Все цитаты из книги «Татуированная кожа»
– В конце концов, пусть товарищ Семенов скажет, – не получив поддержки, умело перевел стрелку замполит.
– Ты что?! Вон Звон видел... Это первый взвод!
– Пошлите людей за Пряхиным. Пусть разведчики сольют воду из фляг – его надо привести в порядок.
– Этот годится... Этот тоже... Ты – вон! Ты – сюда...
– Местные условия? – снова спросил майор. – Климат, ландшафт, почва, опасные животные...
Волк сумел отработать все фамилии в срок и получил «отлично». Но после занятия специальная контрольная программа высветила на экране его монитора три несанкционированных запроса, в том числе один, ка…
Лицо парня окаменело. Он молча повернулся и пошел прочь.
Волк, не торопясь, полез за пазуху и показал внушительную пачку купюр.
– Только не валяйте в песке, – предупредил Деревянко. – Это не «калаш» – сразу заклинит!
– Я Серегин, – уверенно ответил москвич. – Не слышали?
– Может, не двенадцать, может, четыре. Мало, что ли... – не сдавался сержант.
– Крылков. Очень дотошный и старательный парнишка. Он не упускает ни одной мелочи.
Это входило в манеру комбрига – унижать замов, чтобы знали свой шесток и не заглядывались на местечко повыше. А в отношения между ним и Чучкановым вплеталась еще одна саднящая нотка, которая в разгов…
– Давай здесь, – послышался мужской голос.
– Живой. В нокауте. Переносица наверняка сломана» Вызовите «Скорую помощь».
– Не-а. Адреналин иссяк. Завод кончился. Владимир сел па землю.
Цивилизованный мир света и мрамора обрывается у черного зева туннеля. Дальше – километры первобытного мрака с редкими светофорами и лампочками технической подсветки. Слева, почти у входа в туннель – …
– Ты понял теперь, что это такое? – повернулся инструктор к Иванникову.
Пяткин развернулся и растопыренными пальцами обозначил удар в глаза.
– Заткнуться всем! – рявкнул носитель татуированного мира. Живо обсуждавшие происшествие дядька с кульком и две женщины испуганно замолчали и шарахнулись в стороны. На всем протяжении пути этот эффек…
– Это лучше, чем под «Дождь», – произнес Шаров. – Трибунал в дисбат отправляет, а «Дождь» – на тот свет.
Схватив табуретку, он быстро засунул ее под койку Бритого Гуся.
Мопс кивнул Горилле, тот вышел и через несколько минут вернулся с высоким, широкоплечим, коротко стриженным, спортивного вида парнем. Серж!
Придя на третий день, Вольф увидел в вазе на столе большой букет роз.
«Договорились», – уже почти сказал он, но перехватил взгляд лейтенанта – острый и настороженный, взгляд гончей, почуявшей затаившуюся дичь. Это была ловушка. Согласие подтверждало вину и являлось при…
Вольфа распирало радостное возбуждение. В серой монотонности службы забрезжила перспектива перемен.
Сквозь пролом в заборе вернулся давешний пес, порыл лапой землю и улегся, свернувшись калачиком, прямо на тайнике. Шебурша крыльями, прилетел воробей и деловито зачирикал над головой. По другую сторо…
– Ничего себе! – присвистнул шофер. – Видели когда-нибудь такого синюка? Ну зверюга...
Лязгнули двери, щелкнули замки, шум разношенного мотора сотряс кузов вибрацией, и спецавтомобиль повез прапорщика госбезопасности Вольфа-Волкова в иную жизнь.
– Давай ты, – быстро сказал Погодин и отошел в сторонку.
– Разбитый как попрыгаешь... Помрешь ведь. Похоронят – и всего делов. Потому смотрите опять, как показываю, потом сами начнете... Энтот угол сюда, а тот – туда, волнами... И внимательно надо – что вн…
И в грохочущий проем самолетного люка надо было шагнуть самому – никакой инструктор не преодолеет твой страх, разве что даст пинка, когда ты раскорячишься в светлом овале, намертво вцепившись в обшив…
– Увидите, – туманно ответил лейтенант, и по тону чувствовалось, что он сам не знает ответа.
Помощник нажал рычажок на пульте, подполковник осмотрел Волкова, презрительно скривил губы.
«Неужели нашли патроны? Сейчас снимут отпечатки пальцев, и хана!»
– Да получше, – медленно говорит Волк. И он и доктор прекрасно знают, что это временное облегчение. К тому же колоть по замороженной коже нельзя, и Потапыч все равно будет ждать, пока она отойдет и п…
– Ну как, впечатляет? – спросил Деревянко. Хотя замкомвзвода Чувак в учениях не участвовал, и управление взводом было затруднено, три его группы выполнили задание на «отлично», и лейтенанта это явно …
Серый ухватил вилку и, вскочив, ткнул ею Волку в лицо. Он целил в глаз и, если бы перед ним стоял другой человек, наверняка бы попал, но лапища бывшего спецназовца перехватила бьющую руку, резко выве…
– Отработайте во всю силу, парни, выкладывайтесь до последнего, – заклинал лейтенант Деревянко. – Отличившиеся поедут в отпуска, многие поедут, до десяти процентов, только не подведите!
Михаил Иванович махнул рукой и отвернулся к окну.
– Кончай, я тебе сказал! – окрысился Хмурый.
И вот теперь Серж сидел за столиком объекта наблюдения и сам автоматически становился таким объектом.
Несколько раз Фильков предлагал «ставить удар» на случайных прохожих, но Володя категорически отказывался. Не захотел он и драться на стороне Кента против «кильдюмских», хотя придумал для отказа како…
– Молодец, парень, из тебя получится разведчик! – хлопнув по плечу, сказал Деревянко.
Старшина шмыгнул носом, провел узловатым пальцем по ноздрям.
Как загипнотизированный, Пастухов подошел. Зуб вынул руки из карманов. На правой блестел кастет.
Волк включил магнитофон и трансляцию. Дело шло к развязке, и он принялся поспешно запихивать в рот остывший шашлык.
– Нет. У меня ведь в прошлый раз был перерасход...
Деревянко тяжело вздохнул, сделал неопределенный жест и ничего не ответил.
– Убирайся, я не хочу тебя видеть! Завтра же пусть отец придет в школу!
Прощаясь, Володя пожал учительнице руку, а она в ответ чуть сжала его кисть. Пальцы у нее были сухими и прохладными.
Благодарный, переполняемый нежными чувствами, Вольф поцеловал умытую щеку, потом гладкое плечо, спину между лопатками, поясницу и наконец раздвинул мягкие ягодицы и принялся лизать твердый коричневый…
– Эту ошибку мы тоже исправим! – молодцевато заверил Председатель.
– Ну что, «артист», может, шлем наденешь? – Зуб дотронулся забинтованной уже кистью до головы Пастухова. – А то вдруг рикошетом кого-то ебнет...
– Давайте, давайте... Вы все, а я один. Он шагнул вперед. Стоявшие на ногах испуганно попятились.
– Мне тоже она не нужна, – сказал Серегин.
– Ой, холова... На комантира?! Я щас к Шеменову... Под фибунал пойтешь...
Чьи-то руки перехватили кулак «рыболова». Освободившейся рукой Волк вцепился задержанному в волосы и оттянул голову назад, чтобы не укусил воротник с ядом. Но тот и не собирался этого делать.
Причудливо скачущие блики придавали его облику комичный вид, и казарма буквально грохотала от хохота «стариков».
– Чтоб не трогали, надо вести себя по-другому. Кулак есть, удар есть, чуть что – по бороде! Тогда будут бояться, и никто не полезет! Понял? – Пастухов опять хмыкнул. – Ладно, пока. Заходи ко мне в об…
Вольф молчал. Все это ему как-то не нравилось. Менять фамилию, которую дали тебе родители, – дело предосудительное.
– Какой «потом»! – вмешался оправившийся от обиды Мотря. – Потом пусть жрут суп с котом! Пусть сразу бабки тащит. А то раздадим все в долг, а сами будем лапу сосать?
Роту погрузили в грузовики с крытыми кузовами. Час езды по тряской дороге, и они оказались на аэродроме. Почти таком же, как в расположении родной бригады: бетонная полоса, проложенная по пустыне. Не…
Генрих быстро приобрел самую высокую квалификацию, и жильцы квартир в их районе с удивлением отмечали, что краны, которые приходил чинить этот молчаливый, непривычно опрятный слесарь, больше уже не п…
– Ретранслятор с выходом на наземную антенну? – догадывается Волк.
– Зачем вообще они нужны, если проще пробомбить квадрат...
«Нормальный мужик, откровенный, за свою шкуру не трусится», – подумал Волк.
