Все цитаты из книги «КВАЗИ»
Кто-то шёл, кто-то полз, кто-то дёргался, пытаясь выполнить приказ. Михаил загнал всех восставших в камеру, несколько самых израненных затащил туда же за руки и за ноги. Потом закрыл стальную дверь. …
– А ты не слышал эту историю? Когда-то студенты Физтеха решили пошутить на первое апреля. Выпустили стикеры со станцией метро «Физтех». Раздали всем студентам. И те, когда ездили в метро, во всех ваг…
– Мёртвого не так легко убить, юноша, – сказал Михаил Иванович, старый кваzи, только утром приехавший в Москву из земель мёртвых.
– Да-да. Так сказал Холмсу доктор Ватсон, застёгивая брюки… Не тяни.
– Это чтобы не было недопониманий, – уточнил я.
Палеонтологический музей, построенный вместе с институтом, был на самом деле неплох. Конечно, чувствовался в нём тот странный дух давно ушедшей эпохи – какие-то майолики и витражи с изображением мамо…
– Я примерно представляю, что вы имеете в виду, но совершенно не уверен, что это вообще существует, – осторожно ответил Маркин. – И не в моей компетенции принимать такие решения и давать такие обещан…
– Справедливость, – глядя мне в глаза, ответил Михаил. – Всегда правильна только справедливость.
Палеонтология – наука неспешная, оперирующая миллионами лет. Что ей четверть века?
– Поймите, капитан, у нас тут скучающий коллектив в ожидании неизбежного. С регулярными переселениями друзей и подруг в резервацию… или крематорий. Несложно убедить человека в том, что неизбежного и …
Посмотрев ему в глаза, я понял – он ни на секунду не сомневается, что искать мне уже некого.
– Ах ты ж, тварь богомерзкая… – сказал Борис и пошёл к восставшему. По виду и остаткам костюма восставший был типичный молодой подмосковный гопник, он и сидел-то в характерной позе. Только вместо сем…
Толпа сотрудников спецслужб ходит вокруг, не зная, что делать…
– Уи, мон женераль. Яволь, май фюрер. Слушаюсь и повинуюсь, о господин. – Я спрятал телефон.
Мы ненадолго заглянули в отделение, я порылся в списке дел, не требующих особой срочности, ловко увернулся от попытки Даулетдиновой всё-таки усадить меня за отчёт (пришлось сослаться на Михаила, кото…
– Плохо, но я догадывалась, – признала Валентина. – Единственное, чего мы можем добиться, – медийного шума.
– Не верю! Ты водишь машину. Ты плаваешь как рыба. Ты умеешь стрелять. Ты на гитаре лучше меня играешь!
Вообще – на что он рассчитывал? Что заражённые дети будут распространять заразу и сами тоже умрут? Большие ведь уже, Руслан так под два метра ростом…
– Слушаю, понимаю, запоминаю, – сказал я.
– Водичкой сейчас рот прополощи, – поучал меня дядя Ваня. – Но пока не пей. Особенно спиртное! Желудок у тебя уставший, ему покой нужен. Вот перед сном рюмку-другую можно. Но без усердия!
– Кваzи захватила людей в заложники? – судя по всему, Михаил был шокирован.
– Ты не просто кваzи, а ещё и коммунист, – злорадно констатировал я. – Хороший коммунист – мёртвый коммунист, как говорили наши американские партнёры… А что в таком случае религия для кваzи? Вы и так…
– Я, пожалуй, продолжу думать, – сказал я. – Мне понравился процесс.
Я выпустил рацию и схватился за рукоять пистолета. Кваzи перепрыгнул через стол, одной рукой схватил меня за запястье правой руки, с мачете, другой рукой – за левое запястье, не давая вытащить пистол…
– А как там у вас, в Питере? – спросил я.
Хотя уборку в кабинете придётся делать капитальную. Хорошо, что ковров нет.
– А кто его знает… Вот, заявление от соседей… – Я включил планшет. – «Я, гражданка Мухлынина, Зинаида Львовна… проживающая…» Вот! «Сообщаю, что проживающая по соседству семья Чаленко являются опасным…
– Милочка такая скромная! Такая воспитанная! – рыдала Анна Романовна. – Она даже с мальчиками не гуляла совсем. Всё в школе или с подружками…
В кафе (а скорее, просто буфете на первом этаже) я заказал кофе, Михаил стакан воды, академик попросил «чайку ромашкового, как всегда». Обычно кваzи не заморачивались вкусовыми изысками напитков, пил…
– Как? – спросила Виктория. И моргнула. Лицо у неё стало глупое, как у обычной живой женщины.
– Всё так, но только если мы верим Виктории, – сказал Михаил.
Я даже не понял, кому была адресована команда – Машеньку, старшую девочку лет восьми, колотили и младший брат, и младшая сестра. Куча мала с визгом и хохотом вывалилась из гостиной.
Я первым зашёл на открытую веранду, поймал за руку пробегающую мимо молоденькую официантку с полным подносом тарелок и рюмок.
– Да ничего страшного, – ответила Анастасия. – Попьём чая. Если чая нет, то у Дениса найдётся, он всегда с собой возит термос.
– Соскоб из высыпаний, скорее. Дай посмотреть.
Мы вышли из участка, я молча направился к своей машине, кваzи так же молча обошёл её и сел на переднее сиденье.
Тем более – ради пары часов бумажной работы.
– Ну, так если заслуживаю и если мы друзья – колись, – предложил я. – Зачем ты прибыл в Москву, что расследуешь на самом деле.
Я неохотно кивнул. Разумная политика, что спорить.
– Дверь не выломана, – сказал Борис. – Это плюс. Но она открыта, это минус. Что, Дениска, пошли? Времени нам дали полчаса, конвой ждать не будет.
– Конечно. Человеческая жизнь отлична от нашей, но она имеет и свои недостатки, и свои преимущества. Вы слабее нас. Часто тратите время на ерунду. Но зато способны заниматься чем угодно, пробовать и …
И тут из его глаз покатились слёзы. Непритворные. Он подошёл к багажнику, открыл его.
И нырнул в машину так позорно быстро, словно за мной гналась толпа восставших.
– На велосипеде можно проехать по просёлку, – сказал я. – Мы к вечеру будем в Москве.
– Ага, тут к нам и набегут, – сказал я. Развёл руками: – Хорошо. Давай попробуем. Но велосипед…
– Устроит, Миша! – воскликнул я, останавливаясь и кладя руку на плечо кваzи. – Будем на «ты»!
Люди боятся признать, что уже не являются венцом эволюции.
Я вскочил, подбежал к двери, подхватил сына на руки, передал подоспевшей Ольге. Отступил от дверей.
Я схватил конверт, вытащил листок, развернул.
Красивая ведь тётка, в самом соку ещё. Муж есть. Трое детей – когда родить-то успела? Интересно, дома тоже она командует? Или дома всё, как положено, муж – господин?
– Я тебе только одно скажу: не спеши. – Михаил кивнул мне. – Пойдём, Денис.
– Почему ты прибыл на место преступления?
Обе стороны рассчитывают на биологическое оружие. Оно то ли есть, то ли его нет.
Нет, не хотелось мне это рассказывать. Тем более мне казалось, что Михаил и сам об этом догадывается.
– Это ещё самая интересная её часть, – признался я.
– Так что у неё за мания? – спросил я. – Любовь к покойному Томилину? Интерес к боевой вирусологии? Страсть к вымершим видам животных?
Мальчик повернулся и посмотрел на меня. Хорошенький большеглазый мальчик. Кваzи-мальчик.
– Что это? – растерянно спросила Виктория.
Я проснулся под утро, ещё не было и шести. Вчера я вернулся поздно, а лёг вообще за полночь. Но сна уже не осталось ни в одном глазу.
– Высокопреподобие, – поправил Пётр. Его лицо расслабилось, стало спокойным и собранным. – Да, конечно. Я пойду с вами, вам нужен проводник. Всё, что можно сделать снаружи, сделает мой помощник.
