Все цитаты из книги «Замуж с осложнениями»
— Азамат, как всегда хорошего из себя строишь? — слышится скрипучий голос заказчика. — Земляне не верят, что детки у нас. Доказательств требуют. Если хочешь получить деньги за эту работу, дай мне док…
— Да что ты, какой из меня певец. У меня же голос, как у быка, — смеется он.
Палеными волосами все еще пахнет, и я интересуюсь, как провентилировать помещение. Азамат показывает кнопку на пульте, но предлагает выйти, пока тут будет продуваться, а то еще и меня продует. Охотно…
— Если он тебе не нужен, то, может, одолжишь на вечер? А ты бы пока поспал.
— Ты хочешь знать, чего я боюсь?! — кипятится Алтонгирел, и я прямо вижу, как он плюется, когда это говорит. — Тебе прямым текстом сказать? Намеков уже не понимаешь?
— Ладно, — говорю. — Теперь на тему Алтонгирела. Допустим, я вам поверила насчет табу и прочего… — (Капитан хмурится.) — Ну вы же понимаете, что у меня единственная причина вам верить — это ваше личн…
Если мылся, значит, переоделся. Хм. Провожу рукой по его спине — если на нем и не верх от пижамы, то я отличить не могу. Эти его свитера все равно все одинаковые, темные, тонкие, в обтяжку, только не…
— Азамат, — говорю, тыча пальцем в духовника, — это провокация.
Старейшине моя идея нравится, он садится повыше на сиденье и оглядывается.
— А вы еще кого-то знаете, кто муданжский выучил? — спрашивает Азамат.
— У вас на корабле, — говорю, — еще сорок семь человек землян.
Азамат так широко открывает глаза, как ему позволяет природная узкоглазость.
Сашка на экране выглядит так, будто готовится ко встрече с Кинг-Конгом.
— А что такого? — пожимаю плечами. — Я же врач. При мне сотни людей спят. Некоторых я даже нарочно усыпляю.
— Обряд закончен, — уныло говорит Алтонгирел. — Вы связаны браком. Все могут идти.
Он кивает, вручает мне кредитку с кодом и уходит.
Я тяжело вздыхаю. Господи, неужели когда-то этот вопрос решится и мне не надо будет больше думать о реакции Старейшин, а?
— Ну ты предпочитаешь, чтобы я жила где-нибудь подальше?
— Ага, ага, — отмахивается Алтонгирел. — Его тут нет, а мне можешь не рассказывать. Мне, в общем, все равно, ради чего ты с ним связалась, лишь бы он от этого не пострадал. Но вот сейчас просто интер…
— Ну почему вы такой жесто-о-окий?! — Хороший рев вышел, еще и от стен отрикошетило.
Алтонгирел задумчиво кивает, потом подходит и садится рядом со мной. Батюшки, снизошел! Страшно подумать, что его заставило…
— Ну что, — говорю, — сдвинем кровати и освоим новые пространства?
— Ничего-ничего, я понимаю, что на мне не написано, — похлопываю его по руке, запоздало соображая, что на него этот жест должен действовать гораздо сильнее, чем на среднего землянина. Ну он хотя бы з…
— Можно, конечно, — пожимает плечами Азамат. — Но это значит признаться, что ты плохой охотник. Да и потом, если своими руками добыть, то как-то вкуснее…
— Азамат-ахмад, — говорю я, стараясь проявить всю почтительность, на какую способна. Чего они на меня так таращатся? Что я, за два дня не могла просечь, как к капитану обращаться надо?
— У меня похожая ситуация, — говорю. — С той разницей, что вас много.
— Вы больше никакие муданжские слова не хотите выучить? — спрашивает как-то чересчур быстро.
Снова на меня пялятся все трое. Ну а с именем-то что не так?!
— Ну вот, — говорю. — Если ты больше ничего не скрываешь, на сегодня все.
— Никак. У нас есть только дети, родители, братья и сестры.
— Кофе — это хорошо, — говорит он, протирая глаза.
— Легко. — Опять я его с места согнала, пошел, похоже, чай добывать. Достает немаленький холщовый мешок. — Вот, — говорит, — заваривайте.
Гигантские двери мягко затворяются, оставляя старца снаружи, и тут все приходит в движение. Внезапно собравшиеся разом принимаются говорить, кричать приветствия через весь зал друг другу, мужчины здо…
Он несколько секунд переваривает мою реакцию с неуверенной улыбкой.
Водружаю получившуюся красотищу на полку, чтобы отойти и полюбоваться на расстоянии. Чудо. Рядом у Азамата на стенке висит картинка — я ее раньше за полками не замечала. Какая-то пестрая мазня в рамо…
— А я и не знала, что на Гарнете есть какое-то население…
— Есть вещи, которые очень трудно объяснить, — вздыхает Эцаган. — Алтонгирел, конечно, не всегда разумно поступает. Но он хороший человек.
— Не волнуйся, это все… женская правда. Уж извини, так говорят. Женщины много чего боятся и придумывают себе сказки, чтобы не так страшно было. А уж какая там реальная основа — это только Старейшины …
— Держись подальше от Азамата! — рычит он так, что я еле разбираю слова.
Вроде шитье во всех культурах женское дело, нет?
Азамат прослеживает направление моего взгляда и внезапно смущается.
Стучусь, получаю разрешение, вхожу — и мне открывается фантастический вид. Капитан сидит на стуле ко мне спиной, а на спинке развешена расплетенная коса. Приглядевшись в полутьме, различаю, что волос…
— Думаешь, Тирбиш пожалеет нам пару тарелок? — хмыкаю.
— Чего ты, женщина, сидишь тут вообще, если так скучно?!
— Лиза, ну… тебе жалко? Ну пусть она у тебя побудет.
— Ну конечно, можно и так… — тянет, явно отпускать свой бук со мной не хочет. — Но мне могут звонить…
Я временно утрачиваю дар речи, пока до меня доходит, что это, видимо, Алтоша напоследок постарался.
— А, так там всякие вышивки-тесемочки еще? — спрашиваю с энтузиазмом, воображая пестрые народные костюмы из старых краеведческих фильмов. Всегда хотела себе сшить что-нибудь этническое, но это же сто…
— Ну… ну прямо после секса… то ли тебе так скучно было, то ли я тебя утомил так, что ты просто где сидела, там и упала! Я понимаю, если бы тебе это было в принципе неприятно, а так получается, что я …
Остальные общим гулом соглашаются — нет, конечно, никак.
— Послушайте, ну они же не виноваты! Они маленькие, глупые, никогда не были в такой ситуации. У многих это вообще первый полет без родителей!
— Ты меня позвала, чтобы спорить? Надевай земную одежду, только не штаны, я тебя умоляю, Старейшины ведь пожилые люди, могут и помереть от такой радости…
— Ой, простите, я и забыл совсем… сейчас заплету…
— Здравствуйте, — говорит. — Меня зовут Александр, я Лизин брат.
Помнить-то я помню, но третье застолье за три дня — это многовато.
Как же я рада, что взяла все это с собой! И мою любимую машинку для заваривания швов. Ее изобрели уже на моей памяти. Если на ткань в месте разреза нагрузка небольшая, то можно как бы склеить края вм…
— Нет, но она захочет связать ему свитер. Она Маську уже всю обвязала, дальше некуда, а тут свежий кандидат. Так что ты поосторожнее…
— Вам лучше разойтись по каютам и заняться тихими играми, — продолжает Азамат благосклонно-отеческим тоном.
— Э, ну… — Голос не слушается, приходится кашлянуть. — Мы летели на курорт.
— Зачем? — удивляюсь я. — Можем и вместе.
— Спать надо идти потому что, — говорит, вставая. — Поздно уже.
— Может, лучше я кого-нибудь другого позову? А то мой вид заставит его волноваться больше, а не меньше.
Капитан задумался о своем достаточно глубоко для того, чтобы я набралась наглости разглядеть его получше, хотя бы и в тусклом свете. Несмотря на жуткие шрамы, лицо у него приятное. Он действительно п…
— Все нормально, — говорю с ободряющей улыбкой и подписываю контракт. — Это я по поводу наших рожи строю, не обращай внимания.
Ладно, что-то увлеклась сованием носа в чужую жизнь. Азамат, конечно, сам виноват, — зачем ему было, чтобы я тут сидела? Какой кайф в том, что я просто сижу рядом и тыкаю в комп? Даже не разговариваю…
— Ну да, жди, — мрачно кивает Алтонгирел.
