Все цитаты из книги «Заградотряд времени»
— Скажи спасибо, что живые все выбрались, а ты — о жратве.
— Да уже недалеко должно быть, километров десять. Постой-ка, ты хочешь сказать…
— Я и сам не все понимаю, Саня. Одно знаю — победа за нами будет!
Мы поползли в разные стороны. Где на животе, где перебежками, я обыскал свой сектор. Ничего!
Я видел, что старшина бледен. Но ведь мы не ели уже два дня — тут любому плохо станет.
После занятий политрук отпустил всех, кроме меня.
Так я оказался в танковой бригаде седьмого механизированного корпуса. Как я позже узнал, до войны бригада располагалась в районе Наро-Фоминска и с началом войны была брошена навстречу танковым соедин…
— Какое там! Вы бы и без нашей поддержки, одни бы справились.
Высунувшиеся из траншеи Салов и Кукин на руки приняли Кравцова и бережно опустили на дно окопа.
Колонна казалась нескончаемой. Мимо нас давно уже прогромыхали первые танки, а конца колонне, насколько хватало глаз, не было видно. Черт, силища прет!
Я посмотрел через щели в башне. Кроме нас вперед шли еще три танка, остальные дымно чадили на поле. В основном это были легкие БТ.
Мы вышли из палатки и, спросив у бойцов, где первая рота, нашли командира. Старшина, как старший по званию, представился.
— Победим мы их, значит? — В голосе Трофимыча проступила надежда, в глазах стояли слезы.
Я навел прицел на единственный оставшийся T-IV, марку прицела подвел под башню, выстрелил.
Неожиданно раздался сильный удар по танку, причем довольно резкий — такой силы, что меня сбросило с кормы на землю. Отплевавшись от попавшей в рот земли и протерев глаза от пыли, я увидел, кактанкист…
Звякнул инструмент, врач стал разрезать бинты на ноге и штанину. Ногу обожгло резкой болью. Я стиснул зубы, чтобы не закричать.
Танкисты горестно смотрели на застывшую машину.
— Назад! — заорал летчик. — У меня приказ — взять груз и раненого. Тяжело будет, не взлетим!
— Замечательная песня. Слова мне потом запишешь.
Я повернулся. Метрах в трех от меня, сзади, лежал на земле обросший щетиной и перебинтованный командир. Рядом с ним сидел красноармеец, целившийся в меня из винтовки.
Отошли от землянки особиста уже довольно далеко — километра три-четыре, как сзади донесся быстро нарастающий рев мотора.
По моим прикидкам, времени уже прошло достаточно.
Самое главное — танк наш был цел. Сбросив ветки, мы нашли на броне лишь несколько вмятин от осколков. Стало быть, повоюем еще!
Разыгрался настоящий бой. С обеих сторон уже стреляли все — и пулеметчики, и пехотинцы. Да когда же, наконец, покажется наша траншея?
Так, в разговоре, добрались до какой-то станции. Воинский эшелон стал под разгрузку.
Я отошел с дороги и стал наблюдать. Женщин, детей и стариков пропускали беспрепятственно. Мужчин останавливали, проверяли документы. Кого-то пропускали, но большинство отводили в сторону. За скоплени…
Вечером Кравцов объявил, что требуется «язык», желательно — офицер. Собрав разведгруппу, лейтенант сказал, что ввиду важности задания группу возглавит сам. «А еще в группе идут Семенов, Кацуба и… — л…
От неожиданности я вздрогнул. Раньше они меня взводным величали, теперь вдруг по имени.
— Привет, Петя, — почти прошептал лейтенант.
Я недооценил немецкого офицера. Пока я выцеливал простых пехотинцев, немец, видно, сообразил, что стреляет снайпер. А где еще ему прятаться, как не в кронах деревьев? Скорее всего, он отдал приказ по…
Впереди, через кочковатый луг, виднелся лес, его пересекала малоезженая грунтовка.
— Днем в лесу укрывались, а потом батарея эта огонь вести стала. Сколько же сюда гаубиц накатили! А я уж знаю, как они там где-то наших выкашивают, подлюки. Вот мы и решили их всех ночью прищучить.
В голове роилась куча вопросов. Например — где линия обороны наших? Что сейчас происходит на фронтах? В школе, а потом в военном училище мы, конечно же, изучали историю, в том числе и историю Великой…
Дальше всю дорогу молчали. Я шел впереди, а парочка — метрах в двадцати за мной. Так надежнее: если на немцев внезапно наткнемся, огонь мне достанется, парочка же успеет спрятаться или отойти. «Товар…
— Жаль, и так в отделении только трое бойцов осталось.
— Может, мне еще по стойке «смирно» встать? Так я сам сержант. Не мешай.
Я глубоко вздохнул пару раз, насыщая кровь кислородом, задержал дыхание, навел прицел в невидимого за ветвями противника и нажал на спуск. Сначала ничего не произошло, но прежде, чем я испытал разоча…
Мне приходилось менять траки на гусенице в училище. Работа не из легких, кувалдой намашешься от души. Казалось бы, что здесь такого — выбил пальцы, поставил новый трак из запасных, вогнал пальцы наза…
— Спасибо, дружище, что добрался до наших, документы и меня вывез. Чего тебе в свой взвод возвращаться? Ты парень сообразительный, шустрый. Тебя бы подучить немного — хороший разведчик бы получился. …
Сзади нас захлопали наши минометы. На немецких позициях рвануло четыре взрыва. И тут ударили наши пулеметы.
Послышались стоны раненых, проклятия улетевшим летчикам. И я сразу сделал первый вывод — надо идти в одиночку. Там, где скопление людей, больше шансов получить пулю или осколок от бомбы. Мои училищны…
Кравцов разлил по кружкам спиртное из фляжки. Я выпил, перехватило дыхание. Я думал — он водки налил, а это спирт оказался! Где он его умудрился взять? Не иначе, после штаба в медсанбат завернул, каж…
Механик завел дизель, и танк рванулся через поле к своим. Немцы в бессильной злобе обстреляли нас из пулемета, не причинив, впрочем, никакого вреда.
Прицел оптический мне уже был знаком по снайперской винтовке СВТ, что тогда в лесу, в нашем разбитом батальоне, подобрал. Сама же винтовка отличалась от обычной лишь изогнутой вниз рукояткой. Ствол, …
— Тогда почему рядовой боец? Репрессирован? Разжаловали?
Кашляя от удушливой смеси пыли и сгоревшего тротила, я быстро осмотрел блиндаж, нашел офицерский планшет с картами, перекинул его через плечо и выскочил наружу. Мне казалось, что я задыхаюсь, глаза с…
Я пересел в кресло стрелка-радиста, щелкнул тумблером. Зажегся желтый циферблат, из динамика сразу донеслась немецкая речь. Я покрутил ручку верньера. Треск, помехи, музыка немецкая — в основном марш…
Через полчаса парочка моих «немцев» вернулась. Выглядели они вполне обыденно. Выдержка у мужиков неплохая, да и по всему видать — не впервой им. В душе я даже слегка им позавидовал. Это не взвод диви…
Меня нашел лейтенант в пропыленной форме.
Немцы явно растерялись, залегли. И было от чего. Из леса выползает немецкий танк и начинает стрельбу по своим же.
Вскоре подошли к лагерю. Бойцы с удивлением и любопытством пялились на нас. Ага, давно голых мужиков не видали.
Я направился перебежками в темнеющий совсем рядом лес, старшина — назад, к бойцам. Встретились уже под покровом деревьев.
— Чего ему рваться, если даже дыма нет, — мрачно возразил я ему.
Но перелом в войне, когда впервые затрещит хребет хваленого вермахта под Москвой, впереди. А пока — день за днем — шла непростая солдатская работа, в ожидании новых боевых приказов текли будни войны,…
Однако судьба сегодня была к нам благосклонной.
Из «эмки» вышли двое — сержант и рядовой, судя по петличкам. И с ходу: — Предъявить документы, сдать оружие!
— Ага, сейчас на пригорке перекресток будет — нам направо.
Внизу раздался взрыв. Танковый снаряд угодил в церковь. «Сделаю еще выстрел, и надо уносить ноги, — решил я. — Засекут обязательно».
Я выключил рацию. Стоят, дерутся наши — и не очень далеко. Достав карту, посмотрел, где эти населенные пункты. Выходило — километров сто, может, немного больше. Решено, пробиваемся туда.
По колокольне угодил еще один снаряд, и верхняя площадка с колоколом рухнула вниз. Вовремя я оттуда убрался.
Я снова подал сигнал рукой. Не знаю уж, почему, но на этот раз побежали все оставшиеся. Я четко видел старшину — он единственный был в фуражке.
