Все цитаты из книги «Шпионский роман»
С шикарным пшеничным чубом пришлось распрощаться – радист стригся коротко, почти налысо, оставляя всего пару миллиметров. Волосы и брови Егору покрасили в черный цвет, а брови еще и наполовину повыщи…
Одна Надежда, кажется, чувствовала себя легко и свободно. Напевая, звенела вилками, расставляла посуду.
– Ну, Дорин, это был не прыжок, а полет сокола, – сказал старший майор, опускаясь рядом на корточки.
– Так на работе Сорина или нет? – перебил его Дорин.
– Вы целы? Требуется медицинская помощь? (Он в такие минуты всегда говорил на «вы»).
Собственно, чай пил один Нарком, лысоватый крепыш в пенсне, за стеклышками которого поблескивали живые, насмешливые глаза. Остальные к угощению не притрагивались – сосредоточенно слушали бритого воен…
– Ты чекист? – пролепетала она. – Нет, нет! Не может быть!
Гнусный был тип этот Петюрников, да и сам Егор не лучше – зачем спрашивал?
– С вами говорит лейтенант госбезопасности Дорин, – официальным тоном объявил Егор. – А телефон мой определять не надо. Можете перезвонить мне сами. Записывайте: К4-09-60, это коммутатор, добавочный …
– Такой вот вопрос, товарищ начальник. Скажите, как мог вредитель Ежов на высокую должность попасть?
Тут насупился и Дорин – теперь оба смотрели друг на друга с неприязнью.
Однако ничего ужасного в Спецлаборатории пока не происходило.
– Не мучайся. Через десять минут мы эту тайну пещеры Лейхтвейс разгадаем.
Ругаться ругались, но не останавливались. Утро, все спешат по делам.
– Иди ты! – один раз воскликнул командир, словно не веря.
Постоял под душем (утренним, то есть холодным). Не спеша, со вкусом побрился. Завтракать не стал, как перед боем.
Вассер отпущен с извинениями? Октябрьский – дурак или подлец?
Вопрос был задан особенным вкрадчивым тоном, от которого знающих людей бросало в холодный пот. Но фальшивый капитан то ли не разбирался в подобных тонкостях, то ли ему было на них наплевать.
Человек в форме капитана госбезопасности щелкнул каблуками и наклонил голову – не по советскому уставу, а по немецкому – и повторил текст слово в слово, даже с теми же интонациями.
– Что ж, попробуем, – кротко развел маленькими ручками адмирал. – Мы должны добиться того, чтобы русские, как говорится в их же пословице, видели деревья, но не сообразили, что это темный лес, в кото…
– Решено перевести вас на более безопасную квартиру. Там и поговорим.
– Сел на троллейбус, первый номер. Едет в сторону Белорусской.
– Уже звонил! Говорить со мной не стал. Некогда. Велел изложить письменно и оставить у него на столе. Ночью прилетит – прочтет. Пяти минут пожалел! Как будто Октябрьский станет по пустякам дергать…
Начальник разведки, человек еще не старый, но совершенно седой, осторожно покосился на своего помощника. Тот слегка поморщился, что означало: решение всё равно уже принято, к чему эти театральные эфф…
И точно: над головами агентов вспыхнули три ярких пятна – то загорятся, то погаснут.
– Это тебе. Духи. Дореволюционные, «Любимый аромат императрицы». – Егор покосился на Кирилла Викентьевича, но тот не смягчился, только вздохнул.
– Ишь, наглецы, – удивился Октябрьский. – Это же в ста метрах от Лубянки!
– И нечего распыляться, – вторил ему адмирал. – А то разведка, контрразведка, НКВД, НКГБ, «Служба связи» – черт ногу сломит… Пустая трата времени!
Егор с лейтенантом последовали примеру начальника, сзади бесшумными прыжками догнал Поручик.
Кто такие «агностики», Егор не знал и про духовную опору не очень понял, однако общий смысл был ясен – советские времена Викентию Кирилловичу поперек горла.
– Кто я? – догадалась она и коротко, зло рассмеялась.
Берешь трубку – гудит. Но абонент не отзывается, будто умер.
Егору и самому не терпелось. Он взял бесчувственное тело за плечи, перевернул.
– Что я им, мальчик-колокольчик из города Динь-Динь? «Откройте, телеграмма». Идиоты! Положил на месте всех четверых.
…В третьем раунде противник думал только об одном – как бы поскорей дожать недобитка. Про защиту забыл напрочь. Пару раз открывался так, что можно было ему неплохо влепить, но стопроцентной увереннос…
– Чего это «по-еврейски»? – удивился Егор.
Когда первый испуг прошел, Дорин сказал себе: отлично, дотошность вас и погубит, драгоценная фрау Вассер. Руки бы только освободить.
…Долго не было шифровок. Ни туда, ни оттуда. Последние десять раз Вассер приходила пустая.
Поехали не куда-нибудь – в ресторан «Москва», где Егор еще ни разу не бывал. Прежняя зарплата не позволяла, а новую (ого-го-го какую) потратить случая пока не представилось.
Я уже не человек, я собака Павлова. Зажигается лампочка, и у меня сразу изо рта текут слюни.
В глазах всё плыло, по лицу лил пот, легкие обжигало жаром.
И Петька, задрав коленку, любовно похлопал себя по голубому лампасу.
– Ошибаетесь, герр генерал, – сказал арестованный. – У нас в Абвере национал-социалистические глупости не в моде. Мы профессионалы и служим Германии, а не ее временным правителям.
– Точно! – подтвердил Головастый. – Островок. Маленький, метров тридцать в поперечнике.
В наушниках долго было тихо, от этого Дорину стало совсем страшно.
– Значит, не слыхал, – криво усмехнулся черноволосый. Говорил он с кавказским акцентом.
– Та не знаю я. Он сам позвонит. На явку.
Этажом выше и этажом ниже высыпали жильцы. Еще бы – и пальба была, и ор, и грохот.
Теперь самое время было проявить галантность.
Старший майор снова запел, теперь уже не про любовь, а про красных кавалеристов и нырнул в лифт. Дорин же поплелся назад.
– Отставить! – приказал старший майор. – Давайте его сюда.
– Как гарнир неплохо, – протянул генерал, глядя в сторону и быстро помаргивая. – Но что такое картофельное пюре и кислая капуста без хорошего куска мяса?
Так прошло десять минут, двадцать, сорок.
– Он не иностранец, он украинец, товарищ старший майор.
По дорожке к дому, неловко раскинув руки, бежала Надя. На голове белый платок, лицо счастливое, глаза так и сияют.
– Вот доказательство. – Курьер спрятал авторучку во внутренний карман. – Если бы Германия собиралась напасть на СССР, я всадил бы эту пулю вам в лоб. Фюреру очень хорошо известно: без вас вавилонская…
– Есть у нас одна идейка. Как англичанам игру поломать. Рискованная, конечно. Но что нам терять?
– Извините, товарищ старший майор, – удивленно скачала она. – Это по-немецки? Я на курсах польский учила.
Приподнявшись, Егор обнаружил, что лежит на тротуаре. Время уже не раннее, вовсю светит солнце. Мимо идут люди, неодобрительно косятся на оборванца с разбитой мордой. Одни просто морщатся, другие кач…
Четвертая полученная (сегодня. Жалко, не знаю число)
– Да то, что нет никакого «Лорда». Пузырь это, который мы надули и вам преподнесли. Нарком «Лорду» алмазную звезду отправил – за срыв переговоров Гесса с англичанами. – Вассер фыркнул. – Она теперь у…
– С удовольствием про это послушаю, но не сейчас. Я не понимаю, на что вы рассчитывали. Хоть и с опозданием, но мы разгадали ваши ребусы. Я уже подал рапорт. Нарком срочно вылетел в пограничные округ…
– Как так? Ведь он же ответил: будет воина, 22 июня.
Началась новая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Под началом у Октябрьского служить было одно удовольствие – спокойно, весело, и ни черта не страшно кроме одного: не разочаровать бы шефа.
– Хватит про это! – шеф, дернувшись, взглянул на часы. Видно, вспомнил, что сеанс ограничен по времени. А жалко – Егор слушал бы и дальше. Здорово все-таки немецкая разведка работает, ничего не скаже…
Был у него на эту тему разговор со старшим майором.
Кабинет у него оказался без таблички, только номер – 734. Просторный, с кожаным диваном, с большим, совершенно пустым столом, а из окна шикарный вид на Лубянскую площадь и Китай-город.
Дальше ясно. Выждав, чтобы девушка начала возмущенно пищать и поминать милицию, Егор выходил из густой тени – в белых штанах, белых туфлях, белой рубахе (это если летом, а для осенне-зимнего периода …
– Я – лейтенант Дорин, сотрудник спецгруппы «Затея». Вчера весь день состоял при товарище Октябрьском, участвовал в операции по задержанию агента Вассера и в допросе. Готов отвечать на любые вопросы,…
Вот про Квенцгут слушать было интересно. Судя по рассказу радиста, подготовка там во многом была похожа на ШОНовскую. Те же предметы, такие же занятия на полигонах, штурмовых полосах, учебных объекта…
Сам начальник был одет элегантно: дубленая куртка со шнурами, щегольские бурки, меховое кепи с козырьком. Прямо иностранец.
