Все цитаты из книги «Изольда Великолепная»
Вот и книга, куда Кайя записи делал. Еще один том удручающей толщины, но страницы заполнены едва ли на четверть. Между некоторыми – цветные матерчатые шнурки торчат. Вытаскивать не буду, подозревая, …
Кайя и вправду готов был, когда увидел, когда шел, пытаясь отделаться от навязанных чужих эмоций, что держались прочно, словно принадлежали ему. А Изольда улыбнулась, расправила юбки, закрывая того с…
Я способна сидеть, стоять, ходить, бегать и прыгать. Меня не клонит в сон после небольшого вояжа по комнате. Не мутит. Не знобит. Я настолько в порядке, насколько это возможно. Вот только не знаю, ка…
Хрипло заорали рога, возвещая об очередном прибытии очередного барона, судя по обильному поезду, достаточно состоятельного, чтобы предъявлять претензии по поводу отведенных комнат и невозможности раз…
– Отречение. Исключительная мера, которая применяется очень редко… – Ингрид провела по имени пальцем, будто желая вовсе стереть его.
Кайя не накрыл меня своим плащом – он меня в него укутал. И дальше что? Я забыла, что дальше… кажется, я должна преклонить колени… одно или два? Или вообще ниц пасть, лбом о помост биясь?
А голос у него от избытка радости, надо полагать, звенит.
Он ушел, задув свечи. Но огонь в камине горел ярко, а Магнусова кровать была достаточно большой, чтобы хватило места на двоих. На столе были хлеб, холодное мясо и сыр.
– Ты очнулась. – Рука Урфина легла на лоб. – Жара нет. Сыпь прошла. Значит, все хорошо…
Я ела. Он смотрел. Рассматривал, что было взаимно.
– Леди, – обратился к ней тан Атли, – думаю, что вам следует немного подвинуться.
– Ваша светлость! Там ночь! Прохладно! Ваше хрупкое здоровье…
Сначала я решила, что это означает смерть, но умершие имели другую пометку, с датой и примечанием о причине смерти, а перечеркнутые имена встречались лишь трижды.
– С последней встречи он не вернулся. Думаю, к вечеру найдут, но навряд ли живого.
– Он сделал Алю тенью. Знай я об этом намерении, сама бы его удушила. Я часто это представляла, как беру подушку и прижимаю к его лицу.
Тишина. Дыхание. Храп… поскрипывание и треск. Слабые звуки, из тех, что производит любой старый дом с возрастом. Снова храп. Бормотание – кто-то кого-то уговаривает. И если сон добрый, уговорит. Стре…
Над костром висел котел в черной броне копоти. В костре кипело варево, и Так, похожий на огромного тролля, колдовал над ним.
– Я… я боюсь, что никогда не сумею! В меня все это просто не поместится! Я учу, я честно хочу все это выучить, но… не получается!
– И когда все стали искать Настьку, я соврала. Мы поссорились. Я так сказала. И Настька осталась у реки. Ее долго искали. До утра. И потом тоже. Мама меня увезла.
– Итак, перед вами внутренний двор замка. – Урфин взял на себя обязанности экскурсовода. – Сюда допускаются лишь избранные, а потому мы перейдем туда, где и подобает быть людям нашего сословия. Сосло…
…может, если попросить леди Изольду, она вступится за Тиссу? Она ведь имеет право запретить брак, если сочтет претендента недостойным. Тан Атли – бывший раб. И титул, который он носит, незаконен – вс…
«…Доверяющее лицо предоставляет Исполнителю в невозвратное владение следующее движимое и недвижимое имущество…»
Действо было впечатляющим, хотя несколько однообразным. Рыцари разъезжались, а потом, по сигналу, съезжались, норовя проткнуть друг друга копьем.
– Ну? – прозвучало крайне недовольно, я аж шарахнулась, едва не налетев на рыцаря. При ближайшем рассмотрении рыцарь оказался пустышкой, в смысле доспехами, установленными в уголке, не то красоты рад…
– Тан Атли умоляет вас принять его нижайшие извинения. Он глубоко сожалеет о том досадном происшествии, которое…
Прелесть какая. То есть некто – или нечто? – отправил Урфина сам-знает-куда искать сам-знает-кого? И тот сходил и нашел?
– Не вы ли утверждали, что умеете ждать? И будете ждать столько, сколько понадобится? Не сами ли назначили цену? Она была принята.
Всякий раз, когда на ней останавливался взгляд тана Атли, Тисса леденела.
– Садись. – Кайя указал на второе кресло. – Я знаю, что Хаот не подтвердил чужака. И если так, то ты – единственный маг здесь. Но я скорее поверю тебе, чем Хаоту. У них свои интересы.
– Иза, они не над тобой смеются. – Кайя едет рядом. Его жеребец на полголовы выше Гнева и вполовину шире. Мы с их светлостью занимаем всю трассу, которая не отличается шириной и общей обустроенностью…
И Снежинка, соглашаясь, хватала меня губами за ухо, словно желала сказать что-то тайное.
Изольда откинулась на спинку кресла. Дышала она часто, но дыхание не было хриплым, и это – хороший признак. Если легкие и сердце выдержат, то обойдется.
– Шел бы ты отсюда, племянничек. Провоняешь еще мерзостью всякой, а жене потом нюхай…
Рука холодная. И я прижимаюсь к ладони щекой.
Он чудесен, когда смущается. Я уже знаю, что смущение начинается с кончиков ушей, которые пламенеют, аки костер пионера. Но наша светлость не собирается отступать. Ей, конечно, все равно, какого коле…
– Больная, – с уверенностью заявил господин, разглядывая невесту. – Меланхолией.
Небо синее. Море синее. Солнце желтое. Облачка белым кружевом. Волна к берегу катит, кораблики плывут… Идиллия просто. Вот только созерцаю ее третью неделю кряду, и от тоски тянет уже самой сигануть …
В комнате было сумрачно: плотно задернуты шторы, камин догорел.
И время тянулось сквозь него. Недоучка ранен? Огорчительно. Цветы ему отправить, что ли, чтобы выздоравливал быстрей? Или письмо… листовку. Благо идею Юго подсказали.
Ура! Меня выпустили к людям! Точнее, людей ко мне. Круг близкий, я бы сказала – семейный.
Если слишком долго держать в руках раскаленную докрасна кочергу, в конце концов обожжешься; если поглубже полоснуть по пальцу ножом, из пальца обычно идет кровь; а если разом осушить пузырек с пометк…
Которое зарабатывается через постель очаровательной леди. Надо полагать, бедняжка трудилась, не смыкая ног.
У паладина человечьи глаза. И я отражалась в черных зрачках и в золотой радужке, как отражался Урфин, берег и далекое море. А потом паладин ушел. Он взмахнул не то еще плавниками, не то уже крыльями,…
И жестокие. Но я не должна думать об этом сейчас. У меня все-таки свадьба…
Косуля не выглядела мелочью. Я видела их по телевизору и еще в зверинце, который был проездом и оставил странное послевкусие – удивление и жалость, но чтобы вот так, в парке… и чтобы подойти позволил…
Истерика. Я ведь не железная. И даже не деревянная. В меня стреляли вот… истерика – это же нормально, когда стреляли. А про Кайя небось часто так думают. И закрываются, спеша спрятать себя за тысячей…
Сволочь он, этот тан Атли, который благоразумно избегает встреч со мной. Болен он, как же. Помнится, в единственную нашу встречу он был до омерзения здоров. А тут вдруг слег, бедолажка. Впору цветы п…
– Да не дрожи, не обидим, – пообещали мне, касаясь щеки холодной ладонью. – Мы немного поиграем и отпустим. Заплатим, чтоб ты не думала… у нас есть деньги…
– Если вы… вы и дальше собираетесь издеваться надо мной… то я на вас это выверну. – Тисса указала на соусник. Мизинчиком, как учила леди Льялл.
– Их светлость подберет вам достойную лошадь.
– Держи. На удачу, – сказал дядюшка Магнус, возвращаясь к работе.
– С другой стороны, в стране слепых и одноглазый – король. Магам запрещено здесь находиться.
– Вы желали бы надеть синее или зеленое? – Леди Тисса указала на платья, которые принесли в комнату. Оба наряда выглядели уныло одинаковыми. Крой. Ткань. Только синее было расшито розами, а зеленое –…
– Выше голову! – сказал палач, надевая петлю.
– Иза, не расстраивайся. – Ингрид отложила рукоделие и укрыла мальчишку шалью. – Если хочешь, я добуду одно средство. Хорошее средство. Две капли, и ты видишь, понимаешь, что происходит, но это тебя …
– И в случае… проблемы, чтобы избежать позора, родители… или невеста обращаются к лорду за помощью.
