хлеба и — диво дивное! — изрядный кусок полукопченой колбасы, источавшей восхитительнейший аромат. Я …
— Приводите технику в порядок, — построжал комбриг, — а я распоряжусь насчет обеда.
— Свой в рукопашной сломал — приклад разлетелся. В мастерскую бы его.
— Подойди к столу, покажи на карте, где батарея немецкая стояла.
Я быстрым шагом направился к танку комбрига и услышал, как старшина сбивчиво объяснял, что поехал на повозке в тылы насчет харчей, а дорога уже перерезана немцами. И добавил, что лошадь из пулемета у…
По моим прикидкам, времени уже прошло достаточно.
— Ну, Василий, бери пулемет, харчи — и с Богом!
Я прицелился переднему в каску — почти в центр — и выстрелил. Пехотинец так и застыл в ложбине. И неудивительно. Ни одна каска не спасет от прямого попадания винтовочной пули. От автоматной пули каск…
«Юнкерсы» повернули на запад; сбросив бомбы в пустое поле, они попытались уйти. Куда там! Истребители, хоть и были устаревших типов — И-15 и И-16, вцепились в немцев, как клещи в собаку. На наших гла…
Изнутри броня танка покрыта слоем пробки, окрашенной в белый цвет. Неплохо придумано, хоть экипаж от синяков и шишек уберечь можно при движении по пересеченной местности.
Часто им удавалось и то и другое. Не было еще у большинства наших командиров боевого опыта, навыков, смелости в принятии решений. Все это придет позже, но какой кровью достанется этот горький опыт!
«Перепроверяет, как на допросе», — подумал я.
— Простое, чисто русское у нее название — Зайцево. Не забудешь?
Я достал из нагрудного кармана документы убитого офицера, раскрыл: «Седьмой механизированный корпус, четырнадцатая танковая дивизия, девятый мотоциклетный полк». М-да, мало что от полка осталось.
— Тогда идем в штаб, я с переводом улажу.
Танкисты горестно смотрели на застывшую машину.
Я с трудом разогнул затекшую спину, выпрямился, поднялся с колен, неловко вылез на крыло и свалился на землю. Вокруг кочковатое поле, вдали здания виднеются.
— Где же танки наши, где соколы сталинские? Вот объясни мне, почему который день мимо деревни красноармейцы драпают, а в небе самолеты только немецкие? Чего молчишь? Не знаешь или сказать не хочешь? …
— Тащите немца вместе с Саловым, я — командира искать.
Я закурил сам и задумался. Что делать? Документов нет, денег нет, из вещей — только то, что на мне, да сигареты. Я был слишком подавлен и потрясен. Полчаса назад я был в своем времени, потом — падени…
— Живой, невредимый? — обрадовался взводный. — Молодец! Слушай, ты чего пошел за ранеными?
Открыв дверь, он шагнул в блиндаж, и почти сразу прогремел взрыв. Немцы поставили мину-растяжку. Приспособление нехитрое: внизу, на уровне ладони, от пола протягивалась бечевка или проволока к чеке. …
Проснулся я от щебета птиц. Солнце только взошло. Хватился — Сани рядом не было. Слава богу, оружие мое на месте. Но куда он исчезнуть мог?
Чувствовалось, что он растерян и не знает, что предпринять.
Колонна зашла в деревню и встала. Была она смешанной — танки, бронеавтомобили, мотоциклы с колясками и без, грузовики. Фары погасли, моторы заглохли. Стала слышна русская речь, матерок. Наши! Сержант…
— Скажите пожалуйста, какая персона важная!
Устроился поудобнее, под винтовку скатку подложил. Осмотрел местность, выбрал ориентиры, прикинул по сетке прицела дальность. В бою этим заниматься некогда будет. Послюнявив палец, определил направле…
Прицел оптический мне уже был знаком по снайперской винтовке СВТ, что тогда в лесу, в нашем разбитом батальоне, подобрал. Сама же винтовка отличалась от обычной лишь изогнутой вниз рукояткой. Ствол, …
— Похоже, парни, мы попали в окружение. Старшину в тылу немецкие танки обстреляли.
— В двенадцать смена караула должна быть у них — у немцев с этим четко. Подождем еще с полчаса.
Из-за кромки леса показались немецкие танки T-III и T-IV. Что-то многовато их — не меньше десятка. Видимо, увидевший их раньше меня комбриг и подавал сигнал к отходу.