Заряжающий крутился в поту в тесной башне. От газов першило в горле, слезились глаза.
Встали, умылись из колонки, попили воды — есть-то все равно нечего. Завели моторы и — в путь. Где по дорогам, а где и напрямую, по полям. Танк — не машина, пройдет везде.
Долго шагать не пришлось. Километра через три-четыре мы увидели сгоревший танк БТ, чуть поодаль стоял еще один, а уж на пригорке чадил Т-34.
Разведчики склонились над стонущим Ильей.
Я попробовал лезвие — действительно, штык хорош. Ну, штык так штык. Нацепил его на пояс, а, придя к себе во взвод, штыком на прикладе сделал шесть зарубок.
Я поднял пистолет, поймал на мушку спину в плаще. Мушка плясала на цели. Никогда до этого я не стрелял в людей — только по мишеням. Или это от голода и усталости? И пистолет неизвестный — пристрелян …
По моим оценкам, мы углубились в тыл к немцам уже километров на пять. В своем тылу немцы были не так бдительны, как на передовой, хотя и беспечными их назвать было нельзя. Фрицы — педантичные службис…
С капитаном уже познакомились, видно, доверяет, а как в штабе полка отнесутся к нашему блужданию по лесам — еще неизвестно, да и особист может со своими проверками замучить, не стоит новых приключени…
Молодец майор, быстро сориентировался — махнул рукой, захлопнул люк. Танк его взревел и ринулся вперед, давя мотоциклы. Мы последовали его примеру — крушили и давили грузовики, вездеходы, перевернули…
Снял с вертлюга пулемет, закинул его себе на плечо. Увидев в коляске металлическую коробку с пулеметной лентой, прихватил и ее. Вытащив из своей винтовки последний патрон, я сунул его в карман — приг…
— Ты не заболел часом, танкист? — удивился лейтенант. — Ты видел его выстрелы — за полкилометра бьет, гад, и точно в голову, чтобы наповал. Не хочу еще одного разведчика впустую потерять. И думать не…
Дрогнули немцы, побежали. Да и как тут устоять, когда потери столь велики! Задумал коварный командир устроить нам каверзу, а вместе со своими солдатами сам в ловушку попал.
— Куда ушли? Елки-моталки, у меня же приказ был — доставить танки! А теперь что? — сокрушался Степанков.
Ну, коли я уже встал, да еще и постригся — пора в штаб, к особисту.
Я взял прицел чуть выше дороги и левее танка. И как только из-за танка мелькнул танкист, нажал спуск. Убить — не убил, но в ногу ранил. Немец упал и начал что-то кричать своим.
Перебежками, а где и ползком мы подобрались к блиндажам поближе. Салов толкнул меня локтем в бок. Я наклонил к нему голову.
Лейтенант слово сдержал. Уже ночью нам притащили ящик винтовочных патронов, вещмешок сухарей и несколько селедок. То, что соленое, не страшно — ручей рядом.
— Ну вот, теперь в казарму. Будем ждать, когда Судоплатов приказ на тебя подпишет. А пока документов на тебя нет, никуда не выходи. Пропуск и увольнительная, только когда в штат зачислен будешь, да и…
Шли мы таким образом часа два, как вдруг я заметил блеснувший впереди огонек. Лучик фонарика или неосторожно включенная фара, но я бросился в кювет и трижды коротко свистнул.
По фильмам и книгам я знал о крутом нраве энкавэдэшников. Шлепнут без суда, и все дела. Фронт дальше на восток покатится, и кто будет разбираться с расстрелянным, когда вокруг гибнут тысячи? Надо иск…
— Правильно сказал. Танк подбили, из экипажа я один выскочить успел. Какие хлопцы погибли! — Я замолчал, вспоминая лица танкистов нашего экипажа, деда своего, оставшегося навечно молодым. — А потом п…
Мотоциклист дал газу, и за ним устремилась вся колонна, обдав меня пылью и запахом бензина.
— С прибытием, товарищ курсант! Дневальный, покажи свободную койку новичку.
Поворачивая башню, я осмотрел поле боя. Вроде не видать. Тогда почему еще один наш танк горит? Оказывается, немцы ударили ему в борт из противотанковой пушки, и я ее увидел. Теперь артиллеристы, друж…
— Это замкомбрига по вооружению был, — запоздало сказал Алексей. — Так бы шустро еще начпрод наш шевелился. Жрать пора, а кухней и не пахнет.
Серой лентой уносилось под колеса машины шоссе. И что я такой невезучий? Еле отпуск на работе летом выпросил, капитан мой все время твердил: «Навигация, навигация, иди, как все — зимой».
— Свой в рукопашной сломал — приклад разлетелся. В мастерскую бы его.
— Он там останется, назад сам добираться будет.
Я выставил оптику на триста метров, прицелился и дважды выстрелил, пока самолет был в пике. Сбить я его не сбил, но когда «Юнкерс» вышел из пике и стал набирать высоту, за ним потянулся след. «Юнкерс…
Я нутром почувствовал, как комбриг, услышав слова старшины, сначала заколебался.
Меркурьев крякнул досадливо. Получается, он сержанту подчинялся, а я майором командовал. Не по чину, но ситуация заставила.
Я осматривал нейтральную полосу — особенно внимательно ту ее часть, что была ближе к немцам, сами вражеские позиции и ближний тыл. На какой-то миг показалось, что увидел блик, причем в кроне одного и…
— Молодец, старшина! Кто у вас в пехоте командир?
— Не знаю, милок! Уж чего не знаю, того не знаю!
Мы огненным вихрем, как слоны в посудной лавке, прошлись по городу, все ломая и круша. Стреляли из пулеметов во все, что движется, из пушек — по крупным целям.
Предполагая продолжение разговора, я и не знал, что снова увижу «товарища Сидорова» не скоро. Встретиться с ним мне доведется только через год.
Раздался приглушенный ревом мотора треск пулеметов, над нами пронеслась тень «мессера», и сержант упал.
Паровоз дал гудок, и перрон за окном поплыл назад. Рядом с нами, на соседнем пути, стояли платформы с пушками под брезентовыми чехлами. На нескольких платформах маячили часовые с винтовками. Они с лю…
Начштаба счел свою миссию выполненной, повернулся и вышел.
Шел осторожничая, периодически останавливаясь и прислушиваясь. Немцы — они ведь сейчас в основном вдоль дорог прут, все на технике — танках, грузовиках, бронемашинах, мотоциклах, потому их сначала сл…
Я остановился у дома, где на лавочке сидела старушка.
— Не надо группу готовить. Ты нас поведешь. В группе, кроме тебя, двое будут — я и еще один человек.
В траншею свалился майор, и следом — бойцы его группы. Механически я пересчитал: «Восемь».
В свободное от вылазок и нарядов время Кравцов тренировал бойцов — как обращаться с ножом, как снять часового, как взять «языка». Дело это непростое, убить врага куда проще, чем взять в плен. Подумай…
Мы втроем перенесли тела метров на пятьдесят от танка, пользуясь его неподвижной махиной как укрытием.
В первое время бойцов оторопь брала при виде наступающих цепей самоуверенных гитлеровцев. Не верилось, что их можно остановить. Порой офицеру, чтобы убедить отчаявшегося бойца в том, что наглого немц…
У отца был знакомый в пароходстве, который и привел меня в отдел кадров.
Мы сдали пленного и — сразу в санбат, а там уж сестрички, дежурившие ночью, подключились, подготовили Кравцова и — на операционный стол.
— Как, почему? Его разве — не в лагерь для военнопленных?
— Знаешь закон неписаный в армии? Кто подал идею, тот ее и исполняет.
От ненависти к немцу у меня сжались кулаки. Одно дело — поединок на истребителях. Хотя и его честным не назовешь — уж слишком велика разница в вооружении и скорости нашего И-16 и немецкого «Мессершми…
Грабители от нас рванули, да разве от пули убежишь? Дал я очередь из ППШ по мародерам, оба так и завалились. Вот падаль — решили воспользоваться тяжелым временем, чтобы последнее у людей отобрать.
На следующий день, едва поднялось солнце, пожаловали фашисты. Нагло, на мотоциклах — с колясками и без. Вывалились из-за холма, где грунтовка вилась, и тут же развернулись в боевые порядки, рассыпавш…
— Так ведь если я его убил, он больше по тылам стрелять не будет.
Через полчаса я уже забыл о гадании, собирая машину. Вещи надо погрузить, продукты, лопаты — маленькую саперную, штыковую и совковую. Мне без них — никак. А еще лупу, веревку и много чего другого.