Вольфу стало стыдно за свои мысли. Как будто дело в еде!
Бутылка осталась невредимой. Свежая выбоина на кирпичной стене обнаружилась в полуметре левее.
– Спасибо, снимать погоны не по моей части, – Волков отвел протянутую рубашку. – Мне ничего не надо. Сейчас за мной приедут.
– Давайте я вас почищу! – он ловко прошелся жесткой щетиной по джинсам. – Сколько ни говорю уборщице, а скамейка там все равно грязная...
– Никакой он не бандит! – огрызнулся тот. – Просто отцу не понравилось, что он лысый!
Ванников, очевидно, закончил разговор и вышел из транса.
– Почему на голову? Там почти километр...
Огромный ботинок врезался в ребра тихо подвывающему вору.
Две пары невыразительных глаз оцарапали его подозрительными взглядами с ног до головы.
Симонова перевела дух и оглянулась на директора.
– Конечно, испугались! – Грибачев сам ответил на свой вопрос. – Но не струсили! А потому остались живы. Да еще сразу пошли в атаку, вот что удивительно! Хотя, собственно, удивительного тут ничего и н…
После обеда прошли первые занятия в парашютном городке. Хотя физическая нагрузка вряд ли была большей, чем в карантине, к концу дня Вольф прилично устал – очевидно, от обилия новых впечатлений. Остал…
Еще один удар прогнул ребра под сердцем и сбил дыхание.
– Зачем ты в белых стрелял? – спросил Волк. – Это же американцы. Насчет них не приказывали ...
– Ты меткий парень! – похвалил Деревянко. – Давай-ка пройдем снайперскую подготовку!
Особист с мрачноватым одобрением усмехнулся.
Но Лопухов молча смотрел на младшего Вольфа, и тот, как загипнотизированный, подошел к кровати и вытащил из-под матраца самопал. Лизхен ахнула, у Генриха отвисла челюсть, дядя Иоган переводил испытую…
– Да-а-а, хорошие, – задумчиво протянула она, поплотнее запахивая тесноватый халатик и испытующе вглядываясь в лицо гостя. Таким взглядом встречал посетителей швейцар «Метрополя» дядя Коля. – И кавал…
– Гм... Татуировками, говоришь... А он согласится?
– Становитесь в круг, парни! – кивнул боксерам Прошков. – И мы с вами станем. Они же драться хотели? Давайте подеремся...
– А ты не подумал, что ты уйдешь, а людям тут жить? – Фильков наставил на провинившегося заскорузлый палец.
Селедцов задумался. Каждый боец спецназа ГРУ обязан был владеть двумя языками. Как минимум одним, но отлично. Спортсмены и отменные здоровяки почему-то имели по немецкому и английскому слабые тройки.…
Не желая казаться полным дураком, Вольф решил неумолимой силой логики обосновать свои действия.
– Кажется, я знаю, что тут надо поделать! – многозначительно сообщил Троепольский. – Можешь идти!
– Руки! Руки тебе говорят! – Ствол автомата въехал в солнечное сплетение, оставив отпечаток раструба в навершии массивного креста с распятой женской фигурой.
Майор положил трубку таким жестом, каким ставят точку в затянувшейся истории. Начальник патруля положил на стойку электронный блокнот и снял с задержанного наручники. Тот принялся растирать запястья,…
Вольф молчал. В чем-то лейтенант был прав, но эта правота его не привлекала.
О важности предстоящего набора говорило то, что построение проводил лично начальник сборного пункта – полноватый подполковник с лицом сильно пьющего пройдохи. Рыжего он в строй не пустил: в шеренге с…
– Нет, не здесь, давай лучше где-нибудь встретимся, хочешь, я приду к тебе, – горячечно шептала Софья и одновременно, приподнимаясь на носочки, терлась, терлась набухающими складками о его лицо.
Голый по пояс Бритый Гусь нервно шарил в карманах брюк, то и дело доставая обрывок бумажки и щепотку табака, тоскливо нюхал и прятал обратно – курить разрешалось только ночью на палубе.
– Каждый второй или из МВД, или из КГБ, или из партконтроля, – отмахнулся тот. – Перед законом все равны. Где бы ни работал, разве можно по пьянке людей калечить?
Две дерганые фигуры растворились в сумерках.
– Подожди... С этой гласностью скоро они совсем героями станут. А я не особо смелый, хотя дворец Амина штурмовал... Просто наши машины прослушкой не оборудуют. Это ведь мы всем «жучков» загоняем. А н…
– Что с вами? Вам плохо?! – Вольф был близок к панике
– Меня Чучканов за собой потащил. Он сейчас замнач главка спецназов, скоро будет начальником, получит генерала. А я при нем...
– Да то! – Мужика прорвало, лицо исказила гримаса злобы, боли и отчаянной готовности ко всему. – Что ты комедию ломаешь! Ты такой же, как они! Между собой что-то не поделили, а теперь спасителя разыг…
– Завтра отнесу, сейчас Мороза все равно нету. Только ты его до завтра забери – дома родители, куда я его дену?
– Лица хорошие у ребят – открытые, мужественные. Хоть на плакате рисуй. Вот это солдаты!
Покачав головой, Волк приложился к фляжке. Там была крепкая жидкость с непривычным вкусом. Он сделал несколько больших глотков. Серж что-то сунул себе в рот.
– Лежите вдвоем, как короли, – осмотрев шестиместную палату, присвистнул Пашка. – Просторно, светло, воздуха много! Мы как сельди в бочке парились...
– Есть, командир! – с едва заметным шутовским оттенком ответил Иванцов и снова подмигнул напарнику. – Надо еще заехать переобуть его. Зачем в камере такие кроссовки?
Ветер и гул двигателей являлись только внешними раздражителями, на которых заменяющий Чучканова майор и сконцентрировался, потому что именно с ними была связана надвигающаяся и ничем не оправданная о…
Волк видел такой компьютер во дворце в Борсхане. Серж вдребезги разнес его автоматной очередью.
Взъерошенный Вольф тер покрасневшую шею и тяжело дышал. Учитель тоже тяжело дышал и машинально отряхивал ладонью брюки.
Сразу отложив американский паспорт в зеленой обложке и английский в бордовой, Волк для проформы перебрал несколько удостоверений личности, какие-то пропуска и паспорта не в меру рассеянных соотечеств…
– Ого-го! – Грибачев изумленно присвистнул и обошел его кругом. – Целая картинная галерея!
– Ах так... Тогда нечего разлеживаться. Встать! Вполголоса матерясь, ребята поднимаются. Некоторые еле держатся на ногах. Вольф ловит на себе косые взгляды и понимает, что допустил ошибку. Ему станов…
«Интересно, – подумал Волк. – Подстриглась специально для того, чтобы смотрели, а теперь „стыдно“!»
Два месяца свезенные со всей страны новобранцы содержались отдельно от старослужащих, проходя курс молодого бойца: уставы, политучеба, общефизическая подготовка, огневая, строевая, теория прыжков с п…
Связки повторялись множество раз, пацаны не любили эту работу за монотонность, но Володя чувствовал, что она многое дает в спаррингах – основном виде тренировок. Он стал пропускать меньше ударов, зат…
С заискивающей улыбкой к ним подошли два местных милиционера. Довольно щуплого телосложения, редкозубые, в плохо сидящей форме.
Хмурый встал и, пошарив в карманах, направился в глубину заведения. Волк придвинул к себе стакан с чаем, отхлебнул глоток.
Шаров встретился с солдатом взглядом. Взгляд этот был прямой и ясный, пьяная муть не затуманила серо-зеленые зрачки снайпера.
Волк вытащил из-под рубашки миниатюрную рацию, но тут же спрятал ее обратно. Перед съемом эфир в зоне тайника может контролироваться противником. Он тихо свистнул. Кусты затрещали, из них вывалился о…
– Внимание, говорит Москва. Московское время шесть часов. Передаем утреннюю программу новостей...
– Двух овец дал. Нет, одну овцу и ягненка. Его еще вырастить надо...
– Да чего мы такого сделали? – оправдывались пацаны. – Мало ли у кого есть наколки!
– Зарплату... – Чувак двинулся за ним. – Я в одиннадцатой квартире проводку меняю, видел, как ты заходил еще до обеда. А сейчас сколько время? Ты ей полдня зарплату отдавал? Ну и наглец!
– В тебе тоже много странного, Иоган! Ты прекрасно знаешь про фиктивный брак с Ольгой Коростылевой. Она местная, вернулась в Тиходонск, как дочь реабилитированных, это положено по закону. А меня проп…
В подъезде пахло покоем и достатком, на подоконниках стояли горшки с цветами, яркие лампочки не оставляли места вечерним полутеням. Волк пешком взбежал на четвертый этаж, осмотрелся и дважды позвонил…
– Куда ты хочешь идти? – поинтересовался он. Фильков привычно сплюнул.
