Все цитаты из книги «Кафка на пляже»
– Вся надежда на ваши молитвы, – сказала крашеная, рассмешив черненькую.
Саэки-сан прищурилась, будто что-то слепило ей глаза.
– Все собрание сочинений? Так нравится? – спросил Осима.
– Не-е… Мне и здесь хорошо. Там у тебя как-то не очень. Погода хорошая. Давай лучше здесь поговорим.
– Может, случится, а может, и нет. Наката же пока еще не разобрался, а без этого ясности быть не может.
Нахмурившись, она посмотрела на меня, как на картину в покосившейся раме.
– А вот это неизвестно. Наката знает только, что кто-то должен это сделать.
– Кунжутки здесь вроде нет, – без всякого выражения проговорил Наката. Кашлянул и захлопнул морозилку.
– Но почему… – начал было я, однако не нашел слов, чтобы продолжать.
– Удивительно! – восхитилась горничная. – А что вы сегодня делать собираетесь?
– Если все так оставить, может быть плохо.
– Я вот что хочу знать? Ну открыли мы вход – и что? Произошло что-нибудь?
– Ехать долго, перекусим где-нибудь по дороге, – предложил Осима, поворачивая ключ зажигания.
– Я тоже один раз набрался смелости и зашел довольно далеко. Когда же это было? Да уж больше десяти лет прошло.
Осима покачал головой и, покосившись в зеркало заднего вида, нахмурился.
– И иностранец, и не иностранец? Разве так бывает?
– Дедушка? А денег-то у вас хватит? – спросила черненькая.
– Так вот. К сожалению, мы обнаружили в вашей библиотеке ряд проблем.
– Меня Хосино зовут. Так же, как тренера «Тюнити Дрэгонз». Хотя мы с ним не родня.
– Ты что, совсем? – В горле у нее совсем пересохло. – Прекрати немедленно! Я что сказала?
– А знаешь, здесь со мной это уже было. Когда-то давно. На этом самом месте.
– А если на какую-нибудь станцию подальше? Где полиция не дежурит.
– Наверное, – ответил Наката, немного поразмыслив.
– Да нет. Это я сам себе маленькие каникулы устроил, – ответил я, осторожно подбирая слова.
– «Фамилия» вам подойдет? Надежная машина. Внимания никто не обратит, богом клянусь.
– Что-то сегодня ты явно не выспался. Лицо у тебя такое.
– Хм-м, – произнес кот. – Ерунда какая-то. Котам это без надобности. Ну, запах или вид – это еще куда ни шло. А это… Нам и без имени хорошо.
– Это я кошкам головы отрезал, – заявил Джонни Уокер и, взяв стакан с виски, сделал глоток. – Я их коллекционирую.
«Ну вот! Теперь дня на два-три отрубится», – подумал Хосино.
Саэки-сан сложила руки на столе, все еще продолжая улыбаться – правда, едва заметно.
– Без этого у него ничего хорошего не получалось.
– Мир – это метафора, Кафка, – услышал я его шепот. – Только эта библиотека – не метафора. Для тебя и для меня – не метафора. Библиотека… это библиотека, куда бы ты ни уехал. Пусть хотя бы в этом меж…
Я перевел дух. Душа еще до конца не обрела себя. Но страха в ней не было.
– Потому что если каждого, кому воображения не хватает, всерьез воспринимать – никакого здоровья не хватит, да?
– М-м-м… Многовато. Здесь в округе столько не спалишь. Это надо к какой-нибудь реке ехать.
– Наката несколько дней назад его открыл. После обеда. Тогда еще гром был сильный. Знаете, как гремело? Хосино-сан помог. Один бы Наката не справился. Вы помните тот день, да?
– Да, пожалуйста. Как раз сейчас ты имеешь право быть откровенным.
– Ну и где ты все это время был? Чем занимался? – спросила она грубовато.
– А еще Наката по-кошачьи умеет говорить, – пустился в откровения Наката. – Понимает кошачий язык. Поэтому нашел много пропавших кошек.
– Позавчера днем мы с тобой подняли этот булыжник и открыли вход, так?
– Нет. Нормально. Не мешает. Что-то вроде ветерка.
– Куда ни шло, – говорит Ворона. – На первое время.
– Значит, ты хочешь забрать с собой Кунжутку? – Джонни Уокер, казалось, читал мысли Накаты.
– Может быть, – промямлил я, улыбнулся еще шире и покраснел.
– «…связана с кармой прошлой жизни», – закончил я.
Я очнулся в густых зарослях кустарника – лежа как бревно на сырой земле. Вокруг было темно; ничего не разглядишь.
– Откажусь от себя самого? – Эти слова прозвучали как-то странно, неожиданно. Я не уловил их толком.
Женщина, которую он называл Сoгa-сан, приоткрыла рот, но ничего не сказала.
– Да ладно тебе. Попробуй выговориться. Выкладывай все, что у тебя в голове. А потом уж будем вдвоем решать, фантазии это или нет.
– Да, Хосино-сан. Как бы это сказать… Очень опасно.
– Ну это когда до дела не доходит. Потрется-потрется, обмусолит всего, отсосет и привет – «туда-сюда» не даст.
– Это хорошо, – успокоился Хосино. – Значит, он нас проклинать не станет.
– Ладно, – заявил Хосино, вытягиваясь на одеяле, и глубоко вздохнул. – Пусть будет все как есть. Вот он камень. И весь разговор.
– Вроде того, – прозвучало из темноты. – Пусть так, если тебе так понятнее. Это не имеет значения.
Потянувшись в кресле, я тыльной стороной руки протер глаза и посмотрел в окно. Автобус действительно стоял на площади – видимо, привокзальной. Все вокруг было залито светом нового утра, ослепительно …
– Ну и как? Уже появилось желание написать что-нибудь?
Осима запер домик на ключ. Уходя, я оглянулся; хижина показалась мне какой-то ненастоящей, вроде воздушного замка, хотя совсем недавно что-то более материальное вообразить было трудно. Всего через не…
– Полицейский карточку свою оставил. Чтобы я сразу позвонил, как только ты снова здесь появишься.
Мы опять сели в машину и покатили дальше. Я прижимал к груди пакет с продуктами – в багажнике он не поместился. За поселком тьма обступила нас со всех сторон. Дома исчезли, встречных машин попадалось…
– Да. Так что готовься: дорога длинная. – Он нажал кнопку магнитолы, и полилась светлая оркестровая музыка Моцарта. Что-то знакомое. Серенада «Постхорн»?
– Эй, Тамура-кун? – пристально вглядываясь мне в лицо, сказал Осима. – Может, я, конечно, ошибаюсь, но мне кажется, я первый раз вижу у тебя улыбку.
– У тебя рюкзак вроде символа свободы. Не иначе, – сказал Осима.
– Ну и ну! Ты погляди, сколько! – говорил он. – Во, скользь-то! Гадость какая, эти пиявки! Эй, дедуля! А к тебе когда-нибудь пиявки присасывались?