Дальше, видимо, кто-то думает за меня, потому что я бы ни за что не догадалась отойти до угла, а потом подойти обратно, громко топая, чтобы они меня слышали. И вот я стучу в дверь. Не знаю, что отраж…
Он не улыбается, но лицо его немного светлеет. Присаживаюсь у стеночки — кормить его в таком режиме совершенно невозможно, придется подождать.
Он усмехается и наконец-то — неужели! — принимается за еду. Уже хлеб почти остыл, блин, пока он тут телился.
— Есть, конечно, — убежденно заверяет Азамат. — Вы ведь все с ними в родстве. Правда, может, они с вами совсем смешались, не знаю…
В качестве помещения для нюхательного сеанса выбираю сушильню. Там, по крайней мере, вентиляция хорошая, да и сейчас почти никто не стирает, все шляются целый день по планете. Я пригоняю коробку с ду…
Над общим столом разносятся ахи и вздохи, Азамат старательно смотрит в тарелку. Я, наоборот, оглядываюсь, вроде как мое имя прозвучало… и ловлю на себе странный взгляд Алтонгирела. Таким смотрят на н…
— Сейчас на другой стороне, — говорит Азамат странным ласковым голосом, как будто о маленьком ребенке. — Днем увидишь.
— Например, какое-нибудь хорошее пожелание можно вписать, — придумываю я, размахивая руками для выразительности. — Или поздравление!
— А, вот как. — Он расслабляется. — Ну замечательно. Я как раз хотел сказать, что не стоит тебе в халате ходить по коридорам.
Все-таки ужасные дикари. Но я свой устав приберегу для какого-нибудь более безопасного монастыря. Правда, очень уж хочется Азамата как-нибудь подбодрить. Ему, наверное, тяжело с таким лицом, если у н…
— А как вы грузы транспортируете? — спрашиваю. Не в кабинках же, правда…
— Эй, Лиза, — окликает меня Алтонгирел с опаской, — не вздумай угрожать Старейшинам. Боги любят смиренных, набей себе это в трубку и скури.
— Ах да, конечно. — Он лезет в ящик тумбочки и извлекает пульт. — Вот, держите, это каюта прямо рядом с вашей в сторону кухни. Там прибрано, но, если вас что-то не устроит, скажите мне.
Пещера довольно большая, и я с облегчением понимаю, что она оборудована как любая нормальная туннельная почта на Земле или на Гарнете, а именно — автоматическая. Это значит, что посылать и получать м…
Как я и ожидала, это не так просто. Тут вам и ужас в глазах, и кровь к лицу приливает, и всякое бормотание про то, что он обойдется, да это неважно, он сам, и вообще, под одеждой не видно…
Азамат даже пугается моего истерического хохота, а уж тем более когда я сползаю по прохладной шершавой стене Дома Старейшин — решает, что мне плохо. А мне не плохо, мне очень-очень хорошо и легко так…
Я отчаянно гляжу на Азамата, который грохает кулаком по столику, кажется, оставляя вмятину.
Тут внезапно открывается дверь и входит… правильно, Алтонгирел!
Алтонгирел в прямом смысле хватается за голову, да так, что вот-вот шею себе свернет.
— А… кроме очков? — несколько упавшим голосом спрашивает он.
Оба парня обнаруживаются в своих каютах мирно спящими. Беспощадно их бужу и отправляю на мостик.
— Ну я открыла две ближайшие с уголка, поняла, что это не мое, и закрыла.
После обеда подкатываю к Азамату поинтересоваться, чем он так обеспокоен, но он явно не склонен к общению. В глаза не смотрит, к буку не приглашает.
— Противно смотреть на сволочь, — говорю в итоге. — Или на алкоголика. А вам просто хороший врач вовремя не попался, это с каждым может случиться.
— Да нет, вы что! Вы же мне лицо вернули!
— Да нет, я не успел его рассчитать, а потом стало незачем. Так что до Муданга он по-прежнему в должности.
— Так раны сквозные, я же не могу внутри зашить! Ну и какой смысл…
— Это ты чего? — Я вся дрожу, и голос тоже.
— Я сделаю все, что могу, — говорю убедительно. — А теперь давай снимай свитер.
— А ты пойдешь? — спрашиваю в ответ. Одной не очень хочется, хоть и все относительно свои.
— Ничего, насплюсь еще. Тебе разве не нравится?
— Можно узнать, чего ты хотела добиться? — спрашивает он меня с высоты своего величия.
Обнаруживаю, что Тирбиш под шумок уже смылся. Не знаю уж, чем так ужасен кусочек пластыря на лбу, но зато, когда я наконец-то дохожу до кухни, там уже пахнет едой. Правильно, мальчик, мыслишь. Как го…
Муданжские звездолеты оснащены многочисленными лапками не только для захвата чужих кораблей, хотя это тоже очень удобно: сгреб джингошскую черепаху под пузо и полетел дальше. Однако главная функция л…
— Здравствуй, — говорю, когда он поднимает голову посмотреть, кто это ему мешает пройти. Он хмурится, оглядывает меня.
— Вот для того и всеобщий, — смеюсь. — Его не для космоса вводили, а для Земли.
Кстати, надо проведать пациентов. Прямо после ужина отправляюсь сначала к Гонду — благо ему как раз понесли еду. Все-таки Азамат его голодом не морит. У него все по-прежнему, ничего не болит, и с нак…
Я встаю и на нетвердых ногах пробираюсь в центр холла, едва не спотыкаясь о чужие коленки. Хоть бы одна сволочь убрала ноги из прохода. Наконец стою перед ненавистным духовником.
— Он просто хотел выдать вас за кого-нибудь, чтобы я о вас и думать забыл. А возможно, с самого начала знал про ваше имя, он очень хорошо умеет находить информацию, мог добраться до данных о вас. Или…
— Молодец! — от души хвалит его мужик постарше справа от меня, показывая какую-то конструкцию из пальцев. — Вот это я понимаю, в корень смотришь! Это ж надо так разглядеть! Даже учитель твой не увиде…
— Что, на Гарнете? И на Муданг их не отвезем?
— О-о, вот как. У нас сейчас тоже Новый год. Только мы его посреди зимы празднуем.
— Мне нужно еще поспать. Если нетрудно, принеси воды… сушняк дикий.
— Азамат ведь у меня учился книжному делу, — спокойно говорит он на всеобщем, почти без акцента. — Я же его первым начал и всеобщему учить. Я бы предложил тебя поучить муданжскому, но, думаю, Азамат …
— Боюсь, что настоящего боя я просто не увижу, — говорю. — Я и этот-то еле-еле…
Азамат косится на него осуждающе, но я даже нахожу в себе силы улыбнуться.
— Разогрелись? — спрашивает он бодрым голосом. — А теперь давайте в тивик.
Эх, капитан, говорил бы уж начистоту, «у меня». Интересно, скоро ли дозреешь до признания?
— Знаю! — радостно отвечает Эцаган. — Госпожа Лиза, я ваш вечный должник!
Кровать у Алтонгирела пошире, чем прочие, которые я видела тут на корабле. Вероятно, чтобы Эцаган помещался, хотя он только в плечах и имеет хоть какую-то ширину.
Открывает один из шкафчиков под разделочным столом, там и правда небольшой холодильник. Хорошо спрятали, и не догадаешься.
Мы еще некоторое время сидим в обнимку, думая о вечном и бесчеловечном, а потом Азамат начинает шевеление на предмет сбежать. Отпускать его одного мне не слишком-то хочется, еще напридумывает себе вс…
— Я гляжу, тебя просветили, и ты думаешь, что это чушь.
— Да где много… — отмахивается он. — При нашей с вами разнице в положении, да еще если учесть, что я до женитьбы ничего не дарил, должно было быть несколько сотен предметов, но я многое не решился вз…
Ого, да мы тут будем самой популярной сплетней на несколько месяцев, я так чувствую.
— Бо-оги, какой бардак… Ладно, завтра разгребем.
— И когда ты намерен это устроить? — спрашиваю.
Я возвращаюсь в детскую без приключений. Пару раз через переборки слышу какую-то невнятную ругань, но навстречу мне никто не попадается. Гляжу в иллюминатор. Джингошский корабль продолжает трансформи…
— Мне надо взглянуть, как поживает твоя шкурка, — помахиваю тюбиком цикатравина. — Раздевайс!