С кровопусканием вышла неприятность. Все же я давно не брала в руки инструмент, тем более такой допотопный. Сержант послушно надавил на яремную вену. Та набухла, и длинная, с косым срезом игла – вот …
Жаль платья, нарядное было… а пятновыводителя еще не придумали.
На этом месте остатки мыслей покинули мою гудящую после столкновения со столом голову. Кайя и вправду был велик. В смысле высок. И широк тоже. Макушка его почти касалась тележного колеса, заменявшего…
«Я рада, что теперь Чарльз навещает мою спальню реже, чем раньше. Сейчас мне приходится терпеть только два визита в неделю, и когда я слышу его шаги у моей двери, я ложусь в кровать, закрываю глаза, …
В частности, последняя, с чудесным появлением нашей светлости, которое привело в незамутненный восторг всю местную элиту.
– Поэтому не спеши. – Он обнимает меня и целует в макушку.
– Это же ненормально – иметь голубую кровь? Чтобы не образно говоря, а взаправду. И чтобы не больно было, когда режут. Я испугалась, но и только. А вчера вот булавку случайно в руку воткнула и тоже н…
– Спокойной ночи, Изольда. – Кайя поклонился.
Она подала руку, помогая мне слезть с подоконника, и проводила к креслу. Достала серебряные кубки тонкой работы, плеснула вина. В плавных ее движениях ощущалась сила, которая была какой-то не женской.
Ну вот что за мальчишество! Так, Иза, раненых пинать нельзя.
– Яркая. – Он все-таки улыбается. И злость моя уходит. – Никто из них не видит, насколько ты яркая. Они слепые.
Совести вот нет, но разве это недостаток?
И уж тем более не следовало сбегать, поджав хвост.
Нет, Ингрид тоже не буду трогать: нехорошо ставить эксперименты на людях, которые тебе симпатичны. Вот будь на месте Ингрид кое-кто другой…
– Опять дразнишь? – Кайя касается губами уха. – Ты меня долго дразнила.
Я почти уверена, что получу отказ, но Сиг пожимает плечами. Его голос перекликается с клекотом сокола, словно дуэтом поют.
– То есть ты согласен? А то я тут планы коварные составляю…
– Госпожа занята. Приходите завтра. А лучше послезавтра. Еще лучше – совсем не приходите.
Бросок. Неслышное касание к стеклу. И муха жужжит в кулаке. Юго сдерживает смех и, перехватывая муху за крылья, начинает гадать наново: умрет? Не умрет?
Дергаться не получалось. Плечо отходило. Оно то жгло, то пульсировало мелко, нудно, отзываясь почему-то в зубах. То вдруг вовсе леденело, и Урфину начинало казаться, что малейшее прикосновение раскол…
К кровати меня ведут, столь заботливо поддерживая под белы рученьки, что ноги сами собой начинают подкашиваться. Мне вручают нюхательную соль и веер – очень важные ноне предметы – и оставляют наконец…
Мне даже комнату для детей выделить отказывались.
– Видишь ли, если бы таких, как я, было много, мир бы не выдержал. И те, кто сделал нас…
Продажа, продажа… покупка. И снова десяток продаж. Опять.
Кайя кивнул. Примет. Выслушает. Он привык принимать и слушать. Скрипки пошли на новый круг и ударили разом, резко, до того болезненно, что Кайя закрыл глаза.
Еще более внизу, чем сейчас? Бездонный какой-то замок.
– Видите? – Он указал на берег, который проступал из темноты. – Там слишком тихо. Этот город нужно раскалить, чтобы люди очнулись. Чтобы увидели наконец чудовище. Ваш выстрел его разбудит…
Но то, что его окружало… я видела это – черное и алое, смешавшееся в безумной связи огня и ветра. Воздух вязкий. Сердце метрономом отсчитывает время. Люди пятятся, медленно-медленно. И слышу плач, от…
– Нет. – Этот ответ был не столько для Урфина, сколько для себя.
– Я дал тебе свободу. Я сохранил тебе жизнь. И я беру в жены…
– Вот оно что… – Изольда потрогала шею. – Это из-за…
– Осталось решить кое-какие формальности. Но они не отнимут много времени.
На обратной – краткий призыв: «Не позволим фризской шлюхе захватить власть!»
Иглу вытащили, а рану посыпали горячим пеплом. Откуда-то волшебным образом возникла солома, и мешок опилок, и кувшин дегтя, и даже сырая глина.
– Что ж, – Сержант оказался понимающим человеком, – будем считать, что вы сирота.
Четыре… платье готово. Оно прекрасно, но от этого меня пробивает на слезы.
Действительно, не надо злить злого человека. Он устал. Ехал, ехал, а тут я. Надо понимать, что их светлость немного другого ожидал. Чего? Ну… наверное, чего-нибудь изможденного, с высоким и покатым л…
В таком разрезе я над проблемой не думала. Я вообще над ней, если разобраться, не думала. То есть знала, конечно, что рабство – это плохо и надо отменять, но техническая сторона процесса оставалась з…
Куафер вздыхал, пеняя нашей светлости за легкомыслие.
В любом случае настало время выяснить, какая же такая чума отпугнула всех моих добрых – и не слишком добрых – подданных. Ну должно же быть сему объяснение!
Безумная картина: куча бумаг, разворошенный стол и наша светлость в центре погрома. С книгой на коленочке и пером во рту. Тьфу ты, до чего вкус мерзкий.
– Видишь вот того человека? – Я указала на типа, который застыл с видом оскорбленной гордости. – Это нехороший человек. И очень опасный. Но мне нужно, чтобы…
– Нет. Ему приказали. Оракул редко вмешивается, но тогда… случилось чудо, иначе не скажешь. Правда, мне оно пошло не впрок. Я боялся, Иза. Того, что перестал быть собой. И чтобы доказать обратное, сн…
Еще одна приподнятая бровь. Надо бы и мне так научиться. Удобненько: рта не открыл, а вопрос задал. Но потом.
– …Вытащите из человека сердце, и он умрет. Отрежьте палец, и он будет жить, но останется калекой.
– Не находитесь под действием алкоголя, наркотических или магических зелий?
Если положить свою руку на его руку, то получится лестница рук.
Урфин занял мягкий табурет, один из тех, что полагались фрейлинам. На стульях в присутствии нашей светлости сидеть не дозволялось.
Добрый он сегодня, но чужой. Отстраненный. Рядом с таким я теряюсь. А замок наша светлость перестраивать воздержится. Она еще не до конца разобралась с тем, как он устроен.
Не то чтобы сказанное сильно оскорбило, но многие слышали. Видели.
Его левая рука перекинута через меня. Тяжелая, но тяжесть приятна. Правую под голову сунул. Так удобнее на меня смотреть.
Постель теплая. А за окном – ветрище воет такой, что впору не в кровать – под нее прятаться. И темень стоит. Солнышко, значит, не встало, а нашей светлости уже пора.
– Когда я свистну, Гнев пойдет на прорыв. Тебе главное – не упасть. Ясно?
Наша светлость отказывается заведовать борделем!
…хотя не имеет права нести службу за феод…
«… Будь жизнями все волосы его, мое отмщенье все бы их пожрало…»
Отражение этого пламени – живое. Оно мечется в пасти огромного камина, гложет дерево и облизывает воск свечей.
– Это нечестно! – Тиссу настолько поразила несправедливость, что она не сдержалась. А их светлость услышал.
– Это неприятное зрелище. Хотя многим нравится.
В переводе с изящного на нормальный делаю вывод, что секса ему хочется, но до свадьбы нельзя. Мне попался целомудренный супруг? И как я должна на эти танцы реагировать? Предполагаю, что сделать вид, …
Юго задевал нить и ускользал в разрыв. Маг метался. Уставал.
И вообще в принципе, глобально рассуждая, все великолепно. Только плакать хочется. Может, у меня просто эмоции на слезные железы давят? В какой-то момент понимаю, что пора бы остановиться – вон и Тис…
Урфин уходит в закат, не то придерживая коня, не то на него опираясь. Но если он вообще способен двигаться в этой груде железа, все не так и плохо.
– Понятно. Денег ты не видишь. Извини, пожалуйста, за грубость.
Сволочь. Мертвая сволочь, и я рада, что мертвая. Как можно было поступить так с собственным ребенком? И неужели не нашлось никого, кто бы заступился?
Дым стелется по земле. И небо готово разродиться вечерним туманом. Падает за горизонт солнце, гонит тени к морю, которое гудит где-то далеко, но не настолько далеко, чтобы не слышать. Разноцветные ма…
– Сомневаешься? – Насмешка. Нельзя насмехаться над больными! Умирающими даже! Но у Кайя имелось собственное мнение. – Конечно, лицо придется маской закрыть, но я думаю, что парик и платье отвлекут вн…
О да, благоразумие – это главное качество юных девиц, в голове которых порхают розовые бабочки. Надеюсь, что сегодняшний выверт Урфина в достаточной мере безумен, чтобы их впечатлить. А если нет… они…
– У вас чернила, – Кайя коснулся шеи, – вот здесь. И на ухе еще…
Ту самую, из подземелья? Надеюсь, Кайя не забыл ее уменьшить, иначе подданные рискуют получить больше позитива, чем планируется.
