Все цитаты из книги «Холодные берега»
Мальчишка от волнения заговорил громче, и я зажал ему рот.
Планёр накренился на одно крыло, скользнул влево, вправо, закружил… Летунья искала ветер. Но похоже было, что безуспешно, вскоре метания прекратились, и мы снова легли на курс.
Сестра, вразуми дурака! Отсюда – до материка! Над морем! Такое не всякому летуну под силу!
– Не бойся… – прошептал я, не открывая глаз. Как он управлять планёром собирался, если так боится? Или притворяется, своим страхом меня в чувство приводит, чтобы не начал метаться, не сломал хрупкую …
Ничего комендант не помнил, глаза у него на миг стали мутными и дурными. Но сознаваться в склерозе он не хотел.
– Это Хрустальный Дворец. Только сталь и зеркальное стекло. Красиво, да?
– И ты поверил! Ильмар, да что с тобой? Высокородному верить – в твои-то годы! Не тот сопляк, поди, что в первый раз ко мне товар принес.
– Ты ничего не понимаешь, офицер, – сказал я. – Ты…
А нет… не каждый это понимает. Вот и вспыхивают в трюмах кораблей такие безумные бунты, после которых растерянные офицеры и следов не находят от свирепых, здоровенных бугаев. И остается одно – вешать…
Я протянул руку – он без слов дал кинжал и получил в обмен зажигалку.
Нет, парень, мне с тобой умирать не с руки!
Марк покачал головой и, конечно, затянул хитроумно увязанную петлю. Стражники заржали.
– Я поняла. Полная загрузка, хорошо? И посмотри, чтобы поставили новые толкачи, те, что с усиленным зарядом. Пойду над облаками.
Значит, путь мне лежит на остров Капри, в Миракулюс, Страну Чудес, построенную для увеселения детей и взрослых высочайшим повелением Дома, в место развлечений и забав. Не понимаю я, как на маленьком …
– Отправимся в порт, – согласился я. – И морем – до Нанта. Там решим…
– Так вот и не вышло у красивенькой, умненькой, ловкой девочки… не сложилось. Отвезли ее обратно, в Варшаву, там и схоронили. А принца Владетель при себе оставил. Как бы в память… он и впрямь о княги…
– Варвары, – вздохнул Рууд. Но за еду все же принялся.
Отъехав немного, возницы свернули на неприметную лесную дорогу, и, обогнув Брюссель, мы направились на юг. Как они собирались добираться до Рима – через Берн или Париж, выбирая путь кружный, но по хо…
Мой взгляд упал на пулевик. Старик оставил его в комнате… надо же. Я подошел и взял оружие.
И стоило мне Сестре взмолиться, как замок проклятый щелкнул, дужка раскрылась, из прорезей вылетела, деревяшка разошлась и под ноги упала. Марк запнулся, я подпихнул его – он мигом с каната слетел, –…
Я промолчал. От такого описания мне стало страшновато. Ночь, которая прячется в высоте, в ярком небе… звезды, которые мерцают вокруг солнца. Я представил это слишком живо.
– Ты и в самом деле лучшая. И не только в воздухе.
Я кивнул. Умен святой брат, разделяет мои мысли.
К северу от Лиона, рядом с заброшенными бараками гарнизона, стоявшего когда-то на охране города, тянется летное поле. Не самое большое и современное, как сказала Хелен, однако меня впечатлило. Куда т…
Мальчишка молчал. Сейчас он сидел, подтянув колени к груди, опустив на них подбородок, и, казалось, о чем-то глубоко задумался. Лицо у него умное, даже под размазанной слезами грязью. Если попросится…
Через пару минут я уже сидел в открытом экипаже, а довольный покладистым седоком кучер вез меня к гостинице «Радушие Сестры», заведению скромному, несмотря на громкое название, но зато знакомому и оч…
– Не в том дело. Цепь не ему принадлежала, он сам на цепи был. Вот если вначале снять цепь, власть над ней ощутить – то пошла бы она в Холод без задержек. Об этом еще святой Фома рассуждал – над чем …
И все же в глубине души я почувствовал короткий, болезненный укол совести. Что ни говори, а мы собирались поймать и выдать Дому моего недавнего товарища по побегу.
Я посмотрел на стоящего рядом. Вполне благополучный бюргер. Потому и со мной заговорил, что решил – ровня. С короткой бородкой вроде моей, что для маскировки отпущена, лицо как будто благопристойное,…
– Подымайся, мальчик. Хватит притворяться.
Он беззвучно раскрывал рот, силясь что-то сказать.
– Не знаю я, Ильмар. Нет, конечно, он не Искупитель. Пока. Но вот что станет дальше? Когда Слово в нем прорастет окончательно? Искупитель вначале был человек, от других неотличимый. Во всяком случае …
Я прошел через две комнатки, где переодевались повара и хранилась какая-то утварь. Охранник молча следовал за мной, приглядывал, чтобы я ничего не своровал.
– О прошлом не плачь, о будущем думай! – гаркнул я, пытаясь грубостью прервать слезы. – Здоровый уже парень!
– А кто тебя знает, честного, – ворчливо отозвались из-за двери. Я расслабился. Раз начал разговор, то стрелять не станет. – Может, ты душегуб, матросика придушил, одежду снял, а теперь у старика пос…
– Ну да, я смог саму Книгу взять, и нож, и зажигалку…
А держал оружие офицер Стражи Арнольд, от которого я так ловко ушел в вольном городе Амстердаме, над головой которого так удачно проехал в дилижансе до Лиона…
– И впрямь… – Стражник зашарил взглядом по каторжникам. Видно, соображал, кого бы поставить сразу за Марком, чтобы ростом поменьше был.
– Храни, Искупитель… – испуганно сказал возница, безжалостно защелкал кнутом, прибавил бранное слово. – Эй, моряк, чего он, – горит, что ли?
– Не бойся, Ильмар, не бойся, это ракетный толкач, чтобы скорость набрать, без него трудно подняться, – торопливо сказал Марк. – Только не дергайся, не качай планёр.
– Только не убей меня своим запалом, – неуклюже скаламбурил я. – Хелен, ты должна выглядеть не летуньей… пойми.
Надсмотрщик вышел, повозился с засовом и забухал сапогами по трапу. Трюм сразу ожил. Шутник не из тех, кто делает вид, что уходит, а потом подслушивает под дверью.
Он встал. И даже шаг сделал, перед тем как рухнуть.
Неужели и я был так высоко, в чистой дали, пусть даже корчась от страха, но все равно, паря между землей и небом? Почему страх мешал мне оглядеться, увидеть плывущий вокруг мир?
Девка разревелась, не хуже чем Марк накануне. Ох, у детей да у женщин всегда глаза на мокром месте…
– А кто же их любит… Ильмар, ты, наверное, свою дюжину давно прошел?
Спорить я не стал. Все летуны, похоже, больше всего боялись, что пассажир запаникует в кабине. И вспоминая свой первый полет, и Марка, едва не вывалившегося наружу, я мог их понять.
– Подожди, – неохотно сказал священник. – Брат Ильмар, не так все легко. Я не могу просто взять и доставить тебя к Преемнику Юлию. Стены имеют уши, а люди имеют языки. У Дома другие планы на твой сче…
А ведь я даже не знаю, свободна она или есть у нее муж…
Вдруг кто получит такую власть, которой никогда над миром не было?
– Хелен… – тихонько позвал Марк. Летунья молчала. Мальчик посмотрел на меня. – Ильмар, я боюсь.
– Ну, тут важно детские черты разглядеть, и от них идти. Главное – в карикатуру не впасть… – Бросившись к Марку, я схватил его за руку, уже занесенную, чтобы пригладить волосы. – Не смей! Забудь, что…
Знать бы еще, где эти кили и лонжероны… Сплошные планки и бамбуковые трубки, порой какие-то тросики попадаются… так, их обойдем, летунье надо рулями вертеть…
Усмехаясь про себя, я нацепил значок прямо на куртку. Да, я скользкий. Ну кто подумает, что Ильмар станет ходить со своим прозвищем на груди?
– Да нет, не полета! Что вы все такие… прямые…
Я ожидал, что при виде Хелен в нем взыграет ярость, но, видимо, недооценил стражника. Скорее в его голосе было уважение – как к неожиданно ловкому и сильному противнику.
– Эй, добрый господин, сюда ходить не велено! – крикнул один из поваров. Из угла появился охранник: правильно, кто же такое место без надзора оставит? Двое поварят, близняшки, с любопытством уставили…
Знакомая штучка, такие у многих офицеров были, когда я в армию нанимался. И солдат учили, как с ней обращаться, на случай, если убьют в бою стрелка. Пулевик старый, но верный, бьет далеко и точно. Ос…
– Скажешь, нет? Когда кто тебе нужен, так ты его используешь, а потом дальше идешь!
– Тоже так думаю, – согласился я. – Маркус?
– Во-первых – деньги. У тебя триста моих монет.