У следующего грузовика уже стояла группа новобранцев и сержант, и я прошел мимо — к другому — сумки с противогазами, почти весь кузов. Не иначе, грузовичок отделения химзащиты.
Еду разделили поровну. Досталось каждому по одной сухой галетине, маленькому квадратику довольно вкусного шоколада и паре хороших глотков вина. Скудно, однако в животе разлилось приятное тепло.
— Экий ты шустрый, разведчик. Ладно, Колесников, посиди пока здесь. Угощайся!
Мне ничего не было видно, стоять, согнувшись в три погибели, было неудобно. Но все равно это было лучше, чем на пузе через немецкие позиции к своим ползти.
Я прополз вдоль окопов. Одни убитые, в том числе и лейтенант. Эх, говорил же я тебе — менять позицию надо!
Возвращаясь обратно, я поглядывал по сторонам. В рощицах и оврагах стояла укрытая техника, суетились солдаты. Правда, техника была не самая современная. Бронеавтомобили БА-10, танки БТ, Т-27, Т-40. И…
Прошло два дня. Штабисты меня не беспокоили, с разведкой в немецкий тыл не посылали. Я ломал голову — интересно, для чего меня вызывал «товарищ Иванов»? Вроде как крючок закидывал, вызнавал мои возмо…
Я скосил глаза на ладонь — через стоявшие в них слезы осколок выглядел неясным красно-черным пятном. Теплым и тяжелым…
— Спасибо, бабуля. Вот соберемся с силами и погоним. Непременно погоним!
Дальше грунтовка шла по косогору, спускавшемуся вниз, к ручью. На мужичка деревенского вида я обратил внимание совершенно случайно. Он косил траву на лугу. Пот со лба утирал, по сторонам поглядывал. …
Покосившийся, осевший в землю колодезный сруб, рядом — упавшая на землю кирпичная труба от печи… Да, деревня была здесь. Отправная точка для поисков найдена.
— Ну и здоров — как боров. Спасибо, боец, вовремя подоспел.
Прошло полчаса, час в томительном ожидании.
Вправо и влево от дороги виднелись окопы пехотинцев. М-да, жидковатая оборона.
Я плавно потянул на себя правый рычаг, и танк послушно сделал правый поворот. Дотянул на себя рычаг еще, и он буквально крутанулся на гусенице. А теперь — вперед!
Окопчик во время взрывов трясся, как при землетрясении, на нас сыпались комья земли, остро пахло едкой немецкой взрывчаткой. И хоть бы одна зенитная пушечка, пулемет зенитный! Наши позиции были безза…
Едва бегущие добрались до середины луга, как раздался треск моторов, и на луг по грунтовке въехали немецкие мотоциклисты. Шесть мотоциклов, на каждом — два мотоциклиста: один — за рулем, второй — в к…
Надев форму, я почувствовал себя увереннее. Сержант же, оглядев воинство, недовольно поморщился. Гимнастерки топорщатся сзади — парни явно раньше не служили. И только на самом сержанте и на мне форма…
— Ставлю тебя, Колесников, часовым. На ребят надежды нет — уснуть могут. Через четыре часа сменю.
Из ближнего здания навстречу мне вышел сторож. Я поздоровался. Сторож ответил и уточнил, что передо мной — режимный объект и посторонним входить нельзя.
— Видел я, как ваши танки горели. И еще… — Лейтенант замолчал. — Бойцы передали — за нами заградотряд стоит.
Кто-то из нас двоих ненормальный, и я даже знаю, кто.
Над нами пролетели немецкие пикировщики Ю-87, не обратив на нашу группу никакого внимания. Далеко впереди они снизились и начали бомбить кого-то невидимого на дороге.
Васька подбородком показал на землю. Там лежал штык от мосинской винтовки. М-да, оружие называется. Штык четырехгранный, без рукояти. Только на то и годен, чтобы пристегнуть его к винтовке и колоть в…
Однако по тому, как майор стоял перед этим военным, я понял — он не из простых.
А вот и наши: пехотинцы окопались на опушке, оставшиеся три танка Т-34 стояли в лесу, пушками к неприятелю.
Немцы открыли ответную стрельбу. Елки-палки, да как же «окруженцы» нейтралку смогут пересечь?
— Это хорошо, а то у меня в основном молодежь необстрелянная. Командиром отделения пойдешь во второй взвод. Оружие у взводного получишь. Старшина, командиром пулеметного взвода будешь.
