Все цитаты из книги «Шпионский роман»
– Это про моряков. А мы, работники Органов, должны быть не из железа, из стали. Не гвоздями мы с тобой станем, а несгибаемыми болтами, на которых держится огромная конструкция. Знаешь, что такое бесс…
Если Нарком – великий стратег, то шеф – великий тактик. Рассчитал точно: Вассеру позарез нужна связь. Терпел без нее сколько мог, но в конце концов был вынужден пойти на риск. Конечно, он устроит «ра…
Для нее Егор был не человек, а голая функция: уши, да пальцы на ключе. Она же, хотел он того или нет, заняла в кошмаре, из которого теперь состояла его жизнь, место Главного Персонажа. Даже единствен…
Вот и островок: слева обрывистый берег, справа пологий; сухая трава, черные кусты, на них – белое полотнище парашюта. Человека не видно. Наверное, залег. Держит на мушке.
– Вот так-то, Дорин, – сказал шеф. – Потому он и Нарком, и даже зампред Совнаркома, что у него масштаб. Я вот раскис, руки опустил: «пустой разговор, ненаучная фантастика», а Сам моментально сориенти…
– Не знаю. Может, ты ему чем-то подозрителен показался, – ответил Октябрьский, и настроение сразу испортилось.
Но в общем и целом ум лейтенанта, что называется, зашел за разум.
– Где он? Дорин, золото мое, скажи – где он? – тихо-тихо попросил Нарком.
– У тебя фуражка с синим верхом? Ты по ночам ломишься в квартиры? Ты… ведешь допросы? – В ее глазах застыл ужас.
Адмирал и его заместитель, не сговариваясь, слегка подались вперед. Лица остались непроницаемыми, но рука генерала непроизвольно коснулась правого уха – после давней контузии оно не очень хорошо слыш…
Егор вздрогнул – очень уж дико было слышать эти слова из уст Наркома, да еще в адрес старшего майора.
Старший майор на явку заглядывал три, а то и четыре раза на дню, благо от ГэЗэ сюда две минуты ходу. Был он в драповом пальто поверх формы, на голове кепка.
Всем известно, что Вождь работает по ночам, принимает посетителей почти до рассвета. Потом до полудня спит. Решение Наркома позвонить Вождю в 8 утра приводило Октябрьского в восхищение. Если уж кидат…
– Хорошо. Одну минуту накину, на одеться-обуться. Стало быть, встречаемся через одиннадцать минут, в двенадцать тридцать три. Да, вот еще что. Ящичек прихватите с собой, – приказал Селенцов, уже безо…
Операция «Азиат» проведена успешно. Ты, как всегда, оказался прав – сильней всего на него подействовал аргумент про Вавилонскую башню. Итак, Продолжение Следует.
И только после этого сделала маленькую паузу – дала звонившему вставить слово.
– Да-да, господа, вы не ослышались. Удар должен застать врага врасплох. В сложившейся ситуации фактор внезапности обретает первоочередное, даже решающее значение.
Тот ловко ввинтился в давку, вынырнул у самого прилавка и переругиваясь с очередью («Кому в рыло? Герою Халхин-Гола? Несознательно выражаетесь, гражданин. Я кореша боевого встретил, вместе в танке го…
Хорошо еще орден Ленина не навесил, сволочь, подумал Дорин и поглядел на Октябрьского.
– А-а, – протянула она. – Так бы сразу и сказали. – И заорала во все горло. – Степа! Степа-а-а! Спишь, что ли? К телефону! Степана Карпенко просют!
– Вернулся я, Дорин, в управление после трехлетнего отсутствия. Стал группу комплектовать – хоть караул кричи. Раньше было полно отличных, боевых ребят из немецких антифашистов. А теперь никого, ни о…
Последние две фразы были снова произнесены по-русски.
– Понятна. Я про это еще подумаю, – медленно произнес Дорин.
Потом Октябрьский разъяснил, в чем тут штука. Оказывается, Германия предприняла дерзкую попытку замириться с Англией, сыграв на противоречиях между британскими политиками. Заместитель Фюрера вылетел …
Я только сидел, слушал эфир. Ничего. Такого перерыва еще никогда не было. А сегодня вдруг позывные Центра. Я отозвался. Пришла шифровка, очень короткая. Всего пять цифр, повторенных три раза. 22444. …
Из кабинета донесся телефонный звонок. Необычный – короткими, требовательными сигналами. Его было хорошо слышно даже из-за обитой кожей двери.
Тьма за окном уже потихоньку начинала сереть, долгая ночь подходила к концу. Все нужные меры были приняты, планы разработаны, маховик оперативной работы запущен и раскручен на полную мощность. Прямо …
То ли ремень держался на последнем волоконце, то ли сил у Егора осталось больше, чем нужно, но кожа лопнула, и лейтенант с размаху приложился лбом о каменное ребро дома.
Стоял, дышал на ладони, прислушивался к гоготу и мату. Разговоры у туземцев были подходящие. Один из них, которого остальные называли Рюхой, хвастался, что любую биксу в два счета завалит. Мол, случа…
– Уж в ресторане-то зачем? – хмуро сказал Дорин.
– Немного, локоть. Ерунда, перелома нет. Но скатать парашют не сумею. Помогите, А потом кинем в воду.
Он внимательно осмотрел помещение, но ничего примечательного не обнаружил. Встав на корточки, рассмотрел дырку в полу – благо еще не успел использовать ее по назначению. Кажется, под полом находился …
– Осенью будет. Я, товарищ командир, 8 ноября 1917 года родился, – с гордостью сообщил Егор.
Горько, конечно, было слышать такое от шефа, но Дорин всё равно ужасно обрадовался.
Имя квенцгутского преподавателя радиодела обронил как бы ненароком, и показалось, что Несмеяна навострила уши. Проверь, лапушка, проверь, мысленно посоветовал ей Дорин.
Приняв решение, кинулся вдогонку. Но навстречу из тени качнулась знакомая фигура.
И снова Вассер попытался прихватить зубами непослушные губы. Не вышло.
Тогда-то он и решил: ладно, берем в прицел. Не Целиковская, конечно, но очень уж мирово улыбается.
Имя «Вассер» произносить не стал. Ну-ка что она ответит?
Они вдвоем неслись по длинным коридорам, потом по лестнице. Встречные сотрудники смотрели на бегущих без интереса: торопятся – значит, так надо.
– Где он, этот человек? Кто меня спрашивал?
Круглое лицо генерал-майора посерьезнело.
Женщину кинуло к стене, на вешалку. Сверху посыпалась одежда, шляпки, перчатки.
Дел было невпроворот. Неотложных, сверхважных.
От земли отделилась тень. Высокий мужчина, в шлеме и комбинезоне. Точно – в руке пистолет. Кажется, 712-ый маузер, бабахающий очередями.
– Благодарю вас, со мной всё в порядке, просто очень испугалась. А вот этому человеку медицинская помощь необходима, – показала девушка на хулигана. – Вы сломали ему руку.
На часах было без трех минут. У Егора сразу пересохло во рту.
Огонек прочертил дугу, коснулся растекшейся на полу лужи, и лужа вспыхнула праздничным сине-желтым пламенем.
За Галей шли еще две женщины, обе в военной форме. Предъявили пропуска, прошли мимо контроля. Одна, с короткими черными волосами, выбивавшимися из-под пилотки, зацепилась юбкой за стойку и сердито об…
– Диктуйте, – повторила она. – Вам отсюда выходить нельзя. Приказ Центра.
– Ну уж, – не выдержав, фыркнул Октябрьский. – Может, к ним еще сам Фюрер пожалует? Заливает ваш «Лорд».
– И по моргам искала? – содрогнулся он, представив, через что она за эти дни прошла.
– Нет. Так где же вы были? В командировке или к спектаклю готовились?
А как оказался у больничной ограды, неудержимо захотелось взглянуть на Надю, хоть одним глазком. И надо же так случиться, что как раз угадал на конец ее дежурства. Повезло. Или наоборот – это как смо…
– Говорит лейтенант Дорин. Я должен срочно доложить товарищу генеральному комиссару об очень важном деле.
Егор увидел небольшое помещение без окон. Наверно, когда-то тут жил дворник или истопник.
По полу простучали каблучки, остановились возле кровати.
Пожалуй, ее можно назвать красивой женщиной. Особенно если накрасит губы и подведет глаза. Только выражение лица поганое. Будто касторку проглотила. Хотя, наверно, когда она на своих смотрит, у нее р…
– Брехня, – недоверчиво поморщился Октябрьский.
– Я серьезно. Пойми ты, всенародно обожаемый вождь – требование эпохи. Так сейчас нужно. В смертельной схватке сильней оказывается та страна, которая крепче и монолитней, согласен? Ты посмотри, во вс…
Заявила, что Егора никогда раньше не видела. Что ее с кем-то перепутали. Что она награждена двумя почетными грамотами за успехи в борьбе с врагами социалистического отечества.