Волк по-новому посмотрел на старшего группы. Оказывается, не такой он простоватый и прямолинейный мужик...
– Нету... Ничего больше нету, вы уже все отобрали, разорили до нитки... Не посмотрели, что у меня партийный стаж тридцать лет, что я на двух съездах был... Заслуги не учли...
– Отстаньте, ребята, я вас не трогаю, я по-своему живу, – прорвался сквозь злое бормотание растерянный голос отца.
– Гранаты! – скомандовал Волк и бросил свою в щель между тяжелыми створками огромной, обитой медью двери.
Что можно придумать в условиях постоянной скученности военного городка и сотен пар скучающих глаз, Володя не представлял. Настроение у него резко упало. И недаром. Оказалось, что их вольная жизнь уже…
Не избалованный вниманием, особенно столь высоких начальников, Вольф был растроган до глубины души. Даже распухшие ладони, казалось, перестали болеть.
– Ага, – Фильков достал из-за пазухи бутылку. – Тут такое дело, Надюха, друг завтра в армию уходит, надо ему дать.
– Ваши документы! – немедленно сказал тот, но в следующую секунду по расширившимся зрачкам Волк понял, что лейтенант опознал его и без документов.
– Разговорчики! Умный больно! Бери швабру, и до отбоя чтоб все блестело!
– Зачем было вмешиваться, ты же не в рейде, – сказала Лаура. Она тоже выглядела озабоченной, – Давай уйдем отсюда!
– Ты пацан правильный, просто молодой еще. Я тебя жизни научу. Бери в четверг «блинчики» и подваливай ко мне в общагу...
– Поступок, конечно, патриотический, но этот мальчик не совсем в ладах с дисциплиной, – комкая кружевной платочек во влажных ладонях, честно рассказывала она в райкоме партии. Это называлось «посовет…
– Черт! – испуганно крикнул Саша. – Рядом пролетело, свистнуло у самого уха...
– Это далеко. И там ты тоже будешь бояться... Шаги постепенно удалялись. Волк впал в оцепенение. Замедлился ток крови, редкими стали удары сердца, расслабились мышцы. Время как бы остановилось. Так о…
– Я к Владимир Семеновичу, – многозначительно шепчет он.
Она не изменила позы, только дыхание постепенно успокаивалось.
Динамики на миг смолкли, и бойцы замерли в ожидании команды «разойдись» – время обеда уже наступило.
Вольф посмотрел на покрытые красными волдырями ладони, поплевал, чтобы уменьшить жжение.
– Трибунал, разумеется, сынки... – копируя интонации майора Семенова, сказал Вольф. Взвод грохнул смехом.
Иванников послушно приспустил черные сатиновые трусы, нагнулся, и сержант хлестко врезал увесистой пряжкой по ягодице, так что на белой коже отпечаталась пятиконечная звезда. Новобранец охнул.
Жар обжигал лицо, дым выедал глаза и черным горьким комом забивал горло, летящие во все стороны искры прожгли рукава куртки, брызги горящего бензина больно обожгли руки. Огненные струйки обтекали бот…
– Какую на хер розу? – неизвестно у кого спросил Шмелев. Стоявший рядом Вишняков пожал плечами. Другие ребята тоже недоуменно переглядывались.
– Здесь живет хранитель. Надо соблюдать осторожность. У них ружья и волкодавы...
– Мне не наливай, я не любитель, – Вольф ласкал взглядом ее прекрасное лицо, покатые плечи, белые груди, густой треугольник волос внизу живота...
– Кто принял такое решение? – на всякий случай спросил он.
Но тот отнесся к сказанному с полным пониманием.
– Только меня тошнить стало. И температура поднимается к вечеру...
– А что за особое задание? – пользуясь откровенностью командира, спросил Вольф.
– А зачем? – тем же тоном спросил Фильков.
– Гля-я-д-и-и, какие гордые! Ну, нам и лучше – больше достанется...
– Тебе для чего секретное оружие доверили? – повторил майор. – Не хотели, сомневались, я за тебя поручился... И вот благодарность!
– Но если перестать их соблюдать, развалится вся наша Система! Поэтому я отменяю приказ. Подготовку Волкова прекратить, с задания его снять!
Дверь приоткрылась. Волк протянул паспорт.
Лейтенант показал и перешел к другому бойцу, а Вольф вертел грубый, совершенно неприкладистый нож и понимал, что научиться метать придется ему самому и Пригоров в этом деле не помощник.
– Да очень просто... Если ты место показал, то все – потом не отопрешься!
Теперь разведчики бегут, как навьюченные лошади. В оружейке их встречает майор Шаров, рядом с ним строгий штатский – тоже с повадками легавой.
– Извините, это сотрясение мозга, – еле выдавил из себя комбриг.
– В целях маскировки от воздушной и космической разведки противника выходить на палубу разрешается только ночью, – объявил лейтенант Половинко. В особой роте он представлял военную контрразведку. – В…
– Героев арестовываешь? – зловещим шепотом зашипел он. – Я же тебе сказал – преступников надо наказывать, а не героев! В академию хотел? Я тебе покажу академию! Сам под суд пойдешь!
На другой день Лисенок принес последние новости: исполняет обязанности комбрига полковник Чучканов. Генерал Раскатов улетел в Москву. С переводчицей.
Интуитивно Волк сразу сделал две вещи. Первую он мог объяснить, вторую – нет.
– Не знаю, – с трудом соблюдая спокойствие, пожал плечами Волк. – Фонило, потом сигнал пропал. Может, клеммы окислились или батарейки сели...
– Ура! Ура! – отозвались три десятка здоровых молодых глоток и принялись скандировать: – Раз-вед-ка! Раз-вед-ка! Раз-вед-ка!
– Закапывай! – приказал он. – Я иду звонить, а вы рассредоточьтесь и наблюдайте. Действуйте по обстановке, но лучше ни во что не вмешивайтесь. А сейчас уходим! Быстро!
– Ты чего, Серж? – сержант перестал смеяться и внимательно рассматривал москвича. – Чем-то недоволен?
– Интересно, хоть в это воскресенье выходной дадут? – ни к кому не обращаясь, спросил Волк.
– Не постоянно. Иногда. Ну какое это имеет значение?
Они имитировали отъезд и вернулись с другой стороны. Как раз вовремя, чтобы взять под наблюдение Барина с компанией.
Второй «Ан» начал сброс десанта, и внимание гостей переключилось на него.
– Такое намерение высказывал. Так и сказал: позвоню куда следует!
Вольф подписал стандартный бланк, а отодвигая его назад, поймал испытующий взгляд особиста.
– Вначале думали – Сержу конец, а он как стал ногами молотить, чуть не забил Шмеля! Ноги у него как руки – до головы достать раз плюнуть! Я такого в жизни не видел...
Он, очевидно, рассчитывал разрядить атмосферу, но никто даже не улыбнулся: присутствующие знали, что генеральские шутки ничего хорошего не предвещают.
– Сразу после учений задержи Волкова и отвези на гауптвахту. Чувак уже дал показания, завтра предъявим обвинение, получим санкцию и направим дело в прокуратуру.
– Готово! – офицер с облегчением вздохнул и вытер вспотевший лоб. – Иванцов, обыщи его! А ты, Уткин, сторожи – вдруг бечь кинется... Или в воду нырнет...
– Нет, – Бровин покачал головой. – Он бы обязательно рассказал друзьям. Они обсуждали эту тему.
– И надо отыскать тех негодяев, которые подняли руку на наши святыни! А всем руководителям удвоить бдительность и непримиримость к враждебным вылазкам!
У них опять был дядя Иоган. Он сидел на своем обычном месте у окна и многозначительно улыбался.
Но тут за Фаину Григорьевну, не выдержав, вступилась Лизхен, которая обычно соблюдала нейтралитет.
– Не слушайте ее, мужики. Это наша баба. Мы ее весь вечер поили, кормили... А теперь она динамо прокрутить хочет!
– С телевизором, – хохотнул какой-то остряк.
«Мертвая рыба, ее есть нельзя», – думал он про себя, но вслух ничего не говорил, только вежливо улыбался и отрицательно качал головой. Он никогда не погружался в пучину национальных проблем, охотно п…
Татуированный атлет осмотрел поле битвы, усмехнулся.
– Точно заряжен? – напряженно спросил Вольф. Будто отвечая на его вопрос, самопал сильно дернулся, раздался грохот, визг рикошета, все заволокло сине-черным дымом.