– Продолжайте, леди, – подбодрил Так, присаживаясь у костра.
Раньше он не позволял себе кричать на людей. А тут не сдержался, в глубине души надеясь, что девица упадет в обморок. Она же носик сморщила так презрительно и явно собиралась ответить.
Безрезультатно. Сержант исчез, и нашей светлости придется смириться с данным фактом.
Заодно хотелось бы узнать, как долго предстоит изображать из себя покорную деву.
– И я рад, что вы нашлись. – Урфин взял Изольду за руку и подвел к двери. – Но вас уже заждались придворные кобры. Не следует оставлять их надолго без присмотра, а то потом обнаружите недостачу яда.
Потому что я выгляжу не как леди. И разговариваю иначе. И даже не знаю герба своего мужа.
– Пойдем-ка ко мне, малыш. Есть одно дело, которое назревало, назревало и назрело.
Над Тиссой смеялись всегда, и она знала, что смех бывает разным. Вот мама смеялась необидно, и, даже когда глупенькой называла, все равно получалось как-то так, что Тисса понимала – мама ее любит. В …
– Она поправится? – Сержант поднялся. – Она ведь поправится?
Вот только приглашений написала лишь пять…
Что? Мне показалось, что я ослышалась. Нет, не ослышалась. Во взгляде Кайя – смертная тоска, и руки мертвеют, он точно закрывается от меня.
Качели устремлялись к небу, чтобы на мгновение задержаться на высшей точке и упасть вниз. А потом снова вверх… Изольда запрокидывала голову, и темные волосы соприкасались с воротничком. Юбки то опада…
– Ваша светлость, – остановилась она лишь у дверей, отделявших мои покои от общедворцовых, – при встрече с их светлостью надо делать реверанс.
Надо же, какие здесь страсти кипят. А выглядит прилично. О бедных заботится.
– Ваша светлость, – она присела в реверансе, почтительно склонив голову, – я умоляю вас о прощении. Я заслуживаю самого сурового наказания, но робко надеюсь на вашу снисходительность…
– Наверное, это другая сказка. В той, которую знаю я, было иначе. Новорожденная мормэресса долго плакала, и ее мать пообещала исполнить любое желание того, кто успокоит младенца. Тогда пастух сыграл …
– Их волнует, не навредил ли я тебе вчера.
О чем я думаю? О том, что Кайя – самый главный в замке, во всем этом клятом протекторате. И самолюбие у него должно быть размером с дирижабль. А он извиняется.
Тесно на столе, и я перебираюсь на пол. Пасьянс из отчетов, который сам складывается в систему.
Которое он себе до сих пор не простил. Похоже, по нам обоим психиатрия плачет.
Что-то это мне напоминает. Ах да! Пароль-ответ, и слоны улетают на юг, славянский шкаф ушел из продажи, а Штирлиц живет этажом выше. Осталось понять, кто здесь за Бормана.
– …и женился на дочери мормэра Кормака. Не нынешнего, конечно. Всей истории лет триста… или четыреста? У меня не очень хорошая память на даты.
– Очень, – искренне ответила я и облизала пальцы.
Черт с ними, я согласна уже и на шрамы. И без них – той еще красоты создание. Зеркало мне дать отказываются – разумный в общем-то поступок, но воображение у меня богатое, и ладони собственные, усыпан…
– Спокойно, Иза! – Руки Урфина были надежной опорой, пусть бы я и не собиралась по местной традиции лишаться чувств. Война? Ничего страшного. У всех свои недостатки. Я тоже не ангел господень. – Ты в…
Тайный Совет собрался в на редкость полном составе. Одиннадцать из двенадцати благородных мормэров. Лорд-канцлер все еще отсутствовал, и это обстоятельство весьма порадовало Кайя.
Кроме меня самой и Кайя, который по старой привычке займется самоедством. Нет уж, похоже, пришла пора кое-что прояснить. Надеюсь, Ингрид не обидится, она же вполне искренне желает помочь.
Нынешний – горький шоколад. Тот самый, с какао-крупкой царапающих звуков.
Я все-таки встаю. Но обойдемся без реверансов.
– Друг мой, – повторил Урфин, глядя снизу вверх, и взгляд его был невинен, – если в твою светлую голову приходит мысль уединиться с женой, то выбирай для этих целей помещение без верхней галереи.
Я не умею дарить подарки, особенно тому, кому и подарить нечего: у него все есть. Удивление зашкаливает. Почему-то оно видится мне лимонно-зеленым и с привкусом текилы ко всему.
– Милая, если пытаешься кого-то оскорбить, то делай это не с таким несчастным выражением лица. А лучше вовсе не делай. Оставь эти игрушки другим.
– Не смейте ко мне прикасаться. – Тисса вырвала руку и вытерла о юбки. – Я вообще не с вами разговариваю.
Или просто учитель попался на редкость дерьмовый. Мне хочется обнять Кайя, как-то стереть, исправить эти болезненные воспоминания. Или хотя бы уменьшить боль. Как же туго ему приходилось, если через …
– Тихо. – Одной рукой он прижимает меня к себе, второй гладит, и от прикосновений разливается странная немота. Страх уходит, а вместе с ним и силы.
– Закон – это ты. И пока ездят на тебе, ездят и на законе. Сегодня твоя жена взяла и «потерялась», а завтра, глядишь, и вовсе несчастный случай приключится. Это я к примеру…
Этим людям тоже было не место за верхним столом.
– Что «позже»? – вполне внятно поинтересовался мормэр Кормак, похрустывая пальцами. Каждый звук вызывал приступ острейшей головной боли.
Осень еще держалась за чертой горизонта, лишь изредка посылая в разведку ветра, и те уносили с отливом клочья пены, запах мокрой древесины, ржавчину и рыбью чешую. Вдоль береговой линии вытянулась ог…
Мы смотрим рисунки. Их много, и у Кайя определенно талант, только все равно он безбожно льстит. Я слишком красивая, если быть объективной. Но я больна, и к бесам объективность.
– Да неужели? – Он засмеялся дребезжащим смехом, и люди, сидевшие рядом, обернулись. Но смотрели не на Магнуса – на Тиссу. – Что ж ты всех боишься-то? Ешь нормально.
Гийом с грохотом ссадил очередного рыцаря.
Нет! Меня стошнит, если это Вадик. Хотя меня и так сейчас стошнит, но это уже детали. Сделав усилие, я повернула голову влево. Перед носом возникла стена. Брутальная такая стена. С бугристыми валунам…
– …опоила… – Дама, похожая на золотую куклу в полный рост, говорит, не размыкая губ. Волосы ее украшены крохотными птичками, а на обнаженном плече чернеет мушка, словно мишень. – …он маг, зачаровал… …
– Не надо, – бормочет Кайя. – Я уже… нормальный.
Больше всего я опасалась, что Гленна перехватит эстафетную палочку опеки надо мной, но Гленны не было. И вообще в покоях царила удручающая пустота. Только старый знакомец – кот, чье имя мне так и не …
Звенели мечи. Кружились кони. В какой-то момент Урфин прижал соперника к ограде и просто приставил острие меча к горлу. Рыцарь выронил щит. Сдается, значит.
– Отпустите меня домой. – Я говорила так жалобно, как могла. – К маме.
– Изольда, не думаю, что кто-то на вас обиделся. Семья умеет быть благодарной.
О, в отчетах имеется полная информация. Но пока для меня эти цифры безлики. Полтора золотых – это больше или меньше стоимости платья? Наверняка меньше, но насколько?
Да и вообще, судя по провалам в памяти, вчера он был способен лишь на то, чтобы дойти и красиво рухнуть на перину… и вроде бы шел не один… Кайя его провожал.
Как-то среди всего этого добра мне стало неуютно.
А Тисса становится уже не красной – белой как полотно. В глазах – тоска. Губы дрожат. Того и гляди расплачется от близости обретения простого женского счастья.
– И они жили долго и счастливо, – завершив историю, Кайя разжал кольцо рук. – Но мне хотелось бы еще кое о чем с тобой поговорить.
– Люди не виноваты, – добавил Урфин, опуская завесу чужого века.
Полагаю, это вряд ли законно. И совершенно бесчестно.
– Ваша светлость, – я оборачиваюсь, узнав этот хрипловатый мягкий голос, – прошу прощения, что отвлекаю вас…
Этого уже говорить не следовало. Мы не ссоримся, нет. Скорее, это похоже на разлом, причиняющий боль обоим. Возвращаемся в город. Рядом, но порознь. И, кажется, многие это замечают.
