Все цитаты из книги «Младенец и черт»
Посмотрел назад. Водитель автомобиля сидел, закрывшись газетой.
На поучения штабс-ротмистр обычно отвечал невежливо. Мол, мяч – не женщина, а женщина – не мяч, и вообще не сосунку учить лейб-кирасира технике объятий.
Один прячется за красноватой сосной, второй за желтоватой.
Судя по бумажке Рябцева, обозначенный крестиком тайник должен быть где-то вот здесь.
Очень боясь, что задрожат пальцы, Алеша взял левый. Потому что на букву «Л», а мама в детстве звала его «Лешенька».
Над Российской империей и над Германией парили орлы, похожие, как родные братья. Только наш уродился на свет с двумя головами.
В палату вошел профессор, санитары вкатили тележку. Какой-то господин в очках сразу закрыл князю лицо марлей, от которой сильно несло хлороформом.
Он побежал рысцой наискось от тропы, прямо через лес. Его подручный подобрал корзину с лямками, надел на спину и понесся догонять.
Снаружи доктора отвлечет агент Эрмелина. У нее случится глубокий обморок с подозрением на кровоизлияние в мозг, так что эскулапу станет не до французика с его смехотворной травмой.
– Потерпите, сударь, сейчас, – сказал вбежавший следом врач. – Ребята, усадите его на стул. Всё, можете возвращаться.
– Ну да! А если она обидится и никогда больше не придет?
Ничего не понимающего Алешу схватили за шиворот крепкие руки в перчатках, тряхнули.
Гостевание у немцев, действительно, мало что дало. Резидента штабс-ротмистр видел только при накладной бороде (она потом была обнаружена в квартире на Предтеченской). Стало быть, опознать не мог. В г…
В общем, голодно, холодно, мокро, противно.
– Обойдусь без оружия. – Теофельс криво усмехнулся. – Мы с вами вот как. Держу пари, что вы любитель Конан Дойля… «Этюд в багровых тонах» читали? Про Божий Суд. Как двое американцев пилюли глотают?
Она вся так и затрепетала. О, если б это был не журфикс на даче адвоката Лозинского, а девственные джунгли или африканская саванна, где не существует светских условностей и всё покорно закону природы…
Гордый тем, что он «важный участник», Алеша купил букет восхитительно черных роз, так и просившихся в бокал «золотого, как небо, аи».
Следовало менять тактику. Жаль, лица оппонента в темноте было толком не разглядеть. Глядишь, зацепился бы за что-нибудь (Зепп считал себя мастером физиогномистики).
Господин напротив (чего-то там на «штейн», врач) спасовал.
К футболу Козловский теперь относился, как к тактике, топографии и прочим военным наукам. Нужно постичь сию премудрость – постигнем. Трудно в учении, легко в бою.
Запасной вариант предусматривал изменение внешности и маршрут с двумя пересадками. Менее удобно и не так быстро, но задержка выйдет небольшой. Папка прибудет в Берлин послезавтра во второй половине д…
– Господи! Я очень виноват. Господин штабс-ротмистр, позвольте мне как-то исправить… Давайте я буду вам помогать. Я бесплатно, из одного патриотизма. Вы, может быть, думаете, я ни на что не годен? Я …
– Что вы, как девка?! – рявкнул на него князь. – Подумаешь, рана!
Алеша не помнил, но предположил, что это Блок или Брюсов (Сима всегда цитировала Блока или Брюсова).
А тем временем носилки с травмированным судьей внесли в гостиную клуба.
Дочь заплакала еще пуще, но это были рыдания уже иного регистра. В них звучало не тупое девчоночье упрямство, а взрослая скорбь по тому, чему сбыться не суждено.
То выныривая, то снова прячась, князь метко и расчетливо посылал пулю за пулей. Сдвоенный пень заплевался огнем с трех разных точек и стал похож на огнедышащего Змея Горыныча.
Уже через четверть часа после начала учебы студент зигзагообразно проехал вдоль тротуара. Потом, осмелев, сделал круг по Забалканскому и Фонтанке. Под конец разогнался до сорока километров – только ф…
– Что за документ вы скопировали? Триста листов большого формата?
Штабс-ротмистр встал в сторонке, мрачно наблюдал исподлобья. Правил игры он не знал, но, судя по всему, старшим по званию тут был человек, которого остальные называли «господин капитан». Значит, из п…
Люди на поле вели себя странно. Сначала гонялись друг за дружкой по полю, крича и толкаясь. Потом один, в черной фуфайке и перчатках, встал под деревянной скобой, с одной стороны затянутой сетью, а о…
Второе правило мудрой экзистенции обладало еще вот каким преимуществом: пока беды не стряслось, не психуешь, потому что не из-за чего; а когда она нагрянула, психовать уже поздно. Двойная польза для …
Козловский беззвучно рассмеялся – уже неплохо.
– Как собирались вынести папку с территории корпусного штаба? – перебил мерзавца Козловский. – Не юлить!
Действительно. Какой-то очкастый в светлом балахоне, мятая фуражка надвинута на глаза.
Увы. Бывают обстоятельства, над которыми не властен даже человек изобретательный и умный.
Псевдогрузчики с топотом вошли в подъезд.
– Да идемте же! – передернулся студент. – Дождь!
Занавески в цветочек. В одной клетке попугай. В другой ворона. Эксцентрично. Вообще-то разведчику не рекомендуется оригинальничать.
– Это пригородный. Следующий наш, – сказал блондин. – Успеваем.
– Вы один из наших лучших специалистов-практиков по России. – Усы расстегнул верхний крючок кителя, что означало: разговор переходит из фазы официальной в неофициальную. Однако сесть подчиненному не …
Штабс-ротмистру тоже хотелось знать. Он приподнялся на цыпочки, чтоб заглянуть поверх чертовой скамейки, да вот незадача – слишком навалился грудью, скрежетнул пуговицей по пруту решетки.
С криком «Черт!» откатился в траву. Кусая губы, чтоб не взвыть от ужасной боли, пополз по траве – наугад, вслепую, ничего не видя и не слыша.
Ржевусский отлично всё понял. Он был настоящий, коренной кавалерист.
Лишь теперь Алеша получил возможность броситься на поиски тяжело раненного, а может быть, уже мертвого Козловского.
И снова вцепился в лацканы, затряс так, что у бедного Алеши совсем помутилось в голове.
Он растрепал волосы и снова, но уже без пробора, разгладил; монокль сунул в карман; с усов стер воск, и они распрямились.
– К кому бы это? – лениво произнес Зепп. – Что-то поздновато.
Правда, и немцы стреляли отменно. На погоны, фуражку Козловского то и дело сыпались щепки и древесная труха.
– Я – штабс-ротмистр князь Козловский. Если имеете дипломатический статус, объявите о том немедля. Если вы офицер, назовите имя и чин. Иначе мы поступим с вами, как поступают со шпионом в военное вре…
Буквально в следующую секунду в зеркале, куда всё еще смотрел полунамыленный Зепп, появились трое мужчин с пистолетами. Мужчины были знакомые, не далее как прошлой ночью фон Теофельс уже имел удоволь…
Что если с последнего питерского поезда сойдет слишком много народу, создастся толкучка, а контакт Рябцева с предполагаемым резидентом будет очень коротким? Передаст что-то на ходу, и дело с концом.
Он поднял повыше воротник и вышел наружу.
