Все цитаты из книги «Опоздавшие к лету»
Так, подумал Андрис. Проклятые наркоманы… была какая-то мысль, и я ее забыл… кому-то позвонить?..
— Тогда, Дима… Я могу попросить тебя об одной вещи?
«За упокой души раба Божьего…» прозвучало: «За упокой души генералиссимуса Иосифа». Это лакейство так царапнуло душу, что — Фома есть Фома — начал он задумываться и вкладывать персты в раны. Итогом с…
— Очень трудно обосновывать ощущения, — сказала Марина. — Хотя я могу попробовать.
— Как мило, как славно! — закричал он сразу. — Тот самый Март Траян! Я вас почти узнал! Я был на вашей выставке — пять лет назад, — это бесподобно! Я собирался приобрести ваши картины для города, но …
Стараясь не смотреть на лица встречавшихся им, Петер шел за Хильманом по желтой песчаной дорожке, поворачивал, куда вели, и считал шаги, чтобы не думать, не думать, не думать… четыреста пятьдесят шес…
— Хватит гундеть. И гундишь, и гундишь. Как пердун какой-нибудь старый. Трюхан, наверное, так же вот погундеть любил.
— Спокойной ночи, Леопольд, — сказал Март.
— Да, только поэтому. Восстановление справедливости в вашем смысле меня не занимает. Меня вообще не занимают людские отношения.
— Неловко только метлой париться, — сказал Фома Андреевич. — А вам, молодым, сна больше требуемо. Я вот сижу и в небо смотрю, и мне хорошо.
— Откуда ты… А-а! Ты тоже видел, да? Да? Только не соври, пожалуйста, — если ты сейчас соврешь…
— Придумай пару бочек солярки, — сказал Баттен. — Жратвы мне на полгода хватит, а вот если морозы…
— Не знаю, — сказал Петер. — Чего-то не хватает. Чего-то остренького. Все слишком гладко. Перчику бы.
Он сказал еще, что Петер подсказал ему замечательную мысль: обойти всех тех, кого он зовет своими друзьями, и посмотреть, как они там. Петер подумал, что долго Хильман не продержится, но иллюзии поте…
— Конечно, Дим Димыч, я много наделал, — солидно сказал Иван. — Берите.
— Ребята, — сказал Эрик. — Вы меня не за того принимаете. Я ничего не знаю. Я здешний, меня зовут Эрик Томса, да меня каждая собака…
Раздался долгий автомобильный гудок. Стоя в машине и размахивая рукой, сюда несся господин Мархель.
— Пойду я, пойду. Ты вот мне скажи: а ты уверена, что мы правильно все делаем? Что воюем за тех?
— Нет, — сказал Мишка. С первого раза сказать у него не получилось, и он повторил упрямо: — Нет. Я русский.
— Не стреляй! — крикнул он. — Нихт шиссен! Донт шут! Но сачена!
— Блестяще, — сказал полковник. — Можно начинать пеленговать.
— Эй! Выходи! Выходи, ничего не сделаем! Слышь, чего говорю?
— Нормально, — сказал Андрис. — Пока еще нормально.
— Я говорю чистую правду: я где-то вас видел, но никак не могу вспомнить.
— Перезвоните через полчаса, пожалуйста, доктор сейчас занят.
— Здесь у них комната отдыха, — сказал доктор.
— Сашок, ты это чего? — спросил голос над головой.
— Всем все можно, — отозвался Петцер. В столе, где он искал, лекарства не оказалось. — Сейчас принесу. — И он вышел.
Андрис Т. Ольвик является единоличным и полномочным представителем Бернарда Б. Хаммунсена во всех инстанциях, а также в суде. Поручение дано на срок со второго октября двухтысячного года по первое де…
— Есть, — сказал Амадео. — Пошла команда. Пропихнул.
Они поднялись на третий этаж, Филька ключом открыл дверь, и они вошли. Пахло обедом.
— Вот видите, профессор, — майор улыбнулся, — наш человек!
— Ничего, — сказал Тони. — Я уже все понял.
— Послали, — сказал Хильман. — Сказали, у вас тут что-то намечается. В смысле — отсюда поедете.
— Остановился пообедать. В общем, я ехал домой, в смысле — в столицу, из Скрея, где работал. Пока ждал в ресторане заказ, стал от нечего делать рисовать на салфетке — и засветился.
— Оригинального — ничего. Все сходятся на том, что кто-то что-то добавляет в питьевую воду. Помнишь работы Кристоффа по сверхразведениям?
Он сел, тараща глаза, сон выходил из него волнами. К горлу подступила тошнота — будто укачало.
— Каков мутагенный фактор, по вашему мнению? — Меестерс подался вперед, глаза его сверкнули.
Он говорил это очень тихо, глядя куда-то мимо нее и едва шевеля губами. Лицо у него было отекшее, глаза измученные. Наверное, поэтому Ника ему поверила.
— Уже, — сказал полковник. — Сейчас приедут. Я — туда, — он махнул рукой в сторону выхода, и Эрик понял, куда именно.
— Там события происходят с несколькими людьми. С тремя. И материализуются воспоминания — то, что хочется забыть. А у нас — двенадцать тысяч человек. И материализуются страхи.
Возвращается на круги своя, подумал Петер, все та же докрасна ободранная земля, следы наступления великой инженерной армии, но ведь я вижу это только во второй раз, почему же кажется, что — в сотый? …
Но какая девчонка! Вот бы такую сестру… Дома он положил меч на стол и долго его разглядывал, все пытаясь представить себе, каким же должен быть воин, владеющий этим мечом. Потом пришли мать с отцом.
Он протянул Ларри кусочек газеты. Это была позавчерашняя местная газета, и по иронии ситуации как раз на этом оторванном клочке были слова:
Ларри шел к гаражу и чувствовал спиной его взгляд — необычный взгляд, не такой, к каким он привык. Мне нужно алиби, подумал Ларри жестко. Полное алиби. Любой ценой. Нет времени разбираться, кто есть …
— Р-разговорчики! — сказал генерал. — Р-разбаловался!
Кристальдовец молчал. Тело его напряглось — он изо всех сил сопротивлялся смертному ужасу. Не скажет!
Предисловие — это блик, отброшенный книгой на первые страницы. Автор предисловия — зеркало, отразившее (и исказившее) испускаемый книгой свет.
— За русско-нерусским? Скажи лучше, где ты его взял?
— Да ладно, — сказала Татьяна. — А это вам, как обещала…
— Чего не бывает в жизни… Только по чистой случайности мы с вами не оказались на одной службе. Меня зовут Йохим Меестерс, я представляю научную разведку вооруженных сил. Я знаю, что вы в достаточно к…
— Может, и легенды, — согласился Менандр. — Сам не видел, врать не буду. Но — говорят…
— Серой…— проворчал Андрис. Видеть Присяжни в таком состоянии приходилось не часто. Что же, вполне может быть, и серой… вполне может быть…— Как наш бомбист себя чувствует?
— Тихо, дочка, — одними губами сказал генерал. Наручень будто сам наделся на его левое предплечье; когти, подчиняясь движению кисти, беззвучно выскользнули из гнезд и вернулись обратно. Аннабель натя…
— Развлекаются так. У нас тут, видишь, кто как может, тот так и развлекается. Одни под музыку яйцами трясут…— Он оборвал себя. — Ладно. Я пошел вниз. Поезжай домой, я тебе утром позвоню. Роман, довез…
— Азаусси? — переспросил господин Мархель. — Где ты их берешь с такими фамилиями?
— Не просто, — сказал Шанур. — Если бы просто… Они устроили целый обряд. Праздник Гангуса, Слолиша и Ивурчорра.
Одет Оськин сегодня был импозантно: выношенная школьная курточка, застегнутая на единственную пуговицу, не скрывала кроваво-красной надписи на зеленоватой футболке: «COCA-COLA». Коричневые трикотажны…
— Пойдемте лучше в помещение, — сказал Ларри. — Там удобнее.
— Интересная мысль, — сказал генерал. — И как ты это мыслишь?
Почему-то вид этой бочки подтолкнул Мишку к размышлениям. Так, я вошел. Было темно. Выключил свет — там, под козырьком, загорелись лампочки. А внизу оказался день. А если выключить — станет ночь? Ноч…
— Я знаю только, что кристальдовцы второй год облизываются на систему водоснабжения.
— Значит, вы считаете, что вот это?.. — Линдерман взял кассету «плот-мюзик», помахал ею, — как бы сказать… инициировано…
— Сюда, пожалуйста, — сказал провожатый и открыл перед ним железную дверь лифта.
