Все цитаты из книги «Желтая линия»
— Ну пошли, что ли, поглядим, — вздохнул Щербатин. — Он уже, наверно, не вернется. Он там все сожрал.
Собравшись с силами, я схватился за края ванны и сел. И тут же снова заорал — мне показалось, что спина хрястнула пополам.
— Не угадал. Нас учат этому на курсах. Только мне это пока ни к чему, разве что программы перед сном посмотреть.
— И что? — Я видел только тусклую гладь болота и темную полоску почти на горизонте. Впрочем, через секунду опять сомкнулся туман, и видение исчезло.
Он уже падал, но успел вырвать из-под одежды небольшое странно изогнутое ружье. Грохнул выстрел, блеснула рваная вспышка, но заряд ушел в землю. Ивенк умер раньше, чем упал.
Я попытался переступить, но потерял равновесие и въехал в эту мокрую землю обеими руками. Потом посмотрел на них — и у меня челюсть отвисла. И пальцы, и ладони — все было покрыто жирным слоем крови в…
— Ты чего? — спросил Нуй, взглянув на мое лицо.
Неведомая темная полоса надвигалась, однако меня это мало интересовало. Голова шла кругом, в ушах свистело, перед глазами прыгали желтые пятна. Я казался себе полуслепым бездумным механизмом, который…
— Когда еще они прилетят? На наш век хватит пожить, Беня. Все, тишина. Будем считать, экспедиция не удалась.
— Да, так. Значит, это будет предметом личного пользования?
— Щербатин! — Я просто возмутился. — Да он меня из-под огня вытащил, от смерти спас! Я бы сейчас с тобой тут не сидел…
— Электрическую, конечно. — Он вытащил и грохнул о стол две увесистые штуки, соединенные проводом. — Вот это цепляешь под ствол, а это — на ремень. Или в рюкзак.
— Ладно уж, хватит тебе… — пробормотал он. — Я тоже, между прочим… В общем, слушай. Местечко подыскать тебе я пока не смогу…
— Ты бросишь все ради одной женщины? Я не могу этого понять. Ты говоришь очень странные вещи.
Берег поднимался пологим склоном, на котором произрастал довольно жиденький и блеклый лесок. Луч света по-прежнему упирался в небо, так что опасность заблудиться нам не грозила. «Как там Щербатин? — …
Я подумал было, что он ищет работу. С пятым холо не нужно стоять в очередях к операторам, поскольку в каждой квартире есть свой выход в инфоканал.
Я зажмурился. Представил себе — в загоне тихо пасется стадо, животные жуют травку и обмахиваются хвостами. Вдруг налетает стая механических чудищ, изрыгающих дым, огонь и горячий металл. И все очень …
— А-а, гражданин Щерба? — Инспектор взглянул на него с насмешкой и с сожалением. — Эта женщина обвиняется в грубом нарушении социального порядка, и мы ее забираем. К вам претензий нет, поэтому отойди…
— Учить чему? Ходить без ног и стрелять без рук?
— Часто что-то они стали падать, — горестно вздохнул другой боец. — Я сам видел, как реаплан ангар протаранил. Огонь до неба. Даже обломки разбирать не стали, заровняли место вездеходами.
— А она где-то есть? — ухмыльнулся Щербатин, который подобные эфирные понятия не признавал в принципе. — Ты ее видел?
Работа кипела. Ульдры были повсюду, они походили на рыжих муравьев, забравшихся в тарелку с сахаром. Между ними тут и там выделялись своими зелеными куртками цивилизаторы, которые прохаживались с одн…
Хуже было, что мы остались вдвоем без прикрытия и не сможем соединиться со своими. Но и это не слишком огорчало.
— Тогда заткнись и иди домой. Не хочешь? Все, некогда рассуждать.
— Есть номер, — ответил комендант, уже скрывшись за какой-то шкаф.
В самом деле, время для переговоров явно не настало. Договариваться с орущими, злыми и вымотанными офицерами не представлялось реальным. Тот крикливый, который кидался шлемом, вдруг набросился на бой…
— М-да, будет хорошо… — проговорил я, вспомнив пророчества дяди Коли.
Я поглядел. Вит-Найд. Тот самый глистообразный модельер, который крутился вокруг нас на презентации.
Рафин-Е был почти мальчишкой. Новый командир группы «Крысолов» оказался, напротив, солидным дядечкой. У него присутствовали и морщинки вокруг глаз, и складочки на подбородке, имелось также и небольшо…
— Н-да? — Он снова принялся чесать нос. — Все равно не понимаю. Я ведь про него спрашивал — все только плечами пожимают.
Мы еще не умели пользоваться терминалами, поэтому машину нам вызвал комендант этажа. Водитель был совсем молодой, но важный и переполненный чувством собственного достоинства. Его простой, но симпатич…
— Это капустный сад ивенков. Когда капуста созревает, обязательно кто-то из них находится рядом, чтобы отгонять диких коров. Или просто поесть. Где капуста — там всегда ивенки. Они без нее жить не мо…
— Мало ли, что обещано… Может, тунеядцев ссылают на урановые рудники и заставляют работать.
— Ты — это я, — неслышно проговорили мои губы.
Повисла тягостная пауза. Я с изумлением уставился на Щербатина — он тяжело дышал, его губы дрожали.
Ружье валялось на том же месте, где я пришел в себя. Я подобрал его, проверил — вроде бы все нормально работало.
— Пищевые разработки. Три дня пути. Меньше года по-нашему до первого холо. Правда, отправляемся уже завтра.
— Эй! — Меня толкнул в бок какой-то боец, я не знал его имени. — Уши-то закрой! Сейчас как жахнет…
— Никакое. Ноль. Но он альт-мастер и помощник…
Я пошел искать место, где оставить Щербатина. И вообще, нам пора было остановиться на отдых. Правда, привал без горячего обеда получался грустным, но что ж поделать?
— А ну, прочитай теперь, что придумал ты.
У Рафина-Е снова заработала рация. Разобрать что-то было невозможно, но было видно — командир весь как-то подобрался, напрягся, прищурил глаза.
— Хватает. — Он многозначительно похлопал по своему ранцу. — У меня все с собой.
— Ну все, — вздохнул Дядюшка. — Нора началась, можно передохнуть.
— Наше, потому что она беременна. Или вам об этом неизвестно?
— Не советую, — хмыкнула Кох-Иль и хлопнула ладошкой по какой-то бляхе на груди. Вокруг ее тела в тот же миг пересеклись дрожащие светящиеся нити нежно-фиолетового цвета, запахло озоном. Наша новая з…
— Щербатин… — прошептал я. И закричал что есть сил: — Щербатин, ты где?!
— Не надо нам никаких королев, — забеспокоился капитан. — Нам надо уцим добывать, нам добыватель нужен, а не королева. Ребятишки! — позвал он.
Огнеметы замолчали, однако там, на поверхности болота, продолжало коптить зловещее пламя. Как оказалось, это было последнее происшествие за день. Ничего так и не произошло, на меня никто не бросился,…
И тут ко мне подошел Нуй. Он присел на край кровати и протянул небольшую коричневую бутылочку.
— Думаю, мы можем закончить заседание, — изрек старик. — Давайте просто отдохнем.
— Ну, вот… — пробормотал Щербатин. — Теперь стоим.
Я не очень долго ходил в Академию, но успел получить кое-какие знания. Мне было известно, что вербовка в действующую армию заменяет гражданину любое наказание. За этой прочной дверью — прощение всех …
— Постой! А если жуки опять полетят? У меня больше нет баллончика.
Я позвал санитара — такого же безрукого, как я, бывшего пехотинца. Он долго разглядывал мой живот, морщил лоб, скреб затылок и всячески выражал озабоченность. Потом сказал, что дает мне направление к…
— Очень интересно. Откуда же дед тот телефончик узнал?
— Я — еще нет, — напряженно рассмеялся я.
— За работу. — Он перевел дух и поплевал на ладони.
— По мне кто-то ползает. Они меня кусают, убери их!
— Эй, куда, куда! — закричал вдруг какой-то офицер, выскочив перед передовым танком и отчаянно замахав руками. Но машина продолжала тупо шагать вперед, не собираясь останавливаться. Пехотинцы поспешн…
— Посмотри, что у меня там? — попросил он, поворачиваясь спиной.
— Вот зачем тебе нужен был магнитофон, — сказал Щербатин. И вдруг он вскочил, ошарашенно хлопая глазами.
«Щербатина ему надо, — с тоской подумал я. — Вот они бы нашли общий язык. А я — что с меня взять? Я жизненные маршруты просчитывать не умею, я только по течению…»
— Пехотная команда… — Боец удивленно шевельнул бровями. — Давайте-ка за нами. Помощь нужна.
Из-за деревьев с визгом выскочили два реаплана. На бреющем полете они прошли над безумным стадом, молотя из автоматических пушек. На фоне леса поднялась многометровая волна огня, во все стороны полет…
Почему-то это дурацкое и бессмысленное видение здорово напугало меня. Я проснулся в страхе. И еще долго при воспоминании о том сне на меня накатывала легкая дрожь.
