Все цитаты из книги «Удушье»
— Мастурбация навстречу свободе, — отметила мамуля. — Мишелю Фуко такое бы понравилось.
Пэйж Маршалл начинает расстёгивать пуговицы халата, и в разрезе показывается всё больше и больше кожи.
— Ну, а если она не планировала бы оставить ребёнка? — спрашиваю.
Единственный настоящий прикол с Колонией Дансборо — она, возможно, очень даже аутентична, только в нехорошую сторону. Всё это сборище психов и неудачников, которые укрылись здесь, потому что им таког…
Моя мать мертва. Моя мама мертва, а Пэйж Маршалл — шизофреничка.
Моя мама сделала ставку на какой-то новый вид родильной обработки. Ей было почти сорок. Замужем она не была, мужа не хотела, но кто-то пообещал ей чудо.
В следующий миг официантка опознала его по фотографии на старом пакете из-под молока, а потом мамуля везла гнусного малолетнего нытика обратно в номер мотеля на скорости в семьдесят миль в час.
— Теперь, когда мы друг друга знаем, — спрашиваю. — Нико? Что скажешь, нравлюсь я тебе?
Ангелы на потолке замалёваны. Свет, падающий сквозь витражи, был густым и золотистым, в нём кружилась пыль. Свет падал широкой плотной колонной; тёплый тяжёлый столб его лился на нас.
В таком духе она болтает полчаса, в основном про то происшествие с перепутанной краской для волос. Потом просит меня принести газету из зала.
Мимо них по проходу протарахтела магазинная тележка, и белокурая леди потянулась, взяв с полки коробок с изображением блондинки, но с пузырьком какой-то другой краски внутри. Эта леди положила коробк…
Чёрно-белые цыплята таскаются по Колонии Дансборо; цыплята со сплющенными головами. Есть цыплята без крыльев или только с одной лапой. Бывают цыплята вообще без ног, шлёпающие по грязи коровника на о…
Волшебство секса — обладание без обузы владения. Сколько женщин домой не води — со складским местом никогда проблем не возникает.
Волшебство поиметь попку — в том, что она каждый раз тугая, как девочка. А ещё Таня приносит игрушки. Бусы, прутья и зонды, все попахивают отбеливателем, — она протаскивает их туда-обратно в чёрной к…
Когда они шли из текстильной, один малыш потыкал палочкой Дэнни в нос, а потом пытался сунуть палку ему в рот. Другие детишки тёрли его лысую голову на счастье.
Звучит диковато, но вот они мы: пилигримы, отморозки нашего времени, — пытаемся установить свою собственную альтернативную реальность. Построить мир из камней и хаоса.
Да, кстати, если вы не знали — я не чудовище.
В этом совете — прямо какой-то золушкин крайний срок.
— Кажется, по правде мне взамен охота, чтобы ты мне нравилась.
В женском туалете пухлый кулак её лобковой кости бьёт меня по носу, Никто трётся и мажется вверх-вниз об моё лицо. Все два часа Нико опутывает сплетёнными пальцами мой затылок и тянет в себя мою рожу…
Он пытался перейти на какую-нибудь мазь, но всё сделанное для смягчения кожи, казалось, работало как раз наоборот.
Вдоль дороги цвела наперстянка, высокие стебли бело-фиолетовых цветков.
— Вам знакома жительница Центра по уходу Сент-Энтони по имени Ева Мюллер?
— Не поймите меня неправильно, но мне где-то как-то мечталось, чтобы её не было.
— Ты можешь счесть идею совершенно отталкивающей, — говорит.
Ненастоящее превосходит настоящее по власти.
— А знаете, как они умирали? — спрашиваю. — Кто-нибудь?
«Герой» — неподходящее слово, но это первое, что приходит на ум.
— А где же знаменитый дневник твоей мамы?
Расслабьте свои плечи, локти, кисти. Представьте, как напряжение сбегает струйками в каждый палец, потом расслабьтесь и вообразите, как напряжение сливается через каждый из их кончиков".
Включая то, что я прирождённый хороший человек. Это не так.
Вообще говоря, не совсем понятно, где выключатель, поэтому ей приходится показать мне, как оно включается. Потом оно начинает жужжать так сильно, что я его роняю. Потом оно скачет по полу, а мне прих…
Мои губы трещат, пытаясь сомкнуться вокруг ломтя бифштекса, мясо солёное и сочное от жира с молотым перцем. Язык мой отдёргивается, чтобы освободить больше места, и во рот мой наполняется слюнями. Го…
Все шесть раз захлопываю дверь у неё под носом.
— Братан, — просит Дэнни. — Скажи мне, что там творится?
