Все цитаты из книги «КВАЗИ»
Я первым зашёл на открытую веранду, поймал за руку пробегающую мимо молоденькую официантку с полным подносом тарелок и рюмок.
Хотя уборку в кабинете придётся делать капитальную. Хорошо, что ковров нет.
– В ушах серёжки, серебряные, в виде листиков. На шее цепочка с медальоном, тоже листок, очевидно – комплект. На правой руке обручальное кольцо, белое золото с маленьким бриллиантом, примерно одна де…
– Милочка такая скромная! Такая воспитанная! – рыдала Анна Романовна. – Она даже с мальчиками не гуляла совсем. Всё в школе или с подружками…
– Мёртвого не так легко убить, юноша, – сказал Михаил Иванович, старый кваzи, только утром приехавший в Москву из земель мёртвых.
– А как там у вас, в Питере? – спросил я.
– Так что у неё за мания? – спросил я. – Любовь к покойному Томилину? Интерес к боевой вирусологии? Страсть к вымершим видам животных?
– Это ещё самая интересная её часть, – признался я.
– Всё и всегда кончается войной, – сказала Виктория. – К сожалению. Но шансы есть. Может быть, мы не повторим судьбу динозавров.
– Вы мне сильно подпортили всю работу, с господином Маркиным. Церковь кваzи нам не помогла, психологи тоже. Мне пришлось пойти на прямой контакт с преступными элементами, причём гарантировать им безо…
– А кто его знает… Вот, заявление от соседей… – Я включил планшет. – «Я, гражданка Мухлынина, Зинаида Львовна… проживающая…» Вот! «Сообщаю, что проживающая по соседству семья Чаленко являются опасным…
– Я вкусно готовлю, – обиженно сказал Михаил.
Люди боятся признать, что уже не являются венцом эволюции.
– Почему ты прибыл на место преступления?
– Плохо, но я догадывалась, – признала Валентина. – Единственное, чего мы можем добиться, – медийного шума.
– Ах ты ж, тварь богомерзкая… – сказал Борис и пошёл к восставшему. По виду и остаткам костюма восставший был типичный молодой подмосковный гопник, он и сидел-то в характерной позе. Только вместо сем…
– Почему у тебя всегда есть уважительный повод для нарушения запретов? – риторически спросил Михаил.
Вообще – на что он рассчитывал? Что заражённые дети будут распространять заразу и сами тоже умрут? Большие ведь уже, Руслан так под два метра ростом…
– Отпусти его, – сказал он. – Отпусти. Отпусти!
– Нет, – сказала Ольга. Она прижимала сына к себе, тот не спал, но молчал, словно понимал серьёзность происходящего. Только смотрел на меня. Будто просил о чём-то.
– Она хочет убить миллиард человек, – спокойно ответил Найд.
– Дверь не выломана, – сказал Борис. – Это плюс. Но она открыта, это минус. Что, Дениска, пошли? Времени нам дали полчаса, конвой ждать не будет.
Он бросил флэшку и стал изучать чуть поблёкшие от времени фотографии.
– Ага, тут к нам и набегут, – сказал я. Развёл руками: – Хорошо. Давай попробуем. Но велосипед…
– Я, пожалуй, продолжу думать, – сказал я. – Мне понравился процесс.
– Зачем эвтаназия? При правильном воспитании – молодые люди совершают торжественное самоубийство.
– А вы хотите после смерти возвыситься? – спросил я.
Владислав спорить не стал. Порылся в кармане пиджака, достал сложенный вчетверо лист бумаги, протянул мне.
– О да. У вас и обычной нет. Но есть кваzи, которые выполняют эту работу. Если с молотка снять ярлычок, им всё равно можно забивать гвозди.
В любой утопии найдётся место для пары рабов самому нищему крестьянину. В утопии кваzи, если не брать во внимание массовую гибель взрослого населения, всё выглядело вполне благообразно. Да и массовую…
– Справедливость, – глядя мне в глаза, ответил Михаил. – Всегда правильна только справедливость.
Посмотрев ему в глаза, я понял – он ни на секунду не сомневается, что искать мне уже некого.
– У вас тут мыши завелись? – полюбопытствовал я. Чаленко вёл себя очень доброжелательно, прав не качал, документы не спрашивал – хотелось прояснить ситуацию как можно неформальнее.
Потом я несколько мгновений обдумывал слова Полозкова.
– Похоже на признание в любви, – сказала Настя.
Поэтому я лежал, слушал дыхание Насти, прижавшейся к моему плечу, и думал.
Мы вышли из участка, я молча направился к своей машине, кваzи так же молча обошёл её и сел на переднее сиденье.
– Вы-то чего хотели? Вы же разумный человек, я вижу!
– Не знаю, – сказал я и отложил ложку. – Вкусный суп. Спасибо. Я не знаю, Настя. Тут же проблема… Михаил…
– Я заметил, – сказал кваzи, протягивая мне руку. – Михаил Иванович.
– Устроит, Миша! – воскликнул я, останавливаясь и кладя руку на плечо кваzи. – Будем на «ты»!
– Эй, – сказал Михаил. – Я не из плохих парней. Я на твоей стороне. На стороне людей, если угодно.
– Я не могу, – твёрдо сказал он. – Иди, Симонов.
Я проснулся под утро, ещё не было и шести. Вчера я вернулся поздно, а лёг вообще за полночь. Но сна уже не осталось ни в одном глазу.
– Мы все умеем, кто выжил, – сказал мой собеседник. – Я сам отрубил жене голову, когда она восстала. Где твои, юноша?
Зал погрузился в молчание, осмысливая такой ужас – щеночек в руках у восставшего.
Мы смотрели друг на друга, крепко сжав ладони.
– Жгут! Жгут, сволочи! Будьте людьми, жгут!
– Выбор невелик. Я за руль, надо привыкать к вашему движению.
И нырнул в машину так позорно быстро, словно за мной гналась толпа восставших.
Я кивнул, достал свой мобильник и положил на стол. Вместо него взял мобильник, оставленный Викторией.
Но этого я, конечно же, говорить не стал.
Нет, не хотелось мне это рассказывать. Тем более мне казалось, что Михаил и сам об этом догадывается.
Михаил включил радио, повёл по сенсорному экрану пальцем, выбирая волну.
– Ну, мальчишки… и девчонки. Им на самом деле уже много лет, но они… ну…
Я кивнул. Большой город Москва. И кваzи пусть и небольшая часть населения, но не настолько редкая, чтобы на каждого обращали внимание.
– Что сказать-то хотела? – потирая затылок, пробормотал я.
– Без Бедренца, – повторила Виктория, чуть склонившись надо мной. – Запомни…
Я схватил конверт, вытащил листок, развернул.