Но дом Председателя Президиума Верховного Совета Узбекистана товарища Нигматулина этим правилам не подчинялся. Собственно, не дом, а беломраморный дворец, он возвышался на три этажа в глубине тенисто…
Беспокойные белесые глаза обшаривали где-то виденное лицо, тонкий хрящеватый нос шевелился от азарта погони.
Волк понимал, что поддаваться этой тактике нельзя, поэтому он зашел в первый попавшийся подъезд, надеясь в подвале пересидеть облаву. Но дверь в подвал оказалась заперта, а когда он двинулся на черда…
– Сдай чуть назад и выверни влево, – скомандовал сидящий рядом с ним капитан Лазаренко – здоровенный мужик с ногами сорок пятого размера, огромными ладонями, крупной, как узбекская дыня, головой и ре…
– А кто запретит! И кстати, ты знаешь, что я сам немец?!
– Если с ним правильно поговорить – согласится. Правда, потом... С особыми приметами у нас он ведь служить не сможет...
В специально отведенной комнате ближайшего отделения милиции «рыболова» обыскали. На шее у него висел сканер, контролирующий радиообмен на частотах милиции и КГБ. В безобидном целлулоидном мячике ока…
– Ну чего... – послышался наконец опасливый голос. – Дай поспать.
– Точно. Молодой еще. Давай ты, мне потом чуть-чуть нальешь...
Действительно... Пыл Вольфа стал было угасать. Но, кроме патронов, существовали на свете давно покрашенные окна и совершенно целая плитка... Существовала ложь и попранные законы товарищества. Лгун и …
– Зуб даю, – бился в коликах второй. – Рядом стоял...
– Ша, Григорьич! – Зуб выставил вооруженную руку.
– В общем, да, – заторможено ответил Волк. Они вышли на улицу. Здесь весело светило солнце, дул приятный освежающий ветерок, неторопливо шли прохожие, которым не угрожала никакая опасность. Волк пост…
Вольф испытывал какую-то неловкость – он не представлял, с каким лицом она выйдет из ванной и как они встретятся глазами. Но все оказалось просто.
– Какая разница?! Да от того, как ты скажешь, тамвся твоя жизнь зависит! За лишнее или неправильное слово вмиг офоршмачат!
Два дня курсант Волков, показывая чудеса прилежания, сидел в библиотеке до закрытия, а на третий сдал законченную работу Ламову.
Прогулявшись несколько раз от стройки нового автопарка в казарму, он принес под гимнастеркой пяток кирпичей и спрятал их под матрац. Расшатал в тумбочке квадратную деревянную полку, теперь она свобод…
– Так точно! – отозвался майор Шаров. Закончив разговор, Чучканов позвонил Семенову.
За реферат. Волк, к своему удивлению, получил «четверку».
По дороге к рембазе Шмелев весело напевает. Девочка доела сладости и сидит молча, безразлично глядя перед собой. Пальцы с обгрызенными ногтями крепко вцепились в стальную скобу. По обе стороны узкой …
Волк спрятал ручку и сел поудобнее, чтобы не мешала надетая под одежду аппаратура.
С трудом вскарабкавшись в автобус. Черепаха проехала пять остановок и поковыляла к дому, в котором живет ее старинная подруга, не имеющая отношения ни к диссидентам, ни к политике.
– При чем здесь часы! Дело в отношении. Они нас, выходит, за людей не считают! Того и гляди – твои тоже отберут. Хотя нет, Грибачева побоятся... Он же от души подарил. Выходит, он не такой жадный, ка…
Руки подняли все, кроме Лисенкова и Вольфа.
– Все это надо выучить. Но одновременно мы с тобой прокрутим все возможные и невозможные варианты. Потому что осечки у тебя быть не должно. Ты хоть парень здоровый и боец отличный, но там одного этог…
– Вот как раз то, про что ты базарил, – хмуро процедил Фильков. – Это за него я зону топтал...
– Все, герой, теперь фамилию назад не переменишь, – сказал подполковник Селедцов. – Раз в наградных указах прошел, как Волков, значит, это на всю жизнь!
– Тю! А рожи-то зачем мазать? А-а-а... Чтоб в темноте не светились! – просиял от собственной сообразительности Дрын.
Младший наблюдатель прапорщик Волков с ручкой в руках неловко скрючился на заднем сиденье.
– Умница, хорошо придумал, молодец! – привстав на цыпочки, Софья Васильевна прикоснулась целомудренно сжатыми губами к его щеке с пробившейся к вечеру жесткой щетиной.
– Слышь, Волков, как ты это дело провернул, с фамилией?
– Извиняюсь... Извиняюсь... Случайно вырвалось... Набухшая бровь прорвалась каплей, второй – струйка крови побежала по щеке к подбородку. Заместитель командира взвода старший сержант Чувак заплакал –…
Серж не ходил на обед, наверное, сразу побежал в восьмую квартиру. Вот небось удивился, когда Софья его отправила! То была работа, то нет работы... Наверное, будет расспрашивать. Надо что-то правдопо…
Ехать пришлось долго. Выехали за город, через два часа добрались до стоящего на выжженном склоне холма чабанского домика.
Но в комнату вошел участковый дядя Коля Лопухов.
– Все в порядке, малыш! – Волк пытается улыбнуться и протягивает руку, чтобы успокоить ребенка, но тот шарахается: обе руки перепачканы кровью.
На десятый день плавания им выдали форму. Допотопные галифе, гимнастерки навыпуск под ремень, сапоги. В карманах каждого комплекта лежали отрезок белой ткани, пара таблеток в целлофане и маленькая ба…
Широко распахнутые зеленые глаза смотрели по-девчоночьи наивно.
– Он не особо сопротивлялся, товарищ подполковник. То есть совсем... Не успел.
– Да, в тот раз ты нормально отстегнул. Я фартовых ребят люблю. Сам был таким. Есть хорошие ксивы. Но надо в одно место ехать.
Фильков глотнул еще раз, снова закашлялся и повернулся к Вольфу.
– А куда ее надо прикручивать? – солдат сморщился и схватился за ушибленное место. – Чего ты на мне зло срываешь? Что я, виноват?
– А ты кто?! Из ихних? Или из мусорских? Если твои здесь, то ты ведь меня знаешь!
Деревянко в безмолвном крике раздирал рот, как и положено выпускающему, голосом дублируя сигнал зеленой лампочки. Голоса слышно не было, лишь по артикуляции да по смыслу угадывалась команда «Пошел!».
– Задержите их как можно дольше! Но дипломатично, поняли, вежливо...
– Какие поручения! – возмутился Вольф. – Только с прыжков, в душ надо. И вообще еле на ногах стою... Что, больше никого найти нельзя? Вон вторая рота не прыгала... Или я крайний?
Они отводили глаза от небритой физиономии, фото которой лежали у каждого в кармане, от мятой одежды, от всего облика Волка, который куда больше подходил для вокзального бомжа, чем для героя и личного…
– Пошли, браток, – тихо произнес он и раскрыл дверь.
– Да я и не понял. Вначале страшней было – когда на вас смотрел.
Они устроились под насыпью железной дороги на опрокинутом заборе, который Волк накрыл специально захваченной плащ-накидкой.
– Это кто? – Кент показал на Вольфа, будто только что его увидел.
– Что ж, это поможет ему и в нашей разработке. Когда он вернется, проведите с ним беседу и начинайте подготовку.
– Товарищ капитан, я начальник станции, член партии с большим стажем, предупреждаю, мы будем жаловаться вплоть до ЦК!
– Кто их разберет... Только и внутренняя контрразведка тобой интересовалась, и начальник отдела, и кадровики... Как работаешь, как ведешь, чем дышишь... Ничего конкретного у них нет, но... Чем-то ты …
Плюгавый на миг остолбенел. Но вид у него был столь специфическим, что Черепаха мгновенно поняла ошибку и замолчала, прервавшись на полуслове.
– Тогда, может, рассказать ему все, открыть глаза? Пусть найдет другую девчонку. Зачем ему эта Маркони? Блядство по крови передается, значит, будут проблемы и в семье, – миролюбиво сказал Кочетков, г…
– Давай, Вольф, покажи пример. Вперед! Но он покачал головой.
– Не могу. Слишком важное дело на мне, чтобы рисковать. И слишком много людей за мной... Если надумаешь присоединиться к нам, можешь найти меня в гостинице. В «Кавказе» скорей всего.