— К своим пробираться надо. Патронов нету, да и людей едва ли два десятка осталось. — Старшина снял пилотку, вытер пот.
— Что делать, — сокрушенно развел руками лейтенант. — Война! А вот что снайпера снял — молодец! Я к начштаба пойду — доложу.
М-да, чего уж теперь об охране вспоминать. Думаю, мы потеряли еще большие ценности при отступлении. При той стремительности, с которой откатывались на восток наши войска, не все банки успевали эвакуи…
Нас привели к землянке, где, как я понял, расположились особисты. У землянки нас остановили, усадили на траву.
— А как же «Сидоров»? Он меня с группой ждать будет.
А меня теплой волной переполняла гордость за нас. Известно же — вовремя отмеченный успех, а тем более обещанная награда окрыляют.
— У меня весь взвод столько врагов уничтожить не смог.
Мне показалось, что летели мы недолго, но вот самолетик стал снижаться, попрыгал по неровному полю, и треск мотора стих. Эх, еще бы полетать — мне понравилось!
— Обшарьте все мотоциклы. Забрать все — пулеметы, автоматы, патроны, еду, выпивку, карты.
Мы расположились на опушке. На поляне стояли гаубицы. Но где ночуют офицеры? Деревни рядом нет — я по карте смотрел. Значит, должны быть блиндажи или палатки.
Лейтенант завел меня в небольшую комнатенку, нечто вроде бытовки.
Один из самолетов сбросил бомбу. Она рванула метрах в пятидесяти от нас, взметнув комья земли и подняв пыль. Я откашлялся, осмотрелся. Самолетов видно не было.
Когда танкисты принесли тела погибших товарищей, мы вместе выкопали могилу, завернули тела в куски танкового брезента и похоронили.
Немцы к войне готовились основательно, все было продумано и учтено до мелочей.
Поползли. Только в снегу, в валенках и полушубках, ползти непросто.
Я глянул на нового начальника. С таким же успехом он мог носить фамилию «Сидоров» или «Петров».
— Не, не умею. Я подносчиком был. Первый номер обещал научить, да не получилось. Меня ведь только призвать успели, в форму переодели, а через три дня от взвода один я и остался.
На следующий день, едва поднялось солнце, пожаловали фашисты. Нагло, на мотоциклах — с колясками и без. Вывалились из-за холма, где грунтовка вилась, и тут же развернулись в боевые порядки, рассыпавш…
— Сергей, поди сюда! Будешь чемодан нести. Отвечаешь головой.
Ничего, фрицы, будет и на нашей улице праздник! Это я точно знал. Россия — не Европа, триумфального марша победителя, как в Париже, вам точно не светит.
Я нутром почувствовал, как комбриг, услышав слова старшины, сначала заколебался.
А у меня и оружия при себе нет. Трофейный пистолет — и тот в танке остался.
— Что-то германцы тихо себя ведут сегодня, — облизывая ложку, сказал Петр.
— Так точно, мне еще двое из патруля помогали.
— Ну-ка, обыщи его! — приказал сержант бойцу.
Сам же отбежал немного назад, к деревьям. Выбрал дерево потолще да погуще. Сбросил скатку и вещмешок, полез на дерево. Хорошо, сучки да ветки раскидистые были, лезть удобно. Забрался метров на пять, …
Позицию нам отвели — хуже не придумаешь. В широкой лощине, перед нами — ручей. Сзади, на пригорке, наши пулеметчики «Максим» поставили. Впереди — холм небольшой. Это плохо. С него немецкий наблюдател…
Справа от дороги стояла пушечка-сорокопятка, невдалеке — окопчик со стоящим на бруствере пулеметом «Максим». Я такой только в музее видел. И это все силы? Ведь перед ними, за пригорком, машин полно с…
Полуторка съехала с дороги. Уткнувшись носом в дерево, она остановилась и заглохла.
Из открытых люков шел едкий пороховой дым, дышать в танке было просто невозможно. В горле першило, у всех были красные глаза и закопченные лица.
После выстрела в сторону дзота я пришел во взвод со спокойной душой. Винтовку вычистил, смазал и — сразу спать. Караул предупредил, чтобы разбудили, если сам вовремя не проснусь. Спать хотелось, а дл…
Полдня немцы не предпринимали атак, не стреляли, и мы занимались танком — чистили пушку, Алексей набивал круглые пулеметные диски патронами.
