Володя огляделся по сторонам – двор был пуст, лишь вдали сидели на скамейке несколько девчонок. Напряженный взгляд выхватил истрепанную мешковину на мусорном баке, Вольф схватил ее и бросился к пожару.
«Мертвая рыба, ее есть нельзя», – думал он про себя, но вслух ничего не говорил, только вежливо улыбался и отрицательно качал головой. Он никогда не погружался в пучину национальных проблем, охотно поддерживая обычный расейский разговор «за жизнь». В отличие от большинства случайных собеседников, сам Генрих был искренне доволен жизнью.
После обеда потянулись ребята: Звон и Пятка принесли курево, Синявский два огурца, Лисенков несколько яблок.
– Ищем Хмурого, – сказал Михаил Иванович. – У него позавчера были две ксивы: штатовская и британская.
– А где мы вообще были? В какой хоть стране? Спец засмеялся.
– Мне тоже, – соврал Вольф. Он сам не мог объяснить, что притягивает его к Филькову. Может, осведомленность того о странных и страшноватых вещах?