— Господи боже, а мама-то тебе на что? — Мне не хотелось никуда идти после уроков. Хотелось прийти домой и молча страдать, вызывая в памяти лицо Жанны.
— Между прочим, — ввернула вдруг Маша, — нет четкого мнения относительно того, является ли роман утопией или антиутопией.
Но вот, наконец, уроки закончились. Я видел, как Петя подошел к Жанне и что-то сказал. Она покачала головой. После этого Петя окинул меня презрительным взглядом и, вскинув голову, удалился.
Маша встала. Я молча смотрел, как она включает свет, вытаскивает продукты из пакета, наполняет кастрюлю водой.
— Ты хочешь сказать, что твоя трактовка романа не совпадает с нашей?
И действительно: самое страшное закончилось. Я без особых проблем пережил первый год службы. Как все, бегал марш-броски, стрелял, учился самообороне, заводил товарищей. Я не мог назвать этих людей друзьями, потому что знал, что как только мы разойдемся в разные стороны, то забудем друг друга. Друзей у меня было лишь двое: Боря и Элеонора. Обоих я вспоминал почти каждый день.