– Да плохого ничего, непосредственным руководством характеризуется положительно. Универсалка – это, сам знаешь, редко бывает: может под студентку работать, под колхозницу, под дамочку. Тебе лучше с н…
– Возьмите рюкзак. Проверьте на наличие мины. У Абвера новая мода: перед сбросом груза заводят часовой механизм. Если агент разбился или схвачен, через сорок минут или через час взрыв. Мы так 19 февр…
– Как мне надоели твои восточные цветистости, – пожаловался генерал. – Что еще за тигр?
– Свинья. Пошлая самовлюбленная свинья. Слава Богу, мне приходится любоваться на него реже, чем тебе.
– Ну слушай, Дорин. Буду вводить тебя в курс дела. По порядку, от общего к частному. Вот тебе первый факт для осмысления. Скоро начнется война. С Германией.
– Шеф, раз вы спать будете, может, дадите машину? А то мне в Плющево. Метро, электричка – времени жалко. А?
Потом начал считать. Дойдет до тысячи, и переворачивается на правый бок. Еще раз до тысячи – и на левый. Третий раз – и на спину. Потом снова. И снова. И снова.
– А где троллейбус? – спросил Дорин, не замечая, что говорит шепотом.
– Сбежал Октябрьский. Сделал свое черное дело и сбежал, – тихо-тихо проговорил Нарком. Подбородок у него дернулся книзу, будто вдруг налился неимоверной тяжестью – потянул за собой всю голову, и она …
Он вообще оказался брехун, причем самого подлого типа – из тех, что брешут правдоподобно, с деталями. Несколько раз Егор хотел на него прикрикнуть, чтоб перестал клеветать на советскую власть, но сде…
– До полуночи не включат. Значит, Вассер не позвонит. Поехали, Егор, покормлю тебя человеческим ужином.
Но что немцу хорошо, то и нам сгодится, перефразировал Октябрьский известную поговорку.
– Товарищ старший майор госбезопасности, возьмите меня в спецгруппу, а? Сами говорите, война на носу, а я груши боксерские околачиваю. Не пожалеете, честное слово.
Он вспомнил про папашу, обернулся, но на веранде никого не было. Все-таки и у интеллигенции есть свои плюсы – взять ту же тактичность.
Адмирал и генерал молча шли через анфиладу помпезных залов, облицованных порфиром – мимо белокурых охранников лейбштандарта, под растопыренными крыльями имперских орлов, венчавших гигантские бронзовы…
Но Октябрьский не ударил. Упер руки в бока, с любопытством наклонил голову.
Но шеф на майора даже не посмотрел. Он напряженно размышлял: брови сдвинулись, лоб пересекла глубокая морщина
За всё время заточения он ни разу не позволил себе думать о Наде. Воспоминаниям о девушке, которую Егор любил и навсегда потерял, не место в мерзком, зловонном подземелье.
Это он на полынью, догадался Егор и поежился. Неужели опять?
– Дело вкуса, товарищ старший майор. Есть любители, кто худых уважает. Но лично я считаю, что баба, то есть женщина, должна быть в достатке. – Лейтенант показал округлыми жестами, что он имеет в виду.
– «Три фашиста, три веселых друга, экипаж машины боевой», – промурлыкал старший майор. – Долговязый – Решке. Очкастый – Штальберг. Методом исключения устанавливаем, что носатый – это фон Лауниц. Хоро…
Шмякнул трубкой об аппарат и длинно, заковыристо выругался.
В глубине дома что-то ухнуло, со стены посыпалась штукатурка, и лейтенант пополз прочь от опасного места.
– Если так, то лучше аперкотом. Рычаг силы короче.
В другой раз привиделось, что дом – живой. Этакое чудище вроде чуды-юды-рыбы-кит. Чудище наглоталось всякой дряни: мусора, сломанной мебели, битого кирпича, заодно сожрало человека на железной кроват…
Ничего. Только глухое, мерное постукивание. Прошло, наверно, секунд десять, прежде чем Дорин сообразил – это ударяется, раскачиваясь, телефонная трубка.
– Вот антенна, – показала девушка на свисающий из отверстия в потолке провод. – Она выведена на чердак.
Тот, вскочив с девушки, попробовал изобразить главную бандитскую коронку, «датский поцелуй» – это когда наносят три быстрых удара: правым кулаком в нос, левым локтем в солнечное сплетение, а коленом …
После международной обстановки голос в репродукторе должен был снова повеселеть – в конце выпуска обычно шли новости культуры. Но диктор вдруг выдержал паузу и заговорил строго и скорбно, как если бы…
– Прощай, Егорка из деревни Дорино. Пример с меня не брать, лады?
В 20.20 из картотеки Третьего отдела сообщили, что третий «рыболов» установлен. Это некий Гуго фон Лауниц, инженер из московской конторы «Люфтганзы».
Он отвел правую руку и коротко, но мощно двинул по крепкому рыжеватому затылку – чтоб без сотрясения, но в нокаут.
Чтобы не дать себе задуматься о возможных последствиях, последние цифры Дорин набрал в ускоренном темпе.
– Вот что, заедем-ка ко мне. Умоешься, побреешься, переоденешься. Тут близко.
– Ну, добрый молодец, проси за удалую службу награду. Чем тебя уважить-одарить за то, что добыл золотую рыбку? Златом-серебром, жалованой грамотой, иль шубой со своего плеча? Желай, чего хочешь.
Спина была военная – защитного цвета, с портупеей.
Спецподготовку Карпенко проходил в главном учебном центре Абвера, в Квенцгуте, где таких как он, набирали в «Украинскую роту».
Согнулся в приступе мучительного кашля. Глаза слезились, рассмотреть что-либо сквозь подрагивающую пелену было трудно.
– Факт третий. Противостоит нам Абвер, организация, про которую тебе рассказывать не нужно, в ШОНе у вас по этой замечательной конторе был специальный курс. Задача Абвера – заморочить нам голову. Есл…
Есть на свете справедливость, думал Егор, глядя на прямую спину своей мучительницы.
– Товарищ старший майор, я чего в толк не возьму. Вот я в спортклубе служу, ладно. У нас всё тихо, мирно, только дядю Лёшу из тренеров сняли, брат у него оказался вредитель. Это понятно. Но вы мне об…
Нарком нацепил нанос свалившееся пенсне, прищурился. Глаза у него были большие, красивого темно-карего оттенка.
Не пером и не на бумаге – морзянкой по спинке кровати.
– Да. Нужно сказать: «Нет, товарищ, моего батьку звали Петро Гаврилович». Тогда Вассер скажет, что делать.
В глубине темнел дом – с терраской, с резными наличниками, с башенкой. Обычная дача, каких под Москвой видимо-невидимо, но Егору она показалась каким-то сказочным теремком.
Оделись, спустились вниз, где сидел с вечерней газетой Викентий Кириллович. Лицо у него было печальное.
– Нормально, товарищ Нарком, ведем, – ответил шеф, и Егор затаил дыхание.
«Казбечина» упала на землю, рассыпались мелкие искры.
– Что, хороша? – шепнул Октябрьский. – Чур – моя, не встревать. Ты для нее еще зелен.
На столе, под салфеткой со штампом «Спецбуфет», стояла тарелка с бутербродами – наверняка шеф перед уходом распорядился. Хотя Дорин ничего не ел почти двое суток, а из-под салфетки сочился чудесный к…
– Кухарка из вас, Валиулина, как из слона балерина. Где вы только такую капусту берете?
Машину ему советская власть выдала, а сам наверняка тоже против нее фырчит, по царским временам вздыхает, несправедливо и голословно подумал Егор про длинноносого доктора. Но сейчас было не до справе…
– Я не могу без тебя… – И сбился – очень уж Надя была красивая, еще красивее, чем он запомнил.
Каменная скула Октябрьского прижалась к разрумянившейся щеке актрисы. При очередном развороте Егор увидел ее рот, с закушенной нижней губой, и вдруг стало неловко, как если бы он подглядывал за чем-т…
Временные трудности со связью устранены. Беспокоиться не о чем. По результатам акции «Лорд» представлен к награде и повышению. Это облегчит подготовку операции «Азиат». Жду указаний.
Жизнь у младшего лейтенанта сложилась не так, как мечталось когда-то. Начиналось всё правильно, прямо по щучьему веленью: хотел быть летчиком – стал. В учебной эскадрилье по стрельбе шел первым, по т…
– Ты ушел от них, да? – улыбнулась она сквозь слезы. – Тебе было очень трудно это сделать, но ты все-таки ушел!
– А ты хотел, чтоб я тебе, желторотому, доверил вербальное пульпирование матерого абверовского агента?
По-немецки говорить отказалась, утверждая, что не знает языка.