Штабс-ротмистру стало поспокойней. Во-первых, Рябцев нашелся. Во-вторых, Пантелей Иваныч рядом.
– Терпите, Романов, – ответил князь, не оборачиваясь. – Он мог вас запомнить… Не дай Бог узнает. Ну что, рассмотрели Кренца с Зальцем? Который?
Когда оба тела обмякли, Тимо оттолкнулся от рояля руками и на спине въехал в коридор. Поднялся. Без видимого усилия перевернул несчастный инструмент на попа, так что тот перегородил дверь.
Штабс-ротмистр с трудом пробился к столику.
Мяч все время пролетал мимо господина в фуфайке, хоть тот, казалось, и пытался сам подставиться под удар.
– Жди команды, – шепнул Козловский и осторожно подобрался ближе.
Пистолет, направленный на капитана, дрогнул, но не опустился.
Тот же Зальц, лучший игрок германцев, поставил мяч на одиннадцатиметровую отметку.
Расстроенный Тимо засопел, но спорить не осмелился. Он достал странные вязаные гольфы – вместо стопы одна бретелька – и аккуратно скатал трубочкой.
Из подворотни, прихрамывая и крича «Рррребята, ура!», выбежал штабс-ротмистр. Его быстро обогнала целая свора филеров, с шумом ворвавшаяся в подъезд.
– Нас двое! – кивнул на свой пистолет осторожный юноша и шикнул. – Стойте, где стоите! Сейчас мы войдем внутрь, и вы отдадите мне папку.
Она сама протелефонировала на квартиру Алешиному дяде. Тот успокоил: мол, всё в порядке, оболтус провел ночь в узилище, но утром вернулся и сидит у себя в комнате. Наверное, занимается.
Козловский неодобрительно показал на трех лентяев, жавшихся к воротам.
И Лучников побежал по перрону – не в том направлении, куда скрылся резидент, а наискосок, каким-то собственным азимутом.
Он посмотрел на свой «штейер-пипер». Чтобы привести оружие в боевую готовность, полагается снять предохранитель и взвести затвор. Где тут предохранитель-то?
– Ему будет приятно услышать это из ваших уст, – улыбнулся Монокль.
– Дедукция. Зачем им ехать в Питер на лошадях, если на поезде быстрей?
Там, разложенные каждая в свою ячейку, лежали одинаковые таблетки.
Рябцев к нему так и кинулся. Начался разговор, но голоса приглушенные – не разобрать.
– Что ж, едем. Приказ его превосходительства. Где вы, там и я.
Тогда, опомнившись, Романов развернулся и с разбега выпрыгнул в окно – одновременно со вспышкой очередной молнии.
Зажал рукой ухо. Пальцы окрасились кровью.
Лавр Константинович за всю ночь не сомкнул глаз, зато теперь настроение у него было боевое и отчасти фаталистское. Всё, что в силах человеческих, сделано, а над прочим властен лишь Промысел Божий.
– Еще как! – уверенно заявил Романов. – «Сволёчь!» и всякое такое. Тембр голоса очень характерный. А во время мэтча все орут, сами знаете. Не удержится и Фердыщенко. Тут-то я его и узнаю.
Наклонился, звонко чмокнул Тимо в щеку. Тот захлопал белесыми глазами. Последний раз Зепп поцеловал своего преданного слугу двадцать пять назад, когда пошел в первый класс гимназии.
Да и время поджимало. В четыре свидание с Симой.
Шпионы, ничего более не опасаясь, вышли из укрытия.
На ухабе Симочка ойкнула, качнулась всем телом к шоффэру. Пришлось снова останавливаться и целовать ее.
– «Старший умный был детина, средний сын и так и сяк, младший вовсе был дурак». Так что ли? Знаете, чем эта сказка кончилась?
– Ну, добрый гений, давай свою пулярку и что там у тебя еще.
– Это ничего, – объяснил он старшему товарищу. – Она иногда минут на сорок опаздывает.
– Слушаюсь. План был такой. Перетащить по частям в тайник, а потом…
– Посему стратегия у нас будет следующая. – Барон подошел к висящей на стене схеме. Офицеры сгрудились вокруг. – Главное – оборона. Ни в коем случае не подпускать противника к голу. В нападении тольк…
А Козловскому хоть бы что. Видел, что начальство не в расположении, но и усом не повел. Он еще с кадетских времен взял себе принцип: не цукать младших, не вилять хвостом перед старшими.
Колесо выгнулось восьмеркой, руль скособочился.
Очень хотелось бы сказать про лицо этого небычного человека что-нибудь столь же неординарное, но, честное слово, нечего. Если было нужно, капитан умел превращаться в писаного красавца. Мог (опять-так…
На стадионе играл сводный гвардейский оркестр, на деревянных скамейках сидела нарядная публика, разделившаяся на две неровные половины, словно по негласному уговору занявшие одна левую, вторая правую…
– Легко сказать. Лет десять назад немцы это уже проделали. Купили копию у одного нашего полковника из генерального штаба. Пришлось разрабатывать новый план. Работа заняла несколько месяцев. Сейчас же…
– Рябцев сказал (я сам слышал), что папку с планом он вынес из секретной части и спрятал в тайнике на территории штаба. С двух часов ночи до девяти утра мои люди произвели там предварительный осмотр.…
– Заквакал, – вздохнул служивый. И показал в ту сторону, где находилась комната для почетных гостей. – Там ваша раздевалка, там. Туда пожалуйте!
В вытаращенных глазах капитана мелькнула некая искорка, но тут же погасла.
Вошел в раздевалку, что справа от входа. Вдоль стен там стояли номерные ящички. Каждый досконально осмотрен, а тот, что закреплен за покойным Рябцевым, даже разобран на дощечки и снова собран. Двое а…
– Тогда нет смысла князя Тараканова по кустам искать. Еще на пулю нарвемся. А время дорого. Второй наверняка дунул за подмогой.
– Na ja, gut, – пробормотал Зальц и вдруг улыбнулся.
Мурлыча, Зепп смотрел в зеркало на свою намыленную щеку. Ужасно приятно бриться золингеновской, до микрона отточенной бритвой. Если, конечно, имеешь хороший глазомер и твердую руку. Обжигающее, молни…
От многократных падений и ползания на животе колени, локти, весь перёд пиджака у Алеши стали серого цвета.
Положение было двусмысленное, ужасное, и с каждым днем оно делалось всё невыносимей.
Приличный господин, воспользовавшись неожиданной подмогой, отшвырнул последнего из своих недругов. Но дальше повел себя некрасиво. Даже не подумал придти благородному союзнику на помощь, а дунул со в…
Проклятый двойной перелом, память о неудачных скачках, сросся паршиво, с защемлением нерва, и доставлял Козловскому немало скверных минут. Что минут – вместе с коленом хрустнула и переломилась вся ег…
– Ну то-то. – Госпожа Чегодаева погладила дочку по гладкой щеке. – Что твой Романов? Студент. Притом не юрист, не медик, а ма-те-матик. – Она поморщилась. – За душой ни гроша, а когда выучится, будет…
И точно, не ушел. Недолго довелось побегать шустрому немцу. Путая след, он махнул через штакетник в какой-то сад, перескочил через ограду с противоположной стороны – и угодил прямо на Лучникова со то…
Позевывая, фон Теофельс отворил окно, посюсюкал с птицами, оставаясь при этом в тени занавески.
