Все цитаты из книги «Хроника гнусных времен»
– Есть. Дозвониться сложно, но можно попробовать. А что? Тебе нужно работать?
– Мы здесь! – закричала она ему в ухо, и он чуть не уронил ее. – Мне все время хочется повиснуть на тебе и висеть, – сказала она быстро, – или потрогать тебя, или чтобы ты меня поцеловал. Или хотя бы…
– Если остальных любила, почему же все Насте оставила?
– Нина, зачем ты хвастаешься? – строго одернула ее тетя Александра. – Меня, например, от твоей овсянки всегда пучит.
– …и мы потом ныряли по очереди, но так и не нашли…
Она нашла брюки – три пары, – и, пока Соня мерила их за плотной зеленой шторой, принесла еще несколько вешалок с блузками. Просто чтобы прикинуть, как будут смотреться брюки, объяснила она.
– Влад, ты несешь что-то непотребное, – отрезала Нина Павловна, странно взволновавшись. – Что за чушь? Откуда ты ее взял? Тетя, это вы ему рассказали?
– А когда стало известно, что ожерелье поддельное?
– “Шаторез”, лоза пятьдесят третьего года? – спросила она язвительно. – Так это называется?
– Я не уголовник, – сказал Гриша растерянно, – ерунда какая! Ты что, думала, что я уголовник?!
Все-таки нужно найти ресторан и поесть, наконец. Или ничего не выдумывать и вернуться в свой “Рэдиссон”? Там он еще ни разу не ужинал.
В минуту просветления он вдруг понял, что дело не в мокрой рубахе, а в том, что она влюблена в него, и даже засмеялся от радости, и тут же забыл об этом, потому что забыл вообще обо всем.
Выключатель был далеко, у самой двери, и он не стал зажигать свет. Вместо этого он подтащил сумку и коробочку к лунному прямоугольнику у окна.
– Ясно, – подытожил Кирилл, – как вам вино?
– В доме? Нет. Бабушка почему-то уволила Зосю Вацлавну. Месяца три назад. Скандал был ужасный, так мы и не узнали, почему она ее уволила. Бабушка гордая была, ни за что бы не сказала. Зося Вацлавна с…
Произошло какое-то движение, Настя открыла глаза и поняла, что он снял с нее очки. Ей нужно было немедленно сказать ему, чтобы он перестал, что она не может говорить ему “ты”, а уж целоваться тем бол…
В коридоре громко разговаривали и препирались – Настя провожала Мусю домой и предлагала ей остаться, раз уж на улице такой дождь, а Муся не соглашалась, тихо, но уверенно.
– А я все понять не мог, что она знает, – сказал Гриша Кириллу, – она мне все – я знаю, знаю, я про тебя все знаю, а я думаю, что она знает?
Кто же он такой, этот мужик, раз может позволить себе такую машину? И мягкий ворс сидений, и кожаную обивку дверей, и прохладный вкусный воздух, и окно в крыше, а в окне летит далекое небо, и чистый …
– Дадут. Я… мы с тобой живем на втором этаже. Пойдем.
Когда он довел Настю до постели, было уже совсем поздно. Быстро напиться у них почему-то не получилось, и они напивались долго и старательно. Под конец бутылки Настя не то что не могла стоять на нога…
– Кирилл… ты цел? – Это Настя спросила. В глазах у нее был ужас. Она подошла и взяла Кирилла за руку. Он посмотрел вниз. Грязная рука в ее ладони была как будто не его.
– Это арабская вязь. Ты что, никогда не видел? Кстати, ты открываешь ее не правильно. Ее нужно смотреть с обратной стороны. У арабов все наоборот.
– Нина Павловна, – сказал он, – Настя просила найти в сарае самовар. Она говорит, что чайника нам мало. Я не найду. Вы не могли бы…
Кирилл Костромин залпом допил свой кофе и посмотрел на обоих благодушных стариков. То ли адреналин, то ли необыкновенный кофе молотил в виски, раздувал очажок боли в затылке.
– Сонечка, сядь, – попросила Настя и пододвинула кресло, – сядь, пожалуйста, и не слушай ты ее!..
Кирилл схватился за карман и, путаясь непослушными пальцами, с трудом вытащил трубку.
Настя на коленях подползла к шкафу, открыла его и, рискуя вывалить на себя все содержимое, на ощупь добыла бутылку с виски.
– Настя, я не могу говорить об этом в три часа ночи. – Он с размаху сел на кровать. – Потому что я ненавижу бедность, а у меня всю жизнь были одни штаны. Я на танцы не ходил из-за этих проклятых штан…
В коробочке был шприц и несколько больших ампул, лежавших отдельно.
Никаких шагов, шорохов и скрипов. Ночной ветер тихонько шевелил листья. С какой стороны пришел гость? Из соседнего дома? Или из парка? Или с террасы, когда все разбрелись после ужина неизвестно куда?
Она не вошла, а влетела в прохладный вестибюль и завертела головой, как сорока, отыскивая его.
Кирилл засмеялся, потянулся и посмотрел на соседний дом, едва видный за старыми деревьями. И все вспомнил.
Вот на кого она похожа. На рысь. Только кисточек на ушах не хватает.
– Просто силуэт в окне. У меня стопроцентное зрение, я начинал водителем, и мне никогда ничего не мерещится. На соседнем участке стоит совсем новая собачья будка, а собаки нет. Где она? Зачем ее пряч…
– Прости меня, – сказала Настя у самого его лица, – это я тебя втравила.
– Подождите, – сказал он торопливо, – не рыдайте. Я не хотел вас обидеть.
Бабушка наряды одобрила, и Соня долго крутилась перед ней, поворачивалась то боком, то задом, и бегала к большому зеркалу в ванной, и требовала, чтобы бабушка подтверждала, что “все хорошо”.
Сигарет можно стрельнуть у Насти, а голову попробовать оживить при помощи душа.
А какая там гордость, когда кончилась жизнь?! Зачем трупу – гордость?!
"Ребята”, в непосредственной близости от которых разыгрывалась милая семейная сцена, деликатно смотрели в другую сторону, а лежащая на полотенце девица, такая же рельефная и фигуристая, наоборот, смо…
– Тетя Нина, – затараторила Настя, – картошку чистить не нужно, мы ее запечем в масле, и дело с концом. Это же молодая картошка, зачем ее чистить! Мам, мы в кабинете почти все разобрали.
В Петергофе он никогда не был и представления не имел, далеко ли до него.
– Света, я требую, чтобы ты разговаривала со мной уважительно! Нина, скажи своей дочери, чтобы она придержала язык! Соня всегда одевается скромно, и тебе, Света, надо бы быть поскромнее. Да еще сигар…
– Я до сих пор не могу осознать, что ее нет, понимаете? Мне кажется, что это невозможно. Почему ее нет? Я же на прошлой неделе с ней встречалась, мы пили кофе на Невском, в “Идеальной чашке”, болтали…
– Когда приключилась вся эта катавасия с Сониным поклонником?
– Гадость какая, – сморщился Сергей, – ужасная гадость. Неужели Влад?
– Надо наших поторопить. Юлька есть никогда не хочет, – сказал он про свою жену и улыбнулся, – и всех, кто хочет, презирает. Ты скамейку сам починил?
Или все это просто случайность, и пробки вылетают постоянно, только девушка Настя об этом ничего не знает?
– Мама, я все продал и всех предал. Последняя машина, которую я купил, стоит тридцать тысяч долларов. Следующую я куплю за пятьдесят, а потом за сто. Потому что это моя жизнь, мама! Потому что я уже …
Велосипед мирно отдыхал в сарае, посверкивая дорогими модными штуками, наверченными на него со всех сторон. Насос был закреплен на раме, такой же дорогой и новый, как и все остальное.
Алкогольные тени стали пугающе быстро таять. Под ними оказались зазубренные горные пики, на которые он стремительно падал.
– Во сколько? – В три. Быстро переодеваться! Ты простынешь, если…
– А бабушка сказала – ах, что за ерунда! Мне вовсе не нужен этот бинокль, я в него ничего рассматривать не собираюсь, а вот вы остались теперь без бинокля!
Кирилл проснулся в двенадцать часов, да и то только потому, что Настя тянула его за ногу и что-то громко говорила. Со сна он не мог разобрать – что именно.
Она-то как раз получила больше всех – ни в какие сумасшедшие Сонины бриллианты он не верил. Из коммуналки на Владимирском проспекте она одним махом угодила в Петергоф, в островерхий дом, где трудно с…
– Я не маньяк-убийца, – сообщил он на всякий случай, – и у меня нет жены и трех малюток.