– Есть немного… – Я подумал. – Но с приютом-то было понятнее, приют был нужен как место, где есть лаборатория. Да и боевая сила из такого количества восставших, если бы Виктория решилась на активные …
– Вы мне сильно подпортили всю работу, с господином Маркиным. Церковь кваzи нам не помогла, психологи тоже. Мне пришлось пойти на прямой контакт с преступными элементами, причём гарантировать им безо…
С первых же часов похода Борис взял надо мной опеку. Уж не знаю, чем я приглянулся этому бравому и грубоватому сержанту, профессиональному вояке, прошедшему и Донецк, и Днепропетровск, и Сирию, и Кип…
– Я вкусно готовлю, – обиженно сказал Михаил.
– Верно. Теперь пофантазируй, как можно избежать этого противоречия.
В любой утопии найдётся место для пары рабов самому нищему крестьянину. В утопии кваzи, если не брать во внимание массовую гибель взрослого населения, всё выглядело вполне благообразно. Да и массовую…
– Мальчики, хватит ссориться, – попросила Анастасия. – Вы меня до дома не подбросите? Я недалеко живу, в Марфино.
– Жгут! Жгут, сволочи! Будьте людьми, жгут!
– Ты и её читал? – Я едва сдержался от того, чтобы не ударить Михаила. Впрочем, какой с того толк…
– Зачем эвтаназия? При правильном воспитании – молодые люди совершают торжественное самоубийство.
– Всё и всегда кончается войной, – сказала Виктория. – К сожалению. Но шансы есть. Может быть, мы не повторим судьбу динозавров.
Владислав спорить не стал. Порылся в кармане пиджака, достал сложенный вчетверо лист бумаги, протянул мне.
– Кваzи могут вытащить руки из любых наручников, – сказал Михаил. – Надо всего лишь сломать кости. Это больно, требует времени на восстановление, но возможно. Патрульные не читали инструкцию по перев…
– Вытолкни, когда побежит – всади пару пуль в спину и скройся, – сказала женщина с таким торжеством, будто придумала что-то гениальное. – Не успеют. А успеют – какая разница? Возвысишься. Я тебе гара…
Слово «эвтаназия» было написано с ошибкой, но это никого не смущало.
– В любом случае надо бежать, – сказал я. – Они медленные. Проскочим.
А сам я, взяв сухую одежду, отправился на кухню. Заглянул на одну полку, на вторую, на третью…
Он бросил флэшку и стал изучать чуть поблёкшие от времени фотографии.
– Можно просто Миша. Я умер в две тысячи семнадцатом, мне было шестьдесят четыре года. Возвысился я очень быстро, буквально через неделю. Так что, если отсчитывать от человеческого рождения, мне семь…
– Ольга, это не укрытие, – успокаивающе сказал я. – Мы прорвёмся. Верь мне.
– Почему у тебя всегда есть уважительный повод для нарушения запретов? – риторически спросил Михаил.
– Я не знаю этого места. Первые дни после возвышения сознание ещё путается. Там были восставшие, их было много. Я ещё не понимал, что могу ими управлять. Я бежал, уносил ребёнка. Прятался. Это было г…
– Я думал, тут всюду кресты и иконы, – не удержался я.
– Каким способом можно обойти это препятствие? – спросил Михаил.
Даже в беге старый палеонтолог чем-то походил на своё любимое насекомое – он не то чтобы прыгал, но через каждую пару шагов слегка подскакивал.
– Эй, – сказал Михаил. – Я не из плохих парней. Я на твоей стороне. На стороне людей, если угодно.
– Я заметил, – сказал кваzи, протягивая мне руку. – Михаил Иванович.
– В ушах серёжки, серебряные, в виде листиков. На шее цепочка с медальоном, тоже листок, очевидно – комплект. На правой руке обручальное кольцо, белое золото с маленьким бриллиантом, примерно одна де…
– Тоже годится. Но основное – справедливость. Хороший полицейский не может предотвратить все преступления и исправить все ошибки. Но он должен добиваться того, чтобы справедливость восторжествовала. …
– О да. У вас и обычной нет. Но есть кваzи, которые выполняют эту работу. Если с молотка снять ярлычок, им всё равно можно забивать гвозди.
Но этого я, конечно же, говорить не стал.
– Я не могу, – твёрдо сказал он. – Иди, Симонов.
– Отпусти его, – сказал он. – Отпусти. Отпусти!
– У вас тут мыши завелись? – полюбопытствовал я. Чаленко вёл себя очень доброжелательно, прав не качал, документы не спрашивал – хотелось прояснить ситуацию как можно неформальнее.
А я пошёл к Михаилу, ждавшему меня в отдалении.
– Что сказать-то хотела? – потирая затылок, пробормотал я.
Я кивнул, достал свой мобильник и положил на стол. Вместо него взял мобильник, оставленный Викторией.
Но в этой жизни даже Бог никому не обещал справедливости.
Потом я несколько мгновений обдумывал слова Полозкова.
Михаил включил радио, повёл по сенсорному экрану пальцем, выбирая волну.
– Если ты ко мне прорвался и секретарша до сих пор не вытащила тебя за шиворот, то ты упорный молодой человек, – сказал он. – Обещаю – через три дня будет идти отряд в Дубну. Я включу тебя в состав и…
– Похоже на признание в любви, – сказала Настя.
Карманники вытаскивали кошельки, пекари пекли хлеб, художники рисовали картины, строители строили – и не только заграждения и стены.
Сегодня я пропустил Настю вперёд. Пока она шла к отделению, я достал телефон и набрал номер Маркина.
– Если бы даже за такие разговоры убивали, то это делала бы не полиция, а какая-нибудь спецслужба. Суда пока не было, но я могу тебе сказать – профессора убил грабитель. Восставший профессор убил гра…
– А вы хотите после смерти возвыситься? – спросил я.
– Муж Виктории участвовал в создании этого вируса. Полагаю, он был очень близок к успеху. В лаборатории приюта Виктория работала с вирусом… или проверяла его. Как-то так. Ещё Михаил сказал, что люди……
– Она могла помогать мужу. Она могла направлять мужа. Она могла его любить. Она могла его убить. – Я сделал паузу и добавил: – И убила, не считая это окончательным убийством. Но чего точно не могло б…
– Слушай, понимай, запоминай… – пробормотал я. – Не верь, не бойся, не проси. Всегда одно и то же…
– Выбор невелик. Я за руль, надо привыкать к вашему движению.
– Как? – спросила Виктория. Она уже начала было привставать, но при моих словах села снова. – Насколько я понимаю, убийство произошло после моего ухода. Уже когда я была в институте.
Впрочем, Альберт Ефремович и был актёром МХАТа. Ведущим актёром.
– Ну ты и жук, – сказал кваzи. – Не те у тебя годы, значит, «Знатоков» смотреть?
– А я вот даже не слышал про такой музей, – признался Михаил. – Зато в музее Ленина, стих про который ты переиначил, я был.
– Она вообще-то женская, – извинился я. – Но, по-моему, твой размер. Ты можешь её надевать, если захочешь. Мама её иногда носила.
Я с ненавистью посмотрел на начальника седьмого сектора обороны Москвы, в чей кабинет так бесцеремонно ворвался.
– Но ведь ничего не изменилось. Вы и так убивали человека, оставляя его на корабле, и спасали пятерых.
– Кто первый Гитлера упоминает, тот и не прав, – сказал Руслан. – Это называется «закон Годвина».
Повезло. Очень интеллигентный был человек Виктор Аристархович. Оставить дверь открытой, когда собираешься застрелиться, – это очень, очень культурный поступок.
– Хорошо, я вас услышал, – произнёс Маркин. – В чёрном пакете, в урне. Постараемся успеть… Да, с Денисом. Никого.
– Это опасная работа, Амина Идрисовна, – очень неудачно сказал я.
– Решил посмотреть на проблему с человеческой точки зрения, – кивнул я. – Понятно. Хорошо, я тебе всё объясню.
– Жёсткий диск уже изъяли, часть бумаг – тоже. – Анастасия пожала плечами. – Смотрите сами. Мне ещё на четверть часа работы. Царица велела всё по полной программе запротоколировать.
Я кивнул. Большой город Москва. И кваzи пусть и небольшая часть населения, но не настолько редкая, чтобы на каждого обращали внимание.