— Испугался, что ли? Не бойся! — Он похлопал меня по плечу, глаза его весело блеснули. — Никто тебя не тронет, здесь вообще наша земля.
Тянуло гарью. Лес был каким-то редким, затоптанным, ощипанным. Видимо, мы подошли уже совсем близко.
Здесь были люди, несколько человек. Они ползали среди светящихся растений и, видимо, собирали останки нашего кораблекрушения.
— Значит, запал на девушку? Слушай, а может, она и есть та первая любовь? Улетела еще в юности, полежала несколько лет в сушильной камере — и сохранилась лучше, чем ты.
— Ничего, Беня, найдем место почище. Главное — решиться.
Мы взяли по бутылочке и расположились в уютном сквере, где было много старых деревьев, скамеек, беседок и разных укромных уголков, располагающих к беседе.
Я поплелся к двери, хватаясь за края железных ванн. Все они оказались пусты. И лишь у самого выхода я заглянул в ванну, где лежал человек. Он был невероятно худым, скрюченным, с тонкими узловатыми ко…
— А дальше — антропланом. И улететь к едрене фене…
Я ничего не увидел и ничего не понял. Лицо как лицо. Ни единой эмоциональной искринки, ни страха, ни презрения — ничего. Женщина была полностью закрыта, перед нами и в нашей власти было только ее тел…
— Не пристроился, а заслужил неусыпными трудами и невероятным напряжением мысли. И не теплое это место, а ответственное.
Наконец колонна двинулась. Пехотинцы перекинулись еще парой слов и затем завозились, устраиваясь спать, кто как может. Мой ближайший сосед, например, завалился прямо на меня.
— Теперь смотри внимательно, — сказал Нуй, когда мы наконец пришли в себя.
У меня, у Щербатина, у других новоприбывших граждан была сейчас общая задача — найти себе достойное применение. Сделать это можно было двумя способами. Первый — сразу после завтрака встать в очередь …
— О-о, это очень просто, — сразу оживился я. И затем, найдя глазами ближайшего ульдра, рявкнул на него: — Ко мне!
И вдруг я услышал аплодисменты. Меня, похоже, встречали.
— Нет-нет-нет! — заволновался я. — Это «Спартак», да?
Что и говорить, странное зрелище мы представляли. Два путника в призрачном свете: один в золотом халате и с копьем, другой — понурый и поникший, со всем смирившийся.
— Вижу, — процедил тот, затем тихо выругался и достал из-за ремня свою рацию. Никто не слышал, о чем Рафин-Е договаривался — он отошел в сторону. Вскоре вернулся и сухо объявил: — Все сжечь — и продо…
Я не успел остановить Щербатина, да и не очень-то хотелось. Его квадратный кулак с такой силой врезался в грудную клетку инспектора, что тот отлетел шагов на пять и приземлился на спину, судорожно хв…
— Да-да! А это не кажется тебе странным? Все-таки на войне имя правителя должно что-то значить, однако его даже не знают. И вообще, пропаганда здесь в зачаточном состоянии. Идеи цивилизаторства никог…
И в самом деле, голоса и шлепанье солдатских ног доносились отовсюду. Кое-где сквозь туман мелькали округлости пехотных шлемов — там шли другие команды. Было, в общем-то, почти не страшно.
Девушка ставила нам на стол кувшин и несколько высоких бокалов. Я заметил, что Щербатин глядит на нее с любопытством. Вероятно, он, как и я, думал, что официантки здесь могли быть и понарядней.
Я пристроился на одну из скамеек с краю. Было довольно тихо, что необычно для больших помещений, полных людей. Доходяги сидели в основном поодиночке и не разговаривали. Они очень напоминали мне персо…
Он ухватил меня за рукав и вытащил из «инкубатора». Как раз по коридору двое «узников» вели такого же доходягу, как я — истощенного, растерянного, на подгибающихся ногах.
— Щербатин, — зловеще прошептал я, — откуда, интересно, они знают, что я — Беня?
Однажды я пришел к выводу, что искать себе достойное общество — путь изначально порочный. Общество само тебя найдет. Наверняка оно не будет идеальным, в нем найдутся люди, неприятные тебе, или те, ко…
Через какое-то время я понял, что больше не слышу пения. Вообще, стало как-то слишком тихо. Кроме редких криков да отдаленного завывания реактивных турбин, не осталось никаких звуков. Разве что потре…
На мумии мы уже просто не обращали внимания. На мгновение я подумал о том, что под нашими ногами — нормальные люди, только засушенные. У каждого имя, судьба, планы на жизнь. Но верилось как-то с труд…
Кох-Иль тут же села проверять, как все работает. Мы со Щербатиным расположились неподалеку на большом камне и умиротворенно поглядывали на нее.
— Да… Мы удерживаем тыл, а гражданские пытаются научить местных жить, как живет вся Цивилизация. Чтоб у каждого было холо, чтоб порядок во всем… Ивенкам это не очень надо, и они упираются. Все ясно?
Они продолжали беседовать, а я думал, что никогда уже не поверю в бога. Да и как поверить, если их бог — директор гигантской лотерейной конторы?
Он поманил кого-то из-за стола, и к нам подошел человек с опущенными плечами и грустными невыразительными глазами. На нем мешком болталась серая форма — стало быть, тыловик-хозяйственник.
— Ладно, — проговорил я после непродолжительной паузы. — Раз уж тебя так разбирает… Это и вправду потрясающая история. Меня до сих пор трясет.
— Все-все, молчу. Нет, Беня, что-то тут нечисто. Помянешь ты мои слова. Слушай, а может, его разжаловали за воинские преступления? Я все-таки выясню…
— Какого еще порядка? Я имею право знать!
Это и в самом деле походило на абсурд. В салоне такси я все силился представить, как может выглядеть оппозиция. Воображение рисовало сумрачный полуподвал, зеленый абажур, самовар с вязанкой баранок… …
— И потом, мы не знаем, как ее растить. Мы не знаем, как ее поливать, как ее удобрять, рыхлить… что там еще? А если сдуру загубим? А где найти хорошую почву, если тут даже в газоне асфальт со щебнем?
Неожиданно я увидел мост, дорогу. Светало, вокруг не было ни души. Я вырулил на середину и погнал на предельной скорости. Наверно, не стоило так рисковать — глаза слипались от усталости, руки просили…
Потом мы получали гражданскую одежду. Слежавшиеся задубевшие штаны и куртки лежали грудой, и каждый мог выбрать комплект себе по вкусу. Первое холо давало мне право на выбор одежды — я мог взять блед…
— Идем, Отон-Лид только что объявил общий сбор.
— Беня, ты растешь на глазах. Честное слово, эта война пошла тебе на пользу. Если выберемся, если приставят мне новые руки-ноги — сделаю тебя на гражданке своим референтом.
— Ну ладно. — Он перевел дыхание и задумался, положив руки на колени. — Есть черные ямы. Вообще их много, а около нашей деревни было две. Они такие глубокие, что не видно дна — только одна чернота вн…
— Нормальный человек. — Я пожал плечами. — Добрый, честный. Иногда чуть наивный, но с чистыми глазами, открытым лицом.
Треснула бело-синяя искра, салон на короткий миг осветился. Кто-то из ульдров кувыркнулся назад и врезался затылком в стенку, успев удивленно ойкнуть в полете.
— А в дороге восстановишься. Какая разница, где пузо чесать — здесь или в трюме? — Он вдруг остановился и ткнул меня пальцем в грудь. — Я вытащу тебя из этой чертовой робы не за четыре и даже не за д…
Куда-то пропал Щербатин. Я даже успел соскучиться. Мне хотелось увидеть его лысину и насмешливую физиономию, поболтать, поделиться впечатлениями последних дней.
Вошла невысокая девушка с темными волосами и челкой, почти закрывающей глаза. Заметив меня, она смутилась и невольно сделала шаг назад.
Жизнерадостным ульдрам в силу их навыков и способностей досталось, как всегда, носить тяжести и убирать мусор. Ну а мы, естественно, обеспечивали их слаженную и организованную работу.
— Нет, ничего не дует. Я же говорю — это черные ямы. Всем известно, что в них нельзя упасть. А еще над ними летает пышь, и ее можно есть. Она большая. Целую улицу можно накормить одной пышью. Но толь…
И все же это был ребенок. Чем ближе мы подходили, тем горьче и жалобнее становился плач. Я даже стал забывать свои обиды и неприязнь. Ну разве виновато это испуганное дитя, что его породил блохастый …
— И что дальше? Допустим, ты увезешь ее из больницы — а потом? Будешь всю жизнь прятать под кроватью?
Я, идиот, даже не попытался что-то прояснить. Я был доволен, что кто-то в очередной раз за меня все решил.
— Отстань, Щербатин, — бормотал я. — При чем тут Цивилизация? Нужно защитить наш народ. Давай взорвем корабль.
— И работать не хотят, — продолжал горевать дядя Коля. — Вот, что хочешь с ними делай — бей, ори, пинай, — они с места не сдвинутся. Ульдры — те попроще. Я, конечно, понимаю, колонизация дело всегда …
— Клянусь, буду надевать это на полчаса перед сном. И медитировать.
