Все цитаты из книги «Аромагия»
- Тогда мне придется сообщить моему доброму другу, инспектору Сольбранду, о вашем намерении отравить партнера...
- Приехали, госпожа Мирра, - глухо сообщил он, глядя прямо перед собой. Пахло от него кедром и крепким чаем. Упрямство.
Исмир остановился резко, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Поставив меня на ноги, встряхнул так, что зубы клацнули.
Никогда не понимала странной привязанности к смертоубийственным железякам! Но хель они милее любых украшений.
- Петтер, будьте добры, подайте мне саквояж!
В этот момент он вовсе не походил на того джентльмена, каким выглядел раньше.
- Ты сама виновата, - начал он, оклемавшись, но я продолжила, будто не слыша. Что нового он мог сказать? За столько лет его претензии не мудрено выучить наизусть!
- Ну да! – фыркнула Сольвейг, отвернувшись. Вот только пахло от нее от нее цветущими яблонями – надеждой.
Последовало несколько грубых ругательств. Отчего-то Ингольв сегодня пребывал в крайне дурном настроении, а мое «легкомыслие» довело его до бешенства.
- Да! – Вет-исс аккуратно выложил на стол рыбу, бережно поправил. – Вот, гляньте! Ее рукой!
- Да! – подпрыгнув на сиденье, мальчишка до упора вдавил в пол педаль, и автомобиль рванулся вперед, тараня густую пелену снега. – Давай, Кьярваль, не подведи меня!
- Из-за моего... сына? – повторила я непонимающе.
Шаманка довольно посасывала данный мной имбирный леденец, а вокруг витали ароматы пряностей.
- Вам плохо? – поинтересовалась я. – Я могу чем-то помочь? У меня есть масло гвоздики, оно прекрасно унимает зубную боль...
Кажется, еще немного, и Петтер совсем потеряет голову.
Я опустилась на колени и с некоторым удивлением обнаружила, что из нее пролилась единственная капля. Пахло маслом бея – терпко и вкусно, похоже на тонкий аромат лаврового масла...
- Пригласите меня в ваш дом, под любым предлогом, - предложила я, доверительно положив руку на плечо всхлипывающей молодой женщины и заглядывая в несчастные заплаканные глаза. – Думаю, я замечу, если…
- Не оглядывайтесь! – велел мальчишка, развернув меня спиной к телу. – Я сам.
- Хм, - я послушно сложила листок, но единственную накарябанную на нем фразу успела разглядеть. – Должна предупредить, вряд ли я встречу господина Исмира в ближайшее время.
- Потому что вы не знаете, что здесь произошло и при каких обстоятельствах, - объяснила я, втихомолку потирая ладони. Несмотря на теплые рукавицы, пальцы у меня уже замерзли. – Боюсь, вам будет сложн…
Я сама не поняла, как оказалась прямо перед ним.
- Прости, - Мать отвела глаза, - ты спрашивала про Рауд-иссу.
- Хотите, я пришлю вам валерьянки? – предложила я тихо, дождавшись, когда любопытные отвлекутся на уже переодевшихся дам. – Думаю, она вам пригодится. К сожалению, с собой у меня нет, но я могу заказ…
Прикрыв дверь, я вошла в святая святых мужа. Здесь царила почти казарменная строгость: простая темная мебель, небольшой ковер возле массивного письменного стола, темно-зеленые портьеры. И ни декорати…
- Да! – она гордо вздернула подбородок. – Я раз в жизни поддалась чувствам, и вот! А Кетиль...
Кажется, получилось очень проникновенно. По крайней мере, мужчины вокруг всхлипывали и тайком утирали глаза...
- Это барышня Асия! – сжалившись, солгала я, и была вознаграждена волной сладкого лимонадно-грушевого аромата - облегчения и благодарности – от господина Холлдора.
От него пронзительно потянуло кедром, как будто из холодного просоленного песка вдруг выросли хвойные исполины, протянули к угрюмому небу разлапистые колючие ветви. Так пахнет решимость.
Мрачная Альг-исса сдала оружие непосредственному начальству и со скорбным видом уселась прямо на пол у постели. На месте больных я бы поскорее очнулась и убралась подальше от недовольного стража.
- Постойте минутку, - елейным тоном попросила я, быстрыми шагами приближаясь к нему. Петтер упрям и неуместно горд, с него станется отказаться от помощи!
- Ни за что! – воскликнула я, так резко поставив на столик чашку, что из нее плеснула темная жидкость. От одного воспоминания о зловонии крови и вывалившихся кишок к горлу подкатил ком.
- Благодарю! – я чуть наклонила голову и предложила: - Давайте подумаем вместе!
- Ох, спасибо, Петтер! – с чувством поблагодарила я, немного оклемавшись.
Что я могла ответить? Боюсь, мужчины чаще сходят с ума безо всяких приворотов.
- А-а, - очень интеллектуально протянул Петтер, впрочем, не торопясь исполнять распоряжение.
Мне так хотелось протянуть руку, провести пальцами по щеке, колкой от щетины, пригладить упрямый вихор надо лбом. Снова услышать признание в любви, на которое я всегда отвечала смущенным молчанием.
- Да, госпожа Мирра, - голос мальчишки звучал безжизненно.
Все это время он изображал молчаливое привидение, и я уже стала за него беспокоиться.
От таких мыслей голова моя шла кругом, а тело бил озноб. Я накинула на плечи шаль, заперла дверь и свернулась клубочком в кресле.
- Думаю, девушка охотно тебя проводит, - кивнула я на горничную, от которой тут же повеяло едким ароматом чистотела. Надо думать, моя просьба пришлась ей не по душе. Однако ослушаться она не посмела,…
- Рассказывай! – велела я прямо, когда Уннер принялась расчесывать мои волосы.
– На свидании неучтиво пить такие крепкие напитки. Холодной воды, будьте добры.
Кофе, как же я хочу кофе! Глоток заемной бодрости, терпкая горечь...
- Вы шутите, - констатировала я с облегчением.– Думаю, Сольвейг ждет вас с нетерпением. Вам показать дорогу?
Время пролетело незаметно. По дороге в Невбьёрн, как называлось условленное место пикника, я успела немного подремать.
Надо мною склонились два встревоженных мужских лица. Впрочем, в глазах Ингольва тревога перемешалась с раздражением и нетерпением.
- И я – взрослый! – парировал сын, встряхнув рыжей челкой. С полгода назад он заявил, что будет отращивать волосы – видите ли, ему так больше нравилось, и теперь мучился с отрастающими лохмами.
С трудом удалось отказаться от свертков с пирожками, сандвичами и кексами, и пришлось пообещать непременно зайти снова.
А я глотала слезы, отмечая, как он вырос – уже на голову выше меня! И пахнет не лавандой и молоком, а остро заточенными карандашами – кедром. Совсем взрослый...
- А вы полагаете, в тепле мы должны таять? – усмехнувшись, ответил вопросом на вопрос он.
- Ну да, голубушка, - инспектор устроился напротив меня. Кажется, ему отчего-то было неловко. – Вы ведь просили передать записку господину Исмиру! Не беспокойтесь, голубушка, я так и сделал, только...
- Что это? – удивилась я, машинально разглаживая бумажку.
Наконец все нужные пузырьки выстроились в ряд, на плите тихонько забулькала кастрюлька с водой, а по комнате распространился сильный запах прополиса и воска.
Выглядел он плохо: багровое одутловатое лицо, всклокоченная шевелюра, дрожащие руки.
Теперь отвинтить крышечку, щедро плеснуть лекарства (настойка пустырника, валериана, зверобой и мята) и разбавить коньяком. Задержать дыхание – уж слишком специфическое амбре у этой смеси – и выпить …
Я порхала по лаборатории, вдохновенно отмеривая, смешивая, попутно суя нос во все пузырьки подряд и тихонько мурлыча что-то музыкальное.
Кажется, Петтер отлично понимал, что переживания его не прошли мимо моего внимания, но ничего не мог с собой поделать. Я же не слишком успешно делала вид, что ничего не замечала.
- Дай сюда! – властно приказала Мать, и хель вложила в ее протянутые руки «ребенка».
В этот момент он походил на собаку, взявшую след, поэтому мое короткое «нет» его озадачило. Как будто хозяин вдруг натянул поводок, остановив пса уже в рывке.
Странное чувство – как будто вся моя жизнь становится похожей на старый снимок. Полустертый, поблекший от времени...
- В неделю?! – перебила она невежливо. – В ночь! Прошу вас, сделайте что-нибудь, я больше так не могу!
- Здравствуйте! – чужая невежливость мою не оправдывает! - Прощу прощения за нескромный вопрос, но вы замужем?
В прихожей витал густой запах кошек. От неожиданности я замерла на пороге, подозрительно изучая гостей. Насколько мне известно, кошек и собак в Ингойе не водилось. Единственное исключение – любимица …
Может, он и был взрослым по годам, но вел себя как сущий ребенок!..