– Пошли. – Она резко поднялась. – Я не знаю, сколько придется ждать и чем кончится ожидание. Но нам лучше быть в гостинице.
– Верю. И если ты двести платил, значит, ему цена все триста.
Глаза у Марка заблестели. Ну вот. Довел пацана до слез.
Смотри, смотри, маленькая, только не кричи, прошу тебя! Сестра-Покровительница не велит беглецов выдавать! Не кричи, прошу, пошлет тебе Сестра куклу фарфоровую, платье новое, как вырастешь – мужа бог…
На нас никто особого внимания не обращал. Несколько любопытных взглядов, брошенных самыми догадливыми, что соотнесли севший только что планёр и наше появление из-за стены. И все. Хелен в своей яркой …
Не знаю уж, насколько лучше планёр летел с Марком в полу кабины. На мой взгляд, он и сейчас шел ровно, даже ровнее, чем «фалькон».
В осоку мы въехали уже медленно и вальяжно, точно экипаж к подъезду дворца подкатил. Затрещала осока, с треском стала рваться материя на крыльях и на кабине. Со щелчком вылетело переднее стекло, поче…
Ни в одном бою «Сын Грома» не получал столь молниеносного и чудовищного по силе удара!
– Художник, чья гравюра всюду висит, польстил немного… – разбираясь в косметике, сказал я. – Лицо точно передал, ну, тут нужды не было врать. А плечи пошире сделал, подбородок чуть покрепче… повзросл…
– Да, да, старый бюрократ… я поняла… – сказала Хелен, склоняясь над столом. Перечеркнула «погоду», написала «под ответственность летуна», еще в одной графе размашисто вывела «Рим, Урбис». Перевернула…
– Что за чушь, разумеется, ценнее железо! – не выдержал какой-то аристократ, по виду – мелкий барон или даже просто шаттлэн.
– Ильмар… да я же у тебя на коленках четыре часа просидел… отдавил тебе ноги. Пройдет!
– Скажите, что более ценно… – В одной руке старик держал железный брусок, если на взгляд судить – так сотой пробы, не меньше, в другой – несколько булыжников. – А, господа?
Почему вот так странно все устроено? В краях, где человеку жить должно быть легко и приятно, люди с голоду пухнут, бедствуют. А здесь – преуспевают, Дом хвалят с утра до вечера. И ведь не только в Де…
Женушка преуспевающего торговца или мелкого шатлэна. Любительница балов, тщащаяся придать себе экстравагантный вид, за неимением подлинного богатства и вкуса. Кстати, кое-как в этом преуспела…
– Продал бы, ваше преосвященство. Я грешен.
На костюмы я и смотреть не стал. Костюм не от портного – насмешка. Пришлось рыться в одежде, предназначенной для студентов, клерков и всякой богемной шушеры. Одна из девушек-продавщиц суетилась рядом…
Блюдо водрузили перед нами на стол. Брат Рууд поискал взглядом приборы, недоуменно глянул вслед подавальщику.
Наконец-то звякнуло стекло, зашипел разгорающийся фитиль. Не карбидный фонарь, керосинка…
Все это я думал, переодеваясь под пристальным взглядом Рууда. Вроде бы и не обыскивали меня, а теперь – все вещички спутнику знакомы. И деньги мои он видел, и мелочь всякую, вроде гребешка и карманно…
– Скажи, что вы едете… нет, не в Рим. Куда угодно, любой другой город назови. Брат Ильмар пусть тоже в наши одежды оденется, священником назовется…
Хелен то ли не верила до конца, то ли просто тянула время, не решив еще, что делать.
Ого! Неужели у храма такая потребность в бухгалтерии?
Пошарив под креслом, я и впрямь нашел – порезанным день назад пальцем, не везет же ему, – воткнутую в чехольчик сиденья кривую парусную иглу с вдетой нитью. Вовремя – материя медленно расползалась по…
Но из всего, что мы могли сделать, поход в форт оставался единственным шансом. Пусть даже совсем крошечным.
– То, что мальчик взял в Версале, не принадлежит Владетелю. Это… это общее.
Народу вокруг было негусто. Плохая погода всех по домам разогнала, что ли? Стояли на набережной отец с сыном-подростком – оба краснощекие, плотные, в плотных куртках и зеландских дождевых шапках. Кор…
– Все дороги ведут в Рим. – Сказав эту банальность, Луиза просияла. Я с тоской понял, почему ей не удалось ничего добиться в миру, а вот в лоне Церкви она пришлась к месту. У святых братьев и сестер …
Бедная девушка из магазина мануфактуры вспыхнула. Поднялась.
– Как твое имя, брат? – спросил священник. Я вздрогнул. Не положено этого спрашивать!
Отошли мы метров на сто, когда мимо нас, затаившихся в переулке, прогрохотали сапоги. Бежали четверо, к счастью – без собак, двое с фонарями, яркие лучики скользили по развалинам. Я прикинул направле…
Планёр дрожал, бился в судорогах, сзади ревел «ракетный толкач», о котором говорил Марк. Неужели та дурацкая бочка с обручами – ракета? Как в сказке про барона Мюнхгаузена, что на ракете в Китай слет…
А вот второй рисунок – первому не чета. Марк на нем как живой, и не быстрой кистью усталого рисовальщика набросан, а опытным гравером прорисован черточка в черточку. Недавний совсем портрет, мне сраз…
Марк и так был большеглазый, теперь я еще больше усилил эту черту. За спиной Луиза и Хелен, ругаясь по поводу моих безумных идей, фасонов, детей, отсутствия портняжного инструмента, корпели над одежд…
Одно обидно – не меня она хотела, а жизнь в себе почувствовать.
Я молчал, глядя в огонь. Не слишком мне улыбалось такое дело – вместо того чтобы самому прятаться, искать Маркуса и отдать его Страже. Может, и впрямь, конечно, снимут после того с меня обвинения, пр…
А он все шел, и, когда вступил в круг света от фонаря – увидел я лицо. Глаза стеклянные, безумные, верой наполненные.
Арнольд заулыбался шире. Может, поначалу у него и была единственная цель – меня, свидетеля, хлопнуть. Но теперь-то, когда ему в руки идет слава, деньги, титул…
– Хелен-летунья, не надо! Говори начистоту.
В горах нас никто не достанет, и с голоду там не пропадешь – в холмах кроликов, как на болоте комаров. Холода тоже бояться нечего, Печальные Острова – они теплые, не чета материку. Отсидимся в горах,…
– Думай, подруга небесная. – Я подошел, крепко взял за руку. – Драться больше не вздумай, руки переломаю. И спорить не спорь. Давай карту и запал.
Мальчик покорно пошел со мной к ручью. Я макнул его головой в воду, взлохматил мокрые волосы. Конечно, полноценных кудрей не завить, но волос мягкий, что-нибудь да получится.
– Никогда ему с такой нагрузкой не взлететь! – выпалил он.
– Я же в кабине! Я не могу сейчас Слово говорить! – видно, Марк от растерянности забыл, что имеет дело с другой владелицей Слова.
– Дряхлого человека каждый ограбить норовит…
– За что спасибо, дурачок, я же сам тебя чуть не выпихнул…
– Я графиня Хелен, быдло! – рявкнула летунья. – И личность свою сама могу подтвердить.
– Лучше застрелись, если схватят, – хмуро сказал Нико. – Давай, не тяни…
Бежал через зал, перепрыгивая через посетителей благоразумных, пальцы чужие давя нещадно. Ударило два выстрела подряд. Обе пули рядом прошли. Видно, хороший был стрелок Арнольд, да не с залитыми кров…
– Нет, брат, слишком велика опасность. Ильмар должен умереть. А вы возвращайтесь в Амстердам…
Я вспомнил бесплатный проезд на каторжном корабле и сокрушенно опустил голову.
– Не могу. Тоже зашибла ноги, Ильмар. Из меня сейчас ловец… как из тебя граф.
Она улыбалась, а мне вдруг противно стало. Что же это, я для нее лекарством послужил? Поднялся – ноги и впрямь слушались, стал одеваться.
Это была почти правда, и Арнольд почувствовал ее в голосе летуньи.
Чужой паладин подчеркнуто игнорировал всех, кроме брата Рууда. И спутники его – крепкие, мрачноватые парни – стояли невозмутимо и безучастно.
– Судьба твоя такая, Марк, – сказал я. – Понимаешь?
– Простым солдатам стальной клинок не положен, – спокойно возразил Марк. – Да и не в этом дело. Тебя и впрямь всякие бандиты слушаются и стража побаивается. Не силы, ума боятся. Неужели ничего другог…
– А что еще за линкор с десантом? – Мальчишка остался невозмутимым. – Серебряные Пики на Кавказе, хану руссийскому помогают…
Я глянул на Марка – тот проснулся от моих движений.
Дал он мне одежду миссионера – все из палевого сукна, неприметного и скромного. Редко такую встретишь в державных владениях. Миссионерская судьба – свет веры к дикарям нести, в джунгли, в пустыни, в …
Из-под земли меня стражник достанет – я теперь его жизнь в руках держу.