Громоздкий серый фургон-автозак заехал во внутренний двор военного трибунала, выпустив облако сизого дыма в тесное, раскаленное за день пространство. Перетянутый портупеей раздраженный начкар пружини…
В подъезде что-то изменилось. Те же самые лампочки стали то ли тусклее, то ли зловещее, уже не чувствовалось покоя и уюта – напротив: затхлый воздух замкнутого пространства источал тревогу – предвест…
– Как так можно? – усомнился Вольф. – Это же долгая песня! Кто бы это сделал?
– Гараж это тумбочка между кроватями, – сквозь зубы цедит Волк. – А телевизор – ящик для продуктов, на стену вешается. Духарь... Нет, не знаю.
– Видишь, Леночка, – меня все слушаются! Залазь, мы тебя домой отвезем!
– Зачем? Ты же всегда держался в стороне...
– Не может быть! Какие тут могут быть драгоценности?! Действительно кто-то напраслину возвел!
– Лечить их теперь запрещено. Нынче гласность и демократия, – буркнул Михаил Иванович. – Мне бы квартиру получить – и гори оно все огнем! К майским обещают сдать, только разговоры пошли, что это не д…
Вострецов небрежно отмахнулся, как бы отметая глупый вопрос.
– Не надо меня исключать из школы... Я не против Клары Цеткин... И не против Интернационала...
– Я понимаю. Хотя ты же знаешь, что означает твоя фамилия, да? Ну ладно... За что же ты избил товарища?
– Что было, то быльем поросло, – сказал он. – Кто старое помянет – тому глаз вон. А сейчас...
– Я американский дипломат! Я протестую! У меня в кармане дипломатический паспорт! – на чистом русском языке возмущался он.
Книжки с комплексами силовых упражнений ему дарил Александр Иванович, но в девятом классе их дружба закончилась, причем совершенно неожиданно: отец встретил их в парке Революции и устроил комсомольск…
Шмелев медленно встал и расправил плечи. Тон его из слащаво-уважительного стал вызывающе-дерзким.
– Так чего делать будем? – размышлял вслух лейтенант. – С одной стороны, он своих же дружков раскатал, нам вроде и дела нет. Но он еще чего угодно залепит на нашем участке...
– Ладно, потом разберемся. Давай ты! – крепкий палец указал на Вишнякова.
– Ничего, так для противника страшней! – гоготнув, выкрикнул Дрын.
Волк медленно двинулся к своей машине. Эмоции кипели в груди и рвались наружу. Лазаренко, наблюдавший за ним через приспущенное стекло, нетерпеливо вышел наружу.
«В случае чего – позвоню Грибачеву! – решил он. – Это как раз его епархия!»
Володя не понял подтекста вопроса. Он не знал, что его судьбу пристрастно обсуждали на мандатной комиссии в первый же день его прибытия в часть.
Серж секунду помолчал, потом ледяная корка растаяла, лицо ожило, он перевел дух.
– И он рассказывал тебе подробности своей работы? – ледяной взгляд прожигал курсанта насквозь.
– Операция держится в строжайшей тайне, но слишком много осведомленных людей... Наверняка знают.
– Что с того? Ему, наверное, сорок пять, она помоложе лет на десять... Что особенного?
– Насчет всех приказывали, кроме тех, кто с повязкой. А у них повязок не было. В тебя тоже попали... Перевяжемся?
Среди молодых солдат вовсе не все были спортсменами: хватало просто высоких упитанных вахлаков – «полуфабрикатов», как говорил замкомвзвода по физподготовке.
– Что общего между Нигматулиным и этим Садыком? – спросил Волк.
– И что здесь интересного? – спросил Волк. Вместо ответа Хмурый свистнул. Из глубины чердака показалась громадная человеческая фигура. Казалось, что это обман зрения, игра мрака и полутеней.
Еще через день в больницу прибыла целая делегация из школы: одноклассники в парадной форме «белый верх, черный низ» и отутюженных пионерских галстуках, официально-торжественная Елизавета Григорьевна …
– Ста-я-я-ять! – пронзительно, с блатной интонацией заорал похожий на гориллу сутулый парень и, вытряхнув из газеты стальной прут, подскочил к Филькову.
Коллеги покатывались со смеху и объясняли глупому, что искать ничего не надо: разводку спиздили, покупай новую и больше никогда не бросай без хозяйского пригляда. Но проживший всю жизнь в немецкой ко…
– Ничего, окопается, пересидит, – Чучканов раздраженно повысил голос. И рявкнул: – Ты меня понял?!
На туалетном столике рядом с кроватью будто невзначай лежал тюбик крема.
– Говорят, почти сто процентов, что приедет Грибачев, – докладывал Чучканов комбригу главную министерскую новость. – Значит, и Бахрушин, и Рыбаков, и Латынин, и все остальные...
– Я не в претензии, – Волков сел на стул, еще не успевший остыть от Иванцова, откинулся на спинку, почти как тот, и закрыл глаза.
– Вот и давай «двойку». Левой в голову, правой в корпус, в солнечное!
– Тогда жди, я за тобой заеду. Минут через тридцать.
– Это он нас хотел угробить! – сказал Волк и прикладом ударил Чувака в солнечное. Охнув, тот осел на пол. Волк порылся в карманах.
– Пока окна докрасил, потом плитку в ванной приклеил...
– За финку на воле срок дают. А в зоне – где ж ее взять, – терпеливо разъяснил Фильков. – Зато в любой колонии производство всегда есть, там этого добра навалом...
Лизхен обессиленно опустилась на табуретку, Генрих побледнел. Чувствуя, что на этот раз он таки влип в историю, Володя ощутил прилив дерзости.
– За паспортами. Так что получи ствол, деньги и переоденься.
– Не «ты», а товарищ сержант! – на губах у Шмеля выступила пена. – Я тебе покажу, как зло срывают... Он снова замахнулся.
– Да, личность подтвердили. Но когда сняли наручники, он ударил Иванцова так, что тот лежит, как убитый...
– Это вы стреляли? – пацаны подошли ближе. – Из чего?
– А теперь слушай вводную: противник высадил разведгруппу в районе «А-3». Для уничтожения разведгруппы противника в район «А-3» бегом – марш!
Лейтенант протянул руку, но водитель дал ему только пластмассовый футляр блокнота, а портмоне сунул себе в карман.
Прихрамывая, он тяжело ступал по змеящемуся под налетевшим ветерком песку. Особист умышленно отставал на несколько шагов. Так конвоир ведет арестованного.
– Атомная бомба! – Милиционеры переглянулись, не сговариваясь, развернулись и почти бегом направились к своим.
– Что за чепуха? Для чего эти глупые вопросы?
Вольф расслабился и откинулся на вытоптанную траву.
– Поразительно! Всесторонне образованный солдат! Это молодые люди новой формации, им строить Советскую Армию! У вас, товарищ Волков, большие перспективы. Я запомню эту встречу и буду интересоваться в…
А Вольф действительно поспешил на тренировку.
– Пойдем, Филя! – Володя потащил приятеля в сторону. – Кажется, ты перебрал...
– А на кой он нам? Вон, своих оглоедов полный кузов! Раньше не могли вызвать?
Рука Вольфа скользнула между белыми ягодицами, нащупала плотно сжатый кружок. Сейчас ему показалось, что он немного расслаблен.
– Извините, Сергей Михайлович. Здравствуйте. Просто у меня беда. Сейчас я в Мичуринске, в райкоме партии. Я работаю в КГБ, выполняю специальное задание, но меня хотят арестовать, а я ни в чем не вино…
– Дай-ка свой военный билет, боец, – с загадочным видом сказал подполковник Селедцов. В его кабинете сидел и Деревянко, но по виду взводного нельзя было определить, зачем рядовой разведчик потребовал…
– Я вылезу в окно. А вы скажете, что проверяли тетради.
Вольф глубоко вздохнул и окончательно пришел в себя.
«Неужели автомат пропал? – подумал Вольф. – Куда он мог деться? Сами спрятали, чтоб меня подставить...» У него зашумело в висках. Против такой провокации солдат беззащитен, кому что докажешь...
– На, отщипни! – Серж поднес к его лицу черный шарик с терпким острым запахом. – Да не столько! Еще помрешь с непривычки! Отдели третью часть...
– С какой переводчицей? – вскинулся Вольф.
Вернувшись после занятий в роту, Вольф обнаружил, что его постель перевернута и содержимое тумбочки беспорядочно брошено на матрац.
– Почему дураки? – прежним тоном повторил Вольф. Неловкость не проходила.
У всех троих был такой вид, будто они выпили касторки и сейчас средство начало действовать.
– Здорово, земляки! – Волк подошел к парням и тоже нервно оглянулся. Это отличительная черта «кармаша» – проверяться на маршруте: не сели ли на хвост опера из взвода по борьбе с карманными кражами.
– Вот так лучше. Ну, кто первый? Добровольцу поблажка!