— Мы сбежим от этих свиней, Беня… Сбежим, прямо сейчас. Есть у меня лазейка. Они нам еще позавидуют. Только не говори завтра, что сам не хотел этого.
На городской окраине колонна разделилась по командам. Вскоре мы уже шагали по лесу, донельзя изгаженному и ободранному. Вчера через него прошла огромная масса техники и отряды цивилизаторов, а затем …
— Будь снисходителен, — посоветовал я. — Им вовсе не обязательно знать, кто такие ивенки. Их дело — костюмы кроить, машины настраивать, пробирки нагревать. А мы — просто экзотика.
— Не знаю, не хочу ничего. Спать, наверно.
Впереди громоздились останки ледохода. Нашего ледохода. Естественно, что, идя без ориентиров, мы сделали круг.
— Беня, Беня… — Он устало покачал головой. И вдруг повел по сторонам глазами. — Слушай, мне это кажется или?..
Мне надоела кровать, надоел Щербатин, и я отправился к экрану, чтобы увидеть наконец обещанную мне счастливую цивилизованную жизнь.
— А может случиться, что этого Божества и вовсе не существует, а есть лишь его представители? — предположил я и тут же проклял себя за несдержанность языка.
Я встал как вкопанный и несколько минут не двигался, тупо глядя перед собой. По голове звонким молотом била одна-единственная мысль: куда принесли нас мои дурные ноги? Где я мог сбиться с пути, в как…
— Щербатин, нам некуда деться. Везде первым делом проверяют номера, а твой номер, ручаюсь, уже обвели черной рамочкой. Давай спустим на тормозах, пока не поздно.
Служба досталась нетяжелая. По утрам мы ходили по домам с разрядниками и выгоняли ульдров на улицу, где заталкивали их в вагончики и отправляли на шахту. Занятие во всех смыслах гнусное, однако очень…
— Подожди! — только и крикнул я, после чего безнадежно махнул рукой.
Я пил маленькими глотками. После однообразного комбикорма любой новый вкус казался наслаждением. Наконец, прикончив бутылочку, поставил ее на пол. Нуй тут же ее подобрал, сунув за пазуху.
— Да уж, с соцнадзором лучше не шутить. Сами знаете…
«Главное — не надо меня жалеть, Беня, — говорил Щербатин. — Я сознательно это делаю. Я же обещал, что искуплю свой грех. А как я это сделаю — моя забота. Я уйду один, меня не будет очень долго. А ты …
Я снова позвал Щербатина, хотя не надеялся услышать ничего, кроме бульканья и вздохов из болотных недр. И вдруг позади нас загрохотали самопалы.
Я наконец посмотрел на него. И остолбенел.
Я осторожно пошел вдоль стен, тыкая в них наконечником огнемета. Я проверял, не обнаружится ли под ковром растительности тайный лаз. Ивенки при моем приближении ссутуливались, вжимали головы в плечи,…
— Уже никак. Ничего не чувствую, что-то с позвоночником. И кости — в крошево. Только язык и шевелится.
— А кстати, тут есть полиция? Мне просто интересно, с какого холо меня нельзя будет стучать дубиной по спине?
Выяснилось, что я сижу на ящике с комбикормом. Чтобы с него слезть, пришлось потеснить Щербатина, а тот в свою очередь сдвинул с места Джи. Пок, стараясь кашлять в сторону, раскидал кормежку по карто…
Дядюшка Лу на ходу выскочил из кабины и зашагал к встречающим. Шарфы, шнурки и тесемки трепетали на ледяном ветру. Потом нас подвели к широкой расщелине во льду, которая, как мне показалась, была иск…
Я как стоял — так и застыл. Ни про каких жуков я, естественно, и не слышал. Мало нам кровожадных и подлых ивенков, так еще и жуки со змеями! Немедленно мне стало казаться, что кто-то тихонько шевелит…
— Мы не заключали предварительных соглашений о материальной стоимости ваших трудозатрат, правильно? И, кроме того, ваши действия не повлекли никаких расходов с вашей стороны. Это так?
«Крысолов» развалился на сухой траве в тени деревьев и наслаждался отдыхом. Я по привычке чуть было не собрался пожевать травинку, но вовремя одумался. Еще неизвестно, есть ли от этой травинки против…
Наконец ивенк начал говорить. Интонация теперь была довольно спокойной, не такой резкой, как до этого. Я уже понадеялся, что он все понял и сейчас быстренько организует мне маленький народный хор. Но…
— Джига-Ту. Второй механизированный отряд штурмового легиона. Задачу уже знаю…
— Кажется, вы его уже нашли. Похоже, вы до конца жизни хотите держать меня здесь и мучить никому не нужными расспросами.
— А никто не знает. Какая-то высокомолекулярная органика, макромолекулы и тому подобное. Образуется только в местных болотах. Я тут общался с одним яйцеголовым, он сказал, что белый уголь — считай, ч…
— Вот эти три дома, — продолжал штурмовик, — прочешите сверху донизу. Там дети, бабы. Потом отведете их на площадь.
Сзади послышался знакомый скрежет. Два ржавых помятых антротанка вышли из-за ангара и застыли, широко расставив лапы. Защелкали суставы, зашевелились стволы пушек и пулеметов. Я успел зажать уши пере…
— Придется. Мы же хотим стать такими, как эти господа, — важными, богатыми, солидными.
— Ну… — растерялся старик. — Это очень достойные люди, имеющие выдающиеся заслуги перед Цивилизацией. Могу только сказать, что они имеют право неограниченно обращаться к Божеству с вероятностью один …
— Нет, не очень долго. Командующий кого-то встречает в порту. Как он уедет, так нас и отзовут.
Мы не видели, как Пок перебрался на тело червя. Либо перепрыгнул, либо острожно перешел по гарпунам.
Мне бы утихнуть. Мне бы извиниться, сказать, что оговорился, и похлопать его по плечу.
— Я слышал, что раненый может получить новое тело… — Я невольно заговорил тише.
— Ну, конечно, ты предпочитал всю жизнь в грязи. Все, хватит ныть. Едем развлекаться, мне не терпится вкусить новой жизни. Можешь заняться самоанализом в дороге.
Когда я увидел эти самые антротанки, мне захотелось вскочить и немедленно сбежать подальше. С пронзительным скрежетом в зал начали вваливаться несуразные двуногие машины, еще более грязные, чем люди.…
— Посмейся, посмейся… Сейчас увидишь его — просто животик надорвешь. Он уже на площадке, где будет временный лагерь. Поехали.
— Ивенки всегда сажают капусту, где мы побывали. Они думают, что капуста после нас землю очищает. Здесь раньше вышка стояла, скоро увидишь.
«Вот сожрет его какой-нибудь местный крокодил, — подумал я, — останемся и без командира, и без ориентира. Так и будем блуждать в тумане до скончания веков».
— Нож?.. — Арах растерялся. — Э-э… Там он. — Он нелепо махнул рукой. — Обронил в болотах.
В казарме мы немного успокоились и достали рюкзаки с военной формой. Примерили, осмотрели себя с разных сторон и кисло усмехнулись. Можно было и не переодеваться. Без военных побрякушек форма мало че…
Ехать по гористой местности было непросто, но вездеход хорошо справлялся с дорогой на спусках и подъемах, с ходу брал небольшие расщелины и переползал через груды камней.
— Все можно, — сказал он. — Но это специальная техника, редкость.
В мои руки перекочевала пачка бумаг, перевязанная бечевкой. На первом же листе — главы, параграфы, пункты. Я еще раз проклял Йолса.
— Ладно, годится, — решил наконец Фил. — Проводи до заведения.
— В общем, верно. Это когда центр отписывает вагоны денег, надеясь на порядочность и самоотверженный труд исполнителей. А исполнители надеются, что денег еще много, и особо не напрягаются.
Во-первых, начальник как-то проверил мой номер и сказал, что до седьмого холо мне осталось доработать каких-то девяносто дней. А там заканчивался и срок обучения на курсах, так что я мог рассчитывать…
— Ну, хватит спорить, вызывай своих замораживателей… — наговаривал Щербатин в трубку. — Что? Не замораживатели? А кто? Ах, обезвоживатели…
Нуй оглядел свои разлохмаченные рукава и горестно вздохнул.
— Нет, Беня, нам туда не надо. Там война.
— Молчи, Беня, ты тут ни при чем. Это мой путь.
— Ну давай девочку приведу! — сделал он последнюю попытку.
— Беня, я, кажется, нашел нечто интересное, — сказал как-то раз за обедом Щербатин. — Хочешь сегодня вечером отдохнуть нетрадиционным способом?
Нуя, конечно, будет жалко. Хотя… не знаю.
Жизнь менялась, и, что самое хорошее, я чувствовал вкус к этой жизни. Я освоил азы своего нехитрого дела, я знал, что нужен здесь и что каждый день становлюсь на ступенечку выше, поднимаясь по невиди…
— Смотри… Баллон сюда. До щелчка, понял? Потом закручиваешь эту штуку, пока не пшикнет. Крутится тяжело, но ничего, привыкнешь. Сдвигаешь рамку — освобождается вот эта тяга. Все, готов к бою. Аккурат…
— Слышь, Беня, сама судьба нам улыбнулась, — безмятежно проговорил Щербатин. — Эта сеньорита специально отправлена сюда, чтобы вызволять потерпевших крушение.