Стоят. Может, и заводил. Не помню. Осталась только клепсидра.
Начались трудности с подвозом. Чтобы обеспечить стройку всем необходимым — материалами, боеприпасами, едой, водой, горючим и вообще всем на свете, поскольку на месте, естественно, ни черта не было и …
Офицер, не размахиваясь, ударил его по скуле.
— Нет, — сказал Андрис и помедлил. — Жена.
Микк повернул голову — ничего. Неподвижность и тишина.
Дом не сгорел: толстенные стены из неизвестного грязно-розового камня выдержали напор огня. Выгорела, похоже, лишь одна вертикальная секция. Камень над черными провалами окон закоптился, крыша из сер…
— Это и есть здоровый рефлекс — дернуться к лестнице.
Кто же знал, что все это затянется черт знает на сколько времен?
— Пожалуйста, — не улыбнулась в ответ девочка.
— У тебя же голова кружится, — сказала Татьяна. — Я же вижу.
— Только не требуйте от меня согласия, — сказала Марина.
— Меня зовут Андрис Ольвик. Сообщите обо мне начальнику полиции.
— Не знаю. Думал над этим — не знаю. Не могу представить себе, что донесет, выдаст — и не могу представить, что смолчит. Не знаю.
— Надо же, на наш городок — и такой десант знаменитостей!
— Так что ты хотел мне сказать? — Март повернулся к Тригасу.
— Тьфу, черт, а мне показалось, что тебя увел полицмейстер, — сказал Тригас. — Я уже в управление звонил…
— Если бы ты пришел на две минуты раньше…
Пыль здесь лежала ковром. И пахло в первую очередь пылью. Он встал, освободился от троса, привязал его к поручню. Высунулся, помахал Татьяне и Павлику, крикнул: «Осмотрюсь и вернусь!» — и пошел осмат…
— Я понимаю. Конечно, это было бы страшно. Это погубило бы те красивые сказки, на которых нас с тобой воспитывали. А ведь ни один генерал в той осаде от голода не умер, кстати… Но по крайней мере мы …
— Озеро рядом — вон там. Отмывайтесь. И осторожнее — там сразу по шею.
— Что скажу? — переспросил Кипрос. — Что тут можно сказать…
Если посмотреть глазами… Она открыла их и тут же закрыла, ошеломленная. Будто вихрь горящих бабочек налетел на нее. Нет, глазам здесь делать нечего…
Таксист высадил его на углу квартала и унесся так, будто за ним черти гнались. Андрис направился к арке, через которую попадали во двор. Потом остановился. В доме светились почти все окна. На улице н…
— Да не оживал я, — сказал он. — Все нормально, не бойся. Ты живой, я мертвый — ну и что? Все в порядке вещей. Не волнуйся. Пойдем посидим где-нибудь, а то я уже бродить устал… Оцепенение не проходил…
Конечно, такое здание не может быть без водопровода, это ясно, — но есть ли вода в трубах? Все это пахнет то ли разрухой, то ли эвакуацией. А если вода есть — в чем ее нести? Намочу рубаху, подумал о…
Дальняя комната освещена ярко, а здесь полумрак и прохлада.
Эрик молча кивнул. Он осматривал помещение. Наверное, это был какой-то полублагоустроенный подвал — тяжеловатый подземный воздух, тупая тишина, и нет даже намека на окна. Неуютная мебель: два тяжелых…
— Ну, помнишь, Мишка твой все время цитировал: «Бог вряд ли интересуется религиозными спорами»? А почему тогда люди должны интересоваться разборками богов, да еще участвовать в них? Слушай, мы ведь д…
Он открыл глаза и посмотрел, как впервые, на свою руку. Пальцы дрожали.
Опять было как тогда: он, не глядя специально ни на что, не останавливая взгляд ни на чем, видел все вокруг одинаково четко, хотя — он только сейчас обратил на это внимание — обесцвеченно, почти черн…
Дворик Диминого дома был тесен и весьма покат; отсюда начинался склон лощины, выходящей к Ошере пониже пристани. Но идти по лощине Диме решительно не хотелось. Поэтому, проскользнув под забором по су…
— Они меня захватили и держат, — сказала Марина. Она старалась говорить ровно, и у нее почти получалось. — Я не знаю, чего они хотят. Я не…— Она замолчала. В трубке раздался шорох, треск, потом друго…
— Томаш расстрелял все патроны сразу и попросил еще, — сказал Ноэль. — Это чтобы ты не думал, будто мы суровые догматики.
Утром его разбудила короткая, но злая канонада — звук, когда-то фоновый, стал редким, а потому резким и тревожным. Через несколько минут в блиндаж влетел Армант, схватил камеру и выскочил наружу, пот…
— Интересные новости, че, — сказал Рене. Андриса он будто не замечал. Таковы были теперь правила хорошего тона. — Ты знаешь, наверное, что факультет естественных наук выделил два миллиона новыми на п…
— Бомбы, — сказал Андрис. — Бомбы — еще не всё…
— Вот, говоришь, три монеты. А на эти три монеты, глядишь…
Нет, я не знаю. Все было не так уж плохо. А если попробовать так? Атака «салимджан»: два ложных замаха и удар в бедро. Мимо.
— Ага, вот… это я составлял год назад. Так, а где же очки?..
— Одевайся, — сказала Леонида Диме и похлопала его по здоровому плечу. Голос у нее был почти механический.
— Не выпрут, — сказал Присяжни. — Все знают, что я пью пиво каждый день. И целый день. Сам полицей-президент знает. Если бы не пил, давно бы концы отдал. Какой-нибудь инфаркт — и ага. А так — пропоте…
— На чем погорел Кателла? — спросил Эрика один из парней.
— Не туда, — еле ворочая языком, сказала Леонида. — Через мост… в башню…
— Ладно, дело прошлое… хотя… ладно, — решительно оборвал себя Петер. — Вот я вас спрашиваю: вы все — хотите, чтобы о вас — о таких — память осталась? Или не хотите? Или — чтобы пригладить, причесать,…
Окончательно она проснулась в полной темноте. Тусклое кольцо луны терялось в перепутанных ветвях. Фома Андреевич дышал рядом.
— Кому я там нужен? — сказал Эрик. — Они мне даже не пишут.
— Я понимаю — супруга будет против. Нет, если без шуток: ведь отель себя почти не окупал, я уже молчу о прибыли. А с другой стороны, подумайте: в городе пятнадцать тысяч человек… ах, даже семнадцать!…
— Ладно тебе. Откуда мы вообще это знаем? От Леониды, ясно же.
Андрис осторожно, стараясь не задеть ни обо что кистями и коленом, втиснулся на сиденье первой парты. Никогда в жизни не сидел на первой парте, подумал он. И вот — надо же…
— Померещилось, — сказал Хильман. — У тебя курево есть?
— Я уважаю такие характеры, как у вас. Я буду заниматься вами с удовольствием.
Стена позади Германа рухнула, в пролом ворвалось пламя.
— А что бы за границей сказали? Геноцид, мол? А так — сам народ, можно сказать, расправился — и все, виноватых нет. Народ не обвинишь.
— А правда, красивый город, — сказал Микк. — Издалека особенно.
— Но связи, как я понимаю, у вас должны сохраниться. Так вот: вы не порекомендуете мне хорошего частного детектива?
— Ничего, — сказал он. — Уже прошло. Старый стал, вот что.
Нас, славян, здесь не так уж много, и живем мы тесно. Если кто-нибудь умирает, хоронит его вся община. Ты хочешь что-нибудь купить своей девочке?
— Что за дьявол, — сказал полковник. Осторожно — полковник впереди, за ним Эрик, последним — Глеб — они спустились вниз. Полковник пощелкал выключателем — бесполезно. Свет из двери кое-как проникал е…
Пальмер опустил камень на пол и отодвинулся от него, а Адам и Иппотроп, напротив, потянулись к камню, и Стелла подошла и опустилась на колени, протянув руки и повернув их ладонями вниз. Все уже делал…
— …проще простого: берешь бутылку из-под шампанского, в пробку вставляешь золотник от камеры, в бутылку — керосин, и через золотник напускаешь газ — пока не перестанет растворяться…
— Хорошо, птица, жди. Но если опоздаю, не теряй. Все равно приду.