– Что ты всякой херней башку забиваешь? Надо думать, как выкрутиться. «Старики» нас заглушить захотят.
Вострецов ненадолго задумался, глядя в окно. Пальцы выбивали по столу какой-то тревожный марш.
– Меня давно информировали... А ты знаешь, что он не просто секретарь ЦК? Он самый молодой и перспективный, его прочат на место Генерального...
– Не обращайте внимания на мой вид я убираюсь, – Софья Васильевна тыльной стороной перчатки поправила челку – Вы, наверное, хотите что-то перевести?
– Хорошо, даю время до завтра. Все свободны.
Тра-та-та-та! Тра-та-та-та! Тра-та-та-та!
– Он действительно говорит на английском и немецком, – доложил Никитский, не отрывая от Вольфа и Сержа внимательного взгляда.
– Я вот думаю... Если такая морока их колоть, то как же потом их сводить?
– Что ж ты, гад, Элеоноре, Вере или своей корове букеты не передаешь... Ничего, придет время, расквитаемся! – тихо процедил полковник сквозь стиснутые зубы. Ни имени, ни фамилии он при этом не назвал…
Это повторяется много раз: «подъем-отбой», стремительные взлеты на второй ярус кроватей, тяжелые прыжки вниз, штанины, голенища, на бегу – рукава, застегивание в строю – и все в обратном порядке...
– Ну, почти... Главное, не убить никого! А морду набить можно совершенно безнаказанно. Что, у тебя врагов нет?
Волк метнулся к двери и запер ее. Потом подскочил к столу, безошибочно придвинул прямой московский телефон и принялся быстро набирать номер.
– Ух ты! – Бритый Гусь быстро оглянулся. – Слышь, Волк, я же не нарочно! Не подумал просто... Никому не говори, Волк, ладно?
Иоган дожевывал последний кусок и сочувственно тряс головой.
– Нет, ты что, люди ходят, – ответил женский.
– Все они хорошие! – Генрих нервно дернул шеей. Хрустнули позвонки. – Когда спят зубами к стенке!
Но с другой стороны, зачем ей возиться с каким-то солдатом – задерживаться допоздна, болтать обо всем на свете, кормить его, наконец? Что это, как не явное проявление расположенности и симпатии? Прав…
– А где этот твой человек? – Барин прищурился. Чем больше кипятился Мопс, тем подозрительней он смотрел на партнера.
– Зачем сказал? – зло спросил он Погодина, когда они отошли на несколько десятков метров
Перемахнув через высокий забор. Волк пересек лесок и вышел на трассу. Сменив несколько машин, он добрался до Мичуринска – небольшого городка, центр которого состоял из панельных «хрущевок» и трех сов…
Елизавета Григорьевна поднялась из-за стола, заложив руки за спину, прошлась по кабинету. На синем лацкане ярко выделялся красный флажок.
Прозрачные льдинки из-под светлых бровей морозили смятенную душу полковника. Шеф подставил его в очередной раз. И виноватым теперь окажется он...
На парашютном складе неожиданно обнаружился Чувак. Разбитая губа зажила, желтая припухлость на нижней челюсти едва заметна, но говорит с трудом, будто во рту катаются камешки. Встречаться взглядом с …
Навстречу взводу попался Синявский в расстегнутой до пупка форме.
– Отойдет, – успокаиваясь, сказал Семен Григорьевич. – Все по домам, и не болтать! Фильков и Вольф отведут Пастухова!
Физическая подготовка встала всем поперек горла. Чувак просто душил их своими нагрузками. И хотя сам он обосновывал это лозунгом «тяжело в учении, легко в бою», ребята видели – безжалостная дрессиров…
– Какой отряд? – широко улыбнулся Волк. – Мы спортсмены. К олимпийским играм готовимся. У нас снег, мороз, а здесь лето. Потому и прилетели.
– Скучаете? Гляньте, какого мы зверя повязали! Он на набережной четверых своих дружков отмудохал до потери пульса! – молодецким голосом объявил сержант.
Волк ожидал приговора на скамейке у главного корпуса.
– Это? Это такая бомба. В горы поднимемся, лавины подрывать будем.
– Ну что ж, тут все ясно. Составим протокол, посидит до утра, потом отвезем к судье. А за пятнадцать суток личность установим... Ну-ка, дунь сюда!
– Чо ты делаешь? – тоном ниже спросил Енот. – Гля, чо он делает?..
Сквозь тонкую брючину Волк намертво зажал костлявую щиколотку, сильно рванул. Раздался приглушенный вскрик, «рыболов» растянулся на земле.
– Какие там заработки! Вранье это все. Он пьянь и никогда не зарабатывал. А теперь вообще убежал, нас с мамой бросил, – «взрослым» тоном говорит девочка и плотно сжимает губы.
– Но ведь все это просто совпадение, стечение обстоятельств!
Сердце у Вольфа радостно забилось: это было признанием общности их тайны, значит, симпатии Софьи Васильевны носят отнюдь не учительский характер!
– От верблюда. Если хочешь, могу дать опиум пожевать. Будешь спокойный, как слон.
– С учетом всех обстоятельств предлагаю ограничиться этим обсуждением, – после короткой паузы подвел итог начальник школы. На том и порешили.
– А... А ребята? – после паузы спросил Вольф.
– Что тут поделаешь... Он отец моей жены, и он на неделю приезжает в Москву.
– Молодец, Вольф! – хвалит Шаров. – Это кодовая плата засекречивающей аппаратуры противника. С ее помощью можно произвести расшифровку всех радиоперехватов.
– Что скажешь, голубь? – то ли приветливо, то ли издевательски спросил Барин.
– Что за чушь! – Волк искренне рассмеялся. – С такой дистанции никто не попадет в движущуюся цель. Разве что «ПТУРСом»... И то вряд ли. К тому же его не установишь на балконе. Не говоря уже о том, чт…
– Спа... – оборвавшись на полуслове, Серж бросился к краю трибуны, но стоящий сзади крепкий парень в штатском схватил его за плечи и удержал. Поэтому Серегин выблевал прямо там, где стоял.
Отец поморщился и неопределенно пожал плечами.
Бритый Гусь обиженно замолк и, поднявшись, принялся выволакивать из-под кровати табуретку.
– Постойте! – штатский делает несколько шагов вперед, вынимает патрон, осматривает. – Тоже боевые?!
– Через восемь месяцев нас ждет инспекторская проверка, вся бригада к ней усиленно готовится, и вы должны показать хорошие результаты! И я этого добьюсь. Кто не сможет стать человеком, тот умрет. Вни…
Мальчик замер. Сердце в груди тревожно забилось.
– Your surname and partial number? – строго спросил худощавый. Произношение у него было прекрасным.
– Скажи честно, ты трахнул Софью? – неожиданно для самого себя спросил он.
– Мне нужно срочно позвонить Грибачеву! – с порога сказал Волк.
Возле столовой Вольфа неожиданно отозвал в сторону Чувак.
Инициатива, как всегда, исходила от него.
– Ну-ка, дай мне кого-то из сотрудников...
– Очень хорошо, что ты не попал в Афганистан. Просто повезло.
Тут майор как в воду смотрел. Бывшего задержанного действительно звали по другому. И он привык быть чужим для всех. Почти для всех.
Никто не отвечал. Потерпевший не собирался связываться с милицией, а блатным кодекс чести не позволял «кидать заяву». На мужика, впрочем, патруль внимания не обратил: по сравнению со своими обидчикам…
Бар постепенно наполнялся. В одинаковых джинсовых сарафанах пришли Цапля и Щека, заказали бутылку минералки и замерли в скучающих позах на высоких вертящихся табуретах у стойки. Они получали по сто д…
– Да слыхали! – равнодушно поигрывая черными литыми дубинками, из душного вонючего чрева фургона неторопливо полезли угрюмые мордовороты с сержантскими лычками на краповых погонах. – Чего шуметь, что…
Чучканов обернулся и на этот раз наклонился к уху замполита.
– Разобрался. Вдвоем это было бы проще. Тем более Шмель из-за тебя ко мне вяжется...
Майор встретил его на пороге с неизвестно откуда взявшейся щеткой в руках.
– Гля, пацаны, ему жить надоело! – ощерил железные «фиксы» долговязый. Костлявая, перевитая венами кисть нырнула в карман и с опасной ловкостью выскользнула обратно. Щелкнула «выкидуха», тускло блесн…
Вольф словно воочию увидел обнаженную Софьину ступню и ощутил возбуждающий запах пыли и обувной кожи.
– У него две жены, что ли? – поинтересовался Тимков.
