Все цитаты из книги «Остров Русь»
— Да Емеля-то мне по нраву пришелся, — успокоила его Василиса. — Загвоздка в том, что на свадьбе той Владимир меня в серьгах, им подаренных, видеть желает. А их нет у меня.
Миновав небольшую пальмовую рощицу, Иван остановился перед огромным мрачным замком из серого ноздреватого камня. Вынул из ножен меч, перекрестился трижды, как матушка учила, и, шагнув к дверям дубовы…
— Так вот ты какой, Кубатай-кавказец! — ахнул дурак. — Спасибо, Марьюшка. Этого бояна я в два счета к нам завлеку, а уж тут выпытаем все помаленьку.
Теперь из области философии. Есть такое понятие — «этнос». Но что это такое, никто толком не знает. То ли национальное сознание, то ли совокупность идей одного народа, то ли его культура, то ли что-т…
— Боян голосистый, былины хорошие, — продолжал Лапкин, — но петь их нельзя!
— Что я могу предложить? — переспросил Кубатай задумчиво. — Могу ли я... Хочу ли я... Как ты меня назвал? Мистер? Ха! Что ж, безвыходных ситуаций не существует! Следует использовать воздушные шары! Д…
— Почему нельзя? — сам себя спросил Лапкин и сам же ответил: — Во-первых, мы таких не поем. Во-вторых, молод еще. В третьих, уж очень у него былины жестокие. Вот, скажем, былина о сорока богатырях и …
— А вам, кому же еще, — радостно сообщил Гапон. — Тебе первому.
— Это просто заявка Микуле Селяниновичу на комплект праздничных кольчуг, — потрясая грамоткой продолжил Алеша угрожающе. — Верите?!
— Там Эдмонд какой-то срок тянул, — сообщил Ивану очередной узник, горячо обнимая спасителя. — Прокопал дыру вязальной спицей, да и убег.
— Не бери в голову, Попович, — ласково успокоил его Иван. — То морок был, Кащеем напущенный. Ты — богатырь. Зовут тебя Алеша.
— Совсем обалдел аль издеваешься? На Руси мы! Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!
— К мачте их привяжем, — принял тот решение, благо на плоту имелся целый рулон запасных лиан, старательным Смолянином заготовленный.
— И в последний, — задумчиво сказал Илья, извлекая из ножен меч.
Саврасая кобыла иронически косила на него лиловым глазом.
На том и порешили. Илья с Аленой пошли плот сколачивать, а Иван, по дурости своей любознательный, к Добрыне с вопросом подъехал.
— За пользование дорогами стольными, за право гостить в стольном граде и на нужды князя Владимира и его богатырей.
— Не, — смутился Смолянин и спрятал руки за спину, — это у меня и раньше так было.
— Казним. Голову с плеч скинем, как положено.
И он тоскливо пошел по коридору, вытирая о кольчугу измазанные в бананах пальцы. Бедный Емеля! Лишился своей единственной опоры — щуки! А ради кого? Ради него, дурака! Как тут обижаться...
— Мудрец, у меня не получается... Может, лучше, как раньше ходить буду?
— Да, кстати, — спохватился Иван. — С нами еще два дурака пойдут. Один — мудрец Кубатай, боян сладкоголосый. Другой — толмач Смолянин, человек простой и трудолюбивый.
— Из боя, вестимо. Побил басурманов. Вот так я служу!
— Добрый молодец! Вы скверно воспитаны! Вы толкнули богатыря, находящегося в состоянии жестокого похмелья, и считаете, что это вам сойдет с рук?!
— Зачем же вы тогда помогали бедному юноше? — кивнул Кащей на Ивана-дурака.
Противники закружились по залу, делая ложные выпады и меряя друг друга оценивающими взглядами.
— Так чего ж шум подняла? — не выдержал Владимир.
Только возле дуба остановились они, и рты в недоумении разинули. Потому что там, в огромном гнезде, сидели обнявшись Алена с Илюшей, да и свистели на два голоса, мечтательно в небо глядя.
— Смягчающих обстоятельств не нахожу, — заявил Иван, поигрывая кладенцом. — Быть по моему. Рубить тебе голову хитрую...
— Ладна. Разрешай вам проехать — только не всем, а трем. Тот, черномазый, с кладенцом высокой убойной сила, пусть обратна едет.
— Вот и стало одним гадом меньше в лучшем из миров!
— Понимаете, Манарбит, — заговорил Кубатай, усаживаясь, — очень уж случай удобный. До сих пор никто из местных на вас идти не решался. Ваня, вот, первый, — кивнул он на юношу, — от того, что дурак, н…
Из закуски имелись лишь медовые пряники по копейке пара и печеные каштаны. Но друзей это не смутило.
— Это мой долг: вы искажаете реальность, а я — сотрудник Департамента Защиты Реальности!
— Вы что, издеваетесь?! Не могу же я беззащитных людей бить!
— Не печалься, Ванечка, — ответил козленок человеческим голосом. — Слышал я про такие истории. Да забыл. Это Бабы Яги проделки. Двинемся дальше, авось встретим ее, расколдовать заставим.
— Точно. Он, шутник... Ты откуда взялся? И что здесь делаешь?
— У меня отпуск кончается, — засуетился Смолянин. — Боюсь, не успею вернуться вовремя, мне Кейсеролл голову оторвет. А вот яичко золотое, для ублажения княжеского взора, могу от души оторвать.
А Иван-дурак носился по всему полю, мотая булавой. Вспомнив наказы отцовские, он бил с размаху и был приятно удивлен эффектом.
— Кто ж тебя не знает? — притворно удивился Иван. — Слух о тебе прошел по всей Руси великой.
Не сдержался тут Иван и заплакал во весь голос.
— Филипок! — радостно крикнул седой косматый старик, выползая из своего узилища.
— Давай, пес, рассказывай, — согласился Добрыня.
— Слава богу, а то испугалась я, — вновь расцвела Марья, — а что черненький, даже мне нравится.
— Ага! — крикнул Кащей, вбегая вслед за Иваном. — Сам в мою пыточную камеру пришел! Молодец!
— Чего тебе еще? — спросил Владимир, — ступай.
— Как раньше — это примитивно, — заявил Кубатай. — Должен быть непрерывный прогресс! Во всем! Сегодня улучшим походку, завтра — азбуку выучим, послезавтра — в Думе князя Владимира сиживать будем! Так…
— Богатырь тут утоп, Добрыней назвался, — объяснил Садко, — приглянулся он царю морскому, тот мне отпуск и оформил кратковременный.
— Точно, — сказал Илья с расстановкой, тяжелым взглядом смерив старца, — соловей.
— Силушкой Бог тебя не обидел, — продолжал тем временем отец, — весь в меня, не отпирайся, не даром так же — Иваном — зовут! Чего головой крутишь?! Нет силы? А кто вчера печь по избе двигал, местечко…
— Сваливаем, — поддержал его Добрыня, подстегивая ломовую лошадь Ильи Муромца. Иван подхватил с земли погнутую булаву и поспешил за ними.
— Ладно. Один фиг, бессмертным стану. Рано или поздно, кто-нибудь меня сдуру освободит. То-то смеху будет!
— Ну, — подбадривал Владимир. — Давай, хохочи, золотко!
Земля вокруг дуба была усеяна пустыми бутылками из-под зелена вина «Князь Владимир» и банановой кожурой. Видать, самобранка на славу потрудилась, чтобы помирить Илью с Аленой.
— А ты иди домой да подумай хорошенько, — посоветовал Гапон, — ванну прими, тебе в воде лучше думается, так ведь?
— Марья, давай попрощаемся трогательно, — застенчиво сказал дурак.
— Думал, не заметил я? — укоризненно спросил бывший богатырь. — У отца родного книжки упер и врет еще! Что в «Моральных присказках» о вранье сказано?
— Нет? А как же вы ухитряетесь передвигаться?
Иван молча кружил по комнате. Проходя мимо стола богатого, он украдкой спер с него гроздь бананов и засунул за пазуху. «Как утомлюсь — пожую бананов, сил и прибавится», — думал дурак.
— Да какая ж Венера, — удивился дурак. — Это полярная звезда. Венеру, поди, только по утрам и вечерам видно!
Богатыри засмеялись шутке, и дружно похлопали Смолянина по плечу, как бы принимая его в добры молодцы. Доехав до ближайшей речки они простирнули портки, разложили скатерть-самобранку, что дала в доро…
— Русь-матушку защищал, — зловеще сказал Иван. — Только теперь вижу — не там! Надо было тебя, собака-князь, уму-разуму поучить!