Закинув за спину рюкзак, я пошел на станцию. Сел в электричку и приехал в Такамацу, на вокзал. Купил в кассе билет до Токио. Поезд прибывал поздно вечером. Переночую как-нибудь, а потом, наверное, по…
И я вообразил: белый смерч поднимается в небо столбом, напоминая толстый скрученный канат. Плотно зажимаю обеими руками глаза и уши, чтобы песчинки не проникли в тело. Песчаный смерч движется прямо н…
«Послушал бы я эту штуку неделю назад. Наверное, ничего бы не понял», – подумал парень. Что говорить, у него и привычки такой не было – стараться что-нибудь понять. Но вот по дороге случайно попалась…
Солдат, которые тогда в горах учения проводили, тоже, наверное, комары доставали. Если это летом было. Интересно, сколько весила их полная выкладка? Винтовка старого образца – что кусок железа. Патро…
– Видишь, до чего дело дошло? Вот, придется за молоток хвататься, за нож и отбиваться черт знает от кого. Бред! И знаешь, кто меня надоумил? Какой-то приблудный черный котяра. Поставь себя на мое мес…
– Так вот, этот балбес, – вдруг, словно очнувшись, снова заговорила Мими, – хотел сказать, что вскоре после того, как соседские кошки облюбовали этот пустырь, там стал часто появляться плохой человек…
– Ну как, Хосино-тян? Нравится? – полюбопытствовал Полковник Сандерс.
Пластинка кончилась, игла оторвалась от диска и отъехала на свое место.
Наката никому не говорил, что знал кошачий язык. Кроме кошек, об этом не подозревал никто. Попробуй скажи кому-нибудь – сразу решат: у старика окончательно крышу сорвало. Все, конечно, знали, что у Н…
– Потому что я – человек посторонний, с этим местом никак не связан. Потом – разница в возрасте… – предположил я.
– Интересно, что она здесь писала? – обратился я к Осиме.
Саэки-сан обернулась и посмотрела в окно. Те же облака на небе. Без изменений. И ни ветерка. Полная статика за окном, как в пейзажной декорации на съемочной площадке.
Примерно такое же происшествие зарегистрировали в конце прошлого века в Австралии. В пригороде Аделаиды около пятнадцати учениц частной женской школы, от десяти лет и выше, упали в походе в обморок, …
Сакура ничего не отвечала. Молчание продолжалось довольно долго. В трубке был слышен звук работавшего телевизора.
– И все равно: тебе всего пятнадцать лет. Жизнь, мягко выражаясь, только началась. Сколько ты еще на этом свете не видал! И вообразить себе не можешь.
Кот не спеша поднялся и, шевельнув длинными усами, зевнул так широко, что, казалось, вывернет себе челюсть.
В половине шестого я поджидал Осиму в вестибюле. Он провел меня на стоянку за библиотекой, где стоял зеленый спортивный автомобиль, открыл дверцу, приглашая сесть рядом с ним. «Мазда-родстер», очень …
– Coгa-сан, в школе меня учили, что фамилия Сога Должна стоять впереди Танаки, но после Сакинэ. Вы против этого возражаете? Хотите, чтобы наоборот было? Буква G в алфавите идет после F. И что? Она по…
– Селедка и ставрида? – рассмеялся полицейский. – Тогда зонтик можно будет перевернуть, наловить рыбки и намариновать.
Полковник медленно вышагивал впереди (и куда вся прыть подевалась?), ощупывая лучом фонарика дорогу и осторожно отмеривая шаг за шагом. Хосино следовал за ним.
Хосино на руках занес Накату в квартиру и положил на кровать. Раздевать не стал, снял только обувь. Накрыл легким одеялом. Наката повозился немного, пока не устроился в своей любимой позе – лицом в п…
– Выходит, сейчас этот самый кто-то – ты. Да?
– Если опять не найдем, будем дальше искать, – ответил Наката.
– Послушай, а почему ты должен возиться с этим камнем? Почему именно ты? – спросил Хосино в паузе между ударами грома.
– И еще управляющий сказал, что это очень известная библиотека и чтобы вы времени даром не теряли – занимались как следует, – добавила девушка.
– Здравствуйте, меня зовут Саэки. Я заведую этой библиотекой, – приветствовала их женщина и мягко улыбнулась. – Хотя нас тут всего двое работает – я и вот Осима-сан.
– Это что – из-за крови? – помолчав, осторожно спросила Сакура.
– Ой уморил! Я же говорил тебе. Ну не смеши меня. Ничего ты мне не сделаешь, никакая сила не поможет. Не способен. Ты же пустое место. Дешевка. Дух бесплотный. Что, не понял еще?
– Я бы не сказала, что собираюсь. Просто жду здесь смерти. Вот и все. Вроде как сижу на лавочке и жду, когда поезд придет.
Неужели матери не за что было меня любить?
– Чехов вот что хотел сказать: Неизбежность – понятие независимое. У него другое происхождение, нежели у логики, морали или смысла. В нем обобщены ролевые функции. То, что необязательно для выполнени…
– Я же сказал, – отрезал Полковник Сандерс. Хосино вытянул руки и осторожно, будто имел дело с миной, приподнял камень.
– Извините, но об этом камне у нас никто ничего не слышал, – сказала она.
В обед Осима потихоньку передал мне конверт с «Кафкой на пляже».
Вернувшись в квартиру Полковника Сандерса, Хосино и Наката легли пораньше спать и на следующее утро в одиннадцать отправились в библиотеку Комура. До нее было пешком минут двадцать, и они решили прог…
Но не тут-то было. Обратная дорога, пожалуй, будет потруднее. Как у Наполеона при отступлении. Тропинку вообще не разглядеть, деревья стоят на пути сплошной черной стеной. Странно: стало слышно собст…
– По полу я, конечно, женщина, но грудь совсем не растет и месячных ни разу не было. Но мужских причиндалов – что там полагается? – у меня нет. И волосы не растут. Короче, ничего нет. Совершенно. Куд…
– Да нет. Самого главного я, оказывается, и не слышал.
Продравшись через кусты с рюкзаком за спиной, я выбрался на какую-то узкую дорожку. И пошел по ней, освещая путь фонариком, пока не увидел свет. Наверное, какой-то храм. Значит, я потерял сознание в …
– А как привыкнешь, дальше совсем легко будет, – поддержал его долговязый.
– Да нет, просто устал человек сильно, – сказал Хосино. – Хотел спать, так пускай спит себе на здоровье.
– Разве она тебе не говорила? – отвечает Ворона. – Это остается на уровне гипотезы. Вот так. Пока на уровне гипотезы. Это все, что я могу сказать.
– Значит, умственно отсталый старик – из Накано?
– Вернее, не сбежали, а случайно набрели на это местечко и остались, – разъяснил ситуацию коренастый. – Это совсем не то, что заблудились.
– Как мне, – сказал Осима. – Но я все-таки не твоя сестра. У меня свои родители есть, и брат. У нас кровная связь, и я им многим обязан. – Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня. – Но я вот о …
Я покачал головой. Нет, никого убивать я не хотел. И чтобы меня убили – тоже.
– Потому, что ты так решил, – говорит парень по прозвищу Ворона.
– Даже если там ничего нет? Даже если я никому там не нужен?