Лот зажег спичку и уронил ее вниз. Искорка, не потухая, упала на настил галереи и еще секунду-другую догорала. Кислород есть… Или все-таки пойти прямо? Он с сомнением посмотрел вдоль туннеля. Черт зн…
— Нет-нет. Я пойду с тобой. Если ты пойдешь, то и я пойду. И вообще… А по дороге я расскажу тебе одну вещь, которую узнала вчера. И всё.
Женераль, подумал Андрис. Кстати, о женералях: кем бы, интересно, я ему сейчас показался? Мухой на стекле? Есть, говорят, такое гладкое стекло, что мухи на нем не удерживаются и падают — со страшно г…
— Что это значит, Леопольд? — спросил Март, но Петцер на него никак не отозвался, даже не посмотрел.
— Элли! — Он бросился перед ней на колени. — Элли, маленькая, что с тобой? Что случилось?
На ладони лежал маленький двуручный меч. Я так и спал с ним, улыбнулся Мишка. Он всегда помогал, когда очень плохо.
К ним, страшно торопясь, плелся черный человек в лохмотьях, и только когда он приблизился вплотную, Андрис узнал Юсуфа. Андрис выбрался из машины и встал, опираясь локтем о ее крышу.
— А я, наверное, умру скоро, — сказал Армант. — Уже волосы выпадают.
Генерал криво усмехнулся, а господин Мархель пожал плечами.
А здесь мне, похоже, сделали какую-то полную промывку мозгов.
— Сколько времени занимает полный цикл? — спросил Ноэль.
— Ну бери. Василенко если прикопается — отдай.
Здесь лес раздавался вправо и влево, открывая невысокому северному солнышку зеленый сочный луг с медлительными пятнистыми коровами на нем, стога запасенного впрок сена и изгородь, широко обнесенную в…
— Он ничего не говорил? — зачем-то спросил Микк.
— Спасибо, — сказала девушка. Она накинула пиджак на плечи. — Можно я возьму вас под руку?
— …как кораллы, — подхватил его мысль инженер Юнгман, и Петер снова стал его слушать. — Новые слои нарастают, старые отмирают, все это приобретает самые причудливые формы — притом старые слои не умир…
— Я просто ничего не чувствую, — сказал Эрик.
— Это вмешательство странно, не вполне самостоятельно и абсолютно нерационально. Человек выступает ни на чьей стороне — и даже не на своей, что парадоксально лишь на первый взгляд. Он вообще пока не …
Он закурил, затянулся, зажмурился, прислушиваясь к себе, замер; лицо его на миг застыло в выражении готовности ко всему — и к разочарованию, тогда мимика передаст и само разочарование, и стоическое е…
— Этот седой? Помню. Но, кажется, Тим собирался его вычистить?
— Берт…— простонала Аннабель. Генерал обнажил меч.
Марина не ответила, молча оттолкнулась от березы и по тропе пошла в сторону домов. Тропа была узкая, и Андрис не мог ее обогнать, чтобы заглянуть в лицо.
— А праздник в честь Гангуса, Слолиша и Ивурчорра? — вспомнил Петер.
Я, к сожалению, никогда не смогу испытать такого чувства. За сорок лет работы накопилось всякое. Иногда мне странно, что я все еще жив.
— Ваше высочество, вы в порядке? — очень тихо спросил генерал, не поворачивая головы, — и что-то в его вопросе относилось не к самочувствию Аннабель.
Двусветная зала второго этажа, захламленная, заваленная сухими листьями, была пуста. Аннабель прислушалась. Звук доносился от окна. Вот от этого, справа, высокого, стрельчатого, с еще сохранившимися …
— Вирта, — сказал Дан и понял, что уже давно плачет.
— Мистер Лавьери, — сказал он. — Вопрос о ваших остающихся выступлениях решен полностью. — И тут он отчетливо хихикнул, и Ларри представил себе, как именно проходил процесс решения. — Прошу вас сегод…
— Слушай, Архипов, а что вы тут вообще устраиваете? Пальба у вас шла?
— Ваш антрепренер заключал на вас пари. Очень большие пари.
Мишка молча пробежал мимо нее в комнату. Отец сидел за столом и печатал на машинке.
— Ты, старик, никогда хорошим нюхом не обладал, — сказал Баттен. — А я всегда чую, когда начинает порчей шкурки подванивать.
— Дай ему взлететь, — выжал из себя Микк.
Интеллигенцию главным образом. Да и продолжают потихоньку выбивать — хотя размах уже не тот… Думаете, от чего люди бегут?
— Тогда я сейчас обольюсь холодной пресной водой и буду по вкусу напоминать не селедку, а какую-нибудь речную нимфу… и если ты опять станешь подглядывать, я не знаю, что с тобой сделаю.
— Ты меня узнала, — сказал Эрик. — Откуда?
— А полосатых, стало быть, любите? — спросил Андрис.
— Давай так и сделаем, — сказал полковник. — Эрик, дай-ка мне телефоны твоих друзей и прочих.
Из комнаты в коридор вышла Любка, троюродная Филькина сестра из города со смешным названием Пневск, ее привезли сюда потому, что родители уехали в Африку строить там ГЭС. Любка была конопатым въедлив…
Эрик не сразу понял, чего от него хотят; первый полицейский истолковал задержку по-иному.
— Пожалуйста, не надо так… Мы с вами в одинаково невыгодных условиях…
— Кобелина, небось девок полная кабина была… там, за поворотом только и высадил, знаю я, что на дорогах делается…
— Э-э! — махнул рукой Петер. — Да эта наша неуязвимость до тех только пор существует, пока мы не боимся. А чуть испуг — и нет ее. Можешь знать назубок, что ты неуязвим, а придут за тобой комендантско…
Голос ее был жестким и упрямым, и у рта обозначились твердые мужские складки.
— А, твоя яма…— Ноэль вздохнул. — Может, вы вдвоем съездите?
— Госпожа…— голос улана внезапно сел. — Госпожа, я не прошу доказательств… но знак! Дай мне знак! Он стоял уже, опустив меч, и в лице его было что-то молитвенное. Аннабель, усмехнувшись одними губами…
— Мы с этим противником уж слишком в разных весовых категориях… Они помолчали.
Грязь выйдет сама. Вот так. Сколько ее. Задышал легче. Глубже.
Очнувшись, никак не мог понять, что с ним случилось и где это он находится. Лежать было удобно, и не хотелось шевелиться. Откуда-то проникал пепельный свет, касаясь невзначай причудливых сводов. Пере…
— И не думаю, — сказала Брунгильда из-за занавески. — Что я, дура — такими вещами шутить?
— Все, — сказал Шанур. — Все в одну кучу. Ты прав — нельзя бороться со сценарием другим сценарием. Так что…— Он замолчал, не договорив.
— Это чернявенький такой? — спросил сапер. — А как же, видел.
— Я уже думал об этом. Но, Алек, — Зоунн поднял руку в знаке «возражения не принимаются», — операция состоится при одном условии: пойду я.
Венета элегантно подала ему руку, и Петцер не менее элегантно прикоснулся к ней губами и завел глаза.
Господи, даже не обязательно летучие. Взвесь. Пыль. Аэрозоль.
«Мужчины, мужчины!» — и все нимфы, как подхваченные ветром, бросились к ним. Они бежали, толкая и обгоняя друг дружку, с голов их падали венки, волосы их развевались… они бежали все медленнее, уже не…
— Вот и отлично, — сказал господин Мархель. — Выйдет так, что инженер сам вершит суд над изменниками.
— Эрик, — сказала она, — а я думаю — кто это? А это Эрик.
Март попросил официанта завернуть что-нибудь из еды, бутербродов каких-нибудь, что ли, тот ушел и возвратился с объемистым пакетом. Март расплатился, и они тихонько прошли мимо Тригаса. Тригас прилип…
— Не расстраивайся, подполковник, — сказал генерал. — Наплюй ты на это железо. На людей, на людей внимание обращать надо. Люди — вот настоящее железо!
— Отличные пляжи, — сказал Ларри. — Загорим с тобой, как негры, найдем себе по креолочке… Ты любишь креолок?
— Как вы не шалеете от этого? — спрашивал он потом.
— Ладно, — сказал Козак. — Отдохнешь, развеешься…
Вошел Петцер, подал Марту еще одну коробочку. Лицо его было озабоченным.
— Нет, — сказала Элли. — Ну, что ты? Не надо.
Доверенный вдруг встал и попятился, и Стелла, отметив это каким-то далеким и не очень важным краешком сознания, тем же краешком слегка усмехнулась.