И началось: один пикировщик заходил на цель, сбрасывал бомбы, его место занимал другой. И снова — рев моторов, звуки сирены, вой бомб, взрывы…
Мы ползли еще метров сто, потом поднялись и короткими перебежками стали удаляться от передовой. Потом уж, когда в рощу вошли, поднялись во весь рост.
Лейтенант был немногословен, но я сразу понял, о чем речь. Претило только, что это структура НКВД — к этой организации отношение у меня было свое, но ведь я собирался уничтожать врага, а не охранять …
— Чего же ты не стрелял? — запоздало спросил я.
Я бросился бежать к месту приземления парашюта. Казалось — рядом, а бежать пришлось с километр, да не по дороге, а по захламленному валежником лесу, перепрыгивая ямы и ручьи.
В этом же направлении бежали бойцы взвода охраны. Едва приземлившись, даже не освободившись от подвески, парашютисты открыли огонь из автоматов. В городе поднялась паника. Некоторые бойцы, слыша стре…
Дед сунул сигарету в рот, я поднес зажигалку, чиркнул. Дед затянулся, пустил струю дыма.
Горько было за страну. Стремились стать самой сильной, самой развитой державой мира, поднять промышленность, заводы строили, деревни голодом морили, продавая зерно за рубеж в обмен на станки. И где с…
— Ты думаешь, медаль нам дадут? К стенке поставят!
— Чего его искать, в темноте небось мимо нас прополз. В нашей траншее встретимся, он мужик тертый.
Мы подъехали к маленькому самолетику. Подошел пилот, козырнул. Военный разложил на крыле карту.
— Уходим глубже в лес и идем параллельно дороге, — скомандовал старшина.
— Садись и перестань дурака валять. Петр, я о тебе больше знаю, чем ты думаешь.
Все ошибки, заблуждения — просто глупость и недальновидность руководства страной теперь расхлебывал народ — своим горбом, своей кровью.
Я подошел к раненому. Глаза его были закрыты, грудь не вздымалась.
Ко мне шагнул их командир. Я узнал его по голосу. Был он высок и худ.
Часто им удавалось и то и другое. Не было еще у большинства наших командиров боевого опыта, навыков, смелости в принятии решений. Все это придет позже, но какой кровью достанется этот горький опыт!
На этот раз комбат послал вперед разведку. Самое удивительное — немцы или ушли совсем, или, скорее всего, отошли в сторону. Наверное, будут пытаться найти другое слабое место в обороне.
— Теперь мне помоги, надо скорее убираться отсюда.
Опомнившиеся гитлеровцы тем временем уже пытались отвечать старшине пулеметными очередями.
У блиндажей артиллеристов стрельба начала стихать. Что там у парней?
Растолкали меня утром, прошептали на ухо: «Время, вставай, сержант».
— Счастливый, — вздохнул башнер Виктор. — А мы на мине подорвались, причем на своей. Наши предмостье заминировали — мы-то уже через пехоту немецкую к своим прорывались, вот на мины и нарвались. И пре…
— Так, «…препровождается в Вязьму…», так, «…НКВД… двое изменников Родины…» Слышь, старшина, мы изменники!
— Тише ты! Ну не у своих же. Или ты здесь еще какие-нибудь танки видишь?
— Салов, остаешься за старшего. Ничего без меня не предпринимать!
— Не сглазь, — ответил Алексей, допивая из банки жижу.
С каждой минутой интенсивность огня нарастала, похоже, схватка завязалась нешуточная. Теперь успех нашей операции во многом зависел от умений его бойцов, а еще — удачи.
— Даю неделю! Делайте, что хотите, но чтобы про снайпера я больше не слышал!
— Я — командир взвода дивизионной разведки. Мне такие, как ты, — во как нужны! Хорошо действуешь, сержант, — находчиво, по обстановке.
Вот и третий поворот. Я свернул налево. На станции свистнул паровоз, громыхнули вагоны. Значит, улица Железнодорожная в самом деле имеет отношение к стальной магистрали.
— Так-с. Повезло парню. Осколок большой, но вошел неглубоко. Теперь посмотрим, что с головой.
Я поглядывая на небо, выжидал, опасаясь возвращения истребителя. Нет, улетел дальше.
Из моего отделения погибло трое. Я, честно признаться, ожидал худшего. А вот полуторку нашу изрешетило осколками и пулями. Колеса пробиты, из радиатора течет вода. Похоже, пешком придется топать.
Дождь моросил, не переставая, и на мне не было сухого места. И хоть было лето, я стал подмерзать.
— Старшина, да брось ты эту бандуру — все равно ведь патронов нет, мешать только будет.
Мы обошли село и стали подбираться к облюбованной избе сзади. Собак опасаться не приходилось, немцы их отстреливали сразу.
До сумерек немцы атак больше не предпринимали, а ночью — известное дело, немцы не воюют. Орднунг — порядок, стало быть; ночью спать надо.
Похоже, немцы тоже устроились обедать, потому что с их стороны не раздавалось ни одного выстрела. Они же педанты.
Мы подняли руки и, встав сами, повернулись.
— Идем в штаб, старшина. Скажем — бригаду нашу разбили, попросимся.
К вечеру мы подошли к расположению какой-то части. В лесу, укрытые ветками, стояли пушки, машины, сновали красноармейцы.
— Петр, Алексей! Кухни с завтраком, я думаю, не будет, потому — открывайте сухой паек.
Сориентировавшись по солнцу, я двинулся в путь. На дорогу выходить не рискнул. По лесу идти дольше, зато безопаснее. Наткнулся на ручей, напился вволю чистой воды. Жажду утолил, но есть захотелось ещ…
— Не, пулеметчик с «Максимом» вовремя поддержал, здорово германцев прижали.
Я молча выдержал его взгляд, ожидая разрешения.
— Оно! Знамя полка. Из окружения выходили, он вокруг себя его и обмотал. Он что, вправду умер?
Кравцов, весело посвистывая, ушел в штаб. Понятное дело — докладывать об успехах всегда приятнее, чем о поражениях.
Мы с Кукиным поползли вдоль тропинки и метров через пятьдесят наткнулись на блиндаж. Облазили все вокруг — второго не оказалось.
Биплан с расчалками и обтянутый перкалем фюзеляж не внушали доверия. На кочках самолетик смешно подпрыгивал, потом начал разбегаться и неожиданно для меня быстро поднялся в воздух и стал набирать выс…
Утром мы остановились на какой-то станции. Все прильнули к стеклам окон. Небольшой поселок был цел, по перрону бродили люди с узлами и чемоданами — правдами и неправдами они пытались попасть в вагоны…
Аппарат оказался допотопный — черный, эбонитовый, одна только трубка полкило весит. Единственное плохо — сеть гражданская, и как с ее помощью дозвониться в штаб, не знаю.
Он разлил оставшуюся водку в алюминиевые кружки. Мы выпили.
Ехали так минут пятнадцать. Я лихорадочно соображал: что делать? Однако грузовик мигнул стоп-сигналом, снизил скорость и встал на обочине. Я обогнул его. Оказалось, остановилась вся колонна. Мне маха…
Пятилась краснозвездная защитница, не в силах сдержать напор немецко-фашистской лавы, разлившейся по всей Европе. Вот и я, еще недавно судовой механик в летнем отпуске, стал частицей Красной Армии. П…
Я шел и шел, упираясь, как бык. И только когда почувствовал, что все — сейчас упаду, опустил жерди волокуши на землю. Боец без сил свалился рядом.
Я залез в танк, закрыл люк, завел мотор, развернулся на месте и вывел его к дороге. Двигатель глушить не стал — перебрался в башню, сел на место командира и приник к прицелу. Близко они, в прицел даж…
Осторожно я пролез внутрь, прикрыл створку люка, повернул защелку. То же самое проделал со всеми остальными люками. Есть на танковых люках такие задвижки. Запер экипаж люки изнутри, и попробуй выкури…
Вот незадача! Майор ли ошибся, карта ли подвела, только вышли мы западнее Дорогобужа.
Указание «ценное», если учесть, что у нас нет ни подворотничков, ни белого материала для них; ниток и иголок нет тоже.
К вечеру добрел до деревни. Она была изб в десять-двенадцать, а люди были только в одной избе — глубокий старик со старухой.
Через какое-то время стрельба стихла. Мне было интересно — одолели наши врага, продвинулись вглубь оккупированной территории или атака захлебнулась?
Неожиданно для меня сзади — в нашем тылу — раздалась пушечная пальба. Первой мыслью было: «немцы прорвались». А когда на немецких позициях стали густо рваться снаряды, я понял, что это наши артподгот…
Ветки хлестали по лицу, я прикрывался рукой и углублялся в лес. Все, хватит.