— Это потому что всеобщий очень сильно на мозги садится, — объясняет Азамат. — Считается, что у тех, кто его выучивает, личность меняется. На муданжском ведь все главное в конце, и можно очень долго …
— На какую девку позарился! И ведь привез, не сбежала!
Старейшина-духовник, все это время тихо сидевший справа от «спикера», подзывает нас к себе жестом. Мы встаем и подходим. Азамат, по-моему, с трудом держится на ногах. Бритый старик берет наши хомы в …
— Аэ-кхэ, раньше тебя, кажется, не обижало, что я остаюсь на ночь… И вчера ты у меня дрых — и ничего…
— По идее да… — задумываюсь. — Знаешь… я, э-э-э, не знаток искусства, честно говоря…
Второй пилот все еще валяется у меня в кабинете, но лечить там больше нечего. Рука у него ожила, омертвевшая кожа слезла. Я выдаю ему крем с витаминами, пластырь и выписываю восвояси. Все-таки удобна…
В спальне у нас с климатом все хорошо, и все же Азамат пытается меня укутать в пару-тройку одеял.
— Конечно, — говорит он иронично, — это чисто ее заслуга. Наша леди так хочет избавиться от мужа, что готова для этого лететь хоть на край Вселенной.
— Кого? А, окно? Да, сам. Как ты его назвала?
— Общий сбор в холле, — говорит он мне и двигает дальше по коридору.
— Не, — мотаю головой, — ничуть, только я зажигать ее не умею.
— Не хочу тебя компрометировать, — говорю, — но мне кажется, мы договаривались, что я живу на свои.
Хотя бы в профессиональном отношении, ага.
Все так же молча берет с тумбочки позади себя бутылочку минералки. Господи, Азамат, кто скажет, что ты не прекрасен, — рыло начищу!
— Ну хорошо, хорошо! — внезапно начинает тараторить он. Видно, я что-то такое выразила на лице угрожающее. — Если вам удобнее, чтобы я считал, что вам все нравится, то пожалуйста, я верю!
— Он всегда переживает, если я с Алтонгирелом ссорюсь, — говорит капитан.
— Недели две не был, — припоминает Азамат, снимая куртку и извлекая из ее кармана кожаные перчатки.
Смотрит на меня, как на законченную идиотку. Наверное, и правда звучит глупо.
Я одариваю его мрачным обиженным взором и откупориваю пузырек. Немного пахнет спиртом. Ну была не была. Пью.
Я уже ржу, еле сдерживаюсь, чтобы не завыть. И как же я забыла, как мама прямо с первых дней Сашкиной женатой жизни взялась одевать его супругу! Маська, правда, удачный экземпляр — она тощенькая, мел…
— Ну дай я с ним парой слов перекинусь! Пусть знает, что у тебя есть грозный брат.
— А почему меня это должно волновать? — бросает муданжец через плечо.
— Или просто подстроит несчастный случай.
Людей в зале немного, человек тридцать, не считая наших. Видимо, еще две команды. Как только спускаемся по широкой лестнице вниз к другим гостям, снова слышится пронзительный голос старца-привратника…
Джингоши — на черных, муданжцы — на краснокожих.
Прекра-а-асно, давай теперь ты еще себя во всем обвинишь.
— Нет, я, конечно, пробовал хлеб. Приятная штука. Но у нас никогда не пекут мучное, только жарят.
Я нагребаю еще кучу всякого хлама — от бактерицидных моющих средств до рамок для фотографий, благо мы на машине. Муданжцы пока что оказываются исключительно осторожными водителями, впрочем, если уж А…
Азамат не дрожит, еще не хватало, но движения у него дерганые, неуклюжие. Войдя, мы оказываемся в маленьком тамбуре, где положено оставлять обувь. Мужикам-то хорошо в носках, а я что-то не подумала… …
Ну конечно, они уронили диван! К счастью, вроде бы никто не пострадал. Врываюсь в гущу, начинаю отчитывать подопечных, вдруг все стихает.
— Ну ладно… — пожимаю плечами. Чего так нервничать-то?
— Если б могла, давно бы уже так и сделала. — Стараюсь сдерживаться. Все-таки мы от них зависим.
Он только пожимает плечами и послушно идет за мной.
Алтонгирел быстро подвигает ему столик и даже полотенчико подкладывает в качестве нагрудника. Полюбовавшись, как Эцаган лопает бульон, духовник оборачивается ко мне.
— Да мне даже притворяться не придется. Другое дело, что у нас разное представление об уважении.
Я довольно быстро перестаю изображать из себя несчастную жертву обстоятельств. Все-таки обошлось без травм, так, синяк на ключице да шишка на затылке. Вот напугалась я конкретно. С этим и надо бороть…
Он берет мою руку и, нагнувшись, осторожно целует костяшки пальцев.
— Спасибо тебе, солнце, — говорю растроганно. И еще обнимаю для пущего эффекта. Когда отпускаю, в глазах у него звездное небо — никакого космоса не надо. И руки дрожат слегка. Ого, да он так не дожив…
— Как… чтобы вам не напрягаться, — бормочет Тирбиш.
— Абозорху, — представляется он с несколько самодовольным видом, протягивая мне руку. Это первый муданжец, который вспомнил о рукопожатии.
— Вы можете снять хом, — говорит Азамат, вставая.
На этой оптимистической ноте Алтонгирел вздыхает и выходит из кухни строевым шагом, шарахнув дверью.
— Щас, — говорю. — Жуйте свое мясо и радуйтесь.
— Это теперь так называется? А ведет он себя, как будто они как минимум женаты!
Азамат, очевидно, звонит нанимателю. Так это что же, эти наемники работают на других? Джингоши ведь тоже наемники… ничего не понимаю.
— Иногда, — говорю, запахивая халат, — а что?
— А я не знаю, что это, — смеется. — Прошлый раз на Гарнете прихватил попробовать, никому не понравилось.
Азамат наблюдает за мной горящими глазами экспериментатора.
— Вот как. — Он поднимает брови, впитывая информацию. — Вот это да. Ну что ж, если вам приятнее называться коротким именем, то все в порядке.
— Да, у нас тоже так. Самодельное только дарят, никогда не продают. Так и о человеке судят, сколько у него дареной одежды, настолько его и любят.
И вот мы у Дома Старейшин. Это очень простое здание, одноэтажное, прямоугольное, только чуток сглаженное по углам, крыша из какой-то странной блестящей черепицы, окон мало, и они сдвинуты к торцам, а…
Не то чтобы я озабочена состоянием спящего, а просто очень интересно посмотреть на его каюту. Она до некоторой степени оправдывает ожидания: довольно неопрятная и с явным эзотерическим уклоном. На по…
Наконец акустическая пытка заканчивается, и снова звучит одна только музыка. Тут уже и мы подходим поближе, послушать. Инструменты у них симпатичные: пестрые, раскрашенные, с нарисованными солнцами и…
— Кто, Арават? Нет, он всегда был охотником… На Гарнете бывал пару раз, но даже не снизошел до изучения всеобщего, а уж после того, как джингоши на него напали, вообще не высовывался с Муданга.
Оглядываюсь. Азамат сидит в ногах кровати, словно бы в глубокой задумчивости.
— Это как это? — говорю. — Вы же все разные.
— Да нет, выпускают, конечно, я же теперь пассажир.
Он все еще выглядит встревоженным, и мне это не дает покоя. Украла душу, надо же. Это вам не наши писаки, провозглашающие, что «любить есть высшее наслаждение». Как страшно, что мой неосторожный жест…
В следующий раз отлипаю от компа, когда просыпается Азамат. И обнаруживаю, между прочим, что у меня затекла шея. Ого, а время-то восемь вечера! Однако давно я до Сети не дорывалась, так ведь и заноче…
— С ума сойти, как же странно у вас все устроено… Но ведь на одной кровати спать неудобно…
— Ладно, пока предлагаю отвести одну из кают мне под кабинет, чтобы я могла нормально разложить свои причиндалы и поддерживать стерильность. И лучше, чтобы это была соседняя с моей каюта, чтобы недал…
— Какого черта тебя понесло на абордаж? Да еще и без экипировки? Что за детский сад: «Назло всем наемся соли и голодным спать лягу»?
— Зайди ко мне в кабинет, если тебе не трудно, а?