– Что-то ты долго. Ну как? Выяснил что-нибудь?
– Мы все лишаемся чего-то большого, теряем что-то, – вымолвил Осима, когда звонки прекратились. – Редкий случай, важную возможность, чувства, которые потом не воротишь. В этом часть жизни. Но где-то …
– У меня вот какой вопрос. Наша организация провопит по всей стране обследование состояния публичных учреждений культуры. Нас интересует, как обстоят дела в плане их оснащенности, простоты пользовани…
Пока Хосино, сверяясь с картой, вел машину, Наката, как прилежный ребенок или хорошо воспитанный пес, не меняя позы, не отрываясь смотрел в окно. Судя по всему, он в самом деле что-то искал. Так они …
– Вы думаете? Тогда я так и сделаю. Извините, пожалуйста, что Наката помешал вашему обеду. Наката, наверное, еще сюда заглянет, поэтому, будьте добры, скажите, если она у вас появится. Наката вас отб…
– Соната сама по себе несовершенна. Уж на что Роберт Шуман понимал достоинства фортепианной музыки Шуберта, и тот эту вещь назвал «божественным многословием».
– Хорошо, – согласился Наката. – Может быть, вы правы. Наката никогда об этом не думал. Придет домой и хорошенько подумает.
И вот еще что: глядя на мальчика, я не могла не заметить: на нем лежит тень, которую оставляет на человеке пережитое насилие. Не раз в выражении лица, в поступках Накаты читался мимолетный испуг – св…
– Ну, пока, Хосино-тян. Уверен, ты гада этого прикончишь. Иначе Наката-сан до конца так и не умрет. Ведь ты же его любил, да?
– Мы здесь вроде как на посту, поэтому в курсе, кто должен прийти. Мы уже как бы частичка леса, – сказал его товарищ.
– Человек перестает быть человеком. Ты перестаешь быть собой. Вот так, Наката-сан. Замечательно! Это важно, что ни говори. «О друг, мой разум полон скорпионов!» Тоже Макбет.
– С тех пор больше не видел. Похоже, и другие местные кошки вашу пеструю не видели. Они все бестолковые, но я его прижала как следует, чтобы точно убедиться. Так что, думаю, ошибки быть не должно.
– Делать было нечего, и Наката решил кое-что сготовить.
– Вот такой, круглый. – Хосино, подражая Накате, обвел руками круг с пластинку размером. – «Камень от входа» называется.
– Саэки-сан, а вы были одиноки? В пятнадцать лет?
Неожиданно девушка резко выпрямилась и положила руки на колени. Две белые коленки, что выглядывали из-под платья. Она вдруг отвела взгляд от стены, словно ей в голову пришла какая-то мысль, повернула…
– Ты не прав, – проговорила она. – Я так хочу. Хочу, чтобы ты был там.
– Ну, это люди, связанные с литературой и искусством: пишут что-нибудь, сочиняют стихи, рассказы. В прежние времена состоятельные люди помогали художникам и писателям. Тогда за счет искусства жить бы…
– А может такое быть, что не он твой отец, а кто-нибудь другой? В биологическом смысле, я имею в виду.
– Вы, конечно, что хотите думайте, – сказал кот и опять лизнул лапу. – Но я бы вам посоветовал и о тени немножко позаботиться. Может, ей неловко в таком-то виде. Не хотел бы я быть на ее месте – поло…
То и дело до моего уха доносились непонятные звуки. То будто что-то с шумом падало на землю, то скрипело, как половицы под чьей-то тяжестью. Были и звуки совсем странные, непередаваемые. Я даже вообр…
– Да-да. – Наката не очень понимал, что такое «БМВ», но действительно видел какую-то машину кремового цвета. Наверное, это «БМВ» и есть, подумал он.
– Ну, как сказать… Но это же только сон. А ты про меня что видела?
– Я вас люблю, и это очень важно. Вы тоже должны это понять.
– Эй? Что с тобой? – окликнул его Хосино.
– В первый раз у нас? – спокойно и негромко поинтересовался юноша. Голос у него был довольно высокий, но мягкий, без резких ноток.
– Но пророчество твоего отца не сбывается. Отца-то не ты убил. Ты в это время был в Такамацу. А убийство произошло в Токио, и совершил его кто-то другой. Так ведь получается?
– А теперь представь, что завтра ничего этого уже не будет. Этот вид сразу приобретет для тебя исключительную ценность. Правда?
– Наката тоже в Яманаси был. Давно. В войну.
– Именно. С общих туалетов начинается унижение достоинства. Исследования показывают, что большинство женщин считает для себя очень неудобным пользоваться общими туалетами. Это очевидное свидетельство…
– А я в лес несколько раз ходил, – сказал я.
– Большое спасибо, – встрял Хосино, опасаясь, как бы Наката не наговорил лишнего. – Значит, в два надо подойти сюда?
– Это точно. С Накатой такое однажды случилось: ушел из Накано, а обратно никак.
– Тогда садись вот сюда. – Саэки-сан показала на деревянный стул возле стола. – Давай поговорим.
– Там, где я рос, все было так искажено, деформировано, что прямое казалось кривым. Я давно это понял. Но деваться было некуда – ребенок все-таки.
– Накате неожиданная мысль в голову пришла: а что Наката из себя представляет? Что он за человек?
Я не знал, что ей ответить. Как в нескольких словах объяснить, что произошло за эти несколько дней?
– Я тебя прошу: помалкивай, что ты из Накано сюда явился.
Полдвенадцатого появились две женщины в одинаковых джинсах. У той, что пониже ростом, волосы были короткие, как у пловчихи, а та, что повыше, собрала их в пучок. Обе в кроссовках: одна в «Найки», дру…
– Да ты и так уже не ты, – проговорил он спокойно, со вкусом перекатывая слова на языке. – Это очень важная вещь, Наката-сан, когда человек перестает быть человеком.
Поэтому я ужасно переживаю из-за того, что набросилась тогда, в горах, на Накату, – пусть я и не сознавала, что творю, и глубоко раскаиваюсь в своем поступке. Ни в коем случае нельзя было этого делат…
– Ладно, скажу, – ответил я, тщетно пытаясь восстановить дыхание и не показывать усталость. – Далеко еще?
– Пожалуй, – отрезал Осима и плотно сжал губы. – И тут появился ты. Кафка Тамура. Свежий, как огурчик, загадочный, как Кафка. Вас потянуло друг к другу и скоро – употребляя классическое выражение – м…
На ее губах появилась мягкая улыбка, напомнившая мне серебристый месяц в предрассветный час.
После нескольких таких раундов, выполнив свою норму, я помылся под горячим душем с мылом (его я захватил е собой), вымыл шампунем голову. Особенно я старался держать в чистоте пенис, который только н…
– Да, – резюмировал Наката и с той же решимостью мотнул головой.
– Не уверен, есть у нее к тебе такое же глубокое чистое чувство, как у тебя к ней?
Хосино кивнул на всякий случай, хотя всерьез еще ни разу не влюблялся.
– Время не имеет значения. Ведь она у нас как член семьи. Какой вы молодец, что нашли ее. Не присядете? Мы вас чаем угостим, – присоединился к ней муж.