Юлия Витальевна, Настина мать. Полная загадка. Молчаливая, неприветливая, очень сдержанная. С сестрой мужа явно не ладит, тем не менее кинулась ей на выручку, когда Владик стал излагать свои теории. …
Раздалось какое-то шевеление, послышался треск веток, и Сергей появился на дорожке в двух шагах от Кирилла. Лица было не видно, только майка отчетливо белела, как намазанная фосфором. Он постоял на д…
Пустая бутылка водки стояла на краю стола. Рядом были два стакана и какие-то куски хлеба.
– Кирилл, – запыхавшаяся Настя первая подбежала к машине, – Кирилл, что случилось?!
– Наверное, – согласился он, чувствуя облегчение.
– Что ты мне врал, скотина?! Ты… ты сказал – тысяча! Ты… ты хотел… прикарманить?! Обмануть?! Меня?!
– Ка… ких изменений? – пробормотал он, запнувшись.
Кирилл Костромин был на “вы” почти со всеми из своего окружения. Ему нравилось чувствовать себя как бы на некотором отдалении от остальных. Непонятно было, почему ему захотелось быть на “ты” с соверш…
– Что за дела у вас творятся? Кирилл пожал плечами.
– Я не знаю, – повторил Кирилл с раздражением, – если хочешь, можешь выяснять сам. Только Соня просила, чтобы мы ничего не говорили тете Александре. Не ранили ее нежную душу. Ну, мы обещали не ранить.
– Настя, боже мой, на кого ты похожа! – заговорила Юлия Витальевна, показавшаяся в коридоре. – И почему так долго? Ты же сказала, что поедешь на два или три часа, а сейчас полвосьмого! А во сколько т…
– Стоп. Никто никуда не бежит. Сядь. – Он толкнул Владика к стулу, с которого вскочила Настя, но не отпустил, продолжал придерживать за шиворот. – Сядь, я сказал.
Лето, жара, питерское солнце, ошалев от собственной смелости, плавит асфальт. Упоительно, как бывает только в детстве, пахнет битумом, свежескошенной травой и водой из Невы. Бабушка покупает морожено…
Он пошел к дому, а Кирилл остался на дорожке, чувствуя себя двоечником, которого неожиданно похвалил завуч.
– Дик, пропусти! – приказал Гриша своей собачище.
– А я – ну и пожалуйста. Я сказала: ты проживешь еще сто лет, и мне твое наследство все равно не достанется. Ну, она засмеялась и сказала, что я просто глупая девочка. А мне тридцать скоро!..
– Соня, воды, воды мне!!! И милицию… и Наську….
– Я ошибся дверью, – сказал Кирилл тоном раскаявшегося хулигана и двоечника, – я искал Настю и ошибся дверью.
– Отпускай! – раздалось из ямы, и Кирилл снял ногу с педали.
– Да что за глупости! – вдруг сказал Сергей возмущенно. – Я посоветовал, Кирилл. Это наша служба, они иногда и для нас, и для Русского музея всякие старинные вещи оценивают. И никакого тут нет секрет…
Настя посмотрела с любопытством, подошла к нему и обняла за талию. Вытянула шею и смешно принюхалась.
– Кирилл, что происходит? – строго спросила Юлия Витальевна.
– Она ошибалась. – Кирилл вовсю злился на Настю, которая наскоро советовалась с Мусей, что привезти из города. Как будто Петергоф был за триста километров от человеческого жилья. Давно бы уж уехали, …
– Привыкнешь, – повторил он, потушил сигарету и неожиданно поцеловал ее в губы.
– Мы даже с некоторой долей предположения можем назвать мастера, – гордо объявил Михаил Эрастович, – это Густав ван Гаттен дю Валленгшток. Очень известный мастер.
– Спасибо, – ответила она с облегчением, – большое спасибо. Мне так неудобно, что вы со мной возитесь.
– …и мы решили, что домой не пойдем, а ты стала реветь и сказала, что хочешь домой, а я знал, что мне попадет больше, потому что я старше.
Кирилл информацию дочитал до конца и полез в гардероб, где на нижней полке лежал его аккуратно сложенный рюкзак. В рюкзаке должны были быть сигареты.
– Знаю. На Невском. Как хорошо, что вы позвонили!.. Я приеду минут через двадцать. Мы не очень далеко, на Съезжинской.
– Кстати, что у вас за работа, Кирилл Андреевич? Вы ведь здесь в командировке?
– Петруничева Светлана, Игорь. Архив как называется?
– Нет, – быстро сказал Кирилл, – а Соня? Она почему смогла Владика уговорить? Она на него имеет большое влияние?
Девицы замолчали. Взметнулись белоснежные пышные юбки, пролетел шлейф, открывая остроносые туфли и белые чулки, задрожал локон, искусно выложенный парикмахером вдоль длинной шеи, и Соня кинулась к не…
– Я понимаю, конечно, что все это не мое дело, и вообще я всегда веду себя глупо, как говорит моя матушка, но я хотел бы знать, что у вас с Настей? Она моя сестра, и я…
– Я тебя тоже боюсь. – Он разжал руки, и она съехала по нему на пол.
– Не знаю, – сказала она растерянно, – все заходили. Мама с папой. Соня. Тетя Нина. Светка, наверное. А Владик спит еще.
– Потому что вы рядом с ней полчаса стояли. И не запомнили? Вы же на номера смотрели и спрашивали, из Москвы я или нет?
Он решил, что положит трубку при первых же тактах гнусной мелодии, которая тотчас же потекла прямо в его ухо, но не успел.
Тут Нина Павловна увидела машину, а в ней – Кирилла.
– На Владика никто не имеет никакого влияния. Тетя его обожает и гордится им, как будто он нобелевский лауреат. А он газету на компьютере верстает. Добро бы газета была солидная, а то про какую-то ро…
Даже не оборачиваясь, Кирилл Костромин знал совершенно точно, что навестить его за работой пришел знаток Ближнего Востока.
Ты просила его провести вечер вместе, а он ушел от тебя на пляж с “ребятами”, грудастой макакой и ящиком пива. Каждому свое. Вместо того чтобы выкрикивать какие-то бессмысленные угрозы, и вырывать ру…
Логично, что она не упомянула их в завещании – она не собиралась их завещать, она собиралась на них жить так же легко и свободно, как всегда.
– Значит, вы и есть загадочный Настин кавалер, – провозгласила тетя Александра и отняла от виска влажный платок. – Соня, ты дашь мне, наконец, чаю? Как вы здесь оказались, молодой человек?
Кирилл засуетился, полотенце куда-то подевалось, джинсы лежали слишком далеко, он дернул на себя чей-то халат, свалил его на пол вместе с хлипкой вешалкой, под халатом наконец обнаружилось полотенце,…
Кирилл все нюхал ладонь, пахнущую молодым лесом.
– И все? – спросила она, прижимая сумку к животу обеими руками.
Они были примерно на полпути к дому, когда дождь догнал их. Он упал белой отвесной стеной, и сразу стало темно, как будто вместе с дождем на сад упала ночь.
Осознав это, Кирилл Костромин схватил ее под мышки, поднял и прижал к себе. Она брыкалась и выворачивалась.
– Отвези меня в Питер, – быстро сказал он, – давай придумаем предлог, и ты меня отвезешь. Какой сегодня день? Понедельник?
Сонька хотела отравиться, тетя Александра была в истерике, Влад бегал от одной к другой, вытаращив глаза, моя мать у них жила, тетя Юля доставала антидепрессанты, бабушка всеми руководила отсюда – по…
– Да оно не охладилось, оно замерзло! Зося Вацлавна! Зося Вацлавна! Это все шампанское, что у нас есть?
– Дима был в гараже, а я сегодня ездила на работу. У нас цейтнот.
– Господи, – сказала Настя с изумлением, – ты и вправду веришь, что был клад?!
– Я не хотела вмешивать в это дело посторонних, – сказала Соня мрачно, – а вы меня заставили. Зачем? Чтобы все убедились, что бабушка меня тоже терпеть не могла?
– Я сегодня готовлю обед, – объявила Настина мать торопливо, – продукты мы привезли, только хлеба нужно купить.
– Ничего ты не должен. Я все понимаю. Она красивая, а я нет. Она раскованная, а я нет. У нее ноги, а у меня…
Первый пункт коротенького списка можно считать выполненным. Осталось всего два.
– Аполлон, – подтвердила тетя Нина, – от девчонок отбою не было.
– Это были никакие не бриллианты, мама, – выговорила Соня очень четко. – Это было просто стекло.
– Мы даже одно время играли в кладоискателей. Как у Марка Твена. Мы с Димкой были Том и Гек, а Галя, дочка Якова, индеец Джо. Мы добывали сундучок и отбивались от индейца Джо. Мама нас увидела и стра…
– А не понимаешь, и замолчи! – приказала тетя. – Господи, за что мне такое наказание?! За что мне такой позор?!