Я открыл замок пушки, посмотрел в прицел. Оптика классная, небось «Карл Цейс». И перископы в командирской башенке дают великолепный круговой обзор. В этом плане «тридцатьчетверка» наша уступает. В не…
Я заметил, что в начале войны немцы больше рослые попадались, упитанные, пока дотащишь такого — семь потов сойдет. Это уже в 44-м и 45-м годах в вермахт брали всех — и юношей, и пожилых, да и дефектн…
— Иди за мной. На немцев, ежели нарвемся, я задержу — у меня автомат.
Пехота, что танковым десантом была, дальше вперед ушла.
Оба улеглись на землю и блаженно прикрыли глаза. Я же расположился на опушке — понаблюдать. Вдруг местные в лес пойдут грибов-ягод набрать — с едой-то туговато — или сушняка набрать для печи. Не хват…
Немецкие танки перестраивались, растягиваясь в цепь. Я оказался у них на правом фланге, и пока ими явно не замеченный. А и заметят — невелика беда. Пушки этих танков на дальности свыше трехсот метров…
Я открыл крышку бака — в лицо ударил острый запах бензина. Бак был почти полон. Вытянул из коляски убитого эсэсмана — такого попутчика мне совсем не хотелось. Усевшись на сиденье, правой рукой включи…
Я выехал на грунтовку, повернул влево. Теперь лишь бы пушка противотанковая не попалась или другой танк. Все остальное сметем и раздавим.
— Задушевная песня, не слышал раньше такой.
Ведь особист в сопроводительной записке может написать с пьяных глаз все, что угодно, и поди потом отмойся. А в трибунале докопаются, что документы не мои — и конец старлею Колесникову!
Мы с разведчиками пошли отдыхать. Майор со своими людьми сидел во дворе, а рядом стоял боец с винтовкой. Вот черт! Как будто под конвоем. Они ведь на моих глазах артиллеристов уничтожили, через немец…
Самолетик швыряло вверх и вниз в восходящих потоках воздуха, ветер гулял по кабине. Ноги начали неметь. Господи, хоть бы побыстрее долететь!
Танк рванулся вперед. Мы с Алексеем стреляли из пулеметов, Петр давил оставшихся в живых гитлеровцев. От танка не убежишь — ни один пехотинец не сможет бежать со скоростью пятьдесят километров в час.
— Ну ты и здоров спать, как медведь в берлоге.
— Кончилась война для немца, — заметил я.
Парень откинул боевой люк и, грохоча по броне подкованными каблуками грубых солдатских ботинок, спрыгнул на землю.
Я стал осматривать крепление пулемета. Ага, понял. Снял с коляски пулемет с лентой патронов в круглой коробке. Тяжел, черт!
Бойцы взвода выкопали могилу. Семенова переодели в чистое из его вещмешка, завернули в плащ-палатку и похоронили. Выпили фронтовые сто грамм, потом Кравцов принес еще водки. Эту мы выпили, не чокаясь.
— Что я тебе — поезд по расписанию? — прошипел я. — Сколько нужно, столько и жди. Может, до утра.
Я попятился и отошел. Известное дело — паны дерутся, а у холопов чубы трещат. В армии надо помнить, что кривая вокруг начальства короче прямой.
— Так, теперь за мной — ползком, цепочкой. И — никаких разговоров! Делать то, что делает боец перед вами.
Подобрал свое оружие, перекинул ремни через плечо.
Вероятно, комбат отдал приказ на открытие огня, потому как из наших окопов грянул дружный залп.
— Вася, ложись, дальше — ползком, если не хочешь пулю схлопотать от своих.
Я еще раз мысленно попытался оценить увиденное. Так, фара выхватывает траки гусеницы с левой стороны, корму танка. Странно! Глушителя не видать. На БТ-7 или Т-26, наших легких танках, бочонок глушите…
А проснулся от разрывов снарядов. По позициям артиллеристов немцы лупили из гаубиц. Бойцы попрятались от осколков. Перед пулеметным гнездом с «Максимом» взорвался снаряд, затем с небольшим перелетом …
Минут через десять выехали на поле, на котором стоял зеленый самолетик ПО-2 с красной звездой на фюзеляже.
Мы осторожно свели все четыре танка с платформ на эстакаду. У всех положение с соляркой было одинаково плохим, баки почти сухие. А хуже всего — не было снарядов, боеукладки были пусты. Не было патрон…
— Вот сейчас и разберемся, какие вы свои. Ну-ка, шагайте вперед.
Смеркалось быстро, и, когда я добрался до первого дома, стало совсем темно.
Я прочесал из пулемета всю опушку, еще и из пушки фугасным снарядом выстрелил. На время немцы затихли.
У меня по спине тек холодный пот. Было ощущение, что сейчас взгляды немецких наблюдателей обязательно наткнутся на меня, а потом — пулеметная очередь — и все, кранты. Однако ракета погасла, и мы попо…
Я уже хотел было назад вернуться, да пришла в голову мысль немцам всерьез подгадить. Я снял с гаубиц замки и зашвырнул их в чащу — подальше. Без замка, или, иначе говоря, затвора, орудие стрелять не …
Постепенно опустились сумерки. Появился командир взвода Кравцов.
Я продолжал наблюдать через прицел. За пулемет улегся второй номер, даже очередь успел дать. Я наложил пенек прицела ему на лицо, плавненько нажал спуск. Пулеметчик дернулся и завалился набок. Послед…
Впереди забелело пятно. Никак, боец в нательной рубахе немцев своим видом пугает? Точно!
— Да! — Я махнул рукой в сторону Сафоново.
Ни за Сталина, ни за его окружение я воевать не собирался, чужды они мне были, и тем более не хотелось быть расстрелянным с клеймом «враг народа». Кто из нас больший враг, большее зло именно для наро…
В углу заводской территории, у забора, стояли четыре танка Т-34, явно видавшие виды.
— Пойдешь ко мне в разведку? Я из 38-й дивизии, группа генерала Константина Рокоссовского. Слыхал про такого?
— Тогда идем в штаб, я с переводом улажу.
Проснулся от крика: «Немцы близко!» Сон как рукой сняло. Подхватился — и к танку.
— Есть телефон у директора в кабинете, только работает или нет — не знаю.
Мы пристроили к веренице стоящих машин и наш трофейный мотоцикл, прикрыв брезентовой накидкой свастику на боку коляски.
Танки с ходу прогромыхали к немецким позициям, десант спрыгнул перед самыми окопами. Началась интенсивная перестрелка, пули залетали и сюда.
Стараясь быть как можно более незаметным, я прошел через позиции. Увидел писаря Твердохлебова, что оформлял в палатке наши бумаги. Поперек его груди — рваная отметина от автоматной очереди. Недалеко …
— Забираю всех троих — это мои люди. И груз тоже. Надеюсь, вы не успели сунуть туда свой нос? И оружие верните!
— Ага, понял. С дороги в лес уйти надо, до утра немного осталось. Отдохнем, а рассветет — увидим.
— Вот туда самолет и сядет. Раненого и документы в самолет погрузишь.
Василий растерянно глядел то на меня, то в сторону нашей передовой, не зная, что сказать.
Я поймал на мушку автомата ближайшего ко мне немца, который только что неудачно приземлился. Его накрыло куполом парашюта, и теперь он безуспешно пытался освободиться от него. Я дал короткую очередь,…
— Значит — под крикаином. — Врач коротко хохотнул.
Из соседнего окопа выбрался молодой красноармеец.
Я открыл верхний люк, выглянул. Ничего опасного, одни деревья вокруг. Эх, жалко танк бросать, нашим вполне бы пригодился этот трофей. Я снял с пушки замок, размахнулся и забросил его подальше. Хотел …
Я подполз к опушке, взялся за бинокль. На единственной улице стояли два мотоцикла с колясками — пустые. Сами немцы расхаживали между домами.
— Внутри безопаснее, ты только люки не открывай.
Лейтенант ушел. Второй, свободный дневальный подвел меня к застеленной койке на втором ярусе. Не любил я спать на втором — в училище таким макаром четыре года провел, но выбора не было.
Что-то тихо в деревне. Не слышно, чтобы куры кудахтали или коровы мычали. И жители где? Не нравилось мне все это, но теперь уже и к лесу поворачивать поздно.
Я перекинул автомат со спины на живот и прошелся по лесу. Пусто!
— Куда! Стоять! — Сержант схватился за кобуру нагана, и это промедление стоило ему жизни.
Не доезжая немного до деревни, на опушке реденькой рощи я остановился, прикопал вещмешок и ранец. Приметил место. И — к избе деда.
