С урчанием и клацаньем зубов девочка побежала к нам по длинному коридору, в котором до этого бесцельно слонялась. С обеих сторон коридора были стальные двери, сейчас открытые. Но, похоже, больше тут никого не было, девочка неслась на нас одна.
– Ты извини, я не смогу, наверное, тебя папой звать, – сказал Найд с виноватой ноткой. – Я как-то привык па… Михаила так звать. Он не велит, но что мне его, дедом звать? Или кваzюком?
По степени гостеприимства и терпимости она ничуть не отличалась от рядовой прихожанки человеческой церкви.
– Психологу ты сказал, что не видел его гибели, но шансов выжить у него не было.
– Ты что, думаешь, это защитит? – спросил я. – Ты с ума сошла?
– Я не побегу. Мы укроемся в музее. Смотри, там окна узкие, как амбразуры. И двери должны быть крепкие. Это же военный музей. Там должны быть очень крепкие двери.