– Восьмой этаж, полёт нормальный, – сказал я. Протоиерей укоризненно посмотрел на меня. Я заметил, что дробовик он держит уверенно, так, будто готов в любую секунду палить. Видимо, все те переживания…
Размахивая удостоверениями, мы прошли через оцепление, при этом я испытал явное дежавю.
Из комнаты девочки появился один из гэбэшников с телефонной трубкой в руках. Молча подал мне мобильник.
– Ну, мальчишки… и девчонки. Им на самом деле уже много лет, но они… ну…
Может быть, полумрак был сейчас и к лучшему.
– Нет, – сказала Ольга. Она прижимала сына к себе, тот не спал, но молчал, словно понимал серьёзность происходящего. Только смотрел на меня. Будто просил о чём-то.
– Сейчас тоже не доверяют, – сказал я. – Так сложилось. И что, вы все здесь это знаете?
Мы совершенно случайно миновали кольцо расходящихся восставших и явились как раз в эпицентр недавней бойни. Так что когда восставшие нас почуяли и стали возвращаться – они появились со всех сторон. Т…
– Я не хочу, чтобы она уходила… насовсем… – прошептал актёр. Из него будто воздух выпустили, он весь как-то сдулся, даже ростом меньше стал. – Я так её люблю…
– Денис, неужели ты полагаешь, что капитан Маркин просто так занялся убийством профессора? – спросил Михаил.
Поэтому я лежал, слушал дыхание Насти, прижавшейся к моему плечу, и думал.
Мы смотрели друг на друга, крепко сжав ладони.
Тогда я достал из аптечки пару таблеток ибупрофена, запил их стаканом воды и уселся перед телевизором. Полистал каналы. По «России-24» рассказывали о новом агрокомплексе в Вологодской области – обнес…
– Вас не смущает даже то, что вас возвысят… за счёт детской жизни?
– Я тебя не компрометирую? – спросила она.
– Она хочет убить миллиард человек, – спокойно ответил Найд.
– Женщина-кваzи с молодым пареньком сегодня обедала у вас?
Зал погрузился в молчание, осмысливая такой ужас – щеночек в руках у восставшего.
– Промежуточный этап. Куколка. У насекомых это обычное дело – личинка, куколка, взрослая особь – имаго. Можно найти много параллелей. Личинки обычно хищники, имаго – часто вегетарианцы.
– Кто всё затеял? – так же заговорщицки спросил я.
Меня это, впрочем, совершенно не интересовало. Лишь бы создавалась иллюзия того, что я дома, – в то время как я гуляю по подмосковному лесу.
– Мы все умеем, кто выжил, – сказал мой собеседник. – Я сам отрубил жене голову, когда она восстала. Где твои, юноша?
– Её телефон выключен, но это же ничего не значит, – туманно сказал Маркин. – Недалеко от вас. Думаю, в течение получаса всё станет ясно. Вы там не нужны, ждите пока в квартире матери.
Неужели и впрямь эти люди десять лет не имели контактов с внешним миром? Отсиживались где-то в глухомани?
– Как хорошо, что не нашлось алкаша, который швырнул бы поверх пакета тяжёлую бутылку, – сказал я. – А записка?
– Садитесь, я приму заказ! – пискнула она.
Она даже не забрала пистолет у меня из кобуры. Но к тому моменту, когда я пришёл в себя настолько, что смог достать оружие и доковылять до двери, Виктории уже и след простыл. На улице было пустынно и…
– Видимо, и преступник понял, что погорячился. Бросил утюг в мусорный бак возле дома… Ну так что вы хотите?
– Если бы ты меня убил, юноша заболел бы среди людей, а не в изолированной палате, – мягко сказала Виктория. – Началась бы эпидемия. А я не хочу, чтобы люди умирали.
– Я хотел её спасти… – прошептал актёр. – У нас дача… в Клинском районе…
В следующий миг из темноты выскочил Найд и, оскальзываясь в грязи, встал между нами. Разве что руки не растопырил, пытаясь остановить.
– У нас же другая структура тканей, – сказал Михаил, будто извиняясь. – Мы не оборотни, конечно. Но если обычный человек может скорчить гримасу и удержать её несколько минут, то мы способны так ходит…
– Ничего, – невозмутимо ответил Михаил. – На ней был обтягивающий деловой костюм. Женщины редко носят что-то в карманах, для этого есть сумочки.
– Для престарелых. На Рязанском проспекте. Точнее, там два пансионата, мужской и женский, объединённые. «Старушки-веселушки» и «Старики-разбойники».
– Ты ведь шутишь? – спросил я с надеждой.
– Наверное, учится много детей-кваzи? – спросил я.
А если вирус не выпущен, если он в руках у Виктории?
– Альберт Ефремович… – сказал я укоризненно.
– Это надёжнее наручников, как мы убедились.
Блюз доиграл до конца (это был нестареющий «Виват, виват рок-н-ролл» Чака Берри), зазвучал новый – «Единственный шанс» Эрика Клэптона.
– Половые! – строго добавила девочка, спрашивающая про жизнь, и гордо оглядела зал.
Только зачем-то завывал однорукий восставший, бродящий среди танков.
Уехали обе машины – обшарпанный фургончик-перевозка с восставшей, и консульский седан с дипломатическими номерами.
– Без Бедренца, – повторила Виктория, чуть склонившись надо мной. – Запомни…
– Что-что… Дура, вот что! По ней полкласса сохло, а она за учителем бегала… Два месяца в слезах ходила.
– Верю, но это не важно. – Я выпрямился и спросил Викторию: – Что ты хочешь сделать с вирусом?
– Легко. Она такая, очень энергичная, напористая… Ей доверяют.
– Не знаю, – сказал я и отложил ложку. – Вкусный суп. Спасибо. Я не знаю, Настя. Тут же проблема… Михаил…
– Здорово бы, – сказал я. – Самый лучший метод. Только времени нет.
Но тут были самые лучшие пирожки в Москве. И я, наплевав на условности, привёз сюда Михаила, когда тот предложил пообедать.
– Тут не о чем говорить. Пусть на нём мертвяки ездят, – отрезала Ольга. – Возьми бейсбольную биту… может, тут ножи есть…
У самого храма нас остановила вторая цепь – и тут уже пришлось пререкаться. Мы были не в тех чинах и не из этого района, моя должность дознавателя никого не впечатлила. Но здесь сработала бумажка с п…
Малыш просиял и от волнения затеребил в ножнах свой тесак.
– Да ничего, конечно, – виновато сказал я. – Простите меня, дурака, пришёл с пустыми руками.
– Это я слышал. Кому грозила опасность – человеку или кваzи? Почему ситуация была столь важна, что в Москву направили тебя, челове…
Как же, наверное, я поднял его самооценку! Капитан полиции, борец с мертвецами, а блюет перед подъездом, позорит, так сказать, честь мундира!
Виктория носится по Москве, прячась и меняя обличья. Она наверняка сумела бы уйти – раз уж способна так хорошо менять внешность и имеет доступ к фальшивым документам. К тому же раз она работает на эк…
– Да, не врач, – кивнула Настя. – Поможешь надеть перчатки? Вон в том пакете.
– Чтобы не путал туризм с эмиграцией. Пусть посмотрит на нашу жизнь повнимательнее, это полезно.
Дверь плавно открылась. Она была не заперта, просто аккуратно притворена.
– Там же, где и была. В больнице. Мы нагнали туда врачей, привезли оборудование. Нет смысла переводить куда-то.
В общем-то одна идея была. Крутилась в голове с момента встречи с Викторией в подъезде. Но больно уж тонкая ниточка…
– Вон, под нами толпы тех, кто десять лет бродит и остаётся без разума, – заметил я.
– Я же говорю – не знаю! Она переночевала у нас, в музее. Первую ночь, как сбежала. Потом ушла. Сказала, что мне лучше не знать, где она будет. Что она сделает всё, что может, чтобы спасти человечест…
Ох, не нравилась она мне! Если уж женщина ввязывается в какую-нибудь противозаконную деятельность, так она ввязывается по полной. Мужики сплошь и рядом – по дури, и легко их переубедить. А уж если же…
– Мумифицирован. Вот и не восстал. – Михаил нахмурился. – А откуда ты знаешь этот стих? Тебе по возрасту не положено.