— Мм? — откликается он, видимо не желая отвлекаться. — Он прекрасный проводник воли богов.
— На сегодня? — моргает Азамат, одеваясь.
— Ну-у… это… определенная степень близости, что ли… Это как бы должно быть ясно из контекста, — хихикаю нервно. Ох и будут же у нас проблемы…
Тут он напарывается на мой взгляд и замолкает. Да, взгляд у меня тяжелый, знаю. В детстве мама запрещала кепку носить, а то, говорит, из-под козырька совсем как дуло.
— «По-другому» — это мягко сказано. У нас это никак не связанные вещи. Платят за это только девушкам по вызову, но уж никак не собственной жене. Вообще, предполагать, что я буду спать с тобой за день…
Ну я как чуяла, что без Алтонгирела не обойдется! Вот он, красавец, стоит в дверях и с отвращением на всех нас смотрит. Может, этих мелких паразитов хоть его рожа проймет?
Ох, надо же было его предупредить насчет имен!!! Бедный Азамат.
— Кане-эчно, — протягивает он язвительно. — Тебе надо, чтоб голова была ясная. Спьяну-то труднее притворяться, что он тебе нравится. А не будешь ласковой, не будет тебе брюликов. — Духовник делает шу…
— Нет, конечно, — пожимает Унгуц плечами. — И все же он сделал много хорошего в жизни.
— Он еще стоит? — удивляется Азамат. — Я думал, после смерти старого Угуна «Хозяин» долго не проработает. — Он продолжает говорить, пока мы садимся в машину. — Его племянник ведь ни за что не хотел п…
Через стол от меня кто-то уходит избавиться от лишней жидкости, кто-то возвращается, происходит ротация, и я оказываюсь напротив Алтонгирела. Он еще сохраняет человеческий облик, хотя на ногах стоит …
— Тем, что проснулся, — хмыкаю. — Это неизбежно, ты не виноват.
Я слегка обалдеваю от такой постановки вопроса, но решаю не откусывать голову сразу же.
— Да, впервые. Я вообще недавно попала к Азамату на корабль.
Я слегка встряхиваюсь, чтобы прогнать застрявшие в сетчатке призраки движений, и мужчины меня замечают.
Встаю, забираюсь на стул, если уж у нас тут конкурс, кто выше.
— А нельзя у вас попробовать земной еды? — спрашивает из-за общего стола какой-то стриженый парень, с которым я еще не успела познакомиться как следует.
— Ну что ты, конечно, нравится! — делаю последнюю жалкую попытку исправить положение. — Все такое красивое…
— Алтонгирел, ну какого рожна! — немедленно раздражается Азамат.
С другой стороны… он тоже не железный. Закон законом, но легко ли ему будет расстаться со мной по приказу? Может, я его еще уведу с пути истинного? Ну не могу поверить, что нас разлучат. Ну вот же ка…
Он коротко шевелит бровями, и взгляд его совершенно меняется. Боже мой, дошло! Ну что ж, обучаемость хорошая.
Ладно, мы сейчас выйдем. У Азамата есть на планете двенадцать часов. Прошло от силы три с момента посадки. Эти Старейшины ведь не живут здесь, они уйдут на ночь. Вряд ли всем скопом, по команде. Знач…
Я думаю, это не так уж мало. Вот Эцаган вроде бы ничем дополнительно не занимается, но у него были деньги на ту швейную машинку. Да и комодик у него в каюте не дешевенький. В общем, мне должно хватит…
— Я что-то неправильно сказал? — спрашивает встревоженно.
Забористую настоечку все-таки неплохо бы закусить, так что я чапаю на кухню, где Тирбиш уже вовсю возится с обедом.
— Такой огромный?! — Может, он слово перепутал?..
— Ничуть. Я бы даже сказала, что пара этих перин, которые не перины, была лишней. Ты меня греешь лучше любой печки. — Я падаю за стол в мягкое кресло, все равно Азамат мне не доверит сервировку.
— Он считает, что мне с моим уродством не пристало с вами общаться больше, чем необходимо. А поскольку я его доводам не внял, он взялся за вас.
— Да так, — криво улыбается духовник. — Когда еще такое безумие увидишь? Пускай остается для истории.
Черт, я даже не подумала, как это жутко звучит. Парень сильно напрягается.
— А чего мне расстраиваться? Вам и так понравилось гораздо больше вещей, чем я ожидал. Хотя теперь уже не уверен, что это правда…
Несколько секунд хлопаю жабрами, забыв, что у меня есть легкие. Наконец подбираю оброненный дар речи.
— Белый день, — доходчиво поясняет Эсарнай.
— Объясни ему, пожалуйста, что мне нужно взять кровь, — говорю, сдерживая смех. Уж очень у обоих мужиков вид обескураженный.
Азамат так и двигает прочь, небрежным жестом бросив мне хом. Приходится ловить мужа за карман штанов, возвращать и нагибать — как же не поцеловать на удачу?! А то, что потом все вокруг на меня квадра…
Утро начинается с приключений. Встаю, напяливаю какие-то шмотки, которые не глядя сгребла в мешок с лекарствами, выхожу в коридор, чтобы получить у кого-нибудь инструкции, какие порядки тут с завтрак…
— С ума сойти, — говорю. А что тут скажешь? У меня как-то нет опыта внезапно оказываться богиней с каракулем на голове. — И как ты это читаешь? Половина букв затерлась ведь.
— Ну да, — вздыхаю удовлетворенно. — Теперь ждем, когда очнется и что расскажет. Пока больше симптомов нет.
Оглядываюсь, замечаю в сторонке понурого Тирбиша. Тихонько прокрадываюсь к нему.
— Хороший вопрос, — говорю. — Всю историю человечества его решаем.
— Правильно компостировал, — хихикаю. — Уж он-то знает, как тяжело жить со шрамами.
Пациент тем временем упирается спиной в дверь, но открыть-то ее могу только я с пульта… Парень хмурится и шевелит губами, мучительно пытаясь как-то объясниться, но, видимо, заготовленный для визита с…
Он покорно садится и позволяет себя расчесать, хотя и бурчит что-то под нос. Неприятно ему, что ли?
Я пожимаю плечами. Видимо, слишком устала, чтобы адекватно воспринимать действительность. К черту Алтонгирела, еще скажу ему случайно что-нибудь неласковое.
Я смеюсь. Неужели мы можем друг другу не подойти?
— Да, там много всего, они пестрые такие, — поддакивает Азамат с энтузиазмом.
— А я, бывает, вечером заснуть не могу долго, а у часов экран в темноте светится, и я лежу, смотрю, как минуты идут, и так противно… всякие глупости думать начинаю. Так что предпочитаю их не видеть.
— Я позову кого-нибудь, чтобы его унесли, — говорю.
— Знаешь, так странно внезапно находить среди твоих чужих и диких представлений идеи, которые мне созвучны.
Два века назад джингошский император Микан захватил Муданг, о чем на Земле, как всегда, ничего не знали. С тех пор и вплоть до недавних событий муданжцы были вынуждены скрепя сердце подчиняться корыс…
— Матушка просит куколку твоего изготовления, — говорю.
А, то есть я — редкий экспонат в коллекции, так, что ли? Меня надо держать в удобном вольере и кормить предпочитаемой пищей?.. А чего это я внезапно так разозлилась? Пускай царь диковинкой потешится,…
Азамат пускает меня к Гонду и сам заходит следом. Бедный парень, похоже, решает, что сейчас его казнят.
— Ну я не то чтобы решил… просто тут подвернулись эти джингоши…
Нас кормят сухим пайком три раза, чай можно сделать прямо в комнате. Три ванных/туалета, совмещенных по идиотскому европейскому стандарту, обеспечивают комфорт и чистоту. Днем двое муданжцев под пред…
Азамат наконец дергает за ручку, вернее, кольцо, и большая деревянная дверь с трудом поддается, дребезжа досками от усилия. Мы входим в большое темное помещение. Муж нашаривает на стене выключатель и…
— Я верю, что ваш брат не издевался. Извините. Мне надо зайти к пилотам. Если вам еще нужен компьютер, пользуйтесь.
На корабле я вижу Азамата только мельком — его кто-то окликает по делу. Топаю к себе. Вторая половина дня сегодня явно не удалась. Эх, а все так хорошо начиналось… Теперь ведь Азамат починит замок, и…
— Можно подумать, ты из-за традиции злишься, — усмехается Алтонгирел.
