– Как про женщин говоришь! – с тоской и глухой яростью воскликнул верзила-кузнец. Это у него было больное место, видно, в диком краю до сих пор верховодили бабы – и душегубу приходилось постоянно выкручиваться.
Нет, откуда он такой взялся? Сидит в темноте, не шелохнется, только в горле что-то булькает. Неужели никогда не слышал, как душегубцы с каторги бегут? У них это называется «теленка прихватить».
– Стой, Хелен! – крикнул я, бросаясь в комнату. – Не отпирай!
– Да пусть хоть что подумает… в Миракулюсе затейников много.
Мы навалились все вместе и сдвинули планёр с места. Паркетный пол был гладко натерт мастикой, видно, каждый вечер убирали, и поплавки скользили легко.
Я секунду молчал. Надо же. То ли и впрямь мне весь ум отшибло…