Все цитаты из книги «О мышах и людях»
– Не очень, зато работящий. И силен как бык.
Из умывальной послышался плеск воды и звон тазов. Джордж разглядывал карты.
И тут Ленни почудилось, будто из его головы вышла седоволосая толстушка. На носу у нее были очки с толстыми стеклами, на животе — широкий полосатый фартук с карманами. Вся одежда была чистая, накрахм…
– Крольчатника покуда нету, но нетрудно сделать несколько клеток, а кормить их можешь люцерной.
– Работа кончилась, — поспешно ответил Джордж.
– Смотри же, молчок, никому ни слова, — сказал сам себе Ленни.
– Но я не натворил ничего такого, чтоб бежать и прятаться в кустах. Нет. Это еще ничего. Скажу Джорджу, что щенок сам издох.
– Вот дело какое… Кудряш говорит, что эту руку он для своей супружницы умягчает.
Как это иногда бывает — время вдруг на миг остановилось, замерло. Звон смолк, движение прервалось, и длилось это много, много долгих мгновений.
– А по-моему, надобно помочь ему сбежать! Ты не знаешь Кудряша. Кудряш захочет его линчевать. И забьет насмерть.
Но еще прежде чем Джордж ответил, старик потупил голову и уставился в пол. Он сам все понял.
– И не видал, чтобы Рослый с ней разговаривал?
– Но ведь ты и так все знаешь наизусть. Можешь и сам рассказать.
– У нас будет маленькое ранчо… и кролики, — сказал он.
– Я все же подумал, надо сказать, — продолжал Горбун. — Он их вынимает из ящика и держит в руках. Это им вредно.
– Оставьте его в покое, — сказал старик. — Все-то вам неймется. Каждое словечко Джорджу передам. Джордж не даст Ленни в обиду.
– Сдается мне, что этот Кудряш — просто сучий сын, — сказал он. — Не люблю злобную мелюзгу.
Джордж пристально смотрел, как шевелятся губы старика.
Со двора послышалось звяканье подковы о железную стойку и негромкие одобрительные возгласы.
– Молодец. Очень хорошо. Повтори два, три раза, чтобы получше запомнить.
– Похоже, — сказал Уит. — Но это, конечно, ерунда. Ни за что Рослый не станет с ней путаться. Но поглядеть на драку можно, ежели до нее дойдет. Пошли?
– Но я буду их кормить, — перебил его Ленни. — Джордж так сказал. Он обещал мне.
– Не знаю, — сказал Рослый. — Наверно, овчарки. Когда у нее была течка, тут вокруг все больше такие кобели вертелись.
Плеснул пригоршню воды в лицо, вытер рукой лоб и шею. Потом снова надел шляпу, отошел от воды и сел, обхватив колени руками. Ленни, не сводивший с него глаз, в точности последовал его примеру. Он ото…
Она лукаво улыбнулась и качнулась вперед всем телом.
– Но мне не велено, — сказал Ленни. — Джордж боится, что я попаду в беду…
– Этот подлец украл мой «люгер»! — крикнул он. — Его нет в мешке!
– Так вот, сегодня у нас двадцатое число, полдень. — Он закрыл книжку. — А раньше вы где работали?
– Ну, будет, — сказал он, озлобясь. — Вы не имеете права входить к черномазому. И не имеете права подымать здесь шум. А теперь уходите, да живо. Ежели не уйдете, я попрошу хозяина, чтоб он вовсе запр…
– Ты не виноват, — сказал он. — Этот сопляк сам полез на рожон. Только он и вправду чуть без руки не остался.
Тут он заметил незнакомых людей и остановился. Злобно поглядел на Джорджа, потом на Ленни. Руки его медленно согнулись в локтях, кулаки сжались. Он весь набычился и слегка присел. Теперь он бросил на…
– Само собой, — сказал Огрызок. — А печь там хорошая?
– А-а. Он принес банку со смолой и кисть. Не знаю зачем.
Рослый спокойно, не мигая, смотрел на Джорджа. Он медленно кивнул.
– Я имею полное право зажигать свет. Уходи из моей комнаты. Меня не пускают в барак, а я никого не пускаю сюда.
Он достал из кармана записную книжку и открыл ее там, где она была заложена карандашом. Джордж бросил на Ленни многозначительный взгляд, и Ленни кивнул, показывая, что понял. Хозяин послюнил карандаш.
– Мне здесь не нравится, Джордж! — воскликнул вдруг Ленни. — Это плохое место. Я хочу уйти отсюда.
Солнечные полосы поднялись теперь высоко по стене, конюшня была залита мягким вечерним светом. Жена Кудряша лежала навзничь, прикрытая сеном.
– Негоже вам тут спать, — сказал он укоризненно; потом подошел вплотную и…
– Не убивать? — заорал Кудряш. — Да у него пистолет Карлсона! Пристрелим его, и дело с концом.
– Да, хоть и строит из себя невесть что. У Кудряша еще будет с ней хлопот полон рот. Провалиться мне, ежели ее не сманят за двадцать долларов.
– Может, теперь ты наконец сообразишь самую малость. У тебя есть Джордж. Ты знаешь, что он вернется. Ну, а ежели предположить, что у тебя никого нету. Предположим, ты не можешь пойти в барак и сыграт…
– Он не злой, — сказал Рослый. — Я злых за милю чую.
– Я не хотел тебя стращать. Он вернется. Это я про себя говорил. Сидишь тут один по вечерам, читаешь книжки, или думаешь, или еще чем займешься. Иногда сидишь вот так, один-одинешенек, задумаешься, и…
Но она спешила рассказать о себе, прежде чем ей помешают.
Горбун сразу осознал опасность. Он отодвинулся.
Раскаленные уголья постепенно угасали. За рекой, в горах, завыл койот, с другого берега отозвалась собака. Легкий ночной ветерок шевелил листья сикоморов.
– Ну да, — ответил Уит. — Но мы туда не ходим. Клара берет три доллара за девочку и тридцать пять центов за виски, и шутить она не умеет. А у Сузи чистота и удобные кресла, и она не пущает к себе вся…
– Я не хотел! — крикнул Ленни. — Я не хотел сделать ему больно.
– Так где ж он вшей-то набрался? — Джордж постепенно закипал злобой. Ленни положил свои одеяла на соседнюю койку и сел. Он глядел на Джорджа, открыв рот.
