Все цитаты из книги «Ты можешь идти один»
— Ну, давай, рассказывай! — потребовала Эля.
— Дима, все нормально? — забеспокоилась Жанна.
Утром я простоял возле школы больше часа, прежде чем понял, что Маша не придет. Осознание пришло одновременно с писком телефона. Это было сообщение от брата: «Еду!» Мой палец завис над клавиатурой. Ч…
— Только не задавайся! — погрозила пальцем Маша. — Завтра жду тебя на занятие!
— И что? Вот такая постоянная война? — поморщился я.
Он заплакал, упал на колени, но тут же снова вскочил и бросился на Семена Волохина. Вцепился ему в горло, повалил на пол и принялся избивать.
«Немного» — это еще слабо сказано. Мне было жутко находиться рядом с Бриком в этом расположенном на отшибе домике. Что если он сейчас схватит нож и бросится на меня?
Она схватила Костю на руки и убежала с ним в комнату. Жанна тряхнула головой и посмотрела на меня удивленными смеющимися глазами.
— Чего? Зачем это мне оружие? Что, опять вляпался в какой-то трэш?
Мы шли по тротуару, лавируя между прохожими. Я молчал.
— Ох, мальчик, знаешь, сколько таких тут за день приходит!
— Мне нужно выходить, — сообщил Боря Кате. — Спасибо за приятную беседу!
Снова громыхнули аплодисменты. Кто-то пытался орать какие-то остроты, но они тонули в поднявшейся волне.
— Тогда есть шанс сбежать. И воплотиться где-то еще на этой планете. Быть может, в другой раз все получится.
— Я тебе совсем не нравлюсь? — спросила она вдруг.
В своей бодрой и интересной манере Софья Николаевна рассказала об Олдосе Хаксли, не забыв упомянуть и его эксперименты с ЛСД. Потом немного коснулась истории романа и дала слово нам. Вернее, Боре. Сл…
— Я могу тебя убить. И твою жену. И твоего сына. Дело одной секунды. Ты переоценил свои силы, человек. Не создавай мне больше препятствий.
Цепь упала на пол. Рыба перевернулся в воздухе и опустился на ноги. Не удержался, рухнул на колени. Затряс головой, словно выбравшаяся из воды собака. В стороны и впрямь полетели брызги. Потом он пос…
Я кивнул. Остальное меня не интересовало. Почувствовав на себе чей-то взгляд, я обернулся и увидел Машу. Она покраснела и сделала вид, будто изучает содержимое своей тарелки.
— Тетя Рая меня с потрохами сожрет, — сказал Коля, закуривая сигарету.
Ночью я спал плохо. Мне постоянно снилось искаженное ужасом лицо настоящего Брика. Каково это — очнуться после долгого забытья и найти в своей памяти убитую маму? Может ли рассудок выдержать такое? П…
— Понял, — сказал он. — Сарказм. Как мы им отомстим? У тебя есть план?
— Ну и что… Не хочу. Пойду лучше душ приму.
— Когда ж ты сдохнешь-то наконец? — прошептала она.
— Что я должен делать? — пробормотал он, с трудом разлепляя веки.
— Я? Не имею, конечно! Давай тогда позовем тех, кто имеет. Милицию вызовем, отчима твоего. Хочешь?
— Семенов! Давай на уроках ты учиться будешь, а о девочках можно и потом помечтать!
— Здравствуйте, — пробормотал я и пошел в сторону школы.
В дверь позвонили, и я вздрогнул. Кто бы это мог быть? Впрочем, какая разница. Я никого не хотел видеть.
— Чего? — нахмурившись, переспросил Семен.
Мужчина выпил стакан, закусил соленым огурцом и посмотрел в нашу сторону.
Мама с порога потянула ноздрями воздух и вздохнула. Я ощутил укол совести: опять ничего не приготовил.
— Меня это угнетает в вас, — сказал внезапно Боря.
— Так себе, — вздохнул я. — Если есть возможность — пускай она еще немного у тебя поживет. Так безопаснее.
— Просто пытаюсь помочь тебе оптимизировать свою деятельность! — ослепительно улыбнулся ему Брик.
— Ну ты даешь, — покачала головой Эля. — Такая «Санта Барбара» — закачаешься. И что, не знаешь, кого выбрать?
— Закрой. Рот, — отчеканил я. — Из-за тебя он кинулся искать Машу. Мне чудом удалось ее спасти. Теперь она скрывается. Рыбу арестовали.
— Так и не научился толком управляться с этим телом, — проворчал он. — Постоянно норовит умереть. Будто есть какой-то другой режим, на который я не могу переключиться.
Массовка расхохоталась. Еще бы, сам Петя пошутил! Я украдкой взглянул на Жанну, но и она тоже смеялась, глядя в нашу сторону. Как будто надо мной.
Возле моего дома мы расстались. Брик пошел домой, а я отправился к себе.
Я вздрогнул и почувствовал, как снова краснею.
— Это не тот, который к нам приходил? — поинтересовался отец.
От моей злости на него не осталось и следа. Мне стало стыдно за свои чувства. Да, Брик был бестактным, но ведь это не со зла. К тому же, он, вроде как, не человек и ему многое можно простить.
— Вот! — Мама подняла указательный палец. — Видишь, как люди учатся? Ночами не спят!
— Вот и хорошо. Приходи! Заседания веду я. Будет очень интересно. Ты, Дима, кстати, тоже мог бы прийти. Раньше ходил ведь.
Я не знал, что ответить на этот упрек. Маша сердилась, но ведь она пришла. Я протянул руку и осторожно коснулся ее плеча. Она не остановила меня, и я ее приобнял. Маша вздохнула, придвинулась ближе и…
— Ну, я пару раз оставался на второй год, — «признался» Боря.
— Фотографию? — удивилась девушка. — Зачем?
Они еще немного попререкались, но в конечном итоге Маша настояла на своем.
Я не мог ему возразить. Обида была столь сильна, что логика на нее не действовала.
Она исчезла, оставшись сзади. А поезд несся вперед. Вот за окном появилась моя комната, женщина в белом халате, мама, отец… Они все стояли там, снаружи, и смотрели на меня.
Я со стоном принялся отрывать от груди пригоревшую одежду. Медальон с танцующей парочкой вжарился в тело так, что, когда я его отодрал, из раны брызнула кровь. Стиснув зубы, я боролся со слезами. Мед…
— С пробуждением, — улыбнулся он. — Долго же ты.
Рыба повернулся ко мне и заговорил. Впервые за все школьные годы он говорил со мной, не пытаясь унизить.
Маша усмехнулась каким-то своим мыслям и потянулась к магнитофону.
— Хорошо! — Я не мог не заметить эту радость у нее в голосе; радость, больно полоснувшую мне по сердцу. — Буду ждать. Адрес знаешь?
Утром я пришел в кабинет к командиру части. Он поморщился, глядя на мое разбитое лицо.
— Именно! Я подал незначительный импульс на схему, и сейчас энергия, переходя из одного состояния в другое, питает лампу накаливания. Мне интересно, сколько она проработает. Давай подождем!
— Вот уж не знаю. Не лучше ли потерпеть? Восстанови спокойно свои силы и лети, сражайся с Разрушителями. Как Рыба тебе может помешать? Вряд ли он пойдет на убийство.
— Я такая же, понимаешь? — Жанна внимательно смотрела мне в глаза. — Если ты захочешь помочь мне, потому что… Ну, ты понял. Тогда все закончится плохо, ведь меня не удержишь. Может, не стоит начинать…
— Пусть так, — уже тише сказала она. — Пусть я проиграла в этот раз! И пусть я буду страдать. Это моя жизнь, моя судьба, мой выбор! Я уйду. Вернусь туда, на звездное небо, откуда я и спустилась — для…
— В целом ясно. — Коля затушил окурок о край металлической бочки, служившей гигантской пепельницей. — Таким обычно папик нужен.
