Все цитаты из книги «Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин»
Быков закрыл за собой дверь и сразу увидел нарушителя спокойствия.
В вышине крутились «лавки», «яки» и «мессеры».
Тихий ангел пролетел, Звездами отмеченный. Видно, Бог так захотел – Делать было нечего. Тихий ангел пролетел С бомбами под крыльями – Души вынуть вон из тел Общими усильями. Тихий ангел в небесах Зем…
– «Хан»! Сзади! – крикнул Григорий, бросаясь на выручку.
Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира…»
Григорий перевел группу в пологое снижение.
– Здравствуй, Галя, – затрудненно сказал Григорий.
– Возьмите карты! Нам назначен аэродром Малино-1. Порядок вылета отсюда следующий: первыми взлетают первая и вторая эскадрильи, за ними – третья и четвертая. Вопросов нет? Всем по самолетам! Взлетать…
«МП-40» заколотился, рассылая очереди, но Григорий не собирался долго выступать в роли палача – генерал был важнее.
Подвывая мотором, «УльЗИС» поволок «лавку» прочь.
Он даже мечтать не смел, что снова сожмет ручку управления настоящего самолета.
«По-7» было попросту приятно пилотировать.
Разведчики дневали и ночевали за линией фронта, но лишь в ночь на 5 июля удалось захватить «языка» – сапера 6-й пехотной дивизии Бруно Формеля.
А это что торчит из-за сарая? Пушка? Танк, скорее.
– В принципе, – вяло подумал Григорий, – он правильно сделал, что не стал с парашютом выпрыгивать.
Расскажи правду будущему либералу, заскучает ведь.
Черт бы побрал этого фрица! Нашел себе лежку, засранец…
– А то! Позавчера ночью в самоволку хаживал со старшиной Аникиным. В деревню соседнюю. За тысячу рублей купили поллитра самогону!
«Як» пропустил трассы за собой, резко ушел в сторону и вниз, резанув очередью по размазанному силуэту «фоккера».
– Для фронта, а не для хитрожопых Яковлевых.
Темная ночь, только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают…
– Полковник Сталин в паре со старшим лейтенантом Ореховым, – официальным голосом сказал «Петрович», – и капитан Холодов в паре с лейтенантом Макаровым вылетают прикрывать боевые порядки 1-й ударной а…
Гордо вознесшиеся шпили упрямо держали рубиновые звезды.
Отразив все попытки противника прорваться к Курску со стороны Орла и Белгорода, наши войска сами перешли в наступление и 3 августа, раньше чем через месяц после начала июльского наступления немцев, з…
Когда мы очутимся, наконец, над своей территорией?
Добил пиндосовский «Тандерболт», да и повернул к Широкино?
Мотор взвыл и заглох, лопасти согнулись, мотыжа землю.
– Еще какой! – воскликнул Хрущев. – Я отошел от политики, когда состарился. Стал желчным, неприятным типом. И я всегда мечтал попасть сюда, в это время, чтобы изменить ход истории и повести страну к …
Помещения были пустыми и стылыми, но вот потянуло живым теплом, запахом горящих дров.
Здание столовой расположилось в новеньком срубе, низеньком, словно распластанном, прикрытом маскировочной сетью, в ячеях которой торчали ветки и целые деревца.
– Вы не представились, – чопорно сказал Клесс.
Симонов сидел, развалясь, на диване и небрежно обнимал за плечи миловидную женщину.
– Обещали и вовсе добавить мощи – те же три пушки поставить, но уже не двадцать миллиметров, а все тридцать семь!
А что? Полный боекомплект, да плюс эрэсы под крыльями.
– Разрешите пилотаж, товарищ полковник! – вытянулся ведомый.
– Я – «Колорад». На десять часов, тридцать градусов ниже – «худые». Атакуем! Седьмой, прикрой.
Обойдя свой самолет – Вавула горделиво стоял рядом, вытирая руки ветошью, – Быков покивал довольно, и в эту минуту стали происходить события.
На юге, в Донбассе, в районе южнее Изюма и юго-западнее Ворошиловграда, велись усиленные поиски разведчиков.
Эскадрилью вполне могли перехватить, но для этого надо было точно знать маршрут полета.
«Шмайссер» – немецкий пистолет-пулемет МР 38/40, разработанный Генрихом Фольмером для вермахта. Хуго Шмайссер попытался доработать МП, но неудачно – его вариант МР 41 был мало кому известен и в серию…
– Вольно, Серега, – буркнул «Колорад». – Знаю, что заигрался, бросил Володьку.
Пока он тут отлеживался, парни из его эскадрильи били фашистов. Оттого и на душе было неспокойно.
А что? Много ли приятного в том, чтобы тебя принимали за другого?
Пара вражеских истребителей уклонилась, уйдя к земле, и разделилась.
Кто же доверит архивам подобные «информационные бомбы»?
– Вот ведь… Я нашим не докладывал, тебе первому.
Это Быков чувствовал по себе: позавчера было пять боевых вылетов, вчера три, а сегодня – ни одного.
– Я – «Колорад», вызываю «Колхоз»! «Колхоз», ответьте!
Миссия, которая еще вчера казалась невыполнимой, сегодня обретала зримые, реальные черты.
Тут, воистину, промедление смерти подобно!