Ну вот, всего обмерила на всякий случай. Ох и упарилась. Пойти умыться, что ли, а то совсем неприлично, волосы ко лбу прилипли. Надеюсь, у них нет никаких предрассудков по поводу посещения чужой ванн…
С постепенно ухудшающимся (хотя, казалось бы, куда еще?) настроением продолжаю вязать до ужина, периодически порываюсь куда-нибудь пойти и сознаться в паре преступлений, только непонятно, кому и в ка…
Азамат вытирает ладонью левый глаз. Ой, как мне хочется отсюда уйти немедленно и не вникать в их разборки…
На краю ванны два флакона — шампунь и бальзам. Причем шампунь какой-то жуткий, я таким шапки стираю. А вот бальзам прямо золотой — мне один раз крем этой фирмы подарили, я его экономила так, что на д…
— Ну почему… — медленно говорит Азамат, потом прерывается на глоток. — Повара можно нанять, а потом старшие дети подрастают… В бедных семьях, которые не могут себе этого позволить, конечно, и женщина…
— Тогда я сейчас принесу нитки, — кивает он и бодренько скрывается за дверью.
— Ну это да-а… просто лежать надоело. С утра Азамат заходил, целый час мне мозги компостировал, а я даже не мог прикинуться, что занят.
В ответ слышу только нервное сглатывание.
Он сидит на краю кровати, прямо под иллюминатором, который, впрочем, завешен электронной картинкой — горы, у подножия какое-то жилье, на переднем плане травень по пояс. Это, видимо, и есть дом. Потом…
Дразню его, а сама думаю: вот ведь наговорит всей этой чуши Азамату… Хотя тот и сам себе страшилок напридумать горазд.
Хранцицик зыркает на меня исподлобья, как незаслуженно побитая собака. Остальные — которые еще не успели ни разу попасть под горячую руку — взирают с некоторым благоговением. Видимо, весть о чудесном…
Тут Тирбиш подносит мне какие-то жареные пельмени, и я временно утрачиваю способность говорить. Азамат сидит напротив и смотрит, как я ем. Меня это даже не раздражает, не то что не смущает. Кстати, в…
— Ишь ты, — комментирует Унгуц, — кто пожаловал. Он еще до Азамата Непобедимым был, только улетел наемничать надолго. Интересно, интересно…
— Ревности? — осторожно повторяет Азамат явно незнакомое слово.
— Ну… я просто хочу знать, как буду выглядеть, до того, как он увидит…
— А духовники за ними охотятся? — хмыкаю я.
А, так Гонд и Эцаган вернутся на борт?…И Алтонгирел.
Мы идем наверх, причем Азамат несколько хозяйским жестом притягивает меня поближе, и я обхватываю его вокруг пояса одной рукой. Только сейчас, практически уткнувшись ему под мышку, соображаю, что вот…
Дальше все идет, как в драматическом театре. Азамат и Алтонгирел входят в гостиную, не особо глядя по сторонам, и застывают как вкопанные. Я решаю не вставать, потому что не доверяю своим ногам, но в…
Телефон у меня сдох. Позвоню обязательно. Мудогоши обходят меня стороной:)))
Хороший вопрос, блин. А можно минуту на размышление и звонок другу?
— А чего он вообще такого ответственного из себя строит? — спрашиваю. — Он же уволился.
— Да? Это прекрасно. Надо только проверить, не выродился ли… за столько лет.
— Хм. Ну ладно, но ты ведь вообще ничего от этого не покупала.
— Любовь и уважение — разные вещи, — пожимает плечами.
— А что я ей скажу? Вдруг она и правда выбрать не может. — Не нравится мне эта идея.
— А у тебя есть еще эти… поделки? — спрашиваю, сглатывая слюнки. Ох как я хочу на это посмотре-эть…
Решительно тяну его за рукав в каюту и захлопываю дверь изнутри.
Духовник уже закончил паковаться, сидит на чемоданах, смотрит на меня с немым вопросом в глазах, почему меня в детстве не утопили.
— Это у вас тоже на Земле так принято? — говорит наконец.
— А где будет жить мой комод? — спрашиваю лениво, пока муж возится с моими волосами.
— Ну а что я еще должен делать, — разводит руками Азамат. — Он красивее меня, и я не могу ставить ему…
Он так бледнеет, что мне становится смешно. Слегка обнимаю его за плечо, целую в нос и в висок.
За обедом Азамат и правда несколько не в своей тарелке, рассеянный, опять зависает над каждым куском. Сегодня у нас бараньи ребрышки (во всяком случае, на вкус похоже на баранину), которые едят рукам…
Смотрю — дверь он не закрыл, стоит умывается. Батюшки, зубную щетку достает! Я даже забываю, о чем мы говорим.
В этот момент, конечно, нелегкая приносит Алтонгирела. А я-то надеялась, что дневную норму общения с ним уже выполнила.
Хихикаю, намешиваю в йогурт ягод и углубляюсь в завтрак. Ничего черника, самое оно.
Ставит на стол пиалу с дымящимся чаем. Скажите, что мне этот бред снится, а? Потому что иначе я пошла искать чемпионат по неадекватному поведению, я знаю, кто его выиграет.
Звони из порта, как прилетишь, чего-нибудь сготовлю. А то знаю я, как в этом космосе кормят.
— Нет, вот они в мешке, но я не знаю, что из этого можно носить…
— Все не можешь придумать, как перед учителем будешь оправдываться? — спрашиваю сладенько. — Бе-э-эдный.
— Жена одного из капитанов, — шепчет та в ответ. — Он ее всю жизнь с собой возит. Сам-то уж плесень старая. Но, говорят, в молодости она была такая красивая, что про нее песни слагали.
Я слегка перевожу дух. Думала уж, из-за свадьбы. Ну то есть в любом случае все из-за меня. Но неужели Алтонгирела тут больше не будет?! Господи, вот самый лучший подарок!
— Как Маугли, — ворчу. Но он не понимает, конечно. Ладно, не стоит ему объяснять, что я чувствую себя, как будто меня бросили в лесу на растерзание волкам, а волки возьми да и пригрей. — Жить буду.
— Спасибо, Лиза! Я так рад, что можно на родном корабле долететь домой!
— Но почему? Неужели вы хотите, чтобы он думал…
— Видишь ли, Алтонгирел, — произношу медленно, с удовольствием растягивая слова, — думаю, что это не последний раз, когда мне придется проходить какой-нибудь обряд. Я бы предпочла, чтобы в следующий …
— А-а, — говорю я глубокомысленно. — В любом случае, даже если бы мне что-то не понравилось, все равно он твой брат, и я рада, что он у тебя есть. Кстати, как по-муданжски будет «деверь»?
— Но я так не могу, это невежливо, — начинает бормотать капитан. Ну правильно, а дополнять свою и без того шокирующую внешность кругами под глазами — это вежливо. Да и не юноша уже, надо бы и о здоро…
— Тебе же не одному нужно, чтобы нас поженили. Мне тоже по-хорошему надо поднапрячься.
Он смотрит на меня, как на сумасшедшую, протягивает руку и берет с полки над кроватью какой-то диск. Я идиотка…
— Да уж, — говорю, — это не гарнетское стекло с пальмами.
И начинает вставать с кровати. Быстренько усаживаю его обратно.
Впрочем, я и сама с трудом удерживаюсь, чтобы не разойтись вместе с ними. Вот это я понимаю у человека сила убеждения! Впрочем, увязавшийся за нами следом Алтонгирел смотрит так, как будто мы все с у…
Меня хватает на то, чтобы открыть рот, но я так и не придумываю, какой звук из себя извлечь. Действительно, а что тут скажешь-то?
— Нет, но… то есть, знаешь, в обществе, в котором могут насильно выдать замуж, могут и побить.
— А ты как, специально поваром нанимался? — спрашиваю потихоньку. Раз уж мне тут неделю жить, надо хоть разобраться в инфраструктуре.
— Азамат, — говорит он, — бормол у тебя изменились?
О-о-о, кажется, я наконец-то сказала то, что надо. Мой капитан просто расцветает на глазах. Ура, могу себе поаплодировать. Ему вообще идет улыбка, насколько это, конечно, можно сказать про человека с…
— А что, собственно, тебя не устраивает? — Азамат, кажется, не меньше озадачен, чем я.