– Не надо никуда звонить, лейтенант. Без тебя разберутся. А тебе такой приказ. – Он рассеянно улыбнулся. – Получаешь десять дней отпуска для поправки здоровья. Езжай в санаторий, в какой захочешь. Ст…
Через плечо шефа Егор прочитал строчку, написанную химическим карандашом: «Господа чекисты, предлагаю вступить в переговоры».
– Сейчас уточню, товарищ лейтенант… Так точно, заступила с шести вечера и до шести утра.
– Тех двоих подвести ближе, пусть полюбуются! – крикнул Октябрьский, не оборачиваясь. – Дорин, время!
На Зубовской площади Селенцов в очередной раз сменил вид транспорта – пересел из автобуса на 34-й трамвай, шедший в сторону Новодевичьего.
Правда, насчет того, добрый ли человек Октябрьский, у Егора было сомнение – после одного памятного разговора.
Что делать? Наши-то ждут его на Герцена, а он вон где перехватил. Что если ему только рация была нужна? Исчезнет с концами, ищи его потом.
Она отобрала у отца «Вечернюю Москву». Вдвоем с Егором они склонились над разделом «Афиша». Надин локон щекотал ему висок.
Крюков как лег, так больше и не встал. До зрителей не сразу и дошло, что всё, кино закончилось, зажигайте свет.
Короче, Егор не только не ушел, но на всю ночь остался. И правильно сделал, что остался. А может, неправильно. Это как посмотреть.
Хотел Дорин сказать противному вахтеру, чтоб заткнулся, но как услышал про доктора Маргулиса, навострил уши.
Они со старшим майором просто шли сначала по улице, потом через поле по утоптанной снежной дорожке. Не маскировались, не прятались, визуального контакта с объектом не имели.
Кое-как, натянув ножной ремень до предела, достал до кожаной полосы зубами. Крепкая, зараза! Если бы жевать ее час или два, может, и удалось бы. Но времени у Егора была минута, много две.
– Я… я… ты… ведь я что… – бормотал он бессвязное, да еще почему-то хлюпал носом. – Ты что ж думаешь… Никак, то есть совсем…
Глаза за пенсне были усталые, к ночи на щеках пробилась черная щетина. Не такой уж он железный, подумал Октябрьский.
Подвел Маргулис-Моргулис чужую девушку к кремовой «эмке», галантно распахнул дверцу. Надя села, и они уехали, а Егор остался, так ею и не замеченный.
– Меня интересует брюнетка, – перебил его Октябрьский. – Молодая. Рост под метр семьдесят. Ну, лейтенант, шевелите мозгами. Вас ведь не зря сюда поставили, у вас должна быть профессиональная зрительн…
Они долго молча смотрели друг на друга. Лицо генерала выглядело совершенно бесстрастным, адмирал же явно был взволнован.
– Завтра к Вождю. Поедете со мной… Если мы с вами ошибаемся, история нам не простит. И не только история… Но вы правы. Тянуть больше нельзя.
– Спасибо сказал бы, что ли, – сурово произнес Дорин.
Вдвоем перепрыгнули через полосу воды на лед, быстро зашагали. Под ногами похлюпывало, несмотря на минус два. Еще пару дней теплыни, и завздыхает покров, треснет.
Она зажмурилась. Губы шевелились, но звука не было. Молилась, что ли? С нее станется.
Абверовский Центр отозвался сразу. Выходит, в самом деле ждали
Примерно с середины выступления Октябрьский снова начал рисовать – теперь всё больше арабески и вензели. Аргументация у Американца была слабовата.
И поехал домой – спокойный, с чувством выполненного долга. Принял горячий душ, с аппетитом съел оставленный домработницей ужин, выпил чаю. Что уснет, не сомневался. Жизнь у старшего майора в последню…
Надя развернулась так стремительно, что Егор понял – узнала, по двум коротеньким словам!
– Это та дамочка, которая сказала Черчиллю: «Если б вы были моим мужем, я насыпала бы вам в кофе яду?» – усмехнувшись, спросил Нарком.
– Сапера не забыли? Ну-ну. Ступайте. Действовать согласно инструкции.
– Линда, значит, Линда? – пронзительно крикнул он.
Размаха настоящего не вышло, да и ослаб Егор за время заточения, но всё же приложил увесисто, звонко. Вассер отлетела в сторону, шмякнулась затылком о стену и даже осела.
– Шеф, с вами всё в порядке? – заорал Егор, опрокинув стакан с недопитой водой.
– Понял, – кивнул водила, нисколько не обидевшись. – За полчаса доставлю. Устроит?
Открыл глаза – вчерашняя девушка. Только не в пальто, а в шелковой блузке – наверное, потеплело.
В общем, никакого позитива Егору вычленить не удалось, даже самого маленького.
– Зашибли? – спросил Октябрьский, кивая на левую руку агента, плотно прижатую к боку.
Короче, проснулся Егор оттого, что чья-то рука теребила его за плечо.
– Ты садись. Пока тебя снаряжать будут, поболтаем, принюхаемся друг к другу. Еще вопросы есть? Валяй, не стесняйся.
До Петровки добежал за две минуты. Кинул взгляд на ряд телефонных будок близ Центрального универмага Наркомвнуторга – Селенцов звонил оттуда. Где он теперь? То ли прячется в толпе, то ли тоже торопит…
– Поговорим, товарищ младший лейтенант? – показал бритый на скамейку. – Минутка найдется?
– Да, вот ваш завтрак. Но сначала вы соберете передатчик и проведем сеанс. Я принесла всё, что вы просили.
Настенные часы весело били двенадцать ударов. За окном сиял солнцем, гудел клаксонами огромный город.
– Не беспокойтесь, товарищ, то есть гражданин начальник. Я буду честно сотрудничать. Хочу искупить вину, – сказала Петракович, потирая шею.
Гардеробщик, весь в золоте, был похож на белогвардейского генерала, только со значком ударника на груди. В фойе журчал настоящий фонтан, за ним во всю стену многоцветная мозаика: «Вождь на озере Рица…
Значит, все-таки вариант три. Он – радист Степан Карпенко. Испуган, понимает, что находится на подозрении и мечтает только об одном: реабилитироваться. Поэтому приказы будет выполнять беспрекословно,…
– Сержант, молодая, брюнетка, высокая, – медленно повторил караульный. – Таких было две. Обеих видел раньше. Одна из 3-го отдела. Фамилия на «П» и кончается на «ович» или «евич». Вроде «Петревич», «П…
У него застучало в висках. Тревога! Тревога! Тревога!
Егор подошел к подоконнику, раздвинул шторы пошире.
– Лялин!!! Ты что же, …, за машиной не следишь!? – заматерился шеф таким страшным голосом, что Егор обмер, а Лялин и вовсе попятился. – Ты, …, мне операцию провалил!
Октябрьский ткнул Дорина локтем. Тот понял без слов.
– Есть какая-то коробка. Я в нее пока не лазил. Но вроде не тикает.
Понятно, что. Поматросил и бросил. Наплевал на ее любовь, доверчивость, душевное отношение. То-то папаша Викентий Кириллович, наверное, злорадствует.
Затекшее тело ждало прихода Вассер, дрожа oт нетерпения: сейчас можно будет расправить руки, сесть, сделать несколько шагов.
– В сторонку, – сказал Дорину сосредоточенный человек в пиджаке и белом полотняном картузе. Отодвинул лейтенанта от полки, принялся ловко перелистывать книжку за книжкой, прощупывая и даже продувая к…
Егор приосанился, всем своим видом показывая: «Не сомневайтесь, не подведу», хотя у самого противно дрогнули колени. Главная роль! Без репетиций, в незнакомой пьесе, да еще какой…
– Ишь, чего захотел. Больно жирно тебе будет. Я – связной.
Так были приняты два решения, спасшие его от безумия.
Шеф подошел сзади, быстро обшарил арестованную, прощупал швы и воротник.
Фуражку командир держал в руке, было видно мощный бритый череп, белый косой шрам на виске.
В перерыве вовсю трепыхался Васильков – нес какую-то чушь, но Егор его не слушал. Наблюдал за противником. Кажется, парень крепкий, непохоже, что устал. Это плохо. Матч пятираундовый, выдохнуться Крю…
– Надо – соберу, – сказал он небрежно. – Только детали нужны.
В этот момент Дорин – нет, не увидел, а ощутил то ли боковым зрением, то ли волосками ва шее, что на него кто-то смотрит.
Наплевать. Все равно телефоны тоже на прослушке.