- Разумеется, - подтвердила я с улыбкой, - совершенно с вами согласна, вопрос интереснейший. Уверена, вы превосходно в этом разбираетесь...
- Господин Колльв, муж госпожи, - пояснила домоправительница. Казалось, в ее горле как рыбная кость, застряла неприязнь.
Вот уже много лет не ослабевал интерес к мумиям. Из них готовили «волшебные» зелья для омоложения и порошки для лечения самых разных хворей. К тому же многие видные лица устраивали дома целые выставк…
Надев шубу и накинув на голову теплую шаль, я вышла из «Уртехюс».
- Клянусь! – торжественно произнес юноша, подняв левую руку. Пахло от него липовым цветом и медом – нежно, тепло и сладко. – Лучше вас нет!
- Не волнуйтесь, я найду вас по запаху! – пообещала я ласково. – А доказательства добудет полиция.
- Это вы ее убили? – перебил он, угрожающе нависая надо мной.
- То есть вы собираетесь экспериментировать с телами?
Я развернула записку и пробежала глазами текст. Гуда сетовала, что в последнее время я совсем перестала показываться в обществе (что соответствовало действительности), а также весьма настойчиво пригл…
Юноша был хорош: подведенные черным глаза, чуть подрумяненные щеки, губки бантиком...
Ох, я ведь совсем забыла! В кармане жакета должен быть пузырек со сбором, который я приберегаю для чрезмерно впечатлительных клиентов. Сейчас он будет весьма кстати.
Впрочем, камины - скорее дань традиции. Как уже упоминалось, дома в Ингойе обогревались водой из горячих источников, даже на теплицы хватало. Город был оазисом тепла и уюта в царящей вокруг зиме...
- И вам здоровья, Палл, - оправившись от удивления, приветливо произнесла я. – Что вас привело ко мне?
- Не думаю, - вмешалась я, вставая. – Она хотела свалить вину на вас, но не стала бы ради этого давать яд своей обожаемой хозяйке. К тому же вы сами видели – она вылила капли в раковину, а не в питье…
И похлопала ресницами, изображая столь милую мужскому сердцу хорошенькую дурочку.
Слезы уже высохли, а покрасневшие глаза легко списать на едкие реактивы. Только, боюсь, Петтера это не обмануло.
Дом потихоньку пробуждался, заполняясь утренней суетой, как чашка - чаем.
Парфюмерия – отличный инструмент. Друг, готовый поддержать и поднять настроение. Сообщник, мягким шепотом заманивающий любимого в спальню. Начальник, заставляющий собраться и работать...
Как-то резко повалил снег, стремительно укрывая землю, а холодный воздух ревущим водопадом устремился вниз. Густые пушистые хлопья, похожие на клочки ваты, при каждом вздохе норовили забиться в нос, …
- Что?! – Исмир подался вперед. Острый запах лимонной травы выдавал его любопытство и напряженное внимание.
- Доброе! – откликнулась я. – Вижу, ты сегодня в прекрасном настроении?
- Да долго рассказывать! – отмахнулся гость. – Ты-то как здесь? Вижу, молоденькую женушку нашел?
Исмир, развеселившись, поднял тонкие брови. Петтер смотрелся рядом с ним воробышком подле ястреба.
Признаюсь, до сих пор никто не наносил мне визитов через окно, тем более на втором этаже!
Действительно, совсем как дитя. Взрослая женщина не будет рассчитывать на жалость мужа, это вовсе не то чувство, которое ей хотелось бы читать в его глазах.
- Думаю, мы нашли ту хель, которой угрожает опасность.
Впрочем, хель на мою честь точно не покусятся, а пока для соблюдения приличий хватит сопровождения Петтера, которого Ингольву и в голову не пришло бы подозревать в распутных поползновениях.
Его кисти – крупные, грубоватые для такого мальчишки – уверенно покоились на руле.
- Да, я не доктор, - мой голос звучал тихо и сухо. – Потому что не поступила в колледж. Сбежала, чтобы выйти за тебя...
А ведь у Ингольва имелись немалые претензии к хель – из-за меня, из-за аромагии.
Помахивая крыльями, он завис перед нами, и я готова была поклясться, что обнажившая впечатляющие зубы гримаса была улыбкой. С каждым взмахом он опускался все ниже и ниже, пока не кувыркнулся в воздух…
Стихия застала всех врасплох: кто-то кричал, шумели прохожие, переругивались возницы, гудели клаксоны автомобилей. И буквально сбивал с ног огуречно-пыльный запах дождя, намокшей мостовой, посвежевше…
«Мою жену»... А ведь еще совсем недавно Ингольв явно всей душой желал бы об этом забыть! Действительно, сила женщины – в слабости.
- Пожалуйста, не продолжайте! – попросила я, в протестующем жесте выставив вперед открытые ладони. Он ведь всего лет на семь-восемь старше моего сына! – Не нужно, я не хочу этого слышать!
- То есть можно, если это в вашу пользу? – уточнил Петтер насмешливо. Глаза его блестели отчаянно, лихорадочно, а в симфонии ароматов слились гитарный звон можжевельника, гулкие барабанчики ветивера …
А я сидела, невидяще глядя на причудливые флаконы для духов, и пыталась собрать воедино разбегающиеся мысли.
Попрощавшись со всем, напоследок Исмир подошел ко мне. Это был единственный знак внимания, которым он одарил меня сегодня, и я, признаюсь, не удержалась от иронии.
- Ой, я так много о вас читал! – не выдержал Валериан, с детской непосредственностью пренебрегая приличиями, и, схватив руку летчика, энергично ее потряс. Потом спохватился: - Ну и о вас, конечно, го…
- Господин Исмир, не слишком вежливо с вашей стороны входить без разрешения, - заметила я с досадой, стараясь на него не смотреть. Благие намерения держаться спокойно и сдержанно оказалось сложно воп…
- Я ненавижу вас, - повторил он так буднично, словно говорил, сколько сахара класть в чай. От Исмира исходил прозрачный обжигающий холод первых нот розмарина. Память.
Внушение подействовало, и я (не без внутреннего протеста) осторожно прикрыла дверь и направилась наверх.
Пригласив гостя присаживаться, заварила успокоительный сбор, краем уха прислушиваясь к горьким жалобам. Хм, мне бы его проблемы! Пожалуй, себе тоже стоит чего-нибудь накапать...
Петтер кивнул и я, сложив свои инструменты, собралась пересесть (сбежать!) вперед.
Он замолчал, тяжело дыша, и с силой потер ладонями лицо. От него тянуло пряно-холодным ароматом чайного дерева. Так пахнет неприятная правда, которую давно хотелось высказать.
- Присаживайтесь, - гостеприимно предложила я, указывая на скамью. – Сейчас нам подадут кофе. Или вы предпочтете чай?
Еще несколько томительных мгновений, и дракон отступил на шаг назад, всмотрелся в лицо статуи (клянусь Одином, теперь ледяные губы усмехались!), притронулся к щеке, словно убирая мешающий локон... И …
- Очень приятно, - улыбнулась я, протягивая руку. Мне вторил Ингольв, который прямо лучился притворным гостеприимством.
Я перевела взгляд на окно, по которому барабанил дождь, и усмехнулась.
Он только кивнул. Из-под фуражки топорщился непокорный вихор... Отчего-то его вид вызывал улыбку – не насмешливую, а добрую.
- Милая, как тебя зовут? – спросила я, пристально на нее глядя. Разумеется, имя ее я отлично помнила, но тут важен психологический момент.
- Вот как? – иронично поинтересовался Исмир, заставляя меня вспомнить...
- Да! – голосом дракона при желании можно было отбивать шницели. – Однако мы в их внутренние дела не вмешиваемся.
Мудрый Один, я вела себя, словно девчонка при виде симпатичного мальчика! А он улыбался так понимающе, чуть насмешливо и снисходительно...
Подозреваю, что «куда-то» означало на первый этаж, поближе к милому ее сердцу Петтеру. Я слегка пожала плечами, недоумевая, что она нашла в этом нескладном мальчишке. Разумеется, он умен, храбр и бла…
- Но куда спешить?! – не выдержав, я повысила голос. События понеслись вскачь, и я оказалась к этому решительно не готова.
«Нужно послать Исмиру письмо с извинениями, - размышляла я отстраненно. – Выходит, я была к нему несправедлива. Решено, завтра же этим займусь!»
Вот только от душного и тошнотворного запаха ненависти никуда не деться...
Когда в дверь забарабанили, я только устало прикрыла веки. Разумеется, этого следовало ожидать.
- Дети, - прикрыв веки, горько прошептал он. – Всего лишь глупые дети, готовые поджечь дом, чтобы поплясать у огня.
- Благодарю! - Я поставила на стол перед доктором Торольвом склянку с остатками какао. Он поднял на меня вопросительный взгляд, и я пояснила: - Мне нужно выяснить, имеется ли в этом напитке атропин.