– Ну, так если заслуживаю и если мы друзья – колись, – предложил я. – Зачем ты прибыл в Москву, что расследуешь на самом деле.
Обе стороны рассчитывают на биологическое оружие. Оно то ли есть, то ли его нет.
– Кваzи захватила людей в заложники? – судя по всему, Михаил был шокирован.
В кафе (а скорее, просто буфете на первом этаже) я заказал кофе, Михаил стакан воды, академик попросил «чайку ромашкового, как всегда». Обычно кваzи не заморачивались вкусовыми изысками напитков, пил…
– Да-да. Так сказал Холмсу доктор Ватсон, застёгивая брюки… Не тяни.
Слово «эвтаназия» было написано с ошибкой, но это никого не смущало.
– Что-что… Дура, вот что! По ней полкласса сохло, а она за учителем бегала… Два месяца в слезах ходила.
– Она вообще-то женская, – извинился я. – Но, по-моему, твой размер. Ты можешь её надевать, если захочешь. Мама её иногда носила.
Малыш просиял и от волнения затеребил в ножнах свой тесак.
И тут из его глаз покатились слёзы. Непритворные. Он подошёл к багажнику, открыл его.
– Что это? – растерянно спросила Виктория.
Повезло. Очень интеллигентный был человек Виктор Аристархович. Оставить дверь открытой, когда собираешься застрелиться, – это очень, очень культурный поступок.
Впрочем, Альберт Ефремович и был актёром МХАТа. Ведущим актёром.
– Наверное, учится много детей-кваzи? – спросил я.
– Во-вторых, вчера и сегодня ты хорошо поработал и к тебе не должно быть претензий…
– Там же, где и была. В больнице. Мы нагнали туда врачей, привезли оборудование. Нет смысла переводить куда-то.
Он боялся. Боялся второй раз совершить то, что однажды уже сделал. Убить полторы тысячи уже мёртвых… лишив их шанса однажды обрести разум и вернуться пусть к искажённой, уродливой, но всё же жизни…
– Сейчас тоже не доверяют, – сказал я. – Так сложилось. И что, вы все здесь это знаете?
А если вирус не выпущен, если он в руках у Виктории?
– Какая же я дура, что перестала кормить грудью. – Ольга принялась укачивать сына. – Еда всегда с собой, чистая и подогретая…
Снарядились мы все одинаково. Для противостояния восставшим никто не придумал ничего лучшего, чем многозарядный дробовик с крупной дробью, пистолеты с тупоконечными пулями, имеющими высокий останавли…
Я выпустил рацию и схватился за рукоять пистолета. Кваzи перепрыгнул через стол, одной рукой схватил меня за запястье правой руки, с мачете, другой рукой – за левое запястье, не давая вытащить пистол…
Лоб был прохладный. Рана от укуса действительно заживала.
Мы сидели в придорожной кафешке. Из неё было хорошо видно окрестности, ещё там нашлась масса продуктов и работающая плита с газовым баллоном. Главное было не открывать холодильники – из них несло тух…
– Ты ведь шутишь? – спросил я с надеждой.
– Я не знаю этого места. Первые дни после возвышения сознание ещё путается. Там были восставшие, их было много. Я ещё не понимал, что могу ими управлять. Я бежал, уносил ребёнка. Прятался. Это было г…
– Может, вернёмся к парню? – спросил Михаил. Он явно серьёзно относился к моим догадкам. – Поговорим ещё? Он вроде как пошёл на контакт.
Палеонтологический музей, построенный вместе с институтом, был на самом деле неплох. Конечно, чувствовался в нём тот странный дух давно ушедшей эпохи – какие-то майолики и витражи с изображением мамо…
Томилин знал. Прекрасно знал, как восставшие становятся кваzи. И подвёл под это какой-то свой людоедский идеологический базис.
Из комнаты девочки появился один из гэбэшников с телефонной трубкой в руках. Молча подал мне мобильник.
Размахивая удостоверениями, мы прошли через оцепление, при этом я испытал явное дежавю.
– Я понимаю. Иначе бы она не расслабилась. Но мог бы предупредить!
– Виктор и Виктория, очень красиво, – неожиданно сказал Михаил. – Вы были женаты до вашего возвышения?
– Ну вот и нам работа, – весело сказал он. – Восставшие на дороге. Торопятся, бегут, кушать хотят. Накормим их, ребята.
– Если бы ты меня убил, юноша заболел бы среди людей, а не в изолированной палате, – мягко сказала Виктория. – Началась бы эпидемия. А я не хочу, чтобы люди умирали.
– Мумифицирован. Вот и не восстал. – Михаил нахмурился. – А откуда ты знаешь этот стих? Тебе по возрасту не положено.
Только зачем-то завывал однорукий восставший, бродящий среди танков.
– Хорошо, я вас услышал, – произнёс Маркин. – В чёрном пакете, в урне. Постараемся успеть… Да, с Денисом. Никого.
– Кваzи могут вытащить руки из любых наручников, – сказал Михаил. – Надо всего лишь сломать кости. Это больно, требует времени на восстановление, но возможно. Патрульные не читали инструкцию по перев…
Руководство кваzи, обеспокоенное происходящим, прислало в Москву Михаила Бедренца.
– Верю, но это не важно. – Я выпрямился и спросил Викторию: – Что ты хочешь сделать с вирусом?
– Кто всё затеял? – так же заговорщицки спросил я.
– Да ничего, конечно, – виновато сказал я. – Простите меня, дурака, пришёл с пустыми руками.
– Ты не просто кваzи, а ещё и коммунист, – злорадно констатировал я. – Хороший коммунист – мёртвый коммунист, как говорили наши американские партнёры… А что в таком случае религия для кваzи? Вы и так…
Неужели и впрямь эти люди десять лет не имели контактов с внешним миром? Отсиживались где-то в глухомани?
– Здорово бы, – сказал я. – Самый лучший метод. Только времени нет.
– Решил посмотреть на проблему с человеческой точки зрения, – кивнул я. – Понятно. Хорошо, я тебе всё объясню.
– Тут не о чем говорить. Пусть на нём мертвяки ездят, – отрезала Ольга. – Возьми бейсбольную биту… может, тут ножи есть…
Дверь хлопнула. Михаил в два прыжка оказался возле нас. Одной рукой рванул на себя Аню, другой придержал меня. Мы все вместе рухнули на грязный балконный пол, покрытый голубиным помётом и старыми спл…
– Мы предпочитаем короткие имена, – кивнул Михаил.
– Садитесь, я приму заказ! – пискнула она.
– Соскоб из высыпаний, скорее. Дай посмотреть.
– Промежуточный этап. Куколка. У насекомых это обычное дело – личинка, куколка, взрослая особь – имаго. Можно найти много параллелей. Личинки обычно хищники, имаго – часто вегетарианцы.