— Никто тебя не посадит, — улыбнулся я. — Просто Маше нужно некоторое время не показываться на людях. Не разрешай ей выходить. Справишься?
— Чего наполучал? — Имелись в виду полученные мной оценки.
— Как ты? Врачи говорят, опять бушевал? — Я старался говорить непринужденно, и даже присел на край кровати. — Что ты вспомнил?
Тихий осенний вечер, плавно переходящий в ночь. Шорох листвы под ногами. Чистое звездное небо. Поселок спит. Иногда где-то вдалеке раздаются голоса, крики, но они лишь оттеняют это волшебное молчание.
В замке повернулся ключ. Я поспешно вышел из комнаты и прикрыл дверь. Во входную тем временем постучали — я закрыл ее на задвижку.
— Ты этим сейчас хочешь заниматься? — спросил я.
— Почему ты задал такой вопрос? — пробормотал он.
И, наконец, Брик. Парень, заставивший меня поверить в себя. Если бы не он, не было бы ничего: ни танца, ни поцелуев, ни сумасшедшей Элеоноры, о которой я не мог вспоминать без улыбки. Да, и еще: не б…
Я пошел вниз. Брик не побежал догонять меня, не крикнул ничего вслед. Дойдя до первого этажа, я услышал лязг закрываемой двери.
Мама ничего не смогла объяснить. Только рыдала, хватала меня за руки и целовала. Тогда я обратился к отцу.
— А если ты уйдешь раньше, чем восстановишься полностью? — вырвалось у меня. Я надеялся, что Брик не прочитает моих мыслей в этот момент.
Боря молча положил на стол блокнот и ручку. Элеонора по-хозяйски выдрала два листа. На одном написала свой номер телефона и сунула мне во внутренний карман куртки.
Он говорил не без удовольствия. Ему нравилось чувствовать свое превосходство.
Петя повернулся к доске и стал выводить имя Жанны. Больше никто не смеялся. Начали шептаться, поглядывая то на меня, то на Жанну. Сидящая рядом с ней Зина Яковлева так и вовсе окатила меня взглядом, …
Внезапно избиение закончилось. Я поднял голову, и Рыба плюнул мне в лицо. Я почувствовал, что пла?чу и, наверное, уже давно.
— Время тратишь, — сказал Боря, сверля взглядом Рыбу. — Ты хотел избить меня гораздо сильнее.
А потом был холодный зимний вечер, когда я возвращался с работы давно привычным маршрутом. Меня окликнули. Обернувшись, я увидел двух милиционеров, выскочивших из «УАЗа». Это были люди, не Разрушител…
— Зачем тебе на крышу? — послышался унылый голос амбала.
Неприятности не заканчивались. Я на каждой перемене видел, как Петя разговаривает с Жанной. Я все ждал, когда же она нахмурится и отойдет от него, но Жанна только смеялась его шуткам. А на большой пе…
— Так себе, — она поморщилась. — Слушай, хотела попросить об одолжении.
Это было сродни нашему общению с Машей. Мы смотрели в глаза друг другу и понимали все.
Боря начал клевать носом. Почти уснув, он вдруг тряхнул головой и вскочил.
Мы немного постояли в относительной тишине школьной перемены. Я размышлял о тех словах, которые должен был сказать сейчас, перебирал в голове тысячи формулировок.
Когда он начал перечислять номера купюр, я просто остолбенел. В коридоре творилось что-то невообразимое. Стал собираться народ. Все переговаривались, спрашивая друг у друга подробности. Они глядели н…
Наконец, наступила пятница. Последний ученик из одиннадцатого «А» класса сходил в кабинет директора, и в тот же день туда отправился Антонов Петр, первый по списку.
Мы просидели еще минут пятнадцать, болтая обо всякой ерунде. Пили пиво, курили, целовались. В конце концов, моя подруга принялась клевать носом. Да и я немного занервничал — успею ли на автобус? Пото…
Я тоже посмотрел. Катя, одетая точно так же, как и во время нашей первой встречи, стояла в березовой роще, держась рукой за молодое деревце. И, конечно же, сияла своей неотразимой улыбкой.
— Ну, презерватив есть у тебя? Могу дать.
Это было сродни гипнозу. Я не мог противиться — просто закрыл глаза. Тишина и темнота обнимали меня, окутывали со всех сторон. Когда этот вакуум стал пугающим, я открыл глаза. Жанны не было. Я один с…
— «Отпустите домой покаянные души, научите безумцев любить!»
Но со вчерашнего дня кое-что изменилось. Вернулось беспокойство, пробирающее до глубины души. В первую очередь меня терзал страх. Я понимал, что Рыба будет в бешенстве, ведь его заставили отдать день…
Ее голос был слегка хриплым, будто от волнения. Посмотрев на нее, я увидел порозовевшие щеки и взгляд, направленный в сторону. Наверное, в такой ситуации кто-то один должен знать, что делать. Мы не з…
— Ну «девочки», какая разница, — отмахнулся Петя. — Бал будет в субботу тридцатого сентября. Репетировать начнем через неделю. Короче, нужно минимум пять пар для первого танца, потом по фигу. Это буд…
— Вы будете центральной парой! — сказала она. — Давайте сюда. Остальные — в круг. Да не в хоровод же, господи прости! Парами, парами вставайте!
— Теперь в целом о романе, — сказал он. — Возможны две трактовки. Первая. Нелепый роман о нелепой любви, не заслуживающий никакого внимания. Выдает скудоумие и поверхностность автора. И вторая. Сатир…
— Я заплатил шесть тысяч сто двадцать рублей тебе. Если ты не в состоянии оказать мне необходимую услугу, то передай деньги Димычу, раз уж мне придется обращаться к нему.
— Я тебе сейчас нос сломаю, дятел! Потому что я сказал! Деньги мне свои отдал, быстро!
— Вот и молодец. А теперь — пошел вон из моего дома.
— Тебя надо спрятать. В школу нельзя, домой тоже.
— Я думаю, скоро это закончится. Вряд ли у меня получится спокойно уснуть, пока не выскажу все, что думаю.
— В библиотеку. Я хочу взять книгу «О дивный новый мир». У нас же в среду литературный клуб!
— Ладно, — махнула она рукой. — Что с тебя взять.
— Мне нужно отойти, — сказала она непривычно тихим голосом.
В пять минут пятого Софья Николаевна поглядела на часы.
— Чувствуется, — проговорила она. — Что впервые. Но быстро учишься. Молодец.
— Возвращаясь к теме онанизма, — сказал он. — Полагаю, я правильно понял обсценную роль этого термина?
Мы поднялись на третий этаж и зашли в кабинет, пустовавший перед уроком алгебры. Я покинул Борю и подошел к последней парте первого ряда. Усевшись, я обнаружил, что Брик стоит рядом и внимательно смо…
Я вырвал из тетради двойной листок и отдал Боре, заодно пожертвовав запасную ручку.
Я остановился. Последние фрагменты мозаики стали на свои места, и я увидел картину. Вот почему он боялся попасться на глаза милиции. Прочитав мои мысли и мысли Пети, он понял, кто и зачем его ищет.
— Просто он мой друг, — сказал я. — Единственный.
— Но это-то тебя почему беспокоит? Он расплачивается за…
Разрушитель упал, одной рукой сжимая простреленное колено, а другой хватаясь за край люка. Пистолет вылетел из его кобуры и шлепнулся мне на колени.
— Как дерьма наелся, — машинально ответил я.
— Ты это матери рассказывай. Я бы тебя раньше выходных не хватился — помню себя в этом возрасте.
Я сидел и тупо смотрел на дорогу. Ни единого шанса что-либо изменить. Драться с Разрушителями? Смешно! Только стихийное бедствие сможет их остановить.
— Брик вернет свое тело. Ты ведь не спрашивал разрешения, отбирая его.
— Ты из одиннадцатого класса «Б»? — спросил он.