– В кабину! – Хелен обожгла меня взглядом.
– Куда поедем? В Сорренто не стоит… – размышляла вслух летунья.
Старик ухмыльнулся. Да что такое, за три дня никто в моем маскараде не сомневался, а этот будто в игру со мной играет!
Двинулись мы по улице, и Марк сразу затих. Не стал на слезы сил тратить и шуметь не стал. У меня даже подозрение закралось, что все всхлипы были для того, чтобы меня растрогать.
Наконец я ухватил Марка поудобнее, под коленки, и, чувствуя, что он в любой миг может забиться в истерике, впихнул головой в отверстие.
– Брата Кастора вспоминаешь? – спросил вдруг Рууд.
– Ну ведь все было так хорошо задумано… – вздохнула Хелен. – Все! Одного я не учла… размаха этой беды…
Арнольд не пил. Крутил бокал в пальцах, смотрел на очкарика с таким неодобрением, что только дурак бы не заметил.
Когда я сказал про ухоронку с железом, Нико заинтересовался еще больше. Виду, впрочем, не подал. Лишь будто ненароком задал пару вопросов, выведывая место, но я от них ушел. Нико крякнул, полез в сто…
Я понимал, что впадаю в ересь. Причем в ересь такую примитивную и всем знакомую, что даже не возгордиться от нее. Атеисты всегда то же самое говорят, когда их на путь истинный наставляют. А священник…
– Да пущу я тебя, все будет с кем поговорить. Достань лучше из шкафа сыр, нарежь…
И на этот раз я ему поверил. Перевернул тело, выдернул из спины стражника нож, обтер о мундир, протянул мальчишке.
– А ведь автор пьесы – кто-то из Версаля.
– Моя честь со мной, капитан! Свою береги.
Брат Рууд зачем-то взял меня за руку – будто боялся, что я растаю в воздухе или вздумаю убежать. Провожаемые взглядом Кастора, мы вошли в опочивальню епископа.
Она была права. На перекрестке, прячась под карнизом богатого дома, скучал страж порядка. Рослый, светловолосый. Вряд ли офицер, хоть знаки отличий и не разобрать, скорее мелкий чин. Он уже косился в…
– Почему? Такой же бездарь, как вся их труппа. Но не огорчать же парнишку…
Ну, не хочет, как хочет. Может, и впрямь, не стоит пьяному хитрой механикой управлять.
Пошел я на кухню, растопил плиту, чайник из бочонка чистой водой наполнил. Пока кипел, сходил на улицу, нашел сортир, после умылся из колодца мутной от дождя водой. Постоял босиком на холодной траве,…
– Нет, я не думал, что вы умеете. Вы все время такой мрачный.
– Хелен, где будет граница? – вдруг спросил Марк. – А?
Земля все приближалась, а я никак не мог углядеть посадочную полосу. Казалось, что мы или врежемся в какое-нибудь строение, или бухнемся в море, или в лучшем случае сядем на заполненном людьми пляже…
Глаза стражника расширились. Он не верил, что я стану стрелять… не дурак же, понимаю, что с толпой не справиться… не верил, до этого мига.
– Добрые новости! В пяти километрах отсюда – проезжий тракт, можно подсесть в любой дилижанс. Ходят они часто, и обычно места находятся. Только надо обогнуть селение, оно за леском…
Да и аппетит пропадет. Утренняя каша в воспоминаниях уже казалась вкусной. Я-то привычный, а мальчишке, верно, живот сводит…
Какой же я ему каторжник! Я теперь святой миссионер!
Второй толкач сгорел быстрее, или мне просто это показалось. Но мы взмыли еще выше, белое море под нами сгладилось, стало почти ровным. Воздух стал совсем холодным, обжигающим.
– Я тебя ущипну, – порадовал я Марка. – Первый раз – приготовиться, второй – произносить Слово!
Кто я такой, почему со столь важной миссией в Хрустальный Дворец прибыли в числе прочих две монашки – этими любопытными вопросами охранники задаваться не стали.
Тихо было на втором этаже. Ни стонов притворных, ни свиста кожаных плеток, ни смешков мерзких. Отдыхали все затейники, к ночи готовились.
Ох, сейчас станет тяжко. Найдут тела – озвереют вконец. Из самой опасной зоны мы, правда, выбрались, и затянутые силки поймали лишь пустоту. Зато и развалины кончились, потянулись трущобы. Кое-где в …
И сам я последовал этому совету. Прошелся по камере… хоть что-то бы осталось – сукна грубого кусок, или полено, под голову подложить. Ничего. Все выгреб купец. И в стенах дверей больше нет, один выхо…
– Проголодались, господин Арнольд? – спросил он того, что покрепче.
Подошел я к стойке бара, даже плаща не сняв, монетку бросил, на бутыль с коньяком показал. Ресторанный вийн-майстер, которого всю жизнь здесь помню, глаза поднял, да и захлопал ими.
Ну и правильно. Чего уж тут. Я б его не гнал, даже помог бы. Сам виноват, надо под ноги смотреть.
– Вы не понимаете. Мне с корабля сходить нельзя.
Что? Да полноте, об одном ли Маркусе мы говорим?
– Согласна… – Она вдруг смущенно улыбнулась. – Он умеет драться. Очень хорошо умеет. Я помню. Або в Доме преподают лучшие русские мастера. У меня таких наставников не было. А уж теперь, с моей рукой…
Прав он был. Во всем прав. Едва я узнал, что за мальчишкой на Острова планёр послали да линкор с десантом преторианским, – сразу надо было брать его за грудки, кинжал к горлу, да и пытать Слово. Сказ…
– Да я и не знаю толком, есть ли тут планёры. Тем более – дальние.
Но Маркуса, конечно же, нигде не оказалось. Мы с Хелен старательно изображали взбалмошную пару – высокородную даму с любовником-художником, ищущую сбежавшего после ссоры сыночка. Конечно, для Маркуса…
Покровительницей грешников, заступницей униженных…
Когда с острова взлетали, я того боялся, что море далеко. Теперь – вот как все повернулось! – наоборот. Убиться-то мы не убьемся, наверное. Только внизу – буруны да камни, а впереди – обрыв да водяны…
– Именем Искупителя, брат! Его правда во мне! Покажите лица!
– Еще я взрослый человек. Ясно? Меня даже душегубцы боятся, мне везде приют.
У очкарика-то явно род древнее и могущественнее, не простят Арнольду бездумного гневного удара.
Пошел он хорошо, будто я дыру под него целый день рассчитывал и каждый час мерки снимал. Едва Марк оказался в дыре по пояс, как отчаянно задергался. Может быть, ему там было холодно, но скорее – прос…
Легенда была глупая. Ну что это за враг, если вся его сила в скрытности, и одна маленькая девочка способна весь город разбудить? Шайка воровская, а не враг… Да и с чего вдруг ребенок врагов углядел? …
В последние годы дела в «Радушии Сестры» явно шли неважно. Трехэтажное здание казалось осевшим, поизносившимся. Может, оттого, что давно не знало ремонта, может, из-за высоких домов, поднявшихся вокр…
Арнольд вмиг скользнул вбок, а очкарик не испугался. Отвага у него была, глупая, но крепкая. Я уже бежал, прыгал между статуями. Пуля меня минула, угодила прямо в несчастного Голиафа, аккурат в его м…
Эх, Галлия, земля щедрая! Коньячок из лучших, таким и аристократ не побрезгует! Сивухой не прет, язык не обжигает, а в животе словно костер развели, тепленький, ласковый.
– Так, значит… – Я разозлился. – Мы для тебя – псы дворовые? Сейчас узнаешь, зачем псам зубы…
Но каторжники как на подбор были рослыми. Я и впрямь казался самым низким… особенно сейчас, когда старательно сутулился.
– Только не паникуй! – Марк говорил слишком громко, еще не оценив наступившей тишины. Хелен презрительно глянула на меня – и это помогло. Пацан не боится, женщина не боится, один я трястись буду?
А вот у меня настоящего удовлетворения не было. Так… одно облегчение да сладкая усталость.
В дверь постучали, Хелен легкими шагами пересекла комнату. А я замер с ножом в руках, пытаясь понять, отчего кольнуло сердце.
– Говори, сестра. – Хелен кивнула. – Если я не права – покаюсь! Но в неведении не держи! Пока все, что вижу, – гордыня и преступление. И эта книга…
Великое дело – Слово знать. Не раз я таких видал, только обычно поверх голов. На войне, когда по молодости в армию затесался. Или из темного угла в чужом доме, молясь Сестре, чтобы прошел мимо хозяин…
И вот когда я почти уж уверился, что перетрусивший пацан сглотнул отмычку, и ничего теперь не поделать – не вспарывать же ему живот, как волку из сказки, и не сажать на парашу – утром к Островам подо…
Арнольд? Офицер Стражи? С акцентом германским?