– Ну что… – Дорин застыл, недошнуровав ботинок. – В 35-ом закончил десятилетку, в Саратове. Поступил в Летную школу, я ведь аэроклубовский. Выпущен в 37-ом, с отличием. Служил в Киевском военном окру…
Октябрьский держал возле уха трубку спецтелефона. Глаза были устремлены на циферблат часов.
Егор растерянно оглянулся на шефа. Тот поднял ладонь в перчатке: тихо, не мешай.
Он торопился – нужно было проведать квартиру на Кузнецком Мосту, где работала группа лейтенанта Григоряна.
На улице просигналил автомобильный клаксон. Это, наверное, уже пятнадцать минут прошло, со всеми муторными паузами. Шофер решил, что предложение руки и сердца принято – поздравляет.
– Я не знаю… Я не немка. Не агент Абвера. Кто такой Вассер, понятия не имею… Постойте! – В ответ на нетерпеливый жест старшего майора шпионка заговорила быстрей. – Хорошо, хорошо, я знаю, кто это! Я …
На подбородок стекла тонкая, прозрачная струйка. Wasser!
Наверху, в дырке с неровными краями, ярко полыхало, и от этого в подвале было не сказать чтоб совсем темно. Егор разглядел груды хлама, сломанные стулья, тряпье. Под потолком чернели канализационные …
Вассер просто повернулась и вышла. И только услышав, как в замке поворачивается ключ, Дорин понял, что никаких допросов и объяснений не последует.
– Все равно тебе, паскуда, не жить. И делу вашему поганому, – сказал Егор в спину женщине, выбегающей за дверь.
Надя вышла проводить, прижалась к груди. Тогда и договорились про филармонию и прочее.
– В общем так, товарищи. Ситуация на английском направлении представляется нам железно приоритетной. – Старший лейтенант чеканил каждое слово, да еще отмахивал сжатым кулаком. – Нападет на нас Гитлер…
Егор с трепетом ждал, что ответит Нарком.
«Тов. нарком, прошу срочно прослушать запись допроса Вассера.
– Дуже поганая квартирка, – сказал Егор, изображая весёлость. – На Кузнецком Мосту мне нравилось больше.
Как вспомнит Егор зеленые глаза Нади, ее расплетенные волосы на подушке, тихий голос – внутри прямо схватывает. В такие минуты он говорил себе: ничего, вот возьмем Вассера, сразу поеду в Плющево. Всё…
– Без шести минут одиннадцать. Попадаем. Настраивайтесь на волну. Она вам известна.
Вот это да! Сам Нарком следит за операцией.
– А еще хочу дать тебе один совет, хоть и сдал ты меня. Неправильно я тебя учил, Егорка – чтоб ты не сердца слушался, а головы. Подведет тебя голова в самом главном, как меня подвела.
Но про Гражданскую войну бритый слушать не стал. Сказал – и так знает, в характеристике этот героический факт отражен.
– Спасибо, матушка, живой, я знала, спасибо, – лепетала какую-то чушь и Надя.
Пока он сгибал и разгибал суставы, Вассер сцепила ему ноги, отстегнув их от противоположной решетки.
– Ах, вы к спектаклю готовились, – сказал Викентий Кириллович голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Вы, стало быть, артист. Всецело отдались Мельпомене, забыли обо всем на свете. Что ж вы, госп…
– Ты прав, Зепп, – сказал он в конце концов и снова откашлялся. – Ты лучший из лучших. А «Вассер» – оптимальный выбор. Пожалуй, мы можем рассчитывать не на пятьдесят процентов, а на все шестьдесят.
– И чего я буду робить в этой кутузке? – спросил Егор, оглядывая неказистую комнатенку.
Один подвал под другим – это в старых московских постройках бывает часто, потому что испокон веку строили на одном и том же месте, поверх прежних фундаментов. Видно, и этот дом был поставлен на стари…
Из кустов выбежал кто-то в сером пальто, схватил раненого подмышки, хотел утащить, но окошко снова озарилось вспышкой, и человек опрокинулся навзничь. Он не бился, не стонал – просто откинул руки и о…
Прекраснодушный коминтерновец стал расспрашивать Когана про жизнь в Англии. Рыжий охотно рассказывал про бомбежки, про новинки британской военной техники, но от разговора по существу уходил. Так же в…
– Шеф, – угрюмо произнес Егор в нарушение всякой субординации. – Как вы могли так под пулю лезть? Ладно я, я младший лейтенант. А если из-за каждого связного старший майор госбезопасности станет жизн…
Махнул Ваське: пока всё нормально, не нужно.
– Вы – Вассер?! – спросил Дорин шепотом. Незнакомец усмехнулся.
Вышло совсем наоборот. Вместо того чтоб закричать, Вассер вдруг обмяк, опустил ресницы, изо рта повисла нитка слюны.
– Значит, наш хлопец – радист. Имелась у нас такая версия. А скажите, Лауниц, какой все-таки был пароль?
Сиплости как не бывало, голос сделался обыкновенным, трезвым. Теперь сомнений не было – звонил именно этот человек, он и есть Селенцов. Двойку вам, товарищ младший лейтенант, за ненаблюдательность.
– Шеф, Нарком ведь все равно поехал лично беседовать с командующими округов. Чтоб были готовы к нападению, – стал утешать начальника Егор. – Пускай он еще не знает про 22-ое, это ничего. Завтра утром…
– Да, – ответил Дорин, тоже перейдя на немецкий. (Хотите проверять– пожалуйста). – Рация в сумке. И запасные аккумуляторы. Но сеанс лучше проводить из моей квартиры. Там удобно антенну на чердак выве…
Потом, как в омут головой, быстро накрутил: Ж2-23-25.
– …Что за срочность? – недовольно сказал Нарком в трубку. – Пусть после зайдет, я занят… Даже так? – Он усмехнулся. – Ну, хорошо. Раз такая таинственность, пускай пройдет в малую приемную. Сейчас вый…
– Мне нужен помощник для одной операции – аккурат такой, как ты: спортивный, быстро соображающий и, главное, с натуральным немецким. Сразу предупреждаю – операция рискованная, можно и гикнуться. Это …
– Что, не одобряешь? – спросил шеф, как обычно, безошибочно угадав невысказанную мысль подчиненного.
И как хлестнет скованного по щеке – Дорин от неожиданности даже вздрогнул.
– Что мы его так ублажаем? – спросил Егор у шефа в один из первых дней. – Спит на мягкой кровати, жрет в три горла, патефон вон ему притащили. Чего перед ним бисер метать? Он и так сотрудничал бы на …
– Но это совершенно исключено, мой фюрер. Мы ведем подготовку к восточной кампании уже несколько месяцев. На границы России, от Балтики до Черного моря, выдвигается пять с половиной миллионов солдат,…
«Селенцов» содрал сургуч, протянул чекушку.
Через площадь, в негустой толпе, шли трое мужчин в широких плащах, у двоих на плечах удочки и сачки, у третьего коловорот для подледного лова. Егор так и прилип к стеклу, стараясь разглядеть шпионов …
Пока она еще не вышла, был у Егора план. Подойти, поговорить по-доброму, без мелодрам. Чуть-чуть приоткрыть, каким делом занимается – не со своими гражданами воюет, как энкавэдэшники, а с немецкими ш…
– Сказано вам – не положено! – рявкнул шофер.
– Вот сажает, гад! – Шеф стряхнул с воротника труху. – По звуку – «вальтер» П-38, девятимиллиметровый. Хорошая машинка.
Она ласково прикрыла его рот пальцами, грустно улыбнулась, а дальше началось кошмарное. Глаза слегка раздвинулись и из черных сделались зелеными, нос заострился, губы округлились, кожа побелела, щеки…
– Вот тебе и вересковый мед. Горе от ума, на старуху бывает проруха, век живи – век учись, чужая душа потемки, а также прочие народные мудрости… Ладно, не будем посыпать голову пеплом. Работа не окон…
Тут была такая история: 24-го числа вечером на телефонной станции проводили профилактику и вырубили все номера по нечетной стороне Кузнецкого Моста.
– Та-ак, – протянул Октябрьский. – Ну что ж. Итак – когда начнется война?
Хоть шеф обращался к Егору, но смотрел исключительно на Любовь Серову, и та уже пару раз задержала на нем взгляд: сначала просто так, потом вроде как вопросительно.
– Викентий Кириллыч, ну объясните хоть вы ей. Я же не гестаповец какой, я Родину защищаю! Чего она? Будто я из чумного барака!
И Егору 6ыло совсем нестрашно. Не то что несколько минут назад, на берегу, когда топили шпионов.
– Руки мыть. – Она толкнула его к умывальнику, когда он закончил.
«Это пускай они меня боятся», хотел закончить он с бесшабашной улыбкой и тряхнуть чубом. Но чуба у младшего лейтенанта теперь не было, он про это забыл, и лихой улыбки тоже не получилось – с таким вы…
Ну и кроме того, всякий раз, когда радист принимал или отправлял шифрограмму, ему полагалась премия: кусок колбасы или сыра. В мире, в котором теперь существовал Дорин, это было очень большое событие.