Ничего, прорвемся… Все будет «аллес гут»!
Из рощицы, прикрывавшей стоянки истребителей, внезапно показались пятеро в форме НКВД.
Кузов был забит ящиками и мягкими тюками.
А как вы думаете, Василий Иосифович, зачем вы понадобились Маленкову?
Подняв «Грача», отяжелевшего от БК, Быков повел его на запад.
– Господи, сколько же в тебе негатива! – вздохнул он.
Грохот и скрежет от столкновенья был краток, а в следующее мгновенье самолеты расцепились.
Дверь распахнулась, и в палату стремительно вошел огромный человек в белом халате и шапочке.
Светлана с изумлением смотрела на брата: он еще и на гитаре может?!
Слегка встрепанная, в халатике и тапках со смешными помпонами, она выглядела очень хорошенькой, а румянец и блеск в глазах придавали ей еще больше живости.
Хотя в самом центре примет времени хватало – гостиница «Москва», Центральный телеграф, здание Госплана, ГУМ и Кремль.
Скоро немцам придется усомниться в своей недосягаемости.
Особой пронырливостью отличается Яковлев – этот везде пролезет.
В мае – июне 1943 года ни наши, ни немцы активных боевых действий на земле и в воздухе не вели.
В детстве это была как бы игра, и вот так, шутя, он выучил к школе немецкий.
– Война окончится в сорок пятом, наших погибнет чуть ли не пятнадцать миллионов. Сталин поставит своих людей в Германии, Польше, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Австрии, Италии, Бельгии, Го…
– Согласен, – кивнул Василий Петрович. – Вот только маловато народу для эскадрильи.
Последний город понравился ему больше других, но самое сильное впечатление оставил Заксенхаузен – концлагерь, километрах в тридцати от Берлина.
– Всем последовательно, парами атаковать бомберов в лоб! В атаку!
Жену Василия звали Галей. Галиной Бурдонской.
Это у пилотов называлось «загнуть крючок».
– Отдыхаем? – послышался начальственный голос.
А вдруг личность, психоматрица или душа Сталина тоже переселилась?
«Я решил, как только позволят условия погоды, осуществить первое в этом году наступление «Цитадель».
Вооружение: две 37 мм крыльевых пушки, два пулемета ШКАС, турельный 12,7 мм пулемет УБТ, авиабомбы, контейнеры ПТАБ (48 штук кумулятивных бомб в контейнере), 4 РС-82 или РС-132.
Избинский уныло сидел на краю топчана, сгорбившись, свесив большие руки между колен, являя собой образец смирения и покаяния.
Было тихо, спокойно, и он опять задремал.
– Постараемся! Только ни крестов, ни звезд на самолетах малевать не надо.
Старый прием – отвлекают внимание, ждут атаки другой группы.
Мошин, Александр Федорович, гвардии капитан. Совершил более 300 боевых вылетов, сбил 11 самолетов противника. Первым сбитым самолетом стал японский Ки-27 на Халхин-Голе в 39-м.
«Ночные ведьмы» справлялись с ним и возвращались живыми из ночных бомбардировок именно потому, что вылетали ночью, когда негромкий стук мотора практически не различался.
Повесив на грудь автомат, Григорий прошел во вторую комнату.
– А чего ж вы хотите? У организма резервы велики, но и они исчерпаемы. Ну-с, отдыхайте. Тетя Вера вас бульончиком покормит. Соков побольше пейте…
Постоянное ожидание атаки… Напряженное высматривание противника… Нетерпеливое ожидание – ну, где же, где же этот фронт?
Григорий потрепал Надю по головенке и почувствовал, как пережало горло.
Возможно, на этом солдатике и нет крови, но он носит форму вермахта. Стало быть, враг.
Ей-богу, стоило рискнуть для такого-то дела.
– Рассупонивайся, – по-простому ответил Быков, – не в штабе.
А вот, интересно, изменится ли что в мире из-за него?
В следующее мгновенье она осознала свой провал и бросилась на Быкова, стремясь уколоть его шприцем.
– Не без этого, – хмыкнул человек-гора и присел на жалобно скрипнувший стул.
А вот и охранничек заявился… Нет, это другой.
– Этот номер уже не стереть. Заклеймили, как скотину!
А «пешки» неторопливо выходили из пике с разворотом и ложились на обратный курс.
Быков дотерзал котлету, взял двумя руками кружку с компотом и сделал большой глоток.
Григорий поспешил продолжить свой путь, топая вдоль дороги.
ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО № 2 Об овладении городами Орел и Белгород
– Обер-лейтенант Штирлиц, – отчеканил Быков. – Испытательная группа Люфтваффе.
Почти незаметные на фоне курчавых зарослей, показались «худые».
И, если их встретят на обратном пути те же «мессеры», куда деваться?
Григорий разлепил глаза, увидел белый потолок.
– Ну, я так просто не дамся. Если выживу, конечно…
Рвались снаряды и мины, пулеметные очереди косили траву и людей.
– А давайте, проголосуем! – предложил Гарам, бывший отсекром, то бишь ответственным секретарем – так тогда звали комсоргов. – Кто за?
Очнулся он почти тотчас же. Болела голова и разбитое лицо, ломило в висках.
Нога ныла всю ночь, утихнув лишь под утро, поэтому Быков вновь пользовался тростью, но это его мало огорчало.