А вот с восставшими всё никак не складывалось.
– И ещё она сказала, что больше здесь не появится, – сказал Полозков. – Сказала, что вы подбираетесь к ней всё ближе, что ко мне наверняка придут. «Либо один – человек, это ещё хорошо. Или двое, чело…
– Пошли, – сказал я, подталкивая Ольгу к двери. Она послушно шла. – На счёт три. Раз, два… три!
Она даже не забрала пистолет у меня из кобуры. Но к тому моменту, когда я пришёл в себя настолько, что смог достать оружие и доковылять до двери, Виктории уже и след простыл. На улице было пустынно и…
– Верно. Теперь пофантазируй, как можно избежать этого противоречия.
Карманники вытаскивали кошельки, пекари пекли хлеб, художники рисовали картины, строители строили – и не только заграждения и стены.
– Вон, под нами толпы тех, кто десять лет бродит и остаётся без разума, – заметил я.
– Можно просто Миша. Я умер в две тысячи семнадцатом, мне было шестьдесят четыре года. Возвысился я очень быстро, буквально через неделю. Так что, если отсчитывать от человеческого рождения, мне семь…
Ребята, проверяя автоматы, ответили матюками и обещаниями накормить тварей свинцом.
– Есть немного… – Я подумал. – Но с приютом-то было понятнее, приют был нужен как место, где есть лаборатория. Да и боевая сила из такого количества восставших, если бы Виктория решилась на активные …
Я с ненавистью посмотрел на начальника седьмого сектора обороны Москвы, в чей кабинет так бесцеремонно ворвался.
– Она могла помогать мужу. Она могла направлять мужа. Она могла его любить. Она могла его убить. – Я сделал паузу и добавил: – И убила, не считая это окончательным убийством. Но чего точно не могло б…
Дверь плавно открылась. Она была не заперта, просто аккуратно притворена.
– Высокопреподобие, – поправил Пётр. Его лицо расслабилось, стало спокойным и собранным. – Да, конечно. Я пойду с вами, вам нужен проводник. Всё, что можно сделать снаружи, сделает мой помощник.
А я пошёл к Михаилу, ждавшему меня в отдалении.
– Ничего, – невозмутимо ответил Михаил. – На ней был обтягивающий деловой костюм. Женщины редко носят что-то в карманах, для этого есть сумочки.
Даже в беге старый палеонтолог чем-то походил на своё любимое насекомое – он не то чтобы прыгал, но через каждую пару шагов слегка подскакивал.
– Тоже годится. Но основное – справедливость. Хороший полицейский не может предотвратить все преступления и исправить все ошибки. Но он должен добиваться того, чтобы справедливость восторжествовала. …
Ох, не нравилась она мне! Если уж женщина ввязывается в какую-нибудь противозаконную деятельность, так она ввязывается по полной. Мужики сплошь и рядом – по дури, и легко их переубедить. А уж если же…
– Половые! – строго добавила девочка, спрашивающая про жизнь, и гордо оглядела зал.
– Если бы даже за такие разговоры убивали, то это делала бы не полиция, а какая-нибудь спецслужба. Суда пока не было, но я могу тебе сказать – профессора убил грабитель. Восставший профессор убил гра…
Может быть, полумрак был сейчас и к лучшему.
– Водичкой сейчас рот прополощи, – поучал меня дядя Ваня. – Но пока не пей. Особенно спиртное! Желудок у тебя уставший, ему покой нужен. Вот перед сном рюмку-другую можно. Но без усердия!
– Я хотел её спасти… – прошептал актёр. – У нас дача… в Клинском районе…
Я закрыл глаза, будто это помогало мне думать.
– Это чтобы не было недопониманий, – уточнил я.
Кваzи смотрел на меня спокойно и грустно.
– Каким способом можно обойти это препятствие? – спросил Михаил.
Уговаривать меня не пришлось – я выскочил из фойе, превратившегося в поле боя. Маркин на самом деле уже спешил к входу, опередив солдат из оцепления, – и я вдруг понял, почему лицо отставного подполк…
Я посмотрел на Михаила – он как раз закончил что-то вполголоса бормотать в трубку. Михаил тоже услышал.
– Денис, неужели ты полагаешь, что капитан Маркин просто так занялся убийством профессора? – спросил Михаил.
Руслан больше не казался мне славным, но запутавшимся юношей, в силу возрастного максимализма влипшим в дурную историю.
Красивая ведь тётка, в самом соку ещё. Муж есть. Трое детей – когда родить-то успела? Интересно, дома тоже она командует? Или дома всё, как положено, муж – господин?
– Всё так, но только если мы верим Виктории, – сказал Михаил.
– Я не хочу, чтобы она уходила… насовсем… – прошептал актёр. Из него будто воздух выпустили, он весь как-то сдулся, даже ростом меньше стал. – Я так её люблю…
– У нас же другая структура тканей, – сказал Михаил, будто извиняясь. – Мы не оборотни, конечно. Но если обычный человек может скорчить гримасу и удержать её несколько минут, то мы способны так ходит…
– В любом случае надо бежать, – сказал я. – Они медленные. Проскочим.
Сегодня я пропустил Настю вперёд. Пока она шла к отделению, я достал телефон и набрал номер Маркина.
Тем более – ради пары часов бумажной работы.
Как же, наверное, я поднял его самооценку! Капитан полиции, борец с мертвецами, а блюет перед подъездом, позорит, так сказать, честь мундира!
– Честное слово, – сказал я. – Не вру. У вас есть дети?
Я неохотно кивнул. Разумная политика, что спорить.
А сам я, взяв сухую одежду, отправился на кухню. Заглянул на одну полку, на вторую, на третью…
Виктория носится по Москве, прячась и меняя обличья. Она наверняка сумела бы уйти – раз уж способна так хорошо менять внешность и имеет доступ к фальшивым документам. К тому же раз она работает на эк…
– Денис Игоревич! – с нажимом произнесла начальник.
– Я тебе только одно скажу: не спеши. – Михаил кивнул мне. – Пойдём, Денис.
Нет, не могу поверить. Чушь собачья! Есть телевидение, остались спутники-ретрансляторы на орбитах. Вокруг крупных городов (Вологде не повезло, но многие-то города уцелели) работает мобильная связь.
– Её телефон выключен, но это же ничего не значит, – туманно сказал Маркин. – Недалеко от вас. Думаю, в течение получаса всё станет ясно. Вы там не нужны, ждите пока в квартире матери.
– Вера и наука друг другу не противоречат, – ответил Пётр. – Да и что тут такого…
– Теперь уж совсем без вариантов, – сообщил я профессору, подходя ближе к столу. Виктор Аристархович засуетился, опустил одну руку и принялся скрести ею о столешницу, будто подгребая ко мне.