Постепенно удалось разобрать изображение на экранах. Сквозь рябь и полосы проглядывали узкие ходы, залитые водой, где копошились люди, катались тележки, работали неведомые механизмы. Я видел самое се…
— Новое полезное знакомство? — поинтересовался я.
Мы дружно сорвались с места. Щербатин тоже бежал за нами, ему страшно было оставаться одному. Мы мчались на противоположный край поселка, туда, где располагались закрытые сектора для пленных.
— Ну, дело твое, — махнул рукой Лиус, приняв взятку, но не перестав удивляться. — Заходи в зону, говори, с кем хочешь.
Я стоял и, как ненормальный, улыбался во весь рот. Мне было приятно, что перед глазами столько простора, что в глаза не тычут ветки, а в нос не лезет запах болотных газов. Это была настоящая степь, ч…
— Я не против того, чтобы выделиться, — искренне заверил я. — Но как бы нам не сесть в лужу с этим самозванством.
Мы обогнули поляну с ранеными и устремились за командиром — туда, где уже виднелись первые дома.
— Я получал в четыре раза меньше жены-учительницы.
Я прищурился и поглядел на Щербатина как бы со стороны, словно видел его в первый раз. На нем, как и на мне, была сейчас обычная военная форма. Правда, без жилета и всех прочих солдатских побрякушек …
Альт-мастер Беня? Командир группы «Банзай»? Нет такой группы. Может, была, но сейчас нет.
Он ушел и унес шитый золотом халат. Щербатин сиротливо шевелил плечами, он был жалок, как черепаха, которую лишили панциря.
Я продолжал стоять и хлопать глазами, словно ждал, что с неба упадет географическая карта с описанием маршрута и пожеланием доброго пути. Впрочем, и от карты было бы мало толку. Я не умею ходить по к…
Мы зашли раз, другой, третий… Нас стали узнавать. Мы многим рассказали свою собственную историю, и про нас тоже, наверно, стали говорить: «Знаю одного парня…»
— Слушай меня, Беня, и не вздумай спорить, — предупредил Щербатин. — В любом случае нам придется лезть в эту рамку. На месте осмотримся. Может, сбежим. Может, найдем работенку получше.
Машина выехала в один из центральных районов. По обеим сторонам улицы стояли развлекательные центры, словно казино в Лас-Вегасе. Мы прилипли к окнам, изумляясь причудливым украшениям, гроздьям цветны…
Прозрачная коробка лифта в стеклянной шахте поползла по стене. В лифте пахло чем-то таким… не знаю, как сказать. Новыми вещами — вот! Так пахнет из коробки с телевизором, который вы только что принес…
Он перестал улыбаться, его взгляд стал недоверчивым.
— Не может быть, — убежденно покачал я головой. — Первое холо — это уже полноправный гражданин. И, кроме того, там же центр, там другие возможности.
«Банзай» и «Лавина» шли в замыкающих вездеходах. Я с легкой грустью посмотрел, как основная группа удаляется, проваливаясь в болотный туман. «Вынужденная посадка» сразу двух реапланов — это наверняка…
— Его зовут Варп. Бывший штурмовик, низведен с пятого до второго холо за массовый расстрел союзников. Нигде не работает, питается комбикормом, занимается неизвестно чем. Идеальный портрет для террори…
— Сейчас, обожди еще… — Он снова скрылся.
Рядом со мной встал здоровяк Шилу. Потом еще четверо бойцов. Все тревожно переглядывались — что, интересно, нам придумали вместо положенного ужина и сна?
— Боже, какая проза… Давай-ка для начала отдохнем. Вызовем машину и поставим на уши весь местный Бродвей. Беня! — воскликнул он. — Тебе же теперь с девочками дружить можно! — Он радостно рассмеялся.
— Значилась, — согласился оператор. — А теперь нет. Зачем она вам, у нее даже нет холо.
К счастью, городской центр изобиловал всяческими сквериками, мостиками, колоннадами и прочими скрытными уголками. На пару минут я смог затеряться в этом архитектурном бору, но не больше. Я трезво смо…
Впрочем, это была не лирика. Это был цинизм и злорадство, я даже сам себе удивился. Хотя чему удивляться — своя бы подушка не осиротела, а другие сами о себе позаботятся.
Мое внимание привлек сухой щелчок снизу. Я глянул — и от ужаса едва не подпрыгнул выше потолка. Рыжая обезьяна самозабвенно копалась в механизме огнемета. Я моментально представил себе, какие могут б…
И тут я понял — странный звук, который навел столько переполоха, был хором сотен голосов. Пленные ивенки стояли стеной, прижавшись к забору локального сектора, и пели. Они пели!
Голый бетон космопорта показался мне уютным и комфортным, как бархатный покров на царской кровати. Усталые команды, стряхивая грязь и воду, собирались в кучки и гутарили. Вдалеке, возле куполообразны…
— Он просто не успел, — фыркнул командир, переворачивая тело ногой. — Он даже не понял, что поджарился. Ну все! — Рафин-Е сердито посмотрел на нас. — Продолжайте движение.
Пехотинцы не обращали на нас никакого внимания. Они были настолько грязными и мокрыми, что походили на живой оползень, заполняющий помещение. Едва оказавшись под крышей, они скидывали огромные резино…
Едва лишь добравшись до огорода, я не выдержал и вцепился зубами в сочный лист. Вкус был как у обычного огородного салата. Сначала я просто пихал листья в рот и торопливо заглатывал — вакуум в желудк…
— Я атеист, Беня. Я могу мыслить только на уровне туловища.
— Наверно, умерла во время процедуры. — Шико зевнул. — Если вам так надо, спуститесь в подвал, там хранятся трупы. Найдете — можете забирать.
Еще через десяток дней, после курса интенсивного обучения, меня назначили командиром группы с присвоением звания альт-мастера. Чему я, в общем-то, почти не удивился. Примерно тот же путь прошли и дру…
Мне досталась ямка, в которой я вполне удобно расположился, подложив под себя ранец. Огромной удачей было то, что нас не заставили сегодня плавать в болоте и нюхать испарения. Одним словом, не служба…
— А хочешь посмотреть какую-нибудь историческую хронику? У меня есть доступ к инфоканалам, давай покажу.
Я хватал его за руки, оттаскивал, но не мог с ним справиться. Рано я решил, что мы сбросили злость. Злости хватило бы еще на десяток таких погромов.
— Когда ты только все успеваешь — и жуков увидеть, и реаплан услышать? Я вот ни хрена не вижу, кроме этой грязищи.
— И это называется военная форма, — ворчал Щербатин. — Да я в своей пижаме выглядел в три раза воинственней.
— Эй, осторожно! — крикнул я, поднимаясь на ноги.
Я не сразу успел испугаться. Я машинально схватился за какую-то железку — это оказалась штанга, застрявшая в ледяной стене — и еще несколько секунд видел, как удаляется оторванная кабина, прицепившая…
— Вон они, — шепотом произнес Нуй. — Видишь? Вон ивенки.
— Обожди, обожди… — Он прошелся по комнате, озадаченно разглядывая разбросанные вещи. — Сначала сбегай на первый этаж в столовую, принеси мне что-нибудь. Потом я уйду — тогда и начинай. Только не вык…
— Несем дежурство на территории копей, — сообщил Отон-Лид, и его слова прозвучали, как какое-то зловещее предостережение. Хотя ничего необычного в этом не было — мы часто попадали на хозработы.
И вдруг я понял, что не слышу шума двигателей. У меня даже сердце замерло — что это? Мы падаем?!
— Меньше надо было по штабам тушенку жрать, многому бы научился. Раздевайся, время дорого.
— А чего ты ее сдаешь? Сломалась, что ли?
— Да, но сначала попробуем огнем, — ответил штурмовик, который привел нас. — А ну, дай-ка…
Я куда-то пошел, опираясь о стену. Не прошло и минуты, как я очутился в очень странном месте.
— В ножки?! — еще больше разозлился я. — Ты рехнулся с перепою, да? Куда нас занесло, отвечай!
— Здесь нет своих. — В его голосе прорезалась неожиданная злость. — Я существую один, мне никого не нужно. И вы не нужны.
— Бедный Иль, — всхлипнула дамочка, уткнув лицо в ладони. Потом быстро подняла на нас глаза. — Надо достать оборудование. Там рамка телепортатора и генератор.
— Ну, поехали, — сразу заторопился водитель. — Менты в гараж поедут — подберут. Поехали.
Я хотел ответить, но потом и на него тоже махнул рукой.
Мы подошли. Кох-Иль начала заниматься с кнопками на пульте. От рамки пошло едва слышимое низкое гудение.
Цивилизация ширила свои пределы, она пожирала пространство, как голодный зверь. Оккупационный корпус «Треугольник» разросся до пяти самостоятельных корпусов. На базах за нашими спинами высились горы …
— Беня, остановись. Давай просто уйдем, и все.