Через два дня температура резко поднялась, и все окутал туман — такой густой, что не то что работать — ходить стало трудно. Пользуясь этим туманом, диверсионная группа попыталась пробраться к штабу, …
— Говорил же я тебе — на хрена ты ходишь в одиночку? — сказал Козак, он был здесь, и еще были знакомые лица, а в углу сидели двое с набитыми мордами — должно быть, покушавшиеся.
— Рене, — сказал Андрис, — может быть, я надоел вам со своими вопросами… но это не вполне праздное любопытство. Если можно, то поподробнее насчет Жестяного бора.
— Вот так это и бывает, солдат, — сказал он Джиллине. Джиллина сидел на полу, весь белый, зажимая пальцами нос.
И никто не скажет на белое — «это белое», а на черное — «это черное», ибо ни белого, ни черного не останется в том мире из этого, а то, что останется, назовут другими словами. Одиннадцать, стоящие в …
— Я помогу вам взойти на трон. В ученики вы не годитесь.
— …а еще я хочу, чтобы шел дождь, и было море, и было много солнца и цветов, и ты смотрел на меня так, как сейчас, и так было всегда…
Дверь медленно открылась, загорелась тусклая лампочка. За дверью, шагах в пяти, была еще одна — стальная, как от сейфа, и тоже с окошечком. Из окошечка торчал ребристый ствол пулемета.
Профессионал действительно был за поворотом. Он шагнул на середину коридора и выстрелил навскидку — Ларри с трудом успел уйти в сторону и выстрелил в ответ — и в магниевой вспышке своего выстрела уви…
— М-минуту…— пробормотал он и вышел. Вернулся он действительно через минуту, очень встревоженный.
Она полной горстью зачерпнула из берестяного туеса вязкую, пахнущую медом мазь и принялась размазывать по телу. И там, где мазь касалась кожи, исчезало чувство холода и стыда. И уже свободно она нама…
— Был такой фокусник. Фокусник, гимнаст, жонглер, стрелок — все вместе. Еще шпаги глотать умел. В позапрошлом году, первая ярмарка послевоенная, еще ни черта нет, а шапито уже по центру… И вот им тож…
А как бы хорошо было иметь маленьких человечков, думал Мишка. Строить им дома, а они ездили бы в заводных машинах, а еще можно было бы делать для них корабли и самолеты, и чтобы они еще воевали — пон…
Это кто-то зовет меня, но я не вижу никого, и только имя отдается в глубинах сердца моего, и только пятна световые ползут по стенам к потолку, и только воды низовые… Вот именно. И только пить. Пить, …
— Нет, — сказал Март, — я сам. Методом тыка. Так что дорогу тебе перебежал совершенно случайно.
Все. А вот теперь — не потерять направления. Туда. Ника ждала. Одна и в темноте. Идти приходилось согнувшись, чтобы не задевать длинный липкий пух, свисающий с кабелей. Шагов через сорок путь преград…
…потому что снег, и луна прожектором, и в белом снегу белая женщина, встает и падает, и страшно холодно, я голый в снегу, и рядом еще кто-то лежит, мы лежим и пытаемся подняться, снег тает на телах, …
Пропала женщина, к которой он был, в общем, неравнодушен. И что? Волочет меня к этому заумному старику… и опять непонятно — зачем? С целью окончательно добить мои мозги?..
Слово «БАЛАГАН» Андрис увидел издали — да и мудрено было не увидеть. Оно сияло всеми цветами над воротами в длинном, ажурного чугуна заборе. За забором был парк. От ворот шла аллея со скамейками и фо…
— Просыпайся, просыпайся. Нам всем пора к Стрептоциду.
— Да ну, что ты, — сказал Хильман. — Половина только. У них режим такой, барачный. Их под небо редко выпускают, только на поверку.
— Ты не знаешь, — сказал Козак. — Он на тебя пари заключает.
— Вы уже играете одну роль, — напомнил Петер.
Тот, который назвал себя Зайчиковым, вытащил из пачки сигарету, зубами, оскалясь, зажал фильтр и поднес к лицу зажигалку. Зажигалка протяжно щелкнула и вдруг вся засветилась глубоким малиновым светом…
— Привет, Гэб, — сказали рядом, и Гэбрил оглянулся: это был дистантник Айз Топ-Ворош, в общем, полузнакомый щуплый узкоплечий парень в перекошенных старообразных очках и с ранней сединой в длинных, д…
— И эти куклы — мы сами. Мы приехали в свой загородный домик, мы здесь давно не были, давай его осмотрим, он совсем маленький, вот кухня, вот столовая, здесь мы будем есть, вот гостиная, сюда будут п…
Берт уже стоял — спиной к ним. Потом оглянулся через плечо. У него было равнодушное лицо и взгляд в пространство. И вдруг Аннабель почувствовала странное раздвоение восприятия. Будто рояль звучал, ка…
— Есть, — сказал полицейский офицер. — Дать вам охрану?
— Случилось, — сказал Кипрос и начал рассказывать — и за себя, и за Микка.
— Все равно я с этими не-больными ничего не понимаю…
— Странно все это, — хмыкнул полицмейстер и ушел.
— А при чем все это? — спросил Микк, чтобы хоть собственным голосом отогнать дремоту.
Но кроме этого «Я не желаю!», у него ничего не было.
— А то, можно подумать, я знаю…— проворчал доктор.
Засовы завизжали — верхний, потом нижний, — и, чавкнув, открылась дверь. Снаружи была ночь. Густой зеленовато-желтый свет факелов залепил глаза. Чувствуя себя еще более слепой, чем в темном, наглухо …
— Толковый-то он толковый…— генерал не договорил. — Ладно, бери. Вельт! Вошел и щелкнул каблуками майор Вельт.
— Скотина ты, Гуннар, — сказал генерал, обретя свой былой вид. — Знал бы ты, как мне остомерзел этот маскарад!
Один из тех, что стояли за спиной Андриса, взял стул и поставил посредине комнаты. Андрис сел. Вдруг заболела голова. Устал, подумал он. Чего же я так устал?.. Интересно, почему они считают меня нарк…
— Добрый вечер. Пожалуйста, если можно, доктора Хаммунсена.
— Село Мустарлянц Северо-Йепергофского уезда.
— Мы его забрали, — добавил голос Джиллины. — А тех оставили.
— Спасибо, — сказал Андрис, но она его уже не слышала: затерялась в толпе.
— И этого нет, — сказала Брунгильда и вдруг опустилась на пол. — Боже мой, — всхлипнула она, — боже мой, что я наделала… он же не виноват, что так похож… господи, прости меня, я не хотела!
— Вас хотят искать с собаками? — удивился старик.
— Спасибо, доктор! — крикнул Андрис в трубку. — Достаточно!
— Не знаю, принцесса… Я согласен с генералом — пройти прямым путем будет немыслимо трудно. Невозможно. Но уходить в изнаночный мир… Наверное, это правильно. Но мне просто не хочется.
— Понимаешь ли… Даже не знаю, с чего… Я иногда не узнаю своего тела. Не то чтобы по-настоящему, но какие-то мелочи меня смущают. Я понимаю: подготовка у Дракона, его воздействие — это на многое влияе…
— Ты говоришь — все было бы нормально. Так что — все?
— Конечно, — сказал американец. — На вашем утреннем представлении присутствовал наш человек.
— Наверное, надо как-то попрощаться, — сказал Микк.
— Я узнал слишком поздно — все уже состоялось.
Мысли, разметавшиеся по темным углам, потихоньку сползались. Нечаянно вспомнилось почему-то, что Тригас — это прозвище, а зовут его Юхан, кажется, Абрахамсон — да, Абрахамсон — предки у него были не …
— Возьми. — Андрис отдал Юсуфу «Корвет» и дискеты. — Спрячь, что ли… не знаю. Разберешься. Пароль я ввел новый. «Ольвик». Запомнишь, надеюсь?
Он сел на банкетку, прижался затылком к стене. Где-то в глубине стены еще сохранился холод — с тех доисторических времен, когда вечера и ночи были прохладны. Мягкой лапкой коснулся холод человека… Эт…
— Всех расстреливать? — задумался господин Мархель. — Хм…
— Знаешь, — сказала Венета, становясь вдруг серьезной, — я раньше все время считала, что поступаю дурно; а теперь мне кажется, что это самый праведный поступок в моей жизни и что все грехи свои я вче…
Эрик снял трубку и стал медленно набирать номер. Господи, что же я делаю, ужаснулся он. Нельзя же так! Поздно… Дурак, боже мой, какой дурак! На том конце сняли трубку.