- Прекратите! – попросила я громко. – Господин Исмир, будьте так любезны, слетайте в Ингойю и привезите инспектора Сольбранда. Без полиции здесь не обойтись.
Из зала меня вывел Исмир. Я старалась ни с кем не встречаться взглядом, понимая, что отныне для общества Ингойи я хуже, чем прокаженная.
Быть может, именно в заклятии кроется причина болезни господина Холлдора? Такое случается при неумелом использовании рун... Однако доктор с уверенностью заявил о мышьяке. Так что эту удобную версию п…
- Знаем мы этих подруг! – вроде бы тихо, но так, чтобы все слышали, бросила Сольвейг.
- Мне пора, - вдруг проговорил Петтер, едва шевеля губами. Изо рта его при каждом вздохе вырывалось облачко пара.
Под данной обтекаемой формулировкой могло скрываться все, что угодно – от запрета на покупку новой шляпки до рукоприкладства.
- Зачем вы это сделали? – спросил Петтер напрямик, неприступно скрестив руки на груди. И острый травянистый запах осоки – режущей пальцы, стоит ее тронуть.
И от души прибавила несколько нецензурных эпитетов.
Я откусила кусочек круассана с абрикосом и прикрыла глаза, едва не мурлыча от удовольствия.
Петтер не знал, куда девать глаза, но пахло от него так дымно-ладанно, что не оставалось сомнений в его непреклонности.
- За что вы меня ненавидите? – вырвалось у меня.
- Ничего не сделал против вашей воли, - повторил Петтер чуть заторможено, а потом взорвался: – Значит, вы ему это позволили?!
Уннер вскрикнула. Где-то наверху громко выругался свекор, ему вторил недовольный голос Сольвейг на кухне.
– Благодарю! – церемонно склонил голову он. – Простите, вынужден откланяться, у меня еще много дел.
- Пусть Мать разбирается, - пожал плечами Петтер. – Альг-исса обещала ей все передать.
- Много интересного, - усмехнулся Исмир, грациозно опускаясь в кресло.
- Взаимно, - ответила я, с некоторым трудом водружая на место привычную маску вежливости.
- Иначе – что? – спросила я бестрепетно, глядя прямо в голубые глаза навыкате, сейчас испещренные красными прожилками, должно быть, из-за бессонной ночи.
- Пожалуй, действительно пора, - мягкий голос Исмира поразительно контрастировал с хищным взглядом, и меня невольно передернуло. Так кошка трогает плюшевой лапкой загнанного в угол мышонка, пряча в о…
Рома – представительница кочевого племени орков.
Вспомнилась наивная вера Петтера, что однажды люди сумеют покорить безбрежные небеса. В памяти всплыл прямой взгляд и отчаянное: «Почему люди не летают, как драконы?!»
- Ну, голубушка, не горячитесь! – инспектор примирительно выставил вперед ладони, источая мирный запах ромашки и липы. – Я ни в чем вас не упрекаю. Но вы же насчет валерьянки господину Исмиру рассказ…
Лицо Исмира было спокойным, взгляд ясным, и аромат сандала – безмятежности - вдруг рассердил меня.
Хотя Ингольву грех жаловаться, учитывая его похождения. И меня нисколько не мучили моральные терзания по поводу «падения».
Далее быстро добавить красители и ароматы и разлить в заранее выстеленные пергаментом формы. Теперь поплотнее закутать их в одеяла и поставить в теплое место. Наутро можно будет вынимать, резать и ос…
- Да, - инспектор наклонил набок голову, потом пододвинул к себе стул и уселся на него задом наперед. Оперся на спинку руками и посмотрел на меня. – Рассказывайте, голубушка!
Опиум действительно применялся как лекарство от кашля в 19-начале 20 века, и дождевые черви считались лекарством от ушибов.
Помнится, дедушка, не чуждый искусству эрилей, учил меня таким образом избегать ненужных разговоров. А бабушка всегда возражала, что единственный действительно надежный способ в этом случае – немедле…
Похолодев, я стремительно обернулась, едва не свалившись со своего насеста.
Глупых вопросов я задавать не стала: и так ясно, что рыжая не преминула отплатить Альг-иссе за недавнее обращение, и даже угроза гнева Матери не остановила драчуний.
Перипетии отношений этой троицы, несомненно, могли заинтересовали какого-нибудь автора. Хельский любовный роман – несомненно, свежо и неординарно. Достаточно только вообразить в роли героини эдакую т…
Зря я, конечно, затеяла этот разговор. Как будто пьяница, готовый до утра жаловаться на судьбу – благодатный повод напиваться снова и снова...
- При бальзамировании, главным образом, применялся принцип максимального осушения всех жидкостей тела и последующая обработка оного – как снаружи, так и изнутри - антисептическими жидкостями... – вдо…
- Хорошо, - покорно согласилась она. - Я вам напишу.
Ладан, мускатный шалфей, цитронелла и грейпфрут – чтобы успокоиться и одновременно взбодриться.
- Мне переехать в «Уртехюс»? – поинтересовалась я, с деланным интересом разглядывая за спиной мужа кованый подсвечник в виде вьюнка. Как-то разом забылись намерение не противоречить мужу и не злить е…
Серым было у нее все. В дождь она сетовала на слякоть, снег терпеть не могла, потому что он слепил глаза, и даже солнце не любила, мол, «вредно для кожи!». Пища казалась ей невкусной, а в доме всегда…
Лицо Бьорн-иссы выражало непреклонную решимость. Словно перевернутая руна альгиз у дороги - «дальше на твой страх и риск, путник!».
Он перестал нормально питаться и спать по ночам, начал завидовать более успешным собратьям... С полгода назад измученный писатель попал ко мне. Сам господин Викар признался, смущаясь и краснея, что п…
От осторожного прикосновения к щеке я вздрогнула, как от удара.
- Хорошо, - с усилием согласился мужчина. – Госпожа Петрова, я понимаю...
Почти на ощупь спустилась вниз (видимо, все-таки переборщила с иланг-илангом, а он понижает давление), сварила чашечку кофе...
Выйдя из «Уртехюс», я передернулась и зябко закуталась в теплую шерстяную шаль. На улице было не очень холодно, скорее промозгло: пронизывающий ветер и сырость. Зато пахло замечательно! Обожаю свежий…
- Простите, полковник, у меня к вам просьба.
- А вы не можете удержаться, чтобы не вонзить в него когти! – сердито закончила я. – Какое вам вообще до этого дело?!
Она красноречиво передернулась, а я вежливо ее поблагодарила и отправилась восвояси.
- Хм... – я подавила порыв отодвинуться подальше. Вдруг захотелось окликнуть Петтера, только бы не оставаться наедине с драконом. Кажется, я излишне расслабилась и доверилась тому, кому доверять не с…
Не стоило столь явно демонстрировать Ингольву неповиновение. Проще молча поступить по-своему. Это вполне могло сработать, ведь Ингольв всецело увлекся новой пассией, и ему было не до меня.
- С вами все в порядке? – спросил он тихо, замерев с занесенной для очередного удара рукой. Губы его были обветрены, глаза покраснели, а каштановые вихры топорщились в совершеннейшем беспорядке.
Постепенно сгущались сумерки. Я механически измельчала травы, заливала их подогретым маслом или разбавленным спиртом, ставила банки со смесями на водную баню. Хорошо прогрев, снимала и, подписав, пом…
Альг-исса не распространялась о том, что с ней произошло. Лишь скупо рассказала, что однажды во время патрулирования встретила на берегу человека. Надо думать, господин Гюннар умудрился наложить на н…
Впрочем, вопрос тут же продублировала Мать, а игнорировать ее Вирн-исс не посмел.
Я помотала головой, досадуя на себя. От усталости путаются мысли, вот я и думаю о глупостях!
Теперь я понимала, как много он мне дал. Все эти годы рядом с Ингольвом мне недоставало мелочей: ласкового взгляда, бережного прикосновения, нежного аромата, - того, что другие сочли бы лишними санти…
- Мирра, сколько раз я тебе говорил!.. – под конец фразы он уже сорвался на крик.
- Да вы! Как вы смеете такое предлагать?!
Для начала я открыла на заложенной странице журнал и указала на нужную строку, где было написано черным по белому: «Ничтожные количества мышьяка улучшают обмен веществ, способствуя кратковременному п…
- Здравствуйте, госпожа Мирра! – сказала она, и я отметила, что даже голос ее изменился. Пропали неприятные визгливо-высокие нотки. Да и лицо немного округлилось, привычную желтизну впалых щек сменил…
Петтер все больше молчал. Временами он забывал, что нужно улыбаться, и тогда маска веселья сползала с его лица. Потом юноша спохватывался и снова изображал удовольствие. Вот только тяжелый запах смол…
При виде меня «бутерброд» распался. Альг-исса, воинственно потрясая охотничьим ружьем, отступила в сторону и, грубо схватив рыжеволосую хель, заставила ее грузно опуститься на колени.