С первых же часов похода Борис взял надо мной опеку. Уж не знаю, чем я приглянулся этому бравому и грубоватому сержанту, профессиональному вояке, прошедшему и Донецк, и Днепропетровск, и Сирию, и Кип…
– Я знаю, я плачу за брата и маму, – резко ответила Анастасия.
– Вчера. Короткая стрижка, ярко-рыжие волосы. Назвалась Марией Незваной, – чётко, почти по-военному отрапортовала доктор. – У нас была первый раз.
Мы совершенно случайно миновали кольцо расходящихся восставших и явились как раз в эпицентр недавней бойни. Так что когда восставшие нас почуяли и стали возвращаться – они появились со всех сторон. Т…
– Да-да, запирал, не беспокойся, – кивнул Маркин. – Я закрыл снова. Что пьёшь?
– Это надёжнее наручников, как мы убедились.
В следующий миг из темноты выскочил Найд и, оскальзываясь в грязи, встал между нами. Разве что руки не растопырил, пытаясь остановить.
Я задумчиво спрятал телефон, покачал головой.
– Как? – спросила Виктория. Она уже начала было привставать, но при моих словах села снова. – Насколько я понимаю, убийство произошло после моего ухода. Уже когда я была в институте.
– Милая, это Денис! – засуетился Борис. – Помнишь, рассказывал? Студент, семью свою искал в Замкадье… Денис, это моя Юлечка.
Я вскочил, подбежал к двери, подхватил сына на руки, передал подоспевшей Ольге. Отступил от дверей.
– Я примерно представляю, что вы имеете в виду, но совершенно не уверен, что это вообще существует, – осторожно ответил Маркин. – И не в моей компетенции принимать такие решения и давать такие обещан…
Я даже не понял, кому была адресована команда – Машеньку, старшую девочку лет восьми, колотили и младший брат, и младшая сестра. Куча мала с визгом и хохотом вывалилась из гостиной.
– Я не подумала об этом. Я хотела всего лишь оказать психологическое давление. Я его отпущу.
– Альберт Ефремович… – сказал я укоризненно.
– Давайте присядем? Может быть, в кафе, у нас хорошее кафе…
– Женщина-кваzи с молодым пареньком сегодня обедала у вас?
– Вы ухитряетесь обходиться без многих официальных структур, – кивнул я. – Как?
– Да, не врач, – кивнула Настя. – Поможешь надеть перчатки? Вон в том пакете.
– Восьмой этаж, полёт нормальный, – сказал я. Протоиерей укоризненно посмотрел на меня. Я заметил, что дробовик он держит уверенно, так, будто готов в любую секунду палить. Видимо, все те переживания…
– Я же говорю – не знаю! Она переночевала у нас, в музее. Первую ночь, как сбежала. Потом ушла. Сказала, что мне лучше не знать, где она будет. Что она сделает всё, что может, чтобы спасти человечест…
– Чёрт, – выругался я. – Да, у нас тоже есть радикалы. Я один из них! Но заметь, я кваzи не убиваю. К геноциду не призываю. И вообще ваши радикалы рехнулись! Они что, всерьёз хотят убить всех человек…
– Не получается её поймать? – спросил Найд.
– Удивительно. Как вы её удерживали? Вам ведь тоже надо спать.
– Как – сбежала? – воскликнул я. Михаил молчал, ожидая продолжения.
– Я тебя не компрометирую? – спросила она.
– Угадал? Вы на неё с такой нежностью смотрели.
И с миром восставших и кваzи тоже стали взаимодействовать.
– Но ведь ничего не изменилось. Вы и так убивали человека, оставляя его на корабле, и спасали пятерых.
– Ну ты и жук, – сказал кваzи. – Не те у тебя годы, значит, «Знатоков» смотреть?
– Их вчера облетали на вертолёте, они не стреляли, – успокоил меня Михаил. – Давай. Ты идёшь первым, если всё нормально – сообщаешь, мы с доктором подходим.
– Жёсткий диск уже изъяли, часть бумаг – тоже. – Анастасия пожала плечами. – Смотрите сами. Мне ещё на четверть часа работы. Царица велела всё по полной программе запротоколировать.
Я невольно улыбнулся в ответ. В мальчишке кипела жизнь – юная, ликующая, бьющая через край. У него не было спокойного могучего рассудка кваzи, их обострённых органов чувств, не было их немыслимой вын…
В общем-то одна идея была. Крутилась в голове с момента встречи с Викторией в подъезде. Но больно уж тонкая ниточка…
– Ты и её читал? – Я едва сдержался от того, чтобы не ударить Михаила. Впрочем, какой с того толк…
– Мы, кваzи, не врём, – мягко сказал Михаил. – Пойдёмте, Альберт Ефремович. Нам нужно будет составить вашу явку с повинной. Я думаю, что удастся отделаться штрафом за нарушение воли покойной. Нервный…
– Любая религия со стороны кажется безумной, – согласился священник.
– Поймите, капитан, у нас тут скучающий коллектив в ожидании неизбежного. С регулярными переселениями друзей и подруг в резервацию… или крематорий. Несложно убедить человека в том, что неизбежного и …
Увы, эти танки давно уже были не на ходу. Это были всего лишь экспонаты. Восставшие ворвались в музей и перебили его защитников. А потом, насытившись, разбрелись во все стороны – совершенно хаотично,…
– Ну да, ну да, – саркастически сказала Анастасия. – Электронный микроскоп, масс-спектрометр, биореакторы, термостаты, дилюторы, системы термодесорбции… Да у нас в университете хуже было…
– Он поедет через ленинградский пропускник, – сказал я, проигнорировав «они». – Вот увидишь.
– Михаил, человеческие отношения – не твоя стихия, – сказал я, отсмеявшись. – Уж поверь. Спасай мир, лови преступников. Отмеряй специи на весах. Налаживай отношения ваших и наших. Но в дела, касающие…
– Нет, я перегрыз стяжки… – рассеянно сказал Михаил. – Разминулись, наверное… Может быть, ты дашь мне ампулу? Для сохранности?
– Есть, – ответил тот, не порываясь ничего достать. – Я повторю вопрос: почему вы подвергали опасности моего сына Найда?
– Видимо, и преступник понял, что погорячился. Бросил утюг в мусорный бак возле дома… Ну так что вы хотите?
– В компьютерных играх колдуют маги, а священники исцеляют и призывают божественную силу. Насчёт исцеления я вам ничего не гарантирую, а молюсь с утра и так непрестанно.
– Он нас обеих любит! – поддержала Аня. – И не может выбрать! А мы подруги, мы не будем друг друга предавать!
– Это часть правды, – сказала Виктория. – Ты не понимаешь.