— Может быть, и не критерий. Но это ограничивающий фактор. А мы обречены самим ходом истории. Природа будто специально создала нас для заклания.
— Примерно, — сказал Тригас. — Посиди, я схожу за машиной.
В голосе его чувствовалась непонятная издевка.
— Это точно… Слушай, Хенрик, давай подумаем, что будут делать эти волки в нашем городе. Вот они явились на квартиру Эрика, там его нет. Дальше что?
Странно. На плане коммуникаций этого не было… хотя, конечно, на планах коммуникаций много чего недоставало. Видимо, какая-то заброшенная хреновина на случай войны.
— Сам — нет. Ты же видишь, какой я. Дважды вводил лаборантам.
— Тебе они как сказали? — как бы не замечая этих взглядов, спросил Микк. — Сами с тобой свяжутся или ты должен к ним?..
— Я не хочу…— Лот сглотнул, — говорить об этом…
— Саперы купили у охраны девочек из киногруппы…
Парень, стоявший сзади него, чуть выдвинулся вперед — Эрик заметил его боковым зрением — и без размаха ударил Эрика в солнечное сплетение. Эрик согнулся, и тот хлестнул его расслабленной рукой по поч…
— Вот-вот, — сказал шофер. — Именно что мальчишество. Нам в такие игры играть не пришлось, вот и завидно. Так, нет?
Что в тебя не попадут. А теперь все эти его пари…— и Козак сделал жест, наглядно обрисовывающий плачевную судьбу всех пари господина Папандопулоса.
— Для балласта, — сказал Иван. — Чтобы не качало.
— Врать. Врать самому и помогать врать другим.
— Надо подумать, — сказал доктор. — Спросим Хенрика.
«Извини, так будет лучше. Не ищи». Он нашел ее в тот же день, на глаза не попался, просто убедился, что жива. С тех пор он стал брать на себя поиски пропавших. Теперь, похоже, он пропал сам. И у Кипр…
Меестерс. Точно, подумал Эрик. Именно Меестерс. Он же приглашал, так и говорил: если тебе, мол, некуда будет податься — приезжай, всегда буду рад… Поезд отходит, кажется, в час ночи. Решено — к Меест…
— Не замечала, — покачала головой Аннабель. — Исчезновений не замечала. А что неуютно — согласна.
— Получается, так. А вы сами не занимаетесь музыкой?
— Фру Мальстрем! — нежно пропел Эрик. — Я вам клянусь: через две недели у меня будут деньги, я верну вам долг и даже заплачу вперед! Ну что вам стоит подождать две недели?
— Зато не говорю гадостей. Так что ты делал?
Стас повернулся и пошел. Со спины он казался более живым. Джиллина не шевелился. Ноэль перевел взгляд на него, и он тут же стал поправлять свой бумажный мундирчик. Ну, чего ты тут топчешься, хотел сп…
Проходит еще пара лет — и у Лазарчука почти одновременно выходят первые две книги — несколько эклектичный сборник «Тепло и свет» и — в серии «Новая фантастика» — первый том романа «Опоздавшие к лету».
— Да, — сказал Андрис, и голос его был липкий. — Да, конечно.
— Не надо, мы знаем, — перебил Меестерс. — Неужели вы так все помните?
Что от лошадей, что от людей — никакого толка.
— Это плохо. Сумасшедшие вызывают жалость или брезгливость, а надо другое…
— Меня зовут Тамегг, — сказал тот, кто сидел в Ноэле. — Я — Наблюдатель. — Слово «Наблюдатель» он так и произнес — с большой буквы.
— Да нет же! Вообще не делали никаких операций!
— Не было. Мы вернулись к дороге по их следам.
— Хорошо, — сказал Ловяга. — Тогда мы не прощаемся…
— Я бы очень хотел послушать. Может, еще по кофе?
— Надо думать, что делать дальше, — сказал Петцер. — Мне кажется, с Андрисом плохо, пуля наверняка прошла в брюшную полость, без операции не обойтись. С другой стороны, шевелиться тоже опасно: попади…
Значит, так…— Полковник задумался на секунду. — Ты сейчас звонишь по этому телефону и просишь своего друга, чтобы он позвонил по одному из прослушиваемых и сказал, что ты находишься у него. Понятно? …
— Полковник приедет через пять. У него машина.
— Нет, — сказал Март. — Ничего не пропало, все на своих местах.
Позвать, понял Мишка, кого-нибудь позвать! Отца!
— Значит, договорились, — сказал старик. — Завтра вы звоните мне. Такие люди нужны нации.
До стеночки Эрик дошел кое-как, обратно было уже легче. Потом он присел на корточки, еле встал, присел еще раз и еще. Боль стала острее, но мельче.
— Да, — сказал Меестерс. — Только с другой стороны. Внутри кольца.
— А нечего бояться, Айз. Поражение мы уже потерпели.
— С этим умеешь обращаться? — полковник протянул Эрику автомат. Автомат был знакомый — для той, новой памяти — «калашников» с откидным прикладом. Эрик протянул руку, чтобы взять автомат, но рука пови…
— Ключ! — клацнул Дима, и капитан его понял. Замок опломбированной квартиры сдвоенно щелкнул, Ловяга скользнул в приоткрывшуюся щель, Дима за ним. Привалившись к двери изнутри, Дима перевел дыхание. …
Есть авторы, чья творческая эволюция изумительно легко прослеживается. Вот простенькая базовая идея, от которой автор оттолкнулся в своем первом произведении. Вот во втором произведении эта идея пове…
— Свойство у них такое. Почему одноименные заряды отталкиваются?
— Господа! Просьба всем немедленно покинуть зал ожидания!
— Попробуем, — сказал Амадео. И немного спустя: — Вот.
По лестнице спустились Иван и Татьяна. Иван, галантный кавалер, шел первым и нес Татьянин рюкзачок.
— Ладно, обойдется. Знал ли ты, что ваш командир — предатель?
— Ну, друг…— Томаш разочарованно пожал плечами. — Если только для этого…
— Один диск в вашем сейфе в «Паласе». Под охраной. Второй — у меня. Решайте. Уничтожить?
— Ну, приходите к девяти, — сказала девочка. — Он точно будет.
— Как было. Сажали-то их для перевоспитания, не так ли? Вот и отберем тех, кто успел перевоспитаться.
— Да, — и полковник кинулся вверх по лестнице. Глеб побежал за ним.
— Бомбы — это еще цветочки, — повторил Андрис. Господи, устало подумал он, ведь действительно так.
— Плохо дело, — сказал он. — Император требует, чтобы мост был сдан немедленно. Мы вот тут помозговали и решили…
— Зачем все это? Зачем? Ты ведь знаешь. Скажи!
— Думаю, если бы эта история была такого масштаба, я бы хоть что-нибудь знал. Скорее всего, кто-то написал на него донос, ну и решили его проверить как следует. Ну и проверили…
— А почему вы считаете, что я с вами откровенен?
— Будь мы неуязвимы — нам было бы наплевать на все.
Любое дело можно разбить на кусочки, на простые, доступные любому операции — и начисто выбить из него дух творчества. Любое, абсолютно любое…
— Понятно, понятно, — закивал головой старик. — Что же все-таки происходит в городе? Не знаете или не скажете?
— Простите, магнус, — сказал Гэбрил. — Оступился.
Петер увидел это — и в тот же миг воздух над его головой загудел от густой пулеметной струи, кто-то успел — бомба задергалась под куполом и, оторвавшись, полетела вниз, упала — Петер не мог оторвать …
— Совет проголосовал, а деканат сказал: фиг вам. Деньги делись.
А что дальше — мы будем знать через шесть часов, когда Марина и доктор Линдерман… доктор выехал сразу, как только Андрис назвал имя Хаммунсена, — давно, ой давно я до него добираюсь, говорил он, натя…
— Четырнадцатая отдельная мотопехотная бригада, шестой батальон, первая рота. Командир роты капитан Счастный.
— Что же ты раньше-то молчал? — укоризненно сказал господин Мархель. — Догадаться не мог, что ли?
— Ну инстинкт…— Андрис помолчал. — Скажите, где я мог вас видеть?
— Да, это мы упустили, — согласился господин Мархель. — Не с того конца взялись. Но это еще не поздно исправить. Вмонтируем в ленту, и вся недолга. Будто бы летом еще поставили.
— Снимайте! — со злостью сказал еще кто-то. — Все, все снимайте! Кости свои начнем глодать — тоже снимайте!