– А как же, — сказал Джордж. — Мне-то, правда, хвастаться нечем, но вот этот малый один может ссыпать больше зерна, чем иные вдвоем.
Теперь все сидели недвижно, завороженные заманчивой картиной, и мысли их уносились в будущее, к тем дням, когда все это свершится на деле.
– Знаешь, что мне сдается? — Джордж не ответил. — Сдается мне, что Кудряш женился на… потаскушке.
– Пускай говорит, если хочет чего сказать.
– Да, — сказал Джордж. — Я слышал, Ленни. Я его попрошу.
Они уселись у костра и стали дружно жевать, набивая рты бобами. Несколько бобов выпали у Ленни изо рта.
Джордж перестал раскладывать пасьянс. Голос его постепенно теплел.
– Ни за что! — завопил Ленни в отчаянии. — Даже и не подумает! Я знаю Джорджа. Мы с ним давно вместе.
Потом время ожило и медленной поступью двинулось дальше. Лошади забили копытами в стойлах, зазвенели уздечки. Голоса снаружи стали громче и звонче.
Жена Кудряша лежала, полузаваленная сеном. Ожесточенность, тревога, тщеславие — все исчезло. Она стала теперь такой милой, такой простой, и ее личико казалось нежным и юным. Нарумяненные щеки и накра…
– Что же он такого натворил в Уиде? — снова спросил Рослый.
– Стало быть… все кончено? — спросил Огрызок с тоской.
– Ты не бойся, это ничего, что ты со мной разговариваешь. Слышишь, как они там кричат? У них на кону четыре доллара. Ни один с места не сойдет, покуда игра не кончится.
– Пошли обедать. Не знаю только, есть ли у него белый с коричневыми пятнами.
Горбун словно уменьшился в росте и спиной прижался к стене.
– На вкус вроде бы ничего, — сказал он. — Только, кажись, непроточная. Всегда пей только проточную воду, Ленни, — сказал он со вздохом. — А ведь ты, ежели пить захочешь, хоть из вонючей канавы напьеш…
– Конечно, не злой. И сделает все, что я ему…
– Нет, уж лучше — бардак, — сказал он. — Туда можно пойти, выпить, получить все, что требуется, безо всякого шума. И заранее известно, во сколько это влетит. А с такой стервой враз за решетку попадеш…
Джордж не ответил, только кивнул. Шляпа его была надвинута низко, на самые глаза.
Старик опасливо покосился на дверь, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто.
– Само собой, Джордж, — ответил старик. — Само собой, сделаю.
– Я ничего не натворю, Джордж. Я буду молчать.
Из-за крайнего стойла появилась жена Кудряша. Она подкралась тихонько, и Ленни ее не видел. На ней было то же яркое бумажное платье и домашние туфли с красными страусовыми перьями. Лицо сильно нарумя…
Тут вошел Ленни. Его синяя куртка была накинута на плечи, и он шагал, наклонившись вперед.
– Ну ладно, пошли отсюда, — сказал Джордж. — Господи, на минуту и то нельзя отлучиться.
– Конечно, все этого хотят! — воскликнул Огрызок. — Всякий хочет иметь клочок земли, хоть небольшой, да собственный. И кров над головою, чтоб никто не мог его выгнать, как собаку. У меня сроду ничего…
– Я старался, очень старался, — сказал Ленни, — да ничего не вышло. Зато я про кроликов помню, Джордж.
– Можно, — сказал он. — Ежели только удержать Кудряша. Но Кудряш беспременно хочет его пристрелить. Кудряш не забыл про свою руку. Но даже ежели Ленни посадят под замок, то отхлещут ремнем и навсегда…
– Слышь, Огрызок, эта старая сука только зря мучается. Выведи ее во двор и выстрели прямо в башку, — он наклонился и показал куда, — вот в это место, она даже не поймет, что произошло.
– У нас люди редко друг друга держатся, — сказал он задумчиво. — Не знаю почему. Может, в этом проклятом мире все боятся друг друга.
– Я… я… — Ленни задумался. Лицо его стало напряженным. — Я… должен молчать. Стоять и молчать.
Джордж быстро взглянул на Ленни и сильно дернул его за ухо.
На собаку он даже не взглянул. Снова улегся на койку, заложил руки за голову и стал глядеть в потолок.
– Там у одного мула копыто треснуло. Надо замазать смолой.
– Отчего ты издох? Ты ж не такой маленький, как мышь. И я не очень сильно тебя гладил. — Он приподнял голову щенка, поглядел на его мордочку и сказал: — Вот узнает Джордж, что ты сдох, и не позволит …
– Выходит, Марри и Реди не виноваты. Здесь написано, что вы должны выйти на работу сегодня с утра.
Ленни испуганно поглядел на Джорджа, ожидая помощи.
– Помнишь Энди Кашмена, Ленни? Он с нами в школе учился.
Старик поплелся к двери. Старая собака подняла голову, огляделась, потом с трудом встала на ноги, собираясь идти за ним.
Откуда-то издалека налетел порывистый ветер и волной прокатился по кронам деревьев. Листья сикоморов обернулись серебристой подкладкой, бурая палая листва взметнулась вверх и перелетев несколько футо…
Уже наступил субботний вечер. Из-за открытой двери на конюшню слышались удары копыт, хруст сена, позвякивание цепочек.
– Эта сука не смела так с тобой говорить, — сказал Огрызок.
– Само собой. Ведь ты ни в чем не виноват.
– Я ж тебе сказал, чтоб ты не смел приносить щенка сюда.
– Он сказал, что не позволит мне кормить кроликов, ежели я стану разговаривать с вами.
– Читай вот здесь. — Рослый склонился над журналом. — Вслух давай.
– И чтоб пушистые, Джордж, такие, как на ярмарке в Сакраменто.
– А мне пришлось послать в поле на двух человек меньше. Теперь уж до обеда вам нету смысла идти.
Он подошел к столу и сел на один из ящиков. Собрал карты, стасовал.
Ленни умоляюще посмотрел на Джорджа. Джордж смешал карты в кучу.
– Как тебе не совестно! — воскликнул он. — Почему ты издох? Ты не такой маленький, как мышь. — Он схватил щенка, швырнул его в сторону и отвернулся. Потом сел, наклонившись вперед, и прошептал: — Теп…
– Придется обождать, — обронил Джордж отрывисто. — А теперь помолчи. Сюда идут.