Надо полагать, и мотоцикл, посланный на розыски, этого шляха не минует. Чу, слышу пушек гром…
гв. полковник Сталин, сбивший три ФВ-190 (еще один в группе), один Ю-88 и один Ме-109 (еще два в группе).
Однако затишье на фронте было кажущимся: советские бомбардировщики не прекращали наносить удары по противнику.
К грузовику была прицеплена повозка-рама, с которой задирала тонкий ствол зенитная 25-мм пушка образца 1940 года.
– Това-арищ Юдин! – насмешливо пропел замполит. – Ну, вот мы и встретились!
– Доннерветер! – простонал генерал, пуча глаза. – Что происходит? Где Винцель?
Первыми, кого пилоты 4-й эскадрильи увидели, были советские истребители, бросившиеся на них в атаку.
– Готовьтесь немедленно к вылету на прикрытие войск, – предупредил капитан. – Учтите Курскую магнитную аномалию, действует на компас.
Вокруг нее суетились непонятные личности в штатском.
Вздохнув, он покинул «Задумчивое место» и пошел на голос.
А после Сталинграда сразу получил два ордена – Ленина и Красного Знамени.
Летчики 32-го полка «обменялись опытом» с немцами и тоже стали вылетать на «ягд фрай» – «свободную охоту».
Григорий покинул Бурдонскую во встрепанных чувствах.
Не снесете вы свои осколочно-фугасные яички, ощиплем мы вас!
«Як-9Т» – советский истребитель, выпускался с марта 1943 года. От базовой модели отличался не только наклоном мачты антенны, но и вооружением – в развале блока цилиндров двигателя была установлена 37…
– Я и сам не узнаю! – развеселился Быков.
– Не без этого. А где ж еще денежки брать на революцию?
– Одиннадцатого марта тебя прэдставили к «Красному знамени». Потом решили обойтись орденом «Александра Невского». А когда ты сбил пятый самолет врага, снова в наградной лист вписали «Знамя». Но ты от…
«Як» жестко сел в доброй паре километров от подготовленной для него полосы. Даже не сел, а рухнул.
Утро 7 марта выдалось холодным и хмурым, и вылезать из-под одеяла крайне не хотелось.
Советские подразделения вовремя заметили движение немцев, подпустили их на близкое расстояние и открыли огонь из всех видов пехотного оружия.
«Мессершмитты» резво бросились набирать высоту.
– Поздравляю вас, – сказал Михаил Иванович.
Быков чувствовал себя так, словно увиливал от исполнения воинского долга.
Самолет ждал его завтра утром, так что время было.
Полыхнуло здорово, отрывая плоскость напрочь.
Легчайший, не нарочитый изгиб тела, изящный жест, лукавая улыбка, взмах ресниц – это возбуждало куда сильней, чем «гоу-гоу» в стрип-клубе.
– Был боевой вылет. И вдруг – я уже в «Яке».
Все позади – и полет, и Заксенхаузен, и Ферботенвальд.
Засевший на веранде выстрелил еще раз, еще и еще…
Наши эту тактику раскусили – в бой вступали, но заданный для прикрытия район не покидали.
Фильм «Два бойца» еще не вышел на экраны, и песня звучала внове, как будто в первый раз.
Ожидание не затянулось – бесшумно отворилась дверь, и в зал вошел Калинин со своим помощником и секретарем.
Было заметно, что скрытые познания Васьки Сталина, этого великовозрастного шалопая, изрядно смутили наркома.
За бортом самолета было зябко и сыро, а с него пот тек.
Резко набирая высоту, Быков дал форсаж и бросился на помощь ведомому.
Да и в центре далеко не все было узнаваемо.
– Слух прошел, что ты немецкий самолет сбил?
– Сядем в «Малино-1»! – гаркнул Григорий.
В темном коридоре отворилась дверь, Быкова втолкнули в большую светлую комнату и оставили одного.
– Володь, – улыбнулся Быков, – ты пересядешь на «Ла-5»?
На «свободную охоту» вылетали, кроме Быкова, Володька Орехов с ведомым Яценюком и еще одна пара – Микоян с Ибрагимом Мкртумовым.
Повернувшись в другую сторону, Григорий обнаружил на соседнем месте смутно известного человека.
За недолгое время Николай Николаевич будто помолодел. Понурость сменилась энергичностью, а выправка совершенно затушевала прежний усталый надлом.
«Фоккеры» вовсе не на выручку торопились – небо «зачищают» от всяких русских, чтобы их бомбовозам не мешали.
– Я – «Перевал»! «Колорад», командование вас благодарит. Подтверждаем падение пятерых фрицев!
Вся восьмерка села, и гауптман Клюге тут же развил бурную деятельность – доливалось топливо, подвешивались столитровые алюминиевые баки под крылья.
Сына Никиты расстреляли. Яблочко от яблони?..
В состав «пятнашки» к моменту начала операции входили два корпуса – истребительный – 1-й гиак – и штурмовой, и еще куча авиационных дивизий – истребительных, штурмовых, бомбардировочных.
Бойцы выскакивали из люков бронеплощадок и бежали к разбившемуся самолету.
Нет, тут надо действовать хитро, продуманно…
Выслушав «приглашение», он подумал и кивнул.