По выходным Дорин обыкновенно «вылетал на барражирование» – ходил на вечера по самым что ни на есть бандитским клубам и хулиганским танцплощадкам. Пока шли танцы, стоял в сторонке, приглядывался: как…
Егор же и вовсе одеревенел – и от страшного известия, и от того, как легко, буквально в секунду был получен ответ на вопрос, над которым столько времени билась и спецгруппа «Затея», и все разведструк…
Вот уж беда так беда, подумал Егор. Что его любовные терзания по сравнению с такой ужасной катастрофой? 83 человека! Битком набитый троллейбус, все едут по своим делам, умирать никто не собирается. А…
– Не знаю. Товарищ старший майор собирался к вам, как только вы вернетесь из поездки. Наверно, скоро появится.
– Вот это разговор, – одобрил Октябрьский. – Если поможешь нам взять Вассера, еще поживешь. Женщина ты молодая, умирать тебе…
– Ты чего нос повесил? – пытливо взглянул на него старший майор. – По той же причине, что я?
И чуть не всхлипнул от облегчения, когда Вассер достала из кармана кусок пластыря. Значит, еще поживем!
Егор догнал ее, посмотрел сбоку. Профиль был четкий, как у статуи. Вообще сбоку она показалось ему красивей, чем спереди.
У Егора потемнело в глазах. Октябрьский застрелил сотрудников, которые за ним приехали? Неужели он в самом деле враг?
Повел через арку во двор, где у кирпичной стены валялась пустая тара.
– Товарищ старший майор, виноват, недосмотрел… Главное, он спокойный был. Щей поел, добавку попросил… А сейчас захожу – он в серванте стекло сломал, и осколком себе по горлу.
Лейтенант вскочил, как ошпаренный, пытаясь заправить в галифе выбившуюся рубашку.
Допрос происходил здесь же, в кабинете начальника 3-го отдела. Октябрьский не стал тратить времени на конвоирование арестованной в следственный корпус – просто вызвал оттуда стенографиста и двух спец…
– С женщинами тоже несложно. Если примечаешь, что следит за собой: причесочка там, маникюр, сережки и прочее, считай, дело в шляпе. Пригрози вырвать ноздри или отрезать верхнюю губу. Покажи фотокарто…
– Давно? – вот первое, что спросил шеф, когда рыжий захлопал светло-голубыми глазами.
– Война? – потрясенно повторила Надя. – Через девять дней? Господи!
– Чего тут мерить? Фигура стандартная. 48-й размер, 3-й рост. Нога у тебя, парень, сорок два? Ну и всё.
Начальник молча курил, глядя куда-то вдаль. и взгляд у него был не такой, как всегда – рассеянный, отсутствующий.
И стало тут ясно, что бритый читал служебную характеристику младшего лейтенанта Дорина. Хранится этот секретный документ в железном сейфе, куда Егору доступа нет. В Органах характеристики на сотрудни…
Сам не смог бы объяснить, что именно его насторожило. В голове мелькнуло: наверное, точно так же собака моментально чует настроение хозяина. От такой мысли Егор жутко разозлился: это ты, сука гитлеро…
Его прервал сухой щелчок. В спинке кресла, всего в пяти сантиметрах от головы Вождя, возникла дырка.
Гораздо опаснее вялые, сонные. Эти зануды, настроенные на прочную оборону, никогда не рискуют, берут на измор. Все шесть проигранных боев (пять по очкам, один, эх, нокаутом; Егор уступил таким вот ак…
– Разве в нашей профессии когда-то было иначе? – небрежно дернул плечом генерал. – Только в прежние времена перед тобой клали револьвер с одной пулей, а теперь подвесят на мясницком крюке. В сущности…
– Не надо в Спецлабораторию. Я расскажу. Всё, что знаю.
Она бросилась к доктору на грудь и горько заплакала. Викентий Кириллович неловко гладил ее по затылку, на Егора не смотрел.
Он оглянулся на немцев. Выражение лиц у них было одинаковое: смесь недоверия и ужаса.
Да и сил с каждым днем оставалось всё меньше.
Фюрер порывисто наклонился, положил адмиралу руку на витой погон.
Не упустить бы только. Вдруг она не постоянная сотрудница, а вызвана из какого-нибудь периферийного подразделения? Ищи ее потом.
Ночью он не раздевался, так что стесняться было нечего.
На снегу отчетливо выделялись три фигуры. Доносился звук тихих голосов, вспыхнула спичка, звякнула крышка термоса.
Но она ничего – не упрашивает, не кричит.
Их было двое. Поднятые воротники, сдвинутые на глаза кепки. По виду – шпана шпаной, но после Селенцова Егор был готов ко всякому.
А еще подолгу просиживал перед зеркалом, тренировался в украинском акценте («Та я шо? Я нишо. Я вам мамою клянуся. Того знати не можу…») и привыкал к своему новому облику.
На всякий случай он перемещался зигзагами. Даст ей отойти – и сделает перебежку, от дерева до крыльца, потом от крыльца до водосточной трубы.
– От матери. Она у меня немка. И от деда. Ездил к нему каждое лето. Он председатель колхоза «Рот фронт», в Саратовской области. Бывшие немецкие колонисты. Они сто лет назад из Баварии переехали. Ну, …
– Гляди, горе мое, будешь учиться на двойки, таким же ханыгой станешь, – сказал где-то наверху женский голос.
– Тише ты! – поморщился Нарком, зная, что Вождь не любит шума.
– Точно патроны кончились, товарищ начальник, – азартно крикнул из-за соседнего дерева Лялин. – Время тянет!
Отстаток дороги шли молча, и лица у обоих были уже не довольные, а озабоченные, хотя каждый думал о своем.
Тренер уже ничего не говорил, только вздыхал да безнадежно качал головой. Вообще-то стоило бы продуть бой, чтоб Василькова турнули из клуба и взяли обратно дядю Лешу. Только ведь не возьмут.
– Нет, я украинец. Учитель немецкого в Квенцгуте был баварец, лейтенант Зиглер. У него и заразился. А вы откуда? – изобразил он простодушие – мол, вы спросили, я поинтересовался, ничего особенного, н…
От квартиры старшего майора Егор ждал и вовсе каких-то невероятных чудес, но напрасно. Она была, конечно, отдельная, однако этим всё роскошество и ограничивалось.
Лес впереди посветлел. За елями открылось голое пространство, справа расширявшееся и сливавшееся с белесым небом – очевидно, там было озеро.
– Неужели вам не хватило времени? – удивился Гайворонский. – Вы же говорили, вас интересует только один вопрос. На него-то он ответил?
Сверху по лестнице бежал и остальные. Но Егор не стал дожидаться – скорей прощупал воротник задержанного. Под петлицей точно что-то было, похоже ампула.
– Не пойму… Сидит – не высунется… Тайник у него там, что ли? Не нравится мне это. Уйдет подальше от детей – будем брать.
– Подожду до двенадцати. Я тебе рассказывал, мне цыганка нагадала, что я ровно в полдень умру. Вышел из подъезда, смотрю на часы – без пяти двенадцать. Прошелся немного – автомат. Думаю, с кем бы поп…
– Что же мы не познакомимся? – сказал Октябрьский, поворачиваясь. – Это, как я уже сказал, Руди. Ну а я гауптман Решке. Приветственная депутация в полном составе. А кто вас провожал? Вы откуда вылете…
Сразу же, конечно, вскочил. Увидел задранную голову Селенцова с пульсирующим пулевым отверстием выше горла. Содрогнулся. Конец! Шеф, чтобы взять агента, жизнью рисковал, а он, Дорин, всё испортил!
– Ich kann Ihnen nur meinen Dienstgrad sagen, – сухо отчеканил Вассер. – Korvettenkapitan, Abwehr-1. Schluss damit!
– Про это говорить нельзя. Я не имею права. Это государственная тайна. Но вам я скажу. Война начнется через десять дней. На рассвете 22 июня. Представляете? Через каких-то десять дней всё здесь перем…
– Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне передом! – крикнул старший майор.
– Семь минут, товарищ младший лейтенант. Заставляете себя ждать, – сказал шеф вроде бы сурово, но в синих глазах поблескивали искорки. Егор сразу их приметил. Только истолковал неправильно, подумал –…
Но с такими мыслями хорошо идти в атаку – вскипеть священной яростью и вперед с криком «Ура! За Родину!». Егору же сейчас требовалась не ярость, а холодная голова. Поэтому он заставил себя думать не …
Но одно дело капитан-орденоносец, и совсем другое генерал. Герой Советского Союза! Петька был летуном классным, как говорится, от Бога, и всё же это походило на сказку.
– Вы бываете в Бэкингемском дворце? – заинтересовался Епанчин. – И что, видели короля?
Вассер беспокойно пошевелился, захлопал глазами. Они у него теперь были не голубыми, а черными. Егор не сразу понял, что это так расширились зрачки.
– Нос это на ринге сломали. А фамилия у меня по месту рождения, деревня Дорино. Бабушка рассказывала, помещики такие были – Фон Дорены, что ли. От них и деревню назвали.
– Граждане молодого возраста, могу ли я пригласить вашу даму на тур танго?