Мы условились еще встретиться – там, где не будет риска столкнуться с моим благоверным. «Уртехюс» подходил для этого как нельзя лучше – Ингольв от души презирал аромагию и старался держаться от нее п…
- Ох, как поздно! – спохватилась она, бросив взгляд на часы. – Мне давно пора, Холлдор будет ругаться!
Когда дверца распахнулась, и в кэб заглянуло чье-то перепачканное лицо, я не завизжала только чудом. Вцепилась в поручень, лихорадочно соображая, чем можно отбиться. По всему выходило, что я могла то…
- Грибами? – обрадовалась я. – Вы хорошо помните?
Меня мало трогали его случайные измены, но любовь к другой женщине – это совсем иное. Унизительно и противно, словно спать на чужих грязных простынях.
Если я растаю, как снежинка в ладони, ничего здесь не изменится. Так же день будет сменять ночь, так же по однажды и навсегда заведенному распорядку будут подаваться завтраки, обеды и ужины. И другая…
Вспомнив пустые глаза подруги, я поневоле сжала кулаки. За одно это господина Гюннара стоило казнить, потому что приворот хуже изнасилования. Он ломает волю, насилуя и тело, и душу...
Я тихо дремала над тарелкой, но разом проснулась от внезапного грохота. Хель дружно хлопали в ладоши и по столу, демонстрируя завидную координацию, несмотря на количество выпитого.
Пахло от него странно – лавандой и немного цветами хлопка – замешательством.
Впрочем, Исмир догадался и так, приподнял бровь... и, поморщившись, потер висок.
- Слушаюсь, - сделала книксен она, опустив глаза. Только острый запах лимонной травы выдавал недовольство.
- Что – выпил? – уточнила я с нажимом, приподнимаясь на подушках. От любопытства у меня даже прорезался почти нормальный голос, правда, слишком низкий.
- Никто не пострадал? – уточнила я, стараясь говорить подчеркнуто спокойно и профессионально. – Видите ли, я врач.
- Да, - разведя руками, признала я. – А она, конечно, будет все отрицать.
- Пожалуйста, - Петтер смотрел на дорогу перед собой.
Пахло от него травянисто и остро – осокой – «не тронь меня!».
- Я госпожа Петрова, по приглашению господина Утесова, - объяснила я.
Оправившись от атаки концентрированного «кошачьего» смрада, в мощном напоре которого терялись все остальные запахи, я наконец разобралась, в чем дело. Оказывается, лысеющий мужчина чуть ли не облился…
Я протестующе мотнула головой, но не стала возражать, не в силах объяснить свои смятенные чувства. Кошмар любого врача: беспомощность. Любой, кто еще не потерял свое сердце и человечность, не может р…
Разумеется, за приключениями последних дней мне было не до календаря, но все же такая забывчивость непростительна!
- Просто – что? – подбодрила я нетерпеливо.
- Нелепость! – я растерянно потерла лоб, пытаясь заставить себя собраться с мыслями. – Зачем ему это?
Наконец кэб остановился у особняка мэра. Исмир расплатился с извозчиком и помог мне выйти. Я поежилась от ледяного пронизывающего ветра. Воздух казался взвесью соли, льда и мельчайших капелек воды.
- Помилуйте! – воскликнул господин Сольбранд, по-птичьи склонив голову набок. Я невольно чуть улыбнулась – видимо, «мечом солнца» родители его назвали за рыжину волос, но годы выбелили червонное золо…
Надо думать, выглядела я ужасно – растрёпанная, без шарфа, в криво сидящей шляпе, но боли не ощущала.
- Ну да! – подтвердил господи Бьюдер, растягивая в улыбке блестящие, словно от масла, губы. – Бранд только за столом и успокаивался! Правда, проигрался-то он подчистую.
Вот уже рот и пальцы перепачканы темно-фиолетовым сладким соком, а ты стоишь, запрокинув голову, и смотришь в небо, и тихо дышишь.
- Постойте! – окликнула я его уже у двери.
Сразу после этого в дом ввалился Вет-исс, трепетно прижимающий к груди сушеную рыбу. Он уже натянул шапку «с ушками» - знак своего нового статуса.
Впрочем, что я могла предпринять? Ровно ничего. Так что улыбайся, Мирра!..
- Простите, - спохватилась я. Пришлось выкручиваться: – Подумалось, что новый омолаживающий крем надо назвать «Яблоки Идунн», как эликсир молодости.
И только распахнув кухонный шкафчик, я вспомнила, что вчера Сольвейг отправила мой любимый напиток в мусор, а подарок Петтера остался в «Уртехюс». Разочарование было таким острым, что у меня едва не …
- Я имела в виду «медвежий» грипп - раз уж первым издох медведь рыжей хель, - объяснила я, силясь совладать с неуместным смущением. Ничего не поделаешь – отчаянно боюсь показаться смешной, хоть и пря…
- Прогуливаюсь, - усмехнулась я нелепости вопроса. – Ты ведь не против моего присутствия?
- Ага, - согласилась Сольвейг, смерив меня взглядом. Ее неприязнь липла, как варенье, и пахла чуть подгоревшей кашей – вроде бы съедобной, но неаппетитной.
- Всякое, - туманно объяснил он, не поднимая глаз. – Такое, что только муж от жены может требовать!
Уннер, совсем позабыв о своих обязанностях, опустила щетку.
- Слушаю вас, - произнесла я, когда пауза уже стала неприличной.
Взяв на вокзале такси, мы отправились прямиком на аэродром. По правде говоря, мне бы хотелось прогуляться по Альвхейму, пройтись по магазинам и поглазеть на столичные достопримечательности, но Валери…
Петтер давно ушел, а я все сидела, позабыв об остывшем кофе, и пыталась понять, что же мне делать теперь.
Я заставила себя улыбнуться. Оставалось лишь надеяться, что улыбка моя не походила на оскал.
Замечательно! В доме разгром, слуги похожи на драчливых котов, а кушанья пали жертвой ссоры... Только гостей не хватало!
Я улыбнулась, заставляя себя взглянуть на Петтера, который смотрел на меня неотрывно и требовательно, будто чего-то ожидая. Впрочем, не так уж сложно догадаться, чего именно.
- Превосходно, - резюмировал Исмир, беря ее под локоть, - сейчас мы с вами отправимся к Матери, а затем я желал бы вернуться и более... подробно побеседовать с госпожой Миррой.
Пришлось вынимать запасы и щедро предлагать дракону.
Однако они определенно не заметили моей оплошности. Вообще сомнительно, чтобы хоть что-то из внешнего мира смогло их задеть. По крайней мере, они уйдут тихо, во сне, без страха и мучений.
- Боюсь, это невозможно. У нас не найдется эстрагона, - негромко вмешалась я, кладя ладонь на руку мужа.
Наконец я не выдержала: отложила столовые приборы, стремительно поднялась.
Ладан - это прохладная ладонь на горячем лбу, стакан чистой воды в угаре тяжелых мыслей. Когда обидно до слез, когда мучают сомнения - он протянет руку, вытрет слезы со щек, утешит...
Мальчишка, пахнущий кофе и железом, посматривал на меня с любопытством, да так засмотрелся, что едва не въехал в столб. Я вскрикнула, однако водитель успел резко крутануть руль и увернуться от уже ра…
- Как скажешь, дорогой, - сдалась я, пряча торжествующую улыбку.
- Благодарю, - я опустилась на покрывало и с некоторым удивлением взглянула на моих соседок, внимание которых было всецело приковано к чему-то в отдалении.
К тому же масла не всегда уместно использовать. Например, мой драгоценный супруг едва ли согласится нюхать «какую-то вонючую гадость», по его собственному выражению, вместо того, чтобы немедленно пол…
Нужно встать, нужно что-то предпринять. Вот только что? Мчаться в Хэймаэль? Но у меня нет денег, чтобы нанять извозчика для столь дальней поездки, а автомобиль Ингольв, конечно, не даст. Пешком же я …
Противостояние с Ингрид придавало мне сил и бодрило, как чашка крепчайшего кофе.
Его окружал чистый, прозрачный, горьковато-свежий аромат мирта – неловкость. И шершавая, занозящая душу корица – злость.
Господин Бранд был мрачнее обычного, зато держался тихо – мышкой шмыгнул на свое место и углубился в изучение солянки.
Альг-исса шагнула ко мне и бухнула оземь странный узел с тряпьем.
- Само собой, - пожал широкими плечами он. – У нашей молодежи это весьма популярное развлечение. Касатки и прочая морская живность надоедает, хочется некоторого разнообразия.
Я принялась на ощупь поправлять прическу.
- Обещайте мне, - потребовала я отчаянно. – Обещайте, что будете жить! Исмир поможет вам, только не упрямьтесь! А я... Я уеду с вами, куда скажете. Только живите!
«Глупости! – сказала я себе. – Он ничего не может знать!»