А их-то как раз русские избегали, аккуратно обходя стороной.
– Внимательно смотри за воздухом, – давал Орехов ЦУ своему ведомому. – Чуть появятся «мессеры», немедленно предупреждай меня выходом вперед. И строго держись в боевом порядке!
Истребитель взлетел легко, будто птица вспорхнула.
Я – «Як»-истребитель, мотор мой звенит, Небо – моя обитель, А тот, который во мне сидит, Считает, что он – истребитель.
С раннего утра Григорий продолжил свои объезды и расспросы летчиков.
В общем, сволочь та еще. И не давит же на него страшный «груз 200»…
Невысокую, кареглазую, с рыжеватыми волосами, ее нельзя было назвать красавицей – Галина брала обаянием и тем шармом, что достался ей по наследству от предка-француза.
Макаров с Ореховым отогнали ведомого, атакуя «мессер» вдвоем, но тот не сдавался, выписывая такие кренделя, что любо-дорого.
В углу стояли ящики, заполненные бутылками с «коктейлем Молотова».
В районе Белгорода подразделения Н-ской части разгромили немецкую роту автоматчиков, пытавшуюся переправиться через водный рубеж. На поле боя осталось свыше 100 вражеских трупов. Огнем нашей артиллер…
Нанесено сильное поражение немецким 112-й, 208-й и 211-й пехотным, 25-й и 36-й немецким мотодивизиям.
Гитлеровцы отступили, оставив на поле боя свыше 100 трупов своих солдат и офицеров.
Фигня эти «Абрамсы». «Т-90» их перещелкает.
На мужиках, на детях… К беременным женщинам был особый подход…
Немец шустро пошел вверх, набирая высоту, и Быков мгновенно потянул ручку на себя.
Хороший самолет, ничего не скажешь. А «По-7» все равно лучше…
– Пятого марта меня… не стало будто, – еле выговорил Быков, стараясь соблюсти баланс между ненужной правдой и целительной выдумкой.
Описав круг, «Як» вышел на неведомых стрелков со стороны солнца.
Один «двухсотый» и несколько «трехсотых».
Иногда он выплывал из разлива немощи, наблюдал за деловитой суетой медсестричек и сурового военврача и снова тонул, не в силах слова вымолвить.
Ободранная, с оголенной кирпичной кладкой, она неприятно напоминала освежеванное тело.
Григорий сжал губы, еще раз глянув на строй истребителей.
– Девять? – промямлил Константин Михайлович.
Впереди шагал невысокий человек в погонах майора.
Вскоре они выстроились привычной «этажеркой» и потянули на юго-запад.
Стрелки двадцати семи бомбовозов слали навстречу более четырехсот пуль в секунду.
Самолет тряхнуло, колеса загудели, прокатываясь по полю. Мотор взревел, затягивая «Як» на стоянку, и стих.
Едва солнце кануло за горизонт, все вокруг объял сумрак, утопил мир в густой сапфировой синеве.
Погон сержант не видел, а в лицо не признал.
Пилоты дружно рассмеялись, но Никитину было не до веселья.
Тут даже не в спасении Яшки дело, а в спасении «лучшего в мире самолета».
«По-седьмые», мимоходом надрав холку «худым», стали уходить.
Главное, что он утром расстался – на время – со своими, а тут тоже свои, друзья-однополчане.
Четвертое апреля. Пятое. Шестое. Седьмое.
– Военный, што ли? – прищурился «Медведь».
У Герата и Шинданда, среди скал Луркоха, под Кандагаром и Панджшером.
– Главарь, к сожалению, надкусил пломбу с цианистым калием, но нам удалось разговорить его подручного. Тот показал, что группа работала по прямому указанию Маленкова…
В принципе Василий Петрович и командовал 32-м гвардейским, только недолго – Василий Иосифович занял его место.
Сразу два инструктора принялись ему объяснять, что да как. Орехов только кивал. И вот…
Аэродром понемногу охватывала паника – охрана бегала, не зная, за что хвататься.
Батов под парашютом метнулся следом за самолетом, попадая в турбуленцию, и даже немного приподнялся кверху.
…Оставляя в стороне гору Шпиль, сделал круг и сел на полевом аэродроме.
– И ничего не чувствуешь? Совсем-совсем ничего?
Верзила с грохотом выстелился, рыча: «Hure!»
В приемном зале Кремля было людно – человек тридцать или больше, в парадных мундирах и в штатском.
– «Мир вашему дому…» – прошептала Валя и вздрогнула, словно выходя из транса. – Это так… Так здорово!
Быков выстрелил по стеклам, метясь так, чтобы не задеть неведомого ворога.
Пацюк приставил дуло револьвера к виску и нажал на спуск.
Обершарфюрер – одно из низших званий в СС, примерно соответствует фельдфебелю.
Григорий легко поднял «лавочку» и стал набирать высоту.
Он полагал, что главное в борьбе с врагом – это должным образом проводимая ППР – партполитработа, включая охват масс выпусками стенгазеты.
– «Перевал», я – «Колорад». Иду на работу. Сообщите воздушную обстановку.
– Спасибо вам за все, – с чувством сказал Григорий. – Один я бы ничего не стоил.