— Так это что же теперь на Руси-то делается?! — встрепенулся Иван. — Богатыри теперь — не богатыри, сапоги — не скороходы, а Марья моя — не искусница?!
— Ребра перекусывать, и мелкими кусочками через ухо вытаскивать.
— Да ты не сердись, Ваня, — насилу успокоившись сказал толстяк, — чувство юмора надо иметь. Тут ведь сдохнуть со скуки можно... — И, не выдержав, прыснул снова, наблюдая за тщетными попытками Ивана в…
— Со Змием ужасным. Похож на корову, рогат и копыт. Я Змия пинком уложил в одночасье, а после был прочий вражина побит.
— Ай! — взвизгнула дама, приблизившись, — охальник!
— Помилуй его, Владимир, — прошептала князю Василиса. — Он за Русь переволновался! А что собакой тебя назвал, так все тебя так называют, песик мой ласковый...
— Вот что, добрый молодец. Негоже нам драться с тобою после того, как вместе мы чудище одолели, землю русскую защитили.
— Гапона не трожь, — огрызнулся Владимир. — Какой ни есть, а в домино отменно играет, галстук завязывать умеет, боянов высмеивает знатно. Как придет с повинной, так и разберемся.
— А я думал, он только ширинку расстегнул, — закручинился Емеля.
— Что ж ты, добрый молодец, бедный такой? И взять-то с тебя нечего!
— А... — успокоился Иван. — Это значит, мне ж потом этот рупь и вернется.
— Раз — тута я ходить начал, да два — заговорил, да три — бык соседский меня боднул... десяток — тута я во первой раз печку с места сдвинул... дюжина — девки дворовые меня приглядели... Осьмнадцать, …
— Браво, юноша! — воскликнул Кащей. — Вопрос очень и очень верный. Видите ли, управляется-то ЭМ-поле не сознанием, а ПОДСОЗНАНИЕМ, и не одного человека, а многих. Видимо, вся эта вами перечисленная ч…
— Развязать? — спросил Иван с готовностью.
— Иван! Негоже джигита единственной красоты лишать!
«Решился-таки в богатыри», — подумал Иван. Помолчал. Потом взял со стола недогрызенный рыбий хвост и стал им обмахиваться.
— А тебя никто и не спрашивает. И князю, и Микуле мы твою историю так и так расскажем, а то благородством своим ты сам себя в могилу сведешь. Так что поехали вместе.
— Вовка, — проникновенно продолжил поп, дружески положив руку князю на плечо, — а давай их все-таки прям сейчас казним. Куй, как говориться, пока горячо.
Илья схватился за голову. Выбор давался ему нелегко.
— Кря-кря! — ответил за его спиной Смолянин.
— Потому что запах не выветривался, а книги все — спалили.
Народ потихоньку разбегался. А возле печи шла жестокая сеча. От полена остались одни щепки, но Емеля ловко выхватил с телеги другое, а затем — все новые и новые порции дров, запуская ими в Ивана. Вош…
— Четверть века назад остров сей носил название Мадагаскар. В Африке мы.
— Да ты что?! — взъярился Черномор, — да я тебя сейчас!..
— Проваливай, лодырь! Нечего казенные хлеба проедать! Ты кто?
— Погодь, Иван, я руку сломал! — взмолился Кащей. Но было уже поздно. Могучими ударами богатырь разобрал Кащея на шесть основных кусков, после чего остановился, решая, что же делать дальше.
— Что вы заладили — черные, черные! — завопил Иван. — Черным по белому, черные дела... Намекаете?
— На, — Иван протянул ему пригоршню семечек, оставшихся в кармане от первой встречи с Марьей-искусницей. Он справедливо решил, что семечки могут занять соседу не только руки, но и язык. И угадал.
— Но-но! — посуровел Алеша. — Не ругайся на жену мою будущую! Осерчаю!
— Ну? — заинтересовался Иван. — Что, не сумел сминдальничать?
— Читал, читал, — оживился кто-то из молодых. — Ох, срамная былинка! Там Василек этот бабушку...
— Не бывать такому, что мы оженимся, а ты в холостяках останешься! — грозно воскликнул Илья. — Значит так. Идем к Владимиру, да и говорим: или отдавай дочку за Добрыню, или...
Во время этого диалога Иван, Кубатай и Смолянин почувствовали себя неловко. Так, словно незванными в чужую комнату вошли.
— Так ты, гад, выходит, заранее все знал?! — вскричал Смолянин гневно. — А знаешь, как меня достало яйца золотые нести?! — И он, привстал с кресла, угрожающе растопырил перепончатые пальцы и завопил …
— Насколько я осведомлен, — сказал Кубатай, — прямо за этим болотом расположена лабора... замок Кащея расположен.
Догадлив был поп Гапон. Действительно, не прошло и часа после тайного визита Черномора к Владимиру, как в палаты княжеские ввалились три богатыря. Покачиваясь и помогая друг другу не упасть, встали о…
Тот, близоруко прищурившись, поднес украшения к глазам, шмыгнул носом растроганно и, сказав самому себе задумчиво: «С них-то все и началось...», обратно Ивану вернул.
Раздался одобрительный смех, и в рядах вновь замелькали крынки с медовухой.
— Дура, — самокритично призналась Несмеяна. — Все равно никому меня не развеселить. Соврала бы, мол, заставил он меня посмеяться маленько, стала б женой богатырской. Внука бы тебе родила, наследничка!
— Я русский боян, — обиделся тот. — Автор замечательных застольных былин, исполняющихся напевно, вполголоса.
— Насколько я помню русский фольклор, а память у меня отменная, Баба Яга непрерывно топит печь и готовит себе обед из того или иного персонажа. Думаю, следует внимательно осмотреться, нет ли поблизос…
— Не знаешь? — удивился Боян, — ничего, узнаешь еще.
— До перемены погоды, — прекращая молиться, сказал Алеша.
— Что тебе сказать, негр... Точнее — афрорусич, или черный русский. По опыту забытых цивилизаций прошлого предположу, что эти названия для тебя будут менее обидными.
Тут гладь речная успокоилась, солнышко из-за тучи выглянуло.
— Как где, тать проклятый, — неуверенно выругался Иван. — В замке твоем поганом, где ж еще нам быть-то...
— Эй, дурак, передача тебе, — маленькое окошечко в железной двери камеры открылось, и разукрашенный синяками стражник протянул Ивану бутыль и огромный каравай. — Девка твоя, Марья-искусница, передала…
— Да ты что, Лиза, мелешь-то? — возмутился Иван. — Как же мы Алешу оставить можем? Да и сам он не согласится!
— В богатыри... Так ведь богатырю надобно иметь не только сердце доброе, а ноги твердые, не только булаву тяжелую, а голову крепкую, надобно еще...
В караване спрятаны вещи хитромудрые, что бежать тебе помогут. Во-первах — пилка-самопилка, во-вторых — лесенка-чудесенка, а в третьих — лом-самолом. И еще — кепка-невидимка. Дружок твой, Емеля, с ей…
— Молодец, собака, — сказал Илья, суя меч в ножны. — Отдашь Забаву за Добрынюшку?
— Ты кончай ругаться по-кавказски, а дело говори!
— Какие у нас с тобой дела могут быть, собака поповская?
— Спасибо, Гопа, — жеманно поправил воротник пижамы князь.
— Ну, эту-то историю любой дурак знает. Разве что кроме этого, — он покосился на Ивана. — И как тебя калики перехожие вылечили, и как ты Святогора-богатыря в гроб загнал. И как жену твою Калин-царь и…
— Кстати, о былинах, — заорал он. — Услышав слово «былины» я решил рассказать вам удивительный факт! Слово «былины» происходит от древнерусского слова «быль»! Быль же означает — бывалое, бывшее, то е…
С нечистью на Руси было плохо. Богатырей в последнее время развелось столько, что поголовье Горынычей резко упало. Лишь однажды блеснул Ивану луч надежды: назвавшийся Сусаниным пожилой мужичок пообещ…
Когда глашатай в очередной раз пробегал мимо богатырей, Илья изловчился и поймал его за шкирку.
— Выпьем, это будет лучше, — попытался сменить тему Илья.
— Добрыня! — охнул Иван. Но богатырь уже прошел в казарму.
— На, — согласился добрый Иван. И тут ему пришла в голову поистине гениальная идея. Уже вторая за день!
И только Кубатай, обреченный поглощать семечки, ожесточенно лузгал Марьюшкин подарок. На глазах его выступали слезы, лоб вспотел, но он героически добивал второй мешок.