– Конечно, пойдем. Можно хорошо поразвлечься — одни шуточки ее чего стоят. Как это она сказала один раз: «Есть, говорит, такие хозяйки, которые на полу тряпку расстелят, лампу с голой бабой поставят …
Горбун еще больше наклонился вперед, сдвинувшись, на край койки.
Длинный, прямоугольником, барак. Стены внутри побеленные, пол некрашеный. В трех стенах — маленькие квадратные оконца, а в четвертой — тяжелая дверь с деревянной щеколдой. По стенам восемь коек, пять…
Старик лежал не шевелясь, а Ленни со своей койки с опаской поглядывал на Джорджа.
– А почему мне нельзя ее оставить? Она ведь ничья. Я ее не украл. Просто нашел на дороге.
– Но ведь я могу и уйти, Джордж, буду жить в пещере.
– «Я только хотел потрогать ее платье, только хотел погладить, как мышку…» Но откуда ей, к чертовой матери знать, что только потрогать? Она — вырываться, но ты ухватил ее, как мышь. Она — в крик… Вот…
– Да нет, что вы. С чего вы взяли, что я его расхваливаю?
Все трое живо обернулись. В дверь заглянула жена Кудряша. Лицо ее было ярко нарумянено. Губы слегка приоткрыты. Дышала она тяжело, словно после бега.
– Джордж велел держаться от вас подальше. Не разговаривать с вами и вообще ничего такого.
– Ленни просто испугался, — объяснял он. — Не знал, чего делать. Я всем говорил, его нельзя трогать. Или нет, кажется, я это говорил Старику.
Ленни проглотил слюну, и улыбка его стала подобострастной.
– Я видел, как она с Рослым заигрывала. Рослый у нас — старший возчик. Славный малый. Ему не надобно носить башмаки на высоких каблуках, его и так слушаются. Так вот, я видел, как она с ним заигрывал…
В барак вошел молодой мужчина, худощавый, смуглолицый, с карими глазами и густыми вьющимися волосами. На левой руке — рукавица, а на ногах, как и у хозяина, башмаки с высокими каблуками.
Джордж не сводил глаз с Рослого. На дворе начали бить в железный рельс, сперва медленно, потом все быстрей и быстрей, пока эти удары не слились в сплошной звон. Звон прекратился так же внезапно, как …
– Он думает, что Рослый сейчас с его супружницей, так, что ли? — спросил Джордж.
– Расскажи про дом, Джордж, — попросил Ленни.
– Слышь, Ленни. Я тут все думал о кроликах…
– Да, он самый. И он обещался, что позволит мне кормить кроликов.
– Правда, с Ленни хлопот не оберешься, — сказал Джордж. — Но что делать, привык к нему, теперь уже не бросишь.
– Пожалуй, пойду и я погляжу, — сказал он.
– Нет, — ответил он. — Я хочу, чтоб ты остался со мною.
– Я рада, что ты проучил Кудряша. Он сам нарывался. Иногда и мне охота его двинуть как следует.
Она посмотрела на Ленни и красиво повела рукой, показывая, что умеет играть. Пальцы ее описали в воздухе плавную дугу, мизинец изящно оттопырился.
Он помог Джорджу встать. Тот не сопротивлялся.
– Ты ведь не бросишь меня, правда, Джордж? Я знаю, ты меня не бросишь.
Кудряш сверкнул на него глазами. Потом его взгляд скользнул в сторону и остановился на Ленни; а Ленни все еще радостно улыбался, думая о ранчо.
– Ну конечно, у меня есть муж! Вы все его знаете. Хорош, правда? Все время грозит расправиться с теми, кого не любит! А сам не любит никого! Думаете, мне охота сидеть в этом паршивом домишке и слушат…
– Слышь, Рослый, — задумчиво сказал Карлсон. — Я вот чего думаю. Собака у нашего Огрызка совсем старая, еле лапы волочит. Да и воняет от нее до невозможности. Зайдет сюда — потом два, а то и три дня …
– Но смотрите — молчок, никому ни слова. Только мы трое будем знать, больше никто. А то нас выгонят, и мы ничего не заработаем. Пусть думают, что мы собираемся всю жизнь ссыпать зерно, а в один прекр…
– А ты не лезь не в свое дело, не то я тебя живо за дверь вышвырну.
– Вы, стало быть, и есть те новенькие, которых ждал мой старик?
Маленькая электрическая лампочка скупо освещала каморку желтоватым светом.
– Ну… Кудряш… Рука у него в машину попала. И он поранился.
– У таких, как мы, нет семьи. Они сперва малость подзаработают, а потом все промотают. Они без роду, без племени, никто об них не заботится…
– Не передавай Кудряшу, что я говорил. Он с меня шкуру спустит. Ему что! Его-то за решетку не посадят. У него отец — шишка.
Ленни повиновался. Джордж взглянул на револьвер.
– Я его видел сегодня утром, — сказал Карлсон. — Нет уж, дело ясное, его украли.
– Ну и гляди своего щенка. Да не суйся, куда тебя не просят.
– Ну, уж ежели вы все знаете, тогда зачем спрашиваете?
– Пусти! — вскрикнула она. — Слышишь, пусти!
– Я же не говорю, что у него ума палата. Нет. Я говорю только, что он работник, каких днем с огнем не сыщешь. Может поднять кипу хлопка весом в добрых четыреста фунтов.
В дверях появился высокий человек. Под мышкой он держал измятую шляпу, свободной рукой расчесывал длинные черные мокрые волосы. Как и все, он носил синие джинсы и короткую бумажную куртку. Причесавши…
– Видать, это и взаправду Ленни сделал, — сказал он. — У нее шея сломана. С Ленни такое станется.
– Стало быть, нравится? Ну ладно, слушай, а уж потом поужинаем…
– Ты спятил, — повторил Горбун. — Ясно, почему твой дружок от тебя отдохнуть решил.
– Потому что я негр. Они там играют в карты, а мне нельзя, потому что я негр. Они говорят, что от меня воняет. Так вот что я тебе скажу: по мне, от вас воняет еще пуще.
– Конечно, Джордж. Теперь помню. — Он быстро сунул обе руки в карманы. Потом сказал тихо: — Джордж, у меня нет книжки. Я, наверно, ее потерял.