— Слушай, я тебя опять не понимаю. Ты скрываешь любовь, скрываешь голод… Какой в этом смысл? Поев сейчас, ты освободишь мозг от мыслей о еде и сможешь лучше усвоить новый материал! Кстати, с любовью …
Я резко повернулся. Парень, чинивший другой «УАЗ», выполз из-под него и оказался… Бриком.
— Встречал. — Брик пожал плечами. — Так и не понял, что это за штука. Понятно, что сон — это какое-то бесполезное состояние, в котором человек не может думать и становится уязвимым для врагов.
— Можешь. Ты пережил все это, а значит, можешь все. Я буду рядом.
Она смотрела на меня, округлив глаза и приоткрыв рот.
Должно быть, прошло минут пять, прежде чем мы прервались. Как-то забылся соревновательный аспект происходящего. Эля прильнула ко мне, как кошка, забравшись с ногами на лавочку.
«Ты можешь идти один!» — вспомнил я прощальные слова Маленького Принца. Я встал из-за стола.
Он показал мне найденную гайку и подул на нее, очищая от пыли.
— Хочет допросить учеников. Посмотреть каждому в глаза. Задать нужные вопросы.
— Хороший вечер получился, — пробормотала Эля. — Можешь поцеловать мои веки?
— Мам, перестань! — Я всего лишь пытался выгородить Брика и не ожидал, что мои слова могут быть так восприняты.
Дом был стар. Половицы истошно скрипели под ногами, известка сыпалась со стен. Боря включил свет, и тот, прежде чем загореться, несколько раз мигнул. Я поежился, стараясь побороть чувство брезгливост…
— Здравствуйте! — сказал он. — Меня зовут Костя!
Больше она не сказала ни слова, просто ушла. Я закрыл за ней дверь с таким чувством, будто это была крышка гроба. Моего гроба.
В наступившей тишине слышалось только тиканье часов где-то в глубине дома.
Я помолчал, глядя в стол. Боря негромко икал, не мешая мне думать.
Уже стемнело. Дул ветер, и я пожалел, что не надел шапку: с каждым днем холодало все больше. Возле подъезда сидел Разрушитель. Тот самый, что преследовал меня этим утром. Сделав несколько шагов, я уб…
— И за что она тебе нравится? У нее нет ничего, кроме пафоса и эпатажа. Под ними же — маленькая напуганная девочка, которая боится всего нового.
Под «сказал негромко» я подразумеваю: «проорал не в полный голос». Грохочущая музыка низводила любой крик едва ли не до шепота.
Мы зашли за угол школы и оказались на спортплощадке, где при хорошей погоде проходили занятия по физкультуре. Вечерами там частенько собирались компании — поорать, выпить, избить кого-нибудь. Но сейч…
— Читаю. Вчерашней ночью я смотрел телевизор, потому что книги закончились. Там очень мало информации. Книги лучше. Нужно достать еще книг, и я многое узнаю.
За десять минут до начала урока в класс, громко хохоча и матерясь, ввалились Семен Волохин и Саня Рыбин. Они сразу увидели Борю.
Я не возражал. Она подошла к проигрывателю, на котором уже стояла пластинка. Игла нашла канавку, и из колонок донеслось характерное потрескивание.
Я не сразу понял, о ком говорит милиционер. Этого человека в нашем поселке звали Мартыном или Мартынкой. Ему было лет двадцать и, кажется, он родился с какой-то травмой. Частенько можно было видеть е…
В этот момент лампочка несколько раз мигнула и погасла.
— Заложница, — вдруг сказал белобрысый и посмотрел на водителя. Тот кивнул.
— Ладно! — махнула рукой учительница. — Давайте начинать. Сегодня я хочу выбрать центральную пару. Раз уж вас так много, то будет центральная пара, а остальные будут танцевать вокруг.
За окном непроглядная темнота. Наверное, поезд двигался через совершенно безлюдную местность или же сквозь туннель. Тьма усугублялась лампочкой, освещающей небольшое купе.
Десятиклассник встрепенулся и пробурчал нечто отрицательное.
— Я разбирался в устройстве автомобиля, чтобы суметь представить себе его в деталях.
— Ты что, больной? — сказал он. — Я ж на тебя заявление напишу. Думаешь, испугаюсь?
Я о таком даже не думал, но теперь, когда Жанна сказала про бал, я понял, к чему стремиться. Если она согласится со мной пойти, то ближайшие две недели я буду верить и надеяться. Целых четырнадцать д…
Он побежал. Я бросился следом. Мы выскочили из разломанных ворот, и я понял, что бежать бесполезно. Ноги меня не слушались. Избитый, обгоревший и усталый, я не мог преследовать Брика, стремительно уд…
— Пора идти, — сказал я, допив пятую кружку чая.
В какой-то момент я заметил, что по ее щекам текут слезинки.
— Саша! — прикрикнула Александра Петровна.
Катя выглядела ослепительно. Волосы уложены в красивую пышную прическу, сверкающее платье с глубоким декольте безукоризненно облегало ее фигуру.
— Погоди, ты куда? — Она коснулась моего плеча. — С тобой все нормально?
В комнате постепенно темнело. Я встал, расправил джинсы и хлопнул по плечу поникшего Брика.
В субботу все были как на иголках. Особенно волновались те, кому предстояло участвовать в программе. Одно дело — репетиция, а другое — полный зал народа. Учителя, словно чувствуя всеобщее настроение,…
— Того! Дай мне подзатыльник и обзови бестолочью, как Екатерина Михайловна!
— Я ж не гинеколог! — фыркнула Эля. — Просто у нее настроение меняется со скоростью света. Вчера и сегодня утром ее рвало. А еще она постоянно на мои прокладки косится, как голодная, но не просит.
— Чтобы не думать, — отозвался я, все еще мысленно перебирая произнесенные Жанной слова.
— Слушай, мы не в девятнадцатом веке! Разговаривай проще. Сказал бы: «Нет, спасибо, я не хочу» и все!
Я вглядывался в знакомое лицо человека, привязанного крепкими кожаными ремнями к металлической койке. Взгляд его был направлен в потолок.
Катя убежала в комнату, сжимая мою книгу в руках. Послышался звук, как будто пластмасса терлась о пластмассу. Катя что-то перебирала, искала. Наконец, она вернулась в кухню.
Я написал. Домашний. Номера сотового я не знал.
— Да ладно тебе! Чего такого-то? Я ж тебя не прошу их мне принести, просто скажи, какие.
Я не выходил из дома до понедельника. В мыслях я находил сотни оправданий этому, но причина была одна: страх. Я боялся встретиться с Разрушителем, боялся посмотреть в эти бесстрастные нечеловеческие …
— На занятиях по рукопашному бою я делаю успехи, — сказал я.
Мы стояли посреди кухни, глядя друг на друга.
За огурцами и помидорами (Боря где-то вычитал, что именно это и есть самая лучшая закуска на всем белом свете) Брик сходил сам.
Я покачал головой. Отца — видел, да. А вот мама, кажется, в школе не появлялась.
— Слушай, я не понимаю, о чем ты! — Брик начал раздражаться. Как в тот раз, когда его «атаковал» лук.
— Первое, что нам необходимо принять — это художественную особенность рассматриваемого текста. «Антиутопия» — жанр, в котором описывается не реальность, какой мы ее привыкли видеть, но гипотетически …
— Мне нужно узнать, где занимается одиннадцатый «Б» класс, — повторил Брик. — Я только что заплатил тебе за эту информацию.
— В смысле, мне его убить, что ли? — пискнул сержант.
— Ты тоже! — сказал я, чтобы просто прервать.
— Ты скажи, мне просто интересно, — напирал Семен. Рыба пока молчал, только посмеивался.
— Шесть? — прохрипел Рыба, оглядываясь на проходящих мимо школьников. — Давай!