— О, Солнышко наше, не надо, спасибо, позволь мне отсюда домой убежать! — взмолился Емеля.
— Потайную дверь открываешь? — поинтересовался дурак.
Марья побежала из гридни. А Иван слез со стола, соскреб с себя пригоршню икры, намазал на кус хлеба, заложил сверху бананчиком и с аппетитом съел.
— А, ты значит и есть Иван-дурак, — приглядевшись, разочарованно сказал князь. — Казнить не буду, но и награду отложим. Верно, Несмеянушка?
— Один за всех! — обрадованно вскричал Алеша.
...У днепровского берега, на окраине Киева, там, где бабы белье полощут, а девки по весне голыми купаются, вода забурлила, и на поверхности показались четыре изрядно перемазанных головушки.
— Раз сам не приехал, и обсуждать не будем, — поспешил перебить его директор. — Грамотку сию возле печки положите. Мало ли что, вдруг дров не хватит... Кто еще у нас спеть хочет?
И снова путь-дорожка лежала перед богатырями. Впереди, как и пристало сильнейшим, ехали Добрыня с Ильей, за ними — мудрец Кубатай да толмач Смолянин. За ними, зорко назад оглядываясь, двигались Иван …
— Так постоим за землю русскую! — вскричал Иван, доставая булаву. — Не пройдет тута враг половецкий!
— Это Марьюшка, — догадался Иван. — Когда уезжали, она Кубатаю сказала: пусть мои семечки тебе сами в рот лезут, когда слов мудреных некому будет сказать. Вот они и лезут. Сбылось пожелание.
— Ну, хорошо, — озадаченно сказал он, оглядевшись. — И что же я буду делать в соседней камере?
Иван подавился пряником и потянулся к булаве.
Дорога тем временем вела богатырей по местам живописным, сердцу ласковым. Ох, Русь, Русь! Кто тебя выдумал, раскрасавицу! Дай ответ! Не даешь ответа... Только тянутся вдоль дорог овсы высокие, березк…
— Чудо-юдо, а вы не подскажите, кто вы — млекопитающее, рептилия, или членистоногое?
Сказав это, татарский боян трижды подпрыгнул на месте, заставив Ивана вспомнить персидского принца.
— Говорил я, врать будешь, так и есть, не удержался.
— Я трактир один знаю, — начал он. — Медовуха там знатная...
— Для излучателя транслятора необходимы были две пластины из венерианского минерала «призмалита». Именно из этого камня и именно такой формы и были серьги моей бывшей сокурсницы Василисы...
— Ох дурак я, дурак, — прошептал Иван, садясь на блюдо с черной икрой. — Чего наделал...
— Друзья! Я знаю тайный ход! — воскликнул Добрыня и откинул чугунную крышку, закрывающую глубокую яму.
— Емеля! Брат! А мы уж думали, погиб ты! А ты, значит... ты значит... — И тут до него дошло: — А ты убег, значит? И трофеи, ирод, прихватил?!!
Бережно подобрав и съев все хлебные крошки, не от голода, а от высоких моральных устоев, Иван задумался. Как же пустить в дело хитрую снасть. И как ей приказывать?
— Сладко, княже, — принялся оправдываться Иван, — да дел по горло...
— Вот и у меня так бывает, — кивнул Алеша. — Придумаю небылицу — аж сам поверю. А начну рассказывать, концы с концами не сходятся... Толмач, а ты кто будешь, да откуда?
— В честном ли бою, не в честном ли, а Забаву Путятишну вызволил.
— За тебя? — презрительно фыркнул Владимир, словно такого разговора никогда и не было. — Ну, ты, Иван, загнул! Ты, спору нет, герой, конечно... Однако ж, если б я за каждого героя дочь свою отдавал..…
— И еще считаете себя естествоиспытателем! — Кубатай покачал головой. — Давайте внесем ясность в этот вопрос. Какая пара ног движется первой?
— Да ты снимай, снимай их! — радостно вскричал тот, — не стесняйся, тута окромя нас с тобой никого нету. Сейчас я тебе новые принесу. Да помоднее — кожаные, с заклепками! — Со словами этими он засеме…
— А-а, в богатыри... — сразу утратив интерес, зевнул дежурный. — Ну давай, давай, проезжай...
— Ха! — хором воскликнули богатыри, поглядев на бересту. — Почерк Марьи-искусницы. Уж не шашни ли у тебя с ней, Алешенька?
— Знаешь, мудрец, еще лучше стало. Интеллигентней, даже в чем-то романтичнее. Надо было мне в цирюльники податься...
Одел Иван шлем, тут Владимир невесть откуда булаву трехпудовую выхватил и ударил его по головушке. Засверкали в глазах дурака звездочки.
— С правого, — решил Иван. — С самого кончика.
— С нечистью торгуешь?! — возмутился Кубатай. — Мы, бояны, должны быть выше этого!
— Ну, это просто, — ухмыльнулся Гапон, — они как напьются, куда идут?
Повезло Ивану-дураку, ох как повезло! Бояны-то народ дружный, своих в беде не бросают. И если б стал он похищать Кубатая прямо из боянской избы, завязалась бы сеча жестокая. Пришлось бы дураку или от…
Иван сунул меч в ножны и сел, но в тот же миг у стула подломилась явно заранее подпиленная ножка. Иван с грохотом рухнул на пол, а толстяк, схватившись за животик, зашелся тем же, что и возле двери, …
— Что же ты наделал, дурак? Как ты ноги поставил?
— Такие низменные вещи мне в голову не укладываются, — вздохнул Кубатай. — Что ж, тогда кто-то из нас, самый плавучий, должен отправиться на дно морское...
Иван так и обомлел. Марья же, приветливо улыбаясь, стояла, держа во белых руках хлеб да соль.
— Вот ты сей позор и покроешь. Человек простой, сразу видно — из народа. Людям это понравится. Ладно, сейчас я невесту твою кликну, ты про подвиг расскажешь. Только не ври!
— Да, — задумчиво сказал директор ВБО. — Ситуация. А грамотка, что ты боян, у тебя имеется?
— А без них дружина княжеская — тьфу, верно?
— Да-а, — протянул Алеша, жмурясь от приятного воспоминания, — пока все маковки золотые с Ильей на троих не пропили, из кабака не вылазили. Потом явились втроем к Владимиру да и говорим: «Прими, княз…
— Бритву, мыло и хвост опоссума, — велел Иван. — Пытать мудреца буду.
Мудрец с толмачом, переглянувшись, проголосовали.
— Отпусти Кубатая, — сообразив выгоды своего нового вооружения, приказал Кейсеролл.
— Да, — протянул Иван. — Ну ты и загнул Алешка. Чую, что прав, хоть и непонятно ни фига.
— Оторви уж пару яичек. Мы и Василисе презент преподнесем.
Тут в голове Ивана перемкнуло в обратную сторону, и он, с полной ясностью, осознал свое положение. «Так», — подумал он. «Ежели голову отсюда на плечах унесу — Богородице свечку поставлю. Большую.»
Иван, не зная, что и думать, помчался следом. Не казнят, так на Несмеяне поженят. Хрен редьки не слаще...
— Не губи, Иван! — завопил Гапон. — Я тебе тайну Кащея открою! Где он сережки Василисины прячет, да где смерть его!
— Давайте так, — высказал свой вариант Илья, — пока он двоих не ухайдакает, драться не будем. А уж кто останется, тот ему за всех отплатит. — С этими словами он, покорясь судьбе, закрыл глаза и, вытя…
Двое богатырей ринулись к Кубатаю, а Иван рванулся за Смолянином, который тем временем мелкими шажками крался на корму. На подмогу Ивану Алеша подоспел. Вдвоем они вмиг скрутили толмача трудолюбивого.
— Нет, я же русский! — гордо ответил Смолянин.
— Вмиг! — ожил трактирщик, — Только что завоз был.
— А че ж тут непонятного? — встрял в разговор Кубатай, выплевывая шелуху от семечек. По бокам его конька хлопали два тяжелых мешка с семечками, собранными в дорогу заботливой Марьюшкой. — Народ — сам…
Всюду с грохотом взмывали фейерверки, горели огни заморские искорчатые, а пьяненький народ болтался по площади от аттракциона к аттракциону. Кто на ковре-самолете в небо взмывал, кто на сапогах-скоро…
— Иван! С Новогодьем! Тебе Марья записку оставила, возьми!
Но вернемся к нашему герою и его доблестным друзьям. Пока у князя Владимира плелись дворцовые интриги, много пива, зелена вина да водочки утекло в утробы богатырские.