Вот за что уважаю хель, так за практичное отношение к теплу и холоду. Они умудряются создавать посуду, содержимое которой многие часы сохраняет неизменную температуру. В дороге такая утварь незаменим…
- Рада, что вы наконец мне поверили! – не удержалась от иронии я, отметив это «якобы», потом с сомнением покачала головой: – Зачем Уннер это делать? Какая-то нелепость!
Снегопад припустил еще сильнее. Казалось, город изнывал под толстой снежной периной, задыхался, не в силах вырваться из паутины, сплетенной из холода и воды. Заносы местами уже доходили мне выше коле…
После смерти матушки он жил бобылем, пользуясь услугами двоих преданных слуг и даже не помышляя о собственной семье.
Чьи-то ловкие пальцы сзади коснулись головы и за несколько мгновений избавили меня от шляпки – и от шпилек вообще. Освобожденные от них волосы волной упали на спину.
Оказавшись в своей комнате, я принялась за дело.
Я опасалась, что Исмир пожелает сам заняться расследованием, но нет.
Чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых дум, я принялась составлять новые рецепты. Уселась в кресло со стопкой книг, перечнем всех имеющихся у меня ингредиентов, а также тетрадью и карандашом. Прики…
Брр, как зябко! Ледяной ветер развевал юбку, словно парус, зло кусал щеки, вздыбливал поверхность воды... Отчаянно хотелось, чтобы Ингольв, как в былые времена, заботливо набросил мне на плечи свою ш…
Откровенно говоря, от статейки (судя по глянцевой бумаге, помещенной в некоем пафосном издании), у меня просто волосы встали дыбом. Материал был подписан веско и просто пугающе скромно – «господин Ар…
Спустя три четверти часа мы наконец покинули ее дом.
Ингольв, разозленный промахом, яростно контратаковал.
- А вы уверены, - видя мою задумчивость, Петтер решил взять инициативу в свои руки, - что правильно поняли Альг-иссу? Может, она хотела просто... погулять?
- Нечего? – переспросил он. Проведя пальцем по моей шее, остановил руку напротив сердца. Долгое мгновение мы смотрели друг другу в глаза, и меня вдруг начал бить озноб. Я с пугающей ясностью поняла, …
Я кивнула, и мальчишка галантно предложил мне руку. Отказываться было бы нелепо (да и небезопасно – под снежным покровом местами скрывался коварный лед), и я положила ладонь на его локоть. И правильн…
Из-под импровизированного головного убора Сигурда – медной кастрюли - стекали струйки опары, украшая тонкое лицо роскошными бакенбардами.
Петтер травил байки, против ожидания я постепенно увлеклась и уже от души смеялась над его рассказами.
Я почувствовала, как наваливается изнеможение. Без сил опустилась на диван, точно во сне, коснулась бархатистой густо-красной обивки. Сколько уже копий сломано, а все без толку...
- Но откуда?! – чуть не взвыла я. Ведь чувствовала, что ничего хорошего мне это не принесет! А все равно взялась помогать Исмиру, и теперь приходится за это расплачиваться.
- Прекратите! – раздраженно потребовала я, отталкивая его руку, и шагнула вперед, к Исмиру, который нетвердо стоял на ногах.
Впрочем, Исмир не стал дожидаться моего согласия: подхватил на руки и двинулся прочь.
В исходящем от Исмира мягком туманно-мускусном облаке сандала ощущались скользкий бергамот и льдистая мята.
Щеки ее алели, видимо, от воспоминаний о многочисленных уловках, коих барышни, стремящиеся замуж, придумали великое множество.
Весьма серьезное обвинение. Впрочем, клиентам свойственно время от времени выказывать недовольство, притом чаще всего совершенно необоснованное.
Когда Исмир коснулся моего лица, заставляя поднять голову, я колебалась лишь мгновение. Сказав феху, нужно говорить и уруз.
Отдернув полог, заглянула внутрь и замерла, наблюдая семейную сцену: хозяйка дома во все корки распекала понурившегося супруга, а тот покорно внимал благоверной. На мгновение представилось, как я сам…
Исмир легкой походкой прошелся вдоль строя трепетавших слуг, и на мгновение мне почудилось, будто он бьет себя по бокам хвостом (которого в человеческом облике, он, само собой, не имел). В комнате от…
- Необычно... для юноши. - И тут же спохватилась: право, это звучало невежливо, снисходительно! - Я хотела сказать, что обычно молодые люди ищут новых впечатлений, поэтому любят экзотические напитки.…
На этот раз я устроилась на заднем сиденье. Хотелось побыть хоть в относительном одиночестве, да и Петтера не стоило искушать лишний раз. Объяснение – пусть скомканное и неполное – будто разрушило пл…
Вот только... Одна, пешком, по неизвестной местности...
Я глубоко, с наслаждением вдыхала влажный солоноватый воздух. Смаковала, как самые лучшие духи, запахи грязи, мокрого камня, шерсти, подгорелого хлеба, пирогов с яйцом и луком. На поднятое к небу лиц…
В понимании некоторых излишне добродетельных дам и одного раза в месяц много. Разумеется, порядочной женщине не полагалось не только даже думать об этом, но аромагу дозволено многое. Бабушка наставит…
Признаюсь, меня разрывали противоречивые чувства.
Красавица Соль раздвинула облачную пелену, заинтересованно взглянула вниз. Равнина ожила, заискрилась мириадами снежинок. Снег отчаянно пытался поймать солнечный свет, рвался к нему, блистал и перели…
Громко бабахнув дверью, хель выскочила, словно ядро из пушки. Спустя мгновение она подхватила меня на руки и принялась со смехом подбрасывать вверх, как отцы обычно подкидывают малышей.
- Здравствуйте, я – госпожа Мирра, подруга вашей хозяйки, - осторожно отрекомендовалась я, пытаясь говорить уверенно и одновременно мягко. - Я хочу помочь госпоже Мундисе...
Он несколько мгновений думал, отбивая пальцами ритм по столешнице многострадального столика, и от прикосновений дракона тот снова начал покрываться изморозью.
Не важно, сколько смертей я видела, все равно каждая ранила душу, заставляя мучительно размышлять, все ли было сделано, чтобы спасти, вырвать из тенет болезни.
- Мирра, - выдохнул юноша, прижимая меня к себе.
Бледные лица, расширенные глаза и учащенное дыхание зрителей выдавали их состояние.
Собственно, Мать тоже спорить не стала. На радостях, что хель освободились от угрозы непонятной болезни, да еще и обрели святыню (ту статую моментально назвали таковой), она была готова на многие уст…
Я торопливо подошла к окну, настежь распахнула створки и блаженно замерла, полной грудью вдыхая морозный воздух. Боги, милосердные мои боги, как же хорошо! После сумятицы запахов людей – холодная мор…
- Ура! – Валериан подпрыгнул, радостно вскинув руку. За истекшие недели он изрядно подрастерял привитые в академии представления о дисциплине и, каюсь, меня это радовало. – Мам, можно я?
Несколько развлекали меня только наблюдения за Сольвейг, которая временами застывала с блюдом в руках, мечтательно глядя на стену.
- Я затыкала розетку на ночь, - пискнула Ринд. – Ну, чтоб электричество не вытекло!
Довольно метаться по комнате, как мышь между двумя кусками сыра, нужно сейчас же отправляться туда и порасспросить прислугу, а также доктора и, по возможности, самого пострадавшего.
Одарив меня напоследок загадочным взглядом, Исмир отбыл, небрежным кивком велев хель следовать за ним.
- Глина быстро раскиснет, - проговорил он, глядя себе под ноги, - нужно уезжать поскорее, иначе мы здесь застрянем.
Исмир стремительно отошел, не давая что-то объяснить. Удалившись на достаточное расстояние, он сделал странный жест, его фигура окуталась дымкой... и вот уже в небе летел голубовато-белый дракон...
Сердце отчаянно забилось, я невольно сжала поплотнее узел на груди.
Я лечила его, лепеча что-то утешительное, а потом рыдала взахлеб, кусая руку, чтобы не завыть в голос. Но сердце мое умерло вместе с дочерью, сгорело в горячечном бреду...
Мы помолчали, думая каждый о своем. Не знаю уж, о чем размышлял он, а в моей голове толпились утопические планы выбраться ночью из дома по веревке и сбежать с Петтером, воспользовавшись его щедрым пр…
- Откуда... – она сглотнула и повторила запинаясь: - Откуда?
Пахнущий солью и подгнившей травой ветер, играя, подталкивал меня в спину. Упаду? Взлечу?
- Одна? – фыркнуло упрямое дитя. – Не пойду!
- Мне нужно с ней поговорить. Вы можете привести ее?
- Попросить... – протянул мальчишка с насмешкой и горечью, от которой у меня запершило в горле. – Да, попросить – можете. Только скажите, почему он?!
