– Что, хороша? – шепнул Октябрьский. – Чур – моя, не встревать. Ты для нее еще зелен.
– Шеф, Нарком ведь все равно поехал лично беседовать с командующими округов. Чтоб были готовы к нападению, – стал утешать начальника Егор. – Пускай он еще не знает про 22-ое, это ничего. Завтра утром узнает. И скорректирует указания.
Но что немцу хорошо, то и нам сгодится, перефразировал Октябрьский известную поговорку.
Каменная скула Октябрьского прижалась к разрумянившейся щеке актрисы. При очередном развороте Егор увидел ее рот, с закушенной нижней губой, и вдруг стало неловко, как если бы он подглядывал за чем-то, не предназначенным для посторонних глаз.
Но Октябрьский не ударил. Упер руки в бока, с любопытством наклонил голову.
– Ты ушел от них, да? – улыбнулась она сквозь слезы. – Тебе было очень трудно это сделать, но ты все-таки ушел!