— Вначале пленников спасу, — решил Иван. — А там видно будет.
Иван потряс головой и сел под лошадиным брюхом. Посмотрел вверх и поморщился. Позор! Даже не конь добрый его сбил, а добрая кобыла.
— И чего ж тогда нам, каликам немощным, таиться друг от друга теперича?..
Да учти, милый, вещам мудреным надо в стихах приказывать, иначе не понимают. Ты уж постарайся. Как убежишь, приходи ко мне. Твоя М.»
— Дай-ка мне испить водицы, от вражьей крови умыться, — продолжил Иван.
— Как успехи-то, богатыри? — поинтересовался князь.
— Обидчика моего не нашли, папенька? — кокетливо спросила она, поправляя рукава шитого бисером кафтана.
— Серьезный вы человек, Иван Иванович. Сумели таки! Да только и сами не рады, как я погляжу.
— Нет у меня разумения сего иметь, — сказал печенег, косясь с опаской на алешин меч. — Могу поведать лишь, как Русь ваш, матушка, устроен. А там вы уж сам решать.
— Не ври, Иван, — ответил Добрыня укоризненно, продолжая орудовать шестом, — ужель, думаешь, поверю я тебе? Ужель думаешь, сам я каменный? Насилу сдерживаюсь! Очень я Забаву Путятишну люблю. Если бы …
— Русалки мы болотные, — кокетливо заявила та, продолжая опасливо выглядывать из-за кочки.
...В середине третьего тысячелетия, когда в результате войн и естественной ассимиляции все нации и народности напрочь перемешались, неожиданно вспыхнула повальная мода «восстанавливать» свою национал…
— Третья левая и семнадцатая правая, — неуверенно заявило чудовище.
— Стоит позвать кикимору. Слух у нее тонкий, плюс магические способности... Услышит.
И не оборачиваясь боле, двинулся он обратно.
— От голода! — отрезала Алена и направилась к ближайшему дубу.
— Ура, друзья! Вернулась ко мне силушка! — воскликнул Иван, да и повернулся.
— Так-то, — сказал Владимир назидательно. — А чего припозднился с оправданиями-то? После кваса отходил?
— Ты кто такой будешь? — подозрительно спросил Илья.
— Пряники, пряники! Один за грош, два на копейку! Сладкая парочка! Игра или дело, жуй пряник смело!
— А ты не страшись. Ежели ты со своими тридцатью тремя богатырями за печенегов выступишь, быть тебе у ханского наместника воеводою!
— Эх, — вздыхал Кубатай. — И как же я их не укараулил? Такая общность душ, как у нас со Стасом, раз в пятьсот лет бывает! Мы бы с ним охотились вместе, на пры... на сапогах-скороходах прыгали, диверс…
— «Я плюс Яйца»! — пояснил Смолянин. — Звучит?
Иван с Алешей сделали вид, что не расслышали обмолвку, и они всемером зашагали по дороге. Кубатай, по просьбе Ивана, исполнил песенку про Африку, потом, на бис, спел еще несколько песен на заморских …
— Изображение барахлит, — призналась Марья, и постучала по зеркальцу кулаком. На мгновение мелькнула вода, песчаный берег и чье-то злое лицо. И все. Зеркальце покрылось мелкими квадратиками, сеткой о…
— Кубатай! Ты же и сам боян немножко... Не споешь ли нам былинку веселую, походную, где про путь-дорожку речь идет? Сразу нам песня сил прибавит, воевать да жить поможет, скучать не даст никогда!
— Я дерусь с этим добрым молодцем, — объяснил Добрыня, указывая на Ивана рукой и тем же движением как бы приветствуя его.
— Моя здесь. Я Ахмет, боян татарский... — из кустов киви вылез маленький татарин в разукрашенной дорогими каменьями одежде. — Моя твой друг, Ивана! Моя дураку поможет!
— Сама? — завопил Иван, отбросил в сердцах примочку медвяную, сел на кровати, и обхватив руками голову запричитал: — Ах ты бедная земля русская, как же тебе ждать благоденствия, коль сама Василиса Пр…
— Иван-дурак, что ли? — изумился князь, пытаясь разглядеть лицо Ивана сквозь толстый слой икры. — Облизнись!
— Почему это Алеша — орел, а я — какая-то там решка?! — возмутился Добрыня.
— Что-то незаметно, чтобы ты от греха бегал, — заявил Гаврила и заржал, довольный своим каламбуром. — Ладно, иди, не боись, не выдадим.
— А ты не тать лихой? — вскинулся Шнобель. — Не печенег ли? Не кавказец ли дикий?
...Солнышко ласково било в глаза Ивану-дураку. Будущий богатырь разлепил очи ясные, проморгался и огляделся. Трактир был пуст. Емеля исчез. Стол был уставлен пустыми четвертями, между которыми валяли…
— А при чем тут пот? — удивился Попович, пока лом-самолом освобождал их от цепей.
Одну из самых сильных и фанатичных групп составили те, кто поклонялся всему русскому. Они называли себя «Новые Славянофилы». И именно они настояли на создании «этнического заповедника» — места, где б…
— Что ты, сыть, травяной мешок, спотыкаешься! — гаркнул Иван. Открыл было рот снова, но забыл, что полагается говорить дальше, и закрыл его.
— Ой, дурак! — завопила Алена, вынимая из-под подола кочергу. — Ну, попробуйте, возьмите!
Иван вздохнул. Не хотелось ему с кикиморой коварной общаться, да что поделаешь...
— Ничего, ничего, Аленушка, — приговаривал Гапон, корабельным канатом скручивая ей руки и ноги, — баба ты норовистая, что кобылка необъезженная... Вот стану наместником, свадьбу справим, тогда и полю…
— Или с одним из моих друзей, не все ли равно?
— У... у него... у него на штанах... — Несмеяна зашлась в хохоте, потом зарделась и скромно закончила: — ширинка расстегнута. Вот как торопился.
— Так ты говоришь, тут она и рассмеялась?
— Чего ж ты, падла печенежская, грамотку мою спер?
— А где твой друг-то? — поинтересовался Иван. — Басурманы в полон увели? Враз отобьем!
— Силен Кащей, — вздохнула Марья. — Чары наложил. Не получится у нас дорогу к нему увидеть.
Бросил Иван грамотку под ноги, повернулся, да и побрел ко дворцу Владимира, Гнедка в поводу ведя. Ох, как грустно у него на душе было! Ох, как тягостно! И не в том дело, что Марья с мудрецом убежала,…
Стражники искательно посмотрели на Гапона. Тот незаметно махнул им рукой, мол, делайте. Стражники придвинулись вплотную к богатырям.
— Ладно, кончаем осмотр, — решил Иван-дурак и направился к последней камере, приговаривая: — Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа, и братья ключ вам отдадут... Хотя какой ключ, тем…
— Даже с покаянием, все равно не дай! — уточнил его просьбу Иван.
А дама вдруг залилась знакомым смехом и, схватив себя за роскошно уложенные в прическу волосы, сдернула их прочь.
— Да щука моя волшебная, что все желания выполняет...
— Хорошо. Отметаю личные мотивы! Предлагаю восстановить транслятор!
— Так ведь привязанная! Пленница я была, а...
— Что же вы наделали, товарищи мои! — запричитал Иван, вспомнив, каким образом давеча Алеша в козленочка превратился. — На кого ж вы меня покинули?
— Не выдоишь за день, устанет рука, — пролепетал Емеля.
Кубатай захихикал, глядя на Смолянина. Тот ухмыльнулся.
А веселье катилось своей чередой. Вот уже Емеля через стол полез с дураком целоваться, вот Алеша свой коронный тост — «за прелестных дам» — произносит... Вот, невесть откуда взявшийся, боян Лапкин сл…
Боян замедлил шаг, пригладил бороду и вошел в двери дубовые. Иван шмыгнул следом.
— Пойдет, — вынес вердикт Кубатай, и мир был восстановлен.
— Василисины сережки, — объяснил Иван, смутно чувствуя, что разговор идет о разных вещах.
— Какая разница, — огрызнулась Несмеяна. — Про то никто не ведал!
Вспенились воды, забурлили, потускнело солнце, заклубились тучи в небе ясном, гром ударил, сверкнула молния! И раздался из пучины смех царя морского, словно гул лавины горной раскатистый.
— Не седой он! — заступился за друга Илья.
— Небось, тебя по малолетству в полон увели, — догадался Алеша. — А душа-то русская проснулась, на родину потянула. Молодец, толмач! У Ильи вот сын был, Соколик, так его Калин-царь вместе с матерью в…
— Телепатия! — взъярился князь, — телепатия, говоришь?! У нас, между прочим, тоже телепатия! Вот она-то мне и подсказывает, что только что вы меня в кабаке собакой кликали!