— Я бы предпочла, чтобы мы оба были подвижными субъектами, — хмыкаю в ответ. — Так что мне, каждый раз в уличное одеваться, что ли?
По-хорошему хватит мне мешать повару, надо уже идти отсюда. Но дел-то у меня никаких нет, и даже безделья нет, а от вязания я за неделю и так охренеть успею. На мое счастье тут в кухню заходит давешн…
— У меня, к сожалению, есть еще дела сейчас, и я не могу пойти с вами…
— Это река, — объясняет Азамат. — Ахмадмирн, наша великая праматерь, с водами которой все мы вышли на свет из недр…
— Возможно, — медленно произносит он, — у землян другие приоритеты.
— Ну! — охотно соглашается тот. — Недаром же я у вас учился!
— Ка-анечно! — фыркает Алтонгирел, а потом кивает на меня.
— Я сейчас домой сбегаю, постели вам принесу!
Произведя первичные раскопки, прихожу к выводу, что большая часть висящих тут изделий представляет собой подобие утепленного халата с прилагающимся в комплекте длиннющим шарфом, хотя это, наверное, п…
Охранники оба пониже капитана, но тоже под два метра. Один стриженный почти под ноль в отличие от прочих муданжцев, которых я успела рассмотреть. И капитан, и А-лтон-ги… рел (вспомнила!), и второй ох…
— А ты… — произношу медленно, побаиваясь ответа, — веришь, что боги существуют?
Азамат практически доносит меня до каюты, вид у него такой виноватый, что мне даже становится его жалко. Как он ухитряется быть хорошим капитаном, если так неуверен в себе?
— Он колоритный, его легко похожим сделать, — говорит. — Ты вот на Дорчжи посмотри.
— Да нет, так, клеиться пришел, несмотря на то что я замужем.
— Почему бы и нет, — отвечаю. — Надо же чем-то до обеда заняться.
Подкрадываюсь к своим старшеньким, выискиваю взглядом соотечественницу.
Подходим к каюте, я останавливаюсь в ожидании, что капитан достанет пульт и отопрет.
После еды потихоньку увязываюсь за капитаном на предмет воспользоваться его буком (с которым он все-таки расстался на время обеда).
— Ну как… не то чтобы плохо, но работать таким людям трудно… и их редко берут.
Внезапно все заканчивается. Венок с меня снимают, жезл отправляется в сундук.
Я киваю, чувствуя, что сейчас начну убивать.
Кошусь на Азамата — а он на меня со своей фирменной удивленной улыбкой, даже немного умиленной. Решил, что я специально несколько слов выучила, что ли? Ладно, потом будем разбираться. На Алтонгирела …
— Да я вот думаю, что лучше — подчеркнуть, что я с Земли, или надеть одно из тех шикарных платьев, которые ты подарил? Тебе что будет приятнее?
— Что? — Капитан аж сощурился, как будто откусил что-то кислое.
— Ну если обобщить, — задумываюсь я, — то, наверное, мне нужно, чтобы он был со мной. Желательно — всегда. И конечно, было бы неплохо, если бы ему это доставляло удовольствие.
— Я в твоем присутствии себе пальцы пристрочу, — говорю. — А больше нас некому проконтролировать?
— Я этому десять лет училась, — отвечаю, проморгавшись.
Ну ладно, здесь по крайней мере есть логика, хотя и несколько первобытная.
— На лице нельзя зашивать! Тут уж как срастется, у каждого своя судьба.
— Не стоит, он теперь к вам на пять метров не подойдет.
У меня руки сами сжимаются в кулаки, вот честно. Я думала, это просто фигура речи.
— Лиза, оставьте вы эту вежливость. Конечно, можно спросить!
— Брога, это станция небольшая такая, ближайшая к Мудангу.
После третьего боя Азамат даже не уходит в шатер. Стоит на поле, маску снял, медленно поворачивается, окидывая взглядом трибуны.
Да, пожалуй, пояс не помешает. Ну да это быстро, с машинкой-то. Вот уже и прострочила.
Азамат честно дожидается меня, один в кухню не идет. Я присоединяюсь к нему, триумфально помахивая тюбиком.
— Лиза, послушайте, — начинает урезонивать капитан. — Давайте не будем все усложнять. Алтонгирел не собирался причинять вам боль.
Пью, сколько могу за один присест. Потом дышу. Голова кружится.
— Слушай, он не верит, что у тебя есть профиль в базе, и даже не хочет проверять. Поговори с ним, пожалуйста, он меня слушать не будет.
— Ну это уже тогда как бы не подарок, — протягивает он.
Однако я и правда смущаюсь и опускаю глаза в поисках какого-нибудь отвлекающего маневра.
— Что вы тут делали, так далеко от Земли? — внезапно спрашивает капитан.
В ванной жара, как в парилке, я довольно долго просто лежу пластом, пытаясь привыкнуть к температуре, но прихожу к выводу, что ничего не выйдет, мне просто слишком жарко, чтобы двигаться.
— Да-а, надо маме украшения отправить и лилии… — говорю растерянно. А я-то думала, он прямо сейчас понимать будет…
— Он. Не. Может. Быть. Прав. Он старый засранец, который не понимает, каким сыном его незаслуженно наградила жизнь!!
Едва мы успеваем доесть, является Алтонгирел, и вид у него заговорщицкий.
— Свитер… маме на день рожденья… — зависаю, стоя у кровати по другую сторону от капитана.
— Вы одобряете, что он отрекся от Азамата? — рявкаю я. Мало мне сегодня было разочарований в людях!
— И правильно сделает. Я бы на его месте тебя вообще отшлепала!
— Что-то случилось? — спрашивает Азамат озабоченно.
Но нет, бури не следует, Эцаган только таращится на меня блюдцеобразными глазами.
— Извини, — улыбается Азамат. — Пришлось доказывать, что ты не знающая.
— Ну брак будет аннулирован, и все. И мне нельзя будет быть с тобой.
— Ладно, ладно тебе, она не любит чрезмерного почтения.
— Ну уж нет! Но хоть чтобы не завидовали.
Я вздыхаю с облегчением. Религия религией, но Азамат мой муж, и так тому и быть.
— О, Ирнчин! — говорю приветливо. — Тут молодой человек заблудился немного, выведи его, пожалуйста!
— Лиза, ну не переживай ты так. Алтонгирел с тобой примирился, он больше не будет строить козни.
— Где кто-нибудь из начальства? — спрашивает оно… это… пришлое.
Главное, мне почему-то очень не хочется признаваться, что меня выдали замуж насильно. Казалось бы, и гордости у меня особой нету, и ситуация была патовая… Но, пожалуй, я пока об этом помолчу, если не…
Он тоже высокий, как все муданжцы, примерно с Алтонгирела, капитану по подбородок. Волосы стрижет чуть ниже ушей. Кстати, вчера за обедом, когда вся команда собралась, я поняла, что длинные волосы но…
— Я не уверен, что это входит в сферу твоей компетенции.
— Ну как… — Он разводит руками, потом чешет в затылке. — То и значат. Куда еще рассказывать-то?..
— Слушай, — говорю, — друг дорогой, а ну-ка давай выкладывай в подробностях, чем я тебя обидела.
— Я жена Азамата, — говорю медленно и четко, и каждое слово падает как камень мне же на ногу. — Мне не нужны твои подарки. Ты недостоин своего сына.
— Рада вас видеть снова на борту, — легко улыбаюсь Эцагану, а потом старательно растягиваю улыбку и на Алтонгирела тоже.
— Ты показала своей матери его фотографию?
Я сползаю на кровать, и он достает с полки одну из пластиковых книг, раскрывает на середине. Книга оказывается репродукцией какого-то древнего-предревнего манускрипта, просто сфотографированные листы…
— Нет-нет, заходите. — Он отстраняется, и я вхожу. Впрочем, далеко от двери не отхожу, потому что боюсь, что Алтонгирел выскочит, а руководящей мной сверхъестественной силе он зачем-то нужен здесь.
Надо сказать, пирожки удались. Или мы все оголодали с перепугу, но треск за ушами стоит такой, что разговоров за ним уже не слышно. Спросить, что ли, рецепт… А тут еще и бульончик подают, ну прямо во…
— Ну да, получилось, как в той сказке… эти кусты — мой дом родной.