– Не приставай к ней, – приказал Кирилл Насте, которая моментально полезла через сиденье – утешать, – она сама придет в себя. Нельзя позволять всем окружающим так над собой измываться. Кинофильм “Чуч…
– Это Владик, – быстро представила Настя, – сын тети Александры. Он приехал вчера поздно ночью. Владик, это Кирилл, мой… приятель.
– В моей бабушке, – сказала она, понизив голос, – которая умерла. Помните, я вам рассказывала? Он все отлично помнил.
– Тогда тебе придется немедленно меня бросить, – задумчиво сказала она, – я все время ставлю себя в идиотское положение.
Он смутился так, что стало жарко затылку. И Соня в зеркале не отрывала от него глаз.
– Сами виноваты. Никто не заставлял вас напиваться.
– Тебе есть во что переодеться? Светка, не кури тут, иди на террасу! Ты знаешь, Соня продала ожерелье.
Послышались приглушенные голоса и еще один странный звук, который Кирилл не смог разобрать. Голосов тоже было не разобрать. Говорили двое, но кто?
Этот халат произвел в голове у Кирилла какое-то странное, разрушительное и неконтролируемое действие. Ничего не видя перед собой, кроме огненных драконьих морд, Кирилл одной рукой взялся за тонкий ше…
– Теперь остается выяснить, кто именно звонил. В принципе это мог быть кто угодно. Тетя Нина, например. Когда мы пришли, твоя мать сказала, что она лежит. Она на самом деле лежала или звонила по Свет…
Почему Сергей не хочет ничего выяснять? Что он знает про ожерелье? Зачем ему согласие Сони, когда ясно как День, что она его ни за что не даст?
– Не притворяйтесь! Я знаю, что вы вчера вдвоем с Сергеем выпили бутылку виски. Вы что? С ума сошли?
– Украсть, – подтвердила Нина Павловна с удовольствием.
И надписи, надписи – что они могут значить?
– Что – хорошо?! – переспросила мать, переходя в обычную для их разговоров друг с другом тональность. – Что хорошо, Кира? Это же твоя сестра, и она только что родила! Вся семья собирается вместе, а т…
– Не забыла, – ответила Настя шепотом и, сделав над собой усилие, поднялась на крыльцо. Дверь открылась без всякого зловещего скрипа, просто открылась, и все. Внутри было черно. Не заходя, Настя поша…
– Видите, что вы наделали, – проговорила Соня. На глаза у нее навернулись слезы. Тяжелая капля капнула на плиту и зашипела, превращаясь в пар.
Никто и никогда не набрасывался на Кирилла только потому, что он был в мокрой рубахе.
– Привет, – Кирилл посторонился, пропуская ее. Она шла очень осторожно, в руках у нее был поднос, уставленный разномастными хрустальными фужерами.
Тетя Александра. То ли просто полоумная, то ли, наоборот, очень себе на уме, играет в какую-то игру и делает это довольно ловко. Семья абсолютно уверена в том, что она идиотка, и старается не обращат…
Он усмехнулся. Все время получалось, что он вступает как-то некстати.
– Тогда что с тобой? Что произошло?! – Дмитрий Павлович подошел и посмотрел ему в лицо. – Юля, с ним что-то не то!
– Налейте ей минеральной воды. Это тоже очень полезно.
В наступившей тишине он отряхнул руки и посмотрел на нее.
– Ты что? – спросила она, насторожившись, и перестала тянуть его руку из плотного манжета рубахи.
– Пусть уходит, – процедила сквозь зубы Нина Павловна, – все равно уже ничего не изменишь.
– Здравствуйте, – улыбнулся ему знакомый портье, доставая ключ, – рад вас снова видеть, Кирилл Андреевич. В воскресенье утром пришел факс. Вы уже уехали.
– Иди ты в задницу, – холодно сказал Кирилл и оглянулся по сторонам.
Людоед до сих пор жив и работает в городском ломбарде оценщиком”.
– Это моя, – сказала она, слегка задыхаясь, – зачем вы ее взяли?
– Мама, я вовсе не пионер-герой, – перебил Кирилл, – ты меня с кем-то путаешь.
Когда Кирилл остановил машину возле кованых железных ворот, оказалось, что тетя Александра караулит в смородиновых кустах по ту сторону забора. Лиловый халат виднелся среди густых веток.
Он вытащил ладонь из-под ее щеки, но она не проснулась. Ему очень хотелось ее разбудить, и он понимал, что просто так будить ее среди ночи – свинство.
– Тогда Дмитрий Павлович сможет поставить машину у самых ворот.
Ему внезапно стало так жарко, что пот залил глаза. Он выпрямился и вытер лицо собственной майкой, которую повесил на куст старой сирени.
– Я хочу кое-что тебе подарить, – быстро сказал он Соне и полез в портфель, – прямо сейчас, пока ты еще не вышла замуж.
Это было сказано так, что он понял – она не поедет. Силы воли ей было не занимать.
– Ну да, – согласилась Света, – попросила! Да если бы мы не приехали, ты бы целый год в истерике билась, а мы бы все были свиньями. Настенька у нас кремень. Скала. Вся в бабулю, – это было сказано сп…
– Ладно. Нет. – Он помолчал, прикуривая следующую сигарету. – И еще.
– Ты что? – спросила Настя напряженным голосом. – Спятил?
Сергей снова бросил свою книгу на диван и поднялся.
– Черт побери, – сказал Кирилл, – выходит, детей было не двое, а трое?
Все это было только началом грандиозного спектакля, который тянулся много месяцев и закончился тем, чем закончился – Соня бросила институт, Владик как будто обезумел, а мать превратилась в постоянно …
– Да потому, что именно тетя обнаружила, что он уголовник. Вот и все.
Кто угодно, кроме Насти, которая, когда зазвонил телефон, стаскивала с Кирилла мокрую рубаху.
– Да, – Кирилл посмотрел на него, – ее убили. Только сначала я должен рассказать про другое. Так сказать, по пути.
– Откуда он у вас? – Соня взяла коробку обеими руками, как будто заморскую диковинку.
Ночной ветер вздувал легкую штору, и с листьев капали тяжелые капли. Настя сидела, завернувшись в одеяло.
– Подожди, Кирилл, – попросила Настя, – ты мне объясни сначала, что там с этой газетой и как ты догадался…
– Сколько оно стоит? – хрипло спросила Соня. Носовой платок у нее в руке был совсем мокрый. – Сколько? Если его продать?
Сделать нужно было сто тысяч разных дел, но Кирилл не удостоил Леночку ответом.
Владик посмотрел на него с сочувствием, как хороший врач на безнадежного пациента.
– Я тебе не поверила, – сказала мать совершенно серьезно. – Как ты мог уехать, если знал, что Зинуша должна родить?
– Я не знаю никого, кто был бы мне интересен. Господи, это такое счастье, когда можно просто поговорить о чем-нибудь, но ведь никто из них не умеет разговаривать! Как-то Влад меня пригласил в свою ко…
– С этим-то как раз все просто. Смотри. Кому меньше всех надо, чтобы Соня вышла замуж и стала варить мужу борщи, а заработанные деньги тратить на кашку для новорожденных малюток? Разумеется, матери и…
Он протиснулся между плетеными креслами, сбежал с крыльца, слыша за собой тяжелые прихрамывающие Гришины шаги. Вдвоем они уселись на теплую лавочку в зарослях старой сирени. Кирилл закрыл глаза и отк…
– Юля! – воскликнула на кухне Нина Павловна. – Неужели нельзя было сообразить вынуть шампанское из морозилки?! Теперь все замерзло! Один лед!
– Молодой человек объясняет мне, что мы не правильно живем. Юля.
– Гуд монинг! – сказал Владик весело. – Хау ар ю? Проще говоря, когда входите, нужно стучаться. А если бы я был обнажен?
– На вертеле. Напомни мне, чтобы я купила три курицы.
– Господи, неужели ее больше нет? – пробормотала Настя и взялась за щеки. И с ужасом посмотрела на дом. – Как это, я приехала, а ее нет? Так не бывает. А, Кирилл Андреевич?
– Давай не поедем обратно, – предложил он, поглаживая атласную спину, – давай жить здесь.
Она в самом деле не хочет, чтобы он уезжал, или продолжает игру в сыщиков и воров?
– Это фонендоскоп, – объяснил он злобно, – если вы мне сейчас скажете, что у вас дома не такой, а какой-то другой и мама это непременно заметит, я утоплю вас в Финском заливе вместе с ней.
– Да у меня в самом деле давление, Кирилл Андреевич!
Что-то звонко упало на пол, упало и разбилось, и все снова оглянулись.