— Что делаю? Разве негоже богатырю русскому на княжеском пиру потрапезничать? Новогодье встретить, с побратимом на свадьбе его чарку выпить?
— Когда ж его царь морской отпустит? — спросил Иван.
Микула Селянинович сидел на лавке и задумчиво перебирал руками землю сырую, насыпанную в большую дубовую кадку. Он тосковал по простому пахарскому труду, но как мог боролся с этим чувством.
— А на печенегов с таким конем не слабо пойти? — поддержал купца один из дежурных богатырей.
— Всегда так было, по жизни, — упрямилась вторая голова. — Кто-то ест, а кто-то вылизывает...
Вместе с четвертой головой, уже расправившейся со своим противником, они дохнули пламенем на шестую и седьмую головы. И началось. Из багровой огненной тучи слышалось щелканье челюстей, вопли, и, врем…
— Из славного Ростова, красна города, шел Алеша, что попа сын соборного! Не за славою он шел, не за золотом, а на службу он шел ко Владимиру!..
— Да не про то я, Ванечка, — отстранилась она ласково. — Я серьезно. Некое лицо высокопоставленное ночью нынешней встречи ждет с тобой.
— Невеста она моя, — отчеканил Алеша. — Сейчас пожиточки соберет, да и придет. Повенчаемся мы с ней в Киеве, да и заживем припеваючи. Она, пусть на жабу и похожа, зато без обмана — и днем и ночью оди…
— Здеся я, — раздалось совсем близко, и из-за кочки позади него высунулось зеленое, глазастое, девичье личико.
— Положил я соловьеву голову в чемодан и дальше двинул. Чуть-чуть проехал, глядь: терем расписной. Постучал я в дверь, та из петель-то и выскочила. А в сенях — девица красная стоит, в руках кочерга: …
— Но-но, — на этот раз схватился за меч Алеша.
— Мы не французишки галантные, не британцы учтивые. У нас, у русичей, свой исторический путь. Мы пойдем другим путем!
— Какое дело? — возмутился Смолянин. — Я вас с Кубатаем русскому научил? Научил! Считай, что я оклад отработал. Теперь до конца месяца ни черта делать не буду.
Со словами этими повернулся он лицом к дворцу кащееву и побежал дальше в одиночестве.
— Как вошел я в княжескую гридню столовую, — продолжал Илья, — встретил меня Владимир неласково. «Это кто еще, — говорит, — к нам пожаловал, словно пес пешком, не на коне лихом? Посадите-ка его на ко…
Иван вдохнул побольше воздуха и, поминутно извиняясь, стал протискиваться мимо резвящихся. Пару раз его огрели булавой, разок укусили за ногу, но через каких-то полчаса Иван вошел таки в палаты камен…
— К чему клонишь-то, злыдень? Какую-такую реальность?
— Выведу, и опять одной век коротать? Лучше я вас к себе на дно затяну. Будем там жить-поживать, песенки распевать, в преферанс поигрывать. Глядишь, и приглянусь кому из вас. А он — мне, стало быть. …
Иван понял, что еще мгновение, и Ивашка Бабу Ягу зажарит. И тогда некому будет Алешу расколдовывать. Богатырским ударом он вышиб дверь избушки и с криком: — Погодь, Ивашка! — запрыгнул внутрь.
— Фигово, — грустно сказал Илья. Добрыня одевал булатные рукавицы. Алеша молился. Смолянин оптимистически хохотал. Кубатай нервно грыз семечки, не забывая при этом ласкать эфес сабельки острой. Иван …
— Нету, — со стыдом признался Иван. — Выкрадена ночью татем лихим.
— А Алена-то как? — поинтересовался Иван, несколько обескураженный услышанным.
— С чего начнем, мудрец? С левого уса, али с правого?
— Я бы рад, — взял он слово, — да только остановиться мне где-то надо, крышу над головой найти.
— Вот, — радостно пролепетал Иван, протягивая богатырю грязную бересту. — Вы письмецо обронили.
— Остаются кое-какие свойства после пребывания в этномагическом поле! — загадочно изрек толмач и пришпорил коня.
— А все-таки интересно было бы мне рассказы богатырские послушать, — заметил дурак.
— Да, наверное, — задумчиво сказал Алеша. — Я богатырь. Зовусь Васа... тьфу, Алешей! Вот сволочь, Кащей! Ладно, рассказывай, как побил ты ворога?
— Я еще много чего знаю! — похвастался мудрец. — Вот, например... В Африке несчастье, в Африке злодей! В Африке ужасный Бармалей!
— Воздушный шар есть некий объем, заполненный горячим воздухом, или же иным легким газом, — объяснил Кубатай, подняв вверх палец.
— Алена, — сказал незнакомец, обращаясь к кому-то в соседней комнате, — эти молодцы на площади мне кажутся подозрительными.
— Вот скажи, Иван, любишь ли ты земельку русскую? — вопрошал Алеша.
— Вот и переделайте. У вас большое будущее, боян. Вы вполне сможете петь колыбельные песенки для детишек малых.
И после слов этих вручил Иван-отец сыну булаву фамильную, нежно шлепнул по загривку и благословил.
— Ты его воспитал, да? — растроганно спросил Иван. Кубатай понурился.
— Так ведь слава о тебе по всей Руси идет: нет в земле нашей воина доблестней.
— Давай-ка, любезный, силушкой померимся, чья возьмет, тот и первый.
— Не пить? — изумился Илья и добавил неуверенно: — Что ж, может это и выход...
— А теперь чего же тебя царь морской отпустил? — спросил Иван.
Икнув, Смолянин придержал коня, чтобы оказаться подальше от Муромца. Алеша тем временем продолжал молоть языком. Кубатай, которому страсть как хотелось встрять в разговор, делал судорожные попытки ос…
— Долго, — отрезал Иван-дурак. — Что ж мы, вдоль всей Смородины будем идти, искать хитрого купца? Он же наверняка без дела не сидит, торгует между делом.
— Трогательно нельзя, неприлично, — вздохнула Марья. — Черномор еще и обсохнуть-то не успел после утопления, а ты уже руки распускаешь... Иди, я тебя без троганий приголублю...
— Он же тайны государственные разглашает! Откуда узнал?
— Так ты посмейся, — оживился Владимир. — Народу объявим, что я тебя сам развеселил, полцарства сэкономим. Ну?!
Глазам его предстала большая комната, уставленная дыбами, испанскими сапогами, гильотинами, увешанная цепями и веревками, с железными противнями, на которых зловеще светились раскаленные докрасна жел…
— Чего с Емелей будет, как сыщут? — продолжая кривить лицо, спросила Несмеяна.
— Кащея найти, сережки Василисины у него отобрать, Василисе в срок доставить. А сроку того — неделя без одного дня.
— Учти, мы тебя вначале в цепи закуем, а уж потом транслятор включим, — предупредил Иван. — А то ты и нам пакость учинишь.
— Запаляй факел! Факел запаляй! — кричал один брат другому, сидящему на огромной железной махине, более всего напоминавшей емелину печь.
— Всерьез... всерьез... Как взрослый к взрослому относился...
— О, очень много, сударь, восемнадцать! — с восторгом ответил Иван.
Из боковой двери вышла чопорного вида дама в бордовом, складчатом бархатном платье. В руках она держала портки кожаные. На носу ее поблескивало пенсне.
— Известно, что русская нация тем испокон и сильна была, что все лучшее от других в себя вбирала да впитывала. Вот, к примеру, писатель французский Дюма на Руси так популярен был, что чуть ли не за с…
— Отпусти меня подобру-поздорову, чудище! — кричал Добрыня. — Не бери грех на душу, не неволь богатыря русского!
— Зачем имущество-то ломать? Оно денег стоит. Нажми-ка, лучше, богатырь, на кнопочку.
Плюнув в сердцах, Иван бросил пыточные причиндалы и побрел из комнаты, оставив Кащея дергаться в цепях.
— Да где Кащей-то? — слегка упираясь спросил тот.
— Как, как, — столь же горестно ответил Владимир, — головы будем рубить, вот как.
Боясь что дымок исчезнет, Иван, Кубатай, Смолянин и козленочек Алеша с полкилометра проделали бегом и выскочили на мрачноватую, устланную мхом поляну.
— Ишь, чего захотел! — снова сжал кулак Иван. — Хватит! Налюбовался!