В этом бою мною «Юнкерс» сбит, Я сделал с ним что хотел. А тот, который во мне сидит, Изрядно мне надоел.
По лесу расплылось дымное облако, пробиваемое клубами огня. Взрывом подбросило бескрылый фюзеляж «Ю-88» и раскроило.
Где-то позади взлетали «фоккеры» и редкие «Мессершмитты», бросались в погоню, но проку от их резвости было – чуть.
Это через его поступки, через его глупый героизм и дурацкую тягу к справедливости удалось спасти Якова Джугашвили, смягчить сердце вождя, подвигнуть «отца» помочь сыну и тысячам прочих сыновей, мужей…
Бывало, что ночью лил слабый дождь, с утра погода была – прелесть, но потом делалось еще хуже, ибо пролитая влага устремлялась обратно в небеса, и начиналась парилка.
К летному полю он вышел где-то около полудня, если не позже. Лесок оказался почище иной штурмполосы – коряги, овраги, болотца, бурелом…
– Я бы и от этих звездочек отказался, – Быков щелкнул по погону. – Но…
Две пули почти одновременно сразили его – одна из «Астры», а другая прилетела в окно. Вскинув руки, Андрийко Сулима рухнул замертво.
«Мессершмитт» заметил быковский самолет и резко провалился.
В этот же день младший лейтенант Рысаков уничтожил в районе Ольховца «ФВ-190», еще один «фоккер» сбил старший лейтенант Шульженко.
Они сразу же устремились за русскими, в попытке «сесть на хвост».
Туда-то и вошли снарядики, маленькие да удаленькие. «Худому» оторвало хвост, пестревший отметками побед, и закувыркался аппарат вниз.
Быков сел, протирая глаза, и глянул на посетителя.
Ибрагима с Петром особисты тоже помурыжили изрядно, но эти были чисты, аки первый снег.
– Товарищ команди-ир! – протянул Орехов. – А вы что думали? Что мы сразу под лавку спрячемся? Страшно, конечно, на рожон-то переть, так я, может, всю службу мечтал в Германии побывать!
Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот… У нас нет серьезной нехватки ни в продовольствии, ни в вооружении, ни в обмундировании.
Не будет предательского ХХ съезда, ВКП(б) не превратится в КПСС, не случится перестройки-катастройки, вечно пьяный презик не станет прогибаться перед Вашингтонским обкомом и не раздаст по блату нефтя…
Понизу стелилась русская земля, оккупированная врагом.
Выйдя из облаков, Григорий спикировал и помчался вдоль дороги – по трассе сплошным потоком шли танки и автомашины.
Кивнул, достал увесистый цилиндрик глушителя и протянул его Быкову.
Обойдя все комнаты и дивясь странной планировке, «Колорад» вышел на улицу.
И этот губастый военлет, что шагает к нему с грозным видом Зевеса, тот самый Долгушин.
Самолет затрясло – снаряд отбил кусок лопасти винта.
Разгромлены многочисленные узлы сопротивления и опорные пункты противника.
До Орла было не слишком далеко, на горизонте видны были пожары.
Быков поморщился: брызги мозгов, заляпавшие стену, не самое приятное зрелище.
А вот комэскам полагалось явиться в штаб – получить задание или втык. Ну, или то и другое в одном флаконе.
Часов в девять Григорий встал, с ленцой проделал утреннюю зарядку, умылся – даже полотенце «вафельное» нашлось, причем чистое.
«Элочка» – чехословацкий, самый массовый в мире реактивный учебно-тренировочный самолет Аэро «Л-29» «Дельфин». Скорость – 655 км в час. Вооружение: два узла подвески для контейнеров с 7,62 мм пулемет…
– Бросить оружие! – донесся с улицы голос майора. – Вы задержаны, гражданин Пацюк!
Едва не задевая «Мессершмитт», Быков проскочил вплотную под ним и взмыл на вертикальную «горку».
Парочка «худых» парила разбитыми радиаторами, но моторы пока не клинило. Остальные прикрывали подранков огнем пулеметов.
И последнее. Давайте-ка, товарищи конструкторы, думать на перспективу. Что нужно ВВС не сегодня, а завтра? Нужен, к примеру, тяжелый четырехмоторный бомбардировщик, вроде английских «Ланкастеров» или…
Обойдя столицу Третьего Рейха с запада, «По-седьмые» устремились к пункту назначения, держась серой полосы автобана.
Юзовка – рабочий поселок, выстроенный Джоном Юзом (Хьюзом) в 1869 году. В 1924-м переименован в Сталино, а в 1961-м – в Донецк.
Шлемофоны тоже были трофейными – из текстиля.
– Вот и чудненько! На «Яках» там появляться… м-м… нежелательно, а вот «По-7» немцам практически неизвестны. Скажете, что так, мол, и так, секретные аппараты. Все необходимые документы мы вам состряпа…
– Приказано выделить группу истребителей, – четко выговорил Бабков, – и направить ее в район переправы через реку Ловать. Вылет немедленный. Ожидается подход в этот район бомбардировщиков противника.…
Было совершенно тихо, и в этом вечернем молчании ясно послышались крадущиеся шаги.
Он-то хотел завести речь о разводе, так ведь язык не поворачивается…
На месте вышки виднелась глубокая воронка от бомбы, обрывки проволоки скручивались по сторонам, словно распахивая колючие объятия.