– И ещё она сказала, что больше здесь не появится, – сказал Полозков. – Сказала, что вы подбираетесь к ней всё ближе, что ко мне наверняка придут. «Либо один – человек, это ещё хорошо. Или двое, чело…
– Я знаю, я плачу за брата и маму, – резко ответила Анастасия.
Он боялся. Боялся второй раз совершить то, что однажды уже сделал. Убить полторы тысячи уже мёртвых… лишив их шанса однажды обрести разум и вернуться пусть к искажённой, уродливой, но всё же жизни…
– Не получается её поймать? – спросил Найд.
– Мы были чудовищами. Восставшие не имеют разума, ими движет только стремление убивать и пожирать…
– Вчера. Короткая стрижка, ярко-рыжие волосы. Назвалась Марией Незваной, – чётко, почти по-военному отрапортовала доктор. – У нас была первый раз.
– Чёрт, – выругался я. – Да, у нас тоже есть радикалы. Я один из них! Но заметь, я кваzи не убиваю. К геноциду не призываю. И вообще ваши радикалы рехнулись! Они что, всерьёз хотят убить всех человек…
– Какая же я дура, что перестала кормить грудью. – Ольга принялась укачивать сына. – Еда всегда с собой, чистая и подогретая…
Я посмотрел на Михаила – он как раз закончил что-то вполголоса бормотать в трубку. Михаил тоже услышал.
– Угадал? Вы на неё с такой нежностью смотрели.
Томилин знал. Прекрасно знал, как восставшие становятся кваzи. И подвёл под это какой-то свой людоедский идеологический базис.
– С младенцем на велосипеде? – Ольга рассмеялась, и я понял, что спор окончен. – Нет, нет и нет. Давай попробуем по дороге на машине. Будем объезжать заторы по обочине.
– Вы-то чего хотели? Вы же разумный человек, я вижу!
Ребята, проверяя автоматы, ответили матюками и обещаниями накормить тварей свинцом.
Дверь хлопнула. Михаил в два прыжка оказался возле нас. Одной рукой рванул на себя Аню, другой придержал меня. Мы все вместе рухнули на грязный балконный пол, покрытый голубиным помётом и старыми спл…
– Наверное, – сказала Настя. – В смысле, наверное – сошла. А защитит ли… не знаю. Но я так не могу!
– Пошли, – сказал я, подталкивая Ольгу к двери. Она послушно шла. – На счёт три. Раз, два… три!
– Я полагаю, что он начал сомневаться в своей работе, – сказал Михаил. – То ли понял, куда ведут исследования… Виктория могла использовать его втёмную. То ли вначале поддался её убеждениям, а потом п…
Снарядились мы все одинаково. Для противостояния восставшим никто не придумал ничего лучшего, чем многозарядный дробовик с крупной дробью, пистолеты с тупоконечными пулями, имеющими высокий останавли…
Руководство кваzи, обеспокоенное происходящим, прислало в Москву Михаила Бедренца.
Уговаривать меня не пришлось – я выскочил из фойе, превратившегося в поле боя. Маркин на самом деле уже спешил к входу, опередив солдат из оцепления, – и я вдруг понял, почему лицо отставного подполк…
– Давайте присядем? Может быть, в кафе, у нас хорошее кафе…
Но я уже ничего не мог поделать. Не мог отмотать время назад, не мог остановить Настю.
– Может, вернёмся к парню? – спросил Михаил. Он явно серьёзно относился к моим догадкам. – Поговорим ещё? Он вроде как пошёл на контакт.
– Вам придётся «завязать со мной роман», как вы изволили выразиться, товарищ капитан, – сказала Анастасия.
Это было бы даже смешно, если бы при этих словах Курицына не опустила руку в сумочку и не вытащила оттуда пистолет. Какой-то совершенно незнакомый мне, некрупный, но очень соразмерный, даже изящный.
Я закрыл глаза, будто это помогало мне думать.
До вечера было ещё далеко, но возвращаться в отделение ради пары часов работы не хотелось.
– Есть, – ответил тот, не порываясь ничего достать. – Я повторю вопрос: почему вы подвергали опасности моего сына Найда?
Нет, не могу поверить. Чушь собачья! Есть телевидение, остались спутники-ретрансляторы на орбитах. Вокруг крупных городов (Вологде не повезло, но многие-то города уцелели) работает мобильная связь.
– Но вы же его убили? За эти разговоры, за его гражданскую позицию… а я с ним согласен, – он замешкался, но всё же добавил: – был…
Здесь и находилась единственная на всю Москву (включая замкадовские анклавы) церковь кваzи.
– А… – без особого воодушевления сказал Найд.
Я задумчиво спрятал телефон, покачал головой.
– Я понимаю. Иначе бы она не расслабилась. Но мог бы предупредить!
– Нет, я перегрыз стяжки… – рассеянно сказал Михаил. – Разминулись, наверное… Может быть, ты дашь мне ампулу? Для сохранности?
– Денис, я прошу тебя не требовать от меня ответа, – сказал Михаил.
– Как зовут твою девчонку? – спросил я. Руслан стрельнул в меня глазами, но ничего не сказал. Тогда я взял со стола фоторамку. Одна из девушек на фотках мелькала так часто (хотя порой и в компании с …
И тут начался полнейший бедлам. Из-за машин высыпали люди – их было больше сотни. Все вооружённые.
– Я не следователь, я дознаватель! – пряча пистолет в кобуру, откликнулся я. – Всё в порядке.
– Во-вторых, вчера и сегодня ты хорошо поработал и к тебе не должно быть претензий…
– Молодая ещё, – виновато сказал Юрий Михайлович. – Простите, может, это и мой недочёт… надо было попросить звать меня в зал при появлении любой кваzи…
– Я был майором полиции и формально остаюсь в этом звании, – сказал Михаил. – Вас устроит такой вариант, капитан Симонов?
– Я не подумала об этом. Я хотела всего лишь оказать психологическое давление. Я его отпущу.
Руслан больше не казался мне славным, но запутавшимся юношей, в силу возрастного максимализма влипшим в дурную историю.
Мы сидели в придорожной кафешке. Из неё было хорошо видно окрестности, ещё там нашлась масса продуктов и работающая плита с газовым баллоном. Главное было не открывать холодильники – из них несло тух…
– Не трогайте её! Не трогайте! – закричал Роман, раскинув руки и заслоняя Юлю от меня. – Сядь! Сядь немедленно, Юлечка! Молчи! Сядь, смотри в экран!
– Виктор и Виктория, очень красиво, – неожиданно сказал Михаил. – Вы были женаты до вашего возвышения?
Я посмотрел на восставшего без левой руки, ковылявшего между танками. Из порванного в клочья рукава торчала какая-то нелепая бурая культя. Отрастает у него рука, что ли? Похоже, что отрастает.
– Денис Игоревич! – с нажимом произнесла начальник.
– Михаил рассказал про вирус, – пояснил я. – Это тоже неправда?
– Никто точно не знает, – доброжелательно ответил Полозков. – Я вам больше скажу, молодой человек. Мы не знаем точно, как и почему произошла жизнь на Земле. Мы не знаем, как образовалась нефть… да-да…
– Я мог умереть и стать восставшим, – сказал я. – Но скорей меня бы растерзали в клочки и я бы насовсем погиб. Их слишком много было.
– Ну вот и нам работа, – весело сказал он. – Восставшие на дороге. Торопятся, бегут, кушать хотят. Накормим их, ребята.
Я занёс отчёт царице (повезло, её в кабинете не было) и пошёл за Михаилом. Когда во время задания кто-то гибнет, то количество отчётности вырастает на порядок. Повезло, конечно, что погибший не был п…
– Теперь уж совсем без вариантов, – сообщил я профессору, подходя ближе к столу. Виктор Аристархович засуетился, опустил одну руку и принялся скрести ею о столешницу, будто подгребая ко мне.
– Виктория? – уточнил Юрий Михайлович и прижал руку к сердцу. – Да, но что…
– Двенадцать с половиной процентов, – кивнул Михаил. – Но они тоже предпочитают метро и велосипеды.
– Честное слово, – сказал я. – Не вру. У вас есть дети?
