Меестерс. Точно, подумал Эрик. Именно Меестерс. Он же приглашал, так и говорил: если тебе, мол, некуда будет податься — приезжай, всегда буду рад… Поезд отходит, кажется, в час ночи. Решено — к Меестерсу.
— Давайте я, — сказал Андрис. — У меня есть кой-какой опыт.
Марина не ответила, молча оттолкнулась от березы и по тропе пошла в сторону домов. Тропа была узкая, и Андрис не мог ее обогнать, чтобы заглянуть в лицо.
— Ну, счастливо. Благодарность тебе от имени штаба.
Лот боялся только, что не сможет откинуть крышку. Падая, рукой удерживая прыгающее сердце, он забил в щель телефона магнитную карточку и, не попадая по кнопкам, и сбиваясь в счете, и начиная снова и снова, набрал номер Меестерса.
Андрис не стал прерывать его. Он слушал, не особо вникая в суть, — знал, что все нужное задержится в памяти. Задержится, подгонится одно к другому… Ему трудно было на следственной работе: там все формализовано и требует постоянного перевода мыслительных процессов, которые совершаются сами собой, на язык официальных документов. Хотя всего-то и надо: набрать как можно больше информации и ждать, когда сложится картина. Не торопиться. Не гнать гусей. Не выхватывать рыбку из котелка… Но что-то жуткое, завтрашнее было в бору, процветающем по воле человека, но не для человека. Какое-то новоявленное, новомасштабное чудовище Франкенштейна… Не нагнетай, сказал он себе. Не так все жестко — вон собираются там сегодня ночью и намерены веселиться… ну, не веселиться — расслабляться, так будет вернее…