Я обвела рассеянным взглядом поданные к завтраку кушанья и с досадой сообразила, что проснулась слишком поздно, чтобы сварить себе кофе. Пришлось довольствоваться чаем.
Зато визит госпожи Мундисы заставил меня позабыть грусть и вспомнить, что в любой противной гусенице нужно видеть бабочку...
К завтраку я спустилась как обычно, когда мужчины уже успели утолить первый голод.
Впрочем, восемнадцать лет мне было... довольно давно, скажем так. Так что я отнюдь не девочка, охваченная непонятным томлением!
Обдумать это открытие я не успела – Исмир вздохнул и приник к моим губам в яростном поцелуе, больше похожем на укус.
Он мотнул головой. Пахло от него странно – нашатырем с пряно-сладким анисом – трезвой решимостью.
Хель заворчали, переглядываясь, будто не понимали, как такое может быть.
Он мрачно взглянул на дракона, но промолчал, только стал вдвойне усерднее раскуривать трубку.
- Расскажите мне все, - попросил Исмир, осторожно усаживая меня на ближайшую ледяную «скамейку». Глаза его светились таким неподдельным сочувствием, что я мимо воли начала говорить...
Надо думать, Ингольв не придет в восторг, если я стану прилюдно демонстрировать привязанность к его ординарцу. Да и сам Петтер сейчас не принял бы от меня ни нежности, ни сочувствия...
- Здравствуйте, - поздоровался и Петтер, вставая рядом со мной.
- Я увезу вас с сыном из Хельхейма, но при двух условиях. Во-первых, если потребуется, вы займетесь лечением наших детей. Но это на крайний случай, если ничто другое не поможет. А во-вторых, поможете…
- Откуда мне знать? – с некоторым раздражением (пребольно ударилась локтем!) спросила я. – Валериан, я взгляну, в чем дело.
И, признаюсь, весь этот калейдоскоп меня настораживал. Рада ли я тому, что давно переставшие колебаться весы моей жизни вдруг отчаянно закачались, швыряя меня то в радость, то в боль? Зачем, милосерд…
-Выпьете со мной? – предложила я, разжигая огонь на спиртовке, и судорожно пытаясь сообразить, осталось ли у меня печенье с арахисом или хоть что-то, что можно было предложить гостю.
От него пахло кипарисом – дымной хвоей и свежестью - господин инспектор почувствовал нечто любопытное и был готов к работе.
Я уже не слышала – замерла, не в силах оторвать взгляд от покрытой темно-красными потеками скалы и подозрительной кучи у ее подножья. Признать в этом человека было невозможно, но когда-то именно им о…
На лестнице я едва не столкнулась с Сигурдом, который сломя голову мчался вниз. Он толкнул меня и даже не извинился! Хотя пахло от него такой густо замешанной смесью анисовой обиды, лимонного недоуме…
Должна признать, она очень ему подходила – молодая, задорная, смелая.
Благоухая лавром - торжеством - свекор послал мне за его спиной победную улыбку. Оставалось только улыбнуться, проворковать «спокойной ночи» и отбыть к себе. Могу поклясться, что муж остался не слишк…
Вспомнилась задорная Альг-исса в обнимку с любимым медведем, и еще та влюбленная пара, которой мое вмешательство помогло бежать...
- Хм, - с сомнением проговорила я. Кажется, была такая легенда.
- Но кому я могла помешать?! – вырвалось у меня.
Горькая улыбка искривила его обветренные губы. А снег серебрил непокрытую голову преждевременной сединой. Хотелось отчитать его за то, что не надел шапку, и сдержалась я с трудом.
- Я, - надо думать, усмешка вышла горькой, как полынная настойка. – Вы думали, я бесчувственная? Идеальная леди с каменным сердцем?
Довольно улыбнувшись (попался, голубчик!), я потянулась за ним... и нечаянно смахнула рукавом на пол несколько банок.
На «бабу» возмущаться я не стала. Здесь совсем иные правила, так что лучше предоставить Петтеру самому вести разговор.
Словом, никакой особенно ценной информации инспектор не сообщил. На ответные вопросы я смогла лишь туманно сослаться на предчувствия. Быть может, инспектор доверял моему чутью, но расследовать было р…
- Живи! – торжественно разрешила Мать медвежонку. – И знай, что жизнь твоя без остатка принадлежит Хозяину Моря!
К несчастью, знала Фаст-исса немного. Молодой муж тайком встречался с возлюбленной в пещере неподалеку от того места, где мы с Исмиром обнаружили заколдованную статую... А для усыпления бдительности …
Надо думать, я завизжала – так, что от собственного вопля зазвенело в ушах.
- Госпожа Мирра! – вклинился в мои размышления голос господина Викара, дрожащий от возбуждения и восторга. – Что – это?!
Ветер, пахнущий солью и мокрым песком, едва не сбивал с ног.
Глыба льда, на которой она восседала, была вся изрезана крестиками – руной гебо - супружество, дар свыше, готовность платить по счетам...
- У меня есть предложение, - наконец проронил он. – Пойдемте внутрь, там обсудим.
Что, если Петтер тоже заболел? Это означало угрозу для Ингойи, для всех, кто мне дорог... В эту категорию, по здравом размышлении, я включила даже свекра, не говоря уж о муже. Несмотря ни на что, гос…
- Мирра! – рявкнул Ингольв, выходя из себя. Пахло от него колкой злостью лимонной травы, напоминающим бензин чайным деревом обиды и кислой клюквой смущения.
Показалось, или в глазах мужа тоже промелькнуло недовольство? Впрочем, мне уже было решительно все равно. Сильные ароматы дома будто сверлом ввинчивались в голову, отчего к горлу подкатывала тошнота,…
Подавить вздох: хель всегда поступают по-своему, им невозможно что-то втолковать!
И знакомо потемневшие мечтательные очи мужа, крепкая хватка, которой он удерживал меня за локоть (а вдруг сбегу?), исходящая от него властная волна имбирного аромата...
Облизываясь, как кошка, я принялась завтракать, и на этот раз никто мою трапезу не прервал.
Тяжелый разговор прервало появление Матери, которая, подкравшись сзади, от души хлопнула Исмира по плечу (и хорошо, что не ломом!).
Ведь я уже видела такие же ленты, как у господина Колльва! Засушенный букетик руты, оплетённый двумя полосками ткани...
И лишь залив последнюю порцию, я поймала себя на том, что тихонько напеваю колыбельную. Благородная кастилия – лучшее мыло для детей...
- Конечно, - она то ли вздохнула, то ли всхлипнула, как обиженный ребенок. – Я понимаю. Но поверьте, я не желаю вам зла!
Он жадно ответил на поцелуй. Цветочно-травянистый аромат нарцисса, влекущая сладость иланг-иланга – и кружилась голова, и не осталось сил разомкнуть объятия...
Хель традиционно покровительствовали аромагам. Дело в том, что у самих ледяных медицины как таковой не существовало, лишь шаманы, способные справиться только с самыми простыми болезнями. Человеческая…
- И все же я вынужден настаивать, чтобы вы остались с нами, - вмешался дракон, как бы невзначай выделяя «настаивать».
Альг-исса не зря называла меня «солнцем», и в противовес мне Ингрид была живым воплощением лунной прелести.
Судя по всему, Ингольву отчаянно хотелось меня ударить (это право мужа, так что свидетели его не остановят), а я не собиралась уступать.
- Хорошо, - Петтер встал и вдруг улыбнулся светло-светло. – Вы со мной?
Однако меня переполняли расслабленность и довольство. Куда и девалась утренняя глухая тоска!
- По вкусу, - повторила я. - А скажите мне, сколько это «по вкусу»?
- Теплая, правда? – он смотрел прямо на меня, и в прозрачной глубине голубых глаз больше не было льда, а кожа под моими пальцами действительно ощущалась мягкой и теплой. Легкое дыхание дразняще касал…
Отчего-то Исмир был хмур, а при виде разношерстной толпы у входа в здание сжал зубы.
Не важно, что на нас глазеют люди. Плевать на обиды и непонимание, на годы и обстоятельства.
- Для начала сесть и успокоиться, - предложила я хладнокровно. И поймала себя на мысли, что чужие проблемы превосходно отвлекают от собственных. – А потом вы расскажете, что случилось, и мы вместе по…
- Вы вправе меня ненавидеть! – продолжила она экспансивно. – Но я очень надеюсь, что вы сможете меня понять и простить. Любовь господина Ингольва...
Я задумалась. Замороженной воды в «Уртехюс» не осталось, зато имелся запас замороженного молока (люблю молочное мыло, ничего не могу с собой поделать!). Коров здесь нет, зато овцы и козы водятся в из…
- Да все, - махнул рукой Петтер. – Дома изо льда, вся утварь тоже изо льда, шкур и кости. И сами ведут себя как дети!
Я подошла к окну, распахнула неподатливые створки. В лицо ударил свежий влекущий аромат моря, оно будто шептало, звало, манило...