– Довольно истории. В чем состоит ваше нынешнее задание? Оно связано с планом «Барбаросса»?
Документ был сработан чисто, не подкопаешься: и штамп, и подпись начальника управления кадров – точно такая же, как на корочке у Егора, с характерными завитушками.
Перед глазами полыхнул яркий свет, потом сразу погас и стало совсем-совсем темно.
– Младшего лейтенанта Лялина, служба наружного наблюдения.
В ответ дверь взорвалась грохотом и щепками. На дерматиновой обшивке густо, одна к одной, вспучились неряшливые дырки.
Он кивнул на бесчувственное тело Наркома.
Потом они говорили про разное – про что придется. Потом снова любились, даже еще лучше, чем в первый раз. Просто удивительно, такая интеллигентная девушка эта Надежда, а не было в ней совсем никакой …
– Он, товарищ начальник, хитрый. Стропы тянет, на лед спуститься хочет. Чтоб обзор у него был, подходы просматривались. Хреново. Группе не подойти. Какие будут приказания?
– Что это они хворост не раскладывают? – прошептал Головастый. – А костры?
– Значит, нужно убедить Вассера, что его связной погиб по случайности. Например, в результате дорожно-транспортного происшествия. Так?
– Первое: связной не имел возможности сообщить Вассеру о слежке. – Палец в черной перчатке согнулся. За ним последовал второй. – Второе: агент Эфир. Скорее всего используют именно его, если надо буде…
Не похоже было, чтобы звонок ее встревожил.
Увидев, что шеф ведет спутницу не к хлюстам, а к собственному столу, Егор опрокинул рюмку «Юбилейного», залпом выпил стакан боржоми и освободил шефу оперативное пространство. Пятнадцать минут спустя …
Тон был небрежный, но Егор внутренне насторожился.
– А вернее всего, фрицы решили проверить, не химичил ли кто с рацией, – продолжил старший майор. – Хорошо, что я не отдал ее Сливовкеру из техотдела на изучение. Уж он приставал-приставал, не терпело…
Сомнений быть не могло. Кто еще кроме Петьки Божко так потешно морщил переносицу, так по-петушиному покачивался с каблука на носок. То есть, это раньше, в училище, казалось, что по-петушиному а тепер…
И тем не менее, от анализа полагалось переходить к оргвыводам.
В общем, момент для, так сказать, официального представления сложился самый что ни на есть удачный. Всё равно ведь рассказать про свою службу нужно – мало ли на сколько придется снова исчезнуть. А та…
Информация шла двумя противоположными потоками.
– Пойдем, Егорка, хоть умоешься. А то тебя ни обнять, ни обнюхать. Эй, Стеценко, я знаю – у тебя в багажнике и кожан имеется, и сорочка, и галифе запасные. Давай-давай, не куркулься!
– Вы ведь спортсмен, верно? – сказал вдруг голос в трубке.
Огоньки в синих глазах военного вдруг погасли.
– Более или менее, – покосился на Егора шеф. – Только пустой это разговор, товарищ генеральный комиссар. Из области ненаучной фантастики. Ни на какое дорожно-транспортное Вассер не купится. Таких иди…
Она улыбнулась, да так ясно, с искренним восхищением, что сразу стало видно – Егор ей ужас до чего нравится.
– Знаю и всё. Ты смелый и благородный. Ты меня спас. Их трое было, и у одного нож, а ты не испугался и всех победил. Еще ты красивый. И глаза у тебя такие, как надо. Уж можешь мне поверить.
Тут Октябрьский поднял голову, стал слушать внимательно. «Американца» (он, один из всех, был в костюме и галстуке) старший майор видел впервые. Знал только, что это Епанчин из «Службы связи» – Коминт…
Он надел сапог, бекешу положил на ступеньку и с приличествующим ситуации выражением лица (осторожно-нейтральное, почтительное) вышел на трудные переговоры.
Он притворно зевнул, делая вид, будто только-только проснулся.
Нет, настоящего имени Вассера она не знает.
– Спасибо! – подскочил на мягком сиденье лимузина Дорин. – В смысле, не за награду, а за то, что берете к себе. То есть, за награду, конечно, тоже спасибо. – поправился он. – Служу Советскому Союзу.
Теперь Егор смотрел только на Вассер. Не упустить бы момент, когда станет уходить.
– Может, пускай его правда Нарком допросит? Если Вассер готов с ним говорить, а?
Дом был недавней постройки, шестиэтажный. Без лифта, но с газом и даже ванной. Откуда только в комсомоле берутся такие паскудины, думал Егор про изменницу. И работу ей ответственную доверили, и жилпл…
Теперь точно слушать не станут. Отметелят до полусмерти, кинут в кутузку, и сиди там неизвестно сколько.
Это была она. В кокетливой шляпке, в светлом прорезиненном плаще, забрызганном дождем. Лицо надменное, властное.
Логика действий Наркома старшему майору была понятна. Отстаток ночи Сам наверняка перепроверял данные, представленные Октябрьским. Можно было не сомневаться, что у Наркома имелись для этого альтернат…
– А что «Лорд»? – вскинулся Октябрьский, не поспевая за зигзагами Вассеровых признаний, одно сногсшибательней другого.
«Японец» заметно волновался. От этого грузинский акцент, и без того более очевидный, чем у Наркома, сегодня особенно чувствовался – имя японского императора, например, прозвучало, как клекот орла: Кх…
«Англичанина» он слушал так же внимательно, как «Американца».
– Одно слово – и снова залеплю. Останешься без хлеба, – предупредила Вассер, прежде чем отодрать пластырь.
Веки сомкнулись. Голос умолк. Выругавшись, Октябрьский обрушил на лицо Вассера целую серию звонких пощечин.
Вторым выступал «Японец», начальник японского направления майор Лежава.
Немец, или кто он там, стоял чуть поодаль, наблюдал. Ногой придерживал рюкзак.
– Как у радиста голова? – спросил Октябрьский, доев. – Жалуется?
Черт с ним, с запретом Наркома. Надо позвонить шефу и предупредить. Пускай не ждет, пока за ним приедут, пускай явится сам. Это будет лучшее доказательство его невиновности!
Потом сориентировались мочевой пузырь и кишечник. Они больше не терзали Егора бесплодными позывами, а давали о себе знать сразу после того, как просыпался желудок.
Встретившись взглядом, не смутился, а заговорщически подмигнул, поманил пальцем.
Сбоку было видно, как у старшего майора заходили желваки.
– Ich kann immer noch die Gedichte, die ich in der Schule gelernt habe. Mein Gedachtnis lasst mich nicht im Stich.
Тот больше не улыбался. Пальцы в перчатке судорожно оттягивали ворот.
Однако старший майор как ни в чем не бывало снял перчатку, крепко стиснул «Японцу» пальцы и убирать руку не спешил.
Петракович, похоже, в самом деле приняла решение. Голос стал твердым, плечи расправились, и взгляд стал не ускользающим, а прямым, глаза в глаза.
– А отец ваш, Максим Иванович Дорин, кто был? В документах написано «из крестьян-бедняков». Как он с вашей матерью сошелся? Необычно: деревенский парень – и дочь колониста. Вы рассказывайте, рассказы…
– Эй, как вас там, Селенцов! Может, поговорим?
Первым приноровилось брюхо. Желудок научился угадывать время кормежки, и примерно за полчаса до появления Вассер начинал исходить соком.
Октябрьский все не мог успокоиться – то ли тема его разбередила, то ли выражение Доринской физиономии.
– Вот что, Петюрников. Я сейчас приеду. Про мой звонок ни гу-гу.
– Сошел. Идет через Девичье Поле. Медленно. Оглядывается.
Об стол грохнул подстаканник, задребезжало стекло.
– Да, – немедленно подтвердил лейтенант, инстинктивно угадав, что такого эффекта он бы не достиг никакими словами.
– Когда – Германия – должна – напасть – на – Советский – Союз?
Однажды Егор ночью вышел на кухню, попить воды, и застукал, как Ляхов с Валиулиной целуются взасос. Оно и понятно: оба молодые, здоровые, три недели взаперти.
– А раз неважно, то не перебивай меня, – огрызнулся начальник.
Лялин и парень в кожанке покачали головами.
– Это государственная тайна. Ты никому. Даже отцу. Иначе меня расстреляют. И правильно сделают…
– Намычался? – презрительно спросила шпионка. – Ладно, подыши. Но учти: одно слово – и заклею обратно.
У Дорина выработалась своя система запоминания текстов – не слуховая, а зрительная. Он придумал для каждой цифры свой цвет: единица – красный, двойка – белый, тройка – синий, четверка – зеленый, пяте…
Старший майор шумно выдохнул, поднялся. Маузер спрятал обратно.
Перед тем, как закрыть глаза, он велел организму пробудиться ровно через пять часов. И проснулся, как штык, в двадцать минут восьмого.
Неизвестный Егору Савченко, который вел «Аннушку», доложил, что объект спрыгнул на ходу и перебежал на другую сторону бульвара.