Я ответил не сразу. Некоторое время я просто смотрел на нее с улыбкой. Наш союз прошел испытание временем, и теперь было очевидно, что я сделал верный выбор.
— Психиатр мне не поможет. Пожалуй, только навредит, если сумеет заглушить ту часть, которая все еще принадлежит мне. От этого выиграет только Брик.
— Что значит, «казаться»? — Петя начал сердиться. — Я и есть взрослый! И мне не стыдно о себе рассказать. Я работаю…
— Боря, тебе что, совсем крышу снесло? Я думал, ты хотя бы уехал из города, а ты тут… машины изучаешь?
— Расскажи про Жанну, про любовь. Ты же обещал.
Страх. Меня точно уволят с этой работы. Целый день на меня кричат, я ощущаю себя самым тупым существом на планете. Но я, как боксер на ринге, снова и снова поднимаюсь, несмотря на то, что противник в…
Дядя Миша в последний раз затянулся и бросил окурок в урну.
Я поехал к родителям. Утром нужно было отправляться в обратный путь, навстречу судьбе.
— А здесь вообще жить можно? — поинтересовался я.
Я улыбнулся — так по-детски это прозвучало.
— Чахнешь? — спросил Вася, увидев меня, сидящим перед столиком с пачками наличности.
— Самые умные, да? — обрушился на нас староста.
— Стоп! — Я хлопнул ладонью по лавочке. — Так не честно!
Перегнувшись через стол, она чмокнула Борю в щеку и упорхнула от нас.
— Спасибо, пап, — сказал я, поднимаясь с дивана.
— Сегодня ты не сможешь мне помочь, Дима.
Я снял свою куртку и накинул ей на плечи.
— Дмитрий Семенов? — бесцветным голосом произнес блюститель закона.
Мы зашли в какой-то дворик, освещенный парой тусклых фонарей. На детской площадке стоял точно такой же стол, как и тот, за которым я пережил первый поцелуй.
И, развернувшись на каблуках, она направилась прочь.
Я посмотрел на Борю, так, словно он был учителем математики, рассказывающим, что сумма квадратов гипотенуз равна квадратному корню из равнобедренного тетраэдра.
Без приключений я добрался до дома. Мама готовила ужин. В доме царила атмосфера недовольства.
Мать уже вернулась с работы, когда я пришел домой.
Уже зашнуровывая ботинки, я услышал легкие шаги. Маша вошла в прихожую, снова надев свои тапочки, и оперлась о стену, глядя на меня. Я не мог встретить ее взгляд.
Рыба ударил его по лицу. Боря должен был упасть или даже отлететь на несколько шагов, но он всего лишь отшатнулся. Его голова повернулась от удара и заняла прежнее положение. Выражение лица осталось …
Она усмехнулась и посмотрела куда-то в сторону. «Потеряла интерес», — решил я.
Платы и катушки с грохотом летели в жестяное ведро. Мне было не по себе от этого зрелища: гений, уничтожающий свое изобретение.
Я закрыл глаза. Представлял, как приду завтра в класс. А там будет Рыба, там будет Семен. Они будут смеяться и показывать пальцами. Может быть, на перемене или после уроков все повторится, снова и сн…
На том мы и распрощались. Боря пошел с Антохой питаться салом, а мы с Колей вышли покурить. Вернее, курил он, а я стоял рядом.
— Знаешь, в чем твоя проблема? — сказал я. — С тобой скучно.
— Взгляни! — он поднял карандаш и стал вращать кистью руки. Гайка полетела по кругу, центром которого стал карандаш.
— Что значит «и что»? Ты совсем уже мозги пропил? Он пять дней целых…
В этот момент прозвище Маленький Принц подходило к моему другу как нельзя лучше. Он выпрямился, приподнял подбородок и устремил на меня холодный взгляд.
Я поставил перед ней тарелку, достал из холодильника молоко и майонез, потом сел напротив мамы.
— С того. Сам рассказывал. Хочешь сказать, не влюбился в меня?
— Вообще, неплохо, — пусть и без особой охоты признал я. — Ты уже практически похож на нормального человека.
Сказал, и сразу завертел головой — не слышал ли кто? Никого рядом не было, и я подавил волну смущения, готовую накрыть меня с головой. Но мысль-вспышка никуда не делась.
Это был последний раз, когда я видел Борю Брика подростком. Последний раз, когда я сам еще чувствовал себя чем-то вроде ребенка. А через неделю детство закончилось.
— Я ведь никогда тебе не врал. Прошу, поверь.
— Это так называется? Ну да, я могу узнать, о чем думает человек. И, кстати, я прекрасно знал, чего на самом деле хотел Семен. Представляешь, его вообще не интересуют трусы Жанны! Он просто хотел теб…
— Очень простая работа, хотя и требует выносливости, — отозвался Брик. — Думаю, скоро привыкну и буду работать наравне со всеми.
Мы отошли к дальнему подоконнику. Я был немного шокирован: вторая девушка за одну неделю хочет со мной поговорить.
— Кабанец тебе что-то сделал? — спросил он.
— Ясно. Я понял тебя, Дима. Спасибо тебе.
— В этой ситуации риск вполне оправдан, — заявил Борис.
Я посмотрел на нее и увидел прежнюю Машу, чье сердце было мне открыто.
В списке контактов я нашел номер Бори. Не решился звонить. Отправил сообщение: «Как дела?»
— И что, тогда все зря? — заорал я на него. — Все эти люди умрут! У каждого мента есть семья. А я? А Маша? Все мы что, зря страдали? Только для того, чтобы тебе под конец приспичило поиграть в благор…
— Мне? — Катя засмеялась. — Мне — нет. А другим — да. Про его маму неделю тогда в новостях кричали.
— В понедельник, в три часа, в актовом зале, — сказал он. — Приходят только те, кто участвует в номере. Репетицию будет вести Дина Васильевна, учитель танцев.
Он молча взял пакет и смотрел на него, положив на колени.
— Ты бы прибралась, что ли. Знала ведь, что человек придет.
— Нет, мелкими кубиками. Сначала почисти, потом режь. Возьми доску.
— Судя по всему, ее брало уже немало людей, — заметил Брик.
— Сейчас жюри посовещается, и выберут победителя, — сказала ему Маша. — А также — лучшую пару. Ну, если только «ашки» не подарили членам жюри по самолету, то результат будет очевидным!
Зал постепенно заполнялся, свободных столиков не оставалось. На небольшую сцену вынесли микрофонную стойку.
— Которая поет здесь по вечерам. Катя… не знаю фамилии. У них группа.
Я кивнул, показывая, что понял. В тот момент я не почувствовал ничего по этому поводу. Меня больше занимали грядущие часы, чем следующая неделя. Боря, поняв это, улыбнулся и пошел разыскивать Машу.
— Ну, я честно отвечаю на твой вопрос, а потом ты — на мой. Тоже честно. Договорились?
— Хорош. Потом с этим терпилой разберемся.
— Меня зовут Дима, — признался я. — Мне шестнадцать. Люблю рок-музыку, типа «Кино» и «ДДТ». Тоже в школе учусь.
Я вспомнил ее слова о сюрпризе. Знать бы, что это за сюрприз…
Слезы лились ручьем. У нее прерывалось дыхание, рукавов не хватало, чтобы осушать глаза, и я протянул ей платок.
Краем глаза я заметил, что Боря делает успехи. Пару раз запнувшись, он проникся чувством ритма и теперь достаточно сносно вальсировал с Машей, которая напряженно смотрела вниз, следя за его ногами.
Я задумался. Теперь, когда улучшения в состоянии Брика очевидны, стоит ли подвергать его испытанию правдой? Но, с другой стороны, он имеет право хотя бы знать, в чем ему довелось участвовать. Раз уж …
Мы прошли в самый конец площадки, подальше от людских глаз. Боря остановился перед булыжником размером с кулак, практически скрытом в вянущей траве.