– Над нашей коммуной шефствовал сам лучший друг детей товарищ Дзержинский. А когда его железное сердце остановилось, эстафету принял верный друг и соратник Первого Чекиста товарищ Менжинский. Был он …
– Ничего, – уверенно сказал старший майор. – Для первой беседы и пятнадцати минут хватит. Один вопрос – один ответ. Остальное может подождать. Ну что, не пора?
Он безнадежно махнул рукой. Сел на диван, Егора усадил рядом.
– Мне не понадобится 24 часа. Я готов дать ответ сейчас. Запоминайте.
– Wir sollten keine Zeit verlieren. Wollen wir reden?
– Здравствуйте, – произнес вежливый, немного смущенный голос. – Я извиняюсь, товарищ, если ошибка. Мне ваш телефончик в адресном столе дали. Вы ведь Степан Петрович, так? Случайно, не сын Карпенко Пе…
Наверно, чудная была картина – наблюдать со стороны за двумя Карпенками, когда они сидели друг напротив друга, похожие, как родные братья: оба лопоухие, со стрижкой ежиком, и разговаривают одинаково,…
Сначала Егор только ее и видел, что понятно: в глазах потемнело, и здорово застучало сердце. А потом разглядел, что Надежда не одна. Идет с ней какой-то долговязый ферт, в шляпе, в галстуке, при длин…
– Да ладно тебе… Признаю, ошибался. Переусердствовал. Виноват я перед тобой. Прости меня, а? Не ради старой дружбы, а для пользы дела. Правильно ведь Епанчин сказал: одной Родине служим.
За апрель, май и начало июня командование РККА потихоньку перебросило на Запад до 170 дивизий, однако пока их не разворачивало. Чтобы привести соединения в полную боевую готовность, требовалось миним…
Отощавший, заросший щетиной человек с мерцающими глазами и рассеянной улыбкой лежал на кровати почти неподвижно, только палец без устали выбивал из железной стойки негромкие, гулкие звуки: точка, точ…
Сегодня Несмеяна показалась Дорину очень даже ничего. На любителя, конечно, но в целом девка видная. Опять же вдруг взяла и улыбнулась. Не очень это у нее получилось: губы раздвинулись, а глаза остал…
– Пора, товарищ начальник? – выдохнул Головастый.
– Не болел? Слава Богу, а то я представляла всякие ужасы. Машина сбила, и ты без сознания. Или воспаление легких, крупозное. В Московской области есть случаи брюшного тифа. А работа – это ничего, это…
– Нет, лучше не в ресторан, а на концерт. Папа, дай-ка.
Нарком, кивая, быстро строчил ручкой в блокноте. На лбу у него подсыхали капли пота.
«На старт, внимание, марш!» – мысленно скомандовал себе Дорин.
– Вроде живой… Просто отключился. Эк ты его, – покачал головой Октябрьский, щупая пульс. – Неинтеллигентный ты человек, Дорин. Не умеешь обращаться с иностранцами.
Егор глотнул воды – в последний раз. Вскочил, стал застегиваться.
По ночам Егору снилось, что он сплавляет по Волге лес и провалился в щель между стволами. Хочет вынырнуть, но бревна смыкаются над головой, только это никакие не бревна, а человеческие тела. Одно за …
Совершенно очевидно, что сам по себе шеф никогда и ни за что не отыщет своего сотрудника в этом чертовом подземелье, но, может быть, перехватят и запеленгуют радиосигнал?
После ухода начальства в кабинете повисло молчание. Непринужденно держался один Коган – шумно отхлебнул чаю, с удовольствием сгрыз печенье.
У тротуара стояла маршрутка ГАЗ-55, все места заняты в ней были молчаливыми мужчинами в штатском – кроме одного сиденья, на котором блестел черным лаком ящик с наушниками.
Приказы Карпенко выполнял беспрекословно, отвечал на все вопросы, саботажа не устраивал, но никакой инициативы не проявлял. Если Егор ни о чем не спросит – сидит молча, опустив голову. Когда отдых – …
Жила Петракович в ведомственной квартире, выделенной двум незамужним сотрудницам. Соседка, младший лейтенант госбезопасности, тpeтий месяц отсутствовала – находилась в командировке, ее комната была з…
– Это я, – глухо сказал Дорин из своего укрытия, когда увидел тонкий силуэт в белом халате.
Шеф тряхнул гогочущего агента за шиворот.
Генеральный комиссар показал на абажур лампы, испуганно выпучил глаза и приложил палец к губам: тс-с-с, подслушивают.
С вопросами Егор не лез. Только смотрел и слушал. Экипировали его на Лубянке так: ватник, резиновые сапоги поверх шерстяных носков, ушанка. Всё впору, движений не стесняет. Еще дали тонкую, но исключ…
– Wer sind Sie? Вы кто? – повторил Егор, отказавшись от второго вопроса, слишком длинного.
У проходной, возле внутренних телефонов, по обыкновению, ждали посетители – кто в военной форме, кто в штатском. Октябрьский туда не посмотрел, погруженный в тревожные мысли.
– У, лохмотник. Житья от вас нет. Щас вот милицанера приведу, он тебя в околоток-то доставит.
– Местов нету, товарищ, – сказал ему водитель.
– Карпенко, это вы? – спросил неуверенный голос, пожалуй, что и вправду с легким акцентом. – Я от Петра Семеновича. Почему так долго шли?
– Я первый спросил. Сначала ты скажи, потом я.
Серый костюм Егор взять постеснялся. Выбрал крапчатый пиджак, украинскую рубашку с вышитым воротом. Вышло нарядно. Октябрьский, во всяком случае, одобрил.
– Говоришь, наглеют фрицы? Как там у вас вообще, на западе?
– Хотел в торжественной обстановке. Да видишь, не до того. Короче, Дорин, поздравляю с внеочередным званием. За операцию «Подледный лов». Сегодня прошло в приказе. На, это тебе подарок, товарищ лейте…
– Вы когда мне Вассера этого возьмете? Что-то долго возитесь.
– Егор! – отчаянно закричал из кухни шеф. – Не упусти!
Нарком успокаивающе кивнул – мол, я знаю, я верю, и «Англичанин» взял себя в руки.
– Ты этот доклад себе в жопу засунь, – тихо, свирепо оборвал его Вождь.
На подобное доверие можно было ответить лишь равнозначным доверием. Он приосанился. Уже и рот открыл, чтобы сказать: «Я, Надюха, сотрудник Органов и выполняю крайне ответственное задание партии и пра…
Оба проводили его взглядом: Вождь задумчивым, Нарком прищуренным.
GemaB GenStab und OKW ist die Nacht von Samstag zum Sonntag, also der 21. auf den 22. Juni der gunstigste Zeitpunkt.
Прикрыл веки, и лицо стало неподвижное, будто мертвое.
– «После того как Дуче доказал свою политическую несостоятельность, сегодня существуют только две личности – вы и я».
Вот какая феноменальная девушка встретилась вчера Дорину. Как к ней не придти, как обмануть?
Подрагивающая рука сделала неуверенный жест, потерла висок. Плечи согнулись, словно под бременем тяжкой ответственности, глаза скорбно закрылись.
– Егорка? Егорка Дорин? Ёлки-моталки, не может быть!
– Что за удар? Какой выход? На кого? Или куда?
Пройдя мимо невзрачных «эмок», Егор приблизился к ЗИСу, державшемуся на гордом отдалении.
– Слушаю, – произнес он с достоинством. – Это касается предстоящих переговоров с Иденом?
– Извини, Вилли, но на праведника ты непохож. Не тот у нас с тобой род занятий.
Все-таки он не ожидал, что она так от него шарахнется. Будто обожглась о раскаленную плиту.
– Я что у тебя, первый? – спросил он, когда Надя вернулась.
– Вот видишь! Давай пять. – И протянул ладонь, но неуверенно – боялся, что рукопожатия не будет.
Вассер поняла, но глаз отводить не стала, только скривила губы.
Чем громче и жестче говорил фюрер, тем мягче и приглушенней звучал голос адмирала.
Робеть Егор отродясь не привык. А уж коли начальство предоставляет такую редкую возможность, грех не воспользоваться.
– Я был прав! – пробормотал старший майор. – Всего десять дней! Не понимаю Наркома…
– Перемирие между Британией и Гитлером – вопрос недель, а может быть, и дней. Англия вымотана воздушной войной, ударами немецкого подводного флота. Везде разговоры про одно и то же: это не наша драка…
– Всё нормально, товарищ начальник. У группы готовность номер один, цепочка оповещена по всему периметру. Как говорится, но пасаран.
Дорин встал рядом, приготовился смотреть.
– Не надо спецметодов, шеф, – попросил он. – Вы меня просто оставьте с этой фрау минут на пять, на десять. За эти 27 дней мы с ней невероятно сблизились, у нее не будет от меня секретов.
– Отсюда. – Вождь показал себе на лоб. – Не будет в этом году войны. Ясно?