Конечно, желаю. Оброс за месяц, что я здесь, а всегда короткую прическу носил — привык еще с курсантских времен.
— Кто? — выдохнула она, бросив взгляд на одежду, лежавшую на полу, окровавленную гимнастерку с кубарями. — Илья?
Дождавшись темноты, явился я во взвод. Разведчики оставили мне полный котелок каши с мясом и хлеб. Я очень оголодал за день — накинулся и умял все буквально за три минуты. Немного отдохнул, переварив…
Капитан внимательно посмотрел на карту, задумался и одобрительно кивнул головой. Затем вернул нам наши документы, оставив карту, знамя и документы полковника.
Во взводе меня приняли неплохо. Дали вещмешок, шинель, даже фляжку и саперную лопатку выделили. Так меня еще не экипировали нигде.
— Неволить не буду. У меня и так во взводе некомплект, каждый человек на счету. Только сам подумай — кто будет подтверждать твои попадания?
Лейтенант ушел, а когда вернулся, поставил на стол тарелку с вареной картошкой, полбуханки белого хлеба и — диво дивное! — изрядный кусок полукопченой колбасы, источавшей восхитительнейший аромат. Я …
— Лейтенант! Прикажи бойцам — отойти к опушке и занять оборону там. Немцы вперед пойдут, и тогда «Максим» им в тыл ударит, где гражданских нет.
Мы замолчали. Командир хмурился, глаза его гневно блестели и на скулах ходили желваки. Надо договариваться: крутой попался, видимо, свой счет к фашистам имеет.
Меж тем немцы ухитрились поджечь несколько наших танков, и теперь они чадили на поле боя, мешая прицельной стрельбе.
Он в сердцах громко отодвинул стул и вышел.
Изнутри броня танка покрыта слоем пробки, окрашенной в белый цвет. Неплохо придумано, хоть экипаж от синяков и шишек уберечь можно при движении по пересеченной местности.
— Товарищ старший сержант, вы что себе позволяете?
Я заметил: в тыл к нам стали подтягиваться свежие части. Их не пускали на передовую, из чего бойцы сделали вывод, что готовится наступление. Это было удивительно. Ведь до сих пор мы только отступали,…
Деревенские при первых же звуках стрельбы запаниковали и кинулись врассыпную, открыв нам немецких пехотинцев. Мы тут же поддержали пулеметчика. Однако прицельно стрелять было сложно — мешали деревенс…
По своему армейскому опыту знаю, каково приходится расчету орудия при выстреле. Был я на учениях рядом с минометчиками. Когда звучит команда «выстрел», расчет рты открывает, чтобы барабанные перепонк…
— Вольно. А не хрен было выпячиваться, Колесников. Сам вызвался, никто тебя за язык не тянул.
— А где же старшина? — растерянно озирался боец.
— Давай на дорогу выходить, она правее идет. За ночь по ней дальше уйти можно.
Бойцы в окопы попрятались, а танк куда спрячешь? Высокий, неуклюжий, — вот ему и досталось. Похоже, немцы целили именно в танк.
Подошел лейтенант. Он был в хорошем настроении, улыбался.
Пришел в себя уже к вечеру. Понял это по темным окнам. Во рту все пересохло, язык — как наждак. Я попытался повернуться на бок — спина совсем затекла и вскрикнул от острой боли в ноге. То, как меня о…
Майор был явно зол. Еще бы — полк ушел неизвестно куда, баки с горючим в танках почти пустые, снарядов и патронов нет, у экипажей нет личного оружия, еды тоже не осталось.
Когда взрывы прекратились, я поднял голову и осмотрелся. Вся поляна была изрыта воронками. Пулемета не было видно, а пушечка стояла, и вокруг нее уже суетились два бойца.
Попутчики с облегчением попадали в траву. Я сперва думал, что выдохнутся они — я все-таки значительно моложе, однако оба держались неплохо, были в хорошей физической форме. Я задрал ноги на ствол дер…
Я оттащил тело деда подальше в лес, выкопал неглубокую — в метр — могилу. Копать среди корней деревьев маленькой лопаткой было неудобно, пот заливал глаза. Вроде готово.
«Перепроверяет, как на допросе», — подумал я.
К утру, немного поплутав по незнакомой местности, я вышел к околице села. Это место назначения — Усвятье.
Я вытащил из кармана гимнастерки документы Петра — красноармейскую книжку, письмо и медальон. Вдруг из письма выпала небольшая фотография. На ней бабушка, молодая еще. Я сразу узнал фотографию — виде…
— План такой. Один из моих часового вон у того блиндажа снимет, второй — того, что у гаубиц. Ваша задача — пострелять всех, кто из блиндажей выскакивать начнет. Гранаты есть?
— Вот боец говорит: погонят они еще немцев, с силой сберутся и погонят обратно! — с гордостью сказал старик бабке.
— Вот что, боец. Ты иди по левой стороне, а я — по правой. Так мы быстрее врага обнаружим, да и одной очередью нас обоих не зацепит.
— Видели мы попадание в того гада, что нас подбил. Так ты что — танкист?
Я сунул документы капитана себе в карман. По-хорошему, надо бы у убитых собрать документы, нашим потом отдать. Но этим, так же как и захоронением павших, должны заниматься похоронные команды. Существ…
— Так немцы же своих выносят, а мы чем хуже?
— А я комсомолец, — парень шмыгнул носом.
— Ну все, товарищи, нужное вам село перед вами, — Усвятье.
Мне было интересно наблюдать сверху за объектами под нами, и я глазел по сторонам. Кабинка была открытой, только плексигласовый козырек впереди. Ветер трепал мои волосы, но я был в восторге. Внизу, с…
Я вернулся к мотоциклу и пулемету на нем — расслабляться нельзя. Теперь — очередь Бориса. Подхватив автомат, он спустился к ручью. Сняв шлемофон, танкист приник к ручью, умылся, набрал воды во фляжку…
Я стоял молча. Особист проглядел красноармейскую книжку Петра.
Мы взобрались на пригорок. А за ним деревушка темнела, перед нею — сборный лагерь. У дороги стоял стол, на обочине сидело с полсотни мужчин — в форме и без, кое-кто из них — с винтовками.
— Зачисляю вас в свою бригаду. Завтра оформим приказом и поставим на довольствие. Командиром отделения назначаю сержанта Кривохатько.
Странным образом немец приковывал к себе внимание. Я первый раз видел настоящего фашиста. Не манекена в музее, одетого в форму вермахта, а реального врага.
Так и пошли. Я впереди с немецким МГ наперевес, сзади — Василий.
Самолеты свалились в пике, от них отделились темные точки бомб. Ба-бах — нас тряхнуло. Бабах — на спину посыпались комья земли. А дальше бомбы падали с небольшими перерывами, пока один пикировщик сме…
Прыгнул мужик через ручей, да упал на берегу — за колено схватился, стонет. Ногу подвернул, что ли?
Но я выбрался из воронки и пополз назад. Буквально через полсотни метров наткнулся на Кравцова. Он лежал, уткнувшись лицом в землю. Я тронул его за плечо. Он очнулся; поднял голову.
За время движения мы несколько раз останавливались, потом снова ехали… Когда мы в очередной раз остановились, прозвучала команда: «Покинуть машины! Строиться!»
— Стрелять-то хоть научили? Ты же в пулеметном взводе был?
Чужую группу как пружиной подбросило. Они ощетинились в мою сторону стволами, однако — все в тишине, без стрельбы и криков.
— Что-то не пойму я тебя, Петр. По комбинезону ты вроде как танкист, автомат — немецкий, винтовка вон — с оптикой. Ты кто есть?
Мы подобрались к повороту траншеи. Кравцов осторожно высунул голову, потом повернулся к нам и показал один палец. Это хорошо, значит, немец один, хлопот меньше будет. Мы стали ждать. Когда же немец в…
— Сгодится, — сказал майор, записывая фамилию танкиста.
Каждый подобрал под себя гимнастерку, брюки, ремень и пилотку. Вот только обуви не было, остались в своих туфлях.
— Иди к пулемету, патроны в ленту снаряжать будешь.
Предосторожность не излишняя — в умелых руках коса не хуже сабли.
Потянул одну из двух половинок бокового люка. Открылась.
— Не знаю, когда прорывались, они были рядом.
— Иди сюда, заряжать будешь — не управиться мне одному.
— Получал по списочному составу, а танкистов осталось — перечесть на пальцах рук можно.
— Слышу, — прошептал я пересохшими губами.
Мы летели еще около часа, потом летчик снова показал вниз. Я всмотрелся. Да, похоже — та деревня.
— Хенде хох! Бросай автомат, гад! А то живо на штыки насадим.