На часах было уже десять. Я отложил книгу, почистил зубы и умылся. Прикрыл заслонку, чтобы огонь в печке погас ночью сам собой. Оранжевые блики от тлевших головешек освещали комнату. Стало тепло и ую…
Поход в библиотеку тоже не дал результата. Там не нашлось ни одной книжки о камнях в окрестностях Такамацу.
– Нарочно все путаете, – с ударением повторил Осима слова Той, Что Повыше.
– Когда мы придем на место, вход закроется. Что тогда делать-то будешь? – поинтересовался долговязый.
Взяв со стола молоток, Хосино несколько раз взмахнул им.
– Здравствуйте, – проговорил немолодой мужчина.
– Ты отсюда еще куда-нибудь собираешься? Или пока здесь будешь?
– Что-то я не пойму, что ты за человек. С такой великой функцией – и по переулкам здесь зазывалой шляешься.
– Совершенно с вами согласен, – сказал хозяин. – Пьер Фурнье – один из наиболее почитаемых мной музыкантов. Это как дорогое вино. Букет, гамма чувств… Согревает кровь, ласково веселит сердце. Для мен…
– Возьмите зонтик. Даже если небо будет ясное, возьмите на всякий случай.
Солдаты дожидались меня в лесу, привалясь спиной к деревьям. Увидев меня, не задали ни одного вопроса – похоже, уже знали, что я надумал. Винтовки все так же были закинуты за спины. Долговязый жевал …
Разволновавшись, я не смог выдавить из себя ни слова, поэтому в ответ только кивнул. Его вопрос застал меня врасплох.
– Может быть. Наката не думал, что столько времени понадобится. У Накаты силы кончаются. Поедем обратно, чтобы можно было выспаться.
– Да. Вот Наката читать не умеет. Зато у него ни одного плохого зуба, и очки ему не нужны. Ни разу к врачу не ходил. Плечи не ломит, желудок по утрам нормально работает.
– Да, Наката недавно встал. Кажется, спал очень долго, хоть и сам не знает, сколько. Как заново родился.
– Здравствуйте, – ответил я. Наверное, при виде такой картины человеку полагалось бы удивиться. Но я не удивился. Ничего необычного, вполне возможная вещь.
– Послушай, – пробурчала она недовольно. – Сколько сейчас времени, как ты думаешь? Мне завтра вставать рано.
Я представил, как Осима сидит на стуле и записывает эти слова на форзаце остро заточенным карандашом. Ответственность начинается во сне. Мне эти слова запали в душу.
– Знаешь, что я заметил, папаша? Полковник Сандерс очень к твоему характеру подходит.
– Ну сколько можно повторять! Ни в кого я не выряжался. Я – Полковник Сандерс. Прошу не путать.
Осима с интересом наблюдал за их разговором. Хотелось бы знать, кем они друг другу доводятся? На родственников не похожи. Что ни говори, весьма странная парочка. И по возрасту, и по внешности. Ничего…
Они вышли из автобуса и, сев на скамейку у вокзала, некоторое время просто озирались.
– Конечно, трудно. Но нам с тобой это не грозит. Мы и на простых богачей не вытянем. Без шансов.
Полицейский ошарашенно выслушал Накату, но почти ничего не понял из его рассказа. Какой еще Джонни Уокер? Какая Кунжутка?
– То есть тебе добро и зло вроде как по барабану?
Он зажег новую сигарету. Медленно выпустил дым и принялся рассматривать ворону, устроившуюся на макушке телеграфного столба.
– Да-да, Хосино-сан. Спасибо. Наката хочет на экскурсию.
Хосино попытался напрячь извилины, однако так и не понял, о чем толковал Наката.
– Эй! – окликнул камень Хосино, выждав, когда прозвучит первая часть трио. – Как тебе? Классная музыка, да? Прямо душа в разные стороны разбегается, когда слушаешь, скажи?
– Японию тогда оккупировала Америка, и на пляже на Эносиме было полно американских солдат.
– Да есть тут один тип. Так себя называет. Такой чувак… С вывески «Кентуккских жареных кур». В белом пиджаке, с бородкой, очки такие, незаметные… Ты что, не знаешь?
– А ты помнишь свою мать? Какая она из себя? – спросил Осима. – Ты же до четырех лет жил с ней, неужели совсем ее лица не помнишь?
– Работа есть работа. Жизнь такая. Итак, приступим. Начнем по порядку, а Кунжутку на самый конец припасем. Есть еще время подумать. Не доводил бы до греха, согласился бы, а? Ну что? Я убиваю кошек ил…
До того, как начался дождь, Хосино успел сбегать в магазин и принес на обед целый пакет сладких булочек и молоко. За поеданием этой снеди их застала горничная, заглянувшая убрать номер.
– Да я не в том смысле… – промямлил я и покраснел.
– Хорошо, господин Тамура. Мы вас выписываем. Карточку-ключ можете не возвращать.
Прежде всего, у песни была замечательная мелодия. Красивая, без лишних выкрутасов. Но отнюдь не заурядная. Голос Саэки-сан гармонично сливался с этой мелодией, растворялся в ней. Ему недоставало силы…
– «Кафку на пляже» хочется послушать. Пластинку нельзя достать?
– «Я» есть и одна сторона отношения и все это отношение в целом.
Кивнув еще раз, я приложился к чашке с чаем. В кафетерии было очень тихо. Ни музыки, ни разговоров.
– Не-е. Не видал. Я почти всех кошек в округе знаю. А эту… Нет. Не видел, не слышал.
Тихо мурлыкая что-то себе под нос, Осима вскипятил воду, достал из рюкзачка муку, яйца, пакет молока. Разогрел сковородку и напек блинчиков. К ним полагалось масло и сироп. Листья латука, помидоры, р…
– Не знаю, как объяснить. Все так запутанно. Мне самому пока многое непонятно.
– М-да, – хмыкнул Хосино. – Хотя вот я, к примеру, грамотный, а книжек не читаю. Не получается как-то.
Мими распушила длинные белые усы и насупилась.
– Но может получиться, что я ее больше вообще не увижу.
– Конечно, – ответила девушка. – Я уже говорила: когда тебе надо – я здесь.
Где же он? Ведь в нем всё… Нельзя его терять. Такая темнота, что ничего не видно. Я попробовал встать, но даже не смог опереться – не было сил.
Беседы продолжались 12 дней. Они проходили в приемной муниципального управления города *** префектуры Яманаси.
Я столько времени изводил себя этим вопросом, который жег меня непереносимой болью. Раз мать не любила меня, значит, во мне был какой-то серьезный изъян? Неужели с самого рождения ко мне прилипла как…
– А открыл его Наката потому, что надо было.
– Ну… если Саэки-сан поймет, что мы можем с ней больше не встретиться, что она почувствует? То же, что и я сейчас?
– Значит, мне тоже можно? – робко спросил я, стараясь, чтобы голос не подвел и не пустил петуха.
– Там человек, которого я должен видеть. Мне так кажется.