Я замолчал, когда Хелен произнесла Слово. В подвеске возник новый толкач. Поворот рычага – и он уже закреплен.
– Может, так его и оставить? – неожиданно сказала Хелен. – Не задувает, и вроде даже устойчивость повысилась… дураки ученые, не додумались на планёр нижний киль поставить…
– Искупитель… – прошептала она. Глянула на небо. И решительно полезла на переднее сиденье.
А за окнами дилижанса замелькали огоньки, потянулись домишки, другие экипажи. Наш дилижанс замедлил ход, перестук копыт стал глуше, размереннее.
Это ничего. Эта толпа мирная была. Даже девица – покричала, покричала, да и пошла по своим делам, корзинкой плетеной покачивая. Видно, на базар собралась. Шла бы с базара – не пожалела бы мятой помид…
Небо качалось надо мной, чистое и прозрачное, с той осенней холодной голубизной, что бывает совсем недолго, которую и не всегда углядишь. Грустная, прощальная, уходящая чистота, живущая на грани тепл…
Во второй зале оказалось почище. Наверное, потому, что потолок тут давно провалился, пол весь в деревянных обломках и осколках черепицы. Кому охота под открытым небом ночевать?
– Полагаю, да. С чего бы иначе Дом и Церковь так задергались?
– Да во всех одно и то же. Эдикт Дома. О том, что ищется беглый каторжник Ильмар и младший принц Маркус. О награде. Портреты, опять же… хотя по газетным портретам даже я тебя не узнал.
Голос казался знакомым. Я даже поморщился, пытаясь вспомнить.
И если бы офицер-очкарик геройствовать не стал, так бы я и вышел из ресторана, задом пятясь, сто человек враз напугав.
Беда всех импровизаций, что никогда не знаешь, какую глупость уже успел брякнуть твой партнер.
– Трубачей нам не хватает, – сказал я. – Десятка трубачей да пары глашатаев.
А так… как с черными. Вначале непривычно, а потом видишь – женщина как женщина.
– Темно… ничего нет… темно… – Я едва слова-то разбирал, кровь у Рууда в горле булькала. – Ильмар…
– Выходит, принц Маркус хитрее всей Стражи? Захочет – от всех уйдет?
Так я про себя девочку заклинал, а сам в замке орудовал и вроде нащупал что-то, только вот сталь скрипела, и нож блестел на солнце, значит, времени у меня – до пяти сосчитать, не больше…
– А что, подружка, – спросил я. – Летун-то твой в юбке ходит?
– Идем, брат мой Ильмар, – отворачиваясь от тела, сказал Рууд. – Нам еще надо одеяние тебе подобрать, в дорогу снарядиться, на конюшню приказ отдать. Идем, нет у нас времени.
Великие скульптуры. Великий скульптор. Я знал, за эту пару хозяину ресторана немалые деньги предлагали. Еще два ресторана смог бы открыть… только что же он, дурак, сук под собой рубить? На этих скуль…
Понимаю я тебя, ох как понимаю! Ты от сопляка Давида беды не ждал. Я – от мальчишки Марка. Только мне еще тяжелее, я ведь его уже другом считал. К купцам в подмастерья собирался пристроить… дурак, ду…
– Хорошо, Ильмар-вор, граф Печальных Островов. Я принесу клятву – от чистого сердца, не тая обмана. Клянусь Господом нашим, сыном его приемным, грехи людские искупившим, Сестрой его, что Богу дочерью…
Те, кто позлее да поотчаяннее, на стражников бросились. Того, что с пулевиком, сразу с ног сбили. Может, и остальных задавят толпой. Все бывает. Может, и корабль потом в порту отобьют.
Да, он действительно дышал, под глазом дергалась какая-то мышца, будто сраженный стражник пытался весело мне подмигнуть.
– Конец тебе, душегуб, – прошептал стражник. – Линкор завтра в гавань входит… десант высокородный весь остров прочешет. Нахлебаешься кровушки…
Перед выходом, плюнув от омерзения, набрал две пригоршни сухого крысиного помета, вышел на улицу. Разбросал вокруг, растер подошвами. Лучше бы в руках растолочь, как старый Ганс учил, да совсем уж бы…
Ильмар Скользкий модным табачным зельем редко балуется. А вот моряк Марсель, наверное, должен оценить.
– Головой не дергай, удушишься… Следующий!
Вон сколько зла на земле. И вся расплата – за гробовой доской, в иной жизни. Кому райские сады, кому адовы ледяные пустыни. Там Бог обиженных утешит, счастьем наградит, злодеев покарает… Знал я одног…
– Ильмар, да ладно тебе… – неуверенно начал Локи.
– Да нет, тебе даже вдет, – насмешливо ответила летунья. – Как вы нас нашли? Мальчик-актер?
Я поплутал чуть по узким улочкам, перешел еще один канал, вроде бы Сингел, и направился к площади Дам, к ресторану «Давид и Голиаф» – месту в Амстердаме известному и популярному. Там, конечно, всегда…
– Поворачиваю к острову, – сказала Хелен. – Сейчас сядем.
– Ничего. Мне-то какое дело? Марк ты, или Маркус, мне едино. Хочешь расскажу, как все с тобой было? Отец твой граф или барон. Вряд ли принц из Дома, хотя… А матушка небось попроще. Бастарду тоже всяк…
– Да не скалься ты, старик! – Я повернулся, сам пораженный своей яростью. – Не вру я! Сестрой клянусь, не вру!
– Дилижанс! – звонко выкрикнул Марк. – Дилижанс!
Она не закончила, но я все понял по взгляду.
– Я думал, раз вы меня не бросили… – Марк будто размышлял вслух. – Значит, шеей из-за меня рисковать вы готовы. А из-за денег готовы голову размозжить?
– Понимаю, – сказал я. Сунул руку под плащ, и подаренный Марком кинжал радостно ткнулся в руку. Я еще глянул на Хелен – та пожала плечами.
А вот так, рядом, за руку держа, когда Слово шепчут и в Холод лезут, – никогда. Был, правда, Гомес Тихой, лихим делом промышлявший, но не зверствовавший. И пили вместе, и гулянки устраивали. А потом …
– У меня есть бумага от Стражи, – мрачно сказал паренек. – Там написано, что я не Маркус, хоть и похож немного лицом. Показать?
– Ладно, верю. Ты парень богобоязненный, Покровительницу чтишь. Верю. Так хоть расскажи, что было? Я многое слышал… и в газете писали, и глашатаи рассказывали, и так… слухи ходят. Только твой рассказ…
– Ильмар, я сделала то, что ни одному летуну не удавалось. Долетела без посадки от Лиона до Сорренто.
Неужто и впрямь она из тех летунов, что в горах воевали, бомбы на головы гайдукам бросали? У нее же, наверное, Железный Орел с венком за храбрость, особой аудиенции с Владетелем удостоена… Тяни, Хеле…
Очень медленно я подхватил Марка под коленки, поднял на руки. Его шагу я не доверял, лучше уж за двоих прошагаю.
– Простите за беспокойство, – всем своим видом тот демонстрировал полное понимание ситуации – парочка аристократов уединилась с вином любви, а их беспокоят… – Прошу прощения… к вам посетители.
– Мной подавишься, – фыркнула летунья. Помолчала, потом неохотно сказала: – Сзади… на твоем кресле – карман сзади.
– Из вольного города Амстердама запрещен выезд, – сказал офицер. Властно, но под этой напускной твердостью пряталась неуверенность. Наверное, не один экипаж он этой ночью назад завернул, но вот что с…
Стражи нет, ни городской, ни храмовой. И то хорошо.
Мы двинулись прочь. Стражник остался в канаве – то ли мертвый, то ли еще умирающий. Но иллюзий у меня не было – это восьмой, и гнев Искупителя все ближе и ближе.
Давненько я не был на Печальных Островах, лет пятнадцать прошло. Попал сюда чуть старше Марка, хорошо хоть по мелочи и на неполный год.
– Ваша светлость, а где ваши владения? – вдруг спросил мальчик.
Преторианцы внизу замерли. Все, или почти все, из Серых Жилетов владели Словом. И понимали, что это такое – убрать огромный кусок стены…
Брат Рууд, наверное, решил, что я погружен в благочестивые размышления. Сидел тихо, перед собой глядя, и мне не мешал. Эх, брат, нет во мне такой веры, как в тебе. Не гожусь я в миссионеры. Не гожусь…
У дверей я дождался Марка. Молча забрал факел, затоптал. Крепко взял мальчика за руку и повел за собой. Темно было, очень темно, луну тучи закрыли, Опять спасибо Сестре. В темноте мне любой стражник …
Паруса на корабле были спущены, значит, он под машиной. Из трех высоких труб валил черно-бурый дым, линкор шел на полном ходу. Это с небесной выси кажется, что он медленный и неуклюжий, а на самом-то…
Уютно. Ничего не скажешь. Видно, сам епископ на ней выезжал. Два мягких дивана – хоть сиди, хоть спи, – на них пледы теплые. Погребец, внутри и еда, и бутылки, в гнездах надежно закрепленные. Яркая к…
– Да что я знаю? Мелочи всякие. Помню, например, как мальчик с увеселительной поездки в Миракулюс вернулся…
– Так и божественные законы сродства минералов… человеку дано их постигнуть, но не дано превзойти. Мы научились разбивать хрупкие союзы железа, но подлинное сродство обойти не можем. Вот почему желез…
Церковь пыталась доставить меня в Урбис втайне от Дома. Владетель, прознав про то, послал Хелен… да и не одну Хелен, наверняка это просто ей удача привалила, отбить меня и использовать как ищейку. Чт…
Я назад смотреть не люблю. В будущее – не умею. А вот настоящим жить – это всегда от тоски спасает.