– Я? – спросила тетя Александра и засмеялась мелким ненавидящим смехом. – Я тебя ненавижу! Ты еще поплатишься за свои дела. Со мной все равно ничего нельзя сделать, я преступлений не совершала. А вот…
– Я уже поняла, – сказала помощница по дому и улыбнулась. От глаз у нее разбежались морщинки. Кирилл с удивлением подумал, что она совсем не так молода, как ему показалось сначала, – теперь я Настина…
И тут он снова ее увидел. Ту самую, что в очках, с портфелем и Аполлоном.
Из-под колес веером полетел песок, заморский двигатель натужно заревел, приспосабливаясь к тяжелой работе, и, дернув ручку, Кирилл переключил автоматическую коробку передач на обычную.
– Как не было? СССР – одна шестая часть суши, индустриальная держава, еще в тридцатые годы…
– Как же это? – вдруг спросила у нее Соня. – Почему? За что?
Забор. За забором дорога, узкая полоса, и – вода.
– Он долго был в воде, – сказал Кирилл безжалостно, – я не знаю, сколько времени мозг может прожить без кислорода. Врач сказал, что нужно делать обследование. Давай, Настя. Мы потом все обсудим.
– Кирилл, это невозможно, – простонала Соня и подняла на него глаза.
В доме было тихо. Свет в коридоре горел, только старуха больше не пела. Пакет с феном лежал на столике, рядом с керамической вазой, которую они, дети, однажды разбили и за которую тогда им очень попа…
– Что тебе делать, не знаю, – сказал Сергей довольно резко, – а я не хочу, чтобы все знали, что я даже глотка выпить не могу. Ладно бы у меня удушье начиналось, как у тети Александры, а то – чесотка!…
На Невском она покупала им пирожки и по два стакана очень сладкого и очень горячего кофе, целыми днями таскала по музеям и соборам, не давая ни присесть, ни вздохнуть, фотографировала у памятников – …
– Вот что, – сказал Кирилл, – ты приходи под вечер. Часов… – он посмотрел на голое запястье, на котором, конечно, не было никаких часов, – в шесть. Может, я к тому времени разберусь хоть в чем-нибудь…
– Уезжай, – ответила она, – видеть тебя не хочу.
Нина Павловна зачем-то кинулась к раковине и стала тщательно мыть руки. Золотистая прядь вырвалась у нее из-за уха, и она нетерпеливо заправила ее мокрыми пальцами.
Мама – это Настина бабушка Агриппина Тихоновна, сообразил Кирилл не сразу.
– Если мама будет хорошо себя чувствовать.
Поисковая система относительно быстро нашла упоминания торговой марки “Красно Солнышко”, и Кирилл стал читать, время от времени поглядывая в Настину спину за лимонной шторой.
– Меня зовут Кирилл Костромин, – выговорил он, глядя в потолок. Потолок был высокий и очень белый. – Вы меня помните?
Мужик плюхнулся рядом с Сергеем, от чего машина как будто чуть-чуть осела, и Кирилл нажал на газ.
– Ваша ирония неуместна, – ответил он и захохотал, – и постарайся не отравить мое гомерическое веселье своим постным видом. Не надо никаких ассоциаций с Джулией Роберте из фильма “Красотка”.
Медленно, держась за крышу, он выбрался наружу, и Настя, охнув, отступила на шаг. Он был весь в грязи, кое-где мокрой, кое-где подсохшей, а из одежды на нем были только джинсы, когда-то светло-голубо…
Он сто лет не спал ни с кем, кто был бы ему не безразличен. Он забыл, как это бывает, когда к делу подключается голова. Ничего хорошего ее подключение не сулило – он немедленно начал осознавать то, д…
Дрель опять заработала, и он сильно вздрогнул.
– Да неужели вы думаете, что меня может обидеть всякая… всякая дрянь вроде вас?! – снова закричала она и быстро вытерла слезы. – Неужели вы думаете, что я не понимаю, зачем вас сюда принесло?! У вас …
– Переживете, – сказал он неприязненно, – нужно уметь держать удар.
– Да, – сказала Муся, – жаль, что я не успела. Если бы Настя вас не привезла, все получилось бы.
– Вы за Настю не волнуйтесь, – посоветовал он, – все будет в порядке.
Кирилл только и делал в последнее время, что занимался какой-то непонятной самодеятельностью, но Никоненко он на всякий случай пообещал ничего такого не делать.
– Конечно. Это лучшая комната на втором этаже. Бабушка объявила, что она моя, как только я родилась, и с тех пор никого в нее не пускала. Родители здесь жили, когда я маленькая была. Со мной, естеств…
– Сережа! Сережа, открой, Настя приехала! Сережа! Ты что, не слышишь?
– Вы не запудрите мне мозги, – сказала она и стала глубоко дышать, отчаянно стараясь больше не рыдать, – я не Настасья. У меня есть глаза. Бабушка была права – вы редкая сволочь. Не зря она ее предуп…
Гриша осторожно вернул кресло на место и сел, напряженно вытянув левую ногу. Он смотрел только на Соню, которая держала в руках осколки синей чашки, и у него было странное лицо.
Кованые гаражные ворота распахнулись, выскочила Настя, забралась в машину и лихо развернулась, подняв облако пыли, которое унес ветер.
Она очень удобна в качестве уборщицы, поденщицы, подавальщицы, подтиральщицы, вязальщицы – и так далее. Она до такой степени не верит в жизнь, что с первого слова поверила в неуклюжее вранье, поверил…
– После папы что-то оставалось. По крайней мере, так говорила мама. Его арестовали, был обыск, и здесь, и в городе, но ничего не нашли, и имущество не конфисковали. Когда я была маленькая, мне нравил…
– Про клад знали в двух семьях – вашей и Якова. В вашей семье нет Людочки, а про семью Якова никто ничего не помнил. Когда я в первый раз зашел в вашу ванную, я очень удивился, что там нет зеркала. Н…
– Я не стану говорить: мы же вас предупреждали, – выговорил он с бешенством, – но все-таки вы редкостная идиотка. Первосортная.
– Это непросто, – проговорил он, становясь даже не сахарным, а паточным, – это требует… определенных усилий.
– Я хочу, чтобы ничего этого больше не было, – сказала она наконец. – Ну, чтобы совсем не было и чтобы все стало как раньше. Чтобы все ссорились и мирились, но верили друг другу. Как я теперь стану с…
– Нет! – завопил он испуганно. Однажды он видел, как она заезжает в ворота.
– Но это же правда, – сказала гоночная яхта с некоторым удивлением, – им некогда, они у нас деловые очень. Ну, с Юлей все ясно, а вот мой брат меня удивляет всю жизнь. Никогда не думала, что твоей ма…
Он подволок самовар под толстую струю высокого уличного крана, вытряхнул остатки углей и обошел дом, держа самовар за одну ручку. Было совсем темно, и голоса почти не доносились на эту сторону сада. …
Ты сможешь доиграть до конца и после этого уехать в Дублин? А Настя? Она поедет с тобой, если ты все-таки доиграешь до конца?
– Ну да, – пробормотал Кирилл, – конечно. Двигатель негромко урчал, свет мощных фар упирался в стволы старых Лип, и небо было уже не черным, а сизым, предутренним.
– Зачем по голосу? – нетерпеливо возразил Михаил Эрастович. – Я никого не знаю по голосу! Я же не секретарь-машинистка! Мне звонят и говорят: здравствуйте, Михаил Эрастович, это Сергей Сергеевич, и т…
– Брось ты, – дружелюбно посоветовал Соне Владик, – ну хочешь, я их у тебя куплю, эти стекляшки? Сколько попросишь, столько и дам. Ты только не расстраивайся так. А я их Лильке подарю. Или Галке. Или…
– Третий момент. Из одной арабской книги, которая досталась в наследство Сергею, вырваны листы. Так, что даже переплет развалился. Сергей эту книгу не читал, только картинки смотрел, когда был малень…
– Я… не дышу, – хрипела тетя и хватала себя за белую кожу на горле, – все горит!.. Ты специально!.. Ты же знаешь, что я не принимаю!..
– Господи, да что ты к ней привязался? Пусти, я пойду.
– А ты чего? – спросил Дмитрий Павлович Кирилла. – У тебя же есть мобильный. Позвонили бы и предупредили.
– Что ты говоришь, мама! – вяло протестовала вторая. – Так говорить нельзя.
Так он никогда не разберется в этом проклятом деле!
– А это тетя Александра. Кирилл, смотри, какая хорошенькая! Муся, посмотри! Я забыла эту фотографию.
"Вы считаете, что это я во всем виноват, и только ваша проклятая интеллигентность не позволяет вам сказать это мне в лицо”. Одна тетя Александра вслух высказала то, что было на уме у всех, и у Насти …
– Зимой, – буркнул Сергей – Чего его топить, когда все время тридцать градусов? Хорошо хоть дождь пошел, а то бы мы точно завтра угорели от жары.