– Ганс-Ульрих, – просипел его визави, судорожно глотая, – обершарфюрер СС.
Прибежала молоденькая санитарка, осмотрелась и сразу же занялась Быковым – промыла раны на лбу, удалила кусочки стекол от разбитых летных очков и сделала укол от столбняка.
Микоян торжественно достал некий продолговатый, весьма продолговатый предмет, завернутый в бумагу, и вручил Быкову.
Перевалившись через борт, Григорий упал на крыло, сполз на землю, потащился прочь.
Иной раз пилоты работали вместе с «братским» 169-м авиаполком, сживая со свету «Мессершмитты», «Фокке-Вульфы» и прочие «Хеншели».
Один за другим истребители поднимались в воздух.
Казалось бы, теперь перед ними стояла куда более простая задача – вернуться, но как раз ее решить было сложно.
Теперь-то все лишь от него зависит, от товарищей, от их умения и слетанности.
Сражаться с ними Быков никак не мог, но и легкой добычей становиться он тоже не хотел.
Здесь эскадрилью потревожили впервые – медленно нагоняя «По-седьмые», поднялся «Мессершмитт».
Со стороны складов уже рокотал «Опель-блиц», в его кузове были аккуратно расставлены ящики с бомбами.
Пробег у него смешной, взлетит легко и просто. Правда, и скорость не ахти, ну, так…
Чистое небо и обильная роса предвещали жаркий день.
Всю эскадрилью переодели в кожаные легкие куртки немецкого образца.
Свет померк, пропали все звуки, а мгновенье или вечность спустя солнце засияло снова, только с другого боку, и вернулся натужный рев двигателя.
Быков резко повернул «По-2» и с крутым скольжением повел к темневшему лесу – земной мрак был куда гуще небесного, пропускавшего звездный свет.
«Як» тоже стал набирать высоту, закручивая вираж.
Эту наколку ему сделали в Таиланде, на пляже Паттайи.
– Знакомая личность? – поинтересовался Григорий, отряхивая бриджи.
Вот если бы собрать группу из восьми поликарповских машин да подговорить пилотов 4-й эскадрильи…
Еще прапрадед, Антон Гаврилович, поселился в тогдашней Юзовке.
С началом войны Судоплатов возглавил ОМСБОН – Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения.
Генерал-майор сидел рядом, вцепившись в свой портфель, бледный, капли пота катились у него по щекам, а он лишь таращился за стекло и шептал что-то неслышное.
– Маленков арестован за дело. Вернее, за дела, в том числе и за «мокрые». Вот, вывели его и – чуете? – посвежело!
А на пересекающихся курсах его атаковал «Фокке-Вульф-190»…
Перегрузка навалилась такая, что он еле видел, но вот «мессер» словно сам вплыл в прицел.
Девушка стояла на коленках в соблазнительной позе и держала в руке его «Астру».
– Товарищ полковник, – обратился он, – говорят, у вас именины скоро?
«По-седьмые» набросились на «худых» сзади и открыли огонь.
Где ползком, где на карачках, Григорий добрался до угла школьного здания.
– Не будто, – вступил Микоян, – а скрываешься. Ничего, погоним скоро немчуру!
Добравшись до деревни Калчуга, Григорий свернул к госдаче «Зубалово-4» и покатил сосновым лесом.
Увы, с культурой производства даже на авиазаводах имела место напряженка.
Бомбардировщики противника – «Ю-88», «Хе-111», «Ю-87» – большими группами под сильным истребительным прикрытием пытались нанести удары по наступающим советским танкам.
– Да! – с силою сказала Светлана. – Ненавижу! Ненавижу нашу жизнь, наш дом…
Немец переложил машину резко, нервно, уходя влево на вираж.
Правый мотор бомбардировщика замер, вяло вращая винтом, задымил.
Как летчику в бой идти? Жидкой болтушки похлебав?
В эти дни летчики полка не допустили ни одного самолета противника к районам сосредоточения наших танкистов.
Он попал к немцам в плен и стал с ними сотрудничать, агитировать наших бойцов за сдачу врагу.
Самолет Григория моментально пошел в «горку», сделал «бочку» со снижением, но к умелому пилотажу не стремясь.
«Ахт-ахт» (нем.) – «восемь-восемь». Прозвище немецкой 88-миллиметровой зенитной пушки FlaK 18/36/37/41. Одно из лучших зенитных орудий того времени. Послужило образцом при создании пушки для тяжелого…
Немцы резко снизили активность к 23-му, их самолеты появлялись время от времени, в особенности разведчики-«рамы», но того наплыва, когда бомбовозы прут волна за волной, не было.
Исключительную отвагу проявил в воздушном бою 7 марта в районе «Коломна» и западнее коммуны имени Крупской Герой Советского Союза гв. капитан Холодов.
Притихли немцы. А если и появлялись в небе, то небольшими группами.
Григорий отвинтил в рукоятке крышку. Наружу выпал шелковый шнур с фарфоровым кольцом.
Парк, сад, теннисный корт, оранжереи, конюшня – не хило…
Быков устроился под деревом, на деревянной колодке – из тех, что подкладывают под колеса самолетов при запуске.
Василий ей изменял, придурок, а она простила…
– Недурно, да? – повернулся Григорий к Микояну.