— Ты бы поспал, Кип, — сказал Ноэль. — Боюсь, что завтра…
— Не совсем так, — возразил Март. — Это было бы слишком банально… Я не просто выдаю себя за другого. Я и есть тот другой. И тот, и другой — в одном теле два человека. Так получилось, приходится жить …
Он посмотрел на экран. Там было его лицо. Не такое, как в зеркале, а как на фотографиях.
— Вот и еще один обрел смысл жизни, — усмехнулся Тригас, поднимаясь по лестнице.
— Некстати, — сказал полицейский. — Ну и вмазал ты! Где так научился?
— Наверное. Допускаю, что вы рассказали все, что знаете по конкретному убийству. Но давайте расширим круг тем, что ли. Вообще все, что происходит, — как вы расцениваете? Дима хотел ответить резкостью…
— А этот… черный — он кто? — спросили опять.
— Судя по нападению на «Палас», вы уже в курсе дела, — сказал полосатый. — Что вы намерены были предпринять еще?
Андрис вдруг вспомнил Присяжни. Моральный износ сто пятьдесят процентов, подумал он. Мир меняется так, что перестаешь понимать… И — Лео. Будущее всегда чудовищно, говорил он. Становясь настоящим, оно…
— А еще говорят: тише едешь — морда шире. Беги. А то засекут тебя здесь…
А потом из-за открытой створки двери вышла крыса. Встав столбиком и наклонив голову, она долго и напряженно вглядывалась в сумрак подъезда. «Стреляй», — шепнул Дима. Ловягу не слушались руки. Крыса п…
— Не знаю такого… Пусти, я сплю. Я пьян и сплю.
Нормально, подумал Андрис. Кто бы мог подумать, что танцы чему-то уступят место? Ах, черт… без шума, без треска — само собой… Наверное, так и бывает всегда: главные предметы происходят тихо, беззвучн…
— «Браунинг-Лонг», — сказал Андрис. — И подрезанная пуля.
— Мишку ты не трожь, — неожиданно для себя сказала Татьяна. — Не трожь, понял?
— Убивал Максим Крэгг. Видеозапись делал Ларс Игнацио.
Чугунные узорные ворота возникли на пути, и Аннабель легким движением плеч, подходя, выбила их — с воем повисли на петлях створки, и что-то — замки? — врезалось, высекая искры, в стену и ушло в небо …
— Прекращайте тратить пленку впустую, — потребовал господин Мархель. — Прекращайте. Есть сценарий, вот и работайте по нему. Зачем вам понадобился этот идиотский эпизод с трактором? Петер вспоминал, ч…
— Ведут, — сказал старик. — Истощение биосферы уже перешло критическую точку. Через тридцать лет стали бы проявляться эффекты третьего-четвертого порядка. Вам, к счастью, это незнакомо. Взрывное разв…
— Я когда плачу, то из меня тревога выходит…
И, чтобы его лучше поняли, пальцем показал на потолок. Палец трясся.
— Спи дальше, — сказал он. — Если что — разбужу.
— Нет. Там, в центральном, — программная модель мозга. Мы поставляем для нее информацию. А Меестерс и те, которые с ним, хотят добиться того, чтобы то же самое, что с нами, можно было делать безо вся…
С трудом проглотив бутерброд и запив его крепким чаем, Март вышел на стоянку машин, сел в свой «виллис» и поехал просто так. Лицо овевал ветер, глаза и руки были заняты привычной работой, и, поездив …
— Значит, каждый останется при своем мнении, — сказал Андрис. — Жаль — я хотел переубедить вас.
— Не верю. Бороться — не верю. Можно ерзать, ползать, пресмыкаться, открывать рот, показывать фигу в кармане, добывать пропитание, пачкать стены, слюнить пальцы…
А мир, осознавший свое несовершенство, рождает следующий.
Между пультом и окнами было свободное пространство — метра два. И все оно было заставлено: бумажными домиками, игрушечными елочками, пластилиновыми фигурками… Такой же, как и под едой, стеклянный сто…
— Ты все понимал… Знаешь, что мы с тобой сделаем? Мы вас посадим вместе и начнем колоть. У меня есть «стрип» — двести ампул. И мы их потратим на вас. А потом «стрип» кончится — а вы будете сидеть в п…
— Почему же нельзя? Ты хроникер, тебе все можно. Не боишься? Ну и правильно, это вас, живых, надо бояться… Хильман повел его, уверенно раздвигая туман, куда-то по направлению к штрафному лагерю, вдол…
Запись была сделана в конце июня в палате псионического центра. Сам инцидент произошел сутками раньше. Пострадали — фобический шок третьей степени — два эрмера. Их привели в сознание, накачали транкв…
— Да, — сказал Меестерс со странной усмешечкой. — Два полка «Вулканов» — шесть боекомплектов. Там ничего не осталось. Лунный ландшафт.
— С тебя кружка — за радостную весть, — сказал Айз.
Все искажалось за спиной, и ничего нельзя было узнать, миновав. Генерал шел первым, и когда он резко остановился, Аннабель ткнулась в его спину — как в неколебимую скалу. Пряжка ее перевязи высекла и…
Нет-нет, очень серьезно — все твои должники… …беззвучные вопли восторга исторгаются всеми и свиваются в единый вихрь, и в этом вихре несется Брунгильда и кружится в нем, ты с ума сошла, Брунгильда, б…
В коридоре, за поворотом, ударила длинная очередь. Это было как вспышка магния — Эрик сразу увидел то, до чего не доставал взгляд: колено коридора, проемы дверей, еще один поворот — оттуда, от угла, …
— Знаете, я совершенно не могу сосредоточиться…
На перроне было неожиданно прохладно, тянул ветерок. В ртутном свете фонарей лица толпы казались мертвенно-синими. Я такой же, подумал Эрик. Сквозь толпу, раздвигая ее, двигались патрули, всматривали…
От окна он оглянулся: пятна крови в углу и кровавые буквы на стене поросли той же плесенью, и там тоже происходило какое-то движение, но фигурки были слишком мелкие и разбираться в них было некогда. …
— Ты представляешь? — продолжала она. — Вызвали в морг, на опознание. Лежит, спокойный такой, хороший…— Она опять усмехнулась. — Да что я тебе… Кофе хочешь? Эрик замотал головой, сказать что-нибудь о…
— Гива у ло смак цу? — спросил он, чтобы было совсем понятно, добавил: — Тобако!
Грохот и треск остались позади, и желтизна дымного пламени, и почти человечьи вопли занявшейся кроны. Шестым чувством Дан знал тропу и шел по ней, имея последний патрон в стволе и тесак под рукой. Пр…
— Давно, — сказал Шанур. — Вместе жили, вместе служили, вместе в офицерскую школу попали, вместе — на курсы операторов, вместе — сюда. А что?
— Вторичные эффекты. Вторичные, третичные, четвертичные… Не влияющие на основной результат.
Да и не смерть то, а многие жизни. Так говорят.
Море уже было внизу, синее, в белых черточках коротких волн. Самолет ощутимо подбрасывало. Ветер начинал тянуть в адскую топку. А может быть, и без всякого людского вмешательства ему было положено ду…
Андрис не стал прерывать его. Он слушал, не особо вникая в суть, — знал, что все нужное задержится в памяти. Задержится, подгонится одно к другому… Ему трудно было на следственной работе: там все фор…
— Да что ты говоришь? — возмутился господин Мархель. — Как это может быть, чтобы человек, который замыслил великое дело, и вдруг — сволочь? Нет, Йо, ты не понимаешь…— Он забегал еще быстрее. — Ты ни …
Наконец ему показалось, что он успокоился. Дверь конторы висела на одной петле, и хватило толчка ладонью, чтобы она обрушилась внутрь. Грохот был пушечный. Взлетела и заклубилась пыль. Микк вошел в с…
— Н-ничего…— сквозь болезненный спазм в горле выдавил Микк. — Уже прошло…
— Ты как, в порядке? — тревожно спросил Стас. Лицо его не переставало улыбаться.
Он досчитал до ста и только после этого стал подниматься на ноги. Рыхлая глина не хотела отпускать. Острая боль пронзила лопатку — Мишка перевел дыхание и все же встал прямо. Банка, догадался он, бан…
В той реальности злое волшебство победило. Но в ней же существует и волшебство доброе…
— Ты знаешь, да? Объясни мне. Я все перезабыл.
Кассету, снятую Армантом на тушении бомбы, Петер проявил, но лента почему-то оказалась засвеченной.
