Если немцы выиграют, как в Стокгольме, с разгромным счетом, берлинские газеты зайдутся восторженным визгом: русская гвардия побеждена. То-то из репортеров, пришедших на стадион, две трети немцы.
Князь погрохотал ящиками стола, вынул небольшой черный пистолет.
Ни о чем кроме чести российского флага штабсротмистр в эту ужасную минуту не думал. Он знал, что Зальц будет бить в один из углов, куда голкиперу вовремя нипочем не допрыгнуть – сноровка не та. Шанс был всего один, мизерный. За мгновение до того, как нога немца коснется мяча, прыгнуть с опережением. Ну куда? Вправо или влево?
– Да бейте же, негодяй! – раздался с трибуны плачущий дамский голос.
– Лавр Константинович, – задушевно попросил тогда фельдфебель. – Двадцать семь годков по этой части служу. Может, дозволите мне распорядиться? Не вышло б, как на станции. Сомневаюсь я насчет немца этого. Склизкий, как уклейка.
– А куда делся этот немецкий капитан, потомок крестоносцев?