Неторопливо повернув голову, Иосиф Виссарионович глянул на вошедшего и отложил цигарку.
Мотор заглох. Только ветер гудит, обтекая планирующий самолет.
– За доверие. Ты первая, кому я сказал правду.
– Хочешь узнать тайну? – поинтересовался он. – Хочешь понять, в чем истинная причина облавы на Ваську Сталина? Сказать?
Подогрев на примусе полковшика воды, побрился, намылив щеки полузабытым помазком.
– Высота патруливания – непрерывного! – устанавливается в 2500–3500 метров, – накачивал Бабков своих комэсков, – высота более 4000 метров отводится для действий пар «охотников» из «братского» полка. …
Ныне Судоплатов, пребывая в должности комиссара госбезопасности 3-го ранга, рулил Особой группой при наркоме, то бишь 4-м управлением НКВД, занятым террором и диверсиями в тылу противника.
– А это уже не я… – криво усмехнулся Григорий.
«Худой» оказался так близко, что сквозь шум мотора «Колорад» расслышал пушечную очередь.
Бедный Вавула бегал вокруг «Яка» с двенадцатым номером, потный и красный, но какой-то спокойный – Сталин больше не ругал его и не угрожал пистолетом, как ранее.
Выходя из землянки, «Колорад» расслышал еще один звонок.
Куда ни глянь – обгоревшие коробки «Т-34» и «Т-IV», черные от нагара, торчат перекошенные пушки, топорщатся обломки сбитых самолетов, похожие на окурки, вдавленные в цветочный горшок.
Умылся, побрился, оделся. Приготовил незамысловатую еду – намазал хлеб маслом да приложил сверху пластик брынзы (купил по случаю на базаре). И умял с чаем.
Тяжело спрыгнув на землю, Быков кивнул подбежавшему технарю и пошел навстречу капитану Долгушину, командиру 1-й эскадрильи.
Григорий подробно изложил все замеченные изъяны в конструкциях самолетов – инженеры все чаще стали вооружаться блокнотами и строчили в них.
Несмотря на численное преимущество, гвардейцы добились большого успеха и заявили о пяти сбитых самолетах противника – майор Холодов, командир звена старший лейтенант Федоров и младший лейтенант Боров…
– Мне доложили, что в вашем полку случился досадный инцидент, – негромко проговорил он. – Группа преступников в нашей форме пыталась вас похитить…
Иван Иванович воевал с осени 41-го, совершив четыреста боевых вылетов и сбив шестнадцать самолетов.
Полет «сюда» ни у кого не вызывал особых подозрений – одни путали «По-7» с «фоккерами», другие вообще не обращали внимания на небо – не привыкли еще к бомбежкам.
В районе Лисичанска две группы пехоты противника пытались боем разведать позиции наших частей.
Ме-109 F-2: скорость 575 км в час; мощность 1270 л.с.; вооружение: две крыльевых 20 мм пушки MG FF, два 7,93 мм пулемета MG-17.
Очень быстро убийственная карусель замерла, наши и не наши разлетелись, оставляя на земле дымящиеся обломки.
«Ю-87» поспешно сбрасывали бомбы, освобождаясь от груза, и разворачивались на обратный курс.
И вся четвертая эскадрилья хором благословляла трофейные «тряпочные» шлемофоны, ибо натягивать на голову кожу было просто невыносимо.
Как противостоять альянсу Мордастого с Лысым?
– «Колорад», я «Перевал»! На переправу идут три девятки «Ю-87». Прикройте!
Двигатель у той заклинило, факел огня полыхнул, вытягивая по ветру жирный копотно-черный дым.
Два мотора по 1100 л.с. Скорость 452 км в час, на высоте – 540 км в час, потолок – 8800 метров. Дальность – 1200 км. Вооружение – четыре 7,62 мм пулемета, до 1000 кг бомб.
Брил он просто божественно, словно перышком по щекам водил.
– Разве вам не снятся миллионы невинных жертв? – тихо произнес он.
Это опасно. Один-то он проскользнет, а вот девушка…
«На днях наши войска, расположенные севернее и восточнее города Орла, после ряда контратак перешли в наступление против немецко-фашистских войск.
Девушка сидела, привязанная к стулу, с кляпом во рту и с завязанными глазами.
Вчера, когда Бабков сообщил о взятии Орла, он даже страх испытал.
Да, дескать, числятся в моей биографии такие героические подробности.
Холодов поспешно гасил купол, и видно было, что руки-ноги целы.
«Лавочка» сделала «горку» и стала догонять «Як».
Года четыре тому назад Анатолий Серов разбился, и Валя сошлась с поэтом.
– Командир! – прорезался азартный голос Орехова. – Добьем?
«Худой» вспыхнул весь, от носа до хвоста, и стал валиться, распадаясь на части прямо в воздухе.
Ладно, Василий Иосифович, спасибо вам большое. И будьте осторожны!
Он живо откинулся к спинке и с тридцати метров прошил мотор и кабину немца трассой светящихся пуль.
Стельмашук первым заметил, как в окне веранды вылетело стекло, и блеснуло дуло обреза.
Рано отвернуть нельзя, немцы могут удачно взять в прицел. Опоздаешь – вся хитрость насмарку.