– А, – сказал я. – Не видел, конечно. Не те у меня годы. Знатоки… Это же вроде телеигра такая была, на деньги? Рулетку крутили… Это как-то связано?
Мы ненадолго заглянули в отделение, я порылся в списке дел, не требующих особой срочности, ловко увернулся от попытки Даулетдиновой всё-таки усадить меня за отчёт (пришлось сослаться на Михаила, кото…
– Это я слышал. Кому грозила опасность – человеку или кваzи? Почему ситуация была столь важна, что в Москву направили тебя, челове…
– Обязательно. А ещё – опасаться восставших! Потому что они и в самом деле глупые и опасные. Так что запомните, дети, увидел восставшего – убегай! Вы же наверняка учили в детском саду стишок? «Я бабу…
– Нехороший – это какой? – уточнил я. – «Уэ-уэ-ээ?»
По контрасту с красавицей Оксаной глава центра постмортальной психологии оказалась женщиной крепкой, кряжистой, немолодой и непривлекательной. Над верхней губой угадывались плохо депилированные усики…
Где в Москве может укрыться кваzи? Церковь – проверена. Три гостиницы, где кваzи традиционно останавливались, – проверены. Десяток вегетарианских ресторанов – проверены.
Владислав наконец-то спрятал оружие. Неохотно вернул мне документы.
– «Любимых убивают все, – сказал Михаил и рывком поднял Викторию со ступенек. – Но не кричат о том. Трус поцелуем похитрей. Смельчак – простым ножом».
– Денис, я прошу тебя не требовать от меня ответа, – сказал Михаил.
– Мне чуждо, – согласился Михаил. – Ну так я и в человеческой жизни в Бога не верил. А вот Виктория посещала эту церковь регулярно.
– Очень странно видеть всё это с другой стороны…
– Но вы же его убили? За эти разговоры, за его гражданскую позицию… а я с ним согласен, – он замешкался, но всё же добавил: – был…
Виктория наперёд рассчитала все наши действия и пропустила нас мимо себя, выжидая в маленькой кладовке при помывочной вместе со своими безропотными рабами. А потом ушла, когда мы доблестно сражались …
– Да ничего страшного, – ответила Анастасия. – Попьём чая. Если чая нет, то у Дениса найдётся, он всегда с собой возит термос.
Но я уже ничего не мог поделать. Не мог отмотать время назад, не мог остановить Настю.
Михаил неловко обнял мальчика – я заметил, что он прижимает его к левому боку.
Руслан ушёл из дома после бурного разговора с матерью, до которой дошло, что её ребёнок ввязался в очень неприятную историю. Я не сомневался, что эта тихая, живущая сыном женщина способна превратитьс…
– А что ж так, по старинке? – спросила бабушка. Было такое ощущение, что она чётко определила Михаила как главного. – Где же ваши камеры-фигамеры, дроны-клоны?
– Я лучше обход сделаю, – сказал я. – У меня на участке сорок три бабушки и двадцать восемь дедушек, которых надо почаще проверять.
– Стихи пишете? – поинтересовалась Виктория.
– Она вас не узнала, – сказал Михаил. – Не обманывайте себя. Вы хорошо управляете кваzи. Вот и сумели прицельно выманить бывшую жену…
– Отец Иоанн? – Михаил, только что поставивший свечку у иконы «Воскресение Христово», подошёл к нему. Я торопливо поставил свою свечку у иконы Андрея Первозванного, воскрешающего какого-то ребёнка, и…
– Как зовут твою девчонку? – спросил я. Руслан стрельнул в меня глазами, но ничего не сказал. Тогда я взял со стола фоторамку. Одна из девушек на фотках мелькала так часто (хотя порой и в компании с …
То ли этот умный, красивый, крепкий парень, мечтающий превратиться в ходячий труп, вывел меня из себя сильнее, чем я ожидал.
– Я сегодня хотел с ребёнком сходить в кино, – сказал я безнадёжно. – Первый раз в жизни хотел сходить в кино с сыном-подростком.
– Когда успели-то, – пробормотал я, лихорадочно соображая.
– Ты задал правильный вопрос, – сказал Михаил. – Но я не знаю ответа. Что мы будем делать?
– Вам придётся «завязать со мной роман», как вы изволили выразиться, товарищ капитан, – сказала Анастасия.
Уехали обе машины – обшарпанный фургончик-перевозка с восставшей, и консульский седан с дипломатическими номерами.
– Я мог умереть и стать восставшим, – сказал я. – Но скорей меня бы растерзали в клочки и я бы насовсем погиб. Их слишком много было.
– Да, её не изменить. Если бы все камеры наружного наблюдения были оборудованы ещё и тепловизорами, было бы легче. Но таких камер от силы два десятка.
У самого храма нас остановила вторая цепь – и тут уже пришлось пререкаться. Мы были не в тех чинах и не из этого района, моя должность дознавателя никого не впечатлила. Но здесь сработала бумажка с п…
Я посмотрел на восставшего без левой руки, ковылявшего между танками. Из порванного в клочья рукава торчала какая-то нелепая бурая культя. Отрастает у него рука, что ли? Похоже, что отрастает.
Михаил посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Чёрт, – сказал я, глядя на свои ноги в стареньких гостевых тапочках. – Он был в кроссовках.
Тогда я достал из аптечки пару таблеток ибупрофена, запил их стаканом воды и уселся перед телевизором. Полистал каналы. По «России-24» рассказывали о новом агрокомплексе в Вологодской области – обнес…
– Слушаю, понимаю, запоминаю, – сказал я.
– Вас не смущает даже то, что вас возвысят… за счёт детской жизни?
– На велосипеде можно проехать по просёлку, – сказал я. – Мы к вечеру будем в Москве.
– Михаил рассказал про вирус, – пояснил я. – Это тоже неправда?
Михаил снова посмотрел на мачете в моей руке. Покачал головой.
– Или уничтожить вакцину, – кивнул академик.
– Ты хороший человек, Денис, – неожиданно сказала Амина Идрисовна, и я напрягся. – Мне очень не хочется тебя увольнять. Но на тебя было уже три заявления от кваzи.
Люди в такой ситуации могли бы подраться.
– Какой позор. И чего я, дура, заявила, что вообще не пью?
– Мы остаёмся, – твёрдо сказала жена. – Я решила.
Кажется, случалось когда-то где-то что-то подобное на почве страсти.
Я с такого расстояния номера разглядеть не мог. Обидно, что у мёртвого зрение лучше, чем у меня.
– Я не Нострадамус и не Парацельс. Парнишка ещё жив. У Насти пока признаков заражения нет. Мы не знаем, сколько длится инкубационный период, но он должен быть короткий.
Ругаться, угрожать – всё это теперь не имело смысла.
– Вчера я положил конверт в карман твоего пиджака, – пояснил Михаил. – Пока мы спорили.