Таня снова дёргает, и срабатывает мой поршень, обхаркивая белыми солдатиками стену спальни за её головой. Она снова дёргает, и мой поршень кашляет всухую, всё кашляет и кашляет.
— Послушайте, — говорит. — Мне в самом деле нужно идти завершать обход. Давайте продолжим разговор в ваш следующий визит.
— Посоветовала ему купить землю, — говорит мама. — Новой они уже нынче не делают.
И тогда все вздымания, биения, хватания и задыхания, всё на свете, — в тот же миг всё на свете прекращается.
— Ага. Ладно. Я могу. Нет, серьёзно, я полжизни завывал.
— Вот и большая цель, — сказала она. — Найти лекарство от знаний.
— Перед тем, как ты родился, твоя мать некоторое время провела в Италии, так?
— Даже если это просто камни — вовсе не значит, что это уже не злоупотребление.
Мамуля проработала официанткой в «Кловер Инн» первую неделю после возвращения из мест не столь отдалённых, но её уволили за то, что она рассказывала людям вещи, которые им про свою пищу знать не хоте…
— Эра Просветления закончилась. И живём мы сейчас, что называется, в Эру Раз-просветления.
Дэнни рисует, не слушает, и вообще его здесь нет.
Дэнни счищает всё с моей тарелки на свою и продолжает вилкой пихать жратву себе в грызло.
— Не нужен ведь допуск, чтобы завести ребёнка. Так зачем надо покупать разрешение, чтобы строить дом?
— Этому человеку нужно запретить доступ на территорию — начиная с текущего момента.
Сложилось так, что его любимый веб-сайт был совсем даже не сексуальным, по крайней мере не для него. Возьмите, зайдите туда: и там найдётся около дюжины фоток того самого увальня, наряженного Тарзано…
Потом, на следующие десять мохнатых чёрно-белых секунд, там Пэйж Маршалл, которая толкает мою маму в коляске по очередному из длинных коридоров.
Про мою работу тут слишком долго рассказывать.
См. также: Некротический язвенный гингивит.
Девушка переключает интерком на цифру девять по шкале, и теперь слышны звуки испанского радио и громыхание железных кастрюль из кухни, оттуда, где кофе.
Такова жизнь на земле, насколько мне она знакома. Что-то вроде грубого, грязного секса, когда сначала хочется газеты подстелить. Так я пытаюсь вернуть всё в то состояние, в каком оно было до Пэйж Мар…
Где-то на юго-юго-восток над Альбукерке моё лицо стало как яичный белок от вылизывания, щёки мои растёрлись об её волосы, а Трэйси сообщает, что бараньи яички, сваренные в подслащённом молоке, вернут…
И это придурковатое малолетнее трепло отворачивается смотреть на фары.
Роняешь руку — и пусть за тебя решает судьба.
— Ты в каком? — спрашивала она. — В первом? Во втором классе?
— Тебе хочется держать её в слабости, чтобы всегда быть во главе, — поднимает на меня взгляд и говорит. — Звучит так, словно тебе охота быть Богом.
И шмыгает носом. Потом кашляет, и очки падают с его лица в грязищу.
Она одевает назад свою блузку, снова накатывает колготки.
— Тогда, братан, у тебя такой рак уже давно.
— Если не возражаешь, — говорит. — Здесь я.
Так вот, это не американский Великий Запад, или гонка за Южным полюсом, или стать первым человеком, прошедшим по луне.
Если всё придёт к выбору между тем, чтобы оказаться нелюбимым, и тем, чтобы стать ранимым, чувствительным и чувственным — тогда можете оставить вашу любовь себе.
Спрашиваю — как оно повлияет на нас, на меня с ней.
Первая прекрасная женщина перепрограммирует женщину с амнезией на мнение, что та — робот-убийца, который должен выполнять распоряжения прекрасной женщины. Робот-убийца с такой охотой принимает своё н…
Делай что угодно, чтобы скрепить эти узы. Это усыновление. Не забудь подкинуть побольше деталей. Вымажь их шмотки соплями, чтобы они могли посмеяться и простить тебя. Хватайся и цепляйся руками. Попл…
Беда в том, что повсюду в Сент-Энтони такие дела. Ещё одна древняя куча костей считает, что я занял у неё пятьсот долларов. Другая старая кошёлка зовёт меня дьяволом.
— Братан, да не прикидываешься ты нифига.
От красивого букетика цветов здесь толку ни на грамм.
Из-за того, что не дышу, у меня на шее набухают вены. Моё лицо краснеет и наливается жаром. Пот струится по лбу. От пота мокнет рубашка на спине. Крепко обхватываю себя за глотку обеими руками.