– Дальше будет только хуже, – сказал Кирилл серьезно, – это я тебе обещаю.
Значит, расчет был правильным, и ты сможешь успокоиться и перестать искать среди ног, бюстов и акульего щелканья зубастых пастей кого-то, кто был бы тебе просто приятен, с кем можно было бы поговорит…
– Я не догадался. Я сложил два и два, получил пять и понял, что это не правильно.
Чем черт не шутит, может, и пригодится. Жизнь такая штука – не знаешь, куда повернет.
– Кирилл, замолчи. Ты не знаешь мою семью. Хорошо, что мама ничего не унюхала, она бы потом со мной неделю воспитательную работу проводила.
– Расскажи мне, – попросила она, – можешь? Кирилл приподнялся и, пошарив рукой, перекидал за спину подушки. Уселся и подтянул Настю к себе.
– Вот и я, – объявила она, запыхавшись, – мы решили, что вечером можно поджарить курицу на вертеле.
Вот если бы она тете Александре оставила, это было бы понятно, да и то как-то…
Прибежала Настя, проскользнула между теткой и матерью и открыла переднюю дверь.
– Ты бы хоть штаны надел, – сказала Настя тусклым голосом.
Ничего не помогло. Тот насос был старый, ржавый и мокрый. Мокрый, пропади оно все пропадом!
– Привет, – сказал очкарик, – вы Настюхин Кирилл?
– Соня, ты и я. Мы едем к ювелиру, который будто звонил вчера. Мне пришлось сказать ей, что он звонил со Светиного мобильного телефона.
Ладно. Все равно конспиратор из него никакой.
– Надо же, как люди весело жили! – продолжал Владик. – Картины собирали, скамейки сколачивали, бриллианты покупали. А мы? С работы на работу, с работы на работу, и все.
– Нет, – забормотал Владик, которого Кирилл так и не отпустил, и стал в панике перебирать ногами, как будто хотел отодвинуться от матери, – не я! Не я, правда!
Что это его так понесло? В высокие рассуждения о производстве ударился, да еще от романтики старательно отказывался, как будто заранее ее предупреждал, что надежды на него в этом смысле нет никакой, …
Не было ничего странного в том, что медсестра носит с собой коробочку со шприцем. Мало ли что.
Неужели старуха ошиблась? Она, которая не ошибалась никогда?!
– Боже, но почему?.. Почему он сидел в кустах? Как он там оказался? Он подстерегал меня?
– Вы вернули листы в книгу тогда же, когда заметали следы и строили декорацию нашего с ним совместного пьяного дебоша. Это понятно. Сергей сказал, что ничего не понял и что там нет текста. Вы решили,…
Кирилл Костромин с неуместной поспешностью схватился за сигареты.
– Нина Павловна, чайник вскипел, – выглянув из кухни, сказала Муся и улыбнулась Кириллу, – хотите кофе, Кирилл?
– У нас – нет, – объявил Франц Иосифович, – у нас не бывает неувязок. Только когда приходят клиенты, а мы пьем кофе.
– Может, у них на лестничной клетке собака, и Соня с ней дружит.
– Подожди! – сказал в темноте Сергей. – Да это не текст, а черт знает что.
Он вернул башмак на место и бесшумно поднялся по лестнице. Посреди темного коридора маячило белое привидение в саване.
Спохватившись и даже вроде устыдившись, он хлебнул горячего кофе, поморщился и быстро запил водой.
– Помоги-и-ите! Убива-а-а-ают! Воры-ы-ы-ы!!!
Неужели он не ошибся? Неужели все на самом деле так хорошо, что он почти не помнит, где они и что с ними?
– В луже лежал. Только не кричи ради бога!
– Очень вредно, я знаю, – перебил Кирилл, – а Света или Владик? Тоже спят?
– Спасибо, – вдруг сказала она, – я ведь так и не поблагодарила вас.
Так. Ладно. Попробуем зайти еще с одной стороны.
Он терпеть не мог оставаться без машины. Он всегда был на машине. Без нее он чувствовал себя, как собака, привязанная к многопудовой гире. Вроде передвигаться можно, а вроде как и нельзя.
Яблоки раз в году, в августе, из собственного сада. Яблони были старые, яблочки мелкие и несладкие, с почерневшими бочками. Есть их было невкусно, но других не было. Шоколадкой его в первый раз угост…
– Ты же видел, как я справляюсь, – наконец сказал Кирилл и поморщился, – ты из своих кустов никого не заметил?
– Ты погряз в мещанстве, – констатировала мать торжественно, – ты просто вырос слабым и не смог сопротивляться влиянию Запада. Ты всегда любил вещи больше, чем людей, и поплатился за это. Неужели ты …
Секретарши на месте по-прежнему не было – должно быть, она тоже чувствовала себя неважно. Сверяясь по записной книжке, Кирилл набрал домашний номер начальника отдела маркетинга, где, ясное дело, никт…
– Домой, – преданно глядя на Кирилла голубыми до отвращения глазищами, доложила Леночка. – Он плохо себя чувствовал. Сказал, что поедет домой и вызовет врача.
– Хорошо, – издалека обреченно согласилась Юлия Витальевна, – давай поговорим. Только не надо Насте действовать на нервы, ей и так трудно со всеми нами.
– Вам отлично известно, что чашек у нас семь, – прокаркал откуда-то издалека Франц Иосифович. – Да. Семь. Две еще останутся. Предложите молодым людям присесть.
– А… на Университетской набережной. Я покажу. Только я хотела сказать, – она упрямо поджала губы и посмотрела в сторону, – я хотела сказать, что не верю вам, Кирилл. Никто не мог звонить со Светиного…
– Ну вот, – сказал Владик тоном первоклассника, облыжно обвиненного в том, что он съел чужую булку, – вот велосипед И насос. А что?
– Ничего не бывает! Завтра мы с Сергеем поедем в эту вашу ювелирную контору и все подробно выясним.
– Светка, замолчи! Кирилл, иди переодевайся! Ты уже давно должен уехать! Где твой костюм?
– Соня, – сказал он решительно, – мне нужно, чтобы вы поехали со мной в Питер.
– Пойду посмотрю, – пробормотал он, не глядя на Кирилла, и выскочил за дверь.
Он быстро свернул разговор, условившись с Петром Борисовичем о скорой встрече.
Когда наконец уселись на террасе и наступили тишина, благолепие и сытость, Кириллу показалось, что он ждал этого момента всю свою жизнь.
– Ты говоришь ужасные вещи, – сказала Настя, мрачно глядя перед собой.
За домом визжала газонокосилка – интересно, кто там косит, родственник Сергей или специальный садовник? Как это называется, чтобы было красиво и необидно? Помощник по саду, наверное.
– Роковая, – согласился Кирилл, положил трубку и подул на мокрые пальцы.
– Конечно, сошел, – сказал он уверенно, – разве нормальный человек может вместо Дублина поехать в Петергоф искать убийцу бабушки? Разве нормальный человек станет…
– Фр-р, – злорадно выдохнула тетя Александра, – моя сестра была содержанкой, безнравственной и развратной тварью.
Стараясь не топать, он помчался вверх по лестнице, пробежал по коридору и распахнул дверь в комнату Светы.
– На следующий год тридцать четыре, – сказала Соня безразлично.
– Не столько ваше падение, сколько Настя. Вы ведь ее… за ней ухаживаете. И пьете. Это плохо. “Ухаживаете”. Так могла сказать только Соня. Кирилл быстро закрыл дверь в кухню. Соня посмотрела на него с…
– Конечно, конечно, – как из шланга поливая их избытком любезности, уверил метрдотель, – напитки?
– Кирилл Андреевич, это совсем не тот фен. У бабушки был другой.
– Настена, это ты приехала? – бодро закричали с участка, – Света, открой ворота, Настя приехала!
– Кто еще упоминается в завещании? К кому перейдут дом и бриллианты в случае смерти нынешних наследников? Вашей, к примеру? Или этой Сони, которая получила ожерелье? Сколько оно может стоить? Тысячу …
– Все. Концерт окончен. Проваливайте в вашу комнату и не выходите из нее, пока вас не позовут, – сказал он тете Александре, – Настя, поезжайте в больницу. Прямо сейчас.
– Нет-нет, – успокоил его Кирилл, – конечно, вы не должны разбирать голоса. Просто у нас произошла… неувязка.
– Потому что у меня есть глаза, – отрезал Кирилл. – Соня уже отдала ожерелье ювелиру. Зачем?
– Я тебя боюсь, – сказала Настя. Ей хотелось потрогать его волосы, и она осторожно потрогала.
– А тетя Александра никогда не вспоминала про клад?