– Чтобы не путал туризм с эмиграцией. Пусть посмотрит на нашу жизнь повнимательнее, это полезно.
И тут начался полнейший бедлам. Из-за машин высыпали люди – их было больше сотни. Все вооружённые.
– Я видел результат генетического анализа.
– Да, это тоже было доводом, – сказал Михаил. – Я заметил, что он начал заглядываться на девочку, живущую по соседству.
– Нет, не про сына, – сказал я. – Наверное, я плохой отец. Думаю о работе.
И мы даже склонны с этим соглашаться, в душе морщась, но кивая и бормоча про то, что каждый человек – целая Вселенная, и каждая жизнь – бесценна, а каждая смерть – непоправима.
– И что будем делать? – спросила Настя. – Блуждать по всем корпусам?
Вот как! Нет, понятно, что совпадений не бывает, а значит, одно из двух – либо сам Михаил убийца, либо он знал о возможном убийстве. Но приятно, что хоть в этом он не темнит.
На «вы» она явно перешла не из-за уважения, просто теперь я для неё стал символизировать что-то большее. Не один полицейский, а весь мир в моём лице. Только при чём тут давно почивший коммунизм – я с…
– Это мы знаем. Чем профессор занимался? Каким вирусом?
– Да, глупость сморозил, – честно признал я.
– Косность, – согласился кваzи. – Мы не способны к развитию, это правда. Я смотрю старые фильмы, читаю старые книги и ношу старую одежду. Плата за возвышение.
Мы – лишь полуфабрикаты, заготовки, нуждающиеся в доработке, отладке и настройке. К счастью, этот мучительный и неприятный этап мы проходим в форме восставших, избавленные от необходимости нравственн…
– Тогда лучше у продавцов спросите, – предложила женщина. – Дальше по улице, у метро, аптека, там разные есть.
– Родственники – это хорошо, – сказал я. – И друзья. Но поверь… порой чужие люди куда ближе… Так. Давай-ка на Профсоюзную… что-то мы зачастили на Юго-Запад…
До этого мне казалось, что охранник вообще немой. Он не раскрывал рта, никак не реагировал на разговор.
– Слушайте, Маркин. – Я оттеснил Михаила. – Здесь захват заложников, понимаю, это ваша прерогатива. Но, черт возьми, как?
Поговорить с женщиной, только что признавшейся, что она тебя предала…
– Нам всем надо уйти, – сказал я. – Михаил, звони Маркину, пусть присылает своих ребят, врачей…
– Жить, – безнадёжно сказал актёр. – Дожидаться… пока мама возвысится…
Он повернулся – и я бросил ему металлическую ампулу.
– Быстро. Двадцать пять минут, минимальный срок, в первом классе учат.
– Мама и братик! Они возвысились! Их сегодня могут выписать из приюта, они вернутся домой!
– Конечно, – хладнокровно ответил доктор.
– Примите мои искренние соболезнования, Виктория… э…
Директор центра с неожиданным проворством выпорхнула из кабинета.
– А хоть бы и так. – Она не стала спорить. – Я бы не стала ничего делать. Но раз сложились обстоятельства, то использовать их не грех.
Мы прошли на сцену, завуч поднял руку, призывая к тишине.
Я подумал, что она права. Вещи имеют право умирать достойно, так же как и люди. Тем более вещи, которые честно служили свой срок. Понятное дело, что при закрытии больницы никому уже не нужен был этот…
– Я вообще ни на что не обижаюсь, – сказал Михаил.
– Я бы хотел остаться в Питере… – протянул Найд. – Ну да здесь тоже ничего. Только людей мало.
– Позвольте подарить вам по книжке моих стихов! – виновато предложил Юрий Михайлович. – Новый сборник, я назвал его «Этот бессмертный».
– Вы правы. Но это очень печально. И очень несправедливо. Виктор был очень талантливый учёный. Это огромная потеря.
– Ну да, – басовито, но с прячущимся где-то совсем рядом фальцетом, сказал Руслан. – Это всё мамины фантазии. Считает, будто я хочу с собой покончить, чтобы кваzи стать. – Он не удержался и посмотрел…
Виктория моргнула, будто соглашаясь. А потом бросилась ко мне, одной рукой удерживая полуотрубленную голову, а другую вытянув вперёд.
– Кому-то везёт, кому-то нет, – согласился доктор.
Достав смартфон, я вывел на экран карту Москвы. Увеличил нужный район, покрутил. Задумался.
– Я хотел сказать – работать с чистого листа, – ответил кваzи. – Но твой вариант тоже годится, спасибо.
– Если ты ко мне прорвался и секретарша до сих пор не вытащила тебя за шиворот, то ты упорный молодой человек, – сказал он. – Обещаю – через три дня будет идти отряд в Дубну. Я включу тебя в состав и…
– Зимой в Питере, а летом в деревне, в Репино.
– Понимаю, вы удивлены тем, что я не бросила работу и не вернулась домой, – спокойно ответила кваzи. – Но у нас идёт важный эксперимент, моё присутствие необходимо. Виктору уже ничем не помочь, а он …
Часть на самом-то деле выполняла приказ Виктории. Уж не знаю, что им было обещано – быстрое возвышение, квартира на Васильевском острове в Питере, медаль «За заслуги перед кваzи». Но именно они и был…
– Лучше скажу. Михаил настоял. Он считает, что Найд может быть моим сыном. Примерно сходятся возраст и место, где он нашёл мальчика.
– Его полномочия кончаются за МКАДом, – продолжал Михаил. – А мои – только начинаются. Я могу тебе гарантировать, от имени Представителя, что ты будешь прощена, тебя не выдадут людям и не будут пресл…
Стараясь выглядеть абсолютно уверенным, я зашагал вперёд. Михаил и Настя, переглянувшись, пошли за мной.
– На расстоянии я смогу сдержать одного-двух… Если она бросит против меня хотя бы десяток – восставшие меня растерзают.
– Жива… – простонал я. – Откуда вы… братушки?
Мачете. Пистолет. Связку ключей. Швейцарский перочинный ножик. Газовый баллончик. Наручники. Даже носовой платок.
Юля рыдала. Аня хлопала глазами, засунув в рот палец.
– Всё в порядке, – сказала Виктория, вставая.
– Тогда зачем… – уже ничего не понимая, спросил я.
– Но! – без улыбки подтвердил Маркин. – Но я не могу понять, почему ты её послушался и ничего не сообщил Бедренцу.
– На самом деле, – продолжал Михаил, – смерть всегда волновала людей. Волновала и пугала. Люди гадали, есть ли там, за смертным порогом, что-либо? Или только темнота и пустота? Верящие в Бога надеяли…
– Фамилия славная, – объяснил я. – Обязывает.
