— Как, как, — столь же горестно ответил Владимир, — головы будем рубить, вот как.
— Или с одним из моих друзей, не все ли равно?
...В середине третьего тысячелетия, когда в результате войн и естественной ассимиляции все нации и народности напрочь перемешались, неожиданно вспыхнула повальная мода «восстанавливать» свою национальность, изучать «родные» язык и культуру.
Тот, близоруко прищурившись, поднес украшения к глазам, шмыгнул носом растроганно и, сказав самому себе задумчиво: «С них-то все и началось...», обратно Ивану вернул.
— Что-то незаметно, чтобы ты от греха бегал, — заявил Гаврила и заржал, довольный своим каламбуром. — Ладно, иди, не боись, не выдадим.
Микула Селянинович сидел на лавке и задумчиво перебирал руками землю сырую, насыпанную в большую дубовую кадку. Он тосковал по простому пахарскому труду, но как мог боролся с этим чувством.