– Оно конечно, пережиток, но женщины к цветам слабость испытывают. Вот, к примеру, у меня в биографии случай был. Отдыхал я в Гагре и познакомился с одной гражданкой, зубным техником…
– Вы только не вздумайте нарушить наш уговор. Факты есть факты: «груз» мы взяли, явку на Кузнецком вы сдали. Поверьте, вам во всех смыслах будет приятней идти по жизни с нами.
– Ладно, приказ есть приказ. – Он повернулся к Дорину. – Поступила команда отдыхать. До ночи свободен, потом вернешься на Кузнецкий. Извелся, поди, по своей зазнобе?
Зритель сегодня преобладал вражеский. Здесь, во Дворце физкультуры Авиахима, у армейцев тренировочная база, так что территория это ихняя. Динамовских пришло мало, сидят кучкой, неуютно им. А Егору но…
– «Красная Москва», – ответил продавец. – Раньше назывались «Любимый аромат императрицы», выпущены фирмой «Август Мишель» к 300-летию дома Романовых. Тогда знали толк в красивых запахах.
Октябрьский только нахмурился – видимо, думал о том же.
Они вышли из туалета. Лимузин поджидал неподалеку, ослепительно сверкая на солнце.
Прежде чем ответить, Октябрьский немного подумал.
Не выдержал-таки, опозорился перед шефом.
– Да чего ты так переполошилась? – растерялся Егор.
– Это что у вас? Щи? – принюхался Октябрьский. – Угостите?
Старший майор говорил сдавленным от волнение голосом, то и дело вытирал платком бритый череп. На лбу у Наркома тоже блестели капли пота. По тому, как редко Сам перебивал докладчика вопросами, было яс…
Отчаянным прыжком лейтенант скакнул вперед, чтобы окончательно вырубить полуоглушенного врага, но Вассер сама качнулась ему навстречу и, развернувшись боком, ударила Дорина носком в пах. Когда он сог…
В больницу имени Медсантруда он, конечно, позвонил. Попросил дежурного передать санитарке Сориной, что некий Егор уехал в срочную командировку. Передали или нет, неизвестно. Большая персона – санитар…
Огонек впереди мигнул два раза, потом еще два.
Он переложил трубку из правой руки в левую.
Чудно. Кефир был вроде холодный, а, попав в пищевод, будто закипел. Егор удивленно прижал ладонь к охваченной пламенем груди, опустил голову – и увидел, что пол стремительно несется ему навстречу.
– В Боженьку веруете. А еще ученый человек.
– Иду! – отозвалась Надежда и убежала, смахивая с лица слезы.
– Вот что, Дорин. Ты человек военный, обучен есть быстро. Пять минут тебе на разграбление стола. Что успеешь слопать – твое. А потом эвакуируйся. Дуй назад, на Кузнецкий. Понятно?
«Уроненный» милиционер отчаянно дудел в свисток, и с двух сторон уже бежали люди в фуражках.
– Так себе стишата. У Маяковского есть и получше. Но идея правильная. – Бритый наклонил лобастую голову и вдруг обратился к Егору на немецком. – Mogen Sie Gedichte?
В комнате неотлучно находился начальник горотдела лейтенант Головастый. Фамилия звучала, как прозвище – не потому что лейтенант выглядел большим умником, а потому что голова у него и в самом деле был…
– Ты пойми, Дорин, – горячась втолковывал Октябрьский. – Вассер – не просто агент. Ты сам видел, с какой помпой, с какой секретностью его к нам забрасывали. Видел, как оберегают его немцы. Московская…
Однажды, не выдержав угрызений совести, попросил Егор отпустить его хоть на часок. Сгонял бы на Таганку. Если б не застал Надю, хоть оставить записку.
Он с любопытством покосился на дырку, подергал вылезший оттуда войлок.
– А что папаша-то? – шепнул Егор, поглядев на неосвещенные окна. – Спит?
– Минутку терпения, батенька. – Грайворонский позвякивал чем-то в металлическом ящичке. – Вы бы проверили, в порядке ли ваша адская машина.
Октябрьский на выступавшего ни разу так и не взглянул, но клинки в блокноте делались всё хищнее – с зазубринами, со стекающими каплями крови. Появились там и самурайские мечи, единственное свидетельс…
– Дорин, ты? – вполголоса спросил Октябрьский, не оборачиваясь. – Ну конечно, у кого еще дисциплина хромает… Значит, так. Если выстрелит, сразу на него и своим знаменитым аперкотом в нокаут. Соплей н…
– Как тебе это нравится, Вилли? – зло сказал он и забарабанил пальцами по колену.
Егор слушал и поражался. До чего же хитры враги СССР! Как изобретательны, дальновидны! Это сколько же нужно знаний, опыта, проницательности, чтобы оберегать от черного воронья социалистическую родину!
Он и после тоже блаженствовал, когда уже всё закончилось. Лежал на спине, курил папиросу, она перебирала ему волосы, терлась о плечо щекой.
– Ничего, – спокойно ответил тот. – Они сейчас вверх смотрят, и слух нацелен не на периферию, а на звук мотора.
Егор приготовился броситься на шпионку, скрутить ей руки, но Петракович не шелохнулась.
Егор озабоченно принюхивался к собственной подмышке. Никак потом несет. Эх, надо было не только побриться, но и душ принять.
– Стыдно, гражданин. Появляясь на улице в таком антисанитарном виде, вы становитесь разносчиком инфекции!
Когда Октябрьский, нахмурившись, спросил: «Зачем?» – честно объяснил. Не врать же.
Споткнувшись на ровном месте, Егор не помнил, как вышел на улицу.
– Не будь идиотом, – оборвал его старший майор. – Я всё слышал. Звонили из автомата на углу Петровки и Кузнецкого. Не теряй времени, Дорин. Исполняй, что велено. На старт, внимание, марш!
Когда лейтенант выскочил на площадку, там уже никого не было.
Как же так? Получается, все эти четыре недели Егор принимал за важного немецкого агента мелкую предательницу!
Егор тоже рванул из кармана свой ТТ, но Лялин схватил его за рукав.
– Тогда зачем? – И лицо будто заледенело. – Уходи!
Загадал: если у Нади вечерняя смена, это судьба. В Плющево и обратно до десяти вечера не обернешься, а на Радищевскую запросто.
– Куда ты, трам-тара-рам, под колеса?! – вопил кто-то визгливый. – Товарищ генерал, ну честное слово! Товарищ милиционер, вы видали?!
Но когда химера рассеялась, его охватило бешенство.
– Ihr Auftrag war es, den Befehlen der Person mit dem Kennwort bedingungslos, zu folgen , – жестко проговорил «Селенцов» и громко добавил. – Ну, бывай.
Протянул узкую, крепкую ладонь, пожал Егору руку, не снимая перчатки. Нет, все-таки не протез.
Второй: передавать не то, что она диктует, а какую-нибудь белиберду. То же самое с приемом. Это опять неминуемая смерть, только с маленькой отсрочкой. Вассер придет к себе, проверит по коду – и всё, …
От этого вопроса Дорина впервые по-настояшему отпустило.
До связи с Наркомом оставалось еще больше получаса, поэтому сели в кабинете пить чай. Дорин разломил печенье – отложил. Повозил ложечкой, размешивая сахар, – отодвинул.
Говорил диктатор могущественнейшего государства Европы, самый обожаемый и самый ненавидимый человек на Земле.
Обернулся – под табличкой «Колокольников пер.» стояла девушка. Стройная, высокая, в сером пальто такого же оттенка, что угол дома – поэтому, проходя мимо, Егор ее и не заметил.
– Я потому вам так подробно и объясняю. Вы, главное, с этого маршрута не сворачивайте, тогда всё будет хорошо. Пересекаете улицу Горького по пешеходному переходу, потом минуете Центральный телеграф, …
– Только попробуй его пальцем тронуть, – сказал хозяин. – Знаю я тебя. Не простишь, что он видел, как ты тут задрых. Волосок с его головы упадет -тебе конец. Понял?
– У папы руки хорошие, он тут всё сам устроил – и водопровод, и канализацию, и сад разбил. Только телефона нет, здесь ведь не Москва – область. Чаю попьем?
Говорить с тюремщицей ему воспрещалось. Войдя, она сразу налепляла ему пластырь и снимала его только на время приема пищи. Однажды Егор успел произнести тщательно продуманную немецкую фразу: «Послуша…
– Это какой нарком? – спросил Дорин. – Товарищ нарком госбезопасности или сам Нарком?
Ключом сегодня работал медленней обычного. Во-первых, тянул время. Во-вторых, приглядывался.
Влетел в него всей массой, с хрустом впечатал лицом в стену и сразу, пока тот не опомнился, заломил руки.
