— Да ты снимай, снимай их! — радостно вскричал тот, — не стесняйся, тута окромя нас с тобой никого нету. Сейчас я тебе новые принесу. Да помоднее — кожаные, с заклепками! — Со словами этими он засеменил из зала к боковой двери. На пороге уже остановился и сказал: — А ты подкрепись пока, проголодался, небось, с дороги.
— Чудо-юдо, а вы не подскажите, кто вы — млекопитающее, рептилия, или членистоногое?
— Молодец, собака, — сказал Илья, суя меч в ножны. — Отдашь Забаву за Добрынюшку?
— А на хрена она мне, красота эта?! — продолжал кипятиться Алеша и передразнил: «Там ему богатырь во честном бою...» Да во честном-то бою меня бы Тугарин мизинцем левым придавил. Обманом я его взял, самым что ни на есть подлым. Аж поныне совестно. Вышли мы в чистое поле, я и говорю: «Что ж ты, Тугарин, брешешь: говорил, что один на один будем биться, а сам войско за собой привел?» Обернулся Тугарин округ себя, тут-то голову я и отсек ему.
Когда глашатай в очередной раз пробегал мимо богатырей, Илья изловчился и поймал его за шкирку.
— Ничего, — махнул рукой Емеля. — Сходим как-нибудь в баньку, отскребем...