Левая рука Зеппа подхватила с тазика бритву.
Но, приняв решение, рефери был уже непреклонен. Он сделал барону фон Гаккелю предупреждение за препирательство, бешеными свистками разогнал футболистов по местам.
– Господин полковник сказал, что Рябцев больше играть не будет, – строго ответил высокий шатен с эспаньолкой. – Учитесь стоять на воротах, граф. До одиннадцатого остается всего неделя.
Сначала Симочка, конечно, на племянника и смотреть не хотела, хоть и приметила, что он пожирает ее взглядом. Но после обеда они подружились. Мишель оказался ужасно славный. Рассказывал еврейские и гр…
Козловский посмотрел на молодого человека с сожалением.
– Тимо! – крикнул блондин, делая напарнику какие-то непонятные знаки. – Сук!
– Яд! – охнул Лучников. – Мгновенного действия! «Ку-ра-ра» называется. Я раз такое уже видал. В пятом году, когда японского диверсанта брали. У него в кольце иголка была. Чиркнул себя по горлу…
– И что вы предлагаете? – недоверчиво спросил штабс-ротмистр.
– Во-первых, мне двадцать три. А во-вторых, есть вещи важнее жизни.
К Лавру Константиновичу было не пробиться. Никого из агентов Алеша тоже не видел, потому что на трибунах все перемешались, мало кто остался на своем месте.
Четверка порысила куда-то вглубь двора. Пантелей Иванович, надвинув фуражку на лоб, вышел на тротуар, встал на виду и проторчал так минут, наверное, с десять.
– Почему вы один? – крикнул студент сквозь рев мотора и свист ветра.
С таким напутствием Алеша вышел из машины и погромче хлопнул дверцей, чтобы Сима обернулась.
– Шандарович, учитель музыки. Голодранец, на чай не допросишься. Замучил роялью своею.
Попадешь в одного, а второй обернется и застрелит. Прятаться-то некуда.
Извинившись, госпожа Чегодаева подошла к Симе и вывела ее из гостиной на террасу.
Пока шла слежка, думал только о том, чтоб не отстать и не засветиться. Не до голода было. Зато теперь живот подвело просто ужас как. Того и гляди забурчит слишком громко – демаскирует.
– Вы тоже! – сдавленным голосом произнес молодой человек. – Я всё равно успею нажать! Моторная реакция сработает. Слыхали про такую?
Отступив к стене, Романов всё наводил ствол на Теофельса, тщетно пытавшегося вырваться из цепкой лапы своего клеврета. Желтый коленкор едва начал чернеть, содержимое же и подавно пока оставалось нетр…
– Чего ж ты хочешь? Дважды сгорел на мизере. А сейчас Ланге назначил, при тройной бомбе. Не выловим – игре конец. Я сказал, племянничек за меня посидит, а у меня срочный телефон. Спасай, Лешик. Они т…
– По-русски, Тимо, по-русски! – весело сказал блондин без какого-либо акцента. – До свадьбы заживет. А не заживет – куплю тебе новое ухо.
Говорил он негромко, будто сам с собой, однако Романову было слышно каждое слово.
Хоть штабс-ротмистр был человеком несуеверным, сердце у него защемило от тяжкого предчувствия. Как пройдет мэтч, так сложится и большая война. Это не просто футбол, а эпиграф к трагедии, предсказание…
Но все эти мелкие неприятности были ерундой по сравнению с главным: желтая папка с похищенным планом находилась здесь, в пяти шагах от окна. Она лежала на земле, рядом со стопкой старых газет, на кот…
Ни в коем случае не потерять пролетку из виду, это первое. Второе: едет она в сторону Петербурга. Это очень хорошо. Надо не пороть горячку, а выследить, куда именно. Глядишь, еще и какое-нибудь шпион…
Из-за края платформы высунулся медленно-медленно. Напротив стояла скамейка, закрывала обзор, так что видно было только ноги: начищенные сапоги Рябцева и резидентовы штиблеты с гамашами.
В сущности, можно было подставить пустой ящик (их у забора был целый штабель), но отчего же не продемонстрировать гимнастические способности? Даром что ли Алексей Романов был первым спортсменом своей…
Именно на этой успокоительной мысли переднее колесо угодило в колдобину. Велосипед скакнул, будто норовистый конь, и выкинул ездока из седла.
Решительная беседа с Алешей так и не проведена, хотя они виделись почти каждый день. На свидания он приходил усталый, раскрасневшийся – видимо, не жалея сил, гонялся за германскими и австрийскими шпи…
Рраз – и поставили голубчика на ноги, подтащили к краю.
Что можно было сделать за четыре дня, сделано. Прямо 28 июня, через два часа после получения роковой вести из Сараева, отдан приказ о круглосуточной слежке за австрийским и германским военными агента…
Внизу, над кромкой перрона, торчали три физиономии: одна перекошенная, бородатая, и две усатые, довольные. Молодцы ребята, четко сработали.
Студент Романов белое мясо в курице тоже любил больше, но сейчас он согласился бы и на красное. Даже на крылышко. Что крылышко – и шею, которую резидент пренебрежительно кинул в огонь, Алеша обглодал…
– Вы забыли про честь! – строго воскликнул агент.
– Не в штаб, не в штаб. – Поручик снова захихикал. – Я всё продумал. Сами войдете, сами найдете, сами возьмете. Ха, стихами заговорил. Вот схемка. – Зашелестела бумага, мигнул луч фонарика. – Тайник …
На «доброго гения» Тимо, возможно, не походил, но свое дело знал прекрасно.
– Место, где спрятана папка, – с готовностью ответил тот. – Видите ли, она большая, желтая такая. Я ведь как? Несколько листов перепишу, трубочкой скатаю и за пазуху. Но с территории не вынес, честно…
– Правила-то, Алексей Борисович, знаете? – поинтересовался господин Ланге. Судя по тому, что при виде зеленого юнца он заметно повеселел, мизер был не стопроцентный, с дыркой.
На поле и вовсе творилось невообразимое. На Козловского бросились товарищи по команде, и давай хлопать по спине, обнимать, целовать, а потом и подбрасывать в воздух. С трибун на поле выбежали энтузиа…
Началось такое! На орущего и машущего руками фотографа никто не обращал внимания, потому что орали и размахивали руками все без исключения. И оба великих князя, и деревянный генерал фон Дона-Шлобитте…
От нервов штабс-ротмистр всё покачивался с каблука на носок и докачался, подвернул покалеченную ногу. Выматерился, но про себя – шуметь было нельзя. Мимо, в пяти шагах, по дорожке ходили люди. Правда…
– Глубину ответственности понимаю. Чего я не понимаю – с какой стати план развертывания оказался в Царском Селе, в штабе Гвардейского корпуса?
Действуя с идеальной синхронностью, словно солдаты на параде, разведчики одинаковым жестом выхватили из-под пиджаков оружие.
Мать обняла дочку за плечи, платочком вытерла с ее ясных глаз слезы.
– Сколько раз повторять, дурень. Даже с глазу на глаз разговаривать только на туземном наречии.
Такой поворот дела Алешу не устраивал. Срочно требовались какие-то новые аргументы. Он напряг свое логическое мышление – есть!
– Как это попусту? – опешил Романов. – Можно же внести хоть какие-то поправки!
Мальчишку, такая жалость, кажется, подстрелили, но сейчас было не до этого.