Я медленно снял с плеча винтовку, наклонился и бережно положил ее на землю. Жаль швырять — оптику на прицеле запросто повредить можно. Ремень автомата стянул через голову, автомат бросил на землю.
Я толкнул ногой кик-стартер, уселся в седло. Тронувшись, мы проехали мимо расстрелянного грузовика. Оба молчали, всматриваясь в дорогу. Борис ухватился за рукоятку пулемета.
Из-за взгорка выходила цепь немецких пехотинцев.
— А меня Борисом. Ты что в комбинезоне? Танкист?
А вот и немчики. Установили пушку, прикрыли ее ветвями. То-то я не смог ее разглядеть, когда наблюдал с опушки. Наш танк появился в стороне, и потому немецкие артиллеристы суетились вокруг пушки, зан…
«Разговор завязать хочет, в душу влезть, — решил я. — Папиросочки, разговор про босоногое детство, а потом попросит на товарищей доносить — знаю я эти штучки, рассказывали уже сослуживцы под большим …
— Но в дипломе же написано — «инженер-механик». А дизель — он ведь что в танке, что на судне.
— О, у меня сосед появился! Давай знакомиться, меня Виктором звать.
Вышел я из штаба и направился во взвод. Что-то крутит «товарищ Иванов». От моих вопросов уходит, и сам ничего не говорит — ни о предстоящей задаче, ни о себе.
— Выпросил одну бочку в эшелоне. Давайте по-быстрому заправляйтесь.
Лейтенант постучал в двери, зашел, и меня сразу же пригласили войти.
— У меня товарищ там, из танкистов безлошадных. Ждет меня. Предупредить его надо.
— Тогда пусть он его бросит, коли нести невмочь.
Я взял автомат и вышел, провожаемый дедом. А дальше — в лес.
— Сержант Колесников, — представился я. — Пакет у меня к командиру полка, товарищ полковник, да вот часовой не пропускает.
Становилось жарко, спину щекотали струйки пота, тело затекло. Хотелось повернуться, сменить позу, но я лежал, терпел и продолжал наблюдать.
— Немцы! Приготовиться к отражению атаки!
А мне все равно для кого, лишь бы вкусно и сытно.
Кувалды продолжали стучать, работа по ремонту продолжалась.
Тишина в ответ. И запах — горелого дерева, металла, человеческой плоти.
— Помнит, мать, помнит! — Я погладил ее по плечу. — Всем сейчас трудно, и ему тоже. Заводы на Урал вывезти надо, оружие создавать там будем — танки собирать, снаряды точить. Страна наша большая, все …
— Натура не позволяет. Я человек деятельный, а на снайперской позиции неподвижно лежать надо. Часами! Не принуждай, командир, поверь — не мое это дело.
Ну вот! Только отдохнуть маленько собрался — и на тебе. Что за срочность такая?
— Товарищ из… — в общем, поступаешь в его распоряжение.
— Я не за деньги воюю — не в них счастье.
— Цирк прямо. Вчера кавалеристов прислали — без коней. Сегодня танкист без танка. Чего мне с тобой делать-то?
— Я не о том. Припомни — когда ты его вел или когда раненым его несли, он не разговаривал?
Наш танк, свалив несколько деревьев, подъехал к ним. Механик заглушил двигатель. Танкисты выбрались из боевой машины, я — с ними. Встал, раздумывая — идти к усатому сержанту в пехоту или остаться зде…
— Ну и хрен с тобой, тогда сам и выбирайся.
Я ползком подобрался к опушке леса и укрылся за изгрызенным осколками стволом сосны.
— Свои это, из окружения выходят. С их командиром так договорились: как мы часовых снимем, они артиллеристов постреляют. Думаю, справятся, обозленные больно. Семенюк, возвращайся к батарее. Часового …
— Вольно, разрешаю продолжить отдых. Утром сообщу новые указания.
— Ты извини, взводный. Ночью возможности не было сказать, а сейчас ты появился так внезапно, что я тебя едва перехватить успел.
Скрепя сердце майор велел своим попрыгать. Твою мать! Каждый звякал железом.
— Кого посылать-то? Из взвода половина осталась, да и то новобранцы, из запаса призванные. Пусть у комбата голова болит.
Только мы подошли к палатке, как навстречу нам вышел капитан. Форма как влитая, выцветшая от стирок, сразу видно — кадровый, не из запаса.
Надо признаться, в этот момент я и в самом деле пожалел, что не успел жениться и завести ребенка.
Разведчик перевесил автомат на грудь и молча взвалил тело немца на плечо.
Комбриг, судя по злому виду политрука, который быстрым шагом прошел мимо нас, видимо, решил остаться и выполнить приказ до конца.
— Пора! — Майор посмотрел на «Иванова». Он согласно кивнул.
— Против нас 2-я танковая группа немцев действует, у солдат документы 14-й моторизованной дивизии.
— Жалко полковника, сил нет, — тихо сказал красноармеец. — Второй день я здесь с ним сижу. Как ранили его — тащил на себе, сколько мог, да уже невмочь, тяжел он больно.
Боец нахмурился, затем скинул гимнастерку, обнажив тощеватое тело, и, обмотавшись сложенным вчетверо полотнищем, натянул гимнастерку снова. На мой взгляд, заметно толще он не стал.
За разрывами мы не услышали рева самолетных двигателей. Просто из-за леса, на малой высоте вынырнули две тени и пронеслись над нами. Самолеты выписали в небе полукруг и вернулись.
— Лишь бы снарядов да горючки хватило! — запальчиво крикнул совсем еще молодой танкист.
Я поставил ногу на крыло, забрался в маленькую — на одного — кабинку. Пилот помог мне пристегнуть ремень и сам сел впереди в такой же кабинке. Он махнул рукой. Один из бойцов с голубыми петлицами кру…
— Откуда? Можешь не отвечать, если секрет.
— Так это же от позиции батареи еще километров десять. За ночь обернуться не успеем.
Я назвал пароль. Мы спрыгнули в траншею и стащили туда же немца.
Слева показалась Кубинка. Здесь — танковый полигон одного из НИИ, проводят испытания танков перед запуском в производство, а также противотанковых средств. Проехали мимо.
— В представителя партии большевиков целишься? — прошипел политрук. — Я тебя после боя в особый отдел отправлю.
— Подбрось нашего командира в Ярцево — там рядом, почти по пути.
— У других — хуже. Строй отделение, выходим. Изрядно потрепанный бомбежкой, батальон вышел на грунтовку.
Я оттянул мотыль затвора чуть назад. Показался край гильзы.
Деваться некуда. Я зажал нож в руке обратным хватом, чтобы не блеснул раньше времени, поднялся по ступенькам и толкнул дверь. Темнотища. Нащупал слева дверную ручку, потянул. Дверь скрипнула и отвори…
— Я тебе не дяденька, а командир запаса. К своим пробираюсь.
Первое время мы и бежали. Я хорошо помнил маршрут. Километра полтора немцев не было, потому опасаться встречи с ними не приходилось. Пленный сдерживал — все-таки бежать со связанными руками неудобно.…
Подгонять никого не пришлось, все перебежали дорогу и укрылись в рощице.
Отплевываясь от пыли, мы выбрались из окопчика.
Я вручную развернул башню к лесу и дал из пулемета несколько очередей, хотя ничего подозрительного не обнаружил. На Т-34 башню можно было поворачивать вручную, маховиком, но медленно, или электроприв…
Бойцы взяли винтовки на изготовку и пошли через лощину. Все с любопытством и тревогой наблюдали за ними.
— Товарищ майор, теперь пусть они попрыгают, — я указал на «окруженцев».
— Колесников, поступаешь в распоряжение «Иванова», — сказал мне майор и вышел.
— Имечко самое простое — Лукерья, проще — Луша.
Как-то ближе к вечеру группа ходячих раненых решила отправиться в город. А одежды-то ни у кого нет — больничные халаты только, из-под которых виднелись кальсоны да стоптанные тапочки на ногах. Мы сбр…
— Приготовиться к стрельбе! — закричал лейтенант. И тут же: — Отставить!
Было довольно морозно: градусов двадцать, а может быть, и больше — кто их измерял? Лежало много снега. Одеты мы были тепло: шапки-ушанки, полушубки, на ногах — валенки. Руки грели рукавицы, причем ар…
И в самом деле — прошло не более получаса, пока я возвращался к самолету, как темноту разрезали лучи фар. Машина остановилась у МТС, потом направилась к нам.