– Извините. Наката уже говорил: у него с головой совсем нехорошо. Я не очень понимаю, что вы говорите. Не могли бы повторить еще раз?
– Последний раз – дня три-четыре назад. У него же мозги набекрень – точно не помнит. Но он сказал: на следующий день после того, как шел дождь. Значит, скорее всего, это было в понедельник. Именно! В…
– Ей приходится головой водить – вверх-вниз, вверх-вниз. Приноравливаясь к колебаниям ветки. Понаблюдай как-нибудь за птицами, когда ветер сильный будет. Я часто из окна на них смотрю. Страшно утомит…
– Я вот что думаю. Наверное, первым делом надо людей поспрашивать. Нет ли здесь где-нибудь такого камня.
О том, что Кавамура-сан – не человек, а всего-навсего полосатый палевый кот, – Наката, чтобы не запутывать госпожу Коидзуми, предусмотрительно промолчал.
Он улыбнулся: мол, не за что. Опять взял карандаш и постучал им по столу. Тем концом, где ластик. Тихонько так, словно хотел меня подбодрить.
– Сам не знаю, почему все время так получается.
Отняв ладони от лица, девушка поднесла правую руку к губам, словно говоря: «Не надо. Молчи». Это ли она хотела сказать? Если бы я мог прямо здесь заглянуть ей в глаза… Прочесть в них, что она сейчас …
– Так ты что? Все это время в голом виде меня представляешь?
– Лес большой. Весь в твоем распоряжении. Уж как-нибудь разберешься, надеюсь.
– Не знает. Но узнает, когда поедет туда. А пока надо ехать по Томэю на запад. А что дальше – Наката потом будет думать. В любом случае, Накате на запад нужно.
– И все-таки интересно: почему вы слушаете Шуберта? Особенно за рулем?
– Ладно. Не обращай внимания. Понимаю. И все. Она классная, очаровательная. Особенная женщина. Во всех отношениях. Разница в возрасте у вас, конечно… Но это не проблема. Я тебя понимаю – она женщина …
Позднее полиция провела расследование этого происшествия, чтобы выяснить, откуда и как рыба попала на небо, но вразумительно объяснить случившееся не сумела. С рыбных рынков и рыболовных судов рыба в…
– Поехали сначала в Такамацу, отец, – вставил Хосино, – а там разберемся, что дальше делать.
Вернувшись в читальный зал, я стал читать дальше. После обеда подошли еще несколько посетителей, почти все в очках от дальнозоркости. В таких все люди похожи друг на друга. Время тянулось очень медле…
На «площади» решили передохнуть. Положив на землю вещи, дети разделились по три-четыре человека и стали искать грибы. Раньше я установила правило: нельзя терять друг друга из виду. В то утро я собрал…
– Да, это так, – поддакнул муж осакской дамы.
– Не запишут, хотя на допросы и могут потянуть. Времени нет, Хосино-тян. Разбираться потом будем, а сейчас замолкни и делай, что говорят.
– Здравствуй, – сказала Саэки-сан так просто и естественно, будто мы столкнулись в коридоре библиотеки. На ней была синяя блузка с длинными рукавами и такого же цвета юбка до колен. Тонкая серебряная…
– Наката кости на место поставил. Теперь все будет в порядке. Спина болеть перестанет, запоров не будет.
Проснулся Хосино утром, около девяти. Наката по-прежнему сладко спал рядом в той же позе. Его дыхание было спокойным и размеренным. Хосино один сходил на завтрак и, встретив горничную, попросил товар…
В семь пятнадцать утра я зашел позавтракать в кафе рядом с холлом гостиницы. Типичный завтрак – тосты, горячее молоко, яичница с ветчиной – был включен в стоимость номера. Мне, конечно, не хватило – …
– Но ведь так и покалечить кого-нибудь недолго, а?
– Хорошо бы, – проговорил парень, разворачивая на коленях карту города.
Даже падая, Джонни Уокер не переставал хохотать. Ха-ха-ха-ха-ха! То был странный хохот. Так смеются, когда не могут больше сдерживаться. Но очень скоро смех перешел в Рыдание, в горле забулькала кров…
– Эй, камушек! – переключился Хосино. Погладил камень: тот опять стал самым заурядным – холодным и шершавым. – Видишь, уезжаю. Возвращаюсь в Нагою. А тобой, как и дедулей, полиция займется. По-другом…
Осима снова принялся постукивать пальцем по виску.
– Ты сюда из города на электричке добираешься?
– К телефону? – Я едва не лишился дара речи. – Меня?
Все шло как в прошлый вечер – Хосино посидел в фуро, немного посмотрел телевизор и растянулся на постели. Наката мирно посапывал во сне. Ну и ладно, будь что будет, думал Хосино. Пусть человек спит, …
– Да. Начиная с детства, у меня так много всего отняли. Много важного. И сейчас надо вернуть хотя бы кое-что.
– Нет. Накате много денег не нужно. А потом, кроме пособия, Накате еще денег дают. За то, что он ищет соседских кошек, которые пропадают.
– А ты случайно не знаешь, где этот камень?
Я сидел в хижине на диване, принюхивался к вылинявшей обивке и опять думал о том, как у нас это вышло. Вспоминал по порядку, прокручивая в голове. Вот Саэки-сан медленно снимает с себя одежду. Ложитс…
К следующему походу в лес я уже подготовился как надо. Приготовил компас, нож, флягу с водой, запас еды, перчатки, баллончик желтой краски, который откопал в ящике с инструментами, и топорик. Сложил …
– Пить хочешь? – поинтересовался у меня долговязый.
– Угу, говорил, что поедет. Я думаю согласится, если его попросить. Он вообще-то неплохой, только угрюмый малость, – ответила крашеная.
– Чтобы их построить, столько времени и денег потратили, – продолжал Осима. – В газетах пишут, у корпорации, которая всем этим хозяйством заведует – мостами, скоростной дорогой, – каждый год дефицит …
Я вышел из кабинета и спустился вниз. Сел на кровать в своей комнате, открыл книгу, но в голову ничего не шло. Глаза вхолостую скользили по строчкам, как будто передо мной были не буквы, а набор случ…
– Хорошо. Не будем о плохом, когда еще и не сделано ничего. Решил – значит, решил. Теперь остается делать. Это твоя жизнь, в конце концов. Как задумал, так и действуй.
А вдруг на меня кто-то смотрит? Я ловил на себе чей-то взгляд, кожу пощипывало, будто жгло. Сердце, словно несмазанный механизм, работало глухими толчками. Сквозь щелки едва приоткрытых глаз, не выле…
Думаю, да. Но если вы хотите получить более точную информацию, лучше, наверное, прямо спросить у военврача Тоямы.
– У моего дедули присказка была: спросить – не стыдно, стыд на всю жизнь – не спросить.
Приготовив что попроще, я молча расправился со своей стряпней. Убрал посуду, развалился на старом диване и стал думать о Саэки-сан.
– Кровь пролилась. Которая не должна была пролиться.
Я сказал, как называется храм. Она о таком не слышала.