– Куда тебе кроликов кормить! — сказал он презрительно. — Дурак полоумный! Да ты недостоин пятки кроликам лизать. Ты позабудешь про них, и они останутся голодные. Вот и все. Но что тогда скажет Джорд…
– Ну как, Ленни? — спросил Джордж. — Нравится тебе щенок?
– Эти двое только что пришли, — сказал он и проскользнул мимо хозяина за дверь.
Горбун сник, съежился, потускнел — круглый ноль; такой человек не вызывает ни симпатии, ни злобы.
Джордж притворился, будто ему неинтересно.
Карлсон остановился, пропуская Рослого вперед, и оба вышли во двор.
– Сам не знаю. Люди редко живут так. Я вот сроду не видал, чтоб двое вместе по стране колесили. Сам знаешь, как поступают работники на ранчо — приходят, занимают койку, работают месяц, а потом берут …
– Неужто ты ни об чем, окромя кроликов, думать не можешь? — сердито спросила она.
– Ну ладно, неважно. Я тебе тогда скажу. Не переношу этаких подлецов. Слышь, Ленни, ежели случится беда, ты помнишь, что я тебе говорил?
– Мы хотим здесь остаться на некоторое время, — сказал он. — Нам с Ленни надо подработать.
– Ладно, — сказала она с презрением. — Ладно, прикрывайте его, ежели вам охота. Мне-то что? Вы, бродяги, много об себе воображаете. По-вашему, я ребенок! А ведь я могла уехать отсюдова и играть на сц…
Ленни с ворчанием снова уселся на бочонок.
– Да, — сказал он. — Хочешь, бери щенка. — Он продолжал все живее: — А знаешь, Карлсон прав. Эта собака сама себе в тягость. Ежели я стану таким вот дряхлым калекой, уж лучше пускай меня кто-нибудь п…
– К черту кроликов. Тебе нельзя давать живых мышей. Тетка Клара купила тебе резиновую мышь, но ее ты не захотел взять.
– Ну… вот какое дело… Кудряш, как и все недомерки, терпеть не может здоровяков. Так и лезет в драку. Видно, они его бесят, потому что ростом выше. Ты, наверно, не раз видел таких. Все время задираютс…
– Не хочу попасть в беду, — скулил Ленни. — Я его не трогал.
– Что ж, я могу уйти, — сказал Ленни. — Ежели я тебе не нужен, пойду в горы и сыщу там пещеру.
Он пятился до тех пор, покуда не уперся спиной в стену, а Кудряш наседал на него и бил по лицу. Руки Ленни беспомощно висели, как плети. Он был слишком перепуган и даже не защищался.
– Джордж вернется, — испуганно уговаривал Ленни сам себя. — Может, он уже вернулся. Пойду погляжу.
– Так вот, ты приглядись к ней. Сам увидишь, потаскушка она или же нет.
– Я не про это, — сказал Ленни жалобно. — Теперь Джордж не позволит мне кормить кроликов.
Он вытянул правую руку, и из рукава высунулась круглая, как палка, культя.
– Сам отлично знаешь, черт тебя возьми. Дай мне мышь.
Джордж лег навзничь на песок и закинул руку за голову. Ленни тоже лег, подражая ему, потом приподнялся, желая убедиться, что все сделал правильно.
– Заходила с полчаса назад, — ответил Джордж.
– Само собой, — сказал Джордж. — Уж будь спокоен… Тебе его и за сто лет не найти.
Джордж подошел к двери, закрыл, осторожно опустил щеколду. Огрызок недвижно лежал на койке и глядел в потолок.
– Как так? — спросил Джордж с недоумением.
– Я напишу завещание и, когда помру, оставлю свою долю вам, потому как родичей у меня давным-давно нету. У вас, ребята, есть деньги? Может, купим это ранчо прямо сейчас?
– Да. Я взял ее еще щенком. Хорошая была овчарка.
– Пошли, милая. Пошли, — сказал он ласково. А потом, как бы извиняясь, обратился к Огрызку: — Она ничего и не почувствует.
Джордж, Ленни и Огрызок вышли. Когда они проходили через конюшню, лошади зафыркали, зазвенели уздечками.
– Ладно. А теперь пойдем, вставай же наконец.
Некоторое время Горбун сидел на койке и глядел им вслед, потом потянулся за склянкой с мазью. Он задрал рубашку на спине, налил на ладонь немного мази и начал медленно тереть спину.
– Ну, девчонка побежала к судье и кричит, что ее изнасиловали. Мужики в Уиде собрались, чтоб изловить и линчевать Ленни. Пришлось нам до самого вечера отсиживаться в оросительной канаве среди камыша.…
– Так вот, в другой раз отвечай, когда спрашивают.
– О господи! От тебя, Ленни, одни сплошные неприятности, — сказал Джордж. — Я бы горя не знал, ежели б ты не висел у меня на шее. Как бы мне хорошо жилось. И, может, у меня была бы девчонка.
Джордж снова кивнул. Рослый сказал со вздохом;
– Не знаю, право слово. Ежели ты, конечно, позволишь…
– Они оставили здесь всех непригодных, — сказала она наконец. — Думаете, я не знаю, куда все уехали? И Кудряш тоже. Знаю я, где они сейчас.
– Да. Такой высокий, здоровенный детина. Увидите его за обедом.
– Не твоего ума дело. Мне здесь нравится. А работать начнем завтра. Я видел, как туда везли молотилки. Стало быть, придется ссыпать зерно в мешки, надрываться. А нынче я хочу лежать здесь и глядеть в…
– Ты что, не понял разве? — спросил он. И старик сразу смолк. — Я должен был это предвидеть, — сказал Джордж, беспомощно озираясь. — В душе я чувствовал, что так оно и будет.
– Слышь ты, черная образина, — сказала она. — Знаешь, чего я могу сделать, ежели ты еще хоть раз пасть разинешь?
– Вот что… Надобно рассказать… им всем… Надобно поймать его и посадить под замок. Нельзя дать ему улизнуть. Ведь этот дурак разнесчастный вскорости помрет с голоду. — Тут он сам попытался ободрить се…
– Чего это ты делаешь у Горбуна? Тебе нельзя здесь быть.
Джордж тихо вышел из кустов, и кролик юркнул обратно в голову Ленни.
– Надобно подумать. Мы хотели купить ранчо только вдвоем…
– Да, затаись в кустах и жди меня. Запомнишь?
– Что ж тут такого странного? — спросил Джордж напрямик.