– И запомни… брат мой… ты теперь себя беречь должен. Ты – ниточка, которая может к Маркусу привести.
– Что еще ты сказать позабыла, Ночная Ведьма?
Все бы ничего, в темноте он бы мигом отправился свою собаку догонять, вот только второй стражник время даром не терял.
Науськивание Маркуса актеры не показали, но всячески сосредоточились на своем безумном плане сорвать переезд в Миракулюс, украв подписанный Владетелем эдикт. Потом фонари на сцене притушили, рабочие …
– Да нет, все верно. Только через дворец прошло столько людей, что он небось трижды окупился. Миракулюс не просто место для демонстрации силы Дома – это еще и очень прибыльное предприятие.
– Не ушел, – сказал я, притворяя за собой вторую дверь. Марк баюкал ногу, смотрел на меня испуганно и тревожно. – Лучше помоги.
Хмелеть я начал тут же, на третьем глотке. На пустой желудок, да хорошего коньяка – много ли надо?
– Нико, да как мне тебя убедить? Не знаю я Слова! Что же я, душегуб, пытать товарища по каторге? Да еще и мальчишку!
Казалось, Хелен всматривается, пытаясь найти в облачном молоке что-то, ей одной понятное. Рука летуньи нависла над запалом. Собирается еще один толкач поджечь?
– Ильмар, ты не понимаешь, как высоки ставки. Я не из самого захудалого рода, поверь. А уж мои заслуги перед Домом Владетель трижды отмечал лично! И все равно… моя судьба висит на волоске. Святой пал…
Остальные братья к ним приближаться не стали. Может быть, боялись под удар попасть, а может, не рисковал никто поднять руку на паладина. Вместо того четверка чужих священников бросилась на двоих наши…
Я зашагал к гостинице. «Индейская тропа» где-то рядом…
– Да. Я не знала, что в той книге. Не знала!
– Заметила, – спокойно сказала Хелен. – Рискнем, кружить сил нет…
– Больше ничего, – растерянно ответил я. – Да он сам нищий, принц беглый… я богаче его был, когда на берег попали.
– Ты не прав, граф Ильмар. Есть у него право дворянство жаловать. По крайней мере было. Только особо не радуйся, титул с тебя мигом снимут…
– Ильмар… я не полечу без сестры Луизы… она меня спасла… прятала…
– Это от страха, – сказала Хелен. – От страха всегда так. Хочется… жизни радоваться.
Сестра Луиза осенила меня святым столбом. Заворочалась и проснулась Хелен. Боюсь, крик мой долетел и до соседних купе.
Я немедленно подскочил к Арнольду, выглянул в коридор – пусто. Втянул офицера в номер, захлопнул дверь.
– Нет, – с сожалением сказал он. – Больше ничего не знаю. Я поначалу внимания не обратил, я радовался очень, что сыграл хорошо… Я ведь хорошо играю?
Миракулюс и впрямь чудесами был наполнен сверху донизу. К самодвижущимся паровикам я привык быстро, да и проку в них особого не видел – медленные, неповоротливые, угля на них не напастись. Стоящие по…
– Эй, морячок, подъем! – добродушно позвал кучер. Я вскочил, мигом спрыгнул с крыши на противоположную от стражников сторону. Слегка отбил ноги, но даже не почувствовал боли.
– Он самый. Его накрыли сразу, как я ушел. Он и открылся.
– Спаси, Искупитель! – вскрикнула летунья.
– Можно по очереди, – не принял я иронии. – Хелен, я рискую. Пойми.
– Не бери в голову лишнего, брат. Доедем.
– В моем плаще, во внутреннем кармане… Нет, принесите плащ, я сам достану.
Проснулся я от того, что Хелен водила ладонью мне по лицу. Медленно, плавно, словно слепая, что лишь руками видит. Я открыл глаза, посмотрел на летунью, она сразу убрала руку.
Давид стоял, опустив пращу, улыбаясь уголками рта. Скульптор все передал – и молодость безусого лица, и небрежную ловкость обнаженного тела, и хищный прищур глаз. Давид был красив, зол и красив, как …
– Никто, брат Ульбрихт. Ильмар исповедовался… и я понял, кто рядом со мной.
– Говорят, – тихонько вставил я, – что часть сокровищ была на Слове у Лорда-казначея, да тот предателем оказался.
– Располагайся удобнее, брат мой, – сказал Рууд. – Путь длинный. Сейчас мы двинемся на Брюссель, так меньше подозрений у стражи будет. Потом уже к Риму направимся.
– Граф, мне сказали, что вы заплатите стальную марку, если я вас встречу…
– Одевайся… летунья, – сказал я, поднимаясь. Быстренько так, пока не опомнилась, а то достанет таким же ударом, как я ее. – Не срамись перед мальчишкой.
Я кивнул. Жан ничуть не удивился тому, что простой матрос так заинтересовался его словами.
– Оставьте любезности, Ночная Ведьма. Я не в вашем замке в Богемии, и у нас не светская беседа.
Впереди, в тусклом закатном свете, виднелась другая карета. Стояла она перекрывая дорогу, а для надежности еще и бревно поперек дороги лежало. Рядом маячили силуэты – человек пять-шесть…
– Давай погуляем по городу, – сказал святой паладин.
– Я уже придумала. Идем, быстро. Бросьте же свои тряпки!
– Да нет. Говорят, машину печатную сделали, что семью красками печатает. Дорогая штука. Каждый такой листок железную монету стоит.
На хорошей дороге, да в карете с упругими рессорами, полеживая на диване, – сон не хуже, чем в гостинице. Привык я к толчкам и покачиваниям, перестал их замечать. Один только раз, под утро, проснулся…
– Что? Сказал бы – в глуши спрячься, только охота такая идет… не поможет. Наоборот, в малом городке на виду будешь. Из Державы уходи, Ильмар! В Руссийское Ханство, в Китай, в колонии, в африканские з…
– Что у тебя, Славко, все истории про то, как баба в грязь падает… или еще куда похуже?
– Это отговорка, брат! Это в тебе животная жизнь говорит! Опомнись!
В реве толкачей, поджигая за собой пол, мигом затянув дымом весь зал воздухоплавания, несся планёр к выбитому Словом проему. И был он перегружен так, как его ученые создатели и помыслить не могли. Дв…
– Теплая пошла. Видно, котлы за ночь остыли…
Избавившись от моряцкой одежды и плаща самым простым и естественным образом – кинув все тряпки кучке нищих, ошивающихся вокруг дешевой распивочной, – я зашагал дальше. За моей спиной шел энергичный д…
– Да, Хелен. Меня везли в Рим святой паладин Сестры брат Рууд и двое простых священников. Нас остановил другой паладин, от Церкви Искупителя, со своими подручными. Вышла бойня.
Марк на миг задумался, будто вслушиваясь в ощущения своего организма.
– Твоя сила растет, – задумчиво сказала Хелен. – И очень быстро. Это нехарактерно для обычного Слова. Порой дети, которым дарят Слово, не сразу овладевают им в полном объеме, но такой значительный ро…
– А потом в программе должен быть Страшный Суд, – пробормотала Хелен. К счастью, увлеченная своей речью, настоятельница ее не услышала, а то пришлось бы мне разнимать двух дерущихся баб, а в этом дел…
С трудом оторвав взгляд от сияющего в солнечных лучах Хрустального Дворца, я кивнул. А Миракулюс, будто обиженный моим первым пренебрежительным отношением, продолжил демонстрацию чудес.
Я посмотрел – и вздрогнул. По свинцовым волнам полз, рассекая острым носом воду, линкор. Даже с высоты он казался громадным… неужели эти точки на палубе – люди?
– Графство, что пожаловал Маркус, и впрямь тобой заслужено. Так что… я буду считать тебя аристократом. Равным мне. Достойным серьезных разговоров и серьезных дел.
– Давай! Головой вниз! Я держать стану за ноги! Когда надо будет бросать…
Уснул я под шепот дождя, под треск углей в камине, в тепле и уюте. Но снился мне холод и снег, снилась бесконечная ледяная пустыня, по которой я бреду во тьме. Долго брел, ног не чуя, бездумно, но зн…
Я нес какой-то вздор, всем своим видом выражая желание побыстрее кинуться к несуществующим родственникам, но из-под спасительного прикрытия кареты не выходил.
