Махнул Ваське: пока всё нормально, не нужно.
Нарком нацепил нанос свалившееся пенсне, прищурился. Глаза у него были большие, красивого темно-карего оттенка.
За всё время заточения он ни разу не позволил себе думать о Наде. Воспоминаниям о девушке, которую Егор любил и навсегда потерял, не место в мерзком, зловонном подземелье.
– Пойдем, Егорка, хоть умоешься. А то тебя ни обнять, ни обнюхать. Эй, Стеценко, я знаю – у тебя в багажнике и кожан имеется, и сорочка, и галифе запасные. Давай-давай, не куркулься!
На подбородок стекла тонкая, прозрачная струйка. Wasser!
– И чего я буду робить в этой кутузке? – спросил Егор, оглядывая неказистую комнатенку.