— Да нет… просто немножко не ожидала… — Да, не ожидала от дикаря, жрущего с кости сырое мясо, что ему знакомо понятие «социальные роли». Это можно сказать вежливо?
— Отвали! — следует краткий ответ, и он чешет дальше на хорошей скорости.
Все, что я знаю о Гарнете, — это что там огромный торгово-развлекательный комплекс, во всю планету размером. Они там ничего не производят, всю провизию привозят с ближайших окультуренных «зеленых» пл…
Меня уговаривать не надо, лечу по коридору, словно взрывной волной отбросило.
Старейшина подзывает ученика, который провожал нас внутрь, и говорит ему что-то неразборчивое, тот идет к одному из комодов у стены, выдвигает и вынимает верхний ящик и подносит его нам. В ящике беше…
В общем, скоро у меня уже хлеб печется, а в духовке отдыхают баклажаны под сыром — нормальным магазинным сыром из коровьего молока. Не знаю, оценит ли Азамат, но, если что, доберется своим вонючим ов…
— Еще чего! — возмущаюсь я. Содержать он меня собрался! — Я замуж вышла, чтобы работу получить, а не наоборот! Даже не думай. Будешь платить, как в контракте, и точка.
Через несколько минут при помощи показывания на пальцах и рисования в мобильнике мне объясняют, что гизик — это такой плетеный шнурок на все случаи жизни, который можно сделать очень красивым, а Дорч…
Ну и что я не так сказала? Это обращение принято только между мужчинами, что ли? Вот вечно мне надо выпендриться… ладно, плевать.
Азамат смотрит на меня извиняющимся взглядом и пожимает плечами. Ну да, конечно, ты не знаешь, почему его так колбасит.
— Бережно. Вот, сижу сейчас за капитанским буком.
А-а, так он все-таки решил меня содержать? Какое у нас прекрасное взаимопонимание!
— О-о, — говорю я как бы удивленно, — джингоши напали?
Невероятное ощущение, когда висишь в открытом космосе в тонкостенной силиконовой трубе между двумя закрытыми дверями звездолетов, которые вот-вот разлетятся.
— Азамат, — говорит капитан. Как будто я и так не знаю.
Пациент, конечно, уже очнулся, а Алтонгирел, конечно, меня не позвал. Сидят, разговаривают тихонечко, ячейка общества, блин.
Ладно, займемся делом, а то на этих просторах инородные клетки можно весь день ловить.
— Скорее уж наоборот, честно говоря. Тебе крупно повезло, что я случайно подслушала вас с Алтонгирелом у твоей незапирающейся двери, а то бы сошла на Гарнете, и поминай как звали.
— Например… Например, я почти уверена, что ты не будешь меня бить! — выпаливаю ту конкретику, которая больше всего не дает мне покоя.
— Элизабет, — говорю неверным голосом, — божья клятва, — в муданжском языке удобно, что непонятно, кто кому поклялся, потому что этого я в свое время так и не удосужилась выяснить. — Гринберг — зелен…
Прокрадываюсь к двери и пулей кидаюсь к себе. Я ведь брала у Эцагана мерную ленту! Ага, вот она, а вот чем и на чем записать, а то в чужой каюте рыться не хочется. Теперь быстро обратно, пока не прос…
— Боюсь, что я сам виноват. Это меня волнует, хотя, клянусь, я не просил его вмешиваться.
— Ты погоди, — гудит Азамат в ответ. — Сегодня Ахамба спеть обещался.
Я завоевываю еще несколько сдавленных смешков, а тем временем пылкий братишка все-таки отпускает моего мужа. Точнее сказать, он становится на свои ноги, хотя в вертикальном положении все еще находитс…
— Юная леди, всем будет удобнее, если вы примкнете к своим землякам в той комнате, — говорит он спокойным глубоким голосом.
— Ладно, — говорю, — я обязательно все перенюхаю.
Тирбиш выделяет мне одну из запасных машинок, старательно выводит прямо на передней панели мое имя маркером. Это простое действие неожиданно заставляет меня чувствовать гораздо большую уверенность в …
— Вот еще одно преимущество гласного имени, — говорит он. — Тирбиш полчаса к своему ящику идет.
— Решили наконец описать ситуацию в подробностях? — спрашивает капитан.
— Ой, — говорю, — ну поставь его, не мучай!
И меня отпускает. Теперь я плавлюсь в разливающемся по телу тепле. И тоже, наверное, очень долго выдыхаю.
Ну, хоть тут мы примерно совпадаем в оценке.
— Да ты не пьянеешь, барышня, — говорит он мне. На его дикции алкоголь почти не сказался.
Азамат складывает руки на груди и вперяет в меня якобы укоряющий взгляд. Я усмехаюсь, но молчу, как партизан.
— Ну а что, за Алтонгирела переживаешь? Он скоро проснется здоровый и бодрый.
— …сказать мне! — гремит Азамат. — Правила написаны, чтобы их выполнять!
Нет, я, конечно, убедила себя не удивляться, что космические террористы со мной обращаются так, будто я их королева, но тут уже усталость сказывается: я совершенно неприлично таращусь на капитана.
— Да ладно, когда это мне с тобой было тесно.
— Слишком громко, — веско говорит дед с цепочкой, и учитель Алтоши замолкает. — Голосовать пришлось, — поясняет он нам.
— Ну у него могла быть аллергия на сопровождающие медикаменты… или это был келоидный шрам… Да и вообще, это же другой человек, а лечение всегда индивидуально.
Перевожу дух. Может, он просто хорошо владеет искусством эмоционального шантажа? Изображает тут из себя затюканного, чтобы я легче пошла ему навстречу? Но мне это никак не проверить, так что лучше уж…
— Лиза, я не понимаю. Ты спишь со мной в одной постели, варишь мне кофе, трогаешь меня безо всякого повода, шьешь мне одежду, но денег не берешь. Так чего же ты хочешь?!
Говорит он это с каким-то отеческим умилением, как моя мама про своего кота.
Эцаган великодушно пускает меня к себе в каюту, где обнаруживается немаленькое трюмо, на котором ненавязчиво красуется пакетик с термобигудями. Они тут все голубые, что ли? Ладно, мне с ним не целова…
— Я рада, что тебе нравится, — говорю медовым голосом.
— Теперь можно кровь взять? — спрашиваю, помахивая нераспечатанной иголкой.
— Лиза… ты понимаешь, что по муданжским законам я преступник?
— Тебе бы на настоящий бой посмотреть… Это-то так, урок.
— А зачем подчеркивать мою крутизну? — удивляюсь. — Мне казалось, в этом как раз вся проблема…
— Подарок? — озадаченно повторяет он, кидая быстрый взгляд в сторону Алтонгирела.
— Да. Я подумал, что вам ведь придется куда-то складывать все, что решите оставить.
— Конечно, злюсь, — отвечаю. — А чего он лезет туда, где ничего не понимает? Хорошо хоть не навредил.
— Ты, — понижаю голос, — не тверди это слово. Тут один присутствует. Они по-нашему не понимают, конечно…
— Видишь ли, Азама-а-ат, — сладко тяну я. — Если я устала, это еще не значит, что мне не понравилось. Вчера все было просто чудесно, и я бы, конечно, не заснула на лету, если бы знала, что ты обидишь…
А, так это он про гостиную. Но она же проходная…
На этом он окончательно отшатывается, но я уже все сделала и могу с чистой совестью идти мыть руки. Алтонгирел смотрит на меня оскорбленно, как будто это я от него отмываться иду. Кстати, может, так …
— Насколько я понимаю, — вдруг говорит капитан тоже довольно сипло, — браки, заключенные на муданжских кораблях, не признаются на Земле. Вы можете просто вернуться домой и…
— Ты, — говорю, — давай пей свой бульон, пока не остыл, а то щас еще одну капельницу получишь.
— Ле-энту… — протягивает Ирнчин, пока Тирбиш переводит Дорчжи, что я сказала. — А как ее сделаешь-то?..
— Сейчас мы выйдем… — бормочет он, — из узкой части… станет полегче…
Начинаю чуять запах своих духов — Алтонгирел заставил попрыскаться одними из дареных. Это странно, потому что обычно я не чую тот аромат, который на мне, и оттого всегда боюсь переборщить. Кажется, э…
Качает головой, глядя сквозь меня куда-то вдаль. Глаза у него — узкие длинные щелочки, а веки такие огромные… вокруг правого глаза все обожжено, удивительно, как сам глаз не задело. Интересно, скольк…
— Не в лужу? — заботливо спрашивает Азамат. У него не было особенно времени смотреть, куда я спрыгиваю из шустрой кабинки.
