Егор заучивал наизусть имена и прозвища однокурсников и преподавателей Карпенки, географические названия, даты. Поди знай, что может пригодиться.
Для нее Егор был не человек, а голая функция: уши, да пальцы на ключе. Она же, хотел он того или нет, заняла в кошмаре, из которого теперь состояла его жизнь, место Главного Персонажа. Даже единственного. Выражение ее лица, мимика, интонация – всё имело для него огромное значение. Какой хлеб она принесла – белый или черный? Что за бутылка у нее в сумке – с кефиром или с молоком? Зачем она посмотрела на рацию – просто так или будет сеанс связи?
– Вы ведь спортсмен, верно? – сказал вдруг голос в трубке.
– Да я понимаю. Просто обидно, когда ты – живой человек, и вдруг окажешься маленькой щепкой.
Егор подошел к подоконнику, раздвинул шторы пошире.
– А-а, – протянула она. – Так бы сразу и сказали. – И заорала во все горло. – Степа! Степа-а-а! Спишь, что ли? К телефону! Степана Карпенко просют!