Ничего комендант не помнил, глаза у него на миг стали мутными и дурными. Но сознаваться в склерозе он не хотел.
Только не загоняйте меня в угол – и я добрый…
– Разобьешься… – пробормотала Хелен. – Разобьешься, разобьешься…
Великие скульптуры. Великий скульптор. Я знал, за эту пару хозяину ресторана немалые деньги предлагали. Еще два ресторана смог бы открыть… только что же он, дурак, сук под собой рубить? На этих скульптурах, на могучем бойце, умирающем, но рвущемся в бой, и на насмешливом юнце, зло глядящем на дело своих рук, вся популярность ресторана держится. Конечно, и кухня хороша, но мало ли где вкусно кормят…
– Хорошо, брат Рууд. Повинуюсь, твоей защите себя вручаю и готов идти с тобой.
Планёр накренился на одно крыло, скользнул влево, вправо, закружил… Летунья искала ветер. Но похоже было, что безуспешно, вскоре метания прекратились, и мы снова легли на курс.