– Вернулся я, Дорин, в управление после трехлетнего отсутствия. Стал группу комплектовать – хоть караул кричи. Раньше было полно отличных, боевых ребят из немецких антифашистов. А теперь никого, ни одного человека. Всех вычистили, дураки-перестраховщики.
– Степаныча ко мне, – сказал старший майор в трубку одного из телефонных аппаратов (на столе их было четыре штуки, причем один, как заметил Егор, без наборного диска).
Споткнувшись на ровном месте, Егор не помнил, как вышел на улицу.
– Сейчас, прямо отсюда, дуй на аэродром. Лети по округам: в Прибалтийский, Западный. Киевский, Одесский. Внуши им страх божий, как ты умеешь. Первое: малейшая провокация с нашей стороны, хоть овчарка сторожевая в сторону границы гавкнет – весь начсостав в порошок. Второе: командиров, кому положено, в отпуска. Третье…
Во-первых, он разрешил себе думать о Надежде и даже обращаться к ней.
Глаза ее на мгновение сузились, и он был уверен, что сейчас грянет выстрел. Но женщина не выстрелила. Потерла скулу, на которой розовел след от удара, зло ощерилась и спрятала оружие.