В тени стены, бледная и дрожащая, стояла Тисса.
Ветер рвет цветочные гирлянды и ленты, отдавая их морю. Скрипят снасти. Похрустывает дерево. И мне кажется, что еще немного и корабль наш уйдет на дно. Что он, как не игрушка этого мира?
– Изольда, это барон Деграс. Барон, моя жена.
– Нет, Иза, – Кайя зажимает прядь между мизинцем и безымянным пальцем, – к сожалению, нет.
Подают коней. Я угощаю Гнева яблоком, и он благодарно фыркает в ладонь.
Все-таки оборачивается. Спасибо, нашей светлости крайне неудобно с затылком разговаривать.
Юго почти не спал: не хотелось пропустить что-нибудь интересное. И ожидание было вознаграждено.
Конечно. Все, кто хочет причинить вред, сообщают об этом открыто. Интересно, пора уже звать на помощь? И кого?
– Я не могу запретить рабство. – Кайя упорно избегает смотреть в мою сторону.
Он зевнул и потянулся, пробуя когтями атлас.
– Уж не тетя точно. Но ты сам дорасскажи. А я пойду. Дела, моя ласточка, дела. Заглядывай, если вдруг соскучишься по старику. Или просто заглядывай.
– Не бойся, – сказал Урфин. Кому? Мне? Тиссе?
Леди Изольды не было и в замке, пусть бы его и обыскали трижды.
Вовремя вспомнилось, что собственные апартаменты заняты.
Она дочь мормэра, а к мормэрам обращаются именно так – «ваша светлость»… не здесь.
– Мир? – предложил Урфин, протягивая увесистый кувшин с запечатанным горлом.
– Простите, если заставил вас так думать.
– Но если позволите, то мне кажется, что их светлость не совсем понимает правила игры. И вряд ли обрадуется такому вниманию.
У нашей светлости чудесная фигура, от которой веет юностью. А короткие волосы вовсе не недостаток, потому что в нашей светлости недостатков нет.
– Ребенок, а ты куда больший ребенок, чем я думал. Не плачь, ладно?
Скорее уж подругами. Но мы с Ингрид поняли друг друга без уточнений.
Леди улыбались вежливо, загадочно, томно… сотни и сотни улыбок, значение каждой приходилось разгадывать. И от этого Кайя тоже уставал.
На пятой все-таки останавливается и, свернув листы, протягивает барону.
– Пойдем, – Кайя подает руку, – тебе надо поесть.
– Нет, – сказала Изольда, почесывая кота за ухом. – Вы же обо мне будете говорить? Тогда при мне и говорите. А то нечестно получится. Я же должна знать, что со мной будет. Ведь оно все равно будет, и…
– Хорошо. Допустим, не она. – Кайя остерегся произносить имя. Интересно, это хороший признак или не очень?
– Где я нахожусь? – Я повторила вопрос, понимая, что если не получу ответа, то завизжу от злости.
– Их привезли вместе с эйлой, говорят, эти деревья раньше росли повсюду, но теперь их почти не осталось.
Синие глаза. Светлые волосы. Ангельский облик… и я собираюсь использовать ребенка? Совесть молчала. Использовать – да. Врать – нет.
А между ними – нейтральная территория. Удобно. Можно у себя сидеть, можно – ходить в гости. На чай… ну или еще зачем.
Не поверила. И Кайя смотрит… нехорошо, скажем так, смотрит. С подозрением. Но хоть под руку не лезет, позволяя принять награду. Легкая, куда легче меча.
– Хозяева этого турнира – лэрд Кайя Дохерти, зачинщик, и рыцарь Золотой Ласточки, защитник…
Пятый опустился на волосы. Шестой, седьмой… и я все-таки сбилась со счета.
Тисса ждала, присев на желтый валун. Она была задумчива, если не сказать – растерянна. Вряд ли ей доводилось видеть живого паладина. Мы переглянулись, и впервые я увидела в глазах девушки сожаление.
Это походило на зимний шторм, который предупреждает о появлении редкими уколами молний и голосом далекого грома. Потрескиванием седого льда и снежной мутью.
По-другому я представляла нашу встречу. И его тоже.
– В-вы сов-вершенно п-потеряли с-совесть, Урфин. Хотя не д-думаю, что она у в-вас б-была. – Мэтр Логмэр отчаянно полировал стекла очков полой дрянного халата. – Я п-полагаю, что все это – в-ваша з-за…
У старика тонкая шея. Ее легко сломать. Пожалуй, Кайя и вовсе мог бы оторвать голову, не прибегая к силе иной, кроме собственной.
Была причина и, наверное, осталась, если я опять играю в прятки с собой.
Галерея. Полутемные нефы, в которых мертвенно белеют статуи. И как-то вот песенка становится жутковатой. Снова дверь и очередная комната необъятных размеров. Куполообразный потолок расписан звездами.…
Жарко. Так жарко, что я не вынесу этого жара. Сгорю. Вот прямо здесь и сейчас. Или потом, но обязательно: слишком много огня вокруг. Рыжий-рыжий. Желтый тоже.
На этот раз молчание длилось дольше. Мы с котом ждали, и уже оба глядели на рыбу. Во-первых, обед был ну очень давно, во-вторых, в рыбе прекрасен был не только вид, но и запах. Хвойный дымок. Соль мо…
– Маг – наемник. Он делает то, что ему говорят, и вряд ли знает так уж много. Я о другом думаю. Почему именно Тень? – Свернув планы, Урфин подпер ими подбородок. – Должна быть причина.
То есть он мой муж, но не совсем еще муж, потому что совсем даже пока не муж. Бюрократы несчастные. А Кайя мог бы и посоветоваться насчет даты. Может, у меня предубеждения и вообще я осень не люблю…
– Зачем? – Я схватила его за руку. Сержант не должен уходить! В конце концов, на нашу светлость коварно покушались и…
– Иза! – Кайя взял меня за руки. Нежное прикосновение, еще бы тему разговора сменить и вовсе романтичненько получилось бы. – Вы обязаны. Если вы не появитесь, то все сочтут, что вы не согласны с приг…
– Ноги у слонов слабое место. Пусть кузнецы сделают железные шипы, я дам рисунок.
Плакать, прижимаясь к холодной кирасе, было крайне неудобно. И разве дело в том, что противно? Пожалуй, даже интересно где-то, но…
– Ничего. Все спали. Проснулись с головной болью. И большинство думает, что я причастен к этому сну…
Откуда она вообще узнала? Спросить? Она ждет вопроса и с удовольствием ответит на него, подсыпав дерьма в мою и без того крепко унавоженную душу.
– Мне доставили платье… – Черт, я не знаю, как объяснить ему, чем именно оно мне не нравится и почему я не хочу его надевать. Платье безумно дорогое и, возможно, идеальное по меркам местной моды. А у…
– У меня. Я владею дюжиной кораблей, имею долю в золотых приисках и планирую заняться разведением тонкорунных овец.
– Надеюсь, я не пересек границы дозволенного? – шепотом поинтересовался Кайя, наклонившись к уху.
– И эта частица тебя не оттолкнула. Значит, был шанс…
– Или в сопровождении Сержанта. Но только тогда, когда он разрешает. И делаешь то, что он говорит. Не раздумывая. Не упрямясь. Не задавая вопросов. И уж тем более никаких споров. Ясно?
Урфин не похож на человека, который причинит вред ребенку. Или похож?
– Я в другом мире? – задала я первый вопрос. – И приволок меня ты?
Я согласна уже на все, но Ингрид и Тисса увлеченно спорят.
Глаза у нее имелись – круглые, выпуклые. Вытаращенные в море.
Я не решилась задать вопрос. У ласточки сапфировые глаза и перышки тонкой работы. Она почти как живая, только крохотная. И если что-то способно принести удачу, то она.
– Эй! – Когда дело дошло до одевания, я все-таки выглянула из комнаты, уже понимая, что никого не найду. Но попытаться стоило.
По глазам Изольды Кайя понял, что что-то не так.
Анестезия, значит, которая крепко лоботомией попахивает.
– Гавин, найди отца. – Урфин вертит стрелу в руке. – Скажи, что возникла надобность в людях… Кайя, глянь-ка.
– Тень с ошейником, – приходит на помощь дядя.
– Знаете, – задумчиво произнесла Изольда, растирая кровь на пальцах, – мне кажется, что на самом деле все куда хуже, чем мне кажется.
Но Мэл должна сказать… дописать у нее почти получилось. Ее выдернули из расщелины, пинком в живот опрокинули на землю.
Пью. Маленькими глотками, преодолевая горечь.
Зал достаточно велик, чтобы вместить всех. Но воздуха не хватает.
Он и сам знает, поэтому так старательно делает вид, будто все хорошо.