Кошка приближалась к середине своего кошачьего века. Она горделиво выставила хвост трубой; шею украшал ошейник, на котором была закреплена бирка с ее кличкой. Симпатичная мордочка, ни капли лишнего ж…
– А еще в газетах писали: той же ночью на Томэе, на стоянке в Фудзикава, с неба падали пиявки. В большом количестве. И все в одно и то же место, на маленький пятачок. Из-за этого несколько машин стол…
– Трудно сказать. Но я чувствую. Воздух, звуки, свет, движения тела, течение времени… Все становится не таким, как было. Изменения едва заметны, но они накапливаются постепенно и будто сливаются в об…
– Ей и без того уже досталось, – сказал Осима.
– Да ладно тебе. Я не богач, но еще не докатился до того, чтобы меня кормили из жалких грошей, что тебе выделяет токийский губернатор.
– Но машина – это ведь тоже опасно, – заметил я.
– Потерпишь немного? Нам надо отсюда отрываться поскорее. Потом поедим.
Я кивнул и, взяв с блюда ракушку, вынул вилкой моллюска и съел. Пустую ракушку положил на специальную тарелку.
– Зачем – не знаешь. Куда – тоже. И все-таки едешь?
Я подумал о походе Наполеона в Россию, о котором читал, сидя на крыльце хижины. Французские солдаты, прошедшие долгую дорогу до Москвы летом 1812 года, тоже, должно быть, страдали от комаров. Да не т…
– В твои годы, – заговорил Осима, опуская в чайник пакетик чая с ромашкой, – я часто сюда ездил. Жил здесь один, ни с кем не встречался, не разговаривал. Брат почти насильно сюда меня выселял. Вообще…
– Наверное, такую силу иметь – труднее всего.
В это мгновение небо один за другим располосовали причудливые серебристые зигзаги, от громовых раскатов земля заходила под ногами. «Прямо крышку с адского котла сорвало», – мелькнуло в голове у Хосин…
Наката и Хосино сели на диван и выпили еще по чашке чая.
Держа в руках три толстые папки, Наката спустился вниз. Сидевший за конторкой Осима о чем-то беседовал с посетителем. Увидев на лестнице старика, он изобразил приветливую улыбку. Наката с достоинство…
– Доброе утро! – ответили мы. Вот и весь разговор. На Саэки-сан было темно-синее платье с короткими рукавами, в руках – хлопчатый жакет, через плечо – сумка. Минимум украшений и косметики. И тем не м…
– Да уж, наверное. Если бы плохо спалось, не спал бы. Ты не проголодался?
– Хосино-сан? – выпрямившись, серьезно произнес Наката.
– Может быть, – ответила она, немного подумав. – Но почему ты так считаешь?
– Спасибо, – сказала она. – Как говорится: «В дороге нужен попутчик…»
– И все-таки я молодец, – наконец выдавил из себя он.
– И что же получается? Как это: когда ты – полностью ты и в то же время – без остатка частица меня?
– Давай же, камешек! Если мы его закроем до того, как эта гадина сюда доползет, значит, дальше уже не пролезет.
– Пойдемте с нами, дедушка. Как-нибудь уладим ваше дело, – сказала черненькая.
То есть военврач утверждал, что в префектуре Яманаси запасов отравляющих газов и другого специального оружия не было?
Наката почувствовал, что проголодался, и задумал съесть в столовой порцию рамэна . Лежавшие в сумке нигири и шоколад решил пока не трогать – пригодятся на черный день. Долго разбирался, что к чему, –…
– Стоит раз попробовать – потом всю жизнь не забудешь. Все время будет хотеться. Кровь липкая… Словами не передать.
– Знаю. Лорка погиб, а Хемингуэй жив остался, – продолжал Осима. – Но мне же никто не может запретить отправиться в Испанию на войну.
– Ну что вы. Интересно было поговорить. Заходите еще как-нибудь. В хорошую погоду я чаще всего здесь, на пустыре. А если дождь, то в храме. Там, внизу. Спуститесь по лестнице.
– Мяса здесь нет, рыбы нет. Кофе и выпивки тоже, – предупредил долговязый. – Поначалу скучновато будет, но ничего, скоро привыкнешь.
– Сколько ни бегай, все равно ведь никуда не убежишь.
Осима молчал, но его молчание подталкивало к тому, чтобы выговориться.
– Отец! – сказал парень, беря старика за руку. – Нельзя сюда так входить. Правило такое. Пошли обратно.
– Но чтоб пиявки градом с неба прямо на стоянку падали… Такого не бывает. Это ж не дождик. Кто про такую чушь собачью когда слыхал? Да здесь о пиявках никто понятия не имеет. Пиявки с неба? Это ж над…
– В армии учат на обычной войне воевать, – вяло возразил парень. – А какую-то тварь подкарауливать, не человека даже, о которой понятия не имеешь – ни какого она роста, ни как выглядит… караулить и м…
Дети были без сознания. Вы сказали, что у них глаза как-то двигались. А еще какие-нибудь отклонения вы обнаружили? Симптомы, реакции?.. Может, расширенные зрачки? Или белки, не того цвета были? Или м…
– Хорошо. Господин губернатор ни при чем. Наката пока о нем забудет. Но врач Накате сейчас не нужен, Хосино-сан. Надо лечь, поспать, и пройдет.
– Дедуля! Сиди здесь и никуда не уходи, – сказал парень. – Туалет вон там. Пить захочешь – фонтанчик с водой есть. Все, что нужно. Смотри, отойдешь отсюда – заблудишься и обратно дорогу не найдешь.
Могли дети надышаться каким-то ядовитым газом? Мы обсудили такую возможность. Военврач Тояма сказал: «Такая версия, естественно, принималась во внимание, поэтому военные и вмешались в это дело. Однак…
– Испортится ближе к вечеру. Имеются определенные признаки, – заявил кот, лениво потягиваясь. Зажмурился и снова уставился на говорившего.
– Вниз тоже без особой нужды не спускайся. До людей далековато будет. Жди здесь. Я за тобой приеду. Дня через два-три. Еды хватит. Кстати, мобильник у тебя есть?
– Послушай, отец. Ты вообще кто такой? Откуда ты все знаешь?
– Музыка не мешает? – спросил Накату парень.
– Буду рада, если вам понравится, – сказала мадам Коидзуми.
– Класс! – оценил Осима, глядя на меня. – Годится. А ну-ка, переверни кепку.
– Есть немного, – согласился парень. – Хотя я же сам за тобой увязался, если подумать. Другими словами, сам себе нашел приключений. Никто меня не просил. Знаешь, бывает, люди снег расчищают. Просто т…
– Я сожгла все свои воспоминания. – Она говорила медленно, подбирая слова. – Все обратилось в дым, развеялось в небе. Я больше не могу долго удерживать в памяти то, что было. Помнить все. В том числе…
– Но почему? Почему Наката? Наката никогда никого не убивал. Это ему совсем не подходит.
Он закурил «Мальборо» и, не спеша выдохнув дым, погладил камень.
В доме тяжко повисла тишина. В ней – шепот не родившихся людей, дыхание тех, кто не живет. Я огляделся, замер и поглубже вдохнул. Начало четвертого. Часовым стрелкам на меня абсолютно наплевать. Дела…
– Наката не знает. Извините. Он же заранее не решает, что будет спать, не планирует.