Не знаю, сколько прошло времени. Напружинившись, я отчаянно цеплялась за дверную ручку.
Слепо выставив вперед руку, я шла по коридору, повинуясь властной волне запаха. Надеюсь, слуги не застанут меня за этим неподобающим занятием! Впрочем, мой авторитет в их глазах ронять уже некуда.
На последний вопрос я получила ответ, когда мы прибыли на место: наш автомобиль, покрытый грязью, был припаркован неподалеку. Надо думать, на нем приехал Ингольв.
За окнами давно стемнело – в Хельхейме зимой долгие-долгие ночи, и следовало торопиться к ужину...
На миг даже показалось, что в его взгляде мелькнула... жалость?
Подойдя к шкафу, я провела пальцами по вырезанным на створках оленям – это творение верного Палла всегда поднимало мне настроение – достала теплый халат и на цыпочках вышла.
Не выдержав напряженной тишины, нарушаемой только позвякиванием спиц, треском огня и покашливаниями свекра, я сбежала в спальню.
«Привести в чувство» бедняжку удалось с трудом. Она незаметно, но активно сопротивлялась всяким попыткам и сдалась, только когда Исмир, у которого кончилось терпение, довольно бесцеремонно сгрузил ее…
- Аромаг, - пояснил он в ответ на вопрошающий взгляд доктора.
Надо сказать, во всех этих финтах, обманных выпадах и блоках я ровным счетом ничего не понимаю. Поэтому, закусив губу, наблюдала не за движениями соперников, а за искрящимися сосульками в их руках, з…
Исмир поднял брови, кажется, сбитый с толку такой неожиданной переменой темы.
Я прошлась по «Уртехюс» в поисках, куда бы выплеснуть кипящую энергию, и на глаза мне почти сразу попался идеальный инструмент для этого. Говорят, некоторые шьют кукол, изображающих начальство, и кол…
С языка его, определенно, рвались куда более крепкие выражения.
По дороге мы с Ингольвом не разговаривали, держась отчужденно и безразлично, словно чужие. Даже выйти из автомобиля мне помог Петтер, а не «заботливый» супруг...
- Дождь скоро прекратится, - не согласилась я, - вызови кэб.
Я сбилась и умолкла. На глаза отчего-то наворачивались слезы.
- Вот как? Приказал? – склонив голову набок, иронически поинтересовалась я.
- Почему вы послали именно за мной? Ведь ни вы, ни ваша хозяйка никогда ко мне не обращались.
Тогда я выложила все остальные факты, а также свои соображения на этот счет.
- Госпожа Мирра? – Петтер говорил тихо, едва шевеля губами, словно боялся спугнуть севшую на ладонь бабочку.
Откровенно говоря, мне не было страшно. Безрассудство это или банальная глупость, но отчего-то казалось, что Исмир ничего плохого не сделает, хотя его обращение с дамой оказалось явно неподобающим дл…
Где-то рядом – и бесконечно далеко – прерывисто вздохнула служанка, и это меня резко отрезвило.
Воображение услужливо предложило скипидар, но данный вариант я, поразмыслив, отвергла как негуманный. Тогда уж лучше что-то вроде обезболивающего, чтобы уменьшить чувствительность...
- Не нужно, - попросила я, крепко обнимая юношу. А у самой глаза на мокром месте. – Я знаю, вы еще будете летать. Он... он погиб не напрасно!
Кстати, слезы наворачивались на глаза вовсе не от сочувствия – разумеется, вполне искреннего – к хель, а от горьких воспоминаний о Фиалке. Но едва ли стоит рассказывать Матери об этом...
Аромат топленого молока и карамели заставил меня сглотнуть слюну. Надо было и правда отправить Петтера в булочную!
С минуту мы молчали: гостья – напряженно, дыша, будто выброшенный на берег кит, а я – тихонько ее изучая.
Рукав соскользнул, открывая уже обозначившиеся на нежной коже синяки. Впопыхах я забыла надеть перчатки, и теперь уродливые пятна были видны во всей красе.
- Ай, ничего с этими не станется! Оставь их пока! – возразила Альг-исса, вцепившись в ружье, как ребенок в игрушку.
- Хм... – глубокомысленно заметила я, пытаясь сообразить, в чем заключалась проблема. Так и не найдя приемлемого объяснения, произнесла осторожно: - Я нахожу это чудесным.
Лицо Бьорн-иссы, выжидательно смотрящей на меня, походило на кусок дерева: изъеденный жучками-морщинками, тронутый гнилью времени, обезображенный наростами злобы... Должно быть, такой и должна быть о…
Возле Альг-иссы жался Валериан, выглядящий совсем ребенком. В глазах слезы, губы дрожат... Но мне, каюсь, было не до него.
И он нарочито бесстыдно притянул меня к себе.
А на губах – соленая горечь эвкалипта. Или слез?
Я вздрогнула, но, убедившись, что это всего лишь Петтер, успокоилась. Только отвернулась к формам, чтобы остроглазый мальчишка не заметил мои мокрые щеки.
- Я не могу ничего вам сказать, - поддевая носком сапога сугроб, произнес мальчишка тихо. – Я поклялся. Но если вам нужна будет моя помощь – только скажите!
- Ай, иногда. Рядом видели, возле моря! - охотно ответила Альг-исса. – Геологоразведка!
- Вот и все, - закончила я, разведя руками.
- Эээ... у него мало времени, всего неделя... эээ... если бы он заболел...
Видимо, улыбку мне скрыть не удалось. Инспектор Сольбранд промолчал, и только смешливые морщинки, собравшиеся у его не по возрасту ярких глаз, выдавали понимание.
- Куда ехать, госпожа хорошая? – поинтересовался возница, обдав меня запахом пота и перегара.
- И гувернантка маленькой барышни, дочки госпожи, беременная. Уж в этом-то я не ошибусь, у меня глаз наметан! От него, тут и вопросов нет! Вот он и дал госпоже глазных капель. Пузырек оказался почти …
И, опустившись на ковер, я снова взяла бокал и глотнула вина.
- Поговорим об этом позже, - резко ответил он и вновь уткнулся в свою тарелку, только отрывистыми репликами поддерживая беседу о перспективах «Ваттнайских медведей» в грядущем чемпионате по катанию н…
К своему стыду, я смогла вспомнить лишь то, что для этого использовались прополис и эфирное масло элеми. Ну и, разумеется, что в древние времена, еще до Рагнарёка, бальзамирование широко применялось …
В последнее время мое настроение слишком походило на свирлы: хаотично намешанные цветные мазки. К тому же эти приступы слабости и головокружения... Пора брать себя в руки!
Он, восторженно: - Дорогая, наконец-то все разрешилось!
- Вы не могли бы отпустить сегодня госпожу Мирру со мной? Нам требуется помощь в одном деликатном расследовании.
Секретарь господина Торольва вызвал мне кэб – уже третий за этот день.
Вошла Сольвейг, неся графин бренди и зачем-то хрустальную вазу. От нее несло жадным любопытством и злорадством, как гнилым луком.
Остановилась Мать у самого обрыва, под которым шумело море.
- Там! Там! – выговорил он, трясясь от волнения. – Моя рыбка куда-то собралась! Седлает своего медведя!
- Да, госпожа Мирра, - мальчишка выглядел мрачным и угнетенным. Впрочем, неудивительно.
Тот схватился за остатки волос, глядя на злосчастную бумагу, как на ядовитую змею.
- Постойте, а что вы здесь делаете в такой час?!
- Почему я должен ему отказывать? – поинтересовался он холодно, тоже поднимаясь. Кофе плеснул из небрежно поставленной чашки.
- Он... – начал Палл, запнулся, гулко сглотнул и признался шепотом: - Он начал требовать от моей девочки... непристойного!
- Повод? – коротко поинтересовалась я, сдерживая желание вцепиться в ее безупречную, несмотря на непогоду, прическу.
Дом госпожи Бергрид сиял огнями, как в канун Йоль, когда все люди зажигают свечи и верят, что вместе с пламенем к небесам вознесутся их надежды и чаяния.
Пожалуй, я пересолила. Примирительно улыбнулась, глядя на прямого, как меч, юношу в чуть великоватой для него шинели. Интендант заменил обмундирование Петтера, но оно все равно было далеко от идеала.
- Будьте добры, расскажите, что там, за скалами? – жадно поинтересовался объект моих размышлений, явно весьма далекий от романтических поползновений.
- Это лишнее, - я отвернулась и, бросив: - До свидания, господин дракон! – пошла вниз по улице. Мокрые булыжники под ногами, ветер в спину, ароматы рыбы, горячего вина и жареного бекона – что может б…
- Благодарю, - склонил он светловолосую голову и продолжил вкрадчиво: - Питаю надежду, что все вы знаете, как сильно мы, драконы, не любим лжи и уверток?
- Что с вами? – голос Петтера от волнения дал петуха.
Моя искренняя благодарность людям, без которых эта книга никогда не была бы дописана.