Гнев успокаивает меня тихим ржанием. Сегодня он при параде: грива и хвост заплетены в косицы и украшены лентами. Синие и желтые.
Чужая грязь сползала медленно. И вроде бы привыкаешь, учишься закрываться, управлять, гасить, но потом случается что-то, что с легкостью пробивает защиту. Сегодняшний нырок в дерьмо спас Кайя от необ…
– Я, честно говоря, надеялся избежать подобной участи. Потому и выбрал Лоу. Это очень страшно – зависеть от кого-то, когда видишь, к чему эта зависимость приводит. Пожалуй, это был самый сильный мой …
– Лишение… virgo… вызывает у женщины некоторые… повреждения. И раньше осмотр позволял убедиться, что брак осуществлен. Что невеста была… девственна… И что супруг не был с ней излишне жесток.
– Волчья травка, – вынес заключение Урфин. – У него было где-то полчаса.
– Изольда, – я позволяю себе прервать пламенную речь, – называйте меня Изольдой.
Лицо у него невыразительное. Возраст и то не определить. Старше двадцати, но… тридцать? Сорок? Единственная яркая примета – шрам на лбу.
Прекрасного, как кусок сыра в новой мышеловке.
Эта женщина закрыта на тысячу дверей и столько же замков, что, возможно, и к лучшему. В зале хватало темноты, и выносить этот гул, постоянный, назойливый, то нарастающий, то отступающий, чтобы дать п…
Корзина стоит там, где и было обещано. Внутри – глиняная бутыль с молоком, пара кубков, свежий хлеб, сыр и что-то воздушное, ломкое, явно предназначенное для Изольды.
– Потерпи, сердце мое. Скоро все закончится.
– Хорошо. – Я сдаюсь. – В смысле, не возражаю.
Значит, примем. Нельзя же всю жизнь провести в каменной коробке за вышиванием! А Урфин вел нас по узким улицам. Дома смыкались друг с другом плотно. И камень был одного цвета – желтоватого, костяного…
– Потому что здесь у тебя друзей точно нет.
Снова кивнула, всерьез раздумывая над обмороком.
– Изольда, – леди Арианна не спешит уйти, – вам, наверное, следует знать: за эти дни я много слушала. Недоброго. Голоса немногих звучат громко. И может показаться, что они говорят за всех. Это не так…
И как с крысами следует поступить? Отпустить волну. Пусть катится по площади, по узким городским улочкам, до берега и дальше. Хватит всем. Один удар страха, и первые ряды дрогнут, отпрянут с единстве…
– Надо продезинфицировать. – Изольда перебирала содержимое кофра. – Спирт есть? И еще кровь чем остановить…
Знала бы, чего жалеть, пожалела бы. А так – пусть, если ему хорошо. Мне хочется, чтобы Кайя было хорошо, потому как подозреваю, что это состояние ему слабо знакомо.
Он прекрасно помнил о дороге в замок, о собственной злости, об обиде.
Каменные вазы, полные цветов. Крохотный фонтанчик в тени шатрового вяза. Пруд с белыми лилиями. И кованая, но легкая, словно не из металла – из кружева сделанная, – скамейка.
– Тогда, – он совершенно серьезен, – раньше чем через месяц я к тебе не подойду.
– Твоя мать была красивой женщиной и много тратила. А Макдаггин не умел обращаться с деньгами. Он наделал долгов и, чтобы сохранить майоратные земли, вынужден был вернуться к тому, что умел делать. Е…
– …но платье, конечно, простенькое… меня уговаривали на фижмы. Или еще ткань поменять. Бархат выглядит просто очаровательно, особенно эти крохотные жемчужины-слезки по лифу, но ты знаешь, я подумала,…
К огромному строению, которое не отличалось ни красотой, ни изяществом, а только размерами и цветом. Черные стены его жадно пили солнечный свет, но камень оставался холодным – я проверила, прикоснувш…
Лишен былой силы? Даже у меня от этого проникновенного баритона мурашки по спине бегут.
Широкая юбка амазонки накрывает конский круп плащом, заодно пряча от посторонних глаз бриджи. А жаль, красивые. Из темно-зеленой мягкой ткани с кожаными нашлепками на коленях и пуговками по внешнему …
– Я лишь хочу, чтобы вы ко мне немного привыкли. Два месяца осталось.
– Вы… вы хоть знаете, как вас теперь называют? После того, что…
Галера прошла меж каменных юбок, покрытых толстой коростой известняка. За воротами ждали лодки. Сотни и сотни, насколько хватало взгляда. Разукрашенные лентами и цветами, расписанные причудливыми узо…
Это еще не аргумент, Изольда. Или аргумент? А вдруг он… что? Выдаст меня замуж насильно? У нас не Средние века, я всегда смогу отказаться в последний момент. Или развестись. Или вообще…
И с трудом сдерживаемый гнев. Чей-то крик бьет по ушам. И Кайя с трудом вынырнул из этого плотного человеческого моря. Нельзя. Он не в том состоянии, чтобы держать равновесие. Будет всплеск – в после…
– Я… понимаю, что не очень подхожу. Мы не так и богаты. И род не столь уж древний. Но если бы вы знали, как я хочу девочку! У меня четыре сына. Два брата. И муж. Мужчины безумно утомляют! Я их люблю.…
До сих пор мы не говорили о той ночи, о Мюриче, возникшем в моей комнате, где его никак не должно было быть. О Сержанте и чудесном спасении. О спящей служанке, которую не разбудил и мой вопль. Сначал…
Кивок. И палец, указавший на кувшин. Травяной отвар, которым дядюшка потчевал каждого своего клиента, считая, что это способствует установлению взаимопонимания, выглядел обыкновенно. А вот на вкус сл…
Судья машет платками, и герольды разводят всадников по разные стороны поля. Урфин выдирает наконечник из щита и подает герольду, но тот отказывается брать.
Он не стал дожидаться согласия, наверное, считая, что если в сад, то в сад. Издержки самодержавия? А говорил, что самодурства не хватает. Их светлость просто себя недооценивает.
То есть встретиться не выйдет. Спасибо сказали за меня, и нашей светлости рекомендуют забыть неприятное происшествие?
Они все здесь научились показывать эмоции.
– А ты, – дядюшка переключает внимание на Тиссу, – птичка-невеличка, приглядела себе жениха?
– Кайя, ты же не думаешь, что я… что я… все еще… – Я все-таки краснею. А вроде бы взрослая девица, точнее не девица, в чем, собственно говоря, и проблема.
В моих покоях пылал камин, но меня все равно знобило. Холод рождался где-то под сердцем, но перетекал в пальцы, и, заледеневшие, те крепче сжимали перо. Буквы рождались одна за другой, ровные, аккура…
А волосы жесткие, колючие, если провести против шерсти.
Все тот же зал, все те же лица, выражения и то сохранились.
Створки все-таки поддались, просто они открывались не наружу, а внутрь. И не стекло было черным: за окном жила ночь. Густая, южная – мне однажды повезло побывать в Крыму, – она рядилась в яркие звезд…
– Стой. – Урфин повис на плече, упираясь ногами в камень. – Посмотрим.
Кайя положил руки на плечи. Тепло. Горячо даже. И пока он рядом, я выдержу эти взгляды и эту необъяснимую ко мне ненависть.
Музыка меняет тональность. Становится резче, ритмичней. Люди встают из-за столов, и мне в этом чудится угроза. Я снова вижу толпу.
– Сержант, тут это… Сержант… – Сиг вдруг заговорил тихо, как говорят у постели умирающего, хотя на умирающего Сержант никак не походил. Скорее уж – скорбящий родич. – Мы… того…
Сиди прямо, Иза. И улыбайся. Это твой день.
– Вы очаровательно краснеете, – сказал Кайя.
Два десятка колонн поддерживали потолок комнаты, изрядно, к слову, закопченный. Меж колоннами стояли доспехи, один другого мрачнее.
Написанные собственноручно мной. Образец, одобренный их занудной светлостью, имелся, и мне всего-то надо было поработать ксероксом. Свежим взглядом оценив габариты родовой книги, по которой и предпол…
Лорд-казначей же принял молчание за готовность слушать.
К счастью, перевязка не понадобилась. Жгун-трава не только запечатала рану, но и тряпку приклеила намертво. Через пару дней можно будет попробовать отодрать, но сейчас сама мысль об этом вызывала спа…
Признание далось Урфину нелегко. Вон как желваки ходят. И бумагу мнет, будто лист виноват, что у Урфина с магией не сложилось. Кайя хотел помочь, он пытался договориться с Хаотом, но ответ был однозн…
Минута – порой достаточно, чтобы отдохнуть.
– Послушай, – Урфин заговорил тихо и мягко, – я понимаю, что сейчас тебе нелегко, но подумай сама. Что тебя ждало?