Утонув в сиденье, я закрыл глаза, расслабился.
Но через две недели, когда мы, исчерпав все средства, выбились из сил и потеряли всякую надежду, мальчик неожиданно пришел с себя. Нашей заслуги в этом не было никакой. Такое впечатление, что пришло …
– Вот представь: сидит птичка на веточке. Ветка сильно раскачивается на ветру. А вместе с ней ходит ходуном все, что попадает в поле зрения птички. Правильно?
– Шутка, – сказала Сакура и широко улыбнулась: мол, действительно пошутила. – Короче, в целом свете тебе положиться не на кого – только на самого себя.
Тут только Хосино заметил, что Наката его не слушает. Старик лежал на спине и, уютно посапывая, крепко спал. Глаза плотно закрыты, губы ровно сложены. Рядом с его подушкой все так же лежал камень.
– Да ладно тебе. С работой как-нибудь разберемся. Я и так переработал и как раз думал отдохнуть маленько. А на Сикоку я еще не был. Неплохо разок съездить, посмотреть. Да и потом, дедуля, ты же читат…
– Так вот почему ты вчера спрашивал, есть ли у меня дети.
Наката шел за своим проводником, и ему казалось, что люди сторонятся именно его. Может, думают, он без поводка выгуливает здоровенную собаку. И действительно, кое-кто посматривал на старика с осужден…
Держа в каждой руке по кошке, Наката присел на диван.
– Да. Это я. Я – знаменитый Джонни Уокер, гроза всех
Джонни Уокер достал из чемодана следующую жертву – белую кошку. Уже не молодую. Кончик хвоста у нее чуть-чуть загибался. Джонни Уокер так же погладил ее по голове и медленно провел пальцем по животу,…
– Хочу, чтобы ты помнил обо мне, – сказала Саэки-сан и заглянула мне в глаза. – Тогда, если даже все другие забудут, мне будет все равно.
– Ни с кем я не сговаривался. Если бы я в самом деле задумал убить отца, никого бы просить не стал.
– Вот и слава богу, – заявил парень. – Нам жареную рыбу и яичницу. По две порции. И большую плошку риса, – крикнул он поварам.
Я кивнул и улыбнулся. До чего же все-таки они похожи.
Я киваю. Как ни старайся, не склеишь. Что правда, то правда.
– Хорошо-хорошо. Как же вас отблагодарить? – говорила госпожа Коидзуми. – Ага! Вот у нас после ужина осталось… Жареные баклажаны и маринованные огурчики. Может, возьмете, Наката-сан?
– Наката в таких сложных делах не разбирается.
– Сказать по правде, прийти сюда мне было нелегко. Но я во что бы то ни стало хотела тебя увидеть, поговорить.
Наконец Хосино втянул в себя воздух и поднялся, поддерживая голову руками и пошатываясь. Покрытый татами пол зловеще уплывал из-под ног, раскачиваясь, как волны перед надвигающимся штормом.
Однако в этом мальчике кое-что меня, как учителя, беспокоило. Временами я замечала в нем безразличие, покорность. Он брался за любое дело, за самую сложную задачу, но, решив ее, почти не радовался. Я…
– Нет. Наката с самого рождения в о-ке-а-на-ри-и не бывал. Наката жил в таком месте – Мацумото называется, а там о-ке-а-на-ри-я не было.
– Нельзя ли где-нибудь достать ноты к «Кафке на пляже»?
– Кончай болтать! Тихо! – не оборачиваясь, отозвался Полковник.
– Что? Каникулы в школе? – спросил Осима, когда я по пути в читальню зашел к нему снова сдать рюкзак.
– Какой еще полковник? – сердито пробурчал кот. – Не знаю такого. Я – это я и никто другой. Обыкновенный уличный кот.
– Ничего себе вопросик! – рассмеялся Осима. Помолчал немного и сказал: – Возьму на себя смелость: именно того, что хочешь, ты вряд ли добьешься.
– Замечательно, – сказал Осима. – Я так и думал, что тебе понравится.
Мне захотелось коснуться ее руки. Просто чтобы убедиться, что девушку можно потрогать. Нет, нельзя. Я стоял и не сводил с нее глаз. Ловил каждый шорох от движений ее тела.
– Ага! – подтвердил Полковник Сандерс. – Вытаскивай его сюда.
Когда он удалился, я принялся разбирать рюкзак. Распихал по ящикам немногочисленные пожитки, повесил на плечики рубашки и верхнюю одежду, выложил на стол блокнот и ручки, отнес в ванную умывальные пр…
– Ясное дело. Значит, идем искать реку. Куда? Не знаю, но должна же на Сикоку найтись хотя бы одна приличная река.
– Точно, – отозвался Осима. Держа руки на руле – они напомнили мне стрелки часов, показывающие десять минут одиннадцатого, – он мельком взглянул на меня. – Тебе нравится Шуберт?
Полицейский с серьезным видом записал что-то на бумаге.
– Испортишься? – прищурившись, спросила Саэки-сан.
– Ничего в этом деле не поймешь, – констатировал парень. – Но полиция, на самом деле, больше знает. Просто не говорит. Полковник Сандерс сказал: им известно, что этот парень здесь, в Такамацу. И еще …
– Выходит, я – дитё малое и только мешаю.
– А у Накаты никакого мнения нет. Наката угря любит.
Если уходить из дома – то в день рождения. Когда стукнет пятнадцать. Самый подходящий момент. До этого – рановато, а потом, наверное, поздно.
– Не доставай. Все равно работать не будет. Сюда волны не доходят. Радио, естественно, тоже нет. Так что остаешься один, полностью оторванный от мира. Зато читать можно сколько хочешь.
Саэки-сан поставила чашку на блюдце. Посуда звякнула, но как-то очень безразлично. Ее глаза смотрели прямо на меня. Смотрели на меня, а видели перед собой пустоту.
– Да уж давай. Ты за последние годы силы прибавил. Заметно. Это факт.
– Ну ты и тип, папаша! – восхищенно сказал парень.
То, что он нам рассказал, сводится примерно к следующему: «Можно не сомневаться, что в армии под покровом секретности разрабатывается химическое оружие – отравляющие газы и что-то для бактериологичес…
– Я еще никому этого не рассказывал. Думал, все равно никто не поверит.
На улицах так никто и не появился. Внизу бежит живописная речушка, домики выстроились рядами, вкопанные через равные промежутки электрические столбы отбрасывают на землю густые тени. На миг я застыл …
– Наката очень вас понимает. Но ведь, Оцука-сан, у людей все по-другому. Много чего помнить надо, так что без числа или имени никак не обойтись.
– Нет, такой фамилии не помню. Среди тех, кого я опрашивала, не было никакого Тамуры.
– Ну раз хочется – тогда, конечно. Нормальным-то лучше. Хотя представить не могу, что из тебя получится.
– Он же от входа. Важная вещь. Так просто не поддастся. А иначе нельзя.