– Шофер автобуса завез нас не в ту сторону, — сказал он. — Пришлось тащиться пешком десять миль. Он сказал, что до ранчо рукой подать, а оказывается, вон как далеко. И попутных машин все утро не было.
– Я не подслушивал. Просто остановился на минутку в тени и погладил собаку. Я только что кончил прибирать в умывальной.
– Дурак полоумный, — сказал он тихо и снова засвистал.
– Он сказал, ежели я еще чего натворю, он не позволит мне кормить кроликов.
– Возьми лопату, — отрывисто обронил Рослый.
– Давай купим ранчо сейчас. Прямо сейчас.
Джордж недвижно сидел на берегу и глядел на свою правую руку, которой отшвырнул револьвер. На поляну выбежали люди. Впереди — Кудряш. Он увидел Ленни, лежавшего на песке.
Старик оживился. Он все-таки заставил Джорджа сказать плохое о хозяйском сынке. Теперь ему нечего было опасаться, и он разоткровенничался.
– А они будут есть! — сказал Ленни. — Я видел, как кролики едят.
– Ну, Джордж, расскажи. Пожалуйста, Джордж. Как тогда! — взмолился Ленни.
– Он… наверно, пошел на юг. Мы пришли с севера, так что теперь он должен был пойти на юг.
Старик положил баночку в карман и поскреб костяшками пальцев свои щетинистые щеки.
– Понятия не имею, — сказал Джордж. — Надо скопить деньжат. Я знаю ранчо, которое можно купить задешево, но даром его ведь не отдадут.
Женщина опустилась на колени рядом с ним.
– Да. — Джордж говорил почти шепотом. Oн поглядел на свою правую руку.
Вскоре старая собака, прихрамывая, вошла в отворенную дверь. Она поглядела вокруг добрыми подслеповатыми глазами. Потом понюхала воздух, легла и положила голову на лапы.
– А что, ежели Карлсон сам потерял пистолет? — нерешительно возразил Джордж.
– Какие, к черту, кролики! Ты только про кроликов и помнишь. Так вот. Слушай и на этот раз запомни крепко, чтоб нам не попасть в беду. Помнишь, как мы сидели в этой дыре на Говард-стрит и глядели на …
– Я просто пошутил, Джордж. Я не хочу кетчупа. Я бы не стал есть кетчуп, даже ежели б он был вот здесь, прямо передо мной.
– Значит, решено! — сказал он. — Купим ранчо и будем там жить.
– Он, кажется, не очень-то разговорчивый?
– Я не забыл. Нет. Спрятаться в кустах и ждать Джорджа. — Он низко надвинул шляпу на лоб. — Джордж задаст мне жару, — прошептал он. — Скажет: «Эх, ежели б я был один и ты не висел у меня на шее…» — О…
– Я его выброшу, — сказал он. — И без того худо…
Горбун сидел на койке. В одной руке он держал склянку с жидкой мазью, а другой, задрав на спине рубашку, натирал себе хребет. Время от времени он капал мазью на розовую ладонь, потом лез рукой под ру…
– Мы и не говорили ни слова никому, кроме Горбуна.
– И чего он там возится? Ну, сдавай же карты! Этак мы ни одного кона не сыграем.
По воде бесшумно скользнула водяная змейка, поворачивая голову, как перископ, из стороны в сторону; она переплыла заводь и очутилась у самых ног цапли, неподвижно стоявшей на отмели. Цапля стремитель…
Лицо Огрызка побагровело, но прежде чем она умолкла, он кое-как совладал с собой. Теперь он стал хозяином положения.
– Во-во, правильно. А теперь расскажи про нас.
– Еще бы! — воскликнул он. — И у меня когда-то был бархат. Мне его дала одна женщина, и эта женщина была… была… моя тетя Клара. Она дала мне вот такой кусок. Был бы он у меня сейчас… — Ленни нахмурил…
– Вода небось грязная, — сказал он. — Больно много пены.
На пороге бесшумно появился Ленни и остановился, озираясь. Его широкая фигура совсем заслонила дверной проем. Сперва Горбун этого не заметил, потом поднял голову и сердито уставился на незваного гост…
Джордж поднял пистолет, но рука его дрогнула и вновь опустилась.
– Знаешь, Ленни, — сказал Джордж. — Боюсь, как бы не пришлось подправить вывеску этому гаду. Не нравится мне его наглость. Сукин сын! Ну ладно, пойдем. А то ведь нам эдак ничего и не достанется.
Рослый спокойно рассматривал старую собаку.
Тут он снова взглянул на мертвую женщину.
– Никогда не видел, чтоб кто-нибудь в самом деле купил ранчо, — сказал он. — Я видывал людей, которые чуть с ума не сходили от тоски по земле, но всегда веселый дом или карты брали свое. — Он помолча…
Джордж полез в карман, достал два листка и протянул их хозяину.
– Это Джордж! — крикнул Ленни и с живостью отозвался: — Я здесь, Джордж! Здесь!
– Он всегда полдня ее ищет, — сказал Уит с насмешкой. — А вторые полдня она ищет его.
– Что ж нам теперь делать, Джордж? — спросил Огрызок. — Что же делать?
– Я не хотел тебя обидеть, Рослый. Я просто так спросил, — сказал Кудряш.
Ленни неуклюже встал и исчез в кустах. Джордж лежал, тихонько посвистывая. В той стороне, куда ушел Ленни, послышался плеск. Джордж перестал свистеть и прислушался.
Горбуну больше не хотелось разговаривать про эту женщину.
– А в конце месяца я получал бы свои полсотни долларов и шел развлекаться с девочками…
– У нас будет маленькое ранчо, — терпеливо объяснил Ленни. — Будут сад и луг, а на нем люцерна для кроликов, и я буду брать мешок, набивать люцерной и кормить кроликов.
Старик не ответил и даже не пошевелился. Карлсон дернул за ремешок.
– Ну, пускай лучше держится от Ленни подальше. Ленни не драчун, но он сильный, хотя хитростей этих всяких не знает.
– Но Ленни не озвереет, — сказал Рослый. — Я же вижу, он не из таких.
– Я не делал им больно. Я только посадил своего щенка на колени и гладил.
Ленни, который слушал разговор и переводил взгляд с одного на другого, самодовольно улыбнулся, услышав похвалу. Рослый одобрительно посмотрел на Джорджа: ему похвала тоже понравилась. Потом он наклон…
Она забилась, как рыба. А потом вдруг затихла. Ленни сломал ей шею.