Без доступа к истинному хаосу нам никогда не найти истинный покой.
Ещё больше ударов в землю. Земля трясётся, и люди кричат от усилий. Ещё больше тряски и грохота. Больше ругани. А потом всё становится тихо.
— Нет, — отвечает Дэнни и поворачивает планшетку, чтобы изучить её самому. — Это такая колонна композитного ордера, как строили римляне. Смотри, — говорит он, указывая на что-то выпачканным пальцем. …
Старуха откидывает голову назад, демонстрируя свои зубы, выстроившиеся коричневым полукругом. Язык у неё подёрнут белым. Глаза закрыты. Вот так же все эти старухи выглядят на причастии, в католическу…
На секундочку малыш оглядывается назад, где мамочка обводит по контуру его глупую тень на грани утёса, только мальчик стоит так далеко, что его тень получается на голову выше матери. Его тощие ручонк…
— Твоя бедная мать, — продолжает Пэйж Маршалл, глядя сквозь кровь, забрызгавшую стёкла её очков. — Настолько помешалась, что искренне считает, будто ты — второе Христово пришествие.
Это значит — женщину, позы, обстановку, игрушки. Не надо изливать ей никакие капризы в последнюю минуту.
— Я в том смысле, что латекс не изобретут аж до следующего века.
Да, он прав, — а туристы снимают щель его задницы со всех ракурсов. Губернатор колонии таращится на это, а туристы не прекращают съёмку, пока я не хватаю обеими руками пояс Дэнни и не подтягиваю его …
Наш малолетний плакса продолжает молча смотреть, уткнувшись в сияние фар. Глаза у него слезятся, и закрыв их, он видит сияние огней в красном цвете, прямо сквозь веки, сквозь собственную плоть и кров…
Именно такой гордостью и уверенностью в себе маленький мальчик хотел обладать. Когда-нибудь.
— Ну ладно, я поранил твою ву-ву, но это было восемьдесят чёртовых лет назад, так что оставь всё позади. Двигай свою жизнь дальше.
Иногда мамуля засыпала, привалившись к дверце, а все другие машины объезжали их. Если работал мотор, иногда на приборной доске зажигались красные огоньки, о которых наш мальчик даже понятия не имел, …
Как то, что можно ездить из города в город, и везде найдёшь католическую церковь, и везде служится одна и та же месса: в какие бы приёмные края ни отправляли малыша — он мог везде разыскать Интернет.…
Вот он я: машу руками и говорю, что нам нужно больше камней. Если люди принесут нам камни — будем признательны. Если люди захотят помочь — будет здорово. Мои волосы слиплись и потемнели от пота, живо…
Ещё пятьдесят калорий отправляются ей в рот.
Грустные витающие в облаках животные, окосевшие медведи, гориллы и выдры все вздрагивали, их остекленевшие глазки были почти закрыты, и они едва дышали. Усталые лапки у всех напухли. Глаза позаплывал…
— Ты не понимаешь, — говорю. — У меня было почти целых два дня воздержания.
Если бы на картинках с обезьяной был он сам, то каждый день он мог бы смотреть на них и думать: «Если я смог сделать такое, то смогу что угодно». И неважно, с чем ещё придётся столкнуться, — если ты …
Это и есть то, чем называется. Ушная свеча.
Какой бы там подсветкой не пользовался фотограф, она была резковата и оставляла дрянные тени на кирпичной стене позади них. На обычной крашенной стене чьего-то подвала. Обезьяна смотрелась усталой и …
Это если я когда-нибудь решу вернуться к учёбе. Не стоит недооценивать то, как медицинская степень может помочь тебе уложить кого-нибудь в койку. Поднимаю руки, пристраивая каждую ладонь поверх натян…
На выходе обнаруживаю доктора Маршалл, которая ждёт в коридоре. Она стоит тут же, прямо у двери моей мамы, пролистывая записи на планшетке, и поднимает на меня взгляд: глаза её уже спрятаны за толсты…
Она одета в куртку из какой-то искусственной рыжей замши с воротом из ярко-рыжего меха. Из-под той торчит подол её платья в цветочек. Колготок на ней нет. Она взбирается по сходням ко двери церкви, о…
От струны больно, когда она протягивает её между парой зубов.
Спустя какое-то время берёшь и складываешь лапки, и принимаешь факт, что ты женофоб; нетерпимый, бесчувственный, кретинский кретин. Женщины правы. Ты неправ. Привыкаешь к мысли. Сживаешься с тем, что…
— Мой отец был доктором, — говорит Трэйси. — А там, где он сейчас, ему не вспомнить и собственное имя.
Поёт домашний крапивник, но настоящая ли это птица, или сейчас четыре часа — уже не уверен.