А и шустрый резидент убежал недалеко. Из-под платформы ему под ноги метнулась проворная фигура, еще одна припечатала сверху.
– Значитца так, – доложил тогда Лучников. – В Питере двенадцать китайских прачечных и еще три в пригородах. В каждую послал по толковому человечку. – Он потрогал красное, распухшее ухо и усмехнулся. …
– Как вырос интеллектуальный уровень русской контрразведки! – совершенно искренне восхитился Зепп. – У вас что, теперь штудируют практическую психологию? Вы правы, первым он не выстрелит. Старина Тим…
– Подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя, – ласково сказал он. – Как по-твоему, дядька Савельич, долго ль продлится сей буран?
Какой-то конногвардеец наконец обратил внимание на уныло дребезжащий телефон. Снял трубку, но ничего не расслышал – в гостиной как раз все зааплодировали: голкипер собрался произносить речь.
– Ну вот видите! – воскликнул он. – Все, кто может опознать нашего Фердыщенку, мертвы. Остался один я. Тогда, в Левашеве, я видел его вот так. – Для наглядности Алеша схватил мяч и выставил перед соб…
– Лавр Константинович! А в матах смотрели? Там в зале такие кожаные тюфяки…
Единственное, немножко староват, лет тридцати пяти. Но красив, статен, в прекрасно сидящем мундире и брюнет. Мама сказала, что Мишель занимает какую-то чудесную должность в интендантстве и вообще «тв…
– Спокойно, спокойно. Доверьтесь мне. Пусть минутку-другую потомится, это ей на пользу. Первое: изображайте, что вы очень торопитесь. Второе: слегка, совсем чуть-чуть, давайте понять, что у вас есть …
Пока Тимо догрызал то, что осталось от цыпленка, фон Теофельс лежал на сене, курил папиросу и благосклонно взирал на своего верного Санчо Пансу, который внешностью, впрочем, скорей напоминал дон Кихо…
– Во-первых, приглядеться к немецкой команде. Очень возможно, что бородатый – один из игроков. Во-вторых, надо поместить своего человека в нашу команду. Там на щите объявлений, пониже афиши, написано…
– Позвольте, – показал князь на томившегося в воротах игрока, одетого иначе, чем остальные. – А вон тот господин в кепи совсем не бегает. Он и есть голкипер, верно? Я давно на него смотрю. Он вообще …
А у выхода из госпиталя Алеше вручили пакет от князя. Там лежал ключ от автомобиля и коротенькая записка: «Мне нескоро понадобится. Катайтесь».
Главный рефери Мак-Грегор говорил, что это не fair play и что ни о каком penalty не может быть и речи. Итальянец спорил: прикосновение к мячу рукой в штрафной площадке в любом случае наказывается оди…
Поэтому фон Теофельс не только раздумал шарахаться за угол, но, наоборот, шагнул навстречу невесть откуда взявшемуся юноше. Еще и руки поднял.
Но Зеппу прискучила праздная болтовня. Он опять помрачнел. Мысль о том, что победа вышла подмоченной, терзала заядлому перфекционисту душу.
– Николай-заступник, не допусти срама русского флага!
В отдельной папке у князя Козловского подобрался список немецких и австрийских подданных, занимающих важные посты в военной промышленности. Взять одну Путиловскую судоверфь, где снаряжают броненосцы.…
В десяти шагах от тропы из земли торчали два сосновых пня, почти сросшиеся друг с другом. Можно было вести огонь и с правой стороны, и с левой, и из зазора. Именно этим штабс-ротмистр и занялся.
И Алеша бросился вдогонку один, потому что другого выхода не было.
– Да. Если расскажете всё без утайки, то суда и тюрьмы не будет. Вам позволят застрелиться. Согласно традиций.
В лицо Алеше полетели холодные капли. Сначала редкие и мелкие, потом всё чаще, всё крупнее.
– Яд моментального действия. У каждого уважающего себя разведчика есть такая малютка-спасительница. От виселицы. Остальные – обыкновенный аспирин.
На поле, покрытом стожками скошенной травы, заморосил дождь. По краю неба раздалось сердитое урчание. Гроза, весь день подбиравшаяся с Балтики, наконец, накрыла землю.
– Вы двое по забору! – быстро распорядился Лучников. – Вы трое налево! Михалыч, Степа, за мной! Врёт, паскуда, не уйдет!
А тем временем ни о чем не подозревавший Романов во второй раз допел про мирно спящий городок (правда, уже не с тем пылом и темп под конец немножко ускорил). Хлопали ему, как никогда. Он привык срыва…
– Я не хочу «вариант»! Мне нравится Алеша!
Вечер между тем был волшебный. Хоть и темноватый из-за низкой облачности, но свежий, наполненный ароматами сирени, а незадолго до назначенного рандеву на какой-то из окрестных дач красивый баритон ст…
Последовательность событий, насколько он мог вспомнить, была такая.
Вдали, пыхая дымом, несся поезд. Шлагбаум был опущен, и перед ним выстроилась небольшая вереница из экипажей: обогнавшие спортсмена одноколка и автомобиль, а перед ними знакомая пролетка!
Ловко подтянувшись, он влез на бревенчатый забор. Встал (безо всякой опоры!), балансируя на узком жестяном навершии. Вот она, ветка, за ней еще и нагибаться придется.
За подозрительными установлено наблюдение, и результаты не замедлили себя ждать. Дело тут, конечно, не только в бдительности филеров. Просто вражеские агенты, в преддверии скорой войны, развили кипуч…
– Катитесь отсюда, рыцарь печального образа! Защитник униженных и оскорбленных! Сколько времени зря потрачено!
– Русским в самом деле неизвестно, что план развертывания у нас? – недоверчиво спросил Усы.
Штабс-ротмистр, выставив плохо гнущуюся правую ногу, сел к столу, потянул из бювара бумажную папочку.
Агенты, ничего не найдя, давно уехали, а Козловский всё бродил вокруг клуба. Студент плелся сзади. Приблизиться боялся, но и уходить не уходил.
Скорей бы уж немцы сожрали свои припасы и улеглись спать. Долговязый Тимо сложил в углу два ложа – одно попышнее, из сена, второе тощенькое, из соломы, – но черт их знает, намерены ли они заночевать …
– Теперь я и сам не знаю, где тут лекарство, а где яд. Принцип дуэли, надеюсь, понятен? Выбора у вас нет. Один из нас должен погибнуть. В противном случае я просто кинусь на вас, и тогда мы погибнем …
Звук был не то чтобы громкий. Рябцев на него даже не повернулся. Зато незнакомец в котелке, ни мгновения не мешкая, без единого слова сиганул с платформы на рельсы и исчез.
– Вон энти ихние, с клетками, – показал на окна дворник. – Очень пташек обожают.
«На призыв мой тайный и страстный о, друг мой прекрасный, выйди на балкон», – самозабвенно выводил неведомый певец.
Вконец выбившийся из сил Алеша не поверил своим глазам.
Котрразведочное отделение в штатном расписании Генерального штаба имеется, да контрразведки как таковой, считай, нет. Одна бумажная видимость. Столько лет ждали большой войны с немцами и австрийцами,…
Спросила у горничной Степаниды, телефонировал ли Алексей Парисович. (И телефон, и горничная стоили очень недешево, но Антония Николаевна тратилась, потому что без этих атрибутов приличного дома не бы…
– В Бога надо верить, Алексей Парисович. Он Россию не оставит.