- Так что же вы хотите от меня? – подбодрила я. - Быть может, духи или...
- Они всего лишь хотят получить то, за что заплатили авансом, - пожала плечами я.
Я невольно затаила дыхание... И, когда Исмир встал, едва сдержала вздох разочарования. Боги, милосердные мои боги, о чем я думаю?! Я давно не верю в любовь, потому что за краткие минуты обманного сча…
- Интересные у вас... - он запнулся, подбирая слово, почесал нос.
Вены перечеркивал темный знак, словно клеймо. Тейваз.
Я улыбнулась ностальгически, вспомнив летние месяцы на шумном взморье...
- Я ездил в Хэймаэль, - повторил муж громче. – Там все не так плохо, как говорят, но я забрал оттуда Валериана. Можешь спросить у Петтера, если не веришь. Он вел машину.
- Вы думаете, ему пришлось что-то говорить? – вопросом на вопрос ответил Петтер, дернув плечом. – Я и сам все знаю. Вы же ничего не сказали сыну... о нас, правда?
- Правда? – она доверчиво подняла на меня заплаканные глаза.
- Ага, госпожа Бергрид отравилась медом, - саркастически заметил доктор, излучая аромат чайного дерева – резкое неприятие. – Конечно, медицине известны случаи острой непереносимости меда, однако могу…
- Разумеется, - отозвалась я легкомысленно. - Я ведь ни разу не целовала накрашенного мужчину!
Надо думать, Петтеру невыносимо было смотреть на это все. Не иметь возможности защитить любимую – и одновременно понимать, что только из-за дурного обращения мужа я ему изменила. Изменила с ним, Петт…
- Ничего, - согласилась я, пожимая в ответ его теплые пальцы.
В следующее мгновение инспектор подхватил меня и усадил обратно.
- Мам, глянь! – восторженный голос Валериана заставил меня очнуться. – Как они!
Дракон кувыркнулся в воздухе, приземляясь уже человеком. До боли знакомое лицо, собранные в хвост светлые волосы, прищур льдисто-голубых глаз... И покачивающаяся в ухе серьга.
Она машинально повиновалась, но то и дело застывала с мечтательным выражением лица. Разумеется, я не выдержала.
- Разве у нас свидание? – удивилась я, делая вид, будто сильно занята вытиранием стакана.
- Голубушка, доктор Ильин уже уехал? – с порога поинтересовался инспектор, уверенно проходя мимо нее.
Мне вдруг нестерпимо потянуло разделить это хоть с кем-нибудь, перестать, наконец, носить все в себе, как свинцовый осколок под сердцем.
- Что случилось? – спросила я, не отвечая на приветствие. Взглянула на заинтересованно прислушивающегося сына и велела: - Валериан, пойди пока погуляй, хорошо?
Из-за его спины подошел Исмир, уже успевший сменить облик, и я наконец отпустила сына.
Я торопливо пробежала пальцами по мелким пуговкам, набросила шубу и выскочила наружу.
Резкая боль ударила меня в сердце. И это мой муж, отец моих детей!
Выходит, столь сильное опьянение не было случайным. Теперь оставалось только благодарить Петтера, который не позволил мне больше пить.
Разбудила меня осторожная попытка Петтера встать. Спали мы, прижавшись друг к другу, поэтому когда Петтер отстранился, я машинально потянулась за ним.
- Ай, пойду я, - проронила Альг-исса и понуро, приволакивая ноги, двинулась прочь. Запах ее был горек, как вкус хинина. На счастливую молодую она не походила даже отдаленно.
«Он не посмеет. Не посмеет!» - заполошно билось в голове.
- Все мы – создания богов, - равнодушно возразил он. – Знаете, я много экспериментировал. И могу сказать, не приукрашивая, что достиг определенных успехов. Я хочу показать людям красоту увядания, изя…
- Добрый, - согласилась я машинально, хотя не находила в нем решительно ничего доброго. – Что вы здесь делаете?
- Понимаю, - согласилась я. – Впрочем, вам не стоит извиняться за чужую грубость.
«Все хорошо в меру», - вспомнилось высказывание классика.
Я взглянула на его напряженную спину и без слов потянулась за одеждой.
Выходит, я все же ошиблась – по крайней мере, в одном.
Встав на цыпочки, поцеловала мужа в щеку, и, не мешкая, направилась к выходу.
Когда стражи порядка отбыли, Исмир вздохнул с явным облегчением и уселся на стул. Рана явно причиняла ему сильную боль, к тому же он выглядел предельно ослабленным.
- Вот, это – пить, этим – дышать! – велела я строго. Ах, какое непередаваемое благоухание! Как будто вокруг снова лес, нагретый летним солнцем, а от спелой малины текут слюнки...
- Немедленно уходите! – рявкнул доктор Ильин, потрясая чемоданчиком.
Пришлось подавить это желание, ведь воспитанные дамы не грубят посетителям.
Сейчас Валериан до боли напоминал своего отца – и характером, и упрямым взглядом чуть выпуклых голубых глаз. Впрочем, неудивительно. Раньше мне нужно было думать, за кого выходить замуж!
- Мирра? – Петтер встревоженно заглянул мне в лицо. – Что случилось?
- Уннер, я же сама составляла лекарства для доктора... - Я невольно закашлялась. В горле першило, глаза слезились... Да сколько можно?! Откашлявшись как следует, продолжила хрипло: - Мед, малина, нас…
В голове легко всплывали строки из учебника. Когда-то Ингольв, заботясь о просвещении молодой жены, дал мне толстенный том «Мировая история: Хельхейм».
- Разумеется, милый, как скажешь! - Само послушание, кроткая и милая.
- Вам нужно чаще бывать на свежем воздухе. – Продолжила Ингрид, по-дружески подхватывая меня под локоть и доверительно склоняясь ближе. - Это я вам говорю как медсестра. Рекомендую прогулки по берегу…
- Не надо, - попросила устало. – Я же чувствую.
Внимание невольно притягивала щебечущая в стороне пара. Столь демонстративное пренебрежение ко мне со стороны Ингольва было неприятно.
Жизнь прекрасна! Почему-то это особенно сильно ощущается после подобных встрясок...
Упала я прямиком в многострадальное кресло, но в тот момент меня меньше всего волновало намокшее платье.
- Я мигом! – и след простыл. Кажется, Рауд-исса охотно хваталась за любую возможность загладить свою вину перед Матерью.
День в северных широтах короток, как людская благодарность, так что добираться до почтовой станции пришлось уже в темноте.
- И вы, конечно, не имеете к этому никакого отношения! – горько усмехнулась я.
- Я рад, - сказал он просто. – Вот, вы просили найти камни!
- Понимаю, - согласился он, как мне показалось, с разочарованием. – Надеюсь, вы можете назвать мне виноторговца, который снабжает ваш дом?
Я невольно отшатнулась, пораженная его вспышкой.
Юноша казался странно повзрослевшим, будто сегодняшний день состарил его лет на пять. Он ел, не поднимая глаз, и боль выдавал только запах - холодная полынная горечь и раскаленный металл.
- Что вам угодно? – заученно поинтересовалась она, глядя куда-то мимо меня воспаленными глазами.
Едва я успела вернуться в дом, как раздался топот. В помещение ворвалась Альг-исса, отчего-то взволнованная и переполненная впечатлениями.
- Правда-правда! – первая всплеснула руками. - Он без памяти влюблен и даже не скрывает этого! Представляете, ювелир рассказал мне – под большим секретом, конечно! – что полковник купил роскошные бри…
- Что – Петтер? – не поняла я. И притворно рассердилась: - Рассказывай по порядку!
Дом казался пустым и тихим, словно мавзолей. Дверь мне открыла Уннер, тоже выглядела непривычно притихшая. Только и слышалось: «Да, госпожа!» и «Конечно, госпожа!» вместо привычного веселого щебета.
- Петтер считает, что должен понести наказание наравне со всеми, - заключила я. – Так велит ему... честь...
Дверь открыла особа неопределенного возраста.
«Не слышу!» - попыталась крикнуть я, но губы не подчинялись.
- Любопытно? – судя по голосу, Исмир забавлялся.
Хотелось зажать нос, но я не двинулась с места.
Петтер заметался по «Уртехюс», что-то перевернул с грохотом, выругался, яростно зачиркал спичкой.
- Тихо, тихо, - Петтер успокаивал меня, как маленькую, гладя по спине. – Все будет хорошо, слышите?
Я же, как можно равнодушнее пожав плечами, вернулась на свидетельское место.
- Все! – сурово кивнула я и раздраженно заправила за ухо выбившуюся из прически рыжую прядь. Вьющиеся волосы не удержать никакими шпильками!
Я осталась сидеть в кресле, массируя виски и морщась при малейшем шуме, долетавшем с улицы. Извлекла из-под воротничка платья янтарное ожерелье – так давно его ношу, не снимая, что перестала вообще з…