Летунья обошла планёр, чуть ли не принюхиваясь к нему, и начала целую лекцию. К нам стали прислушиваться. Но Хелен так увлеклась, что продолжала рассказ, без всяких деталей – видно, о них говорить бы…
Но Марк, как ни странно, от оклика притих и вопросов не задавал. Оглядываясь на планёр, мы пошли к лесу.
– За мое спасение, Ильмар-вор, жалую тебя клинком Дома и титулом графа… – он замялся, – графа Печальных Островов.
Пронес, пронес на корабль с этапом железо!
– Ты уже удостоен напутствия, брат мой. Чистое не сделать чище. Иди с миром.
Во-первых, выгляжу моложе. Только надо выбриться, бородка слишком мала и смотрится неряшливо. Во-вторых, совершенно не мой вид. Пожалуй, в таком облачении даже дряхлый физиономист барон Жан меня бы н…
– Это я сдерживался, вор! Знаешь, в чем твоя главная глупость?
За спиной раздался странный, неприятный шум. Обернувшись, я увидел вереницу громыхающих повозок, маленьких, как рудничные вагонетки, движущихся по аллее. Из передней валил вверх дым, но вроде бы нико…
– Точно он был на сцене? – Хелен бросила мне спасательный круг. – Может, они Маркуса прячут, а этот подставной…
Пространство под вторым люком было куда меньше. По сути, просто большая яма. Зато – не пустая. Вся заложенная мохнатыми от рыжей трухи кирпичами.
– На сцене. Он самого себя в пьесе играет…
Марк медленно приподнялся. Бросил на Хелен быстрый настороженный взгляд – и потянулся в Холод. Я видел, что летунья впилась в него напряженным взглядом, явно пытаясь уследить, понять, запомнить Слово…
– Браво. Рудознатец не дурак, но ведь этот баронишко захудалый – умнее.
Дождик сильнее зарядил, и это было плохо. Скоро весь народец по домам разбежится, легче будет страже меня ловить. А развалин спасительных тут нет, Амстердам город живой, место в нем дорого стоит.
– Любопытство – божественная черта, людям подаренная, – согласился Рууд. – Но не все человеку дано постичь.
– Проходите, дамы, – негромко сказала Хелен, привлекая их внимание.
– Ну, разбойнички, душегубцы… бунтовать будем?
– И чтобы трубачи всех сзывали, а глашатаи объявляли: «Мы едем в Брюссель, а вовсе не в Рим. Святой паладин – дело самое обычное. А скромный миссионер в епископской карете – явление заурядное. Не уди…
– Ильмар, давай найдем кафе. Хочу есть ужасно.
И в то же время – смешно. Я, тать нощной, планёр угнал, и мне же преторианский линкор салютует…
– Мне снился… – Я сглотнул. – Снился ад. Или что-то очень на него похожее. Ледяная пустыня… с неба темный свет… холод…
Марк выскользнул из кабины. Безнадежно глянул на другие планёры, покачал головой. Потом его взгляд вновь обрел твердость.
Нет, не станет Церковь с Владетелем ссориться… не станет…
– Спасибо на добром слове. – Я хмуро улыбнулся. – Когда голова в петле, о забавах не думаешь. Да не хнычь ты, не трону.
Два строения были без окон, большие, хоть планёр в них загоняй. Марк их миновал, не взглянув даже. А третье – просто домик, аккуратный, но небольшой. Может, для обслуги, может, для поста. Да разве ст…
Я не смеялся и не запугивал Марка. Так оно и было. От найденного клада пользы нам ни на грош. Одежда, оружие, горстка монет – это пошло бы в дело. А так – лишнее расстройство.
Зашуршало, и ночь расступилась под светом новомодной карбидной лампы, ярче которой и у высокородных ничего не водится.
– Не бойся, – сказал я. – Мне, в общем, плевать, каких ты кровей.
– Ну и затейницы вы, святые сестры, – вздохнула Хелен. – Луиза, можно было придумать не столь интригующую историю?
– Какую курицу? – растерянно переспросил я.
– Угу. – Плюхнувшись мне на колени, мальчишка принялся надевать рубашку. Одежда, в которой он прошел весь этап и побег с Печальных Островов, была чистой и заштопанной, наверное, Луиза постаралась.
Почему-то мне думалось, что резиденция епископа будет где-то наверху, под крышей храма. А пришлось подниматься совсем немного. Старик, наверное, епископ, как же я не сообразил, тяжело ему карабкаться…
– Добрый день! – остановившись, произнес я. – Зачем на честного человека, слугу Дома, оружие наводишь?
Начало было многообещающее. Мы обменялись понимающими улыбками, я, не торгуясь, расплатился и вышел из магазина. Одежда и впрямь была дешевой, и загодя накопленное раздражение начало таять.
– Мальчик. – Хелен подошла ко мне, словно подчеркивала – мы сейчас действуем заодно. Марк чуть отстранился. – Как бы там ни было… на твоей совести уже полсотни жизней. И скоро могут наши прибавиться.…
Когда он назвал ее Ночной Ведьмой, по лицу девушки скользнула какая-то тень. Смесь гордости и обреченности.
Зал постепенно наполнялся. Подходили люди, мужчины в костюмах от хороших портных, женщины в драгоценностях. Стареющая, но еще красивая дама в сопровождении молодого жиголо щеголяла железной цепью тол…
– А что ей сказал Искупитель, помнишь? «По душе своей выбираешь одеяния. Сбрось чужое с себя, будь той, кем была».
И все же я послушно шел за Марком. Голова у него работает, и сейчас его наивная отвага – полезнее моей осторожности.
– Подожди, пока в себя придет. – Летунья пошла в спальню.
Она молчала, застегивая небесно-голубой жакет. Форма у летунов – как праздничная одежда. Голубые шелка, медные пуговицы, белые кружевные оторочки. Даже теплые чулки – в тон, из белой и голубой шерсти…
– Как дышится? – спросила Хелен. Голос ее как-то изменился, стал тоньше, пронзительнее.
– Отпускаются тебе грехи, брат мой. Не цепи держат, а воля Искупителя. Смог уйти – значит, нет на тебе вины перед Ним.
– Ну, неплохо, насколько это вообще возможно… – осторожно ответил я.
– А в младенца ты его загримировать не сумеешь? – почти серьезно спросила Хелен. – Десять лет, не старше! Великолепно!
Присев на песок, я разулся, вытряс из ботинка завалившийся туда невесть когда камешек. С наслаждением размял ступни. Оказывается, закоченели за время полета, а ведь невысоко летели, и недолго совсем…
Марк тихо стоял в углу, будто всецело отдался нашей воле. Ох не люблю таких тихих и покорных!
– Правильно. А то, что к живому привязано? Уйдут путы в Холод, станет пленник свободным?
Нет, не получится, конечно. Десять лет прошло. Или двадцать.
– А ведь солдат ты не испугался, святой брат… Ты кого-то другого боишься.
– Не знаю. Был он в небе, когда мы к лесу шли?
– А почему в Рим? На севере облачность реже, доставь его в Версаль…
– Далеко, Иль. Далеко-далеко… в чужие страны. Я подумаю, гляну на погодные карты, да и ты реши, где прятаться легче. У меня есть кое-что ценное на Слове, у тебя – опыт большой. Вдвоем сможем укрыться.
Видно, Рууд и впрямь был смиренным братом в большом храме. И вдруг – пришла удача в моем лице. Само собой так вышло, из-за требований секретности, из-за наказа Пасынка Божьего – лишним людям об Ильма…
– Устроили облаву. Оказалось, что волк был всего один… старый, матерый волк. Он даже скот не трогал, знал, чем это чревато, но облаву все равно устроили. По всем правилам, с собаками, с арбалетами, к…
Зализывая палец, я ощупал нож другой рукой. Короткий и узкий обоюдоострый кинжал. Рукоять из кости, резная. Видимо, хорошая сталь – раз пацан не сломал острие и не зазубрил кромку лезвия, неумело ков…
– Ты иди, Ильмар-вор. И быстрее иди. Здесь пост есть, башня стоит неподалеку.
– Я предлагаю уехать в Китай, – немедленно ответила летунья. – Это далеко. Там может найтись работа… для меня.
– Да, почти. Не хочется. Лучше я в планёре посплю. И сам меньше испугаюсь, и тебе не помешаю.
– Облачный фронт тянется до Турина, – предупредил Питер.
Я отошел шагов на пять. Еще раз окинул домик взглядом.
Я секунду молчал. Надо же. То ли и впрямь мне весь ум отшибло…
– Это не тайна, Марк. И я не один такой, может, удачливее других – вот и все. Ну, знаю кое-что полезное. Языки древние, например.
– Не бойся, брат, – сказал я. В горле запершило, и слезы навернулись. – Все. Кончен бой. Победили мы…
Вдвоем мы за полчаса соорудили ужин. Пока курица варилась, дед молча достал бутылку вина, разлил по хрустальным бокалам, первым отпил.
