Старик лежал не шевелясь, а Ленни со своей койки с опаской поглядывал на Джорджа.
В нескольких милях к югу от Соледада река Салинас подступает вплотную к горам. Вода здесь глубокая, зеленая и теплая, потому что река эта долго текла по желтым пескам, поблескивая на солнце, прежде чем образовать небольшую заводь. На одном берегу золотистые предгорья круто поднимаются к могучему скалистому хребту Габилан, а на другом, равнинном, берегу растут деревья — ивы, которые покрываются каждую весну молодой зеленью и сохраняют на нижних листьях следы зимнего разлива, и сикоморы с пятнистыми, беловатыми кривыми сучьями и ветвями, которые склоняются над заводью. Земля под деревьями устлана толстым ковром листьев, таких хрустких, что даже ящерица пробежит — и то слышно. По вечерам из кустов вылезают зайцы и сидят на песке, а ночью по сырому и ровному берегу снуют еноты, да на песке остаются следы широких лап собак с окрестных ранчо и острых раздвоенных копыт оленей, которые приходят в темноте на водопой.
Рослый поспешно вышел и тут же вернулся с жестянкой воды, дал Кудряшу попить.
– Садись, — сказал он. — Вот сюда, на бочонок из-под гвоздей.
– Да что я, не человек? — выкрикнула она. — Почему я не имею права ни с кем поговорить? За кого они меня считают? Ты такой славный. Отчего ж мне нельзя поговорить с тобой? Я тебе ничего плохого не сделаю.
– Ты должен был молчать! Не разевай пасть! Я б обо всем договорился. Через тебя мы чуть работу не потеряли!