– Аперкотом так аперкотом, специалисту видней. Однако я надеюсь, до этого не дойдет.
Егор передернулся, вспомнив про «глаза-яйца».
– Огарева? – перебил он. – Вы звиняйте, дядя Мыкола, я Москву не дуже знаю.
Рука в перчатке небрежно сунула официанту в нагрудный карман целую сотенную, и минуту спустя старший майор с младшим лейтенантом обосновались в самом центре зала, а за соседним столиком (Егор так и а…
Громко стуча каблуками, так что и сквозь ковер было слышно, подошел к Наркому, протянул папку, а потом вдруг совершил нечто совершенно невообразимое.
– Я сделаю яичницу и пожарю хлеб с сыром. Еще у нас есть торт. Бисквитно-кремовый? Вот здорово! А это что? – взяла она в руки красивый сверток.
– Если тебя такая жизнь не манит, с семьей лучше подождать. Вот победим фашистов и империалистов, тогда можно будет расслабиться. Я думаю, ждать недолго осталось – года три-четыре, максимум пять. Теб…
– Как это он не боится, что лед проломится? – удивился Головастый, хотя сам не так давно говорил, что на озеро может и самолет сесть.
– Были среди привилегированных сословий и паразиты, но немного. Для вашего сведения, молодой человек: подавляющее большинство дворян в семнадцатом году имели это звание благодаря образованию и выслуг…
Вдруг одна девочка лет шести, пытавшаяся вскарабкаться на крыло аэроплана, оглянулась на домик.
От тяжелой, удушающей ненависти у Егора сводило кулаки. Ах, что бы он сделал с этой гадиной, если б не связанные руки. Или пускай связанные, только бы она хоть раз подставилась, чтоб можно было вреза…
– Разрешите узнать, откуда такая информация?
Пылающий ручеек медленно полз в эту сторону. Воздух приходилось хватать ртом. Очень скоро кислорода в комнате вообще не останется.
– Понял. Конспиративность обеспечу, в лучшем виде.
– Убедить – это чересчур шикарно. Если б Вассер хотя бы допустил такую возможность, уже хорошо. Пусть бы хоть засомневался: вдруг в самом деле случайность. И рискнул бы. Ему тоже не до жиру – связь н…
Она нисколько не удивилась – словно это само собой разумелось. Взяла Егора под руку. То и дело поглядывала на него снизу вверх, помахивала узелком.
Потом мамаша дернула сынка за руку, и они исчезли из Егорова поля зрения, осталась лишь стена дома, упирающаяся прямо в голубое небо.
– Даже не медсестра? – удивился он. – А чего не выучитесь?
Каждый по очереди излагал свою точку зрения, народные комиссары слушали.
– Едет, едет, едет к ней, едет к любушке своей, – пропел Октябрьский приятным баритоном. Настроение у него улучшалось с каждой минутой.
Вот ведь загадка психики. Если проживешь с кем-то очень тебе неприятным, даже ненавистным, несколько дней бок о бок, в тесном общении, вдруг начинаешь замечать, что он для тебя уже не лютый враг, а в…
Октябрьский невысказанную мысль словно подслушал.
Правда, колонисты и при царе хозяйствовали крепко. Потому что непьющие и скопидомистые – типичные Deutsche Bauern . И колхоз построили зажиточный, со всего Союза приезжают передовой опыт перенимать. …
– Я его досье помню. Зубастый волчище. Железный крест у него за Испанию. Такой легко не сломается. К тому же литературу надо знать. Балладу «Вересковый, мед» читал? Про то, как шотландцы хотели вывед…
– Но вы решите мне эту задачу, я вас знаю. Точную дату удара я назначу лишь после того, как вы гарантируете мне внезапность. На боевое развертывание войскам понадобится десять суток. Значит, число «З…
Несколько развязное начало Октябрьскому не понравилось, и в блокноте появилось изображение жабы, но потом пошли сплошь квадраты и прямоугольники, потому что логика у Мальчика Мотла была крепкая, кирп…
Кровать была выкована на совесть и к тому же прикручена к полу.
– Или мерзавка, – поправил Октябрьский со своей всегдашней привычкой к точности. – Скорее всего, конечно, мужчина. Но возможно, и какая-нибудь железная фрау.
– Не успеем. Там в девять начало, а сейчас уже половина.
Прибыл в пункт назначения, произвел разведку на местности и сел в засаде, у забора.
– «Лорд» не вполне уверен насчет Идена. В остальном – на сто процентов. А этот источник нас никогда еще не подводил, сами знаете.
До берега было метров десять. У самой кромки лед подтаял, между белой коркой и серым песком чернела полоса воды.
– Смешно! Он вам «А?» А вы ему «Бэ»! Ой, не могу…
– Ну, – настороженно сказал Дорин. – Дальше что?
Тщательно вытерла идеально чистый стакан платком, налила воды до краев, стала медленно, с наслаждением пить.
Сняв с повестки дня кадровый вопрос, Егор выбирал где-нибудь поблизости подходящее место – темную аллейку, проходной двор или подворотню – и ждал.
– Типаж. Максим Горький, пьеса «На дне», рассказ «Челкаш». А ты, Стеценко, все ж таки не лихачил бы по городу. Сколько раз говорить.
Итоги обсуждения подвел Нарком. Сказал, что обстановка сложная, но это ничего, разве когда-нибудь она бывала легкой? Каждое из направлений для нас важно, на каждом в любой момент может образоваться к…
Пока не решил, уйдет или останется – решил получше присмотреться.
Он кое-как совладал с истерикой, попробовал спать и даже уснул, но, кажется, ненадолго. Во-первых, накануне выспался, а во-вторых, очень уж неестественной была поза.
– Сами «с ветерком», а сами ругаете, – обиженно загундосил шофер, но Дорин его слушать не стал, а повернулся, чтобы рассмотреть генерала. Очень уж знакомой показалась Егору интонация. И тембр.
– Опаньки. – Васька мягко, по-кошачьи приподнялся с каталки.
Отложил газету, задал пару вопросов – из какой «Георгий» семьи, да где работает или учится.
Тут Дорин призадумался. Если его будут здесь держать безвылазно, как же он свяжется с шефом? Ну да ничего. Ушла бы эта Несмеяна (так он окрестил про себя неулыбчивую девицу), тогда можно сбегать на Т…
Эх, плакал финал чемпионата, подумал Егор, но без особого сожаления.
Но человек с неистовыми глазами и улыбчивым ртом говорил не о смерти, а о счастье.
Егор помолчал, подбирая слова. Не очень-то они подбирались.
Раскололся? А что если это все-таки мина, и он хочет подорвать себя вместе с чекистами?
Но актриса смотрела на Октябрьского с любопытством.
В это время арестованный дернул подбородком – и Егор его узнал. Фон Лауниц это был, агент Эфир. Вот тебе и пещера Лейхтвейса!
– Тебя как зовут? – спросил старший майор, опускаясь на корточки.
– Ты папку, папку дай, – зашипел Нарком, показывая пальцем на папку, которую капитан держал подмышкой.
– Надежда Сорина, санитарка из Хирургического, на работе? – спросил лейтенант с замиранием сердца.
– А что скажешь ты, Зепп? Машина чистая, утром проверяли, так что можешь не осторожничать.
– Значит, самодержавие по-вашему лучше, чем социализм?
Только чего про нее было думать? Начнется – будем воевать. Когда человек на свете один, воевать легко.
На скамейках сидели бабушки с няньками. Кто вязал, кто болтал между собой – одним словом, картина для парка самая что ни на есть обыкновенная.
– Ваньку валяете? – сказал Октябрьский. – Крику от вас на весь двор.
У хозяина кабинета шевельнулась надежда: может быть, здесь другое?
– Стёп, ну ты чё? Это ж я, дядя Коля. Я вот тебя сразу признал. Вылитый батька. Решил по дороге перехватить. Возьмем четвертинку мертвой, отметим знакомство. – И мотнул головой на магазин «Вино-воды»…
На этот раз Нарком позволил ему встать и поднялся сам. На Дорина он больше не смотрел – сосредоточенно потирал веки.
– Честное слово – это хорошо. Но все-таки хотелось бы и каких-нибудь вещественных доказательств. Например…
Главная же роль – так требовало дело – досталась Егору Дорину, самому неопытному из всех.
– Вижу, – всё так же грустно сказал он, не поднимая глаз.
А Дорину было всё равно, куда идти, только бы с ней. Пускай даже на симфонию.
– Вот и отлично, А остальное выясните на следующем сеансе. Думаю, к послезавтрашнему утру пациент отойдет от шока, и можно будет повторить.
Было это 26-го, в то самое утро, когда шеф отведал Зинаидиных щей.
Сегодня, судя по контуру, там была только большая, литра на полтора, бутылка, и больше ничего. Как так – ничего?