— Нет, в целом все нормально. — Я чувствовал себя чересчур вымотанным, чтобы объяснять Брику все его промахи.
— Ты же вроде перестал туда ходить, — проворчала мама.
— Ясно. Вместо того чтобы учебой заниматься, опять развлекушечки…
— Чего вы боитесь? Смерть только одна, и ее не избежать. Пока есть силы, нужно идти вперед.
Боря бросил нож и отскочил от стола. Уставился на меня покрасневшими глазами.
Она сделала перекличку. Все были на месте, кроме Рыбы. Напротив его фамилии Екатерина Михайловна поставила «Н», судя по венам, взбухшим на запястье, прорезая ручкой страницу насквозь. Урок начался.
— Как тебе сказать, — пробормотал я, поставив бутылку на стол.
— Слушай, видишь, вон там павильон? — спросила она.
На прощание мы еще раз поцеловались, чуть более целомудренно, чем при встрече.
Она не пошевелилась. Просто стояла и смотрела на меня. Выражение удивления на лице сменилось сомнением.
— Куда это? — Она округлила глаза, отложила вилку в сторону.
— Блин, стул забыла! — обескуражено сказала Жанна. — Погоди!
Я шел домой, размышляя об услышанных откровениях. Как мне поступить? Любые мои действия должны основываться на одном лишь допущении: верю ли я в то, что мой друг — не человек? А как я мог безоговороч…
— Я не собираюсь проигрывать. Жертвовать Вселенной ради этических принципов? Нет, спасибо, я не до такой степени человек. Все происходящее для меня как шахматная партия. Никто ведь не задумывается, ж…
— Задерживать? Да это вас, уважаемые, скоро задержат! — кипятился Вениамин. — Если сегодня к вечеру дочь не вернется домой, я вам устрою! Полетят погоны!
— Надеюсь, у нас все получится. Звукорежиссер бы толковый попался!
Брик пришел ко второму уроку. Одет так же, как и вчера. Волосы обгорели, ноги по колено в грязи. А лицо его было бледным, под глазами залегли тени.
Она посмотрела на меня исподлобья и отвернулась.
— Откуда у тебя деньги? — поинтересовался я.
— У меня были друзья, — сказал он, выпуская клубы едкого дыма. — Тогда я считал их друзьями, хотя на самом деле это были просто ребята, с которыми мы валяли дурака после уроков. Ну, знаешь, из тех, ч…
— Физика — это великая наука, — сказал Брик, отрывая большой кусок нитки. — Она может объяснить практически все процессы, происходящие в мире. А там, где физика бессильна, в дело вступает химия, а уж…
— Об этом. Вам дана такая прекрасная жизнь! А вы не живете ею. Тычете ее палками, словно дети дохлую кошку. Это ведь так просто: взять и сделать шаг вперед. Но вы предпочитаете сиюминутный комфорт.
Вкус у пива был, кстати, так себе. Маша к своей бутылке почти не притронулась, а Элеонора пила, как ни в чем не бывало.
Я не спал целую ночь, получив это известие. Смотрел в потолок и шептал: «Что еще ты со мной сделаешь?» Бог молчал. Лишь под утро, ненадолго забывшись, я получил ответ.
— Ну ты чего, дружище? Я ж по-дружески! Ну вот скажи, как пацан пацану: любишь ее?
— Блин… Хорошо! Вопрос, вопрос… Скажи все-таки, куда мы едем?
— Какой-то недомерок-телепат вытаскивает МЕНЯ из МОЕЙ квартиры! — завопила она. — Ко мне домой приезжают какие-то поганые менты! Это так ты свои проблемы решаешь, Димочка?
Маша встала. Я молча смотрел, как она включает свет, вытаскивает продукты из пакета, наполняет кастрюлю водой.
Я фыркнул, осененный этой догадкой. Софья Николаевна обратилась ко мне.
— Может быть, какие-то новые люди в поселке, которые ведут себя необычно?
Те, кто пришел вместе со мной, удивлялись. Их никто не трогал сверх необходимого, все побои и издевательства сыпались на меня. Самые подлые из них вели себя так же, как старослужащие, но большей част…
— Господи боже, а мама-то тебе на что? — Мне не хотелось никуда идти после уроков. Хотелось прийти домой и молча страдать, вызывая в памяти лицо Жанны.
— Не пойму, что в этом такого? — разорялся Брик, макушка которого еле виднелась из-за стопки книг. — Секс — точно такая же деятельность, как и любая другая. Наверняка есть какие-то тонкости, хитрости…
— Давай оторвемся от них? — предложила Жанна, вытащив меня из воспоминаний.
Я смотрел на нее и не знал, что сказать. Из худенькой четырнадцатилетней девчонки она превратилась в невероятно красивую девушку.
— Слушай, а ты можешь нормально говорить, а? — взбрыкнул внезапно Леонид.
Тут только я понял, что шел сюда исключительно по догадке, не зная ничего наверняка.
И он замолчал. Может, обиделся, но мне было все равно. В голове проносились воспоминания о самом прекрасном вечере за всю мою жизнь.
— Потому что я не вижу их машин! — повернулся ко мне Брик. — Не прикасался к ним! Дима, поверь, тебе больше нечему меня учить!
— Он с Жанной замутил, чтобы тебя опустить, — сказал Рыба то, о чем я и сам уже догадывался. — Жанна над тобой стебаться не стала, и он взбесился. Заплатил нам, чтобы мы тебя тогда избили.
Прежде чем я успел вежливо отказаться, желудок издал громкий отчаянный рев.
Выглядел он, надо сказать, скверно. Бледный, глаза красные. Внезапно я вспомнил, что и вчера он был немногим лучше. Просто на фоне остальных странностей это не так бросалось в глаза.
— Кстати, — продолжил дядя Миша. — Если соберешься навестить Машу, то имей в виду: сегодня они остались на постах. Думаю, будут дежурить круглосуточно. И причина тому — ты.
— Вот этот приходил ко мне домой, — сообщил я.
Вот, наконец, впереди показался дом Брика. Мы перебежали через дорогу. Ворота сами распахнулись перед нами. Я даже не успел задуматься об этом.
— Потому что из-за тебя со всех будут больше спрашивать.
Я смотрел, как Брика заталкивают в машину. Он не артачился только благодаря тому, что я был рядом. Смотрел на меня, словно спрашивая: «Все хорошо?» И я мысленно отвечал ему: «Все будет хорошо. Просто…
— Я не знаю, где она! — закричал и я, потеряв голову от страха и обиды. Если бы я мог объяснить ему, что защищаю Машу! С его возможностями мы бы смогли защитить ее куда лучше!
— Присядь, — попросил Брик. — Я расскажу правду.
— Короче, так, — сплюнул он. — Последний шанс извиниться. Сейчас, передо мной, а потом — перед всем классом.
Он налил кофе и сел напротив меня. Я сидел спиной к окну, из которого сочился тусклый свет фонаря.
— Принц-то здесь с какого боку? — Несмотря на удивление, мне было приятно знать, что Маша обо мне беспокоится. — Он, кстати, жаждет отомстить.
На кровати валялось несколько курток. Я взял одну и повернулся к выходу. В проеме стояла Маша, и ее взгляд был прикован к кровати.
Я решительно встал, переместился к Элеоноре и… решимость меня покинула. В нескольких сантиметрах я видел ее симпатичное личико. Она прищурила глаза и облизнула губы чуть заметным движением. Поцеловат…
Она долго молчала, а я боялся посмотреть ей в лицо.
— Вот, как обещала! — она протянула карточку Боре. — Я там написала свой адрес и телефон. Так что, захочешь увидеться — звони!
— Наверное. Завтра начальник будет, утвердит тебя. А пока осматривайся. Ну, Антоха тебе все покажет. Да, Антоха?
— Ну, знаешь, иногда взглядом всего не скажешь.
— Короче, — шепотом сообщила она мне в кухне. — По-моему, твоя подруга в залете.