За разговором и не заметили, как до трактира добрались. Народ на улицах дивился, но охальничать не спешил. Видать булава Иванова производила хорошее впечатление на заносчивых киевлян.
— Зачем же крайние меры, милый? — удивилась Василиса. — Прикажи верным боянам, пусть они песенки поют о твоих терзаниях и страданиях за народ русский. Так испокон веков делалось, и всегда прокатывало…
— Я печи-то люблю, — смущенно признался Иван. — С малых лет на загнетке валялся. Зола теплая, сажа мягкая... Мамка парным молочком поит. Лепота! Одна беда — отмыться толком не могу. Зола аж до костей…
Утирая слезинку, набухающую на правом веке, Иван побрел к двери. Богатыри переглянулись. Добрыня вздохнул, и положил на стол правую ногу. Илья махнул рукой, и положил поверх свою — в могучем кирзовом…
— Ах ты змей подколодный! Ах ты тать окаянная! Россию-матушку продавать?! Да я тебя, гада!.. — И она выдернула из под полы свою девяностопудовую кочергу, с коей не расставалась даже в постели.
— Понимаешь, зятек, Иван-дурак Несмеяну опозорил.
— А вот это мы сейчас у него узнаем, — заверил князь. — Открывай, брось придуриваться.
— Люб он мне! — не прекращая реветь сказала Несмеяна. — Все женихи — придурки какие-то, клоуны, шуты гороховые. А он — серьезны-ы-ы-ый! Богаты-ы-рь!
— Откуда мне знать, — продолжал осторожничать Иван, — может там ловушка хитрая, или стражники с булавами?
— На дубу с Аленой сидеть, — грустно признался Илья. — Будем с ней на брудершафт пить. Для примирения.
— Еще б тебе ее не вызволить, когда втюрился в нее по уши. Только было сватов прислал, как змей ее из под носа и увел. Между прочим, с ее же согласия.
— У нас нет ни того, ни другого, — заметил Иван.
Причалив к острову Буяну, наши герои сняли с мачты скатерть-самобранку и подкрепившись принялись готовиться в дорогу.
— Прыткий, прыткий, — грустно повторила Василиса. — Все они прыткие, на обещания-то... Ах! Что же мне делать? Честь моя под угрозой!
— Как звать-величать тебя, красна девица?
А в недрах земных — ни серебра, ни злата, ни урана какого-никакого. Сплошь — кораллов монолит, лишь слюда есть да графит...
— Всегда таким был, — ничуть не удивившись вопросу ответил Кащей. — Это людишки меня представляют тощим да мрачным. Мол, царь Кащей над златом чахнет! Плевал я на злато! По натуре я прикольщик да гур…
— Как нет? Есть. Чай, у нас Русь, а не дикая страна половецкая. Есть у тебя право сохранять постное лицо, есть право кричать благим матом, есть право на один звонок.
И богатыри вскочили на коней. А с ними и Иван — на Гнедка.
— Ай да Ваня, ай да сукин сын! — восхищенно отозвался Гаврила.
— Оставь, Илья, — урезонил его Иван. — Он нам былинок споет свежих!
— С хозяйкой все улажено, заходи, располагайся. Она сейчас одна дома, — он многозначительно подмигнул. — А мы пока пойдем, подвигов поищем.
— Эх Ваня, — остановил его Илья Муромец, кладя тяжелую ладонь ему на плечо. — Счастье твое просто смешно. — С этими словами свободной рукой он поднял с пола трехведерную зеленую бутыль и водрузил ее …
— Не порядок, — прервал всеобщее замешательство Илья Муромец, — нас трое, а голов — четыре. Кому-то две достанется, а это — нечестно...
— Ты кто? — ошалел Иван. Но в этот миг в потолке вывалилась плита, звонко расколовшаяся о тюрбан незнакомца, и тот его вопроса не услышал. Подпрыгнул, и скрылся в открывшейся в потолке дыре.
— Дело говоришь! — согласился Илья Муромец.
Кащей подергался-подергался, но цепи оказались прочными. Иван тем временем оглядывал изобилие пыточных инструментов.
Вскоре на столе появилась немудреная богатырская снедь: крынка огуречного рассола, коврига хлеба, пара бананов и спелый ананас. Иван вяло выпил рассол, закусил бананами, потом размазал ананас по ковр…
— Иван-дурак, — радостно улыбаясь сообщил перемазанный в золе, черный как смоль молодец.
— А после попойки похмелиться было нечем, настроение у всех упало. Илюша с сынком повздорил, да и отлупил знатно. Теперь он при монастыре Киевской Богоматери звонарем работает. Глаз у него один вытек…
— Ну и амбре, — брезгливо заметил чистоплюй Попович.
Иван-дурак, наслаждаясь происходящим, подальше высунулся из дверки и не удержал равновесия. С протяжным воплем дурак упал на стол, прямо в жбан с красной икрой.
— Одноразовый, — догадался Алеша. — Ничего, все равно неплохо.
«Баба-то с норовом», — подумал Иван и, потеряв сознание, рухнул на пол.
— Вы в паре лучше работаете, — отмахнулся Кейсеролл. — И не смейте спорить! Здесь важные интересы, коих вам не понять!
Дурак недоверчиво последовал за татарином. И тот привел его к маленькой потайной двери, спрятанной за бурно разросшимся баньяном.
— Боян я, — раскланиваясь, сообщил зеленоволосый. — Кстати, слово «боян» происходит от...
— Да нет же, Иван Иванович, я шире, шире спрашиваю. В земле какой, в каком краю? А?
— Какой же остров Буян, коль не идет по нему боян... А иду я из царства Кащеева. Ходил я к кикиморам да лешим, носил им из Киева сало да медовые пряники. Они мне за то грибков сушеных да огоньков бол…
— Как продал? — поразился Владимир. — За сколько? Кому?
— Ты ж моя упрямица, ты ж моя непослушница, — принялся ласково приговаривать Гапон, отступая вглубь сеней. А там, в сенях, на тот случай все уж приготовлено было. В одну руку схватив с вешалки рушник…
— Не матерись при дамах! — сурово оборвал его князь. — Где был, что делал? Объясняй!
Иван вошел в трактир. Богатыри приветствовали его появление дружным звоном кружек. Судя по мирной обстановке, они только-только перешли с медовухи на царскую водку, и еще не успели закручиниться.
— Да не пойму я ничего, бабушка, — отвечал детский. — Я стараюсь, да не выходит у меня.
— Уже рассмешил, — хлюпнув носом, недоверчиво сказала Несмеяна.
— Князь, я не одета, — возмущенно и кокетливо одновременно заявила Василиса.
— Не кручинься, афрорусич Иван-дурак. Русь ваша все равно останется, будет тут заповедник фольклорный, как и раньше. Наедут мудрецы, такие же, как и я.
Вновь стыдливо прикрывшись широкими ладонями, Иван, боясь остаться без брюк, шагнул за ней.
— «Не собаке князю мы служим, — говорят, — а служим земле русской».
Немножко по направлению к Киеву вместе проехали, а потом толмач прощаться стал.
Иван действительно попал в соседнюю камеру. Темно в ней было, хоть глаз выколи. Ох, точнее надо было указывать пилке задание! А она, тем временем, не унималась, а все точила и точила камень. Видать, …
— Глупый я, батько... Не счесть толком, не буквы растолковать... Ой, не надо! Некультурно поступаете, папа!
— Хочу — шучу, — отбрехалась лесенка. — Не боись — становись!
Одним могучим пинком он вышиб дверь с петель. По коридору забегали испуганные стражники. Друзья гордо вышли из темницы и в замешательстве остановились. Темницу-то, оказывается, опоясывала стена чугун…
...Вот и время пришло. В тишине ночи перекликались кукушка и передразнивающий ее попугай. Иван да Марья крадучись добрались до палат княжеских.
Кикимора молчала. Видать тяжело ей было тащить Добрыню.
— Ну ладно, — сказал Илья, — дело, значит, было так. Перебив всю нечисть вокруг Мурома, собрался я на службу ко Владимиру. Отстоял заутреннюю, оседлал своего добра коня и попер. Еду я еду, вдруг — на…
— Ай да богатырь! Ай да смельчак! Такой ни огня, ни пучины морской не убоится. Верна, видать, Марьина рекомендация!
— Ну что ж, пора и обсудить кого-нибудь. На закуску, так сказать. Лапкин, говорят, вы уже прослушали былины молодых?
— Вы непременно этого хотите? — обвел Илья присутствующих тяжелым взглядом. Те закивали, набивая рты яствами.