Я повернулся на голоса. Оказывается, вся палата жадно слушала мой рассказ. Скучно в санбате лежать. О своих ранениях друг другу рассказали, сводки Совинформбюро прослушали, и — все. А тут — свежие но…
Сидевший за столом меня не прерывал. Дослушав до конца, он постучал карандашом по столешнице.
— Нет, так далеко мы не забирались, «языка» можно и поближе взять.
По очереди, финкой, мы вырыли в мягкой земле неглубокую яму. Завернули тело полковника в Санькину шинель и опустили в могилу. В ногах я установил крест из жердей волокуши.
Во дворе мы уселись в «эмку». Машина сразу тронулась с места. Мама моя, так мы же по Москве едем! Конечно, мне никто этого не говорил, и ехали мы не по центру — по окраинам, однако я не слепой, прочи…
Один из моих парней подобрал винтовку, что лежала рядом с убитым бойцом.
И сам стал стрелять скупыми — по три-четыре выстрела — очередями.
— Да уходил я — по этой же улице, уже назад шел, однако на шторах тени увидел. Понял: что-то неладно у вас, борьба идет, вот и решил вмешаться.
— В комсомоле мне быть по возрасту уже не положено, а в партию не вступил.
— Никак не можно — не справишься. Давай лучше вдвоем уйдем.
— Покажи! — приказал я, кивая головой на чемодан.
— Тогда мы отбиваться будем, а Петраков с женщиной возьмут чемодан, узел и попытаются уйти.
— Парни, собирайте ветки, маскируйте танк. Печенкой чую — сейчас самолеты прилетят.
Хозяина кабинета не было долго — около часа. Затем он вошел, довольно улыбаясь, а лейтенант вышел.
Вот показалась длинная, скрывающаяся за дальним лесом, гряда серой земли и пестрые фигурки людей — множество женщин в косынках и подростков стояли ярусами на склоне широкого рва, перекидывая лопатами…
— Так, значит, Сергей Колесников? У нас танков нет.
— Вот теперь можно и к нашим, — с удовлетворением сказал я.
Я поплелся по дороге с холма в тыл. Настроение было — хуже некуда. Василий погиб, мне эти неумехи не только не дали фашистов добить, но и ни за понюх табака самого чуть в танке не сожгли. Распирала д…
Ну, сам так сам. Кто бы возражал, но я не буду. Конечно, лучше бы мне на танке — «тридцатьчетверке» или КВ — воевать. Но на войне выбирать не приходится, особенно если учитывать, что документы у меня…
— Ты чего мне в корму снаряд вогнал? Без малого не убил.
Утром я подошел к раненому — лоб потрогал, повязку на ноге осмотрел.
Я вздохнул. Увидимся ли мы еще? Проверил пистолет, сунул его в кобуру, не застегивая клапан, чтобы в случае крайней нужды выхватить быстрее. Но лучше бы этой нужды не возникло. Немцы — вояки сильные,…
Леша протиснулся вниз, к лобовому пулемету в шаровой установке, и открыл огонь. Я поддержал его из башенного пулемета, спаренного с пушкой. Не умолкал пулемет и в танке комбрига.
— Прощай, Трофимыч! И прости нас всех еще раз!
Внезапный выход на боевые порядки нашей армии не удивил: единой линии фронта не было, и мы вышли в расположение своих частей, даже не заметив передовой. Просто в кустах стоял часовой и поодаль виднел…
Получил я винтовку. Была она в брезентовом чехле, 1938-го года выпуска. Это неплохо. Видел я винтовки военного выпуска. У этих от березового ложа все руки в занозах.
Шли низко. Летчик ли от истребителей вражеских прятался или мотор не мог поднять отяжелевшую машину? Но мы летели.
После галет прибавилось сил, но не скорости. Ноги в насквозь промокших ботинках разъезжались по раскисшей земле.
— Надо же, какое совпадение! Меня Сергеем звать, а фамилия — тоже Колесников.
— Все, привал и ночлег. Можно оправиться, — по-солдафонски скомандовал сержант.
Мы без команды забрались в танк и выдвинулись из леса на опушку.
Когда все стихло, я дополз к ближайшему мотоциклу и снял пулемет, чтобы притащить его к себе в окоп. Заодно и поглядел на убитых немцев. Рослые, все как на подбор упитанные, рукава мундиров закатаны …
Я сделал еще два выстрела, а потом затвор сухо клацнул. Отвел его назад — магазин был пуст. Нагнулся, обшарил подсумки убитого — пусто.
Я вытащил из сжатой руки мертвого сержанта пакет.
Куда мы следуем, я не знал, оставалось только гадать и ждать. По широкой дороге в обоих направлениях двигалась военная техника, прижимаясь к обочине, шли строем люди в шинелях и в гражданском — видно…
— Да вот друзей погибших помянули, по сто грамм фронтовых приняли.
Мы не дошли до него метров пятьдесят. Дорогу впереди нас взбила пулеметная очередь. Мы застыли на месте. Что можно сделать на открытом месте против пулемета?
— Не похоже — батарею при мне уничтожили, на моих глазах.
Я перебрался через траншею, лег на спину. Приподняв колючку автоматом, кое-как прополз под ней, порвав при этом рубаху. Перевернулся на живот и — от немцев. Хлопнул выстрел ракетницы, в небо взмыла р…
— Езжайте. Только открытые участки побыстрее проскакивайте, постреливают немцы.
Кассир положил чемодан на землю и чуть приоткрыл крышку. Несколько золотых слитков, на которых я успел прочитать выдавленное: «СССР, 999, 99» — ну да, проба. И еще — цифры веса. В чемодане были еще б…
«Эх, Семенюк, Семенюк, видно, выдал ты себя в последний момент, часовой успел штык из ножен выдернуть. Что же ты не выстрелил?» Этого мы теперь никогда не узнаем.
Мы поели галет, покрутили в руках банки с консервами да и отставили их в сторону. Называется — видит око да зуб неймет. Ни консервного ножа, ни штыка — ничего, даже просто острого, чтобы открыть банк…
Пошел навстречу мужичку. Не доходя метров пяти, снял с плеча винтовку, передернул затвор.
Командир чужой группы пополз в сторону от блиндажей, а сзади — еще один пыхтит, мне в спину дышит. Для подстраховки, что ли?
Я переползал от одного мотоцикла к другому, потом обнаглел и, встав в полный рост, перебежал подальше. Ага, а вот этот, хоть и с вывернутым рулем, похоже, то, что мне надо. В коляске пулеметчик сидит…
Повздыхал Василий, да старших слушаться нужно.
У меня затвор автомата клацнул вхолостую. Сгоряча я передернул его, нажал на спуск — то же самое.
— Как думаешь, дед не выдаст? — тревожился «Сидоров».
Мы пошли к месту рукопашной. Было боязно, по спине потекли струйки пота. Сердце стучало, губы пересохли.
Лейтенант достал из стола бутылку водки и разлил ее по стаканам.
Особист был выпивши, рожа красная, да и запашок от него шел. Вскипел я, хотя и не стоило — надо было держать себя в руках.
— В армии порядок есть, — рассудил старшина. — Что значит — «попросимся»?
— Приблудили немного, товарищ комполка. Зашли в город с запада, а там — немцы. Вот и пришлось повоевать.
Неожиданно почувствовал, как рука угодила в пустоту, и раздался возглас: — Петр, наконец-то! Здесь высоко — осторожней!
Все понимающе кивнули головами. Двигатель на легком танке Т-40 стоял с правой стороны.
Все-таки я перетащил раненого и груз через лес, хотя далось мне это непросто. Рубашка мокрой от пота была — хоть выжимай.
— Попробуем. Только надо что-то вроде волокуши смастерить.
Собрали оружие у убитых, коего валялось предостаточно. Я не побрезговал снять ремень с подсумками у бойца с размозженной головой. Ну не в руках же патроны носить.
Я нажал кнопку, отсоединил магазин — почти полон. Попробовал сложить и разложить приклад, передернуть затвор. Все вроде бы понятно.
Утром — еще до восхода солнца — встал, перекусил ломтем черного хлеба с водой, натянул поверх формы маскировочный костюм с капюшоном и снова отправился на передовую.
— Встать, за мной! Всем вперед, в атаку — за Родину, за Сталина!
— Пулеметчик? Очень хорошо. Вас только двое? Не густо. А ты чего в комбинезон вырядился? — обратился он ко мне.
— Трофимычем на селе кличут, — дед звучно сплюнул в траву. — Ну и что? Сказать что-то хочешь? Скажи уж, будь так ласков — утешь старика!
Едва танк выехал из леса, как раздался страшный удар в корпус, двигатель заглох, потянуло дымом. В голове стоял звон, из носа пошла кровь.