– Вы обратились с жалобой к гильдийному старшине? – Кайя нарушает молчание.
Кайя мотнул головой и отмахнулся, но от дяди не так просто отделаться.
Сонет красивый. Проникновенный даже. Особенно некоторые строки.
Все плачут, когда приходит смерть. А Юго не станет. У всех свой срок. И разве стоит из-за этого лить слезы?
– Расследованием чего? – Доктор раскрыл ладони, обратив их внутренней стороной к гостю. Подобный жест вызывал у примитивных особей инстинктивное доверие.
– Мужчины чаще. Они – хозяева и помнят об этом. Сейчас тебе кажется, что Кайя мил. Но надолго ли его хватит? – Ингрид погладила меня по голове, ласково так, как смертельно больную. – Я не хочу сказат…
Он держится слева, близко, но не настолько, чтобы мешать. Остальные – растянулись полукольцом.
Дело не в любви и вряд ли в расчете – выгода сомнительна. В чем тогда?
…моя путеводная звезда, снедаемый отчаянием и преисполненный надежд, я буду ждать тебя…
– Если поможешь ей, то обретешь друга. Вот и все.
Да, ее видели утром. Кажется, в галерее… и еще около Зимнего сада… и у оружейной… видели, но не придали значения. Кому она нужна, если каждый, от лорда-канцлера до последней поломойки, знал, что уже …
А Гийом де Монфор останавливается у нашей ложи. Сняв шлем, он отвесил изящный, насколько это возможно в железе и верхом, поклон. Хорош, мерзавец. Темноволосый, кучерявенький, утонченный до изнеможени…
Юго понимал. Ждал, отмеряя вдохи и выдохи. Вот полог шатра откинулся, выпуская троих. Соседний костер полыхнул, любезно освещая мишень. И слабо звякнула тетива.
Он вновь замкнулся и помрачнел. Меня подмывало плюнуть на все приличия разом и увести мужа в какое-нибудь тихое, уединенное место. Вот неужели так сложно раз в жизни порадоваться за человека?
Плащ мой беззвучно соскользнул с плеч. И тишина изменилась. Я слышала их, через Кайя или собственное больное воображение, но слышала. Удивление. Неприязнь, которую объяснить была не в состоянии. През…
То есть, если меня не будет, мир покатится в бездну и наступит конец света? Четыре всадника пройдут по улочкам города, сея панику. А солнце рухнет наземь, не желая быть свидетелем подобного беззакони…
Я даже обнять его не могу, потому что так не принято. И отвечаю на прикосновение прикосновением.
– …и она предлагает мне взять ребенка! Под опеку, – говорит леди с узким лицом, чью некрасивость лишь подчеркивают пудра и румяна. – То есть раз я не могу родить сама, значит, можно подбрасывать мне …
Ну почему бы ему не сделать вид, будто ничего не происходит? Воспитанные люди так и поступают. Но тан невоспитан. А после игры в фанты – говорила же мама, что нельзя играть на дорогие тебе вещи, но в…
Урфина здесь не просто недолюбливают. Его откровенно ненавидят.
– Извини, что молчал, но… тебе слишком много всего пришлось бы объяснять.
Вешу я сорок три кило. В золотом эквиваленте выходит солидно. Я не знаю, сколько сейчас стоит грамм золота, но… нет, я же не обдумываю его предложение!
– Что случилось? – Обернуться не соизволил.
Дочь, значит, не пойдет. Шовинист рыжий… но заметку сделаем. Сына значит. Подарить…
Я уже все перепробовала! Или не все? О! Вдруг я умею мысли внушать? Или управлять разумом? Иза – повелительница умов… звучит. На ком бы проверить?
– Не за ним, а против Гийома. Разницу понимать надо.
Зал… поворот… и еще поворот. И дверь, захлопнувшаяся перед самым моим носом. Я осталась посреди коридора, который крайне несвоевременно распадался на три потока. Прямо сказка: направо пойдешь, налево…
Мне не верят. Определенно не верят. Вон как сошлись рыжие брови над переносицей. Врать надо убедительней, Изольда.
Портной, упав на колени, принялся собирать булавки. Парень не из первых мастеров, но его нашел дядя, а это – достаточная рекомендация. Была достаточной.
– И боятся тоже. – Урфин опустился на песок, сидел он по-турецки скрестив ноги и накрыв ладонями колени. – Но скорее презирают. Я думал, что ты догадалась. Я – раб. Вернее, был когда-то. Давно, но эт…
За пределами моих покоев бурлила жизнь. Слуги носились всполошенными тараканами, но меня упорно не замечали, и когда я встала на пути девицы с подносом, та лишь обогнула меня, как огибают некое незна…
– Налоги, Иза. – Кайя улыбался. Черт, какая у него улыбка… и вид становится мальчишеский, хулиганистый. Ну разве можно с таким видом о налогах говорить?
– Очень, – уверил он, присаживаясь рядом. – Благородного и по крови, и по характеру. Умного. Сильного…
– Я о другом хотела спросить. Я подцепила эту штуку в храме? Или от вас? – Она еще пыталась думать, морщила лоб, хмурилась, но мысли были тяжелы, текли потоками раскаленного масла. – Люди ведь ходят …
– Вы мне раньше никогда не лгали. – Изольда завернулась в покрывало. Маленькая гусеница в тяжелом коконе, которого ее придется лишить.
Магнус прав: вместо одной типографии будет другая. Или третья. Девять откажутся, но всегда отыщется кто-то в достаточной мере жадный и беспринципный, чтобы рискнуть. Искать надо Тень.
И снова летим, на сей раз против ветра. Гнев проламывает воздух, я же глотаю его, продымленный, просоленный, желая напиться досыта.
Урфин поднялся не без труда. Разговор наш стоил ему сил, которых у его сиятельства оставалось не так и много. Споткнувшись на ровном месте – начинаю подозревать, что это место не такое и ровное, – Ур…
Кайя разжал руку. Свистнула, распрямляясь, ветка, задрожал ствол, а меня осыпало цветами, мелкими ягодками и трухой.
– Ваша светлость! – Обвинитель был худ и нервозен. Он потел, боялся, своим страхом заглушая обвиняемого, и у Кайя не получалось ухватить именно мэтра Мюрича. – Прошу учесть, что обвиняемый преподавал…
Когда много людей, то легко затеряться. Юго и терялся, потом находился, играя в прятки с самим собой. С недоучкой играть стало скучно – он отказывался видеть Юго. Обиделся, наверное. Или совсем расте…
– Найди, – Кайя присел и поднял желтый клочок бумаги, – найди мне эту суку. А люди… они не пойдут против меня.
– Иза! – Моя фрейлина подает руку. Пальцы чистые, кожа белая. А я словно черничное варенье руками ела. Подозреваю, что язык у меня тоже лилового окраса. Надо менять привычки. Одно дело – в задумчивос…
– Когда-то давно, – Урфин держится рядом, не то присматривает за мной, не то охраняет, – лорды уходили в море, чтобы там найти себе жену. Считалось, что случайные нити судьба крепче вяжет. Отсюда и п…
Он был невысок, не намного выше меня, худощав и опасен. Для врагов.
– Они проявляются не сразу. Год… два… иногда пять. – Кайя вытер клинок и вернул нож в шкатулку. Закрыв, набрал код стерилизации. Завтра придется все повторить.
Изольда не выходила из замка, во всяком случае, через главные ворота.
Я, когда нервничаю, всегда ем, как не в себя.
– Свадьба состоится осенью. Мне сказали, что два месяца – приемлемый срок.
Сиг поднес жемчужину к левому глазу, потом к правому, лизнул и после всех манипуляций возвратил мне с поклоном.
Приплыли. Это он о леди Лоу? Наказать? Еще вчера я мечтала вцепиться ей в волосы, но это вчера. А сегодня у меня булочка с медом, чай и солнечное утро. Только законченный садист способен в такой обст…
И себя тоже. И отчаянно пыталась втиснуть понятия новой моды в тугие головы придворных портных – к третьему дню препираний их собрался консилиум, утверждавший, что мой вариант ну никак не возможен. И…
Немного обидно, но справимся. В конце концов, наша светлость на диво самостоятельна, она со времен детского сада умываться и шнурки завязывать умеет.
Стоять! Я не настроена на вечер в одиночестве. Ну ладно, ночь. Мне будет не по себе.
Он вообще не представлял, как именно утешают женщин.
– Реши для себя, стоит ли то, что ты имеешь и чего желаешь, нескольких неприятных часов.
Нельзя. Он знает, что случается, когда кто-то нарушает правила.
Точно заслоняет меня от несуществующего снайпера.
И вот тут меня переклинило. Ладно, меня ей есть из-за чего ненавидеть. Я бы себе вообще яду подсыпала на ее-то месте, но Кайя в чем провинился?
