Потом мамаша дернула сынка за руку, и они исчезли из Егорова поля зрения, осталась лишь стена дома, упирающаяся прямо в голубое небо.
Подвел Маргулис-Моргулис чужую девушку к кремовой «эмке», галантно распахнул дверцу. Надя села, и они уехали, а Егор остался, так ею и не замеченный.
– Завыл, волчара? – крикнул из домика связной. – Под такую музыку и умирать веселей!
– Я вот сейчас про тебя, сопляка, сообщу куда следует. Они номер в два счета определят. Такой тебе наркомат пропишут.
– Ну, у тебя видок. Никогда бы не подумал, что наш перец-колбаса может спиться. Или случилось что?
Он втянул носом воздух. От скудости подвальных запахов обоняние, как и слух, у Дорина здорово обострилось.