– Я же говорю, что он напоил Сергея! Напоил и бросил в воду! А твой сын всегда был слаб, Нина! Слабый, ни на что не годный хлюпик! Я не знаю, от кого ты его родила! На своего отца он совсем не похож!
– Тетя, а где Соня? – подал голос Дмитрий Павлович. – Юля, ты звала ее к чаю?
– Об этом я и говорю, – сказал он и захохотал.
Кирилл неторопливо сложил газету и поднялся из кресла. Газета была англоязычная и задумывалась неспроста.
Старушка-машина завелась со второго раза, и Кирилл отцепил “крокодилы”.
– “Ве-есь”, – передразнил его Сергей. Глаза у него за стеклами очков были веселые, как будто он брал Кирилла в сообщники. – Смотри. Ты же хотел смотреть.
– Кирилл, так нельзя! – Что это вы взялись ее воспитывать!..
– Я не въеду, – проговорила она храбро, – я машину десять лет вожу.
– Господин Костромин, это Юлия из бизнесцентра.
Гриша ухаживал за ней упорно и тяжеловесно и впрямь по-слоновьи. Девчонки сначала смеялись, а потом отстали, потому что смеяться над ней было неинтересно – она ничего не замечала.
Значит, он рассматривал книжки. Вряд ли он брал их сам, скорее всего ему бабушка давала. Значит, что-то было связано с ними такое, что непременно нужно было продолжить, не дать пропасть, и бабушка ст…
– Я, наверное, нарушила все ваши планы? – заискивающе спросила девица. – Вы на меня злитесь?
– Мусенька, привет, – за спиной у Кирилла произнесла Настя, – вечно тетя Нина какой-то шум поднимает. Я вполне могу сама открыть ворота.
Лифт тренькнул, разошлись золотые двери, он шагнул и выволок ее следом.
– Ничего, – сказал мужик и сильно затянулся, – может, откачают другана твоего. Кирилл кивнул.
– Жаль, что мы с Настей все проспали, – продолжил он светским тоном. Бросил полотенце и стал причесываться. – У меня, знаете ли, есть мечта. Мне хочется увидеть, как начинают работать фонтаны. Настя …
Она вышла на балкон и перелила воду из детского эмалированного ведерка в лейку. И стала с преувеличенным вниманием поливать цветы. Кирилл сердито посмотрел на нее сквозь лимонную штору.
– Насть, – спросил он нетерпеливо, – что это были за деньги, если их хватило на сорок пять лет? Нет, больше! Вряд ли он из тюрьмы вернулся на свою должность, правильно?
Он нажал “отбой”, взял Настю за локти и подтянул к себе.
– У нас свидание? – ничуть не смутившись, уточнила она.
Сергей вылез на дорожку, и оказалось, что шорты у него промокли насквозь, а ноги до колен такие грязные, как будто он месил глину.
Плоская металлическая коробочка, на ощупь довольно тяжелая.
– Ну все, – констатировал моментально повеселевший Владик, – конец вам, дорогой Пуаро. Доигрались. Советую вам устроить побег. Вы еще успеете.
– Нет, Кирилл. А что такое? Он взял ее за шею под волосами и повернул голову в сторону камина.
Он еще раз посигналил, прогоняя всех с дороги, и въехал в гараж. При мысли о том, что сейчас придется все объяснять, его снова чуть не вырвало.
– Так что я вас приглашаю, – сказала Света, и Кирилл понял, что отвлекся, – согласны?
Каждый, кто проходил под турником, обязан был три раза подтянуться. Шесть раз прошел – восемнадцать раз подтянулся.
Владик сидел на стуле, носом почти уткнувшись Кириллу в живот, держал себя за уши и раскачивался из стороны в сторону.
– Вот это да! – радостно сказал Владик. – Выходит, что бабуля оставила тебе стекло?! Ну, молодец! Ай да бабуля! Кремень старуха!
– Большое спасибо, – поблагодарил Кирилл, глядя на Настю, – вы нам очень помогли.
– Я, между прочим, думаю, – сказал Владик, доверительно понизив голос, – что это бабуля его отравила.
Хозяева кинулись в Институт патентоведения, где когда-то давным-давно получали авторское свидетельство на свое “солнышко”. Там развели руками и объяснили им, что та самая, совсем другая фирма свое “с…
– У меня тоже, – сказал Кирилл и тут же пожалел об этом.
Она говорила Кириллу, что он сволочь и дрянь, с таким удовольствием, что он подумал – это она себя убеждает. Ей легче будет смириться с фактом существования мужчины в жизни сестры, если этот мужчина …
Зато теперь он хоть может быть уверен, что историю с ожерельем затеяла не сама Соня. И на том спасибо.
– Гадость какая, – выговорила Настя и приложила ладони к щекам, – гадость, гадость.
– Она хотела, чтобы он учил именно арабский язык?
Настя и Муся переглянулись, как будто быстро обменялись какой-то секретной информацией. Его всегда раздражали такие женские переглядывания, означающие, что они знают что-то такое, что недоступно пони…
Кто из родственников мог позвонить Соне с этого мобильного телефона и, назвавшись ювелиром, сообщить, что ожерелье поддельное?
Дверь закрылась, и снова стало тихо. Просто удивительно, как в этом доме закрытая дверь уменьшала и удаляла проблемы. Как в сказке.
– Тетя, бабушка никогда не видела этого Кирилла, – скороговоркой сказала Настя и посмотрела на мать. – Она видела совсем другого.
– Мама, я люблю свою родину. Я живу на своей родине и не собираюсь никуда уезжать, хотя мог бы. По-моему, этого достаточно.
И расследование-то получается каким-то дурацким. Например, гениальный сыщик понятия не имеет, правду говорит Сергей или врет талантливо и красиво.
Конечно, он проспал. В ночном угаре с “поселением” в гостиничку он забыл предупредить, чтобы его разбудили в семь, и проснулся от того, что под щекой у него заливался соловьиными трелями мобильный те…
– Я бантов терпеть не могла, – ответила Настя гордо, – и никогда не носила. Мама все хотела на меня навязать, а я вытаскивала. И только бабушка сказала: отстаньте от ребенка, может быть, у него с дет…
– Когда приедут твои родители и… тетя Александра?
– Да, – сказал он в худенькую льняную спину, – меня зовут Кирилл Костромин. Можно Андреевич, а можно просто Кирилл. Только на “вы”.
Кирилл кинулся по следу, уходившему в траву. Ветка хлестнула по лицу. Фонарь дергался у него в руге, и луч плясал по кустам. До залива – рукой подать.
– Черт бы вас всех побрал, – пробормотал он. Он двинул кулаком по клаксону. От резкого звука Настя дернулась, отпрыгнула, всматриваясь в его машину близорукими глазами – почему-то она была без очков.…
Не подходит тебе пивнушка. Брезгуешь А столовку для дальнобойщиков в городе Мелитополе забыл? Как ты там борщ наворачивал и какие-то немыслимые котлеты, хорошо если из бумаги, а не из навоза, не помн…
– Сегодня похоронили мою бабушку, – сказала она тихо. – Я ее очень люблю. Она необыкновенная. И умерла так… неожиданно. Только ради бога, пожалуйста, не думайте, что я душевнобольная или проститутка.…
Он закурил сам и протянул Свете пачку вместе с зажигалкой.
– Ничего, – сдержанно ответил он, – я справлюсь. Не волнуйтесь.
– Как – не доказательства? – опешил Настин отец. – Почему не доказательства?
– Как трогательно! – протянула Света и качнула туго упакованным в топик бюстом. – Ну просто кино.
И арабист так беспокоил бабулю, что она записала это в дневнике.
– Мне просто нужно выяснить кое-какие обстоятельства, – объяснил Кирилл туманно.
Он даже стал так, чтобы быть далеко от Насти, чтобы она не мешала ему, и переложил лежавшую перед ним на столе газету “Коммерсант”.
Она жалела, что выпустила джинна, мечтала, чтобы его вовсе не было, и твердо знала, что доведет дело до конца.
Она все время спотыкалась, когда представляла Кирилла своим родственникам.
Как просто! А он не мог сообразить такой простой вещи!
– Вы вновь поссорились с вашим фактурным возлюбленным? И он теперь вас преследует? Она посмотрела, на этот раз удивленно.
– Минеральную воду, – сказал Кирилл брюзгливо, – холодную газированную. А вы, госпожа Сотникова?
– Проводить вас, – ответила Юлия Витальевна и улыбнулась ей, – во сколько вы вернетесь?
Он стоял в темном коридоре и быстро соображал, что делать дальше. Ломиться в комнаты? Открывать все двери подряд? Устроить большой переполох? Вогнать наконец-то в гроб тетю Александру?
– Нет, – сказал Кирилл, не дав Соне и рта раскрыть, – мы оставим его здесь. Барышне негде его хранить.