— Это же просто, — пожал плечами подполковник. — Армия зажирела без войн, теряет авторитет в глазах Канцлера, тут сколько-то лет назад вообще крамола началась в высших кругах — зачем, мол, нам такая …
— Ладно, — сказал Камерон. — На мне как на собаке.
А теперь — танцы, как говорил, бывало, тот же Ник, притаскивая на наш с ним остров посреди болота пару караваев хлеба или конскую ляжку; я уже более или менее передвигался, болтаясь между костылей, н…
— Да, — сказал Андрис, — да-а… А что мы будем делать с информацией по нашей узловой теме?
Тихий, но покрывающий всё звук возник ниоткуда. От него тяжестью налились ноги, а вокруг стало пусто и холодно.
После нескольких попыток ему удалось поднять руку из-за головы и задержать ее напротив лица.
— Менандр? — удивился Петер. — Ничего не понимаю.
— Ты прав. Ладно, счастливо добраться. И… а, ты все сам знаешь.
«Посмотрим». Хильман опять легко обиделся и легко распростился с обидой. «Да приду я, приду», — успокоил его Петер, и, по своему чертикову обыкновению, Хильман пропал мгновенно — только пыль взметнул…
— Положись на меня, — сказал господин Мархель.
В том-то и дело, что предложить нечего… Господи, что с нами случилось? Как мы, энергичные, сильные, решительные — превратились в сонных мух, в тюфяки, в говно, плывущее по течению? Откуда эта постоян…
— Нет, — сказал Андрис. — Нет еще. Найдем. Тут — другое… Я хочу попросить вас вот о чем: не могли бы вы сейчас воспроизвести противонаркотическую запись?
Глеба Синицкого Андрис знал — это был один из самых доверенных помощников Хаппы. И то, что он здесь…
— Нормально, Рене, — сказал он. — Я так… слегка.
Верхом на шахтном мотовозе ехал человек в черном защитном комбинезоне, в противогазе и с автоматом на груди. Точно так же был одет машинист. К мотовозу была прицеплена платформа с чем-то бочкообразны…
— Понятно… Значит, так. Подашь мне рапорт. Примерно так: об отчетности за пленку предупрежден мною не был. Поэтому выбрасывал испорченные ленты. Напиши, что камера рвет перфорацию. Камеру отдай Батте…
Но весь день привкус вещего сна сохранялся. Работалось плохо, через пень колоду. Мордашки девушек в национальных костюмах выходили унылыми и одинаковыми.
Лот боялся только, что не сможет откинуть крышку. Падая, рукой удерживая прыгающее сердце, он забил в щель телефона магнитную карточку и, не попадая по кнопкам, и сбиваясь в счете, и начиная снова и …
Она пошла на кухню, а Эрик вдруг начал раскачиваться на стуле: вперед-назад, вперед-назад — как метроном, что-то раскручивалось у него внутри, он просто не мог иначе — судорожно вцепившись руками в к…
— Предупреждаю, парни: все это в порядке бреда, — начал Кипрос. — Никакой точной информации у меня нет, так — слухи, обрывки… домыслы… Короче: где-то здесь, в Альбасте, была — а может, и есть до сих …
Март вглядывался в собственный рисунок, как в зеркало, в темное колдовское зеркало, в котором появляется самое сокровенное, скрытое и скрываемое от самого себя, он сам не знал, что хочет увидеть там …
Да, решетка. Как во сне: подумал о решетке и тут же оказался возле нее. Ноги — сами… Так. Дальше, как наверху: коридоры налево и направо. Шаги — направо. Направо… Андрис протиснулся в узкую щель — ра…
— Маленьким девочкам пиво нельзя, — сказал Освальд.
— Ну, счастливо. Благодарность тебе от имени штаба.
— И где ты такое берешь? — спросил полицмейстер, допив.
Дим Димыч подниматься не хотел, он ничего не видел вокруг себя, ничего не понимал, его ничто не касалось. Пашка в ужасе ударил его по лицу, потом схватил за руку — и, к своему удивлению, поставил на …
— Доктор, — сказал Эрик. — Помните, я рассказывал, как дрался на станции? Этот, как вы сказали, боевой режим у меня включился сам собой, так ведь? Может быть, попробовать меня активизировать и выпуст…
— Я, кажется, понял, к чему вы клоните, — сказал Андрис. — Раз человечество в целом готовится понемногу к тому, чтобы начать крупно изменять мир, то оно метит на роль реального бога? Весьма…
— Если вороны — значит, жилье, — сказала Татьяна.
— Вскипело, — сказал старик. — Сейчас мы…
Ничего еще не кончилось, понял Март. Ничего.
— Дурак, — сказал Петер. — И не просто дурак, а дурак с принципами. И еще с задуренной головой. И еще полагающий себя…
Наступила реакция: прострация, слабость, руки дрожали, тошнило.
— К завтрашнему утру я подготовлю проект контракта, — сказал американец, — и мы его обсудим за чашечкой кофе. Часов в десять вас устроит?
— Да, — сказала Марина. — Даже страшно, как пусто… как бывает… Ох. — Она закрыла глаза. — Эта женщина совсем потеряла голову… такое говорить…— Она уткнулась в плечо Андрису. Он погладил ее по волосам…
— Рекомендую, — сказал подполковник. — Август Мильх — Март Траян. — Август, ты отвечаешь за безопасность господина Траяна. До конца, понял? Армию сюда не пускать. При необходимости — связь непосредст…
— Ты их сушил? — спросил Стас, принюхиваясь к дыму.
— Папандопулос лопнет с досады, — сказал Козак.
— Вы будете здесь еще через полчаса? — спросил Андрис Марину.
Это был знак — завершающий знак из всех полученных в видениях. Они сложились в послание, послание лично к нему, и он теперь знал, что должен делать, — хотя и не смог бы, наверное, перевести это знани…
— Ребята, — сказал Томаш, — мне кажется, вы поймали зелененького. Провериться не желаете?
— Пожалуйста, — санитар выложил на стол бумажник, жетон детектива, удостоверение личности, зеркальце, расческу, ключи и горсть мелочи. — Пятнадцать динаров мы удержали за чистку и ремонт одежды. Оста…
— А как? Вот так, да? — Она, изогнувшись, потерлась об него бедрами. — Ох, как сразу сердце у тебя застучало…
— Конечная цель — поиск пропавших. В частности, жены моего друга.
— Домой, домой, — отмахнулся от него офицер. — С глаз моих!
— Есть, — сказал майор с нехорошей сдавленностью в голосе.
— Ребята, — голос у полицмейстера стал слабый и вязкий, — я придумал, снимите с меня все, и пусть один наденет плащ, а другой — мундир и фуражку, они в темноте не разберут, что цвет другой…
— Немного раньше и ближе, — сказал Андрис. — «Белая лига», слышали?
— Я и говорю — Линдерман. У него загородный дом — километров двадцать от города.
— Эрик, вставай, — сказал знакомый голос, Эрик стал вспоминать, кому он принадлежит, и вспомнил, что — доктору. И следом эа этим вспомнил все остальное.
Два часа назад он просмотрел материал, полученный от Купермана.
— Доктор, — сказал он хрипло. — Умыться тут где-нибудь можно?
— Скажите, если не секрет, — тихим голосом начал майор, — зачем вы пытались украсть из больницы ту девушку?
Он помнил, что «корень» был крепче стали, и решительно поднес к нему пилу, и полотно, почти не встретив сопротивления, прошло насквозь, Микк отдернул руки и отшатнулся — «корень» от места разреза то …
Он кряхтел и стонал, когда Татьяна раздевала его, когда промывала из чайника раны, бормоча: «Хуже рыси, хуже рыси, ей-богу…», когда перевязывала его же и Ивановой разодранными рубашками. А потом боль…
— Перестань, Март. Я решил. Так будет лучше всего. У меня тут пять патронов. Ты не поверишь, но я даже мечтал об этом. Вот они, а вот я, и у меня целых пять патронов. Полжизни готов был отдать за так…
— Тогда он — дезертир, государственный преступник!
— А, понял. Вы меня исследовали, пока я спал. Помню, были такие странные сны…
— Слышали, слышали…— пробормотал доктор. — Ага… ага… это значит, вот сюда, потом через вертлужную впадину и в брюшную полость, так? А из какого ж, позвольте узнать, оружия?
— Тогда дня через два-три — вот прокачаем историю с миллионами… И Марину можно будет пригласить…
— Сейчас, — сказал доктор и вышел. Вернулся он скоро, волоча тяжелое кресло с подлокотниками.
