Оделись, спустились вниз, где сидел с вечерней газетой Викентий Кириллович. Лицо у него было печальное.
Это он на полынью, догадался Егор и поежился. Неужели опять?
Октябрьский держал возле уха трубку спецтелефона. Глаза были устремлены на циферблат часов.
Спина была военная – защитного цвета, с портупеей.
Ничего. Только глухое, мерное постукивание. Прошло, наверно, секунд десять, прежде чем Дорин сообразил – это ударяется, раскачиваясь, телефонная трубка.
По-немецки говорить отказалась, утверждая, что не знает языка.