Григорий обнимал Галю, а девушка положила ему голову на плечо и дышала в шею, иногда ласково проводя ладонью по груди.
– Вижу. Я бы сразу поняла, если бы ты… вы хоть сто грамм…
Что-то ему удалось-таки повредить – закрылки на правой плоскости свободно болтались туда-сюда.
Успокоительно похлопав Быкова по руке, человек-гора воздвигся и стремительно покинул палату.
Вскоре Григорий расслышал близившийся рев мотора.
– А разве «Шторьх» по чину генерал-майору?
К 22 июня Григорий совершил более двух сотен боевых вылетов, а число сбитых самолетов перевалило за восемнадцать.
Тревожное чувство потерянности, оторванности владело Быковым.
– Андрей, отходи со снижением на девяносто! На девяносто снижайся!
Над рекою группа развернулась и взяла направление на переправу.
Повернувшись, комполка потопал на КП, а Григорий вздохнул и посмотрел на часы.
Еще до революции тут развернул строительство нефтепромышленник Зубалов, отгрохав четыре кирпичных дома. Весь участок огородил стеной почти в два человеческих роста, да еще и башни по углам поставил.
Перенос сознания? Или этой… как бишь ее… психоматрицы? Ладно, разберемся.
Тут двери еще раз распахнулись. Пятеро крепких парней с быстрыми и выверенными движениями возникли как-то сразу. Они мигом обезоружили и скрутили «главного номенклатурщика».
Шак (арм.) – штурмовой авиационный корпус.
– Глянул в зеркало, а лицо не мое, – он отер ладонями щеки. – Достал удостоверение – «Василий Сталин»…
Вячеслав Георгиевич Стельмашук, замполит командира полка, был истинным комиссаром.
– Команди-ир! – завопил он. – Ты четырех завалил! Трех «худых» и «фоккера»!
Мне теперь не понять, кто же прав был из нас В наших спорах без сна и покоя. Мне не стало хватать его только сейчас, Когда он не вернулся из боя.
Прошушукавшись допоздна, они заснули в первом часу.
Все накатывало и отходило – не разберешь, то ли сон, то ли явь.
Да если его удастся сократить хотя бы на миллион, на парочку миллионов…
– Ах, ты, сволота поганая… – протянул он, разглядывая гранату, прикрученную проволокой.
Быков развернулся на него неглубоким виражом, будто заманивая в бой, стараясь подставить врага под удар Орехова.
Лишь кое-где Быков замечал приметы войны – воронку на площади, которую шустро засыпали полуголые, пропыленные работяги; косые бумажные кресты на стеклах окон; очередь у колонки за водой.
Почему и отчего, гадать времени не было, пришла пора действовать.
– Сколько за тобой ночных боевых вылетов?
– Вот в таком разрезе! – ухмыльнулся Григорий.
Быков выходил вечером во двор, послушать сообщение Совинформбюро и досадливо морщился, когда Левитан объявлял о новых победах Красной армии.
– Лаврентий Палыч… – начал было Быков, но вождь отмахнулся.
После третьего вылета случился перерыв, и летчики из 4-й эскадрильи дружно использовали «окно» в личных целях.
Снижаясь, Быков замечал все те ориентиры, насчет которых его просветил Судоплатов. Так-так-так…
Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»
Кроме того, исполнилась давняя мечта летчиков – на новой «лавке» установили каплевидный фонарь, а это сразу улучшило обзор задней полусферы.
Команды «Подъем!» никто не давал, но Быков и сам проснулся около шести утра – старая армейская привычка.
– Но зачем все это произошло с тобой? Я не спрашиваю, как, но почему? Или за что?
Однако Устав и комполка были равно неумолимы.
В пять или семь лет это было, как сказка. Теперь-то детские впечатления стерлись.
В парке Горького работала выставка трофейного оружия.
Он проснулся на рассвете, из-за того, что продрог – роса была обильная.
В стороне утюжил траву «Ганомаг», а Быков погнал дальше по дороге, огибая следующую рощу.
В свете тусклой лампы блеснуло знаменитое пенсне.
Две трассы сомкнулись ниже кабины «худого».
Вспышки на киле ближнего «Мессершмитта» высветили попадание, потом сталь разящая добралась до кабины пилота, раскалывая стекло и брызгая кровью.
Там, покачиваясь на тюках с нестиранным бельем, задумчиво лежал немец в пилотке и с ромашкой в зубах.
Видать, «Котик» переволновался и дал вперед сектор высотного корректора вместо газа.
Штурмовики разорвали «круг» и вытянулись в цепочку по одному, беря курс на восток, вдогон за «илом»-подранком.
Галина прикрыла щеки ладонями, словно не желая выдать их бледность.
Так, мол, и так, Николай Николаевич, опухоль у вас?
– Хорошо… – протянул Берия и медленно встал со стула. – Хорошо… – шагнув к двери, он спохватился: – Ужинал?
Смоленщина узнавалась по обширным лугам, разрывавшим однотонную курчавость леса.
Неожиданно над землей рассекли черноту красные ракеты, замигал прожектор.
Никаким садистам даже в голову не приходили те изуверские опыты, что ставили над заключенными ученые-живодеры.
Бомбовозы из «лаптежников» были хилые, зато в ипостаси штурмовика этот самолет представлял собой опасного соперника.