В общем, то, что было нетрудно произнести по телефону, теперь, глаза в глаза, никак не шло на язык. К тому же до поезда оставалось всего пять минут.
– Хорошо. Я только на пару часов отлучусь и тогда постреляю.
Номер пять по Предтеченской улице был дом как дом, ничего приметного. Четырехэтажный, облупленный, серо-желтого цвета, внизу ломбардная контора.
– Так точно, – вытянулся Алеша. Губы сами собой растянулись в широкую улыбку. – Слушаюсь!
Убедившись, что на лестнице по-прежнему никого нет, капитан фон Теофельс прокатился до следующей площадки по перилам.
– Как это «ради чего»? – вырвался из его цепких, как рыболовные крючки, пальцев Алеша. – Вы скрыть, что ли, хотите? Да ведь немцам наш план известен!
– Немецкий. Это спортивное общество немецко-подданных, которые жительствуют в Петербурге. У них сильнейшая футбольная команда. Раз за разом кубок берут.
– Как дуну в свисток, не раньше, – все-таки напомнил Лучников. – Очень уж вы, ваше благородие, горячий.
– «Отменная работа, господин Романов, – нагнув голову и набычившись, передразнил Алеша генерала. – Отрадно наблюдать в столь молодом человеке м-м-м столько самоотверженности и патриотизма. Благодарю …
– Князь? – ахнула она, глядя на усатого водителя. Тот галантно приложил руку к фуражке.
– Вам, юноша, тут торчать незачем, – строго сказал профессор перед уходом. – Поверьте моему опыту: нервозность близких передается оперируемому. Что это вы тут всхлипываете? Подите в синематограф, вып…
Из клуба резвой походкой вышел некто в расстегнутом легком пальто, в щегольском кепи, надвинутом на самый нос.
– Далеко не уедут, – с загадочным видом обронил Романов.
Тут к угрызениям совести прибавилась тревога. Неужто не выпустили из околотка или куда там его забрали? Не может быть!
– Знаю. Ивану-дураку помог Конек Горбунок. Но мы живем не в сказочном царстве-государстве, а в Европе двадцатого века. Дуракам здесь никто помогать не станет. Хотите, я скажу вам, зачем нужна война, …
Штабс-ротмистр истово закрестился на главного российского святого, страстно зашептал молитву.
Князя он нашел в полусотне шагов от поляны. Скрюченный пополам, бывший лейб-кирасир рвал на полосы рубашку и пытался перевязать живот, но белая ткань моментально темнела от крови.
Профессионально подготовленному агенту шею, как курице, не свернешь. Но на этот случай у капитана в кармане имелся отличный кастет из закаленной стали.
Лихорадочные поиски пропавшего в густой траве магазина пришлось прервать – теперь, когда стало тихо, любой шорох с такого расстояния был бы услышан. Романов опустился на колени, потом совсем лег. Зам…
– Армия у русских сильная. Особенно хороши артиллерия и конница. Но войну они проиграют. У них нет профессионалов ни в разведке, ни в контрразведке. А что такое современная армия без разведки? Ослепш…
Доковыляв до третьего этажа, Козловский увидел странную картину. Поперек квартирной двери дыбом стоял черный рояль. Перед ним, толкаясь и мешая друг другу, толпились филеры. Одни двигали лакированную…
Потом, весь намазанный зеленкой, жилец кормил птичек. Попугай Ники и ворона Аликc жили в двух роскошных клетках, висевших по ту сторону окна на основательных стальных тросиках, закрепленных под верхн…
Вторая причина для терзаний состояла в том, что не догадался забрать у раненого штабс-ротмистра его офицерский самовзводный «наган». Это уж был чистой воды идиотизм. Шарахнулся от бешеного хрипа, от …
Теофельс мочится на землю, а небо мочится на герра фон Теофельса. Круговорот воды в природе.
– Хорошо в Питере летом. Одиннадцатый час вечера, а светло, – заметил фон Теофельс, прикладывая к газетному листу картонную трафаретку с вырезанными квадратиками.
– Настоящая военная косточка, – проворчал начальник таким голосом, будто объявлял арест на тридцать суток.
Капитан послушно сделал поворот на сто восемьдесят градусов. Его глаза часто моргали, зубы беспокойно покусывали нижнюю губу.
– Мать твою кочергой! – причудливо выругался резидент и яростно пнул ни в чем не повинную сосну, и без того окарябанную штабс-ротмистровыми выстрелами.
Неправда. Романов собственными глазами видел рядом два ствола, повернутые зелеными плюшевыми поверхностями друг к другу.
Вдоль забора бойко хромал усатый офицер, придерживал на боку саблю.
Вырвется или нет? Если накинется, всё пропало…
Мама, как и собиралась, повезла Симу в Павловское и познакомила с племянником Анфисы Сергеевны, тем самым существенным вариантом, о котором дочка давеча и слушать не захотела.
Именно поэтому Алеша и увидел то, чего никому видеть не полагалось.
– Ишь заливается, чисто кот-мурлыка на крыше. Сейчас все кошки к ему так и сбегутся, – как ни в чем не бывало прокомментировал Лучников. И тем же тоном прибавил. – А вот и он, лапушка. Дождалися.
Что там разглядывает этот сумасброд, так нелепо размахивая руками?
Над ложей развевались российский и германский флаги.
Артисты, подумал князь с почтением. Того же Симанчука хоть в труппу к господину Станиславскому, на какую-нибудь роль из пьесы «На дне».
По профессиональной привычке пробежав взглядом по улице и окнам напротив, Зепп остался вполне доволен. Ничего подозрительного.
Сначала привязался какой-то господин в пушистой бороде, стал совать карточку. Назвался антрепренером музыкального театра и предложил попробоваться на Эскамильо – для второго состава.
Один из агентов лежал на полу, булькая перерезанным горлом. Двое других крутили господину руки, причем у человека в фуражке половина лица была залита кровью, и он всё повторял плачущим голосом: «Гнид…
Симочка, ради загородной прогулки повязавшая волосы платком японского шелка (отсюда и «Симада»), слушала так восторженно, а взвизгивала от скорости так очаровательно, что Алеша просто не мог не остан…
Просьба была убедительная. Можно бы, конечно, рискнуть. Отшатнуться назад, за угол и попробовать добежать до двери. Но шансы на успех подобного предприятия были мизерные. Схлопочешь пулю – если не в …
Из раздевалки Зепп заскочил в судейскую. Переодеваться времени не было. Просто накинул длинное летнее пальто и надел светлое кепи.
– Низко жить в убожестве и нищете. Уж мы-то с тобой отлично это знаем. Спасибо твоему папаше, чтоб ему в гробу перевернуться.
Когда его превосходительство, наконец, уяснил всю кошмарность случившегося, ему стало плохо. Он рухнул в кресло, отодрал шитый позументами ворот. Лицо сделалось серым.
Настроение у капитана было великолепное, еще с позавчерашнего дня. Любовь начальства – в сущности, ерунда. Ордена – тем более. Главное – виртуозно выполненная работа.
– Господин офицер, но я не знал, что эти господа – агенты контрразведки, а тот человек – шпион! Вижу, трое бьют одного! Как бы вы сами поступили на моем месте?
Там, natürlich или, коли угодно, bien sûr, дежурил еще один «лакей». Впился глазищами, будто сверлами.