– Ни, я не диверсант! Я радист, радист… – забормотал пленный, не сводя глаз с Егорова кулака.
На светофоре пришлось остановиться. К маршрутному такси подбежал какой-то гражданин, попробовал открыть дверцу.
Вот уже заголосила какая-то баба, загудели мужские голоса.
Это было странно. Хуже, чем странно – необъяснимо.
– А что ваша мать теперь? Она ведь в Саратове живет? Замуж не вышла?
Пока объявляли победу, пока рефери задирал Егору руку, тот наскоро осмотрел зал – на предмет проблемы кадров.
Но то, что он услышал, превзошло самые худшие его ожидания.
За все это время скомканный ужин в ресторане «Москва» был единственной отлучкой с боевого поста. Днем и ночью Егор готовился к встрече с Вассером, а тот, гадина, всё не звонил. Центральной точкой ква…
Над крышами синело небо, оно было еще больше города.
Начальник оказался человеком интеллигентным, прямо доктор Айболит. Арестованного именовал «пациентом», старшего майора «батенькой», Егора «молодым человеком».
– Да знаете, место подходящее выбирал, – так же мирно ответил связной. – Природу люблю. Хотелось на деревья посмотреть, напоследок… Настоящий генерал, не ряженый, – сказал он, как бы сам себе. – По г…
– Профессионал. Даже посильней Ягоды, а тот был мастер своего дела, что бы про него теперь ни говорили. Наш Нарком – одна сплошная целеустремленность. Жесткий? Да. Жестокий? Безусловно. По понятиям 1…
– Навсегда? – употребил он еще одно страшное слово.
Постоянной подруги у младшего лейтенанта не было. Как-то не возникло душевной потребности. А вот физическая потребность присутствовала, потому что в здоровом теле здоровый дух, который, в свою очеред…
Ни враждебности, ни настороженности в лице доктора не было – лишь печаль и, пожалуй, сочувствие. От этого Егор сразу как-то сник, и возмущение поувяло.
– Где он?! – закричал громовержец. – Где Октябрьский? Дома нет, на даче нет, нигде нет! Отвечай!
Слушали начальник военной разведки и его заместитель, вызванные в Рейхсканцелярию на секретное совещание, от исхода которого зависела жизнь и смерть десятков миллионов людей.
Даже нарочно хватку ослабил, чтоб могла вырваться.
– Свободен! – гаркнул Октябрьский – и Барыкин, отдав Егору ключ, поспешно ретировался в коридор.
Придвинул листок и быстро приписал еще несколько строчек, но Егору уже не показал.
Всё вышеизложенное относилось к категории негатива. Теперь следовало найти в ситуации хоть какие-то проблески позитива.
Якобы у них в деревне была голодуха, люди мерли, и Степанов батька украл со склада мешок картошки. Был пойман, осужден. Ну как в такое поверить? Чтоб за паршивый мешок картошки целую семью сослали в …
Если б он вышел из подъезда в полный рост, а не выполз на карачках, наверняка заметила бы. И пристрелила бы, можно не сомневаться.
Егор снова открыл рот, сглотнул – и опять промолчал.
Полежали так с полчаса. От земли пробирало холодом, даже сквозь ватник и теплую фуфайку.
Егор был уверен, что старший майор ударит немца, фон Лауниц тоже – он сжался, дернулся назад, однако конвоиры держали крепко.
Егор позволил голосу чуть дрогнуть. Радист тоже живой человек, испсиховался от долгого ожидания.
Старший майор тяжело вздохнул. Что такое «статус кво», Егор запамятовал, но на всякий случай понимающе кивнул.
Зло прищуренные карие глаза встретились с панически расширившимися карими глазами. Лоб Железного Наркома моментально покрылся испариной.
Офицер Абвера красноречиво помахал своей авторучкой.
Понятно, что не из пустого, подумал Егор.
Надежда оказалась девушкой страстной, нежной, ласковой. Можно сказать, повезло Дорину. Никогда еще он не чувствовал себя таким желанным, таким любимым. Ну и вообще – здорово было. С другими девчонкам…
Егор снова остался в темноте один, на много часов.
– Да чего, – пробормотал он. – Подумаешь, трое. Я же спортсмен.
По дороге в Хамовники арестованная опять скисла, на вопросы старшего майора отвечала односложно.
Допрыгав до раковины (семенить Егор счел ниже своего достоинства), он не только вымыл руки, но сунул под струю голову. Потом напился. Какое, оказывается, счастье обычная водопроводная вода.
– Но конечно, много щепок нарубили. Больше, чем леса. Такая, брат, страна: дураков много. Их только заставь богу молиться – не то что лоб, всё вокруг расшибут. И подлецов тоже много, кто почуял шанс …
И побежала обратно к аэроплану – удержать ее Егор не успел.
Тогда Егор взялся за ручку обеими руками, дернул что было сил – и створка вылетела из пазов за милую душу, вместе с половиной косяка.
– Помню. В школе учил. «Гвозди бы делать из этих людей. Крепче б не было в мире гвоздей».
– Идемте, – сказала девушка и, не дожидаясь, первой пошла по переулку.
Грохнуть, что ли, хотят, подумалось Егору, и он внутренне сгруппировался. Боксера с хорошей реакцией врасплох застать трудно. Еще посмотрим, кто кого.
Сделалось Егору разом и страшно, и азартно. Я – стальной болт, сказал он себе, и шаг стал тверже, походка уверенней.
А оргвыводы сделал такие: выделил Октябрьскому дополнительных сотрудников и спецсредства; «англичанам» санкционировал безлимитный расход валюты. Лежава с Епанчиным не получили ничего, так что в резул…
Она молча залепила ему рот пластырем. Зачем, почему? Демонстрирует, что все равно не поверит ни единому слову?
Хруст, треск. Есть! Ножка отделилась от пола Высвободив руки, все еще сцепленные одна с другой, Дорин расстегнул ножной ремень.
Он сунул остолбеневшему Егору две петлицы с малиновым кантом, в каждой по сверкающей шпале.
Степаныч кинул на Егора один-единственный взгляд.
Во-первых, он разрешил себе думать о Надежде и даже обращаться к ней.
–Да я сам к вам подойду. Вы наверняка похожи на Петра Гавриловича. Встретимся через десять минут. И не опаздывайте, ждать я не могу.
– Чего это он? – спросил Егор, посмотрел на шефа и поразился – лицо у того страдальчески исказилось.
– Значит, радиодело изучали в полном объеме? Это хорошо. Даже отлично, – задумчиво пробормотал бритый и вдруг хлопнул Дорина по колену – Егор чуть не подпрыгнул. – Ну а теперь объясню про себя. Я нач…
– А если задача окажется не имеющей решения?
А ведь какая девушка! Единственная на весь СССР, таких больше нет. Доверилась, душу распахнула. Тело, между прочим, тоже. А он что? Ее глазами посмотреть – предал, надругался. Подлец он получался рас…
Отчаянно, упирающегося Штальберга поволокли к берегу, сунули головой в воду, и кошмарная, сцена повторилась.
– Само собой, – кивнул Егор, хотя времени до свидания с феноменом у него оставалось в обрез.
Глаза ее на мгновение сузились, и он был уверен, что сейчас грянет выстрел. Но женщина не выстрелила. Потерла скулу, на которой розовел след от удара, зло ощерилась и спрятала оружие.
Тогда Клячкин поднялся на четвереньки, попробовал ползти сам.
Перед тем как сесть в ЗИС, хорошенько опрыскался «Шипром».
Обвел красным карандашом и подложил словарь Галине на кухонный стол. В тот день остался без щей, но потеря была небольшая.
Едва отстегнул обрывки ремней, едва стер рукавом кровь с лица, а сознательная пенсионерка уже была тут как тут. Вела за собой мордатого, насупленного милиционера в белой летней гимнастерке.
Степан один раз тоже приснился. Ничего жуткого не делал, просто сидел на полу, где пятно, смотрел на Дорина и всё повторял: «Вже скоро, вже скоро», а что скоро, не объяснял. То ли Вассер объявится, т…
– Да знаю, знаю… – Октябрьский сердито задвигал бровями. – Не могу объяснить… Говорю же: не сомнение, а сомненьице. Странное такое ощущение, будто обдурил он меня, обвел вокруг пальца.
И опять в ее голосе прозвучала непонятная тревога.
Дорин остался один в помещении, где с каждой секундой делалось всё светлее и жарче. Снизу повалили клубы едкого черного дыма – это занялся линолеум.
Егор сморгнул. Что с немцами когда-нибудь воевать придется, это не новость, все понимают. Но чтобы «скоро»?
А Дорин заготовил целую речь: про свою верность великой Германии, про готовность ответить на любые вопросы, выдержать какую угодно проверку.