– Зачем по пустякам-то ссориться? – как-то очень взросло рассудил Найд.
– Я не обращался в службы поиска. Я знаю, что Ольга погибла, а сын… – Я замолчал.
Хотя… на Севере наверняка есть районы, над которыми воздушных трасс не пролегает. Север у нас такой, суровый. Там и восставшие-то чувствуют себя неуютно. Всю зиму лежат в летаргии в снегах, лишь когд…
Я поднялся к себе, отпёр дверь. Принюхался. Пахло чем-то вкусным.
Виктория перестраховывалась, будто шпион в старом фильме. Маркину надо было достать чёрный пластиковый пакет из урны поблизости от метро «Проспект Вернадского». Видимо, там нас ожидала инструкция, ку…
Минуту я держал телефон в руке и смотрел на него, будто на бомбу – рванёт или нет?
– Как можно прицельно убить только взрослых? – спросил я.
– Полторы тысячи за первичный приём, семьсот пятьдесят рублей за сеанс, – сказала Оксана. – Товарищ будет вас сопровождать?
Черепа у кваzи крепкие, как у людей. А удары они переносят гораздо легче. Но у всего на свете есть предел прочности.
– Застужу! – со злорадной радостью согласилась Настя.
– Как? – спросила Виктория. И моргнула. Лицо у неё стало глупое, как у обычной живой женщины.
– Пошли, Денис, – сказал Борис. – А то тут бросят. Скажи спасибо, что полчаса тебе выделили.
– Старая стала, – сказала Валентина. – Целилась в руку, попала в голову.
– Вот потому, не чувствуя глубинной, природной связи со своими отпрысками, мы, мужики, должны разумом понимать свои обязанности. Воспитывать, защищать… Женщина – на инстинктах. Как животное. Мы – от …
– Она мне позвонила. На личный мобильный номер, который никто не знает, кроме жены и детей.
– Он женат! – с надрывом воскликнула Юля. – Сказал, что любит нас, но не может жену бросить!
– Это не привычка, это косность, – сказал я с неожиданной злостью.
– Это опасная работа, Амина Идрисовна, – очень неудачно сказал я.
Я подумал, что никогда не стану уточнять время, когда Виктория выманила его к себе. Потому что если окажется, что Виктория вначале позвонила мне, а уже потом – Сашке, я буду считать себя идиотом до к…
– Чтобы вы уничтожили «чёрную плесень». Тогда я отдам вирус.
– Что бы я сейчас тебе ни сказал, – произнёс кваzи наконец, – это ничего не изменит. Ты не знаешь, как я на самом деле думаю. Что я на самом деле чувствую. Как поступлю. Не знаешь, совру я или скажу …
Был бы «Хитрый Лис», был бы «Старый Лис» – я бы не удивился.
– Спасибо. Да, я об этом. – Михаил помолчал, вращая пальцами стакан на столе. – Мне довольно трудно быть отцом живому ребёнку, Денис. Те вещи, которые вы, живые, понимаете интуитивно, мне приходится …
Может быть, он и ещё что-то хотел сказать. Но в эту секунду он увидел нас с Михаилом.
– Царица что-то конкретное говорила? – спросил я у Анастасии. Та тоже заканчивала, паковала все образцы.
Первый раз мне удалось его по-настоящему удивить.
Но профессор нёсся вперёд, ловко лавируя между стендами, скелетами и световыми проекциями.
– Что главное в любой религии? – спросил Михаил.
– Надо было не снимать куртку. Надо было не снимать…
Но в её голосе дрогнуло… ну не сомнение всё-таки. Неловкость. Как бывает, когда ты хоть и не согласен совершенно с чьими-то аргументами, но понимаешь, что их тебе высказывают совершенно искренне.
В пустой квартире не было никого, чтобы мне ответить. Да я и не ждал. Я прекрасно научился говорить сам с собой за десять лет.
– Да, – признался я. – Всё забываю прочитать. Что-нибудь ещё? Ворох записок от любовниц с мольбами вернуться?
– Наверное, – сказала Настя. – В смысле, наверное – сошла. А защитит ли… не знаю. Но я так не могу!
– Да-да-да, – ускоряя шаг и заставляя Михаила поторопиться, пробормотал я. – Скажи мне, напарник, любимец богов… Как ты врать научился?
– К чему вам испытывать неудобства, – возразил Михаил. – Я схожу. В доме есть маленький магазин, там продаются спиртные напитки.
– И с чего бы её несостоявшийся, – Михаил выделил это слово, – научный руководитель взялся помогать бывшей аспирантке? К тому же такой необычной?
– Не трогайте её! Не трогайте! – закричал Роман, раскинув руки и заслоняя Юлю от меня. – Сядь! Сядь немедленно, Юлечка! Молчи! Сядь, смотри в экран!
Мальчик повернулся и посмотрел на меня. Хорошенький большеглазый мальчик. Кваzи-мальчик.
– Мальчики, хватит ссориться, – попросила Анастасия. – Вы меня до дома не подбросите? Я недалеко живу, в Марфино.
– Верно, мы такие. Доброй ночи, господа и дамы. Не забудьте передать нам всё, что вы для нас собрали. Макаров, собери у коллег плоды их неурочной работы!
До заброшенных корпусов пятьдесят четвертой городской больницы мы дошли минут через десять.
Голос у него был усталый. Или нет, не усталый, но с той неестественной бодростью, что бывает у человека, сидящего на кофе и стимуляторах, а не только что поднявшегося с постели.
– Он самый, – кивнул я. – Капитан Маркин.
– С младенцем на велосипеде? – Ольга рассмеялась, и я понял, что спор окончен. – Нет, нет и нет. Давай попробуем по дороге на машине. Будем объезжать заторы по обочине.
– Вы замечательно держитесь! – сказал Полозков с уважением. – Так вот, когда Вика поняла, что профессор Томилин непреклонен и отговорить его не удастся, то она решила… э… помочь ему быстрее стать ква…
Я встал и посмотрел на Михаила, вышедшего из темноты.
Руслан застонал. Звук шёл не от палаты, а от стола – я приподнял лист бумаги, под ним обнаружилась включённая «радионяня» в виде смешной чёрно-белой панды. Глаза панды светились зелёными огоньками.
– Скорее всего то, что Виктория где-то рядом?
– Не знаю. Я хотел отдать его Найду. Запечатанным. Но ты прав, ты тоже имеешь на него полное право.
Помещение было небольшим. Маленький холл, свежеотремонтированный, с тем же строгим дизайном – белые стены, чёрная мебель. Стойка приёмной, за которой сидела миленькая черноволосая девушка. Живая. За …
– Ориентировку, прошедшую четыре дня назад, помнишь? – спросил Михаил.