Со стороны реки донесся мужской голос, и другой голос тотчас ему откликнулся.
Говорил он все так же дружески. Он располагал к откровенности, хоть и не был назойлив.
– Молодец! Вот это здорово, Ленни. Никак, ты поумнел. Заведем ранчо, и, так и быть, присматривай за кроликами. Только больше ничего не забывай.
– А он этой девчонке и впрямь ничего не сделал? — спросил наконец Рослый.
Еще мгновение он продолжал смотреть в потолок. Потом, не сказав ни слова, медленно повернулся лицом к стене.
– Ступай и положи щенка назад в ящик, — приказал Джордж. — Он должен спать со своей матерью. Ты что, сгубить его хочешь? Он только вчера родился, а ты уже вынул его из ящика. Сейчас же неси назад, а …
Ленни шлепнул по воде огромной ручищей и пошевелил пальцами, так что вода пошла мелкой рябью; круги, расширяясь, побежали по заводи к другому берегу и снова назад. Ленни смотрел на них не отрываясь.
– Ну ладно. Пущай в машину. Я с тобой еще потолкую. Страсть до чего люблю этакие машины.
Ленни пошел к дереву и принес охапку сухих сучьев и листьев. Он бросил ее на старое кострище, сходил к дереву еще раз, потом еще. Была уже почти ночь. Над водой с шумом пролетел лесной голубь. Джордж…
Последовало неловкое молчание. Огрызок украдкой глянул на Ленни. Потом тихонько кашлянул.
– Я пришел поглядеть щенка, — снова объяснил Ленни.
– Одна женщина? И ты не помнишь даже, кто она такая. А ведь это была твоя тетка Клара. Она потом перестала тебе их давать. Ты же всегда их убивал.
– Дурак полоумный. Думаешь, я не вижу, что у тебя ноги мокрые — ты ж через реку за ней ходил.
– Садись, — сказал он. — Джорджа никто не трогал.
– Конечно, — сказал Ленни. — Я могу запомнить. Ведь я запомнил, что нужно молчать.
– Нет, я пойду, — сказал он. — Я выпущу этому подлецу кишки, хоть у меня только одна рука здоровая. Ему теперь не уйти.
Джордж поглядел на Рослого и встретил его спокойный независимый взгляд.
– Вы мне не верите, — сказал Ленни. — Но это правда. Чистая правда, спросите у Джорджа.
– Огрызок, — сказал Рослый. — Ты можешь взять щенка, какого захочешь.
Уит снова отыскал нужную страницу, но журнала не отдал. Он ткнул в письмо пальцем. Потом пошел к своей полке и бережно положил туда журнал.
– Он еще хуже стал в последнее время, — сказал старик. — Женился недели две назад. Живет с женой в хозяйском доме. И с тех пор совсем осатанел.
– Враки, — сказала она. — Много я вас тут перевидала. Ежели б у вас был хоть грош за душой, вы купили бы на него спиртного и выпили б до последней капли. Знаю я вас.
– Ей самой свет не мил, — настаивал Карлсон. — И воняет от нее так, что просто ужас. Ну ладно. Хочешь, я сам ее пристрелю? Избавлю тебя.
– Не допускай, чтоб он втравил тебя в драку, но, уж коли этот сучий сын полезет к тебе, дай ему хорошенько.
– Ну уж нет. Не буду я с вами разговаривать.
– Это ты про того здоровенного малого спрашиваешь?
– Я хочу, чтоб ты остался со мной, Ленни. Господи, если я тебя брошу, ведь тебя же кто-нибудь примет за койота да подстрелит. Нет уж, оставайся. Твоя тетка Клара, покойница, огорчилась бы, узнай она,…
Ленни послушно снял шляпу и положил подле себя на землю. Сумрак в долине отливал синевой — быстро смеркалось. Ветер донес треск кустов.
Огрызок медленно повернулся на койке. Глаза у него были широко раскрыты. Он пристально посмотрел на Джорджа.
– Но я могу уйти. Все одно Джордж теперь не позволит мне кормить кроликов.
Совсем стемнело, лишь костер освещал стволы и кривые ветки деревьев. Ленни медленно и осторожно пополз на четвереньках вокруг костра, пока не очутился рядом с Джорджем. Он присел на корточки. Джордж …
– Давайте ко мне, ребята, — сказал он дружелюбно. — А то у меня есть там несколько молокососов, не отличат мешка с ячменем от воздушного шара. Вы, ребята, когда нибудь ссыпали ячмень?
В эту предвечернюю пору зеленая вода в глубокой заводи реки Салинас была недвижна. Солнце уже не освещало долину, лучи его скользили лишь по склонам хребта Габилан, и горные вершины розовели в этих л…
– Ты не имеешь права сюда входить. Это моя комната. Никто, кроме меня, не смеет сюда входить.
– Нет, — сказал он тихо. — Не могу. Ведь она у меня так давно.
– А ведь Ленни сейчас в конюшне со своим щенком. Он теперь сюда и войти не захочет, раз у него щенок есть.
Джордж расправил складку на одеяле и сел.
– Но мы с тобой все одно купим ранчо, ведь правда, Джордж? Переедем и заживем там, ведь правда, Джордж? Ведь это правда?
– Ничего… Просто я увидал свет. И подумал, что можно зайти и посидеть.
– Пустяки, — повторил Рослый. — Ты про него верно сказал. Может, он и не больно много соображает, но работников таких я еще не видывал. Он, когда ссыпал зерно, чуть не до смерти замучил напарника. Ни…
– Помнишь, что я говорил насчет огорода и всякой работы?
– Ты вконец спятил. Каких таких кроликов?
Ленни долго думал, прежде чем нашел объяснение. Он осторожно пододвинулся к ней.
– Ну, пожалуйста, не надо! — молил он. — Джордж скажет, что я опять чего-то натворил. Он не позволит мне кормить кроликов.
– Я только что подошел, — сказал он. — Не слышал ни слова, об чем вы тут говорили. Меня это вовсе не интересует. На ранчо не принято подслушивать и задавать вопросы.
– Я ничего. Просто пришел поглядеть своего щенка. И увидал здесь свет, — объяснил он.
– Попроси сейчас, Джордж, а то он и этих тоже утопит.
– Джордж! — завопил Ленни. — Скажи, чтоб он отстал!