Чем меньше оставалось до Плющева, тем больше нервничал Егор. Когда же вдали показался знакомый забор, стало младшему лейтенанту и вовсе худо, хоть назад поворачивай.
– Разумеется. – Адмирал почесывал Сабине длинное бархатное ухо – такса жмурилась, как кошка. – Мой обезьянник – не символ разведки. Это напоминание самому себе о заповеди буддизма, без которой нельзя…
Третий вариант: делать, что говорят, и выжидать, не совершит ли Вассер какой-нибудь ошибки. Граф Монте-Кристо вон не из какого-то подвала – из замка Иф сбежал. Правда, у него ушло на это четырнадцать…
– Я гляжу, Мотя, ты в своем Лондоне не больно-то джентльменских манер набрался. Хлюпаешь, как насос. Не зря тебя товарищ Менжинский «беспризорником» дразнил, – шутливо заметил Лежава, не желая показа…
– Помогите! – заорал тогда Егор, во всю грудь. -Эй, кто-нибудь!
– Ну хорошо. А кто? Здесь всё зависит от исполнителя. Это должен быть агент экстра-класса, иначе пятидесяти процентов может не получиться. Твое мнение?
– А откуда ты знаешь? Может, я не такой, какой тебе нужен?
– Немецкий-то у вас ученический, ненатуральный.
Судя по кромке, ледяной покров был сантиметров семьдесят-восемьдесят. Ходить и даже подпрыгивать – сколько угодно, а вот если с размаху плюхнется парашютист…
– Рано еще. У нас режим курортный, – подмигнул Октябрьский. – Ночью работаем, утром дрыхнем. Лафа.
Это была она, Вассер! В защитной гимнастерке, в сапогах, с петлицами сержанта госбезопасности.
Она ойкнула, убежала в комнату, а Васька ничего, только язык на сторону свесил и слюну пустил – мол, что с меня идиота взять.
– Устами младенца. Так и сделаю. Ты прав, Егорка. Главный результат получен, остальное потом… Однако час прошел. Позвоню-ка в приемную…
Егор выдернул из сети паяльник, подключил собранную рацию. Готово!
И сразу вспомнилась история про собаку, еще саратовская, когда в школе учился. У Егорова одноклассника была хорошая псина, овчарка по кличке Индус. Умная, дисциплинированная – не хуже, чем у погранич…
Стрижка у него была особенная: сзади и по бокам под ноль, а спереди отпущена длинная пшеничная прядь. Когда откидывал ее со лба, получалось эффектно.
– Вы врач? – обернулся он. – Или студентка на медицинском?
– Ложись, – приказал Октябрьский. – Представьте себе, что мы в Гагре, на пляже. Дорин, справа от меня. Головачов, слева. Подъяблонский, ты сзади.
На Октябрьского было страшно смотреть – так побелело и застыло его лицо.
Оправдание у него, конечно, уважительное, уважительней не бывает. Но это с государственной точки зрения. Что-то подсказывало Егору: Надя с государственной точки зрения на любовь смотреть не захочет.
За что? За что она его выгнала? Ведь ничего не знает, ничего не понимает! Он хотел объяснить, чуть было не разболтал государственную тайну, а она его и слушать не стала! Замахала, как на собачонку!
Спрошено было явно для проформы, и ответ мог быть только один.
– Женщин – сержантов госбезопасности пропускали?
Фон Лауница усадили на лед. Он хватал воздух ртом, мокрые волосы прилипли ко лбу.
В тот вечер Егор решил вместо прогулки сходить в кино. Почему бы немецкому шпиону не посмотреть «Валерия Чкалова»? Должен же он прикидываться нормальным советским человеком. Сеанс был в 20.40, так чт…
С тротуара еще голосили какие-то женщины. В общем, шумно было.
– Я смотрю, Егор, ты вообще в штопоре. Запойный, да? Поэтому и к полетам не допускают? Двенадцатое июня сегодня. И, добавлю на всякий случай, 1941 года.
Заходящее солнце окрашивало гранитные ступени ровным кармином. Руководители Абвера спустились по ним в строго иерархическом порядке: впереди начальник, за ним в почтительном полушаге заместитель, тож…
Сгореть заживо не успею – раньше задохнусь, подумал Егор. Дышать и сейчас уже было трудно.
Но в следующую секунду младший лейтенант похолодел. Нарком говорил шефу о дорожно-транспортном происшествии и велел слушать девятичасовые новости!
– Впервые слышу. Судя по всему, большая шишка. Персонального радиста ему отправили, да вон с какой помпой. Рация опять же, для особо важных. Неспроста это. Имею предчувствие, что герр Вассер поможет …
Только 12 июня? Значит, он просидел, то есть пролежал в подвале всего четыре недели. Думал, гораздо дольше…
– Ну, раз согласен, давай знакомиться. Звание мое – старший майор госбезопасности. Должность, как уже сказано, начальник спецгруппы. Имя-отчество мое тебе не понадобится, на день ангела друг к другу …
– Ну, Дорин, до сих пор были цветочки. Ягодки начнутся сейчас. Не сломаем его сразу, пока мозги не встали на место – потом труднее будет. Момент оптимальный. Шок, воля от потери сознания ослаблена. Т…
– …Наши дипломаты недооценивают ихнего самурайского коварства, товарищи, – говорил он. – Переговоры переговорами, но даже если мы подпишем с ними договор о нейтралитете, что для самурайской клики дип…
Пока спускался на лифте и шел через замечательный двор, мысли были не об опасном шпионе Вассере и не о скорой войне, а обыкновенные, человеческие – впервые за всю неделю. По-человеческому выходило, ч…
Лестница была та же самая, по которой Вассер когда-то, давным-давно, привела его в темницу. Полупролетом выше виднелась знакомая железная дверь. Пробегая мимо, Дорин коснулся ее рукой и вскрикнул – о…
Раз «шеф» – значит, свой, из спецгруппы, сделал вывод Егор.
Соседей Октябрьский подменил – да так, что никто этого не заметил. Глухонемого отправили в дом ветеранов (он давно этого добивался), вместо него поселили лейтенанта Григоряна, внешне похожего на Деми…
– Спасибо, Петь. Гладких тебе взлетов и мягких посадок. Увидимся.
И Надя бросилась к нему. Обнять не обняла, но стала гладить по впавшим щекам, по белобрысой щетине – а это было не хуже, чем объятья.
Машина въехала в замкнутый двор, не по-московски чистый, аккуратно засаженный кустиками. Подъезд был просторный, у столика с лампой сидела дежурная в форме, а лифт оказался с зеркалом и ковриком. Кра…
Дело пролистал наскоро, без интереса, и захлопнул.
Надежда вся вспыхнула, но взгляда от Егора не отвела. Ну и он тоже смотрел почти исключительно на нее.
…Шеф, я виноват, что не докладывал вам раньше. Если б додумался, то не сбился бы со счета времени, а так я даже приблизительно не знаю, сколько времени меня здесь держат. Две недели? Три? Месяц? Я ра…
Она шагнула назад и скрылась в густой тени, когда дверь горящего дома слетела с петель, вышибленная столбом пламени. Теперь из подъезда уже никто не смог бы выйти – там бушевал огненный смерч.
Генерал оказался авиационный, настоящий орел: хоть маленького роста, но ладный, подтянутый, в желтых перекрещенных ремнях и с золотой звездой на груди.
Яростные рывки привели лишь к тому, что кожа на запястьях и щиколотках покрылась ссадинами.
– А ты, Филя, за меня не распоряжайся, – вдруг сказала она. – Отчего бы и не потанцевать?
– Кто? – шепотом спросил старший майор, его глаза напряженно сузились.
В 4.20 прием прекращен, прочие вызванные т.т. отпущены.
– Ты чего квасишь-то? – спросил Петька. – Из армии поперли?
Гауптман больше не бился, ноги нелепо расползлись в стороны.
Когда не работали с рацией, Егор изучал биографию изменника родины: детство, контакты и, особенно подробно, немецкий период жизни.
– Нет. Со мной всё не в порядке. – Старший майор сухо хмыкнул. – Кому знать, как не тебе. Удивил ты меня, Егорка. Хотя что ж, сам тебя учил: что целесообразно, то и нравственно.
Вверх вела лестница. На выщербленных ступенях какой-то хлам, засохшие кучи дерьма.
– Объясню. Сам много об этом думал. Тем более, времени для размышлений имел достаточно… Понимаешь, Дорин, органы государственной безопасности – они, как хирургический скальпель. Должны быть острыми и…
– Товарищ начальник, вызывали? Сержант Петракович. Разрешите войти?
Невероятно длинный день, начавшийся целую вечность назад в темном и тесном подвале, подошел к концу.