Скажи, всемилостивейшая, неужели стоило священника убивать? Даже если был он наушником Дома, так ведь есть у храма подвалы, камеры для покаяния провинившихся братьев. Та же тюрьма, если честно.
– Милый, тебя невозможно оставить в одиночестве, ты сразу заводишь знакомства…
Марк хихикнул. Луиза негодующе посмотрела на меня.
– Думаю, нам стоит уехать в глушь… но не покидать Державы. – Луиза чувствовала себя весьма неуверенно. – Все-таки тут нам проще скрываться, да?
– Причем сделал он это случайно… – добавил брат Рууд и впился взглядом в приближающегося подавальщика. На руках у того исходил паром огромный противень, заваленный мясом и вареным тестом.
Брюки у него были узкие, из плотной, крашенной индиго парусины. Конечно, на замотанную ногу они не налезли, пришлось распороть штанину.
– Как-нибудь без меня, – пробормотал я. – Лучше пирамиду насквозь проползти, чем такие страхи…
– Счастлив познакомиться, сестра. Граф Ильмар, вор.
Я начал отступать, отведя кинжал к плечу, к броску изготовившись. На миг-другой это их сдержит. Без кинжала я добыча легкая, только тому, кто первый вперед шагнет, от этого не легче.
Мальчик начал медленно отползать к развалинам.
– А что, всех перетрясли? – глупо спросил я. Нико разинул рот, но сдержался и придержал ругань на языке.
– Вид у нас… будто из дома прогуляться вышли, – сказала Хелен.
– Да, Ильмар. Нет там ни перелома, ни трещины. Только ушиб был…
– На тебя теперь сан положен. Это твой шанс к Богу приблизиться. Веди дальше жизнь честную. Отправься в далекие страны – слово святое нести. Или уйди в монастырь строгий, постом, молитвами, истязание…
Как ни удивительно, но прислуга пока сохраняла спокойствие. Мы сразу увидели портье, что-то втолковывающего двум монашкам, молодой и старой, и слугу, торопливо поднимающегося по лестнице.
– На тех, кто еду или одежду ворует, нет перед Искупителем греха, нет и перед Сестрой. Людского гнева бойся.
– Это была рука Сестры! Она тебя в храм привела, ко мне направила. Скажи, что ты станешь делать потом, когда все Пасынку Божьему расскажешь?
– Надо же… – сказала Хелен. – А? Ильмар? Неплохо?
– Да откуда мне было знать, что Марк – принц Дома! – сказал я. – Сам подумай! О нем объявили, когда корабль каторжный в море вышел.
– Да, конечно. Что ж, это хорошо. Но только под твою ответственность, Хелен.
– Неделю назад, когда в пьесу сцену про Маркуса вставили, и я первый день играл, она тоже подошла в актерскую, вроде как вы. И сказала, что если однажды меня примет за принца граф Печальных Островов,…
– Не совсем могилы, мальчик. Мертвых тревожить – гнусное дело. Знаешь, сколько старых городов по миру раскидано? Пустых, заброшенных. Городов, храмов, курганов, склепов. Всеми они забыты, никому не н…
– Мне надо заглянуть на планёрную, – сказала Хелен. – Пойдешь со мной или подождешь?
Бросившись на колени, я смел пыль, сдул ее – и увидел контуры люка. В полу. На втором этаже!
Но следить не стал, пошел вперед, где по улице толпа скопилась. Арбалетом помахал – расходитесь, мол… Толпа, конечно, только на метр и сдвинулась. Не боялась его толпа, стражнику тут еще жить, вечера…
Я словно увидел этот дом прежним, каким он был лет двадцать назад. И стены в гобеленах, и потолки в росписи, и двери с железными замками…
– Ровно же идем, тебе ли полета бояться! – Я похлопал его по плечу, обнял.
Священник быстро сложил руки столбиком, зашептал молитву. Видно, мои слова пришлись к месту, почуял он в себе ложь, попытку уйти от ответа.
Все сокровища мира, спрятанные ныне да в прежние века утерянные!
– Не смейся, летунья, – сказал я. – Все воры. И графы тоже. А над больным смеяться – последнее дело. Тебе руку сломало, мальчишке ум растрясло…
– День добрый! – приветствовал я возниц. – Не возьмете попутчиков?
– Подойдите ко мне, принц. Остальным бросить оружие, – повторил Арнольд.
Но я молчал. Только иногда говорил брату Рууду, куда сворачивать – город он плохо знал. Вышли мы на площадь, к фонтану, сели на открытой площадке «Снежной страны» – ресторанчика с хорошей руссийской …
Мы спустились в холл, осторожно выглянули, ожидая увидеть стражников или всполошенных сотрудников безопасности гостиницы. Нет, все тихо. На диванчике под лампой дремлет пара слуг, уныло сидит за свое…
– И это поможет? – скептически заметила Хелен.
Приподнявшись на локтях, я глянул на ноги. Напрягся.
А стены из людей – они покрепче будут. И строятся не в пример быстрее.
За спиной уже поняли. Славко-дубина рык издал – приготовился. Вот такие всегда из чужого умения пользу получают! Кузнец крякнул, с шага сбился, видно, решил что-то сказать, да никак с языком управить…
Я вдруг почувствовал, как судорожно сжалась моя рука, как ногти впились в кожу. В моей руке не было больше пулевика. Из рук Арнольда исчез меч.
– Знаешь что, Марк… Пойдем мы, пожалуй. Подальше от этих кирпичиков.
Дорога проходила мимо села, и никакой остановки не было. Но я безошибочно повел всех к маленькой группе деревьев у обочины. Наверняка тут все и встают, чтобы остановить дилижанс. В тени, и рядом руче…
Ладно. Все равно разницы нет, где прятаться. Волна десанта уже шла по острову, и я примерно догадывался, как это происходит. Частая цепь, возле каждого строения оставляется пост – хватит и одного пре…
– Пожирнее! – рявкнул дед с неожиданной силой.
– Бери. Я от твоей физиономии восторга не испытываю. Ни от живой, ни от нарисованной. Чего в Амстердам-то заявился?
Брат Рууд усмехнулся. К нему вновь вернулась уверенность.
Мы раскурили по сигаре, старый барон иронически посмотрел на мою борьбу с дешевыми ломкими спичками.
Я размышлял. Что ни говори, а в словах Хелен был резон.
– Хелен, ты посмелее любого мужика! – сказал я. – И поискуснее. Спасибо, что жизнь спасла, что в панику не ударилась. Может, я и вор презренный, только все равно буду за тебя Сестру с Искупителем мол…
Вот уж кем себя не считаю, так это распутником. Зря он так…
Я почесал в ухе, разглядывая Нико. Был он предельно серьезен.
– Уверена, что долетишь? – спросил он Хелен. Начал вопрос тем же грозным рыком, что и в разговоре со мной, а закончил уже мирно и дружелюбно.
– Слово – тайна огромная, непостижимая, – задумчиво сказал Рууд. – Вот представь – нет Слова! Вообще нет! Что бы стало с миром? Где могли бы хранить дворяне свои ценности – от разграбления, от воров……
– Да нет, морячок. Конечно, нет. Один против всех – тут конец все равно будет. Разок не сложится у него – например, ошибется в человеке или где-то на мелкой краже подставится, питаться-то ему надо… В…
– Да. – Голосок у мальчишки был напряженный, но больше от страха, не от боли. – А вы… вы не ушли?
Нико ушел к себе, поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, где были кабинеты для самых доверенных клиентов и его собственная берлога. Я немного посидел, коньяк смакуя, потом оставил для мастер…
– Добрая сестра наша… я всем сердцем радуюсь столь чудесной находке. Любой гражданин Державы готов поздравить принца Маркуса и вознести молитву за его здравие. Но… добрая сестра… я не могу понять, к …
– Только все равно – здесь центнера два будет, а то и три…
– Понимаю. Кровь Владетеля, что ни говори. Он это умеет.
В голове ужасы вертятся, а руки не подвели. Я ущипнул Марка еще раз и стал ждать.
И вспомнился мне вдруг, встал перед глазами старый лекарь Жан. Как он о Марке говорил: «Решил, кто будет для него более полезен»…
– Ты хоть понимаешь, живописец хренов, какая честь тебе? Сама Хелен, Ночная Ведьма, тебя в Урбис повезет!
Даже хваленая закалка летунов, которой их еще в училище подвергают… все это ерунда. Одно дело, когда сам идешь, знаешь, что будут твою храбрость испытывать, к боли приучать… Совсем другое – сидеть в …
– Нельзя женщин трогать! Грех! Нельзя женщин трогать! Винись перед малышкой! Нельзя…
Когда начало смеркаться, я уже сидел в «Настоящем Вест-Индском Баре Индейская Тропа». Снаружи это было здание как здание, два этажа со скромной вывеской на оживленной набережной Роны. А вот внутри – …
– Что вам Стража! – одернул его какой-то бюргер. Молодец, нечего священникам перед миром склоняться, их заботы небесные, далекие.