– Но сейчас его здесь нету, — сказал Джордж решительно.
– У него рука в машину попала, — сказал он.
– Он умеет делать все, что ему велят, — сказал Джордж. — Хорошо управляется с лошадьми. Может ссыпать зерно в мешки, пахать и боронить землю. Словом, он все умеет. Вы его только испробуйте.
Ленни, скрючившись, сел на низкий бочонок.
– А ты видел Рослого на конюшне? — спросил Джордж.
Джордж вздрогнул, глянул на пистолет, потом швырнул его на кучу золы.
– Выгнали, как бы не так! — возмутился Джордж. — Мы сбежали сами. Нас разыскивали, но — ищи ветра в поле.
– Рослый — лучший возчик на всем белом свете.
– Ленни, — позвал он. — Эй, Ленни! Ты здесь, что ли? Я придумал еще кое-чего. Мы могли бы, Ленни… — Старик появился из-за крайнего стойла. — Эй, Ленни! — позвал он снова и вдруг остановился как вкопа…
– А что, тут уже из-за нее заварилась каша? — спросил Джордж как бы невзначай.
– Знаю, — сказал Ленни жалобно. — Я старался, тетя Клара, очень даже старался.
– Я ничего не сделал, Джордж. Рослый говорит, что лучше пока не гладить щенков так долго. Рослый говорит, им это вредно. Вот я и ушел. Я хорошо себя вел, Джордж?
Джордж встал и зашвырнул мышь далеко, в темнеющий кустарник, потом подошел к реке и тщательно вымыл руки.
– Никто не хочет перекинуться в картишки?
– Но мы совсем не то, что они. У нас есть будущее. И тебе и мне есть с кем поговорить, о ком позаботиться. Нам незачем сидеть в баре и накачиваться виски только потому, что больше некуда деваться. Ин…
– Нет уж, я здесь останусь, — сказал Джордж. — Не хочу ни во что ввязываться. Нам с Ленни надо скопить деньжат.
Джордж посмотрел на свой пасьянс, потом смешал карты и повернулся к Ленни. Ленни лежал на койке и глядел на него.
– Дальше, — сказал Ленни. — «А в конце месяца…»
– Кудряш иногда заходит сюда, — объяснила она.
Ленни неохотно разжал кулак. Джордж взял мышь и швырнул ее далеко через заводь, на другой берег, в кусты.
– Конечно, Джордж. Затаиться в кустах и ждать тебя.
– Ну, а вдруг он не вернется. Что ты тогда будешь делать?
Джордж снял одеяла с плеча и осторожно положил их на землю.
Ленни продолжал фыркать. Маленький нагнулся и тряхнул его за плечо.
– Увидит Джордж, что я разговариваю с вами, задаст мне жару, — шепнул Ленни опасливо. — Он так и сказал.
– Не смей этого делать, когда ходишь со мной. Так ты запомнил, куда мы идем?
Джордж собрал карты и принялся их рассматривать. Снова стало тихо.
Ленни и Огрызок кивнули, радостно улыбаясь.
Рослый и Джордж вдвоем вошли в темный барак. Рослый протянул руку над столом, где валялись карты, и зажег электрическую лампочку. Из-под жестяного абажура на стол упал конус яркого света, а по углам …
Он опустился рядом на колени и приложил руку к груди женщины. Когда же он, наконец, встал, медленно и с трудом, лицо у него было каменное, а взгляд застывший.
– Ладно. Тащи свое одеяло к костру. Здесь хорошо спать. Видны небо и листья. Не подбрасывай больше хворосту. Пускай костер помаленьку угасает.
Во дворе затарахтели колеса. Рослый помог Кудряшу встать.
– Щенка я тоже возьму, — сказал Ленни. — Ей-ей, ему там понравится.
Он услышал, что Ленни заскулил, и обернулся.
Ленни беспомощно поглядел на Джорджа: что делать?
– Я одинока, — повторила она. — Ты можешь разговаривать с кем хочешь, а я ни с кем, кроме Кудряша. Иначе он бесится. Как думаешь, весело это — ни с кем не разговаривать?
– «Другое дело — мы! — подхватил Ленни. — А почему? Да потому… потому, что у меня есть ты, а у тебя есть я, вот почему». — Он радостно засмеялся. — Говори же, Джордж, говори!
– Ничего он им не сделает, — повторил Рослый. — Ну, пошли.
– Ощенилась вчерашней ночью, — ответил Рослый. — Девять щенков. Четверых я сразу же утопил. Ей столько не выкормить.
– Пойдем, Джордж. Пойдем выпьем чего-нибудь.
Кудряш вернулся и снова заглянул в дверь. Собака вздрогнула, но как только Кудряш ушел, она снова уронила на лапы свою поседелую голову.
– Послушай-ка, Хили. — Ленни поднял голову. — Что ты умеешь делать?
– Можешь войти, ежели хочешь, — проворчал Горбун.
– Что ты скажешь завтра, когда хозяин спросит тебя о чем-нибудь?
– У нас будет корова, — сказал Джордж. — И еще, пожалуй, свинья и куры… а на лугу… мы посеем люцерну…
– Но мне не велено говорить с вами, — настаивал Ленни.
Они вышли во двор. Узкая полоска земли под окном была озарена солнцем. Издали доносился стук мисок.
– Рослый в город уехал. Скажи, ты, случаем, не видал Ленни?
Огрызок беспомощно посмотрел на него, потому что слово Рослого — закон на ранчо.
– Вон туда, в горы. Найду какую-нибудь пещеру.
– Ничего, ребята, — сказал он. — У черномазого есть дробовик. Возьми, Карлсон. Как увидишь его, смотри не упусти. Пали прямо в брюхо. Он сразу и свалится.
– Я ничего плохого не думал, Джордж. Честное слово, не думал.
– А какие вам от меня неприятности? Думаете, мне не хочется хоть иногда поговорить с кем-нибудь? Думаете, охота мне дома сидеть сиднем?
– Можешь быть уверен, у нас все будет. Джордж так сказал. У нас уже и денежки припасены.
Огрызок посмотрел на него грустным взглядом.
– Может, ежели я унесу щенка и выброшу его, Джордж ничего не узнает, — сказал Ленни. — И тогда он позволит мне кормить кроликов.
– Пока, ребята, — бросила она через плечо и поспешила прочь.