На экране снова появилась фотография Брика.
— Вот! — учительница подбежала к нам. — Вот, молодцы! Все правильно! Посмотрите, как надо!
— Тебе не о друзьях думать надо, а об учебе. Дима, это же выпускной год, в конце-то концов!
— Ага, значит, тоже к ней не ровно дышишь?
— Как «чего»? Ты что, забыл? Мы сегодня идем в кафе!
— Мать — бедолага, — вздохнула мама. — Сколько с ним намучилась…
— Скажите, а не могли бы вы убедить руководство испытать новую технологию в выработке электроэнергии?
Я не знал, что на это ответить, и ограничился нейтральным «угу». После чего отправился делать уроки.
— Твоя? — спросил Шура Артамонов, солдат-первогодка, как и я.
Шар сейчас же разделился. Передо мной парили не меньше двух десятков одинаковых серебряных сущностей. Одна из них приблизилась ко мне, и я затаил дыхание.
— Где она? — спросил Разрушитель, глядя на меня своими мертвыми глазами.
— Да так… У меня папа с утра уехал на какую-то встречу, и я подумала, может, ты сегодня придешь? Ты же хотел поучиться танцевать. Время есть, место тоже.
— Пошли-пошли, — продолжал горластый. — Сейчас сала сообразим!
— Поверил. До завтра, Боря. Или как там тебя зовут.
— А ты помнишь, что было в начале? — усмехнулся Брик. — Мне кажется, ты забыл.
— Конечно, нет. Но мы же договорились, что я расскажу о себе позже. А до тех пор ты расскажи мне все, что сможешь. Меня очень интересует любовь!
Брик улыбнулся, и в его руке снова появился карандаш с привязанной гайкой. Он раскрутил гайку и посмотрел на меня.
Мама не выказала особой радости при виде незваного, хотя и очень вежливого гостя. Папа же, напротив, показал себя радушным хозяином и даже предложил Боре пива.
Я замер, не в силах не то чтобы шевельнуться — слова сказать. Я говорил с настоящим Бриком!
— Я видел за тем столиком бутылку с красным вином. Не хочешь незаметно выпить бокальчик?
— Чай или кофе? — спросил он, ставя на стол кружки.
Сказав это, я сразу же прикусил язык. Ну вот, сейчас он взбесится, закричит, что я держу его за психа… Но Брик только покачал головой.
— Ну все тогда. Через неделю сообщу о репетициях. Все, расходимся!
Я поцеловал. Прощальный поцелуй был не таким уж и долгим, да и губы порядком занемели, утратив чувствительность.
— Слушай, а почему ты обо мне так беспокоишься? — спросил я.
— Волноваться? — Мать всплеснула руками. — Да я чуть с ума не сошла! Ты мог о нас подумать? Улетел черте куда! А нам-то что делать? В милицию и то не пойдешь — вон у нас какая милиция!
— В камере будет полно пауков, — немедленно отреагировал Разрушитель. — Тысячи огромных пауков, которые будут пожирать тебя день за днем, пока ты не…
«… несмотря на то, что у него было со мной?» — услышал я окончание вопроса.
Она рассмеялась в небо, а потом повернулась ко мне, и я подавил желание отступить. У нее было лицо сумасшедшей.
— Начать отрезать тебе пальцы или убивать твоих родителей?
— В школу собрался! — взвыла мама, указывая на меня.
Секунды три она изучала Борю взглядом. Я бы уже просто сгорел на месте, но Боря сохранял естественную позу. Не искал, куда деть вторую руку, не откашливался, не крутил головой.
Рыба стиснул зубы и замотал головой, пытаясь спастись от пронизывающего взгляда Маленького Принца. Мне показалось, что я вижу слезы в его глазах. Брик посмотрел на меня и улыбнулся.
— Очень интересно и очень хорошо, что ты решила затронуть этот аспект! — подбодрила ее Софья Николаевна. — Мы тебя внимательно слушаем.
Я кивнул и, спохватившись, вытащил деньги из кармана. Был небольшой соблазн оставить их себе. Буквально на уровне секундной фантазии. Но я не мог наживаться на человеке, который просит меня о помощи.
— Да ладно? Я, так-то, убедительно могу сказать, если что.
— Служи, Семенов, — проворчал он. — Психолог хренов.
— Мы едем к свету, — сказал он. — Путь наш пролегает через тьму.
Я содрогнулся, вспомнив единственный случай своего знакомства с водкой. Да уж, интересные ощущения, слов нет.
— Вы видели эти серебряные и черные дымки?
— То есть, она для тебя почти ничего не значит? Зачем тогда говоришь о ней?
— Он не виноват, что все так сложилось, — пробормотал я, глядя в стол.
— Чего тебе? — хмуро спросил меня Антон, протирая очки.
— Мы это можем подтвердить, — вставил отец, взглянув на маму. — Мы весь вечер были дома, все.
Я смотрел ей в глаза и не мог понять: то ли она ненавидит Брика, то ли боится.
— Чего ты на меня смотришь? — буркнул он и попробовал обогнуть Жанну, но она сделала шаг в ту же сторону.
— Нет, мы никуда не пойдем. Сидим дома. Задавай свой вопрос.
— В том смысле, что мне плевать, — пояснил я. — Уроешь так уроешь. Но я, пока жив, не сдамся.
Отец мне поверил. А раз так, то насчет матери можно не волноваться — он все ей объяснит. Я закрылся у себя в комнате, посидел за столом, разглядывая ставшие вдруг такими чужими корешки учебников.
— Дурак, что ли? Нельзя так шутить, — тихо сказала Маша Шибаева.
Придя домой, я не знал, куда себя деть. Сердце рвалось наружу. Я не мог ни сидеть, ни лежать. Пометавшись по комнате, я внезапно вспомнил про Элеонору. Нашел листок с ее номером телефона и набрал циф…
— Я не буду об этом говорить, — тихо сказал я. Сказать «не знаю» не позволяла идиотская подростковая гордость. Сказать «не твое собачье дело» не позволял страх.
— Слушай, Боря, — сказал я. — У меня к тебе просьба.
Мой сын шагнул вперед и протянул автомат.
— В этом теле — да. Мозг стал бы порождать галлюцинации, неотличимые от реальности, а я начал бы изучать их, получая неверную информацию. И попался бы так же, как этот ваш Мартынка.
Я ткнул пальцем в экран телевизора, где как раз крупным планом показывали фотографию Брика. Папа среагировал быстро — взял пульт и прибавил громкость.
Автомобиль тронулся. Я закрыл глаза. Странное чувство пустоты внутри пожрало все чувства. Конец… Они схватят Машу, и что? Будут допрашивать, это понятно. Но она не сможет им ничего сказать! Оборвется…
— Мне нужно найти работу, — признался Брик.
— Я же тебе помочь хотела, — пробормотала она.
— Кстати о золоте. Я хотел попросить у тебя взаймы немного денег. Свои запасы я израсходовал, и сегодня мне нечего есть.
Внезапно я подумал, что после бала все это закончится. Я уже никогда не приду к ней домой, никогда мы не будем с ней разговаривать и танцевать. А я ведь так к этому привык. Сердце защемило от непонят…
— Да отстань ты! — огрызнулся я. Если что-то и могло окончательно уничтожить мою веру в себя, так это была сцена в автобусе.
— Извиняюсь за вопрос, но я не могу его не задать. Че?
— Ну вот, молодцы, что пришли! — сказала она, улыбаясь своей неотразимой улыбкой. — Садитесь!
— Да живы пока. Твоими молитвами. Как там обстановка? А то Машуня чего-то пригрустила в последнее время.
— Пошли! — потянула меня Жанна. — Наш звездный час!
— Не смеем больше вас задерживать, — сказал белобрысый.
— Я-то думала, что я сумасшедшая, — сказала она.
Вспомнились слова дяди Миши. Как он их называл? Зомби. Видимо, недалеко ушел от истины.