Ох братья славяне, покачал головой Козловский. Дорого же России обойдется покровительство над вами. Провалились бы вы в тартарары с вашей местечковой спесью и неуемными амбициями. До сих пор еще оста…
Ай да верный Личарда! Ай да золотое сердце!
А еще утром Алеша плакал. Не по-детски, конечно, не навзрыд, но слезы на глазах выступали и голос срывался.
На что Антония Николаевна была крепка сердцем, и то прослезилась.
Что за бешеный стук? Начинаются судороги? Или просто сердцебиение?
– Да. Потому что в первый раз мы встретились на станции Левашево. Не так ли? Вы рыцарственно пришли мне на выручку. – Немец понимающе усмехнулся. – Рассчитывали втереться в доверие?
Это бы ладно, в кустах и с той стороны, под перроном, людей оставалось достаточно. Но где же резидент?
Считая разговор оконченным, Козловский сел к столу и уткнулся в бумаги.
Новая служба оказалась еще хуже, чем про нее рассказывали. Но штабс-ротмистр стиснул зубы и с тем же старанием, с которым в свое время учился вольтижировке и джигитовке, принялся осваивать науку тайн…
Тут предусмотрены три «контролера». Вон они, в железнодорожной форме, сидят поодаль на скамейке, курят. Бригада старшего филера Павликова.
Спрошено было с особой почтительностью. Дело в том, что по дороге меж ними состоялся довольно обидный для князя разговор.
Алеша лил из графина воду, чтобы спасать пожилого человека от сердечного приступа, но генерал вдруг вскочил, подбежал к нему и схватил за плечи.
В дверь бесшумно проскользнул отлучавшийся Пантелей Иванович, успокоительно кивнул. Очень вовремя!
Удерживать студента никто не стал. Лучше уж было сражаться с Георгием Степановичем.
– Ничего, князь подождет. Это входит в его обязанности.
Что было толку с ним препираться? В сущности, Романов не виноват. Это штабс-ротмистру судьба подгадила. Невзлюбила она за что-то лейб-кирасира. Как говорится, то по морде влепит, то по харе, а то физ…
Высунулся – и уперся лбом в дуло пистолета.
– Коли нужна, выносите сами. А меня увольте.
– Ах, Алексей Парисович, что вы со мной делаете? Нехорошо…
– Не знаю. Наши вчера тут всё облазили, не нашли. Наверно, слуга его куда-нибудь унес и зарыл. Ты бы его видела, этого Тимо. Прямо как оруженосец при рыцаре.
Немножко поколдовал, подвигал туда-сюда и стал переписывать на бумажку буковки, проглядывавшие сквозь дырки.
– Ничего, Бог милостив. Найдем и папку, и резидента, – бодро сказал штабс-ротмистр, потому что военный человек не имеет права долго предаваться унынию. Он любовно погладил отечественную геральдическу…
Вчера подслушан странноватый телефонный разговор Рябцева с неизвестным лицом, которое говорило по-русски нечисто и делало таинственные намеки. После этого слежка утроена.
Из последних сил он ткнул Алешу кулаком в скулу и не сдержался, охнул от боли.
– Hélas, mon ami, l'habit ne fait pas le moine.
– Глянь-ка лучше ты, братец, что у них там.
Пистолет Алеша убрал в карман. Шпион слегка поклонился – оценил жест.
– Действуй, Пантелей Иваныч. Всё помню. По сигналу бегу наверх с остальными ребятами.
Он опять к ней потянулся, но Сима отодвинулась и даже полуотвернулась.
Над головой раздался угрожающий треск. Офицер вскинулся, увидел: прямо на него падает что-то корявое, разлапистое. Еле успел метнуться в сторону, из укрытия на голое место. И аккурат угодил под пулю …
Населенные пункты и отдельно стоящие дачи немцы обходили стороной. Дороги тоже.
– Вы что, рехнулись?! Ваше превосходительство, я не виноват!
Приют бродяг преобразился. Пожалуй, даже стал уютным.
– Клянусь, я опознаю резидента, если увижу вблизи! Не верите? Вот вам святой крест!
На дуло пистолета смотреть перестал, будто теперь ему и смерть стала нипочем.
– Какая еще дуэль? – Алеша косился на пылающую папку – вся ли сгорела, не уцелеют ли какие-то страницы? – Думаете, я позволю вам взять в руки оружие?
– Nein! Er wird Ihnen schiessen! – отрезал славный Тимо, да еще и к Алеше обратился, по-русски. – Не надо стрелят! Ви не стрелят – я не стрелят.
– Вист, – сказал Алеша. Посмотрел карты партнера. Слегка наморщил лоб. – Э-э, да вы, господин Ланге, любите риск. А если вот так?
Она смотрела на него расширенными глазами. Вдруг с решительным, отчаянным видом крепко обняла и поцеловала. Не куда-нибудь – в губы! И это на виду у всех, среди гуляющей публики!
Симе Чегодаевой жить на свете было трудно, но интересно. С одной стороны, она ужасно страдала. С другой – летала, как на крыльях. Оказывается, так тоже бывает.
Со стороны улицы под забором копошилась какая-то куча-мала. Вот откуда, оказывается, неслись сипы и хрипы!
У Алеши подкатил к горлу комок. Невыносимо было видеть князя, такого сильного, энергичного, мужественного, в этой больничной палате, на пороге смерти. Особенно, когда на улице светило солнце и жизнь …
– План развертывания у немцев? Боже, Боже… Это катастрофа. Не отставка. Крепость… Нет, хуже…
– Нечестно! Васильчиков был повернут лицом к воротам! Он мяча даже не видел!
Стадион вдруг снова заволновался, загудел. Сквозь крики и гул прорывались пронзительные судейские свистки.
И повезли Рюриковича на ристалище Жизни со Смертью.
Теперь из гостиной направо, в раздевалку русской команды.
Выдернул. Прямо над согнувшимся в три погибели контрразведчиком вцепился в запястье второго противника, вывернул. Пистолет упал на пол, ударился о ножку стола и выстрелил.
На площадке третьего этажа рояль застрял. Уперся лакированным боком в дверь с табличкой «И.И.ФЕРДЫЩЕНКО» – и ни туда, ни сюда.
– Я сообразительный. У нас на факультете был чемпионат по разгадыванию ребусов, так я первое место занял…
– Простите, господин офицер, а что такое «Генеральный план развертывания»?
– Я искуплю… – лепетал предатель. – Безвыходное положение. Клянусь! Проиграл в карты. Долг чести!
Утешает только одно, не уставал повторять его превосходительство. У коллег из разведочного отделения ситуация вовсе швах, им на орехи больше нашего достается.
Ориентацию Алеша довольно быстро потерял. Кажется, резидент держал путь на юг, но уверенности в этом у студента не было. Познания городского жителя об определении сторон света ограничиваются расхожей…
Струйка дождевой воды пролилась Зеппу на плечо. Он недовольно дернул головой и краешком глаза заметил позади какое-то быстрое, почти неуловимое движение. Не сказать, чтобы встревожился (не с чего был…
– Пусть войдет, – коротко сказал Монокль в телефонную трубку.
Девочка у Антонии Николаевны была неглупая и не без характера. Просто еще совсем молодая.
Задачка получалась более сложной, чем вначале показалось фон Теофельсу. Юноша был непрост. А значит, опасен. Придется повозиться.