– Очень странно видеть всё это с другой стороны…
– Вера и наука друг другу не противоречат, – ответил Пётр. – Да и что тут такого…
– Мы предпочитаем короткие имена, – кивнул Михаил.
До заброшенных корпусов пятьдесят четвертой городской больницы мы дошли минут через десять.
– Он поедет через ленинградский пропускник, – сказал я, проигнорировав «они». – Вот увидишь.
– Восставших! – резко сказал Маркин. – Ваша психованная беглая кваzи напала на приют. Она освободила восставших, а людей выпустила.
Лоб был прохладный. Рана от укуса действительно заживала.
– Чёрт, – сказал я, глядя на свои ноги в стареньких гостевых тапочках. – Он был в кроссовках.
– Удивительно. Как вы её удерживали? Вам ведь тоже надо спать.
Кваzи смотрел на меня спокойно и грустно.
– Как – сбежала? – воскликнул я. Михаил молчал, ожидая продолжения.
– Милая, это Денис! – засуетился Борис. – Помнишь, рассказывал? Студент, семью свою искал в Замкадье… Денис, это моя Юлечка.
Михаил стоял у внутреннего барьера и внимательно смотрел на тёмные башни Химок. Большинство домов давным-давно стояли с выбитыми окнами, потемневшие и облупившиеся. Но кое-где в рамах поблёскивали ст…
– Не можете – идите работать в резервацию! Там нужны кваzи с таким потенциалом влияния, как у вас! Идиот!
А вот с восставшими всё никак не складывалось.
– Не знаю. Я хотел отдать его Найду. Запечатанным. Но ты прав, ты тоже имеешь на него полное право.
– Обязательно. А ещё – опасаться восставших! Потому что они и в самом деле глупые и опасные. Так что запомните, дети, увидел восставшего – убегай! Вы же наверняка учили в детском саду стишок? «Я бабу…
С урчанием и клацаньем зубов девочка побежала к нам по длинному коридору, в котором до этого бесцельно слонялась. С обеих сторон коридора были стальные двери, сейчас открытые. Но, похоже, больше тут …
– Я лучше обход сделаю, – сказал я. – У меня на участке сорок три бабушки и двадцать восемь дедушек, которых надо почаще проверять.
То ли этот умный, красивый, крепкий парень, мечтающий превратиться в ходячий труп, вывел меня из себя сильнее, чем я ожидал.
– Эпик фейл, – пробормотал Максим и потёр переносицу. – А мы все приёмники и компьютеры сожгли… Ничего?
– Лучше будем говорить «цель», иначе ты сбиваешься, – решил Михаил. – Нет, не думаю.
– Он нас обеих любит! – поддержала Аня. – И не может выбрать! А мы подруги, мы не будем друг друга предавать!
– Он женат! – с надрывом воскликнула Юля. – Сказал, что любит нас, но не может жену бросить!
– Царица послала? – спросил я, застёгивая кобуру.
– Приду завтра, – сказал я. – Если вы не против.
– Ну да, ну да, – саркастически сказала Анастасия. – Электронный микроскоп, масс-спектрометр, биореакторы, термостаты, дилюторы, системы термодесорбции… Да у нас в университете хуже было…
Казалось, она уговаривает сама себя. Может быть, так и было.
– Примите мои искренние соболезнования, Виктория… э…
– А, – сказал я. – Не видел, конечно. Не те у меня годы. Знатоки… Это же вроде телеигра такая была, на деньги? Рулетку крутили… Это как-то связано?
– Ты заслуживаешь большего, – сказал Михаил с укоризной. – Ты хороший полицейский.
Впрочем, будем честными до конца, это могла быть и женщина-кореянка средних лет.
– Я видел результат генетического анализа.
Предводитель опустил руку на рукоять пистолета.
– И решил, что судьба нас таким образом свела. – Я усмехнулся. – Нет, Михаил. Судьба посмеялась над тобой. И надо мной.
– Да, забыл. Она их постирала. И не спросила, чьи они. Вообще не спросила, есть ли у меня кто-то. А брат сразу кинулся к своему ноутбуку. Я же ничего в его комнате не трогала, только пыль вытирала.
– Вы ухитряетесь обходиться без многих официальных структур, – кивнул я. – Как?
В пустой квартире не было никого, чтобы мне ответить. Да я и не ждал. Я прекрасно научился говорить сам с собой за десять лет.
Первый раз мне удалось его по-настоящему удивить.
По контрасту с красавицей Оксаной глава центра постмортальной психологии оказалась женщиной крепкой, кряжистой, немолодой и непривлекательной. Над верхней губой угадывались плохо депилированные усики…
Я нащупал на поясе ножны, но доставать мачете не стал. Михаил склонился над старушкой и смотрел ей в глаза. Актёр кричал, не делая попыток вырваться. Со всех сторон к нам бежали люди – и дежурные с д…
– Кому-то везёт, кому-то нет, – согласился доктор.
Виктория наперёд рассчитала все наши действия и пропустила нас мимо себя, выжидая в маленькой кладовке при помывочной вместе со своими безропотными рабами. А потом ушла, когда мы доблестно сражались …
Но человек – существо гибкое, а вера его – ещё гибче.
– Это не привычка, это косность, – сказал я с неожиданной злостью.
Старушка выпустила окровавленную руку Альберта Ефремовича и, издавая хнычущие звуки, улеглась обратно в багажник. Михаил достал из кармана пластиковые хомутики и быстро стянул ей руки. Потом всунул в…
– Что главное в любой религии? – спросил Михаил.
Я застонал. Снова поднёс телефон к лицу. Виктория молчала.
– К чему вам испытывать неудобства, – возразил Михаил. – Я схожу. В доме есть маленький магазин, там продаются спиртные напитки.
– Ты не против? – спросила Настя. – Я решила пожить у тебя. Недолго. Просто надо свыкнуться, что мама и брат вернулись. Но я могу уйти! Ты не думай, у меня есть куда. Подруги, тётка двоюродная, потом…
– Стихи пишете? – поинтересовалась Виктория.
Руслан ушёл из дома после бурного разговора с матерью, до которой дошло, что её ребёнок ввязался в очень неприятную историю. Я не сомневался, что эта тихая, живущая сыном женщина способна превратитьс…
– Что ты предлагаешь? – спросила она. – Гарантии нужны тебе, гарантии нужны мне. Если я отпущу Найда сразу за МКАДом – Михаил меня догонит.
– Мы, кваzи, не врём, – мягко сказал Михаил. – Пойдёмте, Альберт Ефремович. Нам нужно будет составить вашу явку с повинной. Я думаю, что удастся отделаться штрафом за нарушение воли покойной. Нервный…
Поэтому я быстро освободил одну руку и, пока охранник, перебарывая меня, опускал пистолет, выхватил своё мачете.
– Их вчера облетали на вертолёте, они не стреляли, – успокоил меня Михаил. – Давай. Ты идёшь первым, если всё нормально – сообщаешь, мы с доктором подходим.
– Отец Иоанн? – Михаил, только что поставивший свечку у иконы «Воскресение Христово», подошёл к нему. Я торопливо поставил свою свечку у иконы Андрея Первозванного, воскрешающего какого-то ребёнка, и…
– Как можно прицельно убить только взрослых? – спросил я.
Михаил посмотрел на меня, но ничего не сказал.
Восставшие схватили кого-то? Ерунда, уж если схватили – так сразу растерзали, и весь вопрос в том, восстанет их обед из мёртвых или не сможет возродиться. Существовал определённый уровень повреждений…
Я невольно улыбнулся в ответ. В мальчишке кипела жизнь – юная, ликующая, бьющая через край. У него не было спокойного могучего рассудка кваzи, их обострённых органов чувств, не было их немыслимой вын…
– Будем исходить из того, что у Виктории имеется какая-то неизвестная нам страсть, – сказал он. – Страсть в смысле «цель». В эту цель входило возвышение её мужа…
Я с такого расстояния номера разглядеть не мог. Обидно, что у мёртвого зрение лучше, чем у меня.
Кажется, случалось когда-то где-то что-то подобное на почве страсти.
– Угу, – буркнул Маркин. – Просто невероятно… Езжай домой, капитан. Я сам к тебе подъеду.
– Я хотел сказать – работать с чистого листа, – ответил кваzи. – Но твой вариант тоже годится, спасибо.
