– Ладно. Это ты запомнил. А вот ночевать нынче будем здесь, у меня на это свои причины.
– Хочешь, я избавлю ее от страданий сейчас же. И дело с концом. Ничего другого не остается. Жрать она не может, не видит ничего, даже ходить ей больно.
– Ну… просто ушел… как все люди уходят… Сказал, что из-за харчей. Наверно, хотел место переменить. Ни об чем другом не сказал, только об харчах. Просто однажды вечером говорит: «Давайте расчет», — как и все люди.
У Горбуна имелось несколько пар башмаков, пара резиновых сапог, большой будильник и старый одноствольный дробовик. А еще книги: истрепанный словарь и рваный томик гражданского кодекса Калифорнии 1905 года издания, старые журналы, и на специальной полке над койкой стояли еще какие-то книги. Большие очки в золоченой оправе висели рядом на гвозде.
– Хочешь, поедем завтра вечером с нами в город, — предложил Уит.
– А у тебя тут уютненько, — сказал он Горбуну. — Наверно, хорошо иметь отдельную комнатенку.