— А на хрена она мне, красота эта?! — продолжал кипятиться Алеша и передразнил: «Там ему богатырь во честном бою...» Да во честном-то бою меня бы Тугарин мизинцем левым придавил. Обманом я его взял, …
— Вот же мерзавцы! — возмутился князь. — И как они меня хают?
— Сколько с меня, добрый человек? — поинтересовался он.
— Если только лягушек через соломинку надувать, — предложил Алеша. — А че? Старинная забава молодецкая, — продолжал он, увлекаясь. — Вставляешь лягушке в...
— Два часа нам на поиски. Найдем — хорошо. Не найдем — один к Кащею пойду. А вы с Алешей останетесь.
От затрещины в голове Ивановой что-то перемкнулось.
— А как же сережки Василисины? — грустно спросил Иван. — Даром я с Кащеем бился?
Из всех углов повыпрыгивали стражнички — половцы, печенеги, кавказцы да татары. Было среди них и несколько русских коллаборационистов.
— Нет, — замотал головой Иван. — Выкуп — тьфу! Укажи дорогу к Кащею.
— Отойди от бояна, добрый молодец! — угрожающе сказал Кейсеролл. — А то из мумми-бластера пальну!
— Правильно, — одобрил Илья, — и вот говорит мне соловьище этот поганый: «Доброго пути тебе, Илья Муромец. А давай мы с тобой, богатырь, побратаемся. Будь ты мне братом названным. Станем мы по Руси г…
Иван торопливо сунул ему чашку с медовухой.
— Ко мне, — ответил князь, — явятся, на ногах чуть стоят, «хотим, — говорят, — подвиг совершить, прикажи, князь, чего-нибудь!»
— Вот и свиделись, добрый молодец. И на сеновал ходить не надобно, — сказала она игриво. — Ну как, не лишней голова у змея оказалась?
— Вот, — позевывая рассуждал Алеша, — возьмем простую русскую душу. Среднюю, ничем не примечательную. Какие у нее склонности? Ругать собаку-князя, потому что свободолюбива, но слушаться его, потому ч…
— За Ивана? — заколебалась Марья. — Ну, в общем, если хорошенько подумать, вероятно... да. Пойду!
— Лови! — вдруг крикнула дама и кинула штаны Ивану в лицо.
— Не купаться вы любите, а девами морскими прельстились! — догадался Иван.
Сидел за решеткой в темнице сырой, страдая с похмелья, дурак молодой. Ох и муторно же ему было! Друзей не спас, а еще хуже подставил. Сам в немилость попал. Царевну обидел, князя оскорбил. Опохмелить…
— Ходит слух, что мудрец он великий, все на свете знает. Может пособит Кащея найти?
Пошел Иван по нити, да и вышел к огромному дубу. Был тот дуб в сто сажень вышиной, облака за его верхушку цеплялись, ручьи да речушки меж корней извивались. Засучил Иван рукава да и полез на дуб.
Богатыри, переводчик и кавказец, принялись разминать затекшие руки и ноги. Садко, потупившись, уселся на ворох лиан.
— А, ребята! — радостно воскликнул Илья. — Полезайте на дуб, мы вас свистеть научим! Кстати, как там с Кащеем?
— А потомок кого-то из них знаменитым ученым стал. Не будь пацанов, он бы не родился, и наш мир — тю-тю! — радостно сообщил Смолянин. — Может помните, Теймур Антонелли, генетик, что сфинксов-то приду…
— Да я завсегда, партизанка ты моя, — потянулся к ней Иван.
— Пожалуйста, — вяло согласился Кащей. — Только учти: пытки нечисть не страшат, а убить меня никак невозможно.
— Садись, отведай нашего угощения! — гостеприимно предложил Иван.
— А ты пел сольно, пел! — подпрыгивал не месте боян Шнобель.
Юрким выхухолем лесным скользнул Боян в дверь, а все прочие присутствующие повскакали с мест и, кто мечем, кто саблей острой, а кто и булавой пудовой принялись размахивать в воздухе, то и дело задева…
— Вот и ладно, вот и славненько, — залопотал Иван. — А теперь поспешим, хорошо? Василиса ждет...
Сказав сие, наклонилась Марья пониже, тут и облобызал Иван ее в губы жаркие.
— Самоистребилось чудище, — заключил Добрыня. — Вовремя отъехали, а то бы ударной волной покалечило. Молодец, Кубатай! Это ж надо — такого зверя до смерти заболтать. У меня-то, если честно, уже попа …
— Сосед, ты посмотри, что они творят? — изумилась шестая голова, обращаясь к седьмой. — Разнимем?
— Заткнись, Алеша, — грубо осадил Иван Поповича.
— Вот оно — мое будущее! Организую я компанию, назову ее «Я+Я». Буду яйцами торговать.
— Ты бы яйца нести попробовал, — огрызнулся толмач. — Такие эмоции — опупеешь!
— Ты эхо? — крикнул он с надеждой на обратное.
— Дело в следующем, княже. Хотим в твою честь подвиг совершить. — Однако поклон не прошел ему даром: произнеся эту фразу, он оступился и рухнул на пол.
— Да ты присаживайся к нам, Боян, чего уж, — предложил Добрыня приветливо.
Тут только Иван понял, что ему мешает приклеившийся к штанам стул. С проклятием он перевернулся на живот, потом встал на четвереньки, а уж потом и на ноги поднялся. Стул, само-собой остался приклеенн…
Смолянин гордо потряс в воздухе кулечком с яйцами.
— Ладно, зеленые волосы не беда, мы не расисты, — рассудил Иван. — За песню спасибо, хоть и не все в ней понятно, но веселей на душе стало.
— Кащей-то бессмертный! — предупредила Марья. — Ладно, путь к нему я укажу. Есть у меня зеркальце волшебное, чего хочешь покажет. Счас мы его и проэксплуатируем... Так, куда же я его засунула? Послед…
— Да, — твердо сказал Кащей, садясь в кресло. — В Африке. Сие — остров Мадагаскар, — плавно окинул он рукой пространство вокруг себя, — двадцать пятый век от Рождества Христова.
— Илья, Добрыня! — крикнул Иван, — хватайте его!
— Восстанавливаем магию! — завопил Смолянин. — Я задарма работать не привык!
Алеша, соглашаясь, вновь печально кивнул.
— Я тебе разрешу к татарскому хану в гости съездить, — продолжала уламывать князя Василиса.
Лишь сказал он слова эти, как зашатался листом осиновым, заплакал и, вскрикнув: «Простите, ребята, не выдержал!», — кинулся в бездну смородиновую.
— Только не это! — крикнул Кубатай. Неизвестно, чем бы кончилась эта страшная сцена, но тут дверь подпола отворилась и в помещение ворвался незнакомый Ивану человек. Невысокий, плотненький, суетливый…
— Ну, схватки не схватки, а потужиться пришлось, — сказал честный толмач. — Из прошлого далекого, из века двадцатого, прилетели к нам два пацана вредных...
— А веселье на Руси есть питие, — гнусавым голосом сказал сидящий рядом с Иваном лысый боян.
— Муромец! — заорал ошеломленный Иван. — Ты — свистишь?!
— Ой, что это я все разговариваю, разговариваю, — засуетилась кикимора. — Вы ж устали небось с дороги, кушать хотите?
— Ну и белиберда, — тоскливо простонал Микула, но все же продолжил: — Вот верная черта...
— Ну что ж, — грустно сказал Иван-дурак. — Постарайтесь забыть мое предложение. И не поминайте лихом, если что. Надеюсь, все у вас в жизни сложится удачно, не побоюсь даже сказать — былинно. Прощайте.
— Пить хочу, — снова пожаловался Алеша, отставая от остальных. Не успел Иван ему ответить, как услышал за спиной жадное бульканье.
— В богатыри, — наученный неудачей у ворот, ответил Иван.
— Ваня. Дело к тебе есть секретное. Государственной, стало быть, важности.
Только что делать-то — последний шанс у Ивана остался. «Нет! — подумал Иван. — Нет разницы! Разница в моем уме! Вышвырнуть разницу! Нет мне больше от нее пользы!»
— Познакомься-ка и с правой рученькой! — продолжил Иван.
— Ну ты!.. — начал было Иван, но Илья, смекнувши, что лучше плату платить, чем на дне речном гнить, опередил его.
Тут только заметил Иван на столе фрукты и сласти. Но не до еды ему было — очень уж стул мешал. Иван с облегчением расстегнул штаны, и стул, увлекая их вниз, со стуком упал на каменный пол.
— Теперь представь, что как раз в этот момент на Киев печенеги нападут.