– Когда Виктория подкараулила меня в подъезде и треснула по голове, – объяснил я по пути, – она забеспокоилась, не слишком ли сильно ударила. Спросила, есть ли рядом «работающая больница». Я как-то с…
– Я плохо играю в шахматы. Можно в сетке во что-нибудь. Или своди меня в кино. Отцу положено водить ребёнка в кино!
– Это временно, – сказал Михаил со вздохом. – Это на четверть часа. И эффект слабеет от раза к разу, в итоге сходя на нет…
Михаил неловко обнял мальчика – я заметил, что он прижимает его к левому боку.
– Чтобы вы уничтожили «чёрную плесень». Тогда я отдам вирус.
– Родственники – это хорошо, – сказал я. – И друзья. Но поверь… порой чужие люди куда ближе… Так. Давай-ка на Профсоюзную… что-то мы зачастили на Юго-Запад…
Хотя… на Севере наверняка есть районы, над которыми воздушных трасс не пролегает. Север у нас такой, суровый. Там и восставшие-то чувствуют себя неуютно. Всю зиму лежат в летаргии в снегах, лишь когд…
– Нехороший – это какой? – уточнил я. – «Уэ-уэ-ээ?»
– В компьютерных играх колдуют маги, а священники исцеляют и призывают божественную силу. Насчёт исцеления я вам ничего не гарантирую, а молюсь с утра и так непрестанно.
Я кивнул. За его словами не могло быть настоящих чувств, и Михаил знал, что я это знаю, но он всё же счёл нужным это сказать…
– Ты монстр, – сказал я. – Ты людоед… чудовище. Все вы чудовища.
– Не самый плохой вариант, – согласился я.
– Это часть правды, – сказала Виктория. – Ты не понимаешь.
Где в Москве может укрыться кваzи? Церковь – проверена. Три гостиницы, где кваzи традиционно останавливались, – проверены. Десяток вегетарианских ресторанов – проверены.
Увы, эти танки давно уже были не на ходу. Это были всего лишь экспонаты. Восставшие ворвались в музей и перебили его защитников. А потом, насытившись, разбрелись во все стороны – совершенно хаотично,…
– Везёт же некоторым, – вздохнул я. – Скажите моему спутнику, что я подожду на улице.
– Он культивируется, – сказал Михаил. – Виктория ждёт, пока созреет вирусная культура.
Владислав наконец-то спрятал оружие. Неохотно вернул мне документы.
– А что ж так, по старинке? – спросила бабушка. Было такое ощущение, что она чётко определила Михаила как главного. – Где же ваши камеры-фигамеры, дроны-клоны?
Минуту я держал телефон в руке и смотрел на него, будто на бомбу – рванёт или нет?
– Наверх, – тихо сказал Михаил. И двинулся к лестнице.
– Спасибо. Да, я об этом. – Михаил помолчал, вращая пальцами стакан на столе. – Мне довольно трудно быть отцом живому ребёнку, Денис. Те вещи, которые вы, живые, понимаете интуитивно, мне приходится …
– На расстоянии я смогу сдержать одного-двух… Если она бросит против меня хотя бы десяток – восставшие меня растерзают.
– Нам всем надо уйти, – сказал я. – Михаил, звони Маркину, пусть присылает своих ребят, врачей…
– Где же ещё можно безнаказанно отрубать восставшим головы… – буркнул я, подходя к машине. – Ты лучше скажи, твой сын успокоился?
– Прорвёмся, – сказал я, взвешивая в руках нож. Ледоруб по-прежнему висел у меня на поясе, но прихваченный из кафешки тесак казался удобнее. Он был дешёвый, но хорошо заточенный и здоровенный, как ма…
– Технологический лючок. Для доступа во время монтажа ворот. По недосмотру одного из монтажников остался плохо закреплённым.
– Ты меня успокоил, – сказал я. – И как будем её искать? Может быть, всё-таки стоит сообщить соответствующим структурам?
– Старая стала, – сказала Валентина. – Целилась в руку, попала в голову.
– Михаил, человеческие отношения – не твоя стихия, – сказал я, отсмеявшись. – Уж поверь. Спасай мир, лови преступников. Отмеряй специи на весах. Налаживай отношения ваших и наших. Но в дела, касающие…
Я шагнул к «технологическому лючку» и вновь засунул туда руку.
Руслан застонал. Звук шёл не от палаты, а от стола – я приподнял лист бумаги, под ним обнаружилась включённая «радионяня» в виде смешной чёрно-белой панды. Глаза панды светились зелёными огоньками.
– У меня появились на это основания. Личные.
– Нет. Но придумаю. Завтра утром. Как обычно.
– Не в твоём характере, – сказал Михаил. – Если бы ты сказал это раньше, я бы поверил. Но сейчас… сейчас я немного лучше понимаю тебя. Человек всегда надеется на чудо. Человек чудом живёт, потому что…
Люди в такой ситуации могли бы подраться.
– Пошли, Денис, – сказал Борис. – А то тут бросят. Скажи спасибо, что полчаса тебе выделили.
Теперь и Аня посмотрела на меня. С искренним возмущением.
– Ну да, – басовито, но с прячущимся где-то совсем рядом фальцетом, сказал Руслан. – Это всё мамины фантазии. Считает, будто я хочу с собой покончить, чтобы кваzи стать. – Он не удержался и посмотрел…
– У вас зима теплее, – буркнул я. Конечно, я видел по телевизору сюжеты из столицы не-живых, все эти толпы кваzи на велосипедах, аккуратными рядками едущие по Невскому… Но когда говоришь с кваzи, нор…
– Понял, да? – не удержался я от резкой фразы.
– Надо закрывать чужие шкафы, если случайно их открыл.
– Я могу посидеть здесь, – сказал Михаил. – Вообще-то у нас ещё дела, я поехал с Денисом просто за компанию.
– Зачем, ну зачем ты завёл со мной разговор о Найде, кваzюк? – спросил я с болью. – Пусть бы я не знал. И он бы не узнал никогда. Что сейчас изменишь? Кому это нужно?
Когда женщина обнаружила, что приятель незадачливого «папаши» роется в мусорной урне, в её глазах снова появилась подозрительность. Она быстро ускорила шаги, укатывая коляску со своим младенцем.
Но порой, только утратив всякую логику, жизнь обретает смысл.
– Судить тебя не будут, – сказал Маркин. – Но и награждать не за что, Бедренца ты упустил. Хорошо, что у него было письмо из МВД. Ты не крайний, ты честный служака… К тому же действовал ты по моему у…
– Она вас не узнала, – сказал Михаил. – Не обманывайте себя. Вы хорошо управляете кваzи. Вот и сумели прицельно выманить бывшую жену…
Мало ли в Москве кваzи? Тысяч пятьдесят, пожалуй. Большинство живут в своих районах, на Юго-Западе и на Люберецких Полях, но и среди людей их много. Да и в тех случаях, когда мне не удавалось убить в…
Аня – мятую пачку сигарет, которые ей никто не должен был продавать по возрасту.
– Когда успели-то, – пробормотал я, лихорадочно соображая.
– Да, её не изменить. Если бы все камеры наружного наблюдения были оборудованы ещё и тепловизорами, было бы легче. Но таких камер от силы два десятка.
Помещение было небольшим. Маленький холл, свежеотремонтированный, с тем же строгим дизайном – белые стены, чёрная мебель. Стойка приёмной, за которой сидела миленькая черноволосая девушка. Живая. За …
– Ты задал правильный вопрос, – сказал Михаил. – Но я не знаю ответа. Что мы будем делать?
– Исключения подтверждают правило! – торжественно заявил Борис. – А Дениске поможем, верно? Правильно он поступает. Вначале испугался, но свой страх преодолел и возвращается!
– Я сегодня хотел с ребёнком сходить в кино, – сказал я безнадёжно. – Первый раз в жизни хотел сходить в кино с сыном-подростком.
– Мама и братик! Они возвысились! Их сегодня могут выписать из приюта, они вернутся домой!