– Можно попробовать. Не струсишь, Ильмар?
– Вытащи меня отсюда, летунья, – попросил я. – Если меня возьмут, то Арнольд прикончит на месте.
– Брось оружие, Ильмар. – Арнольд медленно пошел ко мне.
Покачиваясь на лестнице, я подумал, что теперь можно и бежать. Пацана припрятал, долг уплачен. Впрочем, куда теперь бежать? Время упущено. Весь этап уже перебит, переловлен. И кто замок открыл – изве…
– Я хотел уехать подальше, устроиться в какой-нибудь гильдии учеником, а когда вырасту – пойти учиться в университет, – немедленно сообщил он.
Я купил две пиццы, стакан сока для Хелен и бокал белого вина для себя. Мы сели за столик в сторонке, молча принялись за еду. Поглядывая по сторонам, я заметил, что в толпе есть несколько охранников в…
– Царапины сильно кровоточат? – Зажигалка была чуть липкой, я отер ее о штаны.
– Тот самый, – ответил я. – Зачем спрашивать, брат? Неужто кто решит мной назваться?
Я нагнулся над стражником, оперся на одно колено, с запоздалым ужасом понимая, что подожди он, пока я приближусь, да направь ракету мне в живот – все. Отбегался бы Ильмар. Стал бы не Скользким, а Жар…
– Как про женщин говоришь! – с тоской и глухой яростью воскликнул верзила-кузнец. Это у него было больное место, видно, в диком краю до сих пор верховодили бабы – и душегубу приходилось постоянно вык…
– Держитесь, – сказала она наконец и дернула что-то на доске.
– Ладно, вставай за ним, – озабоченно сказал стражник. – И аккуратнее иди, задохнется пацан – получишь плетей!
Девушка вернулась, с плащом на железном подносе. Смешно. Плащ полупросохший, в собственном соку.
– Почему? У него должен быть приказ доставить тебя…
– Мы придем в половине седьмого, – решила Луиза. И, взяв Марка за руку, потянула к двери.
– А ты чего стоишь? – резко спросила меня Хелен.
– Пройдем над палубой. Низко. Крикну, когда сбрасывать.
Словно я купил гулящую девку на ночь. Нет, с ней было бы проще и честнее. Хелен ведь я тоже купил – не деньгами, правда, откуда у меня такие деньги. Полезен оказался – вот и расплатилась Хелен… по-св…
– Придется пройти со мной, – продолжал стражник. – Участок близко.
– Его мечом с размаху не перерубишь! Лезвие завязнет!
– Не рекомендовано или запрещено? – тоном оскорбленного добропорядочного гражданина спросил я.
Марк завозился… и на меня вдруг дохнуло холодом.
Нико так разошелся, словно не со мной спорил, а самого себя уговаривал.
– Убедился? – спросила Хелен, когда мы отошли. Я промолчал. – Машина должна быть готова. Надо спешить, пока дождь совсем не разошелся…
– Ну и Слово… сам понимаешь. Откуда тебе его знать? Один ответ – подарили.
– Да подожди… – Он отставил свое ружье в угол. – Не душегуб, не бойся. Свари куру, я картошки почищу. Есть-то хочешь?
Хелен промолчала, и я счел, что она подобное самопожертвование не разделяет.
Марк ускользнул. В последний миг, так же ловко, как девушка. Юбкой взмахнул, набросил ей на голову, да и отскочил к стене. Девушка в окно влетела – чудо, что стекло не разбилось. Через миг оба они ст…
– Не важно. Потом тебе стало легче это делать?
Повел рукой – будто потянулся куда-то, далеко-далеко… Даже на меня холодом дохнуло, когда в руке у пацана кинжал сверкнул.
Нико хихикнул. Он очень любил такие вот истории – про честных и наивных остолопов.
– Чего бы иначе я с тобой сидела, граф. Подозревают.
Лучше уж по краю ходить, чем со скуки уточек хлебом откармливать.
– Ох… ну… если выхода нет… – Я глянул на крышу дилижанса – там и впрямь народу было много. Больше крестьяне, какие-то смуглые девицы, уныло торчала голова чиновника в жесткой черной шляпе. – Ночевать…
– Не пойдет, – согласилась с ним Хелен. – Не всякий дилижанс согласится гробы подвозить. Да и возни много.
– Подожди там, брат Кастор… – сказал епископ.
Мы уже почти до порта добрались, когда с окраины с визгом взмыли сигнальные ракеты. Три красные, желтая, а потом еще красная.
– Ты что… все это пережил? – растерянно спросила Хелен.
– Как будет угодно… сестра Луиза. – Хелен пожала плечами. – Прошу вас, садитесь… Принц Маркус, простите, я действительно не узнала вас.
Я вдохнул полной грудью. Прости, Сестра! Нехорошо товарищей выдавать, только если из-за Марка и мы безвинно страдаем, и вся страна готова в пучину войны упасть, то нет у меня иного выхода. Лучше прим…
Конструкции Дворца и впрямь были из чугуна, искусно обложенного тонкой сверкающей сталью. Лишь кое-где проглядывали стыки.
– Виднее, виднее… – Жан пустил в потолок струю дыма. – А еще где был?
Летунья молчала, слушала. Мы удалялись от мертвого тела все дальше и дальше.
– Справишься? – поинтересовалась летунья.
– И зря, брат. Вера не только на добре стоит, крови за нее немало пролито. Если вдруг невинен был брат Кастор – Сестра его милостью не оставит. А если прав я – значит, спас душу его от предательства.
Я бы туда заглянул. Конечно, не силой с машиной меряться, не такой уж я тупой, и не затем, чтобы открывать на спор неприступные замки – это все равно что во весь голос закричать: «Я – вор!» А вот про…
– Да, я понимаю. Потому и не поехал к Преемнику, как меня брат Рууд просил. Если они готовы друг друга бить ради моей шкуры, так с меня эту шкуру спустят совсем запросто. А мне на том свете ничего хо…
Доканчивать историю про брата кучер не стал. Видимо, служба на корвете являлась самым достойным эпизодом его биографии.
По мостику – изящному, мощенному белым камнем, я перешел через канал. Постоял в раздумье, решая, сразу ли податься к станции дилижансов или позволить себе хороший ужин. В «Оленьем Роге» мне поесть не…
– Вот ты какой… – мрачно сказал комендант.
На миг его глаза стали жесткими, буравящими. Опасными.
– Прости, парень, – сказал я. Захлопнул люк. Взял из рук Марка факел, укрепил на стене. Постоял, глядя на него сверху вниз. – Убить я тебя хотел, понимаешь? Искус большой… прости уж.
– Только места в первом классе свободны. Двадцать марок до Рима.
Еще десять минут мы снижались, а когда тучи стали совсем близко, Хелен с крепким словцом положила руку на запал.
Я снял со стражника плотную зеленую куртку, надел вместо своей. В карманах ничего хорошего не оказалось. У второго Марк нашел три маленькие медные монетки и еще одну сигнальную ракету. Ни еды, ни кар…
– И все это перевернуто… страшно и красиво. Не думал, что так бывает.
А вот вопрос – можно быть сразу графом, миссионером и вором? Если пред ликом Искупителя все грехи едины, если Сестра все простит – так, наверное, и такое возможно?
– Бывало, но не часто. Над городами запрещено толкачи включать.
Интересно, какие мысли о стиле наших развлечений рождались сейчас под блестящей лысиной портье?
Девушка кивнула, озарилась довольной, неподдельной улыбкой. Заказ был хороший, дорогой, значит, и ей на чай перепадет немало.
– Сломаешь опорный киль или лонжероны – вмиг рухнем! – сообщила Хелен, даже не оглядываясь. По звукам все поняла.
Гладко все получается. Куда уж глаже. Я и не стал спорить.
Но забивать голову переживаниями было некогда. Первую залу я пробежал с Марком на руках, не останавливаясь – очень уж грязно тут было. Люди тут ночевали, и крысы, и собаки бродячие. И каждый что-то ж…
Кучер замолчал. Не обиженно, а скорее с уважением. Видно, счел, что морячок не так уж и прост, раз в планёрах разбирается.
– Теперь готов, – в тон ей ответил я. Наш столик стоял достаточно уединенно, чтобы можно было позволить себе серьезную беседу. К тому же маленький ресторанный оркестр играл хоть и не слишком громко, …
Настоятельница застыла. Вот как с ней надо, оказывается.
Сейчас мы, наверное, были похожи на того сказочного дракона, пытающегося удрать. И – вот ведь странность человеческой души – симпатии мои были разделены между нами и высокородным десантом, из-под нос…
– Не в походе, брат, не в походе… здесь их и без того достаточно, к чему нарочно плоть смирять…
– Жив, как думаешь? – спросил я настоятельницу. Ту стала бить дрожь.