Двор — и, кажется, светает. Гнусная вонь горелой шерсти: мертвых пауков свалили кучей, облили бензином и подожгли. Клейкие нити еще плавают в воздухе, но их уже мало — это почти не опасно.
— Елки. Тебя же лечить надо. Лихорадка свалит. Дуй в больницу, пока светло.
— Нет. — Племянник помотал головой и усмехнулся чему-то. — Сложнее.
— Скажи — где, я сам схожу, — предложил Март.
Он замолчал и стал рыться в бумагах. Наконец нашел то, что вспомнилось и перебило рассуждения.
Во-первых, несовпадение по времени… и потом — механизм?..
— Да вот, занесла нелегкая. Случайно, в общем.
— Нечеловеческий, — сказал Дима. — Я подозреваю, что в нашем городе уже не все жители — люди.
Но не было и возможности избежать схватки.
— Слуга Его Величества! — ответил Петер, приняв предписываемую уставом стойку: пятки вместе, носки на ширину ступни, руки согнуты в локтях и локти отведены назад, подбородок приподнят.
— Пошли. Только быстро, быстро, быстро. — Она забралась ему под руку, прижалась на секунду, обхватила за пояс, и они пошли обнявшись и стараясь попадать в ногу: — Раз-два, раз-два…
— Хотел удостовериться, — мягко сказал Шанур.
Был, наверное, момент, когда Шанур действительно мог выстрелить, но момент этот промелькнул, и оба это поняли: Петер — умом, Шанур — руками; руки его затряслись и опустились, пистолет выпал и остался…
— Не мельтеши, — сказал Андрис, и Присяжни послушно и поспешно сел на круглый мягкий стул, сел боком, опираясь мокрой подмышкой о спинку, и свободной рукой взял со стола банку пива.
— Ты живая, — сказал Март. — Ты живая. Где же ты была?
— Да, слушай: там в подвале этого самого семнадцатого общежития заперты двое, один из них — Любомир Станев.
— От агентов мы закроемся, — сказала Аннабель. — А сами герноты, может быть, сюда не вхожи.
— Что ж ты, тварюга, себя не бережешь? — нахмурился Архипов. — На тебе столько всего завязано…
— Сколько вам придется заплатить за срыв представления? — спросил американец.
— В Старом порту. Гостиница «Золотая наяда». Теперь вы знаете практически все… но ответьте: нет ли у вас желания пережить все то, что было двадцать лет назад, — но в большем масштабе?
— Так, — сказал доктор. — Надо же… А вид сбоку можно?
— Совершенно верно. Слух о смерти госпожи Лии Хамди был распущен по моему поручению. Она жива и пребывает в добром здравии, хотя и вынуждена носить пока другое имя. Хотите встретиться с ней?
— В машине, между прочим, целый арсенал, — сказал Амадео, не оборачиваясь. — И при нем два умелых драчуна. Какие могут быть драчуны, подумал Эрик, когда эти волки успевают достать оружие, прицелиться…
— …агломерат же, в свою очередь, выступает в роли активного сборщика, полностью формирующего данную структуру.
— Оргию, — согласился Юсуф. — На это не стоило бы обращать внимание, если бы именно в эти часы активность управляющего комплекса Жестяного бора не превышала повседневную в сто — сто пятьдесят раз. Дв…
Переулок был пуст. Неимоверная чистота повсюду и скелеты деревьев над крышами придавали пейзажу вид незаконченной декорации.
— Хожу, — сказал Шанур. — Просто хожу везде. Нигде не задерживаюсь.
— Не только, — ответил Тригас неохотно. — Он мне показывал фотографии — не знаю ли я кого. И там была одна, которая никак не могла к нему попасть. А она попала. Вот я и думал.
— Ах, ты… На мать с кулаками! Мерзавец маленький! А ну!..
— Уходите, — повторила Леонида. — Уже начинается…
— Там у меня брат и погиб, — сказал Март. — И родители тоже.
— Слушайте, — шепотом сказал Ловяга, — откуда вы все это знаете?
Март и Тригас вошли. Это была, видимо, ординаторская: казенные столы, стулья, застекленный шкаф с грудой папок внутри. Но общество, собравшееся здесь, выглядело странновато для ординаторской: только …
— Вот эту мою сумку вы не могли бы спрятать получше? Так, чтобы никакая собака не нашла?
Гангусе, Слолише и Ивурчорре! От самого Заратустры и до нашего дорогого Императора пролегла вечная дорога истины, и никому не удастся опорочить ее прямизну! По машинам! Слава богу, всё, подумал Петер…
— Если сила Ю проникает сюда, то почему сила гернотов не может проникнуть? — ни к кому не обращаясь, спросил Берт. — Вполне возможно, что герноты имеют здесь своих агентов. К этому надо быть готовым.
— Вовсе я тебя не утешаю, — сказал Шанур. — Я говорю, что ты просто раскис заранее.
— Вас расстреляют, — сказал Меестерс. — Мы практически окружены… как говорится: «войсками, сохранившими верность законному правительству…» А с вашими ранами даже не убежать.
— Как плохо, когда родители не понимают детей, — сказала она и замолчала.
— Только в библиотеку, — желчно сказал Тони.
— Вообще, мне кажется, — сказал Козак, — от таких предложений не отказываются.
— Чушь, — сказал наконец он. — Никому, кроме наркодеров…
— Надо подумать, — сказала Марина. — Все довольно неожиданно.
Не расслабляйся, сказал себе Ноэль. Он сфальшивил. Он знал, что я брат Фанни. Или догадывался.
— Помню, — сказал Армант. — У меня до сих пор этот шрам чешется. Жаль, что ты тогда ничего себе не оторвал. Мне бы сейчас спокойней было.
— Ваша беда в том, подполковник, — сказал господин Мархель, — что вы не пытаетесь даже толком понять великое мистическое единство факта и его истолкования. Видите ли, деяние, вещь ли, идея ли — короч…
Петцер говорил, что… они сидели тогда втроем: он, Андрис и Хенрик, Хенрик приволок несколько бутылок настоящего рейнвейна, и доктор, как обычно бывало, пустился в рассуждения — и вырулил на тему борь…
— Извините, доктор, — сказал Эрик. — Я просто не знаю, как надо себя вести в такой ситуации.
В пять в ресторане на английский манер подавали чай с печеньем или с пирожными; Март встал, умылся, привел себя в порядок и спустился вниз. Он уже допивал чай, когда в ресторан вошли хозяин отеля и с…
— Замечательно, — сказал наконец он. — Спасибо, доктор. Вы подарили нам козырный туз. О! — Он поднял палец. — Вертолет! Действительно, нарос вибрирующий гул, затем смолк; маленький вертолет сел метра…
— Может, и сволочи… А может, и нет. Кто знает? Про Ноя же ты читала?
«Случай на мосту через Совиный ручей» назывался тот рассказ, значит, вот оно как бывает, значит, в меня все-таки попали… Мишка поднял руку — потрогать затылок, запоздало испугался — на миг все заледе…
— Вильгельм! — позвал Ноэль. Но Вильгельм не вернулся.
— Смешно. Рядом жили, а вот где встретились…
— Возможен ли конец света в одной отдельно взятой стране? — все так же лениво спросила Леонида. — Старая хохма. А у вас получается — даже не в стране, а в крошечном городке Ошерове…
— Нужно было взять! Живым! — крикнул Петер.
— Делается, — сказал Дима. Он посмотрел на часы. Было без четверти пять. — Уже напечатали, наверное. К ночи разнесут. Загавкали впереголосок собаки. Гавкали смущенно, презирая себя за пережитый страх.
ЭРЕБУС 66 68 РАСТР РАСТР ОБСЕРВАНТ 83 ИКОНА КОН К 0000 ИСТ
— Это вообще черт-те что, а не заведение, — сказал Тони. — Но мне нравится. После полуночи вообще иногда такое устраивают — о!
— Бросай, — сказал человек и ткнул рукой: вон туда. — Бросай.
Аннабель усмехнулась и открыла глаза. Но в последний миг еще тем, «зеленым» зрением она увидела за окном…
— Послушайте, Ян, — сказала Аннабель. — Вы тут знаете всех — кто вон тот человек с черной розой?
— Экстра! Ультра! Супериор! Он сам монтировал и был близок к оргазму, его просто успели вовремя отвлечь…
Из дверей ресторана вышли почтмейстер и секретарь мэрии, напряженной походкой прошли через холл и скрылись в коридоре.
— Тебя не развеселить, наверное, — сказал Грегори.