— Но что если ты построишь опасный, уродский дом?
— Вам двоим так везёт, — закрывает глаза и продолжает. — У Виктора не очень получается любить людей.
— Ты бы мне сказала, если бы я развёл нежности, правда?
Прикольно, но это всё я забыл. Карты и есть. Карты, которые я составлял, когда был маленьким мальчиком, — глупым, легковерным малолетним говнюком. Видите ли, мама говорила мне, что весь мир я могу пе…
Её старый адвокат-поверенный со своей женой.
Я уж лучше представлял бы себя бабником, парнем вроде Джеймса Бонда.
Пэйж идёт, и я иду. Мы четверо зарываемся руками под край камня. В темноте чувствуется его грубость, холод, всё тянется вечно, — и мы, все вместе, боремся только за то, чтобы положить один камень на …
Мисс Пэппер Хэйвиленд — это вирус Эбола. Мистер Тернер Эндерсон означает, что кого-то вырвало.
У него сейчас уже жена и двое замечательных детей. Так приятно, говорит она, увидеть, как жизнь работает на хорошего человека.
— Ну, на самом деле не только, — заметила мама. — Но да.
— Ведь я не всегда буду рядом, и донимать тебя будет некому.
— Прости, братан, — извиняется Дэнни и продолжает. — Но разве она не заметит, что я не ты?
Чтобы заставить время замереть на месте. Чтобы превратить мгновение в камень. Чтобы траханье затянулось навечно.
— Да-да, Ева, — говорю. — Я драл тебя, — а сам зеваю. — Угу. Только была возможность — сразу тыкал его в тебя и спускал заряд.
— Так возьмите расскажите ему, — советую. Я принёс поесть, миску шоколадного пудинга, и пытаюсь протащить хоть ложку ей в рот.
— Моя цель, — сказала мамуля. — Не упростить себе жизнь.
Это, ясное дело, просто очередной говёный денёк восемнадцатого века.
После этого уже обычная турбулентность шлёпает её волосами мне по роже, её сосками по моему рту. Подбрасывает жемчуг на её шее. Золотую цепочку на моей. Вертит мои орехи в их сумке, туго прижатой у о…
— Дэнни всегда был не слишком собранным, — замечает она и склоняется, прижимая своё тёплое ухо к моему пупку. Пупочному рубчику. Umbilicus, как назвал бы его врач.
— У тебя внутри несметные пространства для любви.
Представьте картинку стигмоидоскопа на телеэкране: яркий свет проталкивается вдоль напряжённого туннеля слизистой ткани, влажной и розовой, проталкивается сквозь сморщенную темноту, пока на экране не…
После того, как узнаешь про все вещи, которые могут выйти из строя, жизнь твоя становится не столько жизнью, сколько ожиданием. Рака. Слабоумия. Каждый раз как взглянешь в зеркало, сразу изучаешь себ…
— У тебя деньжат не осталось, братан? — спрашивает Дэнни. — Не хочу, чтобы она прямо сейчас отвалила.
— Она считает себя блондинкой, — заметила мамуля. — Нам нужно всего лишь чуток перепутать людям их шаблонные представления о собственной личности.
Записанный к маме на приём на три часа объявлялся, сжимая жёлтое купальное полотенце, а вокруг его пальца была пустая впадинка на том месте, где положено быть обручальному кольцу. В ту секунду, когда…
Даже если мама умрёт, не уверен, захочется ли мне возвращаться и восстанавливаться до истечения срока пересдачи долгов. Я и так уже знаю куда больше того, с чем можно спокойно жить.
— Ну, — говорит она. — Может, приврала чуточку. Ты мне нравишься. Местами.
Всё Таня со своими резиновыми жопными игрушками.
В некоторых аэропортах его вызов означает террориста с бомбой. «Мистер Эмонд Сильвестри, пожалуйста, подойдите к своей группе у ворот десять корпуса D» означает, что там спецназовцы найдут своего кли…
Начинает лить сильнее, от туч так темно, что в домах люди разжигают лампы. Дым спускается на нас из печных труб. Туристы все соберутся в таверне, будут лакать австралийский эль из оловянных кружек, с…
Очень похоже на то, как мы проводим наши жизни: смотрим телевизор. Курим дрянь. Глотаем колёса. Перенаправляем собственное внимание. Дрочим. Отвергаем всё на свете.
В каком-то диковатом отношении, могу себе представить, как проторчу здесь весь остаток своей жизни. Очень удобно: я и Дэнни ноем про одно и то же дерьмо веками. Реабилитируемся веками. Ясное дело, я …
Просто чтоб вы знали: читаете вы полную и безжалостную исповедь