— Ты не можешь решать! Ты не можешь оценить ее качества как работника! Она украла у тебя душу и так и будет тобой манипулировать! Неужели ты не понимаешь, что это все продумано?..
— Что же, — говорит он размеренно, — это ничего не меняет. Одна трактовка бормол не отменяет прочих. И твое понимание, и наше описывают тебя в равной степени, это вопрос точки зрения, а суть едина.
На секунду лишаюсь дара речи — то ли от возмущения, что такого замечательного капитана никто не любит, то ли от ощущения собственного идиотизма: можно было догадаться, что у него нету. Ладно, теперь …
Похоже, у меня появился путеводитель в этом диком мире.
Ну, я понимаю, что надо выбрать фигурки. Но по какому принципу?! Сформулировать это по-муданжски я не смогу, даже если вспомню все слова и правильные формы, просто потому что слишком нервничаю и голо…
— Да сегодня, наверное. За завтраком я мяса и так не ел, а завтра ничего важного не будет, можно и ночь пропустить. Тем более я уже два дня вон сколько сплю.
— Ну давай, излагай ход боевых действий, — требую, выдвигая из-под стола стул. Вылупились на меня оба, как будто я о подробностях их личной жизни спросила. Придется объяснять, ох уж эти варвары. — Мн…
— Я ему уже сшила одну рубашку, — говорю. — А он не надевает. Уж не знаю, что там не так…
— У нее любимые растения, — говорю. — Но лучше сделай куклу, чтобы наряжать можно было.
Слышу, как Азамат зевает в другом углу, и злобность моя устремляется в другое русло: ну что вот он сидит, мучается, когда можно лечь и заснуть?! Как будто вся команда следит, бодрствует ли он весь де…
— Я не думаю, что это останется проблемой надолго. Меня больше волнуют другие вопросы.
— Вы что, с кем-то поспорили, сколько комплиментов в сутки вы успеете мне сделать? — смеется он. — Можно замок и починить, конечно. Можно и с другой двери снять. Но в итоге все равно менять придется,…
Он встает со мной в охапке, как будто с пустыми руками, так легко. Ему, наверное, теперь тоже легко, как мне, и даже легче. Когда он меня ставит, мне кажется, что он сам уже парит над землей, нависае…
— Как это неприлично? — удивляюсь я. — Алтонгирел вон ходит, мочалкой своей трясет, это никого не смущает!
— Да там всего около пятидесяти предметов, — смущенно говорит мой супруг.
— Можешь не надевать, — говорит он после мгновенной паузы. Кажется, кто-то идет на уступки.
— Ты землянка, вот и одевайся, как землянка!
— Ты что там делаешь? — слышу озадаченный голос Алтонгирела сзади.
Мне кажется, парень как-то меланхолически настроен.
На все формальности уходит довольно много времени, и я сильно устаю, тем более что спячки у меня нынче были с препятствиями. Немедленно раскладывать покупки в «смотровой» мне неохота, а охота вовсе д…
— «Брюлики» меня интересуют в последнюю очередь, — отвечаю сухо. Что возьмешь с пьяного обиженного гея?
— У меня скорее наоборот, когда грустно — хоть вкусной еде можно порадоваться.
— Да уж, я себе представляю. Ну давайте я…
Я наконец рискую пощупать пойманного зверя. Шерсть у него довольно жесткая, он немного дрожит.
Ну, допустим, мы с Кириллом не расписывались, но сути это не меняет. А у этих дикарей небось какие-нибудь предрассудки против внебрачного секса.
— Все нормально, но ему придется пару дней полежать.
— То есть у вас принято оставаться на ночь? — продолжает осмысливать он.
— Скучаете по дому? — спрашивает капитан, про которого я чуть не забыла.
— Интересно… Я никогда живого зайца не видела.
— А вы сами расскажите что-нибудь веселое с Земли, — просит юноша классического индейского вида.
— Когда он лет через семьдесят умрет от рака прямой кишки в своей постели, это будет не ваша проблема, — говорю с некоторым нетерпением. Нет, ну можно не верить, что я хороший врач, но не до такой же…
— Граната в руках рванула. Малого радиуса, а то бы не выжил, но…
— А что эти двое там делают? — спрашиваю я нетерпеливо.
Пока мужчин нет, успеваю домыть все недомытое и даже распихать свои вещи по шкафам в комнате. Шкафов там много, они все встроенные, с купейными дверями и отделаны изнутри чем-то странным: вроде бы де…
— А ты хочешь остаться? Ну хорошо, я не против…
Ну вот, все хорошее когда-нибудь кончается. На расческе ни волоска не осталось. С ума сойти можно от счастья. Была бы я парикмахером, отдалась бы ему на этом самом месте. Теперь надо все это заплести…
Пока Азамат с гарантией не в каюте, иду подложить ему гизик. Захожу, естественно, через свою каюту, поднимаю стенку и оставляю шнурочек на крышке бука, завязав бантиком. Получилось довольно мило. Шну…
— Иди сюда, — маню его рукой, чтобы нагнулся.
Я издаю вздох, переходящий в стон. Ну что за люди!
Очень не хочется говорить. Руки дрожат. Ноги, наверное, тоже. Осторожно киваю, тру лицо, как будто только что проснулась. Понервничай-понервничай. В следующий раз надаешь физдюлей своему духовнику до…
Через какое-то время снизу начинают доноситься звуки, похожие на музыкальные, и мои сотрапезницы будят Эрдеген. Мы все вместе спускаемся вниз. Я довольно быстро нахожу Азамата, он в приподнятом духе.
— Часа два назад. — Муж прерывается на утренний поцелуй. — Ты меня и правда вчера укатала, как и грозилась. Не замерзла?
К Азамату же я принайтована намертво. Не знаю уж, если вдруг я исчезну, его выгонят снова или как? Но проверять не буду. Если поначалу мне еще казалось, что его бы любая землянка с руками оторвала, т…
— Ну вот и знакомая обстановка, — говорит кто-то из детей. — Тоже диваны и журнальные столики.
— Как он? — бросает Азамат, не оборачиваясь.
Я откланиваюсь и удаляюсь, по пути, воспользовавшись тем, что Азамат отвернулся, провожу рукой по его гриве на спинке стула. Ну какая прелесть!
— Предлагаешь немедленно научиться убивать взглядом и воскрешать словом? — хихикаю я.
Кажется, он осознает, что я бессильна (и это, конечно, роняет мой авторитет в его глазах ниже нуля) и решает попробовать свои силы.
Сашка перестает смотреть в экран, видимо, решает все-таки слазить в базу. Потом вертит головой — похоже, сличает фотографию с собеседником. Ну тут уж трудно ошибиться. Откашливается.
Большие способности к усвоению информации дорогой супруг демонстрирует также и в искусстве поцелуя. У меня очень быстро отключается циничная соображалка, так что я получаю от этого процесса — как и о…
— Только самому Азамату, — пожимает плечами Алтонгирел. — Но у него и другие дела есть, и тем более шить-то ты ему собралась, надо надеяться? Не в его же присутствии.
— Ну вот, — ворчит он. — Капитану нельзя, вам нельзя, зачем тогда заказывали…
Мощная рука Алтонгирела впечатывает меня в стенку, глаза его сверкают, из ноздрей дым валит, рожа красная, клыки торчат… не знаю, что уж там правда, а что мне с перепугу мерещится…
Решительно тяну его за рукав. Могли бы меня и разбудить, идиоты! Но Эцаган тоже хорош, что за пубертатные выходки? Мало им было, что они на нашем корабле двоих потеряли. Надо теперь, чтобы я еще себя…
— Ну тогда нашейте ему кучу всего, а потом уже можно что-нибудь простенькое остальным.
— Ну и кто из нас создает себе трудности? — усмехаюсь я.
— Да! — охотно соглашается Алтонгирел. — Но не его же!
— Нет!!! — очень быстро выкрикиваю я. Бедная моя глотка, у твоей хозяйки реакция намного опережает разумную мысль.
Тут является официантка с нашей едой, Тирбиш оглядывает и девушку, и подносы плотоядно, тем более что на нас ему смотреть неудобно. Официантка пялится пару секунд на нашу скульптурную группу, краснее…