– Не знаю, о чём ты, Денис. Я же тут за стеклом, я ничего не слышу. Я осталась с мальчиком, а вы с Михаилом продолжили погоню за Викторией. Вот всё, что я знаю.
– Михаил не знал одной печальной вещи, – сказал я. – Моя жена меня обманывала. Ребёнок, которого я считал своим, был от другого человека. Так что никакой анализ ничего не скажет… и слава Богу…
– Я занимаюсь опасным расследованием. Очень опасным, Денис. Смерть профессора и даже безумное нападение на приют – только верхушка айсберга. Вполне возможно, что мне никакая вечность не грозит, меня …
– Никто точно не знает, – доброжелательно ответил Полозков. – Я вам больше скажу, молодой человек. Мы не знаем точно, как и почему произошла жизнь на Земле. Мы не знаем, как образовалась нефть… да-да…
– А… – Валентина прищурилась. – Я уловила идею. Но не верю в её реальность.
Михаил стоял у внутреннего барьера и внимательно смотрел на тёмные башни Химок. Большинство домов давным-давно стояли с выбитыми окнами, потемневшие и облупившиеся. Но кое-где в рамах поблёскивали ст…
– Он хороший парень, только юношеский максимализм… – сказал Михаил.
Впрочем, будем честными до конца, это могла быть и женщина-кореянка средних лет.
– Надо заканчивать, Женя, – сказала Валентина. – Хватит, наигрались. Всю страну на уши поставили.
– Да я про другое, Денис. Все знают, что вы восставших не любите.
– Ах да. Ходячий газоанализатор. – Я кивнул.
Я кивнул. За его словами не могло быть настоящих чувств, и Михаил знал, что я это знаю, но он всё же счёл нужным это сказать…
– Зря не сказал мне, – ещё раз укорил меня Михаил.
– У нас будут проблемы, большие проблемы, – заметил кваzи. – В первую очередь у тебя.
Предводитель опустил руку на рукоять пистолета.
Я посмотрел ему в глаза. Михаил твёрдо встретил взгляд из-под своей старой мятой шляпы.
– Мы были чудовищами. Восставшие не имеют разума, ими движет только стремление убивать и пожирать…
Блюз доиграл до конца (это был нестареющий «Виват, виват рок-н-ролл» Чака Берри), зазвучал новый – «Единственный шанс» Эрика Клэптона.
– Да! – с обидой произнёс Полозков. – Она просила помочь, она пыталась разработать вакцину от вируса.
– Ты монстр, – сказал я. – Ты людоед… чудовище. Все вы чудовища.
Потом мы минуту сидели и ждали. Я тяжело дышал и сожалел о том, что не курю. Михаил просто смотрел на кваzи. Он и впрямь был хорошим полицейским – он смотрел на неё с сочувствием.
– Хорошо, – решил Маркин. – Можете там не суетиться. Мы, кажется, нашли девочку.
– Ольга, это не укрытие, – успокаивающе сказал я. – Мы прорвёмся. Верь мне.
– Не самый плохой вариант, – согласился я.
– Нет, – сказал я. – Я не буду проводить никаких исследований. Он – не мой сын. И мы не касаемся больше этой темы.
– У меня появились на это основания. Личные.
Я нащупал на поясе ножны, но доставать мачете не стал. Михаил склонился над старушкой и смотрел ей в глаза. Актёр кричал, не делая попыток вырваться. Со всех сторон к нам бежали люди – и дежурные с д…
Старушка выпустила окровавленную руку Альберта Ефремовича и, издавая хнычущие звуки, улеглась обратно в багажник. Михаил достал из кармана пластиковые хомутики и быстро стянул ей руки. Потом всунул в…
– Если бы ты был на моём месте, капитан, – сказал Маркин, – то ты проверил бы всё ещё в первый день. Как и было сделано.
– Он культивируется, – сказал Михаил. – Виктория ждёт, пока созреет вирусная культура.
Я шагнул к «технологическому лючку» и вновь засунул туда руку.
– Будем исходить из того, что у Виктории имеется какая-то неизвестная нам страсть, – сказал он. – Страсть в смысле «цель». В эту цель входило возвышение её мужа…
– Потому что это… – Маркин протянул руку и, не открывая глаз, сгрёб со стола распечатку статьи Томилина, – туфта. Мечты психопата.
– Для престарелых. На Рязанском проспекте. Точнее, там два пансионата, мужской и женский, объединённые. «Старушки-веселушки» и «Старики-разбойники».
По помещениям охраны бродили двое восставших. Какие-то дезориентированные и медлительные. Наверняка Михаил мог их подчинить, но у нас не было времени.
– Нет, – сказал я. – Не верю. И не потому, что не хочу верить. Может, Томилин и маньяк, который хотел весь свет угробить. Но как я понял, у них были очень доверительные отношения.
– Легко. Она такая, очень энергичная, напористая… Ей доверяют.
Несмотря на всё безумие и трагизм происходящего, я едва не поперхнулся от смеха.
– Мне тридцать лет, – сказал я. – Когда всё началось, я был двадцатилетним сопляком, вокруг которого мир сошёл с ума. И я видел… много чего видел. Я вас ненавижу. Что восставших, что возвысившихся. В…
Я вернул мобильник и кивнул Михаилу. Тот, похоже, всё понял.
Но я бы всё-таки понял, взбунтуйся старики в пансионате из-за плохого ухода, невкусного питания или грубости персонала. А вот бунт с требованием эвтаназии…
– Вы тоже верующий, да? – с тоской спросил Альберт Ефремович. – Ну скажите мне тогда, что она права! Скажите, что так надо, что её ждёт жизнь вечная…
– А ветрянкой не болела? – спросил я на всякий случай.
– Да, забыл. Она их постирала. И не спросила, чьи они. Вообще не спросила, есть ли у меня кто-то. А брат сразу кинулся к своему ноутбуку. Я же ничего в его комнате не трогала, только пыль вытирала.
В гостиной мирным крепким сном спал подполковник госбезопасности Владислав Маркин, который знал про кваzи куда больше, чем говорил, а для всего, чего не мог сделать сам, ловко использовал простых пол…
Казалось, она уговаривает сама себя. Может быть, так и было.
– Где же ещё можно безнаказанно отрубать восставшим головы… – буркнул я, подходя к машине. – Ты лучше скажи, твой сын успокоился?
– Я справлюсь, – спокойно ответил Михаил. – Хорошо, проверим вначале сами.
– Славная фамилия… «Приснилось мне, – сказал нам тамада, – что умер я, и всё-таки не умер…»
– Лучше будем говорить «цель», иначе ты сбиваешься, – решил Михаил. – Нет, не думаю.
– Я плохо играю в шахматы. Можно в сетке во что-нибудь. Или своди меня в кино. Отцу положено водить ребёнка в кино!