– Тебе остригли волосы. Ты болел. Я по всем больницам, а не нашла, – сбивчиво, но уже более понятно принялась рассказывать Надежда. – Фамилии же твоей не знаю. Только имя – Георгий. Все равно – искал…
– Я! Я скажу пароль! Только условие – его тоже… – И мотнул головой на фон Лауница. – Под лед. Сами понимаете…
– А кто это «Вассер», товарищ старший майор?
Трясущимися руками Дорин раскурил «казбечину» и затоптался на месте – от волнения не мог сообразить, в какую сторону идти до станции. Ах да, влево.
– Ну так займемся своим делом, Зепп, а движение звезд доверим Господу Богу.
– Понял я, товарищ начальник. Это они на просеку метят, – сказал Головастый. – Ее под линию электропередач прорубили. Удобное место для сброса, я его сразу на карте пометил, честное слово. Просека ши…
Вот Вассер дошла до угла, повернула на бульвар.
Неудивительно, что, несмотря на все потрясения и переживания, ужасно подвело живот. Последний раз Дорин ел перед сеансом в кинотеатре «Метрополь», сутки с лишним назад. Откушенная горбушка не в счет.
Нужно отодрать ножку кровати от пола, вот что. Он рванул раз, другой, но шурупы держали намертво.
Сидеть тут с ним весь вечер Дорину не улыбалось, даже ради яичницы.
– Зепп, дружище, ты же знаешь… Когда ловят на живца, шансы последнего, мягко говоря, невелики. Особенно если наживка благополучно проглочена. Право, это чересчур. Ты же не фанатик.
Со всеми положенными по инструкции предосторожностями Дорин вышел на пустой Кузнецкий. Потягиваясь и позевывая, ленивым шагом двинулся в сторону Лубянки: вроде как решил прогуляться среди ночи – може…
Радость и досада – вот чувства, которые испытал Дорин в это мгновение. Ну, радость – понятно, а что касается досады, то это обидно стало, отчего он заразу раньше не пришиб, когда сил было больше.
Это и был заготовленный текст, только немножко скомканный. И произнес его Дорин резче, чем собирался, но очень уж она его «грязью и злом» оскорбила.
– Расскажите мне про «Лорда». Всё, что знаете. Характер, привычки, слабости. – Вождь испытующе смотрел на Когана. – Я правильно помню, что он учился вместе с Иденом в Оксфорде?
– На этом обзор ситуации заканчиваю и перехожу собственно к операции. – Октябрьский оживился. Можно сказать, повеселел на глазах. – Вчера ночью поступила агентурная информация. 20 апреля в полночь, т…
Теперь сделалось понятно, почему Надя не такая, как все. Без школы росла, без коллектива, под гнетом родителя, махрового старорежимного контрика. Жалко Егору ее стало – не передать словами.
Из ельника метнулись серые, едва различимые тени – это пошла группа захвата.
– Драться, лярва? Ты у меня щас выть будешь. – Толкнул девчонку в грудь, так что опрокинулась в сугроб, а сам навалился сверху.
И кричал долго, пока не понял: никто его снаружи не услышит. Иначе разве Вассер сняла бы пластырь?
Просто «товарищ» – ни звания, ни должности. Красивый парень, весь лощеный, и костюмчик – сразу видно, не «Мосшвея». Егору кивнул, больше на него внимания не обращал – очень уж был взволнован.
Шляпка одного шурупа на миллиметр вылезла из пола, и тут Егор впал в остервенение. Не замечая, что бьется о железную скобу затылком, не чувствуя боли в плече, он уперся руками в пол, спиной надавил н…
– Я тебя в человеческий вид верну, – пообещал старый приятель, хлопнув Дорина по плечу. – Только ты мне слово дай, что с пьянкой завяжешь. Лады?
Девушка выдернула гвоздь, сняла доску. Внимательно оглянувшись на окна соседних домов (темные, лишь в одном за шторами оранжево светилась лампа), толкнула дверь и скрылась в черной щели.
– Про это позже, – бросил Селенцов, рассматривая Егора спокойными, слегка прищуренными глазами. – Вы что, баварец?
– Хорошие дела, – оборвал шеф писк наушников. -Я ведь говорил: паршивые щи у Валиулиной. – И отсоединился.
– Степаныча ко мне, – сказал старший майор в трубку одного из телефонных аппаратов (на столе их было четыре штуки, причем один, как заметил Егор, без наборного диска).
Егор сиганул вниз в третий раз, теперь уже на плечи бегущего.
– Не знаю! – Лицо рейхсканцлера было каменным, скрещенные на груди руки больше не дрожали – На этот вопрос мне ответите вы. И не позднее чем через 24 часа. Абвер для того и создан, чтобы решать невоз…
– Как же ты измучился! И меня измучил, – шептала она, всхлипывая.
Егор почувствовал, что в третий раз этого зрелища не вынесет. Отвернулся – хоть и было стыдно собственного слюнтяйства.
– Прекратите! – Шеф хлопнул его по щеке. – На меня смотреть! Когда вас внедрили? Я вот чего не пойму. Матвея Когана знают многие старые сотрудники. Чуть не с детства! Лежава рассказывал, что вас, то …
– 22 июня, через девять дней, – сказал Егор вслух, чтобы заставить себя думать про войну.
– Пароль! – перебил его старший майор. – Иначе прикончу.
– Здрасьте, меня Егор зовут, – сдержанно сказал Дорин, покосился на Надю и обмер – глаза у нее оказались поразительного зеленого цвета, вчера в темноте он не разглядел. Звезды, а не глаза. Он в них к…
– Мы ведем твоего дружка на двадцати автомобилях, из них восемь радиофицированных, – объяснил Октябрьский. – Я же тебе сказал: сработали оперативно.
Достала из пакета бутылку кефира, французскую булку.
Ведь говорил же шеф, что Вассер может оказаться женщиной! Правда, сказано это было между прочим, чтобы, как выразился Октябрьский, «не зашориваться». Егор пропустил тогда эту версию мимо ушей, да и в…
– Да ничего, – усмехнулся Октябрьский, одобрительно глядя на младшего лейтенанта. – Вот и вся твоя роль.
Почему начальник управления, растерянно подумал Егор, но в следующую секунду догадался: шеф нарочно важности прибавляет, хочет шпиона своими ромбами и орденами соблазнить, чтоб последний патрон не на…
– Октябрьский в записке сообщает, что тебя четыре недели в подвале скованным держали. А ты сумел вырваться и выполнить свой долг. Это ты, конечно, молодец…
В ее голосе прозвучала тревога, личико вытянулось.
– Нет. Там четыре трупа, баба в обмороке… Ушел. Из телефонной будки звоню. С угла.
– Знаешь, кто приказал мне немедленно отыскать и допросить Октябрьского? – наклонился к самому его уху генеральный комиссар и поднял палец к потолку. – Вождь. Лично. Он – ты пойми – ОН чрезвычайно об…
Когда же первоначальное потрясение миновало, Егор воспрял духом. Теперь всё менялось. Он был уже не жалкий неудачник, приползший с бездарно проваленного задания, а лихой разведчик, который вернулся и…
Когда он говорил таким тоном, это означало, что все колебания позади, решение принято, и нет такой силы, которая способная его изменить. Наркому это было хорошо известно, он и не попытался спорить.
В феврале месяце прежний НКВД разукрупнили на два наркомата – Внутренних Дел и Государственной Безопасности. К делению этому сотрудники еще не привыкли, да и было оно больше условным. Сидели под одно…
– Я, шеф, про него всё время думаю… – Егор почесал затылок. – Ну, что он стальной – это ладно. Мне другое покоя не дает. Ведь Селенцов этот, или как там его на самом деле, фашистюга был. Так? Но за д…
Дорин спросил: что, если возьмем мы этого Вассера, а он упрется и говорить не станет. Ведь, судя по всему, шпион он матерый, экстра-класса.
Майор совершенно переменился. Нервозности как не бывало, лицо так и лучилось мягкой улыбкой.
Широким шагом прошел через затененную арку на залитую солнцем улицу Горького и вмиг затерялся в толпе.
И снова затряс своей козлиной бородкой – смешно ему стало.
Нынче вечером его внезапно вызвали к полковнику Кребсу, для выполнения срочного задания. Он должен позвонить радисту и, если узнает голос, передать инструкции. Предварительно протелефонировать господ…
– Не надо добавочный, товарищ лейтенант! – испуганно закудахтала трубка. – Я верю! Про сопляка это я для порядку сказал, извините. А то, знаете, бывают умники. Сам бабе звонит, сестричке или там сани…
– Куртку с рубашкой кинь под ванну, – велел Октябрьский. – Придет домработница, постирает. Возьми что-нибудь из шкафа, мы ведь с тобой одного роста. Бери что хочешь, кроме костюма в полоску. После от…
– Ладно, – вздохнула девочка. – Давай ириски.