– Вы что, один? – с некоторым удивлением спросил он, делая еще шажок.
Штабс-ротмистр всем своим видом являл истинно христианскую долготерпеливость, однако по тону было ясно – не уступит.
– Это бэки, им не положено… Послушайте, Лавр Константинович, зря вы отмахиваетесь. – Алеша, волнуясь, заговорил о главном. – Включите меня в футбольную команду. Я на воротах стою уж во всяком случае …
От места перестрелки удалились достаточно. Подстраховочная эстафета ждала в Гатчине. Время встречи – половина пятого утра. Значит, можно минут сто пятьдесят отдохнуть: перекусить, поспать. Если повез…
Снова хруст, треск, только теперь еще и брызги крови полетели.
Это когда он провожал Лавра Константиновича на операцию, уже вторую. Первый раз штабс-ротмистра резали еще позавчера, в сельской больнице, но пулю достать не сумели. Нынче же князем должен был занять…
Объяснять Козловский не стал. Его мысли были сумрачны.
– Лавруша, держись!!! – закричали Козловскому с трибуны бывшие однополчане.
– Что это он? – удивился штабс-ротмистр странному поведению одного из игроков. – Разве головой по мячу можно?
Но не бросать же человека в беде. В конце концов Алеша у дяди уже третий год нахлебничал, с тех пор, как поступил в университет. Долг платежом красен.
Предположим, догонит он шпиона и его переодетого извозчиком подручного. Кричать: «Руки вверх!»? Это, конечно, можно. Можно даже пистолет наставить. Только вряд ли они испугаются. Если «Лафит» и есть …
Из вагонов стала выходить публика, в основном отцы семейств, припозднившиеся в своих конторах или засидевшиеся в ресторанах. Немного. И ни один близко от Рябцева не прошел.
Несмотря на некстати отскочившее колесо, всё пока шло по разработанному плану. Через полчаса на станции Александровская остановится курьерский «Санкт-Петербург – Вержболово». Купе заказано на имя дву…
– Романтично, – резюмировал Зепп, осмотревшись. – К тому же здесь явно квартировали интеллигентные люди. Газета – двигатель прогресса. И почитать, и накрыться, и огонь разжечь…
Он послушал. Ночь дышала сладострастьем – в буквальном смысле. Что-то в ней вздыхало, охало и даже похрипывало. Или это ему померещилось? Алеша и сам немного задыхался.
– Навязался на мою голову, – не слушая, бормотал князь. – Господи, научи, вразуми!
Его превосходительство сегодня пребывал в чуть лучшем настроении, чем во все последние дни. Причина была существенная: наконец вышел высочайший указ о переводе на военную службу, так что начальник се…
– Что у вас за семейство – всё торопитесь!
Нынче утром в почтовом ящике Рябцева обнаружена шифрованная записка. По виду обычная квитанция. А нагрели на свечке – проступили слова: «Сегодня в одиннадцать. Платформа Левашево. Взять всё».
– Знаете что? – Теофельс беззаботно улыбнулся. – А давайте на брудершафт. Такой момент, можно сказать, раз в жизни бывает. – Они перекрестили руки, глядя друг другу в глаза. – Вот это по-нашему, по-б…
Он замолчал, не закончив, потому что Зепп резко обернулся.
В это священное время тревожить его превосходительство не дозволялось никому. Даже если звонил черный телефон, прямая связь с генерал-квартирмейстером, начальником генштаба и министром, чаепитствующи…
Бородач и тут без борьбы не дался. Врезал Михалычу по сопатке, Степу лягнул в неподобное место, но завалили-таки голубя. Забарахтались в траве – упрямый перец-колбаса всё не сдавался.
Студента Романова за дверь вынесло будто ураганом.
– Что вы застыли? – сказала она. – Пойдемте.
Он взял еще одну таблетку, положил обе в стаканчик, встряхнул и высыпал на салфетку.
– Без санкции начальства не имею права… Ждите здесь.
Штабс-ротмистр изобразил аплодисменты и подал знак: а теперь уходи, уходи, самое время!
– Правильно сделали, что отказались от этой глупой затеи. Лежали бы сейчас где-нибудь в канализационном люке с проломленной головой. Я на дешевые трюки не покупаюсь.
Дуло отодвинулось от виска контрразведчика, но недалеко.
А вот и первый перекресток. Налево дачный поселок, он резиденту ни к чему. Впереди Петербург, до него 20 верст. Направо станция Александровская Варшавской железной дороги, 3 версты.
– Знаете что? – на пробу сказал он. – Давайте разойдемся миром. Зачем вам умирать в ваши двадцать лет? Да и я бы еще пожил. Если честно.
Фельдфебель сунул в карман бутафорские очки. Они больше не нужны, только мешать будут.
И Романов проявил слабость. Вылез из-под тряпки и повернулся к полю спиной.
Он управился чуть быстрее, чем рассчитывал. До удара оставалась ровно минута. Ну, лейтенант-цур-зе, не подведите.
– Ты знаешь, что я желаю тебе одного добра?
Качнувшись навстречу Алеше, девушка посмотрела на освещенные окна и повлекла молодого человека в самый дальний угол сада, весь заросший деревьями и кустами.
– Тяжело жить с идиотом, – пожаловался Зепп. – Из-за такой ерунды обычно и сгорают! Все спороть к чертовой матери! В эту прачечную больше ни ногой!
– Помогать, – озабоченно сказал Зепп. – Доктёр плёхо.
Тимо, не привыкший сидеть без дела, сортировал на столе принесенное из прачечной белье. Здоровенные костлявые ручищи сноровисто раскладывали сорочки к сорочкам, простыни к простыням.
– План… План развертывания… Генеральный… Против Германии…
Алеша заморгал, стряхивая слезинки, и приказал себе: «Не раскисать!» Перед наркозом больной должен верить, что всё будет хорошо.
– Как молодой Романов поет – чудо! – сказала мадам Лозинская. – Ужасно мил. А руки, руки! Порхают по клавишам, словно две белые голубки!
– Ваше благородие, гляньте, – сказал Лучников, держа у самых глаз воротничок сбежавшего резидента. – Никак буквы, китайские. Это метка из прачечной. Может, по ней найдем.
В любом случае, план развертывания тевтоны не получили.
Да, чрезвычайно опасен, думала Антония Николаевна. Черный смокинг в сочетании с накрахмаленной рубашкой и белым галстуком всем мужчинам к лицу, а уж этот – просто принц. Опять же баритон. Промедление…
– Наши тебя вспоминают. Как нога? В полк вернешься?
Во всем военном ведомстве нет документа более важного и секретного, чем Генеральный план развертывания войск на случай войны. Там и расположение соединений, и направление ударов, и цифры, и сроки. Лу…
Козловский только головой покачал. Ну, немцы. Могли бы найти резидента, кто по-русски чисто говорит. Ни во что нас не ставят. Ладно, дайте срок.
Не оторвались шпионы, не успели. Алеша пристроился сзади. Пригнувшись, перебегал от дерева к дереву. Не отставал.
Рябцев приехал без двадцати. Оказалось, химичил по дороге, с поезда на поезд перескакивал. Будто от Лучникова и его ребят можно оторваться.