Бой стих. Бойцы начали приходить в себя. Но передышка была недолгой. Налетели «Юнкерсы-87», и началась жестокая бомбежка. Бомбили передовую, бомбили тылы. Мы вжимались в дно траншеи, земля колыхалась…
— Вот что, парни. Командование требует взять «языка». Не стану скрывать: дело трудное, почти невозможное. Мы не знаем, где находятся их пулеметчики, не знаем проходов. Но приказ есть приказ. Нужна гр…
Второй и третий мотоциклы были уничтожены старшиной. Но и у него смолк пулемет — наверное, лента закончилась. А впрочем, и стрелять было уже не в кого.
Танк дымил все сильнее, и вскоре из жалюзей моторного отсека, а затем и из открытых люков полыхнуло пламя. Буквально через минуту, а то и ранее рванет боекомплект. Любой танкист это понимает. Знали э…
— Не горюй. Вот к своим выберемся, там научат. А теперь бери узел, пойдем деревню искать. Не все же нам в лесу под дождем сидеть.
— Молодцы! Каждый экипаж по вражескому танку сжег. А у Колесникова это уже четвертый. Пора и к медали представлять. Жалко, танков у меня почти не осталось, иначе задали бы немцам перцу. Жду подхода п…
До вечера было на нашем участке затишье — немцы не предпринимали активных действий. Мы выставили на ночь караулы и заснули беспокойным сном.
«Ну вот, — подумал я, — теперь успех нашего общего дела зависит и от моего участия. Это — мое первое испытание. И мне кажется, я готов к нему. Но как-то оно сложится?»
Танк развернулся влево, и я успел заметить в смотровую щель округлившиеся от ужаса и удивления глаза немецких раненых. Но я с ранеными не воюю — я не гитлеровец. Задача воина на войне — вывести проти…
— Сегодня ночью надо в тыл к немцам идти.
— Если тылы отрезаны и немцы сзади, подвоза боеприпасов не будет. Осталось два полных диска и снаряды — в основном бронебойные, фугасных — только два.
— Не разрешаю. А кто же тогда из пушки стрелял, из пулемета? Я же ясно в бинокль видел — вы двое гусеницу ремонтировали, а из башни, из пушки и пулемета по немцам огонь велся.
— Как думаешь, не врут? — зевнув, спросил особист.
— Ой, кто здесь? — Старушка испуганно оглянулась на голос.
— Не секрет — с передовой, командиром взвода разведки был.
— Я и есть командир. Старше по званию нет никого. Два лейтенанта у нас было. Одного пулей сразило, второго — при бомбежке. Я чего к вам пришел — патронами небогаты?
Мы выехали на опушку, чтобы поддержать пехоту в отражении атаки. И тут немцы нас подловили. Умнее ли они оказались, хитрее ли, но мы попались.
Сарай был небольшим и сухим. В углу солома нашлась. Мы перетащили ее к двери и улеглись по обе стороны. В открытую дверь я выставил пулемет на сошках.
Двигатель чихнул, выпустил клуб дыма, заработал ровно. Самолетик стал выруливать на взлет. К своему стыду, на самолете я ни в прошлой, ни в нынешней жизни не летал и потому опасался — не будет ли мен…
— Все, не могу больше! — В изнеможении он рухнул на землю.
Алексей проводил меня к компохозу, где я получил темно-синий комбинезон и шлемофон. А на обратном пути меня увидел усатый сержант Кривохатько.
Делать нечего — я пошел к виднеющимся на окраине поля зданиям. Пока дошел, начало смеркаться.
— Перво-наперво, оружие трофейное собрать, думаю — пригодится. Во-вторых, со штабом батальона связаться надо, обстановку выяснить и о нашем положении доложить.
Мы сдали пленного и — сразу в санбат, а там уж сестрички, дежурившие ночью, подключились, подготовили Кравцова и — на операционный стол.
Рассвело. Я выбрался на скат воронки, уложил винтовку на мягкий грунт, выброшенный взрывом, и стал осматривать позиции. За те несколько дней, что я был на этом участке, я изучил все особенности перед…
— Петр, давай за ними в лес. Там их и додавим.
Немцы тремя цепями шли по полю и густо, от живота, поливали автоматным огнем пространство перед собой. Наши немногочисленные пехотинцы головы поднять не могли из-за сплошного огня.