И дурак принялся вдохновенно врать, понимая, что не стоит забивать другу голову неприглядной истиной. Так, за разговором, и болото форсировали. На берегу привал разбили, пожевали, да спать легли. А у…
А надобно отметить, что Марья ко дворцу княжескому близка была. С какого боку, Иван не ведал: от вопросов его уклонялась она искусно.
— Только тронь! — рявкнул Илья, выставляя перед собой меч булатный. Но меч перевесил, и Илья упал лицом в направлении вытянутой руки. И упал он прямо на все пытавшегося подняться Добрыню. Тот жалобно…
— Ну хватит уже, Иван, — с легким раздражением в голосе сказала Василиса. — Пора, видно, объясниться нам. Ты, сдается, втемяшил себе в голову, что в полюбовники я тебя призвала?
И тут дорогу им заступил караул половецкий. С мечами наголо, да булавами наизготовку.
Расправившись с дровами и потирая многочисленные синяки, Иван приблизился к перепуганному Емеле.
И, не медля боле, чтобы не дать страху да сомнениям в душу закрасться, спрыгнул Иван с подоконника да и заключил Василису в объятья свои богатырские.
— А полцарства? Можно получить ту половину, где подвалы с дружками моими?
...Вскоре, издалека уже, увидел Иван возвышающееся над деревьями мрачное серое здание.
— Да, мудрец. Герой ты, ничего не скажешь. Тяжко тебе пришлось.
— Тогда я знаешь что сделаю? — издевался Иван над беззащитным мудрецом. — Рот тебе заткну, а сам стану мудреные вопросы задавать! Ты же на них и ответить не сможешь!
— Да нет, я не из Африки, — сказал, наконец, Кубатай. — Просто понравилась она мне очень, вот и выучил про нее разные песни да стишки.
— Я не татарин, я печенег! — орал несчастный.
Много воды утекло с тех пор, как Ивана в богатыри посвятили... Хотя, не так уж и много, вообще-то. Всего три дня прошло. Думал наш герой, счастью его конца не будет: днем он на службу богатырскую ход…
— А ты, Иван, хоть и дурак, а хитер, хитер! Садись-ка лучше столоваться.
— И не убоюсь! — вскричал он обиженно. — И тебя не убоюсь! Коль не люб я тебе — так и скажи: «Не люб!» А чего руки-то распускать?
— Я тебе покажу ужин! Ты у меня на всю жизнь наешься! — вскричал Иван, занося над ее головой меч-кладенец, Кейсероллом дареный.
— А за меня — Марью-искусницу! — решил закрепить успех Иван.
— Это правильно, — заметил справедливый князь. — Умный у меня воевода. А не шастал ли тут кто подозрительный? Типа Кащея?
— Будь же богатырем княжеским отныне! — воскликнул Владимир. Иван, ошеломленный, под гогот сотоварищей, шатаясь, двинулся к выходу. Не понял еще счастья своего богатырского.
— А если кого другого попросить? — все с той же радостью в голосе осведомился Гапон.
— Это-то и я знаю. Да ведь срок очень маленький. Где остров тот? Где на нем замок Кащеев? Найти-то успею?
Через несколько часов степь русская гудела под копытами богатырских коней. Впереди мчались Илья Муромец и Иван-дурак, за ними ехали Добрыня с Алешей. Замыкал отряд Емеля на саврасой кобыле. Он помину…
— И то правда, — снова вздохнув, согласился Черномор, — что же делать-то?
Стражники, как один, были татарами. «Плохо дело», — подумал Иван, доставая кладенец. «Хреново», — сообразили стражники, и разбежались.
— Как же мне не горевать? Вызвался я помочь Василисе Прекрасной, а как — ума не приложу, — горько признался Иван.
Емеля встал и побрел к двери. Иван продолжал пить. Когда Емеля вернулся, будущий богатырь уже заказал новую четверть вина.
— Логично, — рассудил Кубатай, разглядывая чудо-юдо. — Тело столь огромных размеров не могло бы существовать при двухкамерном сердце и примитивной нервной системе. Хотя ваша чешуя наводит на определе…
Шагах в пяти от него стоял мрачный Кащей.
— Может, бросить нас под ракитов куст? — робко предложил Добрыня.
— Меч? — заинтересовался Садко. — Покажь?
Стражник исчез, а в палаты вбежал Иван-дурак. Со сладостным для княжеского уха криком — «Не вели казнить, вели миловать!» — он бухнулся на колени. Пол в комнате захрустел.
— Сымпровизируем, — сообразив, что дело пахнет рукопашной, заявил Воха. — Слушайте.
— Иван, скажи, но ведь у нас не было другого выхода? Или высечь Алену, или казнить. Так?
— Что ж делать, кушать-то хочется, — вежливо ответил Воха, поглядывая на скатерть-самобранку.
— Она... — продолжал говорить загадками Емеля. — И в Киев она меня отправили. Женись, говорит, на царевне. А я ехать не хотел, ленивый я очень. К тому же и родным помогать надо. Папка старый... ик!..…
Там и встретила его хозяюшка... Марья-искусница.
Пораженный очередным предательством щуки, Емеля понял: пора делать ноги. И сделал их.
— Что-то ты разболтался, младший майор! Секреты разглашаешь!
— Да я пробовал, голос плохой оказался, — засмущался Смолянин. — Когда сам, в одиночку пою, в ванне или перед сном, то спиваю гарно. А коли хоть один слушатель объявится — сразу петуха пускаю.
— Молчал бы уж! Богатырь... — язвительно сказал Иван. — «Не пропаду я...» Айда Бабу-Ягу искать. И смотри, не отставай ни на шаг.
— Ну хорошо, коли так. Я отдам бересту Микуле... при случае.
— Служим земле русской! — хором откликнулись богатыри.
Долго ли, коротко ли, а добрался он до самой вершины. Оглянулся — лепота! Всю Русь-матушку с дуба видно. И стольный Киев-град, и Муром родной, и иные селения, помельче размером. Вон Змей Горыныч лети…
Встать попробовал — а кладенец к земле-матушке тянет. Пришлось отвязать себя от меча, да и оглядеться вокруг.
— А пойдем с нами, Садко-богатый гость, — предложил Иван. — Зла на тебя мы не держим. Кто старое помянет, тому глаз вон. А мужик ты неплохой, видать.
— Ну а коли так, — сказал Иван, — тогда поскакали.
— Дело к тебе есть, — сурово сказал Кейсеролл.
— Иван Иванович, да что мы тут-то, на складе, беседуем? Пройдемте наверх, кофею выпьем.
— Вот и с Черномором у меня все так же хорошо начиналось...
— А ну-ка, молодец, примерь сей шелом на буйную свою головушку, — протянул князь ему богатырский головной убор.
А уж сколько радости было, когда к бережку пристали, да коней своих увидели! Те, бедненькие, уж и травку всю выщипали, и листочки с деревьев пообрывали. Рассупонили их богатыри, разнуздали, водичкой …
— Да бросьте, Иван Иванович, — махнул Кощей рукой досадливо, — чего боитесь-то? Силушка-то моя улетучилась вся.
— Не спеши нас хоронить, Ваня, — остановил его Алеша. — Авось не пропадем.
— В путь, Добрынюшку выручать, — кивнул Илья. — Все в Киеве знают — Яр друзей в беде не бросает!
И тут путники остановились. Навстречу, держась на задних лапах, шел медведь. Иван взялся за булаву, но потому как хмуро и лениво двигался зверь, почувствовал, что никаких враждебных действий тот пред…
— Я вылизываться не буду! — заорала вторая голова, оказавшаяся самой слабонервной. — Пусть первая этим занимается, у нее язык длинный!
Меч-кладенец пропел свою страшную песню, и ударил по тощей шеи князя тьмы. С мерзким хрустом голова Кащея отделилась от плеч, упала на пол, и мгновенно истлела, превратившись в горку черной пыли.
— А че не потешить? — откликнулся насытившийся боян. — Про че спеть вам? Про Соловья-разбойника?
— Так ведь не в какого попало богатыря надо, а в Алешу Поповича!
Владимир потер лоб. Последний довод, похоже, попал в больное место.
— Как будешь к Несмеяне пробиваться? — поинтересовался Иван после третьей кружки медовухи. — Простых мужиков к ней пускать не велено.
Алена была связана, стащена с коня и уложена на дорогу. Друзья сели рядом и стали грустно считать потери.
— Но должна же быть система! Вот у вашей младшей родственницы, сороконожки, по последним данным...
— Слово дурака против слова Черномора, — усмехнулся князь. — Кому поверю, как сам разумеешь?