– Вот вы где, – сказала она с веселым злорадством, – а я вас везде ищу!
– За заправкой направо, – сказала Настя, – потом все время прямо. Мы почти приехали.
– А что это Владик рассказывал про то, что бабушка деда отравила?
В коридоре горели всего две лампы, и пахло цветочным мылом и еще какой-то парфюмерией – старуха наводила красоту. Это она умела. Никто в жизни не дал бы ей ее семьдесят с гаком.
– Не поеду. – Теперь он смотрел на нее во все глаза.
– Всегда. Работа по золоту отличная. Делал большой мастер. Со знанием и любовью. Да. Отличная работа.
– Соня? – и посмотрел на нее в зеркало заднего вида.
– Ах, да, – сказал Кирилл, – я забыл. Нас ждут дома, поэтому поесть мы нигде не можем. Хорошие мальчики и девочки всегда слушаются маму и папу.
– Я сам, спасибо. Ты, может быть, ляжешь? Время только семь.
– Где лежал? При чем здесь насос? Кирилл, Сережку хотели… убить?!
"Это не мои проблемы”, – так говорил один его давний начальник. У него Кирилл Костромин учился жить и работать – бороться и перегрызать чужие глотки. “Это не мои проблемы”, – сказал он однажды Кирилл…
Почему-то он думал, что Петергоф – это сплошь дворцы, аллеи, фонтаны и деревья, подстриженные под франтоватого пуделя, – и был странно удивлен, въехав в сонный зеленый городишко с двухрядной шоссейко…
– Кто это? – спросила Нина Павловна и посмотрела на Кирилла.
Никто и никогда не говорил ему в постели, что автобус в Ирландии называется не “бас”, а “бус”.
– Нет, – произнесла Анастасия Сотникова таким странным тоном, что Кирилл посмотрел на нее с удивлением, – не сердце. Несчастный случай.
– Нет. Мусенька, посмотрите, пожалуйста. Если можно.
Наконец ему показалось, что воду удалось открыть, и, придерживаясь за стену, он шагнул в застекленную кабинку душа.
Что там надумает мудрая машина, которую Настя должна привезти из Питера? Что она скажет? Каким ей увидится мозг Сергея – живым или мертвым?
Кирилл посидел на полу, среди разбросанных бумаг, поднялся и пошел к себе, прихватив один из альбомов.
– Перестань, – попросила она, – я не могу тебя слушать.
Как только ее кавалер куда-нибудь исчезнет, она поедет в город и больше не вернется.
По засыпанной гравием дорожке они пошли к высокому серому крыльцу, темневшему сквозь разросшуюся сирень. Гравий приятно хрустел под ногами, в сирени копошились какие-то поздние птицы, и все это очень…
– Когда ты захочешь, может быть, будет уже поздно.
– А Кирилла зачем стукнул? – Это Настя вступила. За спинками кресел она пробралась к Соне и взяла ее за руку.
Все правильно. Никуда ехать с тобой он не собирается. Он совершенно уверен, что ты просто ломаешься, в тебе взыграла женская дурь, сейчас он тебя развеселит, пощекочет, потреплет, нальет пива, и ты у…
– А что, твои родители никогда не ждут тебя к ужину?
Так они сидели и молчали, и птаха копошилась в сирени, и солнце лениво пригревало, и пахло травой, смородиной, летом – всем самым лучшим, что только есть в жизни, – и в голове у Кирилла легчало, как …
Она сразу прошла на кухню, даже свой портфель в коридоре не оставила. Кухня была огромной, с гигантской старомодной плитой, с тяжелой мебелью – высокие стулья, темный буфет, круглый стол на выгнутых …
– Затем, что к моей машине ночью точно никто не подходил, – сказал Кирилл, – а про твою я не знаю.
– Я даже толком не знаю. Вроде бы Яков ими очень дорожил, они были у него в семье еще до революции, и, когда он понял, что его непременно посадят, отдал их деду на хранение. И сгинул. И дед тоже сгин…
– Кто надевал мои туфли? – заговорила она уже оттуда. – Они же совсем мокрые! Мне теперь не в чем выйти!
– Дик-то? Не убежит! Он же не дурак, чтобы просто так неизвестно куда бегать. Дождется меня, никуда не денется.
– Может, мне поговорить с Сережей? А, Кирилл? Рассказать про фен, и про бабушку, и про то, что мы думаем, что она не просто так уронила его в воду? И спросить про эту дурацкую книгу?
Кирилл застонал и несколько раз с силой стукнулся виском о металлическую стойку двери.
– А это Яков. Он и вправду был красавец, прав Владик, черт бы его…
Наверное, не стоило спрашивать, но выбитые пробки навели его на мысль, от которой он не мог отделаться.
Он подошел к ней, обнял ее и прижал к себе, чувствуя теплое тело под толстым слоем ваты, и она некоторое время сопела ему в шею, и чуть-чуть вздрагивала, и держалась за него обеими руками, похожая в …
– Да потому, что, как только вы полезете со своими выяснениями в банку с пауками, паук-убийца от вас избавится. От вас избавиться легче легкого. Даже не на счет “три”, а на счет “раз”. Въедете вы на …
– И… много у тебя связей? Не было у него никаких связей. У него было много работы, мало времени, и все попытки завести любовницу неизменно терпели крах, и он устал от этого и уже почти не верил, что …
– Арабские. Арабские книги, которые бабушка завещала Сергею, когда-то принадлежали Якову. Почему он оставил их в доме твоей бабушки, а не в своем? Может, он ее любил? Безответно?
– Да тебе-то что?! – тоже почти закричал Сергей. – Ты что, перевоспитать ее хочешь?!
– Потому что она несчастная, – удивился Настин отец, как будто Кирилл спрашивал у него, почему трава зеленая, – у нее нет мужа, проблемы с сыном, со здоровьем…
– Просто вы как-то странно разговариваете.
"Оставь мне это. Я завтра же во всем разберусь”, – так сказал Сергей человеку, которого Кирилл не смог ни разглядеть, ни услышать.
– Мясо? – переспросил тот, как будто не понимал, о чем идет речь. – Да. Наверное, сгорело. Впрочем, может быть, его еще можно спасти.
– Если вы не поедете по своей воле, – сказал он холодно, – мне придется вас связать и отвезти силой. Вряд ли кто-то из ваших родственников сможет мне помешать.
– Значит, мороженое. Да, и еще минеральную воду. Со льдом и лимоном. А я пошел. Если все съедите и заскучаете, закажите еще. – Он вдруг наклонился и поцеловал Настю. По-настоящему поцеловал, а не про…
– Я еще говорю по-английски, играю на пианино и пеку изумительные плюшки, – доложила она голосом первой ученицы, – могу наизусть продекламировать стихотворение “Памяти Добролюбова”. Девятый класс сре…
Настя накрыла варенье чистой салфеткой, чтобы не забрались мухи, и улыбнулась человеку, попавшемуся ей на пороге кухни.
– При том, уважаемая госпожа Сотникова, что даже одной шестой части суши ни за каким хреном не нужны оборонные заводы по три в каждом городе. А других у нас отродясь не бывало. Правда, у вас в Питере…
Она сидела, напряженно откинувшись выпрямленной спиной, и водила ладошкой по обивке.
– Развратница, мразь, змея, – холодно сказала тетя Александра, глядя в пол. Как-то так получилось, что все отодвинулись от нее, она сидела одна, вокруг нее было пусто и морозно, как на Северном полюс…
– Тебе бы домой. – Гриша тоже поднялся с бетонной ступеньки. Он был одного роста с Кириллом, но примерно раза в два шире. – Там небось переполох.
– Я хочу посмотреть свои картины, – объявил Владик и как ни в чем не бывало закурил прямо под носом у своей мамаши, которую тошнило от запаха табака. Мамаша не сказала ни слова. – Настюха, ты не знае…
Он производил впечатление человека, очень далекого от какой бы то ни было реальной жизни, но Кириллу вдруг стало казаться, что это обманчивое впечатление. Он даже стал прикидывать, как долго ему удас…
– Ну, в какой сказке и какие номера, – сказал Кирилл нетерпеливо, – я же не понимаю!
– Куда мы едем? Где эта ювелирная контора?
– Я не понимаю, почему ты должна еще и оправдываться! – поддала пару Нина Павловна. – Юля, нам надо серьезно поговорить!
– Нет, – сказала она, как будто сама себе, – мы этого не допустим.
– Тогда вот тебе и мотив, – сказал Кирилл и потушил в пепельнице сигарету. – Ты только пока не пугайся.
– Оно даже не жарится! – заявил Сергей с некоторой гордостью, как будто хвастался тем, что не может справиться с мясом. – Наверное, его нужно куда-то сложить и нажечь еще углей. Я иду за миской.