— Садись и перестань дурака валять. Петр, я о тебе больше знаю, чем ты думаешь.
Дед сунул сигарету в рот, я поднес зажигалку, чиркнул. Дед затянулся, пустил струю дыма.
— Замри! — скомандовал я. — Да руки подними, чтобы я их видел, только медленно.
— Я пешком! — И махнул рукой в сторону фронта.
Я подполз к танку. На башне слева зияла дыра в кулак. Так вот куда немец угодил!
— Ничего, подтянутся наши войска из тыла — Сибири, Дальнего Востока, сразу отбросим их к границе, а там и дальше погоним. Еще надаем им по мордасам!
Дорога плавно спускалась к городку. А на въезде — хилый мост, и перед ним — пост. Натуральный пост — офицер и трое солдат с винтовками за плечами.
— Нашего полка знамя, — гордо сказал Санька.
— А не влетит? — спросил осторожный Алексей.
Я молча выдержал его взгляд, ожидая разрешения.
— Дорогобуж, — пронеслось среди беженцев.
— В соседнем окопе убитый лежит, возьми его винтовку, — посоветовал боец.
Договорившись о сигналах, мы выбрались из траншеи. Теперь — только ползком и в тишине. Двигались один за другим — так меньше шансов нарваться на мину, а уж если не повезет, то подорвется только первы…
— Сержант, как думаешь из ситуации выбираться? — спросил «Сидоров».
День за днем позиции флажков, обозначавшие линию фронта, приближались к Москве. Разговоры становились все тревожнее. Пока название «Москва» не звучало между ранеными, но как-то подразумевалось.
Я упорно шел вперед — к месту, где располагался наш батальон, периодически заглядывая в карту. С остановками путь мой был нескор, да и уставал я быстро. Попытался вспомнить: когда я последний раз ел?…
— Не пойму я что-то. Можешь сказать мне, сержант, почему ты сразу в лес не ушел?
— Василий Тотьмянин, боец пулеметного взвода.
Борис наклонился, стал рукой шарить в коляске.
По цепочке передали — «сержанта Колесникова к командиру роты!»
Я выставил оптику на триста метров, прицелился и дважды выстрелил, пока самолет был в пике. Сбить я его не сбил, но когда «Юнкерс» вышел из пике и стал набирать высоту, за ним потянулся след. «Юнкерс…
На веревке через люк черпали ведром солярку и сливали в баки. Муторная работа, но все же легче, чем таскать снаряды.
Явились заспанный переводчик и особист, как будто бы и не ложившийся. Пленного увели на допрос.
Танки на ухабистой дороге бросало, как корабли в бушующем море, трясло. В бою тряски как-то не замечаешь — занят стрельбой, обнаружением противника.
— Оно! Знамя полка. Из окружения выходили, он вокруг себя его и обмотал. Он что, вправду умер?
Когда начало смеркаться, пехотинцы покинули окопы и собрались в лесу. Третья часть их была ранена: у кого рука была забинтована, у кого — голова. Но все при оружии. Старшина даже «Максим» прикатил.
Метров через триста, за поворотом дороги, мы наткнулись на брошенный прямо посреди дороги грузовичок. Дверцы распахнуты настежь, машина с виду цела.
— Документы забери, — хрипло сказал «Сидоров».
Я бы и не вспомнил о нашей беседе, если бы, возвращаясь из столовой, не столкнулся в коридоре с военным из «третьего кабинета». Он на несколько секунд задержал на мне свой цепкий взгляд, и я — больше…
— Зато у тебя двое детей, — огрызнулся я.
Я завернул на полковнике гимнастерку, приподнял тело и размотал знамя.
Ехали мы, впрочем, недолго. Машины остановились, последовала команда: «Выходить строиться».
— Всем наблюдать, — шепотом отдал я команду.
— Все лишнее, за исключением оружия, бросить, автоматы — за спину, магазины — в сапоги, — скомандовал я.
Вот и темнеющий в ночи бруствер нашей траншеи — бойцы винтовки на меня навели, глаза из-под касок сверкают недобро. Свалился я туда, но дух перевести и обрадоваться не успел. С обеих сторон меня подп…
Где ползком, где перебежками я добрался до командира роты — младшего лейтенанта.
Сапер оказался якутом или казахом — кто их в темноте разберет: глаза узкие, лицо смуглое, скуластое. Он бесшумно юркнул через бруствер, мы — за ним.
— Замечательная песня. Слова мне потом запишешь.