– И конечно, ваша светлость, – Ингрид поднялась и подала мне руку, – вам обязательно следует заняться вашей свадьбой. Мужчин, даже самых толковых, не следует допускать к подготовке свадьбы.
– Чисто. – Деграс помог лечь. – И… многие рады твоей победе.
– Знаем. – Настька ответила за двоих. Она всегда так делала, ведь она старше и, значит, умнее.
Поиск истины часто заканчивается поиском убежища!
– Кто вам сказал такое? – Какой искренне-оскорбленный тон! И веер вычерчивает очередной глубоко символичный вензель. Ну почему нельзя просто сказать. Словами. – Ваша светлость, при дворе полно завист…
Признаться, я уже привыкла к тому, что рядом всегда есть кто-то, готовый услужить нашей светлости. Ну да, угождают не столько мне, сколько моему супругу, которого я до сих пор не удостоилась чести ли…
– Рыбки хотите? – Я гостеприимно подвинула миску, хотя Кайя без труда мог до нее дотянуться. Если уж завязался разговор, то следовало его поддержать. – Урфин по-прежнему друг вам. И подозреваю, что о…
– Оставайтесь столько, сколько хотите. Вы под моей защитой. Сиг, лично отвечаешь за то, чтобы леди никто не причинил вреда.
– Супружество, вами заключенное, я авторитетом Коллегии Хранителей права и собственным именем подтверждаю… Можете поцеловать невесту.
– Мне нравится здесь бывать. – Кайя остановился у дерева с седым, каким-то бархатистым на вид стволом и с легкостью наклонил массивную ветвь. М-да, сил у их светлости определенно с избытком. Я слышал…
– Была младшая. Стала единственная. И не ветвь, так, лист. Ваш брат был так добр, что пощадил.
– Потому что я не хочу тебя потерять. Ты слишком слаба. А ребенок от такого, как я, – это тяжело для женщины.
– Но все оказалось много лучше, чем я ожидал. Только… пожалуйста, когда я буду не в себе, не подходи. Специально я тебя не задену, услышу в любом состоянии. А вот случайно – могу.
Управлять я умела только велосипедом, и то трехколесным. А тут целый замок, и город, и прилегающие… и получается, протекторат? Они же не всерьез собираются дать мне порулить?!
– От всего. – Сержант подошел к камину и вытащил уголек. Держал он его голой рукой – железный все-таки человек – и свечи зажигал не спеша.
– В этой игре нет злого умысла, – сказала Ингрид. – Даже у меня имеется любовник. Он мой дальний родич и близкий друг, который пытается хоть как-то меня защитить. Дама без рыцаря… это не совсем хорош…
Да… на третий день Соколиный Глаз узрел, что в сарае нет стены. Наблюдательный ты мой.
– Надо подобрать украшения, – сказала Ингрид, проводив его взглядом. – Иза, я слышала, что некоторые женщины могут… не испытывать отвращения, вступая в связь с… мужчинами.
Слева ехал лорд-канцлер на узкомордом жеребце соловой масти. Справа держался Магнус, странно задумчивый и, сказала бы, недовольный.
Попроситься вниз не позволила гордость. Да и любопытство: вдруг там, наверху, интересное что-то?
Платье лиловое, и цвет этот идет ее бледной коже. Очередной же парик – башня, украшенная живыми цветами, – настоящее произведение искусства. На шее ожерелье из опалов, на руках – тяжелые браслеты. Ка…
Откуда столько людей? И почему они снаружи?
– Мурана слышит меня, а я – ее. Она берет у людей силу и отдает мне.
Ни мамаш с колясками. Ни крикливой детворы. Ни даже зловредного и вездесущего племени городских старух.
Я мысленно сказала спасибо тому, кто ее помиловал.
– То есть восстание из могилы мне не грозит?
Боли не было. Вообще ничего не было, даже спины. Урфин меня усаживал, подкладывая под спину подушки, выдавливая их неким подобием ложемента, но мне было, честно говоря, плевать.
Все-таки чувствую, леди из меня выйдет фиговая.
Не боюсь. Я верю коню, но не людям. Они то наплывали, пробуя оцепление на прочность, то вдруг отступали перед стражей, собирая силы, чтобы попробовать вновь.
– Мы пойдем к морю? – Я дернула Урфина за рукав. – Пожалуйста.
В моей комнате пусто, и камин почти погас. Сквозь приоткрытое окно тянет холодом. Огонь прячется от воздуха в черном жерле, и лишь старое полено отливает рубиновым цветом. Оно вот-вот рассыплется на …
Кайя поднял руку, и музыка – если это можно назвать музыкой, – оборвалась.
Замолкает. Ноздри раздуваются. Мокрые волосы облепили лицо. Глаза пылают праведным гневом. Кажется, у Урфина одним врагом больше. Ну вот кто его за язык-то тянул?
– Так хорошо? – Палец скользит по спине, надавливая на позвонки. – Или так?
Этот разговор должен был когда-то состояться. Так почему бы не здесь и не сейчас.
– Если вы сделаете вид, что ничего не произошло, то вас сочтут слабой.
– Спит, ласточка моя, конечно, спит. Это сон такой, который… сложно оборвать. Волшебный.
И нет, не сейчас. Те воспоминания – они остались в другом мире. У меня новая жизнь, и не надо сеять семена старых граблей. Еще прорастут…
– Извини. Я думал, будет проще. – Вид и вправду виноватый, как у пацана, которого строгий папаша с сигаретой застукал.
– Да. Он уже не молод. А иногда сила нужна. Там, конечно, палач есть, но…
– Ваша светлость, соизвольте открыть глаза. – Голос был мягким, как мои старые войлочные тапочки, и я сразу прониклась к обладателю его симпатией, хотя не сразу сообразила, что обращаются ко мне. «Ва…
– Смотрите, корабль! – Майло тычет пальцем в белую щепку на горизонте, что отделяет темное небо от темной воды. – Сейчас разобьется!
– Вы знаете, что это невозможно. – Леди Лоу сумела взять себя в руки.
– Почему у меня ощущение, что я среди врагов?
Это ожерелье будто сделано изо льда. Сложное плетение нитей и редкие, некрупные, но совершенной огранки камни.
Посмотрю. Мне не сложно. На него даже приятно смотреть. И черные ленты на солнце уже не черные – темно-лиловые. Они медленно перетекают друг в друга, словно старые гадюки, которым слишком лениво двиг…
Он появляется, когда герольд объявляет о продолжении суда. Их сиятельство явно нездоров, с лица слегка сероват. И эта очаровательная синева под глазами. Лежал бы уже.
Если он извиняться начнет, я точно влеплю пощечину.
А что я? Я вообще случайный элемент. Или не совсем случайный?
С женщины спрос невелик: она чужая и чужой себя показала. Но Дохерти должен был понимать, чего творит. Здешний закостенелый мирок не примет всерьез мужчину, который становится на колени перед женщино…
– Смотри! – Урфин отступил, оставляя меня наедине с… чем?
Нет, материально. Мне помогают раздеться, уже не обращая внимания на вялое сопротивление. Запихивают в ванну, вытаскивают из ванны, натирают, разминают, расчесывают…
Если помириться не выйдет, так хоть напьюсь. Тоже результат.
Еще немного, и я поверю в благие намерения…
– Позвольте совет. Никто не воспримет вашу жену как леди, если вы сами будете обращаться с ней, как с портовой девкой.
– И мы можем рассчитывать на адекватные меры по отношению к… виновному.
По-моему, в этом наши с Кайя мысли сходятся.
– Считают, что ребенка нашли меж корней дуба.
…таким тоном только о смерти близкого родича объявляют…
Могу ли я желать лучшей семьи для Иннис? Тайрон немногословен, но надежен. А леди Арианна действительно леди, хотя и обходится без париков и кринолинов. Я знаю ее не так долго, но чутье подсказывает,…
Сила хлынула потоком. В пламя. Побелев, оно взвилось до потолка, где молчаливым свидетельством прежних экспериментов чернело пятно идеально круглой формы.
– Ну успокойся, я больше не буду тебя трогать.
Это ненормально, если женщина читает. Скоро у нее возникнут идеи, и она начнет думать…
География? Я не против. Сейчас я очень даже за! Пожалуй, дошла до состояния, когда и Гербовник читался бы как приключенческий роман в картинках.
– Уйди, – сказала я. – Тебя здесь нет. Ты там осталась.
– Тогда пастух снова взялся за свирель. Он играл долго, вкладывая всего себя, и, доиграв, умер. А все, кто слышал его музыку, уснули.
Кайя пришлось обойти стол. И чем ближе он подходил, тем сильнее становилось желание убежать. Спрятаться и поплакать. Но я не плакала тогда и сейчас не стану.
– Это ее долг. В конечном счете ничего особенного не произойдет. Я погашу страх и…
Кот открыл оба глаза и зашипел. Не на меня – на дверь. А она возьми и откройся.