Я открыл дверь и вышел в подъезд. Брик стоял на прежнем месте. Смотрел на меня взглядом, в котором можно было бы при желании уловить грусть.
— Ты дурак? — Игнатьев повысил голос. — Сделай так, чтобы он в дисбат попал, а там уже другие разберутся. Мне в части этот беспредел без надобности. Задачу понял?
— Как раз закончил. У меня никак не идет из головы тот факт, что вы игнорируете индукцию. Кажется, я сумел собрать установку, которая окажет человечеству огромную помощь. Итак, смотри!
Сирены замолкли совсем рядом. Я услышал хлопанья дверей, потом негромкие голоса. Из чердачного окна не было видно ворот, поэтому я мог только догадаться, что ломали их. Слышались удары и треск дерева.
Брик, прищурившись, смотрел на Петю. Внезапно он вздрогнул и резким движением положил руку ему на плечо.
— И что мне делать с твоими сожалениями? Преподнести их Маше на блюдечке?
— Добиваю его не я. Это работа Разрушителей. Ну, и вашей судебно-исполнительной системы.
Я только развел руками. Мне было немного грустно смотреть на своих родителей, так постаревших за эти годы.
— Нет. У меня ее вообще не было никогда. Меня создали в лаборатории искусственным путем. Вся моя жизнь, сколько я ее помню — череда бесконечных опытов и исследований.
— Нет, Дима. Не сейчас. Как мы доберемся до места?
— Есть будешь? Мы как раз завтракать собирались. Яичница с колбасой.
На перемене я хотел поговорить с Борей о вчерашнем происшествии, но сделать этого мне не дали. Едва мы перешли в другой кабинет и приготовились к уроку, как ко мне вразвалочку подошли Рыба и Семен.
— Нет! — Я покачал головой. — Возьми себя в руки.
— Обалденно интимная вещь, этот вальс! — сказал Боря, подходя ко мне. — Маша даже перестала меня бояться!
Вместо ответа я опустил стекло с ее стороны. Жанна прикурила сигарету.
Я жал на педаль все сильнее. Автомобиль стрелой летел по ночному городу, игнорируя все знаки, правила и светофоры.
Больше Петя ничего не сказал. Скрипнув зубами, он прошел мимо нас и всего лишь громко хлопнул железной дверью. Я повернулся к Рыбе.
Рыба замер. Семен, пользуясь тем, что на него не смотрят, ускользнул. Несколько проходящих мимо учеников остановились, наблюдая за происходящим. Александра Петровна насторожилась.
Жанна на мгновение задумалась, а потом на ее лице появилось мечтательное выражение.
Екатерина Михайловна поднялась со стула. Медленно повернулась к классу. На ее сморщенном лице не было видно ни тени удивления.
— Просто хотел сказать, что завтра уже бал…
Я внезапно понял, что Боря сейчас всеми силами сражается с алкоголем. Так же, как пытался раньше победить сон. Его лицо было напряженным, на шее вздулись жилы, глаза покраснели. Чего ему стоила эта к…
— Поселок! — фыркнул папа. — А город — не хочешь?
— Я забыла, — откликнулась Жанна и за руку потащила меня в свою комнату.
На следующий день я решил не ходить на занятия. Было мерзко. Не представлял себе, как я буду вести себя с одноклассниками. Продолжать войну значило проиграть и рухнуть на самое дно, а прийти с повинн…
— Я не возражаю. Но постарайтесь не говорить ничего такого, что смогло бы возбудить его.
— Вы хотите сказать, что в проводах реально все это происходит? — спросил он.
Если у меня к этому моменту сохранились какие-либо сомнения, то теперь их не стало. Брик явно не валял дурака. Псих он, или какая-то внеземная сущность, но ему точно нужна моя помощь.
— Я сам только что пришел, — сказал я, оправдываясь. — Был на заседании литературного клуба.
Я взглянул на нее с обидой. Больших усилий стоило подавить глупый вопрос, который так и вертелся на языке.
Я поглядел в сторону Брика и увидел, как тот оживленно что-то пишет или рисует на листе бумаги. Я живо вообразил военную карту со множеством стрелочек и пометок.
— Все не так в твоих словах. Знаешь, есть вещи, которые я не смогу тебе объяснить. Они не объясняются. Но если ты чего-то не знаешь, то спрашивай тихо, чтобы остальные этого не слышали.
Рыба открыл рот и воспроизвел в точности тот же набор звуков.
— Ты можешь дать гарантию, что, уснув, я не потеряю это тело?
Отец был более спокоен, но не мог выбрать единой линии поведения. Он то орал на меня, то объяснял маме, что все произошедшее — чистой воды ерунда. А вообще, по глазам видно было, что ему все это смер…
— Ой, — тихо сказал Боря. — Я ощущаю, как мое сознание затуманивается.
Ужин, уроки, болтовня ни о чем с родителями — все было как обычно. Уже лежа в кровати, готовый заснуть, я вспомнил, что Брик так и не рассказал ничего о матери. Ну, кроме того нелепого заявления, что…
— Ах, черт… Что тут сказать? Ну, типа, спасибо, что ли?
— Ну, больше, наверное, никто не придет, — сказала она. — Давайте начинать!
— Слушай, а почему ты со мной поздоровался?
— Неоднократно. В этом же вся суть, насколько я понял? Возвратно-поступательные движения…
Я надеялся, что спьяну он забудет о моем долге и, кажется, не прогадал.
— Не слишком ли большая жертва? — Ее взгляд чуть-чуть потеплел. — Ведь ты по ней с первого класса сохнешь. А тут — такой шанс. Может, единственный в жизни. И ты вот так просто отступишь? Почему?
Когда я вышел на улицу, «УАЗ» уже отъезжал. Вениамин не поехал. Я видел его удаляющуюся спину уже возле соседнего дома. Он говорил по телефону, и мне было жаль ушей собеседника — визг Вениамина дости…
Милиционер повернул к нему свое лицо, похожее на гипсовый слепок.
— Я ничего не понял, — скучным голосом поведал нам Леонид.
Мы сидели за тем самым столиком, за которым тысячу лет назад я впервые целовал девушку. От этого мне было немного не по себе.
— Вот уж она-то, по-моему, меньше всех будет страдать, если ты с другой пойдешь.
Действительно, а почему бы и нет? Если у других получается, то почему не выйдет у меня? Я ведь такой же человек, я имею такое же право на счастье!
— Ясно. Ты говорил, что знаешь, почему Маша решила пойти с тобой на бал. Я хочу, чтобы ты рассказал мне.
— Машина — зверь! — прокомментировал покупку Вася. — Запчасти, правда, в копейку влетят, но зато мощная, надежная и удобная. На трассу выберешься — оценишь!
— Привет! — воскликнула она со смехом, падая на свободный стул. — Пришел-таки, да?
— Видишь? — с торжествующим видом повернулся ко мне Брик.
Жанна нахмурилась и посмотрела в сторону.
— Чтобы не думать? — поразился Брик. — Люди добровольно отрекаются от самого дорогого, что у них есть?
— Это имеет непосредственное отношение к тебе.
— Что случилось? — спросил я, перебирая в голове все свои действия за последнее время, которые могли привести к каким-то страшным последствиям.
— Вы абсолютно правы! Борис Брик, очень приятно.
Домой мы ехали в пустом автобусе. Я сидел, прислонившись головой к стеклу. Наверное, выражение лица у меня было предельно дурацкое.
Я пристально вглядывался в его глаза, мысленно повторяя фразу: «Я не зомби». Кажется, дядя Миша был обычным человеком. Более того, он казался знакомым. Покопавшись в памяти, я вспомнил его лицо. Это …
— И ты еще спрашиваешь? — Я повернулся к нему. — Кто дал тебе право играть с людьми? Для тебя все это как игра! Кругом — куча марионеток, которыми можно вертеть, как хочешь! Только мы не марионетки, …
Теперь засмеялась она. Тряхнула головой, взъерошила себе волосы, портя прическу.