Изначально мною невидимый из-за спин людей, открылся стол, на котором лежали бумаги. За столом на табурете сидел офицер.
Проснулись уже затемно от резкого толчка. Тишину вагона взорвали тревожные свистки паровоза. Поезд тормозил, скрипя тормозами, причем резко. Раненые заматерились, несколько человек упали с полок.
— Ну хорошо, давай передохнем. Потом я потащу.
Немцы, похоже, пока снайперского огня не опасались, вот и решил я их обозлить, чтобы их снайпер именно на нашем участке объявился.
— Не, они целые. Я сам видел: танкисты, как самолеты подлетать стали, в укрытия попрятались, — сказал боец из соседнего окопа.
Я мысленно отметил место шевеления ветки и провел от видимой части ствола дерева вверх условную линию. На край ветки немец не полезет — она веса не выдержит. Он должен сидеть ближе к стволу, где ветв…
Сказал я это не из человеколюбия. Белое исподнее в ночи видно далеко, а без сапог немец быстро ноги собьет, идти не сможет, на себе его нести — темп замедлить. Мы же и так много времени потеряли, над…
— У меня весь взвод столько врагов уничтожить не смог.
Лейтенант завел меня в небольшую комнатенку, нечто вроде бытовки.
Теперь я увидел дорогу и сам. Наверное, это было Минское шоссе — асфальт уже разворочен гусеницами танков и другой техники.
Передний танк остановился, башенный люк откинулся, и вылез пропыленный донельзя танкист. Особенно это стало видно, когда он поднял очки-консервы — вокруг глаз выделялись светлые круги.
Сон сморил быстро. Проснулся от легкого толчка в ногу.
Меж тем немцы собирались в группы и отходили в западную часть города. Не иначе, накапливали силы, чтобы навалиться и дать бой.
Я выжидал. Должен же он как-то себя проявить.
— Известно — от немца подалее. Я вот — на Вязьму, к сыну.
Мы со старшиной прошли в палатку, где молоденький писарь внес нас в списки батальона, поставил на довольствие.
Мочить оружие и обмундирование не хотелось. Я разделся, связал узел из комбинезона, обмотал им винтовку и автомат. Саня последовал моему примеру, бережно уложив полотнище знамени в узел. Подняв узлы …
Ну, поехали. Я тронул машину. Эбонитовый четырех-спицевый руль тугой, но машина шла послушно.
Мы завязали у гимнастерок рукава и сгрузили туда по ящику тушенки. Сержант вручил каждому по поклаже.
Мы начали осматривать своих. Один убитый, второй… А вот этот боец еще дышит. Мы подхватили его и потащили в свои окопы. Немцы не стреляли. Поглядев на немецкие окопы, мы сделали еще две ходки. Потом …
Я припомнил, как не так давно вел здесь свою группу, и шел уверенно. Прислушивался, приглядывался, принюхивался. За прошедшие дни немцы в своем тылу могли расположить новую часть, и потому приходилос…
Было видно, что старшина колеблется. Бросить жалко — казенное имущество; тащить с собой — груз уж очень обременительный, почитай, три пуда бесполезного железа, поскольку патронов нет. У каждого бойца…
Вот она, эта пушка, подбившая наших. Зенитная, 88-миллиметровая, мощная, но не предназначенная для переднего края, потому как высокая — замаскировать ее трудно.
Большая комната, крытый зеленым сукном стол с настольной лампой и тремя телефонами. За столом — мужчина средних лет в военной форме, но без знаков различия на погонах.
Я осмотрел комнату. «Иванов», похоже, готов. Навидался я уже мертвецов, с одного взгляда понял.
— Мы все так считаем, но раз товарищ Сталин распорядился, значит, так тому и быть.
Я приник к смотровой щели. Три танка стояли неподвижно, два горели — ярко пылали, пуская в небо густой дым. Но и нас немцы обнаружили: все-таки рации — великое дело. Танки дружно развернулись вправо,…
Танк раскачивался на неровностях, и без шлема я уже набил шишки на голове. В прицел я увидел, как немцы руками выкатывают из-за кустов противотанковую пушку.
Доскакал я до грузовика. Санитар подтолкнул меня, и я оказался в кузове. Грузовик тронулся. Со мной вместе ехали «ходячие» — то есть те, кто уже мог как-то передвигаться.
— Так это же хорошо. Случится — убьют на войне, сыновья род продолжат.
Я нажал наудачу одну кнопку, другую — тишина. Подожди-ка, вон рычажок, бока отполированы пальцами до блеска. Попробовал я его придавить — не поддается. Повернул вправо. Ура! Взвыл стартер, двигатель …
Теперь пора искать «языка», но для этого надо найти небольшое воинское подразделение. Нам это удалось: глазастый Салов разглядел позиции гаубичной батареи.
— Считай, повезло тебе, парень. Крови много потерял, не без этого, но кость цела. Заживет — еще бегать будешь. Скажи спасибо, что осколок не в живот угодил.
Черт! В штыковую атаку «комод» собрался свое отделение вести — выкосят ведь! Я же продолжал вести огонь из автомата. Получалось удачно, по крайней мере, попадания видел.
К вечеру, когда солнце уже клонилось к горизонту, парочка засобиралась.
Оставшиеся в живых члены экипажа — механик-водитель и стрелок — приняли меня сразу, испытав в бою. На войне, да и в мирной жизни, так случалось не всегда. Они еще в том бою молчаливо признали меня св…
Механик дернул за лопасть, мотор затарахтел. Я закинул в кабину автомат, залез сам. Пилот застегнул на мне ремень, занял свое место. Самолетик сделал короткий разбег и взмыл в воздух.
— Радуйся, старшина, мы свободны. Куда теперь?
— Верно, конечно, только непонятно — где немцы и где наши.
— Кто их боится? Сегодня мы сами немцев попугали, думаю, долго теперь не сунутся.
Очень осторожно я подполз по брустверу к изгибу траншеи, прислушался. Вдруг их двое? Нет, все-таки, похоже, один — сопит, покашливает даже. Я упал на него сверху, придавил своим телом и дважды ударил…
— Дайте мне номер районного управления НКВД.
— Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо тому, у кого его не окажется в нужный момент.
Бойцы подкатили бочку, мы по очереди сильно помятым ведром перелили горючее из бочки в баки. Досталось по полсотни литров. До полка добраться должны.
— Нет, конечно. Перекусить чего-нибудь не найдется у вас?
— Вот что, старшина, — вспылил я, — иди куда хочешь, можешь даже назад вернуться, в землянку к особисту. Я же в Вязьму иду.
Лейтенант уселся на бруствер, свесил ноги в окопчик. Лицо его было озадаченным.
Дрогнули немцы — вначале залегли, а потом стали отползать назад.
А через час, когда немилосердно палившее весь день солнце покатилось к горизонту, немцы обстреляли наши позиции из минометов. Видимо, минометы стояли сразу за холмом, потому что были слышны хлопки вы…
В центре блиндажа стояла развороченная взрывом гранаты немецкая походная железная печь. На нарах лежали двое убитых немцев, посеченных осколками. Больше никого не было.
— Я обо всем договорился. Сейчас подъедем к складам, загрузимся боеприпасами, потом — на станцию, комендант сказал — в цистерне на путях топливо осталось, кстати — от нашего же полка. А теперь по маш…
Нас — тех, кто был в разведке, утром не беспокоили.
— Дурень ты, старшина! У тебя ремень в землянке отобрали, от тебя арестованным за версту несет. Надевай, пропадешь ведь ни за что!
— Кравцов, лучшего сапера даю, он проход сделает и — сразу назад.
На нейтральной полосе стало светло, над нами пролетали пули — причем с обеих сторон.
В эфире раздался треск, зашуршало, и русская речь пропала.
Из танка комбрига посигналили флажками. Не хотелось отходить, когда атака так хорошо началась, но приказ есть приказ. Его надо выполнять, не раздумывая и не обсуждая. На этом зиждется дисциплина в ар…
— Самая середина, — подтвердил дед, — второе июля.
— Ах ты, крыса тыловая! Водку в тылу жрешь, а сам на передовой не пробовал?
Ведущий пикировщик Ю-87, позже прозванный на фронте «лаптежником» за неубирающиеся шасси, свалился в пике. Ревел мотор, для психологического давления летчик включил сирену, затем к этой какофонии при…
Я поворочал рычагом коробки, нащупывая нейтраль. Повернул ключ — шевельнулись стрелки на приборах, но дальше ключ не поворачивался. Где же у полуторки стартер? Я перевел взгляд вниз. Так, обычные три…
А голос-то по-русски чисто звучит! Что за черт?
Однако, когда прошел километра два, мне стало немного полегче — втянулся.