…Как мне жалко, родная, что я держался перед тобой надутым индюком, павлином в перьях. Непонятно, как ты вообще сумела что-то во мне разглядеть. Ничего лучше тебя в моей жизни не было и, кажется, уже…
– Да что ты знаешь про зло? – горько сказал Дорин. – Ходишь тут в беленьком халате, четвертая симфония Танеева, а через десять, нет, уже через девять дней начнется война. Страшная. Как попрутся на на…
– Тогда до свидания. И спасибо. – Шеф крепко пожал немцу руку. – Вы убедитесь, что мы умеем награждать ценных агентов. У подъезда вас ждет такси, отправляйтесь к полковнику Кребсу писать отчет.
– Знаете, Степан, я в Москве проездом. Скоро на поезд, а у меня для Петра Гаврилыча письмо. Не заберете?
А сам покосился на стенные часы. Двенадцатый час. Ничего себе поспал. С Октябрьским-то понятно – ждет звонка от Егора, радуется жизни, пока есть такая возможность.
Телефонный номер больницы имени Медсантруда он помнил еще с тех пор, когда звонил туда с Кузнецкого.
Схватила его за руку, и они побежали – по белой заснеженной дорожке, по хрустящим лужам. Льдинки разлетались из-под ног, сверкали в тусклом электрическом свете.
– Дяденька, давай шоколадку, – дернула его за штанину девочка.
– Для чего пожертвовали Гессом? Вы сказали: это должно было укрепить ваши позиции перед завершающим ударом. Что это значит?
– Выяснил, всё выяснил, – плотоядно улыбнулся Петюрников, и у Егора внутри всё сжалось. – Провожает ее, на концерты катает, ручку целует – не на работе, конечно, а после. Со свечкой я над ними не сто…
– Что «точь-в-точь»? – спросил он,, задыхаясь.
Сейчас товарищ старший майор начнет его пульпировать, знал Егор. Перед арестом нужно вытянуть из фашиста как можно больше информации.
Она достала из кармана блокнот и карандаш.
– Ты запомни, главное, вот что. Театр у нас профессиональный и даже академический, так что всяческая самодеятельность исключается. Импровизаций не нужно. По собственной инициативе рта не раскрывать. …
Дорин шарахнулся влево, вправо и решил, что рванет через ограду, на ту сторону бульвара. Там, в переулках, оторваться легче. Опять же направление правильное, в сторону Лубянки.
– Я ПодъЯблонский, товарищ начальник. Нет, лежит. Прикажете дать нашатырю?
Девочка выжидательно смотрела на него снизу вверх, шмыгала носом.
– Ой, это Шурка. Племянник. Он всегда так звонит. Я обещала ему велосипедный насос.
«Скоро будут ему молитвы возносить», вспомнил Егор слова зловредного Надиного родителя.
Шпионку раздели донага и обыскали уже не наскоро, а как положено, но тайников ни в одежде, ни на теле не обнаружили.
– Нет… Нет! Что вы хотите? Что я должен сделать?
Ох как хотелось Егору, чтобы Вассер задергалась, попробовала сопротивляться. Уж он бы ей показал пару-тройку болевых приемов, не посмотрел бы, что женщина. Тем более никакая она не женщина, а ядовита…
– А может, лучше установить слежку, выявить контакты? – рискнул предложить Дорин.
– Але… Чтоб он провалился, твой Степан. Ночь на дворе! … Да пришел, пришел, куды он денется. Щас позову. Тьфу!
– Товарищ, время дорого. Вы не глядите, что я в таком виде, это я выполняю ответственное…
– А ты, Октябрьский, говорил: чушь, – заметил кавказец – как показалось Егору, язвительно.
Если бы ловкий маневр Гесса удался и немцы с англичанами замирились, тогда всё, сказал Октябрьский. Спецгруппу «Затея» можно было бы распускать, а всех сотрудников переводить прямиком во фронтовую ра…
Дорин по привычке попытался угадать, что там сегодня. Кормили его скудно, но всякий раз что-то в рационе менялось. Иногда кроме хлеба она приносила пучок весенней зелени, иногда кусок масла или, скаж…
Ударная информация для Азиата: 10 июня Черчилль тайно встретился с Гессом в тюрьме. Аналогичные данные получит советская резидентура в Лондоне и Берлине, но на двое суток позднее.
Комната была скучная: массивная официальная мебель, тускло поблескивающий паркет, на стене географические карты, завешенные белыми шторками. Цветных пятен всего два – огромная картина «Вождь и Нарком…
– Плохо, – сказал он после секундной паузы. – Провал. Живым не взяли. И рацию успел расколотить. На одной из машин была вмятина на бампере. Объект обратил внимание, сделал выводы. Это еще не все. Рад…
Но вскоре муки голода отошли на второй план, вытесненные напастью похуже.
То есть, в самом факте, что спортсмен с лихим чубом и сахарной улыбкой «взял на таран» очередную цель, ничего нетипичного, конечно, не было. Всё дело в девушке. Уж, казалось, всяких перевидал, весь ф…
Но когда палец крутил диск, на лбу выступили капли пота. Что-то подсказывало: преступление не преступление, а только не простит Нарком ослушника.
Пять минут третьего. Одиннадцатое, то есть уже двенадцатое июня.
– Товарищ генеральный комиссар! Но ведь Вассер, он же корветтенкапитан фон Теофельс, на допросе показал, что война начнется 22-ого! Он был под воздействием фенамин… я забыл, ну препарата, который не …
– Цыпа, у меня руки замерзли, дозволь за пазухой погреть.
– Да я особенно и не рвусь. Я ведь фактически на Родине впервые. Всё внове, всё интересно…
– Шеф, а зачем вообще применять методы физвоздействия, если можно сделать укольчик, и готово? – спросил Дорин.
Пришло время назначить день «Продолжение следует». Сообщи, когда будешь окончательно готов. Напоминаю, что в случае успеха операции «Азиат» потребуется еще 10 суток для разворачивания войск.
– Гражданин пожилого возраста, Любочка не расположена танцевать.
Ну, сильна немецкая разведка! Внедрила агента в святая святых советского государства, на Лубянку. Искали-искали неуловимого агента Вассера, а он, то бишь она, всё это время была прямо под носом!
– После ужасов империалистической войны, а особенно после Гражданки мерихлюндии невозможны, – сказал шеф убежденно. – Как зверствовали беляки, что творили наши – этого тебе в кинофильме «Чапаев» не п…
– А ты как думал? Если враг, то обязательно и сволочь? Это пускай агитпропработники населению мозги пудрят, а мы с тобой профессионалы, нам дурачками быть нельзя – так недолго и ошибку сделать. Нет, …
Стоп. Ну, узнал Нарком, какого именно числа нападут немцы. Ну, не терпится ему узнать у шефа подробности. А чего так кричать-то? Зачем за ворот трясти?
Слюнтяй ты, Дорин, со своими переживаниями и сомнениями. Микроскопный человечек, маловер. Уже готов был осудить Наркома за троллейбус и восемьдесят две жизни. Не зря пали эти советские граждане. Они …
– Вокруг никого не было, мы проверили. Этот, как очухался, особо не бултыхался, только мычал всю дорогу…
И сделалось тут Егору стыдно, что он дуру-девку, немецкую подстилку, принимал за матерого агента. У двери, перед тем как грянули выстрелы, она крикнула «милый». И в подвале тогда говорила, что для не…
– Они у меня в блокноте, синем таком. Куда же я его засунула? Сейчас, дайте вспомнить.
Первым делом Егору, конечно, вспомнился рассказ таксиста – насчет двухэтажных троллейбусов. Вождь глядел как в воду, причем в самом буквальном смысле.
Рассердился старший майор от собственных слов, даже стукнул кулаком по рулю. А тем временем уже подъезжали к ГэЗэ, Главному зданию на Лубянке, где помещался центральный аппарат Органов внутренних дел…
Голова-то вошла, но застряли плечи. Накачал Дорин мускулатуру на свою беду. Если б не долгая голодовка, превратившая крепкого парня в доходягу, нипочем бы не втиснулся. Но когда пламя лизнуло щиколот…
Зрители все повскакивали, Васильков, бедолага, схватился за голову. Но на счете «восемь» ударил гонг. Вроде как спас динамовца.
Собеседники наклонились друг к другу, и генерал быстро-быстро заговорил, едва поспевая за мыслями. Из-за спешки он проглатывал слова и целые куски фраз, но адмирал схватывал на лету, энергично кивая.…
Halt dich bereit «FF» nicht spater als bis zum 12. Juni durchzufuhren und warte auf das Signal: Fragezeichen, dreimal wiederholt.
Игровая площадка на Девичьем Поле была замечательная, свежепокрашенная к Первомаю. Кроме обычного набора детских забав – горки, качелей, песочницы – были там фанерный аэроплан с красными звездами, ко…
– Следи за временем, – бросил Октябрьский и ткнул пальцем в долговязого гауптмана. – Эй, вы! Пароль для парашютиста!
– Шиш тебе, – отрезал Октябрьский. – По личным делам изволь кататься на личном транспорте. Сам так делаю и тебе советую. А пока не заработал на личный – валяй на общественном.