— Она нашлась? — встрепенулась Софья Николаевна.
— Как дела? — Жанна то ли не замечала моего смущения, то ли попросту игнорировала его.
— Чего ты мелешь? — сморщился Петя. — Тебе, может, по роже настучать?
— А? — я оторвался от препарирования куриной тушки.
Ужин прошел спокойно. Папа больше молчал, думая о чем-то своем, а мама расспрашивала Борю о его впечатлениях на новом месте жительства.
Я почувствовал, что меня понесло. Чуть ли не впервые в жизни я общался с человеком, способным понять предложение, составленное более чем из трех слов.
Наконец мы посмотрели в глаза друг другу. Как раньше, будто и не было всех этих недоразумений. Между нами не было лжи.
Рыба огляделся. В классе собрались уже все ученики, и каждый смотрел в нашу сторону.
Я представлял. Одноклассники и одноклассницы кружатся в вальсе посреди огромного зала, а я сижу за столом, делая вид, что мне все равно. Великолепная память. Надо обязательно будет купить видеокассет…
Я указал на телефон, стоящий у него на столе.
— Феб, — говорил Боря. — Самовлюбленный военный. Соблазняет Эсмеральду, не испытывая к ней особых чувств. Никаких планов на дальнейшую совместную жизнь не строит. Женится на другой. Тем не менее, пос…
— Ну, я видел его, — признал я. — Так, вообще, не знаком.
— Ладно! — махнула рукой Элеонора. — Так, во что вы вляпались? Меня посадят? Если посадят, я расстроюсь, имейте в виду!
— Ты не хочешь идти со мной? — упавшим голосом спросил я.
— Ну конечно! Никакой лжи между нами быть не должно! Знаешь, Дима, я тебя так люблю…
— Замолчите! — взвизгнул Брик, хватаясь за голову. — Я ни в чем не виноват! Мама!
Эля открыла глаза и села, не отодвигаясь, правда, далеко.
Она звонко рассмеялась и стряхнула пепел с сигареты в поднесенную официантом пепельницу. Я молча смотрел на эту необычную девушку. Вблизи ее макияж казался немного неестественным, но, наверное, так б…
— Я поговорю с вашим сыном и уйду, — сказал Разрушитель. — Никто не умрет. Ведите себя спокойно!
И вот, та самая деревянная дверь. Белобрысый постучал, потом еще раз — громче. Тишина. Они с водителем переглянулись. Потом белобрысый резко ударил ногой, и дверь вылетела из проема. Я вздрогнул, как…
— Вот это правильно. Так все же, каким боком ты здесь замешан?
— Да ладно тебе! — засмеялся папа. — Они в этом возрасте так квасят, как потом за всю жизнь не решатся.
Класс быстро потерял интерес к Боре и его сумке. Тяжело смеяться над человеком, который не смущается. Я смотрел то на Петю, то на Жанну, пытаясь отгадать, что их связало.
— Мы начнем с танцевального конкурса, — объявила ведущая. — Выпускные классы подготовили программы, которые им не терпится продемонстрировать.
— Потратил время на учебу. Не на пиво, не на «травку», а на учебу. И, кажется, не прогадал.
— Это — дядя Боря, — сообщила ему Жанна. — Поздоровайся. И не надо так смотреть, это не вежливо! На тебя ведь никто так не смотрит.
Я в общих чертах рассказал ей о своей жизни. Эля слушала внимательно, кивала, держала меня за руку.
— Нет! — Я рванулся, но крепкие пальцы удержали меня. — Нет там никого! Это просто фантазия!
— Жанна, да… Так вот, почему ты не общаешься с ней?
Он улыбнулся. Его лицо выражало облегчение.
Он молчал. Поразительно. Я когда-то пытался не спать целую ночь, но все же вырубился около четырех утра. Потом весь день ходил, как зомби, ничего не соображая. А он на ногах пять дней подряд, при это…
Петя гордо вскинул голову и удалился, что-то ворча себе под нос.
Одноклассники изменились. Многих уже было не узнать. Многие уже состояли в браке, у некоторых были дети.
Руки сами обняли ее, ладони сомкнулись на животе. Эля почти лежала на мне спиной, глядя на звездное небо.
— Я разговариваю на русском языке, соблюдая правила вежливого общения, — сказал он. — С тобой нужно разговаривать как-то иначе?
Она засмеялась и толкнула меня плечом. Прядь ее волос скользнула по моей щеке.
— Танцы? — удивился Коля. — Ну, танцы так танцы. В среду?
Подполковник Игнатьев отложил ручку и посмотрел на меня злым взглядом.
— Устав забыл, рядовой Семенов? — рявкнул он.
Некоторое время он сидел с дурацкой улыбкой и прислушивался к своим необычным ощущениям. Потом взгляд его совершенно затуманился.
— Это он, наверное, наркоты обожрался, подонок! — Голос Вениамина дрожал.
У меня пересохло во рту. Если Боря действительно соблюдает наш уговор и говорит только правду, то сейчас я сижу напротив убийцы, к тому же пьяного. Но ведь он все еще считает меня другом, так?
— Да, Боря? — указала на него Анна Федоровна.
— Это хорошо. Спасибо, Дима. Обещаю больше никогда тебе не врать.
— Спасибо! — Она сделала реверанс. — Ты, кстати, в костюме тоже выглядишь шикарно. Кавалер, да и только.
Ученики единым порывом опустились за парты. Родился и быстро умер шепоток.
— Да нормально. Слушай, я хотел с тобой поговорить.
Она заплакала, тихо и страшно. Я гладил ее волосы, спину, плечи. Через несколько минут рыдания утихли.
Печаль. У меня ничего не получается. Ключи валятся из рук, гайки сидят, как влитые. От обилия технических подробностей начинает кружиться голова. В середине рабочего дня меня посылают мести пол.
— Будь у меня десять друзей, наверное, сейчас я спал бы дома. Но у меня один друг.
— Что значит, «погибнуть»? Я думал, речь идет о деградации. Ну, если ты проиграешь.
Софья Николаевна совсем поникла, и я решил ее подбодрить.
— Ну вот, это основная позиция, — тоном учительницы продолжала Маша. — В принципе, даже если ты научишься танцевать только так, то этого будет достаточно. Запомнил, куда руки девать?
— Одноклассница, — признался я. — Мы с ней на осенний бал идем.
— Рад был вас всех повидать, — сказал я, выходя из-за стола. — Мне нужно заскочить еще кое-куда сегодня, так что прошу меня простить.
— У меня нет мамы, — наконец, отозвался он.
— Любопытно! — Как ножом по стеклу визгнул этот голос.
Боря снова нахмурился, то ли вспоминая что-то, то ли пытаясь осмыслить новые сведения.
— Мне известно, где он живет. Вчера в его доме был обыск. Знаешь, что там нашли? Могилу его матери. Он убил ее. Будешь покрывать убийцу — станешь соучастником. Хочешь провести большую часть своей нич…
— Почему ты спрашиваешь у меня? — Маша отвернулась.
Не хотелось думать. Слишком уж холодно. Все мысли только о том, как бы законопатить окно, вернуть теплоту и уют.
Выглядел он неважно. Лицо изрядно помято, нос распух, из разбитой губы сочилась кровь.
Он уснул, не сказав ничего больше. Я вышел из палаты в глубокой задумчивости. Локон ангела… Что ж, надеюсь, супруга простит мне еще одну безумную поездку.
Катя жила достаточно далеко, и, когда я до нее добрался, то вся моя решимость наорать на Борю растворилась в желудочном соке. Есть хотелось невероятно.
— В этот раз я направлю движение гайки, — спокойно продолжал Брик. — Потому что она очень мне дорога. Вот так бывает, Дима. Можно и к гайке привязаться. Даже полюбить ее. Глупо, да?