— Вижу, — процедил тот, затем тихо выругался и достал из-за ремня свою рацию. Никто не слышал, о чем Рафин-Е договаривался — он отошел в сторону. Вскоре вернулся и сухо объявил: — Все сжечь — и продолжать движение.
Пика вгрызалась в лед, но он был прочным, сплошным, и отковырнуть большой кусок удавалось редко. Через несколько минут я сменил Щербатина и тут же убедился, насколько этот труд тяжел. Столб был огромным — как дом, он уходил вверх, в черную пустоту. Я со своей железкой ковырялся у его подножия, словно муравей с соломинкой.
— Вы осознаете, что вы сейчас совершили? — спросил один, едва шевеля разбитыми губами.
Он отправился выбирать место для себя, а я задумался: «никто не засосет» — это достаточная гарантия безопасности?
— Не знаю… — Я еще больше растерялся. — Может, пока оставлю в казарме?
Ю-Бим слегка поморщился от моего звонкого крика.