Не понравился осколку статный парень в зеленых юнгштурмовских галифе и малиновой ковбойке, на которой сверкали три значка: осовиахимовский, золотой ГТО и «Ворошиловский стрелок».
– Жучков, машину! – крикнул старший майор в сторону двери. – А ты, Дорин, давай, надевай свою бекешу. Ехать надо, времени в обрез. – Он коротко вздохнул. – Безобразие, конечно, что я вот так, с бухты…
– Есть запасная обойма! – простонал старший майор. – Обманул, артист!
Сам еще надеялся: если попросить у Василькова «эмку», успеет и Надю предупредить, и переодеться.
Десятиметровый стол, за которым обычно проходили совещания руководства, выглядел непривычно.
Дела у Лежавы были так себе. Еще недавно его направление считалось ведущим, особенно после подписания Советско-германского пакта, когда немецкая разведка якобы свернула работу против СССР и передала …
– Ничего еще не решено! – Голос генерального комиссара сделался звонок и тверд, как закаленная сталь. – Более того – Вождь, наш великий Вождь дает стопроцентную гарантию, что войны не будет. Стопроце…
Дорин моргнул. Неужели могут быть вещи более катастрофичные, чем покушение на жизнь Вождя? Хотя, наверное, Октябрьский прав. Вождь и сам сколько раз говорил: у нас незаменимых нет. И все же от таких …
Первый: отказаться выполнять приказы. Не передавать шифровок, и точка. Правда, это будет означать, что Вассер своего пленника немедленно выведет в расход.
Главное, есть ведь, чем заняться. Вон оно небо – синее, чистое, без конца и края. Летай не хочу. Позвонить Петьке Божко, тот слов на ветер не бросает, раз обещал – возьмет. Для чекистской работы Егор…
– Хорошо, дяденька! – и вприпрыжку понеслась к краю площадки, где (Егору отсюда это было хорошо видно) на земле лежали двое сотрудников.
– Всё, майор, – приказал Октябрьский хозяину кабинета. – Вы мне больше не нужны.
– Держи, мать твою! – рявкнул Поручик. – Если нервишки слабые, служи в балете!
Возле «Ударника» в ряд стояли таксомоторы. Не даете служебной машины, товарищ старший майор, и не надо. Обойдемся личными средствами.
– Сейчас. – Фон Лауниц достал из кармана сложенную бумажку. – «Немедленно выходите из дома. Ничего с собой не берите. Из подворотни налево, сворачиваете на улицу Дзержинского, потом идете по Сретенке…
Каждого из немцев держали двое бойцов – вмертвую, на глухой залом. Раздавались стоны, сдавленное кряхтение.
Когда музыка доиграла, шеф и его партнерша еще несколько секунд стояли неподвижно, не спеша расцепиться. Наконец, Октябрьский отодвинулся, церемонно поцеловал красавице руку, сказал что-то – она кивн…
– Нет. Отца очень любила. Долго по нему убивалась. А теперь куда ей замуж, старая уже – сорок два года.
Вот ее родители: усач отец хорошего трудового вида, мать в платке, сестра-фэзэушница, маленький братишка. Вот она сама в десятом классе – славная такая дивчина, с косой через плечо. А это уже с товар…
Без дураков готовят в Абвере агентов, ничего не скажешь.
– Со словами роль или как? – спросил он, изобразив бесшабашную улыбку. – Память у меня отличная, с первого раза запомню, вы не беспокойтесь,
Так точно, известна, покойник Карпенко сообщил. Она сказала «попадаем»? Надо полагать, в заранее обусловленный временной зазор.
Тут в чем плюс: совмещение приятного с полезным. Во-первых, удовлетворяется здоровое чувство, во-вторых, тренировка в условиях, приближенных к боевым. Конечно, сама страсть происходила не в «Метропол…
Егор заучивал наизусть имена и прозвища однокурсников и преподавателей Карпенки, географические названия, даты. Поди знай, что может пригодиться.
– Передают, что сообщение принято, сеанс окончен, – сказал он, снимая наушники. – Теперь-то хоть покормите?
Петька забрал у шофера сверток с одеждой, потащил Дорина вниз по бульвару, к домику уборной.
Откуда он знает?! У Егора ёкнуло сердце, но в следующую секунду он вспомнил: Карпенко рассказывал, что у себя в Украинской роте был первым по физической подготовке.
На улице в этот поздний час не было ни души, а на Лубянке кипела самая работа. По лестницам и коридорам ходили сотрудники. Лица сосредоточенные, походка деловитая. Если б Егор видел это впервые, то п…
– Ничего, – отозвался парашютист. – Сверху ее было хорошо видно, пароль назовите.
Понять Василькова было можно. Коллектива толком не знает, репутации еще не заработал, а показатели – хуже некуда: всех ребят одного за другим на отборочных повысаживали, один Егор дошел до полуфинала…
– Скажи шоферу, пусть тормознет на минутку.
– Марта, то есть Магда. Ах нет, шучу. Линда. Малышка Линда, – засмеялся старший майор, карабкаясь по склону. – Паршивая память на женские имена. Помогите-ка.
Дорину нужно было в уборную, и чем дальше, тем сильнее. Не в штаны же дуть – советский чекист никогда до такого не унизится. Лучше сдохнуть, чем доставить этой абверовской сучке такое удовольствие!
– Не обратил внимания, – виновато ответил Дорин. – Растерялся.
Вассер открывала рот редко, исключительно во время сеансов: «Позывные. Есть? Принимай. Отправь вот это» – и все Говорила всегда по-русски. Должно быть, считала унтерменша недостойным внимать языку св…
– Что это там чернеет? – спросил Поручик, глядя через бинокль на озеро. – Вон там. Часом не остров?
Егор стоял, по инерции держа трубку возле уха. Столько готовился к этому звонку, к разговору, и вроде бы неплохо его провел, а теперь будто оцепенел.
– Смотрел на вас и любовался, – улыбнулся бритый. Голос у него был приятный, сильный. – Умно деретесь, расчетливо. Это только в боксе или вообще – жизненная позиция?
– Через Лубянку проедем? – спросил Дорин, разглядывая себя в зеркале.
То-то Егор, глядя на бритого, и сглатывал, то-то и молчал.
– Ладно, легендой мы потом займемся. Что скажешь про нее, Людвигов?
В ГэЗэ возвращались пешком – как говорится, усталые, но довольные. Время на прогулку было. Октябрьский еще раз позвонил в секретариат и уже не попросил, а потребовал, чтобы его немедленно связали с Н…
– Что ж вы, комсомолка, а в церковь ходите?
– Конечно, вам, дворянам, при царе лучше жилось, – сказал Дорин, понемногу заводясь – от нервов. – Чисто, сытно, культурно – за счет трудового народа.
А Надежда его колебания истолковала по-своему.
– На любую тему? – на всякий случай спросил он.
– Ну чего звоните? Сказано же, нету тут никаких Шмаковых. Вы какой номер набираете? Звонют, звонют!
После седьмого по счету Октябрьский вдруг скинул наземь пальто, сбросил головной убор.
Оборвав на полуслове трехэтажную матерную конструкцию, Зинаида крутанулась на пятке, полусогнула колени и выхватила из-под фартука револьвер.
– Я, товарищи, сейчас в основном за кордоном. Фигаро-здесь, Фигаро-там, и больше там, чем здесь, но тем не менее товарищи из нашего английского направления доверили мне довести до вашего внимания наш…
– Оставаться на местах! – грозно рявкнул старший майор в рупор.
Кабинет Вождя в этот ночной час разглядеть было трудно, его стены и углы таяли в полумраке. Освещен был лишь край длинного стола для заседаний, да за окном сияла рубиновая звезда на башне.
Повернув голову, беспомощный лейтенант Дорин увидел Несмеяну. Она стояла возле раковины и медленно, тщательно мыла стакан.
Это было нечто новенькое. Как это – распивать чаи в кабинете Самого, да еще в отсутствие хозяина? У сотрудников разных отделов «болтать» между собой не по службе было не заведено, а на обмен служебно…
Дом мучил, мучил своего пленника и в конце концов окончательно распоясался.
– Она самая. А Черчилль, если помните, ей ответил: «Если б я был вашим мужем, мадам, я бы этот кофе с удовольствием выпил», – заулыбался и Коган, однако тут же посерьезнел. – Если говорить про Черчил…
Под трепотню шофера выехали на Рязанку, разлетелись до восьмидесяти. За окружной железной дорогой Москва кончилась, пошли деревянные домишки с палисадниками, на едва зазеленевшем лугу мелькнуло стадо…
Окрестные жители мало-помалу просыпались, разбуженные шумом.
Позвонить ему, конечно, надо. Но сначала неплохо бы выяснить, из-за чего разъярился Нарком.
Не договорил – на том конце лязгнуло, и разговор прервался.
Правый глаз шефа был зажмурен, нижняя губа закушена добела.