Быстро темнело. Возвращаться в лес? Приказ был без вариантов — вернуться и ждать.
Я опустился на землю и по-пластунски пополз вперед.
Передо мной маячил борт грузовика, на нем — непонятные значки, цифры. Ручаюсь — обозначение дивизии или полка. В крытом брезентом кузове сидели немецкие пехотинцы, зажав между ногами винтовки.
— Вот это мы попали! Не думал, что город уже под немцем. Ну, ничего, хорошо прошлись. Эх, поддержку бы нам да пехоты немного — отбили бы город. Как-то неожиданно все получилось.
— Чего он от тебя хотел? — вытирая испачканные руки ветошью, поинтересовался Петр.
Саня объявился вскоре. На вытянутых руках он нес пилотку, полную ароматной малины.
Защелкали затворы винтовок. С позиций соседних отделений захлопали выстрелы. Эх, рановато вы, ребята, чего попусту патроны жечь? Пусть поближе подойдут.
Минут через пятнадцать полковник пришел в себя.
Взводный распорядился, и красноармейцы прошлись по полю боя, подбирая оружие и патроны. Набрали много — один из окопов полностью трофеями завалили.
Сказано-сделано. И надо спешить — поскорее уйти подальше от Приднепровской.
— Не, наверное, связку гранат на моторный отсек забросили.
— Не знаю пока, полковник не сказал ничего. Думаю, возвращаться в роту надо.
А из оврага, по соседству, уже караул спешил — сержант с бойцом.
— Слушай, здесь недалеко наша часть. Подбрось бойцов.
— Не, пулеметчик с «Максимом» вовремя поддержал, здорово германцев прижали.
Сориентировавшись по солнцу, я двинулся в путь. На дорогу выходить не рискнул. По лесу идти дольше, зато безопаснее. Наткнулся на ручей, напился вволю чистой воды. Жажду утолил, но есть захотелось ещ…
— Ну, молодец, Колесников! А то в прошлый раз Кацуба так немца кулаком по башке угостил, что тот сразу и окочурился. Одеваем его!
К вечеру мы подошли к расположению какой-то части. В лесу, укрытые ветками, стояли пушки, машины, сновали красноармейцы.
— Не боишься мертвяков? Вот я — до ужаса.
— Все, тормози, здесь и расположимся, — скомандовал я.
— Уходим глубже в лес и идем параллельно дороге, — скомандовал старшина.
— Вот туда самолет и сядет. Раненого и документы в самолет погрузишь.
Меня никто не беспокоил, и я вволю отоспался. Одно дело в лесу спать — вполглаза, вполуха, и совсем другое — у себя в части, под охраной.
Бойцы посидели и стали расходиться: кому надо в караул, кому — по служебным делам.
Глаза мои уже хорошо адаптировались к темноте. Надо только выждать немного. Сейчас часовой еще бодр, через часок устанет топтаться и остановится.
Рука моя соскальзывала с воротника гимнастерки Семенова — она была мокрой и липкой. До меня не сразу дошло, что это кровь.
«Сидоров» тут же уснул. Я же взял автомат и залег на охрану. Дремал одним глазком, прислушиваясь к каждому шороху на тропе, пытаясь расслышать, не началась ли в поселке облава. Наверняка немцам уже и…
— Мам, я устал, есть хочу, — хныкал мальчуган.
— Ну, в тех условиях, может, и правильное решение. На карте деревню показать сможешь? Как ты говоришь — Зайцево?
Я повесил на себя оружие, Саня закинул за спину мешок с немудреными пожитками и винтовку, поправил пилотку, и мы пошли.
Отошли от землянки особиста уже довольно далеко — километра три-четыре, как сзади донесся быстро нарастающий рев мотора.
Притопал я в медсанбат, с помощью санитарки нашел палату, в которой лежал командир. В комнате человек двадцать лежало — не сразу его и признал. В исподнем, бледный, осунувшийся.
— Мы тут с бору по сосенке: пехотинцы, танкист есть — к своим пробираемся.
С языка чуть не сорвалось — Сергеем. Но документы-то были на деда, на Петра.
— Тогда вперед, дуй прямо на нее. В лоб они нас не возьмут, только борт не подставляй. И дави, дави ее, гадину! Сергей, ну-ка, на весь диск — по пушке!
Мерно постукивали колеса на стыках рельсов, вагон раскачивало, и как-то быстро раненые позасыпали. Задремал и я.