– Попрошу без фамильярностей! – Физиономия шпиона будто одеревенела. – Перед вами капитан генерального штаба! Позвольте представиться: Йозеф фон Теофельс. Вы знаете, что согласно международной конвен…
– Ресторан на поезд очень плёхо. Нужно думать сдоровье. У вас нервный работа. Gastritis у вас есть, будет Geschwär. Я готовиль кароший пуляр, пирошок с капуста, свежий редис…
Крик и свистки, раздавшиеся на поле пятью минутами ранее, были вызваны событием, которое накалило страсти выше всякого предела. Немецкий форвард Зальц, вновь пошедший на прорыв, попал мячом по руке з…
– Господин штабс-ротмистр, я правда искуплю! Не передал ведь, только собирался. Я чистосердечно! Могу ли рассчитывать на снисхождение?
Арестованного, взятого на платформе, крепко держали под белы руки.
Начальник переспросил про незнакомое слово.
Из-за деревьев показались две быстро двигающиеся фигуры, до них было шагов сорок. Замерших на месте пешеходов бегущие пока не заметили.
Зазвонил аппарат – черный, для связи с начальством.
Два раза бегуна обогнали: легкая спортивная одноколка, за ней авто. Он кричал, махал рукой – только скорости прибавили. Бежит по дороге какой-то умалишот, весь испачканный, с диким взглядом. Кто ж ос…
– Ну что ж, – произнес генерал Монокль, распрямляясь. – Всё ясно. Их первая армия бьет сюда, вторая сюда. Активная фаза наступательной операции начнется на восемнадцатый день после объявления мобилиз…
– Выкинь ты эту чертову корзину! – раздраженно бросил фон Теофельс. – На что нам твои разносолы? Отлично поужинаем в вагоне-ресторане.
– Извиняемся, хозяин, – сказал Лучников. – Застряли малость. Поширше бы открыл чуток.
– Лавр Константинович, можно я высунусь? Душно.
Прямо над удобнейшими пнями нависал мертвый сук, весь покрытый сухими желтыми иголками. Неудачней же всего было то, что князь этого дамоклова меча не приметил, не до того было.
Палец противника лежал на спусковом крючке. Только бы Тимо не вздумал стрелять, подумал Зепп. Даже с пулей в голове человек может рефлекторно сжать руку, и тогда вместо одного трупа будет два.
– Не могу. Очень важная встреча! Я дал слово!
Имитировать страх и растерянность Зепп умел очень убедительно.
А поскольку немец не тронулся с места, да еще и смотрел на студента с возмутительной отеческой улыбкой, Романов подтолкнул его свободной левой рукой.
Героем дня был, конечно же, доблестный голкипер. Его то обнимали, то целовали, то трясли за руку.
– Я вижу, вы уже изъясняетесь в первом лице множественного числа, – съязвил Козловский, глядя на часы.
Меня хотели убить. По-настоящему. Навсегда.
Генерал Усы вдумчиво глядел на карту. Что-то поприкидывал, пожевал губами.
Она нахмурилась. Совсем ребенок, честное слово. Какая еще шарада?
– Ну хорошо. Вы убьете меня, Тимо убьет вас. Что проку? Папка все равно попадет по назначению.
Но надеяться на такой исход нечего. Не дураки они, своё дело знают. Будут спать по очереди.
– Зря вы, ей-богу. Я хотел как лучше, – с укоризной сказал он, крепко взял врача железными пальцами за горло. Второй рукой схватил беднягу за лоб, резко вывернул голову.
– Его императорское высочество великий князь Николай Николаевич с началом военных действий становится главнокомандующим. Такое решение принято еще весной.
Так нет. Перепугался учитель Шандарович, битых двадцать минут уламывать пришлось, на сто вопросов отвечать. Почему так срочно? Почему так много денег? А как же быть с завтрашними уроками?
– Стоять! Я не вижу вашего Франкенштейна. Пусть покажется.
– Эй, господа шпионы! Сопротивление бесполезно! Лес окружен! Сдавайтесь!
Однако разговора не получилось и на Царскосельском вокзале. Алеша вел себя странно. Говорил непонятно – то слишком громко, то чересчур тихо. Глаза горят, на лице возбужденный румянец. Красивый он все…
Оказывается, не одни лишь великие умы мыслят сходно, с грустью констатировал Зепп. Паршивец оказался не робкого десятка.
Только теперь Алеша обратил внимание на черную вывеску с золотыми буквами.
– Экселенц! – пролаяла сия ходячая иллюстрация к прусскому военному уставу. – Капитан фон Теофельс по вашему приказанию явился!
– Послушайте, я так не могу! Инструмент не стоит столько денег! Как порядочный человек я просто обязан…
Аппарат стоял на столике в гостиной, под парадной лестницей. Он был исправен и трезвонил с положенной громкостью, но этот звук тонул в шуме: криках, хохоте, пальбе открываемых пробок. В комнату набил…
– Лавр Константинович, я могу узнать его по голосу. Особенно если крикнет что-нибудь. Он ведь кричал, когда дрался.
У двери висело объявление: «А.В.Шандарович. Уроки музыки по умеренным ценам». Нашел где повесить, бестолковый, подумал Лучников. Кто ж полезет на четвертый этаж твою рекламу читать?
Пора действовать. Другого случая не представится.
Вот у германцев разведку почитают первейшим делом. Ею руководит отдел «III Б» Большого генштаба. Есть несколько так называемых бюро, каждое ведает несколькими странами. Самым главным стратегическим н…
– Господа, прошу извинить. Совсем забыл, у меня срочное дело. Дядя сейчас вернется.
А папка, умница, уже пылала, с каждой секундой всё жарче, всё веселей.
Проехав вперед с полсотни шагов, кавалькада дружно повернула налево и гуськом въехала в небольшие ворота, у которых дежурил постовой. Он лихо взял под козырек.
– …Я дал честное слово, что буду молчать. Но вы – единственный человек, от которого у меня нет и не может быть секретов.
Страдала она, потому что жалела Алешу. Вчера так и не успела исполнить свое намерение: провести сцену расставания нежно, но твердо. Алеша милый и хорош собой, но невероятно инфантильный. Спрыгнул с з…
Лучников подал условный знак – шлепнул ладонью по крышке рояля.
Хорошо иметь принципы, думал штабс-ротмистр, перекатываясь то влево, то вправо. Взял себе железное правило: всегда держать при себе две запасные обоймы. И карман оттягивают, и ляжку натирают, зато ск…
– Эй, господа! – крикнул Романов, а, разглядев, что это трое мужчин навалились на четвертого, который отбивается из последних сил, повысил голос. – Трое на одного! Стыдитесь!
– Алеша! Алеша! Что с вами? – пищала с той стороны Симочка.
– Так то Собинов, – пробормотал Алеша, слегка пятясь к двери.
Но князя это не опечалило. Ничего. Если надо, Рябцев другую нарисует. А еще лучше – сам отведет к тайнику и объяснит, что за папка такая.
Первого фон Теофельс узнал сразу, по усам. Звезда русского футбола князь Тараканов, собственной персоной.
Слушателей было человек двадцать, но пел сегодня Алеша исключительно для Симочки Чегодаевой. Ей посвящались и «Ария Роберта», и «Серенада Смита» (последняя дважды, на бис).
Тупой все-таки народ образованные. Дураку ведь понятно: когда тебе за старый рояль предлагают двести целковых, не задавай лишних вопросов, а говори «премного благодарствую» и ставь свечку своему иуде…