А признав, ощутит несвойственный прежде страх.
– Кузницы. А слева – Шелковая улица. Ткачи обитают… мыловарни… красильщики, но туда соваться не стоит.
– В очередной книге Урфин прочел про Самаллу. Остров, где всегда лето. Там деревья вырастают до самого неба. Выше замковых башен. И дома строят прямо между ветвей. Храм тамошний вырублен в стволе огр…
Если серьезно, то я помню наш с Урфином разговор и чем больше думаю, тем яснее осознаю правоту тана. Я не вернусь домой? Пускай. Начинают ведь жизнь с чистого листа, и что за беда, если открыт этот л…
Поголовью светлостей был бы нанесен непоправимый ущерб. Сейчас все произошедшее выглядит далеким и нестрашным, скорее уж глупым. Ну почему я сразу не закричала? Чтобы отвлечься – Кайя в принципе непл…
Я слышала звон. И видела, как кувшин катится по полу, чтобы остановиться у ножки стола. Как расползаются прозрачные лужицы воды. Как клинок, снова сменив руку, приближается ко мне.
– Моя мама, – Тисса шмыгает носом, кончик которого покраснел, – говорила, что перед свадьбой три дня плакала. Но потом познакомилась с папой и поняла, что все не так и плохо.
Я попыталась представить, как говорю Кайя, что готова видеть его в спальне исключительно по субботам и не позже полуночи. Смешно? Нет. Он ведь примет все как есть. И будет являться в назначенное врем…
– Их тоже наняли. – Магнус знаком велел закрыть дверь. Допрос еще не был окончен, но продолжится он позже, когда люди окончательно осознают, что их дальнейшая жизнь зависит всецело от хорошей памяти …
– Это лишь игра. – Ингрид умела смеяться искренне, и в этот миг с ее лица исчезло сонное выражение. Еще одна маска? Пускай, маска безобидная. – Куртуазная игра, где рыцарь избирает себе женщину, чей …
Идти? Оставить шатер? И назад в темноту? Нет, я понимаю, что убийца ушел, что, скорее всего, мой сегодняшний лимит покушений исчерпан, но… страшно.
– Туфли? Где-то там… на лестнице. Здесь недалеко.
Я – «это»? Да он себя видел? Македонский фигов. Лорд Война и полцентнера пафоса в придачу.
На лавочку. Очаровательную свободную лавочку, которая останется в полном моем распоряжении после исчезновения Урфина, – приятно осознавать, что не у одной меня родители фантазию проявляли. В том, что…
Людей собралось. Откуда они взялись? Пришли и смотрят. Но пускай. Какой театр без зрителей?
И обзавелась куриной слепотой. А еще спина чешется жутко, не то крылья на волю просятся, не то просто клопы расстарались.
Он взял со столика бронзовую статуэтку и сжал в кулаке, а потом разжал и поставил на место. Статуэтка… изменила форму. Мягко говоря.
– Осторожно, ласточка моя. Здесь давно никто не бывал.
Мотаю головой: не дождется. И дотягиваясь, целую-таки в подбородок.
…она вообще многое слышала за последние дни и не представляла себе, что с услышанным делать.
Как-то иначе представляла я себе безудержное веселье свадебного пира.
Срочные дела, конечно… настолько срочные, что бумаги бросил, с Ингрид попрощался сухо и быстро, а мне и вовсе кивнул. Не видела бы, чего с ним творится, всерьез обиделась бы.
Урфин вежливо отворачивается, делая вид, что всецело увлечен стрелой. А я кляну себя за глупость. Кайя меня простил. Он стоит, перебирая свободной рукой пряди, и эти случайные прикосновения дают мне …
– А я что делать буду? – робко интересуюсь, подозревая, что главная задача нашей светлости – украшать данное мероприятие. То есть сидеть в седле и счастливом образе.
Или это побочный эффект такой? Глобальные изменения психики невозможны без нарушения адекватности восприятия?
Последнее из имен. Оно не просто зачеркнуто – оно залито чернилами, но любопытство сильнее обстоятельств. Если лист приподнять и поднести свечу…
– Леди, вы не могли бы в следующий раз сразу кричать? – поинтересовался Сержант, пинком подбивая нож к столу.
– …стыд и срам. – Я все-таки рискнула искупаться и даже плеснула в воду лавандового масла, не столько ради аромата, сколько из желания хоть как-то скрасить этот почти экстремальный заплыв.
Жаль, что самому Кайя бежать было некуда.
Кайя возвращается и молча обнимает меня. Он расстроен, но я спешу утешить. Свет еще остался на моих руках, и его хватит для двоих.
Миновав арку, мы оказались в маленьком, но уютном дворике. Здесь вовсю цвел жасмин. Кусты сирени заслоняли окна первых этажей, а на газонах то тут, то там виднелись желтые солнца одуванчиков. Скрипел…
Может, дело в них? Тяжелые, душные. Голова преет, мысли дурные заводятся.
– Ерунда. Знакомься, это Гавин. Мой оруженосец.
– А что делал? – В темноте ее глаза тоже были темными из-за расплывшихся зрачков.
Состоялся суд, торопливый, стыдливый какой-то. И судья проявил снисхождение. Те, кто играл на скачках, желал поскорее забыть неприятный инцидент. Конюшня сменила хозяев.
– Нет. Не так. Иначе. Как будто… – Кайя замолчал, подбирая слова. – Как будто целятся.
– О, в таком случае Кайя Дохерти станет первым в роду, кто нарушит слово.
– Туфли подойдут? – Кайя говорил мало и с каждой минутой мрачнел все больше.
Замок спал, и путь Тиссы был свободен. Благо идти недалеко. Налево, направо и через галерею Химер на лестницу, которая была мрачна. Сердечко колотилось: Тисса знала, что если призраки и обитают, то и…
– И Магнуса разбудите. Здесь – ничего не трогать.
– Мой муж, конечно, над этим правом смеялся, но их светлость к законам относится куда серьезней.
– Поступить я не поступила. Сначала нашла работу на рынке… меня бы взяли на конюшни по старой памяти, только я не хотела иметь ничего общего с лошадьми. Хотя лошади тут ни при чем.
Что было? Скрыть свирель не удастся. Пробуждение подарит головную боль и тошноту. Свалить на очередной эксперимент Урфина? Это самый простой выход, но… на Урфина и так злы. А маг неизвестно что еще в…
Почему-то я видела все очень подробно, словно в замедленном времени. Вот кончик копья касается щита и трещит, но не разваливается, как должен бы. А сам щит идет в сторону, выворачивая руку. Всадник к…
Мы вдвоем. И время уходит тонкой струйкой песка.
– Иза, слава Ушедшему, хотя ему и плевать, но ты очнулась.
В центре комнаты, стыдливо прикрытая тенями колонн, – кровать.
Она не слышит. Сон крепок, я бы сказала, что неестественно крепок.
– Скоро дома будем, Лисочка, потерпи, милая.
Мне сложно понимать, когда он настолько близко. Но, кажется, суть в том, что государство дает деньги человеку выкупиться из частного рабства в государственное.
– Он – злопамятная скотина. И я не хочу, чтобы Тисса пострадала, если Гийом решит мне отомстить.
– Не спеши, красавица. – Темный схватил меня за руку. – Еще не познакомились, а ты уже бросаешь. Нехорошо. Меня вот Сигом звать. А это Так. Ты у нас кто? Я думал, ваши поотстали на переправе. Ан нет……
Гавин расстегивает ремни, освобождая Урфина из металлической коробки. На разостланный поверх сундука плащ ложились перчатки, наручи, наплечники, левый, побуревший от крови, набедренники. А вот снять …
– Мысли ты не читаешь? – на всякий случай уточнила я, а то кто этих магов, пусть и недипломированных, разберет. И вообще, Эйнштейна тоже из университета исключили. А он потом теорию относительности с…
– Ты не похожа на курицу. – Кайя сложил бумагу и, присев, собрал отчеты. Дядя наверняка захочет их просмотреть. – На лебедя скорее. Маленького.
– С той девушкой, которую ты зовешь? Что с ней произошло?
Утро продолжало преподносить сюрпризы, один другого веселее. Я стояла перед зеркалом, изгибаясь, в тщетной попытке рассмотреть то, что привело в такой ужас Ингрид. В конечном итоге усилия увенчались …
Что у него за манера говорить, не глядя на собеседника? И пальцами по столу тарабанить. Я вот от этого «тык-тык-тык» нервничать начинаю.
Она забралась на колени и предложила кусок одеяла. Все это было на редкость неприлично, но довольно уютно.
– Кайя дал мне свободу. – Урфин подпер подбородок кулаком. – И титул. И власть. И богатство. И все, что у меня есть, принадлежит ему.