– Тебя… ты… тебя лупили по голове? – с трудом выговорила Настя и села, как будто у нее подкосились ноги.
– Вам что-то нужно? – сухо спросила Нина Павловна из кустов. – Вся смородина мокрая. Кому нужна такая прорва смородины? Когда была Зося Вацлавна, она ее сушила и отправляла каким-то родственникам. А …
По горлу у нее прошло движение, и она сильно затянулась сигаретой.
– В какой еще Петергоф! – сказал он злобно. – У вас же с машиной проблемы. Езжайте домой, не выдумывайте.
– Мы что, – спросил Владик и потянулся, закинув за голову руки, – перешли на “ты”?
– Сейчас дождь пойдет! – крикнула Настя, выбравшись из “Хонды”, и побежала к железной калитке. – Давай быстрей машину в гараж.
– В Москве все так ездят? – спросила Настя язвительно.
Очкарик сошел с крыльца и стал послушно смотреть на залив.
– Ничего вы не выясните, – сказал Кирилл. Ее самоуверенность его раздражала.
– Из-за того, что в моей семье тоже свинство, – проговорила она с отвращением и налила стакан почти до краев, – давай. Ты первый.
Артритные руки, разбухшие от воды и огорода, цветастая кофтенка, одна на все времена, бедные волосы, зачесанные коричневым гребешком, запах хлорки и козьего навоза, толстые икры в нитяных коричневых …
– Кто? Кто узнал его по фотографии? Соня?
– Господи, как хочется спать, – пробормотала она, – хорошо, что мы напились, правда?
Он быстро пошел по коридору, слушая, как Настя зовет Сергея, чтобы послать за хлебом, а тот отвечает, что ему не дают почитать и пусть за хлебом сходит Владик.
В углу обнаружился Настин отец, который усердно тер что-то на блестящей металлической терке.
Он почти навязался Анастасии Сотниковой именно потому, что до смерти боялся таких, как ее сестрица. Груди он уже оценил, ноги видел, больше она его не интересовала.
– Я должен сказать – это не то, что ты думаешь! – заявил наконец Кирилл.
Когда он с чайником в руке вышел на террасу, вся семья чинно пила чай и, кажется, даже никто не ссорился.
– Самое время выяснить, – пробормотал он и потерся щекой о ее ладошку. – У меня тьма девиц. Кстати, тетя Нина рассказала мне, что они с твоим отцом, когда были маленькие, считали, что бабушка нашла к…
– Спасибо. Да где же она? Я же ее сунула! А, вот. Она вынырнула из-под стола, зажав в кулаке желтую зажигалку.
– Да с чего вы взяли, что он напился?! Мы просто…
– Потому что нас ждут дома, – сказала она удивленно, как будто он спрашивал у нее какую-то глупость.
– Жечь ее я не стану, – твердо сказала Настя, – Кирилл, почините с отцом скамейку.
Она поняла все правильно и больше с ним не заговаривала.
Ночью он подумал, что это придурок Владик бросает все где ни попадя. Он ездит на велосипеде, значит, у него должен быть насос.
Неделю назад он ни за что не вспомнил бы ее имени и, если бы не визитная карточка, вывалившаяся из кармана, не стал бы ей звонить и никогда бы не встретился с ней.
– Тогда я сейчас уеду, – сказал он, – и не смей со мной так разговаривать!
– Как там погода? – спросил он, выглянув из полотенца. – Вроде опять жарко?
Почему он непременно должен идти пить какой-то чай, да еще делать вид, что задержался в душе?! Почему он не может проспать весь остаток дня, а потом полежать на диване с книжицей под названием “Крова…
– Нет, правда, – продолжала она, ловко увернувшись от подушки, – такое просто так на дороге не валяется. Это еще поискать надо!
– Чушь, – сказал Кирилл быстро, – не ерундите. Никаких таких примет нет.
– У этой группы патентных поверенных есть начальник. Его зовут Петр Борисович Лялин. Сорок пять лет, на этой работе три года. Во всех отношениях положительный мужчина.
– Отлично, – подытожил Кирилл и неожиданно потряс ее острый локоть. Она с недоумением посмотрела на локоть, а потом на него.
Все-таки турецкоподданный Остап Бендер-Бей был большой молодец. Скольким ребятам он благородно указал путь отъема денежных средств в рамках Уголовного кодекса! Ему бы не в Одессе памятник, а у каждой…
– Вы откуда, Кирилл? – спросила Муся с любопытством. Она тоже была в косынке и с тряпкой в руке, и тоже вполне нормальная – по крайней мере на вид.
– Сколько ей лет, вашей бабушке? Двадцать восемь?
– Сережа, немедленно найди дядю Диму. Вчера он забыл в машине молоко.
– Соня! – сказал Настин любовник настойчиво, и в зеркале она поймала внимательный взгляд. – Мы уже на набережной. Дальше куда?
– Элементарно, Ватсон, – пробормотал Сергей, и Кирилл улыбнулся. – Ты прикрутишь шланг?
– Чьей угодно дочери нужны бриллианты, – возразил Кирилл.
Когда он стал ухаживать за ней, она пришла в ужас. Она ничего не понимала в ухаживаниях, не знала, как себя вести, и с перепугу даже стала ему хамить, чего не делала никогда в жизни. Он терпел и улыб…
– Сонечка, а ты куда? Тебе зачем в город?
– Да, – сказал Кирилл, – я из милиции. Где насос? Давай, давай! Вставай, и пошли поищем!
– Ну вот. Ей казалось, что это очень шикарно – говорить по-арабски. И она Сережку приохотила.
Она ведет “позорную” жизнь – работает в больнице, работает еще где-то, ухаживает за полоумной мамашей, ублажает шалопая-брата, носит пижаму десятилетней давности и влюбляется в несуществующих уголовн…
– Мы его вместе пили, – с трудом выговорил он.
Спрашивать у Сергея бесполезно – он ничего не вспомнит, потому что, во-первых, он смотрел ее внимательно, только когда был маленьким, и во-вторых, совершенно уверен, что книга “рассохлась”. Сто лет н…
– Продайте!.. – пробормотал Настин отец. – Вам, молодым, только продавать и покупать. А если я продавать не хочу?
– Конечно, не поедете. Уже полдевятого. Выпейте со мной кофе. У меня, правда, очень плохой день. Просто ужасный. А впереди еще целый вечер, и мне совсем некуда пойти. И не с кем. Вы только не подумай…
– Я иду, мама, – произнесла Соня отчетливо, – извините меня, Кирилл. Я просто нервная. Спокойной ночи.
– Нет. Клад действительно был. И его на самом деле привезли из Германии ваш отец и его друг. И именно на эти деньги Агриппина Тихоновна жила всю жизнь.
Он вытащил из рюкзака идеальную стопку вещей и поместил на свободное место в гардеробе.
– Больше ничего не знаю, Кирилл. Честно. Я даже сегодня с утра звонил Леве Захарову в Питерскую налоговую полицию. Он мне сказал, что у них висит какая-то мутная история с торговой маркой “Красно Сол…
– В вашем институте года три назад зарегистрировали торговую марку “Северный олень”. Это обувь. Теплая обувь для экстремальных климатических условий. Видели рекламу?
– Ванная в коридоре. Я тебе потом покажу. Сережка, родители, тетя Александра и тетя Нина живут внизу. И еще Соня. Без Сони тетя Александра обойтись не может. Она ей даже ночью чай подает и лекарства.…
– Я же просил, чтобы ты все время была у меня на глазах! А ты какие-то полы где-то моешь, с утра не могу тебя найти!
– Распоряжаюсь, – согласился Кирилл, – я распоряжаюсь, а ты меня слушаешься. Кстати, ты Сергея не забыла предупредить, что это он со мной вчера напился?
– Черт побери, – то ли с восхищением, то ли с осуждением громко сказал Кирилл, наблюдая за ее маневрами.
Соня подошла к его машине и остановилась в нерешительности, как будто ей предстоял полет на космическом корабле, а она, как назло, позабыла надеть скафандр.
– Никогда, – ответила Света за спиной у Кирилла, – приехал наконец!
– Вы кто? – спросили из темноты. Голос был негромкий и низкий, совсем незнакомый.
Он ничего не потеряет, кроме времени. Если попытка будет неудачной, он впишет ее в графу “непредвиденные обстоятельства” и станет жить дальше. Если она окажется удачной – ну хоть на этот раз! – никак…
– Ты что, – спросила Соня и стиснула худые ладошки, – из милиции?
– Кто ты такой, Кирилл? – вдруг спросил Сергей. – Мент?
Было очень жаркое лето. Солнце вставало, как будто в желтой дымке – под Москвой горели леса. Крохотный прудик за деревней пересох, дно растрескалось, как будто пыталось вывернуться наизнанку, спасаяс…