– Врагов народа в природе не существует, – спокойно ответил старший майор. – Как ты себе это представляешь? Живет на свете сволочь, которая скрежещет зубами и говорит себе: «Ух, народ, до чего же я т…
– Физметоды в данном конкретном случае не помогут. Экземпляр исключительной твердости. Если б не твоя боксерская реакция, он бы проглотил яд, это точно. Сейчас закончат обыск – повезем в Варсонофьевс…
Раздался душераздирающий скрежет, колеса прочертили по асфальту две густых черных полосы, но столкновения все-таки избежать не удалось. Хромированный капот ударил Егора в бок, и многострадальный лейт…
Нарком рысцой добежал до двери, высунулся, махнул рукой, и в кабинет, молодцевато чеканя шаг, вошел высокий рыжеватый командир с орденом на груди.
Старший майор вздрогнул, и это вызвало у корветтенкапитана новый взрыв веселости.
Он вырвал у нее блокнот, изображая нетерпение. Ну-ка, нет ли каких-нибудь полезных записей?
– Ты у меня сегодня прямо Василиса Премудрая. Не горюй, Иванушка, утро вечера мудренее. А я вот как сделаю! Не желает слушать меня, пускай Вассера послушает.
Автомобиль он вел ловко, плавно, как профессиональный гонщик. Руки лежали на руле, будто отдыхали, и правая по-прежнему была в перчатке. Егор все время видел в зеркальце заднего вида глаза старшего м…
Неужели Нарком с Октябрьским ошиблись, и у Вассера есть какой-то резервный канал связи? Тогда получается, что восемьдесят два человека погублены впустую?
– Роль личности в истории, – бросал реплику один.
Помрачневший было Лежава просиял улыбкой, закивал.
Если противник нервничает, проявляет хоть крохотулечные признаки неуверенности – на такого нужно с первой же секунды обрушить яростный натиск, чтоб морально подавить, заставить смириться с поражением.
– А товарищ Нарком? – совсем обнаглел Егор. – Он как? Профессионал или…?
– А если целесообразно, то почему у вас, товарищ младший лейтенант госбезопасности, кислая физиономия?
Уронил в сугроб одного, приложил об забор второго – те двое оказались сообразительные. Как поднялись, сразу дунули во все лопатки. Только с Рюхой пришлось повозиться.
– Тебя-то я ни в чем не виню. Выложился на всю катушку. Беда только, что работал ты на врага, вот какая штука…
Первое впечатление было: не красавица, но и не крокодилина. Личико худенькое. Широкий рот, в уголке родинка. А глаза и вправду огромные, сияющие – не соврал Рюха.
Лишь обессилев, ободравшись и охрипнув, Дорин занялся тем, с чего хорошему разведчику следовало бы начать, – анализом сложившейся ситуации.
– Детали потом, – сказал он, оттаскивая Егора в сторону. – Ты мне вот что скажи: пропуск она предъявила бумажный или корочку?
– Ага, сейчас! – приглушенно донеслось из домика. – Только суньтесь – разобью рацию и застрелюсь. Говорить буду только с главным начальником. Пусть подойдет.
В отсеке, где располагалась спецгруппа «Затея», на доске «Они погибли при исполнении долга» Егор увидел свою фотографию в черной рамке. Карточка висела напротив окна и с середины мая успела выгореть.…
– Виноват, не доглядел… Исправлю, товарищ начальник… Кровью искуплю!
Во двор высыпали растрепанные, полуодетые люди.
Оперативники один за другим перескакивали через чугунную оградку и исчезали в еще голых, но все равно густых кустах.
– Это ночного видения, да? – шепнул Егор.
– Молодцом, боксер. Подведем итоги. Операция «Подледный лов» прошла хлопотно, но успешно. Улов такой: завербован Лауниц, взят и обработан радист с рацией; главное же – имеем выход на некоего аппетитн…
Там уже пылали все три этажа. Пустая, высушенная сквозняками постройка занялась азартно, весело. Выбитые окна гулко хлопали рамами, с крыши валились куски жести.
Божко сощурился, вглядываясь в потрепанную физиономию забулдыги.
– Я по инструкции, – начал он объяснять. – Нельзя же сразу, надо было проверить…
Егор пригляделся к старшему майору по-особенному. Из репрессированных, что ли? То-то он не похож на нынешних начальников. Те всё больше жидковатые, рыхлые, и взгляд осторожный, а этот бронзовый, нали…
– Выкинь к черту, – брезгливо показал Божко на трусы и майку. – Надевай штаны прямо на голую задницу, всё лучше будет… Ну вот, теперь можно и обняться.
– Не летаю. Слушай, а какое сегодня число?
Если Нарком – великий стратег, то шеф – великий тактик. Рассчитал точно: Вассеру позарез нужна связь. Терпел без нее сколько мог, но в конце концов был вынужден пойти на риск. Конечно, он устроит «ра…
– Идите. Утром, в восемь позвоню и скажу, куда ехать – ко мне сюда или прямо в Кремль. Попробуй поспать перед завтрашним разговором. Если сможешь. – Нарком улыбнулся краем рта. – Я-то точно не смогу…
На этот раз сознания он не потерял, но пришлось обеими руками упереться в землю – очень уж несолидно она себя вела: качалась и норовила встать на попа. От этой качки смотреть по сторонам никакой возм…
Однако это оказалось не так просто. Одежда была разбросана и в комнате, и в коридоре, и на лестнице. Например, свою бекешу на собачьем меху Дорин обнаружил на самой нижней ступеньке. Там же лежал вто…
– Как мы с Гессом-то, а? – перебил его Вассер, которому, кажется, было физически тяжело молчать – так его распирала словоохотливость. – Это папочкина заготовка. Одним выстрелом двух зайцев!
Дорин хоть почерк отрабатывал, а остальным троим была вовсе тоска. Григорян-Демидыч не мог даже радио включить, потому что глухой. Васька Ляхов замучился сидеть у окна, идиотически пучить глаза. Галя…
– Ждем звонка, больше ничего не остается. Проверяют немцы, а как же? Два дня с помощью милиции искали в озере тела «рыболовов». Нашли. Агент «Эфир» (такая кодовая кличка была дана фон Лауницу) доноси…
Вдруг видит: идет девушка, одна-одинешенька, причем не из клуба, а с противоположной стороны. В руке у девушки белый узелок.
– Нету, товарищ начальник! – донеслось из темноты.
– …Ты послушай эти их культурные новости, Надюша, – доносилось из кухни.
Широко улыбнувшись, парашютист подал правую ладонь и вдруг резко качнулся вбок. Левая рука, якобы ушибленная во время приземления, согнулась в локте, тускло блеснула черная сталь. Ярко полыхнула вспы…
Дорин немного расслабился. Если и будут кончать, то, похоже, не на улице.
Ах да, рано еще. Ответственные работники после ночной службы только-только спать легли. Домашний телефон старшего майора Егор не знал. Как быть? Ждать, пока не появится кто-то из знакомых? Ехать к ше…
Больше всего его поразило, что Смерть оказалась веснушчатой.
– Ладно, пошли посмотрим, что за чудеса такие…
– Если вы, гражданин, не в курсе, у меня авто класса «люкс», идет по двойному тарифу. Вам накладно выйдет: пятерка за посадку, каждый километр – рупь двадцать, пять минут ожидания – рупь.
– Кем решено-то? Насчет другой квартиры? – спросил он, надеясь услышать в ответ: «Вассером».
«Американец», как ему и полагалось, гнул свою линию.
– «Суха теория, мой друг», – понимающе кивал второй.
– Дорогое удовольствие, – невесело улыбнулся Октябрьский. – Кости переломать дешевле.
– Вот так-то, Дорин, – сказал шеф. – Потому он и Нарком, и даже зампред Совнаркома, что у него масштаб. Я вот раскис, руки опустил: «пустой разговор, ненаучная фантастика», а Сам моментально сориенти…
Девушка вправо, влево, назад – некуда деться, плотно обступили.
«Опель» уже выехал на набережную Тирпица, где в здании Верховного командования находился кабинет начальника разведки. Четверть часа спустя старые товарищи сидели в уютных креслах друг напротив друга …
Он лежал на кровати, руки вытянуты вверх и пристегнуты к изголовью ремнями. Щиколотки – тоже, к изножью.
Но в общем и целом ум лейтенанта, что называется, зашел за разум.
И только после этого сделала маленькую паузу – дала звонившему вставить слово.
– Где он? Дорин, золото мое, скажи – где он? – тихо-тихо попросил Нарком.
– Хорошо, – похвалил его старший майор. – Правдоподобно. Теперь про инструкцию. Что вы должны были передать радисту?
Из кабинета донесся телефонный звонок. Необычный – короткими, требовательными сигналами. Его было хорошо слышно даже из-за обитой кожей двери.
– Вот-вот, – хмуро кивнул Октябрьский. – Я уверен: немцы этот подлый трюк с «юнкерсом» нарочно устроили, чтоб советские ВВС обезглавить. Знают наше чудесное обыкновение – из-за нескольких сорняков вс…
А говорит он по-немецки нечисто, заметил Дорин. Бегло, но с акцентом.