– И что, ты думаешь, этот черный Тунец говорит? «Да эта штука вроде не опасная». Представляешь? Вроде. Оптимист хренов! А вдруг вылезет какая-нибудь тварюга, как из «Парка Юрского периода»? Что делат…
– Точно. Там публичная библиотека, большая, а эта частная. Совсем другое дело.
Затем он рассказал, какие обязанности, когда дежуришь за стойкой, как работать с посетителями.
Дело шло к вечеру, пора было заняться поиском ночлега. В Такамацу на вокзале Хосино сходил в турбюро и забронировал номер в рёкане. Тот оказался довольно никудышным, хотя до вокзала было рукой подать…
Я жду ответа. Жду и молчу. Но ответа все нет и нет. Оборачиваюсь – Ворона уже исчез. Только прошуршали крылья над головой.
Я покачал головой. Никто ничего мне такого не говорил. А девица, прищурившись, все смотрела на меня.
И тем не менее, идя по лесу, я чувствовал, что за мной кто-то подсматривает и подслушивает. Наблюдает. Скрытые из виду, они, затаив дыхание, следили за мной. Откуда-то издалека прислушивались к моим …
– Мы не очень быстро? – наконец обернулся ко мне коренастый. Голос его звучал совершенно спокойно, дыхание было ровным.
Я выглянул в окно. Небо над котловиной по-прежнему закрывали пепельно-серые облака, но дождя пока не было. Я долго смотрел на улицу, но так никого и не увидел. Городок будто вымер. Или жители почему-…
– Меня зовут Наката. Извините, а как можно к вам обращаться?
Она убрала свою руку, коснулась пальцами век.
– Выходной – понедельник; часы работы – с 11 до 17 часов; вход – бесплатный; по вторникам для желающих проводятся экскурсии, начало в 14 часов, – прочитал для Накаты Хосино. – А сегодня как раз понед…
– Извините. Наката же говорил, что голова у него не очень…
– Конечно, я поступил как свинья. Но мне надо было тогда уйти. В голове так все перемешалось… Хотелось – как бы это сказать? – в себе разобраться, все обдумать как следует. Ты для меня была… Не знаю,…
– Здесь тоже вроде затык. Пока больше ничего не падало. Разве что позавчера гром грянул. Так грохотало… По высшему разряду.
– А вы не хотите выбраться из этой шкуры?
Надо бы послать кого-нибудь в школу, мелькнуло в голове. Бегом. Троих, да еще когда они без сознания, одна я не дотащу. Стала искать глазами мальчика, который у нас бегал быстрее всех. Поднялась, огл…
– Понятно, – сказал Наката и несколько раз решительно кивнул. – Если вы так хотите, Наката сожжет. Будьте спокойны.
Сэндвич Осимы выглядел весьма аппетитно. Поблагодарив, я взял его и стал жевать. Мягкий белый хлеб с хрустящей корочкой, копченый лосось, кресс-салат и листочки латука. Плюс хрен и масло.
– Ты не Бог, не Будда, не человек. А что-то такое… без формы, без образа. Причем это с самого начала было. Ты ведь так говорил?
– Когда мне было пятнадцать, я тоже все время хотела перенестись куда-нибудь в другой мир, – рассмеялась Саэки-сан. – Чтобы меня никто не достал. Куда-нибудь, где время не движется.
– Вот именно, – закивал Полковник Сандерс. – Усек-таки.
Все это Эйхман бесстрастно, бесцветным голосом излагал в суде. У него была великолепная память. Почти вся его жизнь складывалась из практических деталей и мелочей.
Сакура вздохнула и стала медленно водить рукой. Это было что-то… Не просто вверх-вниз, а как-то так, что насквозь пробирало. Пальцы ласково, с чувством, поглаживали меня. Я зажмурился и часто дышал.
– Значит, вы приказали этой собаке привести Накату?
– Совершенно естественно – так, что даже не задумываешься, да?
– Да, – сказал Осима. – Стать духом во имя верности, любви и дружбы страшно трудно, почти невозможно. Для этого надо жизнь отдать. Жертвуешь своей жизнью и превращаешься в призрака. А если такое у жи…
– Ну, это когда просишь кого-нибудь на машине подвезти, куда тебе надо. Обычно дальнобойщиков. Те, кто на обыкновенных машинах, не очень-то сажают.
Итак, 7 ноября 1944 года, в начале двенадцатого мне позвонил завуч городской народной школы. Я давно числился у них кем-то вроде внештатного врача, поэтому со мной связались в первую очередь. Завуч б…
На этот раз в лесу было не так страшно – все-таки я готовился. Чувствовал себя, конечно, напряженно, но сердце уже не билось, как в лихорадке. Меня разбирало любопытство. Хотелось знать, что там даль…
– Они пишут, у отца твоего, кроме тебя, никого нет.
Мы сидели друг против друга. Она положила руки на стол ладонями вниз. Пальцы у нее были сильные, уверенные. Я вглядывался в ее лицо. Наблюдал, как трепещут ресницы, считал про себя, сколько раз она м…
– У меня тоже дела, – сказал Сада. – Хотя так, ничего особенного, хвастаться не буду.
– Ну, отец, наконец-то, – сказал Хосино с облегчением.
Оцука-сан, вытянув шею, посмотрел на фотографию и покачал головой.
– Ну наконец-то, – устало проговорила она. – Уж думала, никогда не доедем. Что теперь со спиной будет? И шея болит. Ни за что больше не поеду ночным автобусом. Лучше на самолете. Наплевать, что дорож…
Не удержавшись, Хосино грохнулся на спину. Лежал на татами и жадно хватал ртом воздух. В голове пульсировала и закручивалась масса какой-то мягкой грязи. «Второй раз мне такого веса не взять», – поду…
– Саэки-сан знает, где я сейчас? – спросил я.
– Вообще-то мы в телевизорах не разбираемся. Даже не смотрели не разу.
Но камень молчал. Сейчас это был просто камень. Самый обыкновенный. Хосино это понимал. Надеяться, что камень ответит, что-нибудь посоветует, не приходилось. Но парень все так же сидел, поглаживая ка…
– Издалека вы к нам пожаловали, – сказала Саэки-сан. Хосино похолодел, но слова Накаты, похоже, не произвели на нее никакого впечатления. Наката, естественно, тоже ничего не заметил.
– Порядок! – сказал Осима. – Она все про тебя знает, так что нет проблем. Просто не любит лишних слов.
– Ну а если бы тебя не было, кто после смерти отца всем бы занимался? Я имею в виду похороны, разные дела…
– Я об этом до сегодняшнего дня никому не рассказывал. И брату в том числе. Брат, сестра… В принципе, какая разница? Но у меня брат. Так он о солдатах ничего не знает. Совсем ничего.
От изумления парни на какое-то время лишились дара речи.
Он налил из термоса в чашку приготовленный мной кофе, положил немного сахара и с удовольствием хлебнул.
Я проснулся сразу, словно по какому-то сигналу, и увидел ее – эту девушку. Посреди ночи в комнате было на удивление ярко – через окно ее заливала светом луна. Шторы почему-то были широко раздвинуты, …
– Сбежавшего из дома, с хулиганскими наклонностями и заскоками, – добавил Осима.