Я оглянулся. Сзади короткими перебежками продвигались вперед наши отставшие пехотные цепи.
Дождавшись темноты, явился я во взвод. Разведчики оставили мне полный котелок каши с мясом и хлеб. Я очень оголодал за день — накинулся и умял все буквально за три минуты. Немного отдохнул, переварив…
Из блиндажа наверх труба идет. На кой ляд она им сдалась — ведь лето, тепло, а они «буржуйку» держат.
Лейтенант показал мне вход в столовую, завел в казарму. Зал большой, у входа — дневальный.
— Тебя не спросили, — оборвал Петр. — Как комбриг решит, так и будет.
— Ты чего мне в корму снаряд вогнал? Без малого не убил.
Рев танкового мотора приближался, и среди редких деревьев показалась его серая туша. Неожиданно грянул взрыв. Гусеница танка слетела, и он крутанулся на месте. Из моторного отсека повалил дым.
Наш взвод шел в конце колонны, глотая пыль, поднятую сотнями солдатских сапог. Это обстоятельство нас в какой-то мере спасло.
Мы зашли в здание, прошли по длинному коридору.
Приблизились немцы к деревне, и колонна стала разворачиваться в боевой порядок.
Ленин сразу же выслал из страны элиту — умных и интеллигентных людей. Оставшихся образованных сгноил в Сибири.
— Взвод, строиться в две шеренги! Командирам отделений проверить наличие людей.
Я озирался по сторонам, но судьба нам благоволила, и мы достигли леса беспрепятственно.
— Ты вот что, командир, пройди к компохозу, получи комбинезон и шлемофон, в танке без этого — никак.
— Да уже недалеко должно быть, километров десять. Постой-ка, ты хочешь сказать…
Я протянул ему флягу. «Сидоров» присел, опершись спиной о корневища дерева, напился.
— Э-ээ… то не я, то начштаба приказал, — поморщился я.
Стоящий сзади боец завесил мне кулаком в ухо. Однако стерпел я — мне только драки не хватало. «Неласково Родина-мать встречает — как мачеха», — горько усмехнулся я.
— Вольно! Молодцы! Все сам видел — и как танки немецкие били, и как гусеницу ремонтировали. Постойте, а Сергеев где?
К утру, немного поплутав по незнакомой местности, я вышел к околице села. Это место назначения — Усвятье.
— Неволить не буду. У меня и так во взводе некомплект, каждый человек на счету. Только сам подумай — кто будет подтверждать твои попадания?
Я перекинул автомат со спины на живот и прошелся по лесу. Пусто!
— Ну, Петр, удачи тебе. Не дай себя убить, очень прошу — перейди фронт. Пусть в штабе знают — где, что и как.
Ага, знаешь! Фига! Не Петр я вовсе, а Сергей.
— Вот что, Николай! Вручаю тебе узел и назначаю ответственным за его сохранность.
— Я свою форму «Сидорову» отдал — он же в немецкой был. Товарищ майор, мне бы в штаб армии позвонить.
— Вася, ложись, дальше — ползком, если не хочешь пулю схлопотать от своих.
— Это я-то посторонний?! Ну, знаешь, Колесников, ты про меру-то не забывай!
В трубке наступила тишина. Я подумал, что связь прервалась, и дунул в трубку.
Я скатился на землю и вытащил из люка тело деда. Узко под танком, тесно.
Из соседнего окопа выбрался молодой красноармеец.
Василий с сожалением отшвырнул трофейное оружие, неуклюже вскарабкался на броню и заполз в люк. Я захлопнул створки, запер задвижку.
— Ты в танкиста стрелял? — спросил я его.
— Садитесь в грузовик, сейчас заскочим в полк, а оттуда — на завод.
— Не знаю, когда прорывались, они были рядом.
В селе зашли в одну избу, другую, выпросили поесть. Сердобольные крестьяне дали нам полбулки хлеба, пару луковиц и вилок капусты. Видно, совсем худо было у людей с едой. Поблагодарив жителей, мы подк…
Снова поворот. Слева, за деревьями, нес свои воды Днепр.
Я отряхнулся от остатков волос. В это время мимо нас двое конвоиров провели пленного офицера, которого мы взяли вчера «языком».
— Мне бы сержанта бывалого, а они танкиста прислали. Ладно, на безрыбье и рак — рыба. Пошли, с отделением познакомлю.