— Ничего. Просто все они пришли сюда с Водавии. И все — в чужой оболочке. Как и мы с тобой.
Я смотрел на Лиссу. При виде Щербатина она немного приободрилась, надеясь, что этот сильный и надежный человек сейчас примет меры, и все будет в порядке.
Мы со Щербатиным удивленно переглянулись.
— Ну, во-первых, я смогу тебе помочь. Что ж я, земляка не вытащу? Да ты и сам, если в дурь не ударишься, можешь подняться. Тебя, Бориска, между прочим, в любой момент командиром группы сделать могут.…
Мы зашевелились, выползая из ремней, защелкали пряжками.
Самым тяжелым занималась техника, мы же подхватывали и относили в сторону то, что полегче. Все происходило в суматошном темпе, мне даже некогда было оглядеться. Я все никак не мог осознать, что это —…
— Лучше молчи. — Нуй потряс головой. — Одни кости бы остались.
— На сегодня у нас есть специальное задание, — продолжал кавалер-мастер. — Даже не задание, а так, прогулка. Нужно пройтись по лесу вдоль окраин и поискать гражданских ивенков, которые вчера разбежал…
— Дома был, как все. — Он вздохнул и закатил свои лягушачьи глазки. — Не очень далеко, четвертое удаление. Там хорошо, там нет этих чертовых болот.
Нуй, который всегда здорово помогал мне управляться с командой, пробежал вдоль цепи, поправил тех, кто стоял не на месте. Наконец махнул рукой — готовы. Левее нас выстроилась в цепь «Лавина».
— Что? — Я вскочил, ничего не видя в темноте. Щербатин вертелся и стонал.
— На себя лучше посмотри, — безразлично отмахнулся я.
— А вот и нет. — Он снял накидку и завернул в нее оружие. Развязал пояс, выпустил рубаху. Я делал то же самое и, глядя на него, оценивал результат. Действительно, в таком виде мы больше походили на п…
— Молчи! — прорычал я. — А то сейчас выброшу.
— Вот, значит. Тем, кто нормально себя проявил, будет… — Он вдруг со строгостью уставился на меня. — Ты, надеюсь, не сотворил там какую-нибудь глупость?
— Откуда это у тебя? — спросил я. — Тут можно это достать?
— Жизнь! — воскликнул я. — Нормальная человеческая жизнь! Ты что, идиот?
Я выскочил на улицу, полную людей. Тут же над головой повисло угловатое тело воздушной машины. Она плыла точно надо мной и, видимо, передавала наземным патрулям, где меня искать.
— Давай-ка на «ты». Нам еще долго тут… — Он покосился на запас спиртного. — Что ты там говорил?
— Давай, шевелись! — орал мне в лицо Джи. — Подымайся! Спать сюда пришел?
— Только потому, что я хорошо умею ее скрывать. Это ты у нас, чуть что, сразу валишься кверху брюхом и начинаешь стонать.
Щербатин воспроизвел нечто среднее между вздохом и стоном. Мы не понимали друг друга.
— Честно? Да был бы я дома — затаскал бы эту сволочь по судам. По миру пустил бы, на всю жизнь отучил бы от фотографии.
Вместо знакомого опьянения пришла какая-то дурашливая веселость. Мы переглянулись с Нуем, не выдержали и рассмеялись.
— Я обреченный, — сказал я и задрал куртку.
— Можете входить, — сообщила женщина. — По одному. Если вас не встретят — найдете первую же желтую линию на полу и идите по ней.
Потом основная стая ушла, хотя отдельные насекомые еще продолжали метаться в воздухе и ползать по траве. Первое, что я увидел, открыв глаза, — это два жука, которые доедали третьего у моих ног.
— Крыса ты тыловая, — сказал я ему. — Вот ты кто.
— Точно ивенок. Глядите — и скулы, и глаза… Это что же — они своих детей подкладывают, чтобы вас подманить?
— Нет, Щербатин, не от этого. Мне все противно. Меня от всего тошнит. Я не могу смотреть на эти рожи вокруг. Они вроде и люди неплохие — улыбаются, отзывчивые, помочь готовы… А все равно бесят. Бесят!
— Санитары вызвали, — со злостью процедил Щербатин. — Надо было всех добить, не жалеть… — Он затравленно обернулся, решая, куда бежать.
— Ему повезло, — вздохнул Нуй. — Ведь мог бы в самом деле умереть. И никакой танк ему бы не помог.
Надо думать, после такой речи новобранцы должны были со всех ног бежать в болота, чтобы рвать и метать, не щадя живота, презрев опасность и так далее. Но у меня никаких порывов не возникло. Прежде вс…
И наконец все стало ясно. Из дымки выплыл огромный покореженный корпус, весь в пятнах гари. Над ним курился медленный усталый дымок. Это был не реаплан — таких больших реапланов не бывает. Перед нами…
Он назвался нам статс-мастером Отон-Лидом. Мы стояли перед ним довольно небрежно — нас было всего шесть человек, и всякий понимал, что это не настоящая команда и не настоящее построение, а одна видим…
Перед наступлением темноты с нами связались по радио и передали, что в город впускают партизан. По тому, как тревожно переглянулись бойцы, я понял — дело нешуточное. А вскоре и сам в этом убедился.
Я основную часть полета провалялся на тряпках — это были грязные обрывки одежды. Щербатин же с его деятельной натурой усидеть на одном месте просто не мог. Он, кажется, успел познакомиться со всеми. …
— Вам не кажется, — сказал он, задумчиво глядя на курсантов, — что вот эти полосы на их лбах… Я имею в виду следы от фуражек…
— Нуй, — пробормотал я, пригибаясь и показывая свои руки. — Что это? Где мы?
Откуда-то уже спешили, дожевывая на ходу, трое людей помельче — тоже в голубом, но с красными и желтыми нашивками. Бойцы неохотно отлипли от решеток и потянулись к центру зала, выстраиваясь в неровну…
— А мы с тобой, выходит, высокоорганизованные?
На него было страшно смотреть. Словно здорового, сытого, полнокровного человека взяли да засушили между страниц книги. Щеки висели мешками, уголки губ безвольно опустились. И лысина походила уже не н…
— Тебя не пристрелят, — тихо сказал я. — Просто опустят на прежнее место. Не надо драматизма, Щербатин, здесь все происходит очень буднично.
Мне не следовало туда идти, но ноги не слушались разума. Они понесли. Меня переполняла необходимость быть в гуще событий, знать, что происходит и чего ждать дальше.
В замороженном воздухе вдруг повис звук мотора. Он был еще далеко и нарастал очень медленно. Но наконец две белые фары полыхнули из-за поворота. Он повернулся и, не удержавшись, снова упал на дорогу.
— Садись, Бориска, устраивайся. — Он полез по своим шкафам. — Да сними ты свой котелок, расслабься.
Остатки машин стояли в цепочку. Видимо, они шли караваном, пока их не уничтожили… кто?
— Отпусти, — сказал я, с трудом выдерживая его взгляд.
— А, ну это естественно… Что еще скажешь?
— Вам интересна административная система Цивилизации? — слегка удивился Эрил-Дарх. — Даже не знаю, что сказать, там все так сложно… Множество всяких советов, один совет может входить в другой и перес…
— Может, что-то еще получится? — пролепетал я, лишь бы не молчать.
— Ты ноль. — Щербатин ядовито засмеялся. — Ты — серая масса.
— Беня! Ты идиот! А ну, дай эту штуку сюда!
— Вылазь, — хмуро сказал один из «узников» и взял меня за локоть. То ли хотел помочь, то ли боялся, что убегу.
Мы обернулись. Настала наша очередь удивляться — перед нами стоял самый настоящий штурмовик, как говорится, при всем параде. Не хватало только шлема и оружия.
— Нет-нет, что ты! — испугался Йолс. — Договаривайся сам. И не говори, что я тебя привел, ладно?
— Эй, девушка! — позвал я, но мне не ответили. Такое впечатление, что я общался с роботом. Жаль, я еще хотел спросить, что она делает сегодня вечером.
— Уютные леса и веселые лужайки. А также живописные склоны гор и песчаные морские пляжи. Неужели нельзя было это чертову базу устроить в каком-нибудь другом месте?
— Ну, не знаю… Мы же оба были там. Ты, наверно, бывший штурмовик или пехотинец.
— Беня, ты проголодался? — тихо спросил Щербатин.
Откуда он все знает? Вроде сидел рядышком, ни с кем не разговаривал — а все знает. А я — нет. Всегда у меня так.
— Нет-нет, это совсем не опасно! — воскликнул я, но меня никто не слушал.
— Не спрашивал. Но говорят, там автоматы выдают напитки. Без всяких денег, сколько хочешь.
— Вы кто, уборщики? — спросил один, глянув на наши огнеметы.
— Их там очень близко к болоту поставили. Ивенк проползет по дну, прыгнет на тебя — ничего сделать не успеешь. У них ножи — во! — Он растопырил руки в стороны. — Один раз ткнет — пополам развалишься.
Вылезли трое. Чумазые, изодранные, с обмороженными лицами.
— А для этого уши и глаза есть, чтоб коровы неожиданно не подбегали.