Под непрерывным дождём мы дошли до МКАДа, до многоуровневой развязки, когда-то забитой машинами, а сейчас пустой. Транспорт, конечно, по МКАДу шёл и сейчас, по двум оставшимся полосам, слышен был шум…
Потом мы минуту сидели и ждали. Я тяжело дышал и сожалел о том, что не курю. Михаил просто смотрел на кваzи. Он и впрямь был хорошим полицейским – он смотрел на неё с сочувствием.
– Полагаю, мы сработаемся, – сказал мёртвый участковый. – Работа в паре даёт массу способов для достижения взаимопонимания.
– На работе, Маркин, – ответил я, стараясь не фиксироваться на «подруге». Ну знает Маркин о нашем романе. Что с того? Ему по службе положено. – Вы же просили помогать, если что, так вот – прибыл.
– Да-да, запирал, не беспокойся, – кивнул Маркин. – Я закрыл снова. Что пьёшь?
– Надо заканчивать, Женя, – сказала Валентина. – Хватит, наигрались. Всю страну на уши поставили.
– Любая религия со стороны кажется безумной, – согласился священник.
Ой, нет. Ещё останутся восставшие. В общем – ничего хорошего.
Конверт я взял, но и Михаил его пока не отпустил. Мы так и стояли, держа конверт между собой.
– Вы тоже верующий, да? – с тоской спросил Альберт Ефремович. – Ну скажите мне тогда, что она права! Скажите, что так надо, что её ждёт жизнь вечная…
Тесак, которым обзавёлся Борис после первого боя, был куда хуже моего мачете. Но орудовал им сержант с энтузиазмом, заменяющим опыт.
– И с чего бы её несостоявшийся, – Михаил выделил это слово, – научный руководитель взялся помогать бывшей аспирантке? К тому же такой необычной?
И с миром восставших и кваzи тоже стали взаимодействовать.
– Где бы она ни была – всё управляется с поста охраны, – сказал Пётр. – Теряем время!
– Нет. Все остальное к этому убийству не относится.
– Дениска! Студент, ах ты ж… – Он явно хотел добавить что-то грубое, но почему-то сдержался. – Как разыскал-то меня?
– Потому что это… – Маркин протянул руку и, не открывая глаз, сгрёб со стола распечатку статьи Томилина, – туфта. Мечты психопата.
У старушки и зубов-то почти не оставалось в её восемьдесят пять лет. Но она всё-таки перегрызла-пережевала крепкую верёвку. И стоило сыну сдёрнуть одеяло – одним рывком приподнялась, вцепилась ему в …
Он повернулся – и я бросил ему металлическую ампулу.
Мы оставили машину на Нежинской, на парковке у дома номер восемь – монолитной двадцатичетырёхэтажки, с осыпавшейся кое-где «кирпичной» облицовкой. На стенах здания проглядывали закрашенные надписи. К…
– Хорошо, хорошо, – согласился я. – Но иногда в моей работе надо проявлять чувство юмора, иначе с ума сойдёшь. К примеру, когда встречаешь кваzи-мясоеда.
– Допустим, – сказал я. – Ты хороший полицейский, надеюсь, что и я тоже. А при чём тут мальчик Найд?
– Найд. Я не уверен, что ему правильно жить среди нас.
Восставшие сходились к нам со всех сторон, так целенаправленно, что это и впрямь походило на разумное поведение.
Но когда я обернулся в следующий раз, уже преодолев половину расстояния до автострады, Ольга уже бежала в противоположную сторону.
– Голод помнят все. Только о нём не говорят. – Михаил перевёл взгляд на Марину Абрамовну. Та отступила на шаг. – Женщина-кваzи. Молодая. Могла называть себя Викторией. Могла притворяться мужчиной, но…
– Массовым самоубийством, конечно, – ответил Михаил. – Чем они ещё могут угрожать.
– Не так, – негромко ответил я. – Ни при чём тут радио.
– Да я про другое, Денис. Все знают, что вы восставших не любите.
– Бывает, – сказал я. – Не бери в голову, братушка. Лучше скажи – врач вам нужен? У нас в вертолёте доктор есть, и ещё кваzи…
– Вот и неправда, – быстро ответил Руслан. – Восставшие уже не люди. А каннибализм – поедание себе подобных.
Черепа у кваzи крепкие, как у людей. А удары они переносят гораздо легче. Но у всего на свете есть предел прочности.
– Денис, кто вчера производил досмотр задержанной Виктории Томилиной?
– Ах да. Ходячий газоанализатор. – Я кивнул.
– Михаил, я и не подозревал, что у тебя такой талант общаться с детской аудиторией. Им же палец в рот не клади, по локоть откусят.
– Я справлюсь, – спокойно ответил Михаил. – Хорошо, проверим вначале сами.
– Всё ещё сложнее, – сказал Михаил. – Это только часть проблемы.
– Сейчас восставшие попрут наружу, и люди будут реально взволнованы, – сказал Михаил.
Я встал и посмотрел на Михаила, вышедшего из темноты.
– Всё понятно, – сказал Найд с лёгким огорчением. – Но ты же сводишь меня в кино?
– Но не такого же! – опять не удержался я. – Может, я и атеист, но обещан был и Судный день…
– Ты лжец! Ты формалист и крючкотвор! – воскликнул я в полном восхищении. – Ты настоящий полицейский старой школы!
– Не думай только, что мы стали друзьями, – сказал я. – Ты всё равно такой же, как она. Нежить.
– Вот потому, не чувствуя глубинной, природной связи со своими отпрысками, мы, мужики, должны разумом понимать свои обязанности. Воспитывать, защищать… Женщина – на инстинктах. Как животное. Мы – от …
– Он хороший парень, только юношеский максимализм… – сказал Михаил.
– Нет, – сказал я. – Я не буду проводить никаких исследований. Он – не мой сын. И мы не касаемся больше этой темы.
– Не надо глумиться над Лениным, – сказал Михаил. – Между прочим, я коммунист.
Головой я изо всей силы ударил его в лицо, одновременно коленом – в пах. Кваzи отпрянул, долю секунды колебался, а потом бросился к балконной двери. Я, упав на одно колено, выпустил две пули ему в сп…
– Да, ты прав, – подтвердил я. – Меня бы это не удержало. Поэтому – во-вторых. Как ни странно, но я с тобой подружился, старый мертвяк. Ты славный напарник и хороший друг. Ты воспитывал этого мальчик…
– Пойдём, – сказал я. – Вон машина, похожая на ориентировку…
Мы – лишь полуфабрикаты, заготовки, нуждающиеся в доработке, отладке и настройке. К счастью, этот мучительный и неприятный этап мы проходим в форме восставших, избавленные от необходимости нравственн…
– Тогда возьмёшь ремень и выпорешь. Поехали, в конце концов, отметим в рапорте, что провели предупредительную беседу. А то и впрямь покончит с собой, недоросль, а на нас всех собак навесят. Где он жи…
– Не шарахнули бы «Иглой», – сказал я озабоченно. – В своё время этой дряни столько наклепали…
– Как вам будет угодно, – сказал Михаил, помолчав мгновение, и я понял, что кваzи сдался.
– Ну да, ну да, – искренне веселился Полозков. – Упал, значит, астероид… Они, конечно, падали, было дело. И потом динозавры вымирают… миллионы лет. Да? Не многовато? Либо воздействие на биосферу было…
Вблизи караван выглядел ещё живописнее. Часть машин была поставлена на самодельные высокие колёсные базы. Все увешаны «кенгурятниками», причём шипастыми, явно рассчитанными на то, чтобы давить толпы …
– Ты мужчина. Ты по-другому реагируешь, и это правильно.
Ребёнок понял, что я его пропускаю, побежал через дорогу – вприпрыжку, как умеют только дети. Кажется, это всё-таки был мальчик. Пробегая мимо машины, улыбнулся мне и отсалютовал рукой.
– А ты уже знаешь, о чем хочешь её спросить?
Знакомая консьержка при нашем появлении засуетилась, оторвалась от стола, за которым пила чай. Я махнул ей рукой, показывая, что вставать и подходить не надо.
– Как я могу говорить о результатах теста, если конверт в твоём кармане?
– Надо было не снимать куртку. Надо было не снимать…
– Полная чушь. Требуют принять закон об эвтаназии.
– Так ей и бежать смысла не было, – заметил я.
