Кайя возвращается и молча обнимает меня. Он расстроен, но я спешу утешить. Свет еще остался на моих руках, и его хватит для двоих.
Возможно, в этом их высший смысл? Детей прятать?
Вино было кислым, но и вправду слегка полегчало. Во всяком случае, речь вернулась.
– Что? – Она удивилась. – При чем здесь любовь?
– Но если позволите, то мне кажется, что их светлость не совсем понимает правила игры. И вряд ли обрадуется такому вниманию.
Чистосердечное признание, от которого мне полагается в обморок упасть? Не дождется! Я, наверное, чудовище, если меня беспокоит не тот факт, что Кайя кого-то там пытать собирается, а тот, что и ему от этого будет плохо. Найти бы еще слова, чтобы внятно объяснить это самому Кайя.