Инъектор щелкнул, и через несколько секунд навалилась вязкая сонливость. Руки бессильно обвисли, словно спущенные воздушные шарики. Меня куда-то повели, и я даже не уловил момент, когда оказался внут…
И я начал молоть какую-то чушь о том, как хочу утром распахивать окно, и вдыхать запах леса, и исписывать груды листов, так чтоб перо догоняло мысль, и завтракать деревенским молоком и свежим хлебом,…
— Нет, мне тут веселей. Что будешь сейчас делать?
— Как же от тебя много болтовни, — разозлился я. — Вот пока тебя не было — хорошо, тихо…
— …а когда машина раскопала шахту, я нашел амулет, который потерял на охоте много дней и ночей назад.
— Ты понял, Беня? — горячо прошептал мне Щербатин прямо в ухо. — Мы вытаскиваем телепортатор! Никогда больше не заикайся, что тебе в жизни не везло.
— Я говорю, они такие же сильные? Не боишься, что вылетишь из хибарки без башки?
Ну и что? Ну и пусть берег. Меня ничего не интересовало. Берег — всего лишь точка отсчета, знак окончания части пути. Если б на том берегу заканчивался весь путь…
Я вошел, провожающий остался за дверью. В первые секунды у меня голова пошла кругом — я такого давно уже не видел.
— Нуй, — позвал я дрогнувшим голосом, — а какое у них оружие?
Мой завтрак вылетел наружу, едва я успел его проглотить. И снова с кровью. Я уже сам хотел умереть — чем скорее, тем меньше придется мучиться.
Помещение было пустым, мы двинулись дальше. Короткая пробежка по скрипучему балкону, глоток свежего воздуха — и новая дверь. Хорошая крепкая дверь, даже чем-то покрыта, вроде пластика или кожи. Я уже…
— Странный вопрос. Мы хотим быть со своими.
Я никак не мог понять, чем опасно их пение и почему мы все куда-то бежим. Ветер свистел в ушах и мешал слушать, а между тем звуки ивенкской песни захватывали меня, цепляли за сердце, волновали, трево…
— Пусть он попробует, Стрил. Дай ему образец.
Шоу-центр напоминал сверху огромный мыльный пузырь. К блестящему остекленному куполу вела широкая дорога, вдоль которой выделялись квадратики стоянок для наземных и летающих машин.
— Бросил бы ты ружье, Щербатин, — прошептал я. — Погляди — один ты со свертком. Все с пустыми руками идут, одному тебе надо выделиться.
— Беру, — кивнул я, решив, что бросить ее под кровать, если не понравится, никогда не поздно.
— Не знаю, — замялся я. — Не люблю, когда чужой человек копается в моих тряпках. Не хочу, чтоб он видел меня лохматого и неумытого по утрам. Вообще, никогда не любил показывать посторонним черновиков.
Он открыл глаза и посмотрел на меня. В нем уже не было ненависти, усталости, отчаяния. Появилось что-то такое, чего я никак не мог понять. Мудрость, что ли, гордость — не знаю.
— Да-да! — закивал «лягушонок». — Прямо туда.
— Учат только тех, у кого есть холо. Но ты не волнуйся, я буду тебе все объяснять и показывать.
— Не так сразу. — Мой голос начал терять твердость. — Если она позовет своих, мы далеко не уйдем. А она позовет.
В ту же секунду рухнула большая секция проволочного забора. Я почувствовал, как задрожала вдруг земля, услышал, как впереди одновременно закричали несколько десятков человек. Слов было не разобрать, …
Я равнодушно смотрел, как один из союзников поднял мой обгоревший рюкзак и вытряхнул содержимое на траву. Теперь это было просто барахло, хлам, а не гарант выживания.
Я уже забыл, что с Щербатиным мы познакомились в пивной несколько часов назад, мне чудилось, что мы старинные друзья, и поэтому я болтал много лишнего, скрипел зубами, махал кулаками, хорошо, что не …
— Не знаю… Он стрелял два раза. Сначала меня спас жилет и, наверно, ранец. Он мог не знать, что офицерские жилеты намного лучше, чем солдатские, иногда держат даже плазменный удар.
— Беня, кончай примериваться, жми сюда, крути педали! — донес эфир.
— Беня… — услышал я обреченный стон. — Беня, они уже ушли?
— То есть это настолько далекое и недосягаемое существо, что его никто не видел и не знает?
Суть этого шанса я понял, когда таскал вместе с остальными тяжеленные тюки из плотной синтетической материи. Мы носили их из полукруглого отсека с серебристой отделкой и складывали в коридоре возле л…
Ивенк вдруг встрепенулся, вскинул глаза и вскочил с прытью, мало свойственной дряхлым старцам. Несколько секунд он с ужасом смотрел на говорящую коробочку, затем отскочил и, хромая на обе ноги, побеж…
— Необычайно важное, господин форс-мастер, — подтвердил Щербатин, придав лицу выражение крайней озабоченности.
И вдруг боец, шедший впереди всех, остановился, предостерегающе расставив руки в стороны. Мы тут же застыли, тревожно переглядываясь.
Я молчал. У меня не было сил даже посочувствовать тому пехотинцу.
— Ты был в состоянии полного обезвоживания.
— Что? — Щербатин вдруг словно окаменел. Казалось, он сейчас отвернется и никогда в жизни со мной больше не заговорит.
— Беня, это сумасшедший дом! Еще полчаса, и я упаду замертво.
Не знаю, какой наблюдательностью нужно обладать, чтобы разглядеть на бегу узкий технологический иллюминатор в стене. Но Щербатин разглядел не только его, но и то, что было за ним.
— Просто привык. Мы ведь давно встречаемся, с того самого дня. Только раньше это было незаконно, а теперь… Наверно, тоже незаконно. У нее первое холо, она не имеет права заводить семью. Вот, ждем.
Я вдруг заметил, что он крутит в пальцах ту грязную бумажку, которую сунул мне бродяга. Впрочем, мне уже было плевать.
Он задумался, закатил глаза, шевеля при этом тонкими серыми губами.
Мы все одновременно увидели этот ориентир — высокую башню, поднявшуюся над деревьями. Это была обыкновенная каменная башня с плоской верхушкой, старая и обшарпанная. Никакой экзотики, никаких особых …
— Это что же означает? Как это «выписана»?
— А если неожиданно подбежит? — не сдавался Улса.
И вдруг это бремя достается мне! Просто так, по прихоти судьбы. Неужели любой может стать воином? Неужели в каждом человеке зреет запас силы, мужества, самоотверженности, который позволяет ему так пр…
— Надо же, — сказал он. — Курить после обезвоживания совсем не хочется, а руки все равно сигареты ищут. По привычке.
«Сопляки и неумехи» ничуть не оскорбились. На наших глазах погибла почти вся группа, мы выжили и знали себе цену.
Я ничего не имел против статс-мастера, однако какие-то пакостные мыслишки то и дело просились наружу. Я пережил смерть своего командира, и это, видимо, наложило отпечаток. Командиры, опытные да умелы…
— Нас же тысячи! — сверкнул глазами Нуй. — Нельзя обмануть столько людей.
Я уже хотел разгрызть одну ягодку, но тут же в памяти нарисовалась команда санитаров, собирающих все наши плевки после каждого выхода на природу.
— Ты громче всех кричал, что до Земли Цивилизация не доберется. Да и не только ты.
— Вот и все. — Нуй улыбнулся. — Вот я и здесь.
— Ты шутишь? — спросил я на всякий случай.
— Когда ты стал такой прыткий? Прямо суперагент.
Перед обедом было построение, сдача анализов медикам, ругань и неразбериха — в общем, все то, что мы уже видели. Командир наш так и не появился, никаких планов на послеобеденное время объявлено не бы…
Оставался шанс, что где-то рядом пройдет колонна или пролетит реаплан. Однако пробовать рацию слишком часто — значит сажать батареи. Нужно идти.
Успокоившись, я сунул магнитофон в карман.
Танк неуклюже развернулся и попер наверх. Мы, прячась за его железной спиной, молились, чтобы он не завалился и не покатился назад по склону. Мало кто успел бы выскочить из-под многотонной железки.
Щербатин это умел, чем выгодно отличался от большинства прилежных служителей Цивилизации. А если учесть, что у него не переводились веселящие бутылочки, то перспективы его популярности становились пр…
— Везде, это же интерактивная трансляция. Зритель сам выбирает, куда ему смотреть. Возможно, кто-то сейчас наблюдает за нашим столиком. — Господин примолк и сдержанно зевнул в ладошку. — Хотя вряд ли…
Я поднялся, ввел в терминал несколько команд и отправился догонять своего безумного приятеля. Проходя мимо своей двери, я задержался. Неизвестно, суждено ли нам сюда вернуться. Надо бы захватить само…
Он отошел и поймал какого-то доходягу, который с очень довольным видом выбирался из толпы. Похоже, ему в числе первых удалось пробиться к заветному окошечку.
Насос сначала шел совсем легко, потом в нем захлюпало, и рукоятки стали тормозиться. Ну-Ну приложил ухо к корпусу, потом выглянул в кабину.
— Потряси его! — в отчаянии закричал Нуй. — Потряси и попробуй еще.
— Вы это видели? — спросил я. — Действительно, пассажирская машина на всем ходу?..
Потом я увидел Ояза — он полулежал, привалившись к дереву. Его голова была неестественно запрокинута набок. Она держалась, как говорят, на одной ниточке. Кровь пропитала форму и продолжала выходить с…
Мы затихли в подвале. Здесь было полно пустых помещений, заваленных мусором, и нам нашлось где спрятаться. Я обдумал ситуацию и пришел к выводу, что пока наши дела не так уж плохи. Вся наша вина — эт…
Было и больно, и неудобно, и страшно, но никто вокруг не пикнул, нас окружали опытные и сильные солдаты. Не такие, которых присылали покорять почти первобытную Водавию.
— Потому, что я могу быть человеком, — сказал я, не открывая глаз. — Не садовником и не настройщиком кухонного синтезатора, не бедным и не богатым, не большим и не маленьким… Просто человеком. Мне эт…
— Не видишь? Это все срисовано с наших маскарадных ивенкских одеяний, не понял?
Мне не хотелось повторить судьбу Араха, и я невольно положил руку на батарею. Не хватало только потерять ее, а потом неизвестно сколько отрабатывать.
— Теперь знаю. Оказалось, всего семь человек прибыли в город с Водавии в чужой оболочке. Двое — мы с тобой. Еще у троих седьмое-восьмое холо, это бывшие штурмовики, теперь служат в каких-то комендант…
— Никто, между прочим, не обещал нам легкой жизни, — вполголоса напомнил Щербатин.
Стоял длинный стол, за ним — десятка три людей. В основном серая и голубая одежда, но попадалась и наша болотная униформа. Все, судя по глуповатым ухмылкам, приняли уже не по одной бутылочке веселяще…
— А кто это сидит там, в углу? — спросил я, кивнув на толстяка.
— Щербатин, — я подозрительно покачал головой, — ты сюсюкаешь, как влюбленный студент.
Дядюшка Лу ласково улыбнулся и развел руками: мол, сами судите, ребятки, двести уцим — это о-го-го, это вам не просто так.
Единственная проблема — нам пришлось ужинать стоя. Все места за столами заполнили усталые, злые, малообщительные пехотинцы.
Оба инспектора вдруг словно одумались. Поднялись, отошли на несколько шагов, даже отряхнули друг друга.
Уже уходя, один из техников постучал ногой по грязному исцарапанному корпусу.
Я передвинулся ближе к смотровому стеклу, пригляделся. В желтом свете фары уходил в неведомую даль ледовый тоннель. Машина двигалась по нему, расставив в стороны свои штанги и распорки, упираясь ими …
Его взгляд на мгновение скользнул за мою спину, и он тут же интуитивно шагнул назад. Я понял — на верхушке забора показался Щербатин.
— Класс! — шепнул мне Щербатин и неслышно рассмеялся.
Мне не довелось поджарить ни одного чудища. Они появлялись из дыма, словно из ниоткуда, и моментально проносились мимо. Мой огнемет лишь напрасно обжигал воздух. То и дело слышались вопли — похоже, к…
Я услышал, как хозяин одевается, кряхтя и ругаясь вполголоса. Наконец он вышел, отчаянно скребя ногтями спутанные волосы.
— Кто здесь?! — попытался крикнуть я, но крик не удался.
— Наверно, очень вкусно, — добавил я для пущей вежливости.
Через минуту нас усадили в зале за овальный столик из толстого зеленоватого стекла.
Никто и не торопился бежать. Вдруг я заметил, что мои ноги уже почти по щиколотку увязли в земле. Это было странно — мы находились не в болоте, а недалеко от края оврага, где никакой влаги быть не до…
Он присвистнул, затем восхищенно покачал головой.
Тут я не выдержал и снова рассмеялся, как последний идиот. Глядя на меня, засмеялся и Нуй.
— Да мои вообще-то тоже. Ну давай остановимся, передохнем. Сбрось меня, разомни плечи.
Щербатин ответил не сразу, а лишь после того, как корабль еще опустился и стало возможным разглядеть людей-муравьев.
— Эти ящики — контейнеры службы обезвоживания! В каждом по пять сотен солдат. Другие ящики — аппаратура для их восстановления. Есть еще ящики, в них разобранные телепорты с диагональю в четыре метра.…
Двое доходяг вразвалочку направились туда.
— Большое количество? — поинтересовался я.
— Что ты городишь? — Он боялся мне поверить, и тем не менее глаза его заблестели надеждой.
На мое счастье, повод заговорить появился сам собой. Я как раз разведывал шестом очередной свой шаг, как вдруг впереди блеснули глазки небольшого зверька, похожего на водяную крысу. Я видел их раньше…
Изнутри бюро более всего походило на типографский склад. Те же горы бумажных роликов и пачек отпечатанной продукции, тот же запах краски и бумажной пыли. Йолс вел меня по этому бумажному царству, рад…
— …Правила поведения в зоне отдыха запрещают вам покидать ее территорию и проникать в женскую половину, — слышался голос докладчицы. — Вы сможете не только отдохнуть, но и увидеть прямые трансляции и…
— Людей понадобится больше, люди понадобятся опытные. А где их взять? Да и ставки возрастут. Кадры — они везде решают все, мало-мальски проверенный человек — уже фигура.
Меня хотели поддержать, но я пошел сам. Сознание прояснялось, и в нем уже нашлось место для изумления. Скорее даже для возмущения. Где я? Куда меня ведут? Что у них за манеры? И где эта сволочь Щерба…
— Положи на землю! — скомандовал я. Он охотно послушался, бросив камень под ноги. — А теперь закрой глаза!
— Эх! — Он ударил кулаком в ладонь. — Стать бы снова танком. Хоть минут на десять…
— Привыкнешь, — беспечно махнул рукой Нуй. — Тебе просто скучно. Ты еще ничего тут не знаешь, тебе ничего нельзя.
— Что ж, это заслуживает некоторого уважения, — солидно заметил сухой старик. — Кто еще сможет нас удивить?
Он подозвал жестом какого-то человека в серой форме, с круглым баком за спиной и коротким шлангом в руках.
— За экстренную переправку через телепорт с вашего номера будет вычтено пятьсот уцим авансовым методом.
— Обвязывай здесь и здесь, — донесся голос Пока.
— Мне необходимо срочно высадиться здесь!
— Или, бывало, открываешь какие-нибудь ворота — а оттуда как выскочат штук десять! Даже испугаться не успеешь, а голова уже всмятку.
— Мне не девочку, — сказал я. — Мне надо поговорить с кем-нибудь из пленных.
— Плоховато мы выглядим для такого торжественного дня. Тебе, Щербатин, явно не хватает ивенкской накидки и кожаных сапог.
Честно говоря, было приятно посмотреть на румяных полнокровных звездолетчиков после той безликой серой массы, в которой мы вращались последние дни. В верхних отсеках я не увидел ни одной серой робы, …
— М-да, тоже верно, — чуть остыл Щербатин. — Но я рассчитывал, что мы там будем в качестве героев войны. А нас выставили в роли ученых обезьян.
Щербатин что-то пробормотал в ответ, но я уже не слышал. Я отключился, как телевизор: раз — и свет в глазах погас.
— Это будет не очень скоро. На танке тебе придется служить аж до четвертого холо.
— Может, ты и прав… Но шестое холо! Чертов ты проныра!
— Еще? — Он задумчиво почесал щеку. — А-а, ну как же! Нащупывать лазейки и искать легкой жизни. Разве нет?
— А не знаю. Может, танки пробежали или штурмовики. Ты же знаешь — если можно стрелять, они жарят на полную катушку.
Однажды после тяжелого дня я уснул в кабине вездехода по пути на базу. Гудел двигатель, дрожал пол под ногами. Мне снилось, что я стою за станком и обтачиваю тяжелые ржавые железки. Потом я шел в кур…
Искать беженцев отправились не только «крысоловы», но и несколько других команд. Мы шли по улице длинной колонной, а навстречу двигались отряды пополнения — свежие оккупационные команды в необмятой н…
Здесь был душный влажный воздух и запах закисшего белья. По ржавым металлическим стенам бежали ручейки оседающей воды. Под ногами скользило.
— А ты хорошо объясни. Если толково объяснить, то и конь поймет. Ну, говори, чего тебе не хватает. Кофе в постель? Или романтики?
— Беня, спрячь голову! — свирепо крикнул Рафин-Е. — Снесут ведь, сам плакать будешь!
Далее нас ждал узкий коридор с железными стенами, сплошь в дырах и трещинах, через которые пробивался режущий снежный свет снаружи.
— Ну ладно, — произнес я, успокоившись. — Женщины — это хорошо, а не боишься, что без головы тут останешься?
Я, едва не теряя сознание от боли, вернулся в больницу. И сразу увидел, что возле кровати Щербатина стоят какие-то люди. Судя по горделивым осанкам и самоуверенным взглядам, люди непростые. «Неужели …
— Может быть, вы хотите открыть свои филиалы? — предложил он.
— Никакого синдрома. Нормальная рабочая обстановка. Ну а как у тебя успехи? Скоро станешь главнокомандующим?
— В подземку, — сказал я. — Метров двести по прямой и в подвал.
— Главное — вежливость и такт, — пояснил я Щербатину.
— Уходим, только тихо, — осторожно проговорил Щербатин. — Ластами не шлепай, ладно?
— Ты просто не понимаешь, что теперь ты гражданин. Вот скажи сам себе — я гражданин.
— Ну, черт побери! — продолжал восхищаться он. — Встретить земляка — и где? Здесь, в этой чертовой дыре!..
— У вашей помощницы первое холо. Ей запрещено вступать в интимные отношения с мужчинами.
Стая проходила сквозь наши посты недолго, минуты полторы. Но после этих минут я чувствовал себя, как собака, побитая палками.
— Постойте-постойте, а вы случаем не ивенки?
Заработали фрезы, застучали неведомые механизмы внутри корпуса, и наша железная скорлупка принялась протискиваться в ледяной мир. Свет померк. Дядюшка включил внешнюю фару, но ее свет видел только он…
— Я согласен, но… — Я вздохнул. — Ждать не хочется.
— Есть в нем искорка живого, исконного, народного, — механически проговорил я.
— Теперь можно пройти в зону отдыха… — услышал я голос женщины-докладчицы, и доходяги вокруг нас очень резко повскакивали и побежали к дверям. — Не сворачивайте с желтой линии.
— Как мы тут выдержим? — вздохнул я минуту спустя.
— Беня, уведи ее, — крикнул Щербатин. — Спрячь где-нибудь.
Выглянул охранник — кругленький, мясистый, весь в складках и ямочках. Он спустился к нам, дожевывая на ходу.
— Давай-давай, проходи! — Он поманил меня рукой. Затем небрежным шлепком согнал какого-то парня, освобождая мне место рядом с собой.
— Вы уже посмотрели? — напомнил о себе оператор.
Мы со Щербатиным настолько обалдели от происходящего, что не сразу сообразили — о помощи взывал сам танк! Или, сообразил я чуть позже, человек, сидящий внутри.
— Да нет, — забормотал я, — я думал, он как-нибудь потом отработает, а сейчас он ведь ничего не…
Мы попробовали, переглянулись, и в наших глазах загорелось одно только слово — да! Это было то, что нам нужно. То, чего нам не хватало все эти долгие дни. И про скрипку Щербатин не зря ввернул, потом…
— Неплохо, неплохо, — похвалил нас толстяк, когда мы приблизились и скромно опустили взгляды. — Меня зовут Уок-Гил, я инспектор сектора по надзору за деятельностью оппозиции.
— Абсолютно! — Я коротко объяснил ему суть процедуры с переселением души. Щербатин слушал и недоверчиво щурился. Затем уставился в потолок и некоторое время лежал молча.
Мы отправились дальше, и через некоторое время крошечные мумии стали попадаться на каждом шагу. Они лежали на кочках, словно гадкие уродливые куклы, их корявые ручки тянулись к небу. Целая россыпь зу…
— Да ничего не случилось. Тошнит от всего. Не могу больше каждое утро просыпаться с чувством отвращения. Да что я тебе говорю, сам все знаешь…
Воняло здесь хуже, чем в морге. Я вытерпел совсем недолго и поспешил на улицу, на свежий воздух. Поразмыслив, я решил сходить к коменданту и выяснить все относительно моего статуса и накоплений.
— Осталась, — вдохновенно ответил Щербатин.
— Отойдите, пожалуйста, — спокойно проговорил один из «черных».
Смятый листок упал на снег. Колючие зимние звезды равнодушно подмигивали в вышине.
— Зажмурься, а то глаза заболят, — посоветовал рыжий «лягушонок». — Это брызги от мошек.
Штурмовик только хмыкнул в ответ. Между тем с разных концов продолжали прибывать пленники. Их вели по двое, по трое, а иногда и большими группами. Они приходили и садились в круг. Сидели тихо, не раз…
— Выпьем по последней, Бориска, за то, чтобы их ботаники поскорей уж разобрались с этим белым углем. Так получается, что моя жизнь теперь только от него и зависит. Я всего себя уже на эту клеточку по…
— Познакомься, Беня, это Пипс, ответственный за линии автоматической сигнализации.
Я резко распрямился, забыв про безопасность, огляделся вокруг себя. Мы засели на небольшом участке, сплошь перерытом и перепаханном. И повсюду валялись какие-то мокрые лохмотья. Буквально везде земля…
— Вот! Ты попал в точку. Все изменится, когда в освоенных мирах распробуют, что такое белый уголь и как его можно применить.
— Я инспектор Центра! — крикнул я. — Хочешь пообщаться со мной в другом месте?
Намучился я изрядно, но в конце концов уснул, уронив голову на ранец. Но и сквозь сон я слышал ворчание моторов, хруст под полозьями и металлическое скрежетание сцепки. Мне снилось, что я отстал от к…
Нас поместили в так называемую больницу. Нам оказали первую помощь. Щербатин лежал через пять кроватей от меня, мы могли желать друг другу спокойной ночи перед сном.
В тот же вечер мы подошли к Отон-Лиду и заявили, что хотим стать наследниками друг друга. Он пожал плечами.
Я проснулся от холода и боли в затекших конечностях. Я лежал на полу, на мне храпел еще кто-то. Многие попадали со скамеек, пока спали.
В центре пустыря сидели прямо на траве не меньше трех сотен ивенков. Не только женщины, но и мужчины. Детей было очень мало. Всех охраняли штурмовики, взявшие пленных в плотное кольцо. Стояла странна…
Когда начальство выгоняет посетителя — это понятно. Надо просто уйти. Но как поступать теперь, когда хозяин просто тебя игнорирует? Я мог бы выйти, но вроде пока не просят. Я все же решил попытаться …
— Наниматься, — сказал я. — К гражданину… э-э… Ю-Биму.
— М-да… — умиротворенно закивал капитан. — Догоним червя — будет для нас чего-нибудь вкусненькое. А вы надолго хотите тут остаться?
— Да, это точно. Я тут пару жуков видел. Таких здоровых, знаешь? Много в них мяса, как ты думаешь?
— Альт-мастер. Это примерно пол-ефрейтора. В этой чертовой Цивилизации и карьеры нормально не сделаешь, все через уцимы, все через математику.
Я хотел бы любой ценой вырваться, схватить ружье и перестрелять всех ублюдков до единого. Но — увы! — мое оружие сейчас держал в своих лапищах и обнюхивал обезьяноподобный обитатель болот.
А потом я увидел нечто невообразимое. Ивенки в нарядных одеждах братались с цивилизаторами и кушали со штурмовиками из одного котла. Меня даже передернуло. Неужели это правда?
Нам было скучно. Сейчас на прогулочной палубе пассажирского транспорта не было никого, кроме нас. Можно было сесть на любой диван, подойти к любому иллюминатору. Во время маневров космолета иногда по…
Мы тут же наткнулись на двоих крепких мужчин в черной форме, которые тащили по коридору побледневшую от испуга Лиссу.
Я вскоре начал зевать, и не только я. Человек пятнадцать уснули, скорчившись на стульях. А на экране уже другой счастливый гражданин вспоминал этапы своего становления и накопления уцим.
Весьма озадаченный, я двинулся дальше и через минуту увидел еще одного зверька с такой же добычей в зубах. Он не дал нам шансов что-то рассмотреть, потому что очень быстро спрятался под островок вмес…
— Беня, я понятия не имею, когда у меня день рождения. Вообще-то первого октября. Но, представляешь, тут нет никакого октября. Ни первого, ни второго, ни третьего.
Луч его фонаря упал на длинный ящик у самой стены. Он был полон земли, в которой проворно передвигались какие-то белые существа. Я подумал было, что это мыши. Но оказалось, что это черви, большие бел…
— Мы только недавно прибыли из очень далеких мест, — сказал я, — и почти ничего не знаем ни о канцелярии, ни об Общем Божестве…
Расклейщик посмотрел по сторонам и сел рядом. Чувствовалось, он сегодня устал, да и вообще не прочь поболтать.
— Не знаю. — Я беспечно пожал плечами. — Старшие решат.
— Чего посмотрим? Глядишь, через пару месяцев сам так же салаг наставлять будешь. Разве плохо?
— Остановились! — донеслась команда Рафина-Е. — Пригнулись!
— Щербатин, — тихо сказал я, — а знаешь, я ведь всю команду потерял.
— Ну, знаешь, у военного имущества жизнь короткая. А чем, интересно, ты занимался? Дай угадаю — предавался самоанализу? Или продумывал конспекты будущих трудов: «Рядовой Беня и раскол в повстанческом…
— Есть одна штука, — сказал танк и плавно качнул какой-то трубой с обгорелым наконечником. — Для тебя берегу. Ты сам у меня скоро станешь девочкой.
— Нет, мы долго шли по степи, потом поднялись в горы. Нас много там собралось — тысячи. Люди текли и текли по дороге, как река. Там была деревня, вся из железа. Нам сказали, что нужно только уснуть, …
— Простите, мне сказали, что здесь находится начальник бюро, господин Ала-Крюг…