Одновременно со мной. Конверт упал нам под ноги.
Буря, похоже, решила сегодня пройти стороной. Тучи всё так же неслись над городом, временами проливаясь короткими холодными ливнями, но ветер ослабел.
– Мы не телепаты, – запротестовал Михаил. – Мы не читаем мысли. Мы можем управлять восставшими, но все – в разной мере. И мы не знаем, как это работает. Может быть, феромоны.
Аня пошатнулась и стала оседать в сторону перил.
Неожиданно Михаил встал и подошёл ко мне.
– Я не побегу. Мы укроемся в музее. Смотри, там окна узкие, как амбразуры. И двери должны быть крепкие. Это же военный музей. Там должны быть очень крепкие двери.
Сейчас мы съели по первому пирожку, Михаил одобрительно кивнул, я размышлял, будет ли уместно выпить пива. Решил, что всё-таки нет, но пообещал себе взять реванш вечером.
– Да-да-да, – ускоряя шаг и заставляя Михаила поторопиться, пробормотал я. – Скажи мне, напарник, любимец богов… Как ты врать научился?
Со скромной девочкой Милой всё и впрямь было в порядке. Хотя когда спецназ выбил одновременно двери и окна, ворвавшись в квартиру её одноклассника, где спецслужбы и запеленговали отключённый мобильни…
– Имеет, – обиженно сказал академик. – Виктория всегда трепетно относилась к жизни. Устроить массовое уничтожение людей, пусть даже для их блага, она никак не могла!
Михаил посмотрел на часы – старомодные, стрелочные, в позолоченном корпусе.
– Мне конец, – сказала Ольга. – Мне конец, Денис.
– «Любимых убивают все, – сказал Михаил и рывком поднял Викторию со ступенек. – Но не кричат о том. Трус поцелуем похитрей. Смельчак – простым ножом».
Листы я сложил пополам и спрятал в карман пиджака, чтобы поглядеть на досуге. Не по работе, просто из болезненного любопытства: что испытывал человек, делящий постель с нежитью?
Они всё это получить не успели и уже никогда не получат. А могли. Даже если не собирались, то знали, что всё это возможно. Пляжи Гоа, Великая Китайская стена, египетские пирамиды…
– Почему это должно меня смущать? Есть люди, интеллектуальные, прекрасные душой и телом, достойные возвышения. Перехода на новую ступень эволюции. А есть биоматериал в человеческом образе. Какая разн…
Где-то в заброшенной старой больнице, куда сейчас собрали десятки врачей, лежала в изолированной палате Настя и ждала – проснётся или нет в ней смертоносный вирус.
– Вы же ничего не помните после возвышения… – пробормотал я.
Он наклонился над девочкой и стянул ей руки и ноги пластиковыми хомутиками. Положил на пол, провёл ладонью по коротко стриженным волосам.
Я взял бутылку кубинского рома, налил полстакана. Скинул мокрую одежду, засунул в стиралку, переоделся в домашнее. Глотнул обжигающую, пахнущую солнцем и тропиками жидкость. Посмотрел на портрет на с…
Академик, профессор, доктор наук, автор трёх монографий, нескольких сотен публикаций и признанный всем научным сообществом главный в мире специалист по ископаемым сверчкам Александр Павлович Полозков…
– Ориентировку, прошедшую четыре дня назад, помнишь? – спросил Михаил.
– Два года назад, – ответил Роман. Покосился на меня. – Возвысился… я был в Солнцево, в резервации номер три… Это Юля меня туда поместила. Довольно дорого там находиться. Но там очень большой процент…
– Зачем? – Я развёл руками. – Устраивает мою личную жизнь?
– Вызывает временную активацию некронейронов вентромедиальной префронтальной коры.
– Нет, нет, нет, – с напором повторил Михаил. – Не надо придумывать нам сверхспособности, которых нет. Мы и с имеющимися-то проблем нахлебались… Маркин, сама Виктория – там?
– На самом деле, – продолжал Михаил, – смерть всегда волновала людей. Волновала и пугала. Люди гадали, есть ли там, за смертным порогом, что-либо? Или только темнота и пустота? Верящие в Бога надеяли…
– Умею, – без особой убеждённости сказал Михаил.
– Быстро. Двадцать пять минут, минимальный срок, в первом классе учат.
– Может, тогда не стоит считать это возвышением? – сворачивая к институту биохимии и паркуя машину, сказал я.
– Со мной, – небрежно бросила Курицына. – Говори.
Книжка вульгарно-философских рассуждений о восставших с пометками Томилина. Может, вирусолог он был и великий, но подчёркнутые рассуждения мне показались банальными.
Дверь… Ещё одна спальня. Детская? Нет, взрослая. Супруги предпочитали ночевать в разных спальнях? Тоже мне, аристократы хреновы…
Я крепко взял обеих за руки. Потянул вниз.
Общество зааплодировало и начало высказываться в том духе, что я совершенно прав и мудрого академика надо наградить насильно.
– Куда тебя отвезти, Михаил? – спросил я.
– Да они все уже… восстали… Разве что двоюродный дядя, Павлик… Так он седьмая вода на киселе, Милочка и адреса-то его не знает…
– Езжай домой. Сюда тебя всё равно не пустят, это даже не в моей компетенции… Стой! Как она вас выманила?
Голову представительнице грядущей элиты разнесло изрядно.
– Мне тридцать лет, – сказал я. – Когда всё началось, я был двадцатилетним сопляком, вокруг которого мир сошёл с ума. И я видел… много чего видел. Я вас ненавижу. Что восставших, что возвысившихся. В…
Взял паузу и я. Стоял спокойно. Ждал. Готовился вцепиться в руку Виктории, присесть и попытаться перебросить её через себя, срывая захват.
– Поймите, сейчас у какой-то матери забирают сына или дочь. И я не знаю, каким образом извлекают вирус. Может, прокрутив человека в мясорубке.
По помещениям охраны бродили двое восставших. Какие-то дезориентированные и медлительные. Наверняка Михаил мог их подчинить, но у нас не было времени.
– Позвони, расскажи, – велел Михаил. – У него целая команда, им проще всех опросить.
– Я знаю. Но не надо про мышей. Потом объясню почему.
– Если бы ты был на моём месте, капитан, – сказал Маркин, – то ты проверил бы всё ещё в первый день. Как и было сделано.
– Ему нужно, – тихо ответил Михаил. – Для того чтобы знать свои корни. Помнить, что он человек.
– Неудачно, – согласился Михаил. – Она бы сдалась вам, или её бы задержал я… Но вместе мы друг другу помешали. Эх!
– Я вообще ни на что не обижаюсь, – сказал Михаил.
Но профессор нёсся вперёд, ловко лавируя между стендами, скелетами и световыми проекциями.
– Вазелин готовь, – посоветовал Александр и закрыл дверь.
– Что теперь? – спросил Найд, не отрывая лица от куртки.
– Хорошо, – решил Маркин. – Можете там не суетиться. Мы, кажется, нашли девочку.
Несмотря на всё безумие и трагизм происходящего, я едва не поперхнулся от смеха.
Он, кажется, был уже слегка выпивший. Или просто его развезло от усталости и избытка кофеина.
– В книжке тоже! – немедленно поправили его.
– У нас будут проблемы, большие проблемы, – заметил кваzи. – В первую очередь у тебя.
– Я бы хотел остаться в Питере… – протянул Найд. – Ну да здесь тоже ничего. Только людей мало.
– Нет, не настолько нехороший, – сказала она. – Бум!
– Зачем? Ты бы сообщил, будь какие-то проблемы.
Сейчас там было, наверное, тысячи полторы восставших. Опасное заведение, но оно уже стало частью городской традиции, да и церковь крепко за него держалась, как за визитную карточку своих добрых дел. …
– Андреевна, но это не важно, – ответила женщина-кваzи. – Просто Виктория.
– Но мертвяки-то по земле ходят, – вздохнул предводитель. Вдруг смутился, протянул мне руку: – Совсем мы одичали, братушка. Максим я, Божьей волей наставник и отец нашей общины.
– К сожалению, не так всё романтично, – ответил я. – Тут душа ни при чём. Но… да. Ольгу убил Михаил. А потом обрёл разум и спас сына.