– Через месяц. Обожди всего-навсего месяц. Знаешь, чего я сделаю? Напишу старикам, хозяевам ранчо, что мы его покупаем. А Огрызок пошлет сотнягу в задаток.
Голос у нее был какой-то ломкий и чуть в нос.
Ленни глубоко вздохнул. На дворе раздался звон подковы и одобрительные крики.
– Да, такие звереют, — согласился Рослый. — Ни с кем и разговаривать по-человечески не хотят.
– Говорю же, просто так спросил, — повторил Кудряш. — Думал, может, ты ее видел.
– Пожалуйста, не кричите, — попросил он. — Ну, пожалуйста, не надо. Джордж рассердится.
Джордж сидел, завороженный собственной выдумкой.
– Нам с Ленни надобно деньжат скопить, — сказал Джордж. — Я бы пошел с вами, посидел, выпил, но отдать два с половиной доллара никак не могу.
– Это новенькие, — сказал Рослый, тем самым как бы представив их.
– Этот верзила, новичок, возится в конюшне с вашими щенками.
– Я говорю — а что, ежели Джордж уехал нынче в город, а там — поминай как звали. — Горбун, казалось, торжествовал. — Что тогда? — повторил он.
Джордж быстро подошел к Ленни, взял за плечо и заставил повернуться. Он протянул руку и вытащил крошечного щенка, которого Ленни прятал подле себя.
Старик сел на край койки. От волнения он скреб ногтем культю.
– Какая разница, — отозвался Горбун равнодушно. — Вы пришли, за разговором я и забыл, кто я такой. А она напомнила.
Глаза Ленни вдруг помутились, в них сквозила ярость. Он встал и грозно шагнул к Горбуну.
– Надо налить для ребят воду в умывальник. Они скоро придут. Вы ячмень ссыпать будете?
– Верно, — сказал Рослый. — Вот оно, в журнале.
– Ну, положим, есть, — ответил он. — А тебе-то что?
– Отпусти его, Ленни! Отпусти! Рослый, да помоги же, не то он вовсе без руки останется.
– Хочешь, я скажу тебе, чего тогда будет? Тебя схватят и упекут в психушку. Наденут на тебя ошейник, как на собаку.
Хозяин нарочито равнодушно спрятал записную книжку в карман. Он засунул большие пальцы рук за пояс и прищурил один глаз.
– О господи! — Он беспомощно огляделся и потер подбородок. Потом резко повернулся и выбежал из конюшни.
Она не откликнулась. Тогда он подошел ближе.
– Так и так одинаково, — сказал он, — Джордж, почему так и так одинаково?
– Карлсон, запрягай лошадей. Надо свезти Кудряша в Соледад, там вылечат.
– Ну, пошли. Карлсон свезет тебя к доктору.
Ленни мучительно пытался понять его слова.
– Может, лучше завтра… Обождем до завтра, — сказал Огрызок.
– Вы мне велели растопить смолу, чтоб замазать копыто мула. Так я уже растопил.
– Так сиди и не рыпайся, черномазая образина. Стоит мне слово сказать, и тебя вздернут на первом суку.
– А что, ежели Джордж не приедет? Ежели он забрал свои пожитки и больше никогда не вернется? Что тогда?
– Да нет же. Просто напугал и все. Я и сам напугался бы, если б он вдруг меня сгреб. Но он ей ничего не сделал. Только хотел потрогать ее красное платье, как вот теперь все время хочет гладить щенков.
Ленни окунул голову в реку, уселся на берегу, и струйки воды, стекая со шляпы на голубую куртку, бежали у него по спине.
– Два с полтиной. И порция виски — еще двадцать центов. У Сузи есть удобные кресла, можно и просто так посидеть, пропустить стаканчик-другой и приятно провести время. Сузи никогда не против. Она нико…
– Я должен молчать… Я должен молчать… Я должен молчать…
Вдали хлопнул выстрел. Все быстро взглянули на старика. Головы разом повернулись в его сторону.
Джордж проводил его взглядом, потом посмотрел на старика.
– Боится, как бы Кудряш не взъярился, — тихо сказала она. — Ну так вот, у него рука на перевязи, а ежели он к тебе пристанет, можешь сломать ему и другую. И не заливай, будто рука у него попала в маш…
– Но я ведь ничего плохого не сделал, Джордж. Я просто ее гладил.
– Зачем тогда говорить — а вдруг? Никто не смеет говорить, что тронет Джорджа.
– Сроду не видал такой заботы. Я просто хочу знать, какая тебе от этого выгода?
В кустах послышался треск, потом тяжелые шаги. Джордж обернулся на шум.
– Хлопнули ворота, — сказал старик. — Она-то умеет проскользнуть тихонько. Ей не привыкать.
– Нет, ты. Вдруг я чего-нибудь позабуду. Расскажи, как оно будет.
– Что ж, придется его изловить. Как думаешь, где он?
– А с чего ты взял, что они возвращаются? Я ничего не слышу.
– Ты позволишь мне кормить кроликов, Джордж?
– Да. Помню. Ну конечно, помню! Я должен побежать туда и спрятаться в кустах.
Ленни смотрел на нее с восхищением, но Огрызок и Горбун хмуро отводили глаза, избегая ее взгляда.
– А кто таков этот Джордж? — спросила она Ленни. — Тот маленький, с которым ты пришел?
– У тебя ее и не было, болван. Обе у меня. Так я и отдам тебе твою книжку, жди.
– Кудряш… может, тебе лучше остаться здесь, с ней?
– И ты уверен, что эта женщина не приходила в конюшню, как, к примеру, нынче сюда?
– Этой фасоли хватило бы на четверых, — сказал он.
– Ты все время вынимал его из ящика, — сказал Горбун. — Удивительно, что сука не перенесла их куда-нибудь в другое место.
Карлсон вычистил пистолет, положил его в мешок и засунул под койку.
Снаружи раздавался звон подковы о железную стойку и одобрительные или насмешливые крики игроков. А в конюшне тихо, душно и жужжали мухи.
– Никто не смеет говорить, что тронет Джорджа, — повторил он.
– Ни у кого не найдется глотка виски, ребята? — спросил Огрызок. — У меня что-то живот разболелся.
– Ладно. Только не вздумай меня морочить, тебе это даром не пройдет. Видал я таких умников. После обеда выйдете на работу вместе со всеми, будете ссыпать ячмень в мешки у молотилки. Под началом у Рос…