– Вы что, оглохли? Может, уши прочистить? – нарочито грубо произнес лейтенант и помахал увесистой резиновой палкой. – Что случилось?
Первой парой было практическое занятие. Компьютерный класс мерцал экранами многочисленных дисплеев.
– Лучше сразу милицию и на пятнадцать суток устроиться! Идите домой, вы здесь не были и ничего не знаете. Что они хотели?
Но действительно, по полю боя, обходя обломки взорванных конструкций, шел лейтенант Половинко. Его чистенькая повседневная форма резко контрастировала с измятыми комбезами разведчиков.
Вскоре расслабленный Волк крепко заснул. Спал он без сновидений и проснулся, когда самолет уже разворачивался над барханами Рохи Сафед, нацеливаясь на взлетно-посадочную полосу родного аэродрома. Сон…
Теперь рассказ Шмелева выглядел в другом свете. Значит, это не просто дежурный интерес особиста к тому или другому бойцу, не обычная проверка на вшивость, это целенаправленная охота на него, Владимир…
– Прям-таки! Что тебе сегодня – банный день? И холодной вымоешься!
Если бы Волк внезапно выхватил автомат и прицелился, это произвело бы меньший эффект. Атакующие замерли, будто наткнулись на стеклянную стену.
Грибачев с интересом приник к биноклю. Одинокий парашютист как по ниточке съехал с неба на крохотную площадку сторожевой вышки.
– Конечно, подтвердим, – успокоил старшину Серж. – А что случилось-то?
Через несколько секунд Зуб зашевелился и открыл глаза.
Вольф пружинисто отпрыгнул, привычно вскинул напряженно полусогнутые ладони на уровень груди.
Он извлек из карманов детский совок и контейнер. Контейнером может служить любой обыденный предмет, не привлекающий постороннего внимания: бутылка, пузырек, куриная косточка, выдолбленная ветка... В …
– В четверг я не могу, мы с отцом в баню идем, – брякнул он первое, что пришло в голову. И хотя это была чистая правда, ему показалось, что Фильков высмеет его за смехотворность повода.
– Сделаем их по-тихому? – Серж азартно втянул воздух.
– Да ну! – непритворно изумился Грибачев. – Давайте попробуем! Товарищ Никитский...
– Бесполезно! – Бровин покачал головой, хотя тоже видел портрет. – У него амбиций выше головы. Он прекрасно понимает, что согласия на такой брак никто не даст, Это демарш!
– Это было еще раньше, старик. Помнишь, ты вылез в окно...
– Ладно, сейчас проверим, какая ты честная...
– С чего ты взял? «Никто не тронет!» Почему ты так решил? Просто потому, что тебе так хочется?
Волк замер, будто уперся в невидимую преграду. Может, она еще девочка? Вот будет номер!
– Ага. Мороз насыпал пороха и шарик от подшипника вставил...
– Где?! Где?! – в руке Дрына блестел боевой нож. Ребята тревожно озирались. Чего-чего, а змей здесь хватало.
– По легенде, он будет блатным. В подтверждение придется покрыть его татуировками, научить жаргону. Те, кто сидит в Потьме, не искушены в уголовщине. Должны клюнуть!
– Вот пусть и забирает. Неси это говно обратно.
Следовало быть осторожным – в середине ватной начинки хранился трофейный «браунинг». Убедившись, что он не прощупывается. Волк лихо водрузил остроконечную пирамиду на туго натянутый пододеяльник.
– Как угодно, – сухо поклонился подполковник. Он держался с достоинством, хотя удавалось это с трудом. – Вы не должны иметь к нам претензий. Мы действовали по закону.
– От кого это так поперло? От него? – завертел головой лейтенант.
С тех пор Семен Григорьевич стал уделять Володе персональное внимание: надев «лапы», отводил его в сторону и отрабатывал технику ударов, нырков, защит и связок.
Он резко повернулся к начальнику сборного пункта.
– Ты его знаешь? – гортанно спросил один из кавказцев, рассматривая Волка с явной неприязнью. На правой щеке, под глазом у него белел звездообразный шрам. Его соплеменник сидел молча и чуть заметно р…
Псин Псиныч протянул руку, чтобы ткнуть пальцем в упрямый лоб, но Вольф отдернул голову, слегка ударив по учительской ладони.
– Пожалуйста, меню, – поджарый официант кладет перед Волком тяжелую кожаную папку.
– Подожди... Так он постоянно передает тебе цветы?
– А я все равно буду водопроводчиком. Так зачем мне твоя борьба?
– Синявский! – гаркнул сержант, – Ты что – оглох от онанизма?
Отдав майору объяснительную на двух листах. Волк пошел в общежитие. Он чувствовал свою правоту и не считал, что из него сумеют сделать козла отпущения.
– Сейчас посмотрим. Кто готов выполнить эту работу – поднять руку! Раз, два, три...
– Пришел Семенов с помощником, тут все перевернули, в каптерке твою сумку обшмонали...
– Выделите троих людей в усиление конвоя. А двое – со мной. Еще есть работа. Поедем к хранителю Шарифа Омаровича.
– Я иду и пою бэ-само-муча, как порядочный пижон, ча-ча-ча!! – дурашливо заорал подкравшийся вплотную Шмелев.
Он сунул самопал в планшетку, а оттуда извлек бланк протокола и принялся заполнять пустые графы.
– Ну, где твой пистолет? Быстро давай сюда!
– Тебе – после ста десяти, вахлак! Кто еще не понял? Все поняли? Упали!
Кучерявый и его друзья никогда не бывали в ресторанах. Но теперь идет перестройка. Все меньше заданий по диссидентам. Главные линии – контршпионаж, экономические преступления и коррупция. По телевиде…
– Это же не Африка! На такие меры никто не пойдет, – еще раз усмехнулся командир. – Да и нечем им нас сбивать – воинские соединения без приказа из Москвы даже пальцем не шевельнут. Речь о другом – о …
Среди окаменевших боксеров прошел недовольный ропот.
– Вот как? А меня вы с «товарищами» уже не принимаете в расчет?
– Знаю! – Серж рывком расстегнул браслет и почти кинул часы адъютанту. – И эти тоже забирайте. Мне они не нужны, а генералу пригодятся для следующего раза!
– Ой! – отмахнулась Софья. – Откуда я знаю! Кто-то из сослуживцев подарил Николаю Павловичу. Ну, я пошла мыться... Хотя... Извини, но... Я бы хотела пообщаться с тобой, но здесь это невозможно. В люб…
– Товарищ Генеральный секретарь, первый секретарь Мичуринского райкома Ванников слушает!
– Запомни: от слова «дуть»! Доносчиков так зовут. А духарик наоборот – смелый, отчаянный, ему все по колено. Может себе яйца к лавке прибить, чтобы на работу не повели, может латунные пуговицы наполи…
Волк стискивает челюсти и смотрит наружу, в колодцеобразный двор режимного корпуса, загадывая – дотянется ли нитка, медленно ползущая от одного зарешеченного окна к другому, до жадно ждущего ее прово…
– Я слушаю, – отозвалась трубка знакомым голосом. Волков перевел дух.
– Болит? – сочувственно спросил майор. – Чуть полегчает, давай – рапорток накатай, как он на тебя напал.
При воспоминании о Софье настроение у Вольфа улучшилось, он ощутил прилив сил.
Володю покоробило, интерес к Филькову мгновенно пропал. Малограмотный кугут без человеческих чувств. И ботинки у него никогда не чищены... Хотелось повернуться и уйти, но без повода было неудобно. На…
– Вот это правильно! – одобрил Мотило. – Учись, шпион, уму-разуму. Сейчас мы тебя прощаем: ты вроде как именинник, не каждый день двенадцать лет вкатывают. Но вообще держи пасть на замке – а то и до …
– Я же вам говорил, чтобы вы оставили сына в покое! – кричал Генрих, петушком наскакивая на крепкую фигуру Александра Ивановича.
Внимание сосредоточено на жизненно важных мелочах, которые сейчас как раз и не мелочи, а самые главные вещи – каждый шаг, постановка ноги, наклон тела, головы, положение рук... Потом пойдет череда зв…
Напряжение росло, угрожающе трещали разряды ненависти, до грома и молний оставалось совсем немного. Обвинение в стукачестве – вещь серьезная, после него чаще всего вспыхивает драка. Вольф напрягся и …
– Э-э-э... Я вовсе не в этом смысле, – покраснев, Селедцов оглянулся на председателя мандатной комиссии полковника Чучканова.
– Молодцы, красиво сработали! – размазывая гарь по потным щекам, подвел итог Деревянко. – А Волков и Серегин вообще отличились...
В том мире, к которому принадлежал новый знакомец, не принято за здорово живешь угощать выпивкой первого встречного или предлагать ему другую помощь. Не принято даже подходить и задавать вопросы, есл…
– Ну как фамилию поменял? – настороженно стреляя глазами по сторонам, продолжал расспрашивать Чувак. – Я тоже хочу, но не знаю, к кому подступаться...
Конечно, не исключалось совпадение: может быть, в идеально подходящем для тайника месте случайно оказался обычный старый мячик, не содержащий внутри ни микропленки, ни исписанного тайнописью шелка...…
Волк вначале залег в полусотне шагов от Т-образного столба, так что железная опора находилась в поле зрения и пришедший за контейнером человек не мог остаться незамеченным. Но тут же понял, что вся и…
– Конечно, обязательно! – истово кивала Елизавета Григорьевна, как будто сама превратилась в старательную ученицу перед строгим учителем. Происшедшее накануне в директорском кабинете сейчас выглядело…
Володя огляделся по сторонам – двор был пуст, лишь вдали сидели на скамейке несколько девчонок. Напряженный взгляд выхватил истрепанную мешковину на мусорном баке, Вольф схватил ее и бросился к пожар…
– Фогель отбывает пятнадцатилетний срок в Потьме. Надо подвести к нему нашего человека и выяснить конкретные факты. Кто еще поддерживал отношения с Сокольски, кто может подтвердить, что тот никогда н…
Через пять-семь минут Саша вернулся с преподавателем.
Вольф не верил своим глазам. Он никогда не ожидал от глумливого сержанта такой заботливости.
Действительно, Серегин никогда не откликался на подобные просьбы, а уж тем более не угощал никого по своей инициативе. Это подчеркивало его самостоятельность и независимость. Тем приятнее сейчас было…
– Беги! – неожиданно для себя сказал Петрунов, нарушая приказ и присягу. – Вы с Лазаренко болтали всякую ерунду в машине, его арестовали и приехали за тобой. Отсидись где-нибудь несколько дней, я дум…
В метре над спинами бойцов прошелестел реактивный снаряд. Яростно зашипел и, изрыгая снопы огненных струй, рванулся вперед «Змей».
Встречный огонь становился все реже, у противника явно заканчивался боезапас. Охрана готовилась к скоротечному нападению, но не к настоящему бою.
– Со мной боксом занимается, – пояснил Фильков и, зажав одну ноздрю, шумно сморкнулся. – Пацан правильный. Зуба знаешь?
Волк переключился на адресную службу и повторил запрос.
– Опять ты за свое! – поморщился отец. В растянутых трикотажных штанах и майке, обнажающей далеко не атлетическую фигуру, он совсем не был похож на грозного эсэсовского офицера. – Не превращай детски…
Но военный городок выглядел так же, как тысячи других, разбросанных по всей территории страны: железные зеленые ворота с красными звездами, высокий бетонный забор, длинные серые казармы, полыхающая о…
– Но если внешне все хорошо, и вдруг садится самолет со специальной ротой, то как они это воспримут? Поднимется страшный шум!
Поджарый человек в спортивном костюме классом повыше – с гербом и надписью «СССР» на спине, упругим шагом хищника выбежал на середину зала и, не подходя к трибуне, развернулся к бойцам. Волк едва слы…
Усиленный динамиками голос зама по боевой подготовке разносился над ровными шеренгами замерших на плацу под палящим солнцем молодых парней в тропическом камуфляже.
– Я Первый, Слушаю. Конечно, нет! Правильно сделали. Сейчас он скомандует. Боевые патроны заменить холостыми! – бросил он в пространство, как будто замкомбрига Чучканов стал невидимкой. И, наклонивши…
Класс опустел. Толстые подошвы тяжелых сапог протопали по длинному коридору – будто стадо слонов прошло на водопой. Потом грохот скатился по лестнице вниз, хлопнула дверь – раз, другой, третий. Удары…
– Фуфло он, стукач. Не верь, – снова послышался тонкий голос из-под одежды. Причем босяк его явно не слышал, он дружески улыбался, показывая железные зубы. Точнее, это ему казалось, что он дружески у…
Потянувшись к пачке, Вольф приблизил лицо к Серегину и медленно, как учили, втянул воздух. Пахло чисто вымытым телом, борщом и спиртным. Возможно, трехзвездочным армянским коньяком. И руки пахнут мыл…
Четверо пьяных дегенератов – из тех, кого на зоне называют «бакланами», или «рогометами», или еще как-нибудь похуже, избивали справного домашнего мужика, неосмотрительно выскочившего, на свою беду, п…
Волк переступил с ноги на ногу. «Стой и молчи! – напутствовал его Лазаренко. – Смотри в пол, кайся и говори „виноват“. Тогда, может, и пронесет...»
Волк понимал, чем вызвана такая спешка. Тайник закладывается не на месяц, не на неделю и даже не на сутки. Между закладкой и съемом проходит обычно несколько часов.
– Фуфло этот Зуб, чертяка. Тебе сколько лет? Четырнадцать? Можно «на дело» смело идти – не посадят. Если без мокрухи, конечно.
– Иди сюда, салага! – грубо приказал Шмель. – Вы с дружком потому такие борзые, что «стариковскую» присягу не приняли. Сейчас мы это исправим...
– Ну, тебе повезло! – с завистью выдохнул появившийся откуда-то рыжий. – Кремлевские войска, рота почетного караула! Будешь у Мавзолея стоять, жратва по высшему разряду, форма офицерская, отпуск... С…
– И ты меня знаешь. Хера пугать друг друга? Если бы тебя брать хотели – лежал бы уже в браслетах с расквашенной мордой. Один я.
В коридоре несколько раз сердито взвизгнул дребезжащий звонок, такой же противный, как голос вахтерши Клавы
Размышляя, она прошлась – от окна к двери и обратно. Нет, это не просто оговорка. Это позиция. Вот он какой ряд выстроил, вот на кого руку поднял! Этак и до идеологической диверсии недалеко... Недаро…
В дежурку зашли высокий мужчина и сухощавая женщина в белых халатах. Мужчина нес в руках чемоданчик с красным крестом.
– Он меня уволит, – подавленно сказал Волк ожидавшему в коридоре Лазаренко.
– А я на юридический, – озабоченно говорил Погодин. – Если срежусь, меня тоже загребут.
– Не знаю. Вряд ли. Хотя жизнь по-всякому оборачивается.
– Чистокровный. И отец немец, и мать, – пафос в голосе исчез, глаза погасли. – Из поволжских, потом были в ссылке в Караганде...
Подаренные часы приятно тяжелили запястье, кожаный ремешок еще хранил тепло человека, перед которым стоял на цыпочках не только всесильный командир бригады, но и богоподобный министр. Неужели все про…
– Не обращай внимания, – наклонившись к Волку, шепнула Лаура, и он ухом ощутил прикосновение ее губ. – У нее мания преследования. Особенно когда выпьет. Но она скоро уйдет...
– ...И, оседлав спину противника, резко скрутить ему голову встречным движением рук. Левая толкает затылок от себя, правая тянет подбородок на себя и вверх... В вертикальном положении это делать слож…
– Да, черт, обсираюсь, – буднично пояснил старшина.
–А толку от него... Пока достанешь, пока подожжешь...
Последняя сцена произвела на Володю угнетающее впечатление. Когда все ушли, он еще долго лежал под одеялом, будто надеясь таким образом отгородиться от несправедливостей и лжи окружающего мира.
– Ну что ж, товарищ Вахрушев, оценка бригады выше всяких похвал. Думаю, мы не ошибемся, если именно ей поручим выполнение особо важного задания партии и правительства.
Тот сурово молчал. Он являлся заместителем командира по боевой подготовке и очень хотел стать генералом, но его дальнейшая карьера напрямую зависела от результатов надвигающейся инспекторской проверк…
У казармы кучковались хмурые и злые «старики». Шмель был среди них. Даже на расстоянии бросалась в глаза асимметрия обычно жизнерадостно-плутоватой физиономии. При виде Волка все настороженно замолча…
– Посмотрим, – небрежно ответил капитан. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, он был похож на артиста, играющего роль военного.
– Кто на меня тянет?! Кишки выпущу! – он страшно оскалился и рывком сел, но тут же завалился на бок.
Рука Волка болела все сильнее. Завтра предстояли новые аресты и изъятия, но он уже был сыт жандармскими акциями по горло. Ранение давало возможность вернуться в Москву.
– Слышь, Волк, меня насчет этой розы к Семенову таскали. Целое следствие устроили, как будто я секретный автомат американцам продал...
Наконец появился Хмурый. С ним были еще двое кавказцев. Вся троица быстро прошла к столу Волка и без разрешения уселась вокруг.