Впрочем, это была не лирика. Это был цинизм и злорадство, я даже сам себе удивился. Хотя чему удивляться — своя бы подушка не осиротела, а другие сами о себе позаботятся.
Я пробирался неизвестно куда, стараясь избегать открытых мест. Раз чуть не столкнулся с вооруженным инспектором, который разговаривал по рации, грозно поглядывая по сторонам. Сначала было даже весело — бегают, кричат, ищут, а я совсем не тот, кто им нужен. Потом, когда увидел оружие, пробрал холодок. Плазмовому лучу все равно, кого искать.
— У меня и в мыслях не было подобного! — побожился Щербатин.
— Если боишься — оставайся, — презрительно усмехнулся Щербатин.
Как совершенно «нулевого», меня отправили к медику на общих основаниях. Я оказался в тесном коридоре, где стояли или сидели на полу с полсотни таких же «нулей». Очередь не двигалась. Некоторое время я ждал, разглядывая других пациентов. Боец рядом со мной постоянно задирал куртку и расчесывал огромную язву на груди. У другого была распухшая нога, похожая на гнилое полено. Он то и дело дул на нее, засучив штанину.
— Новое полезное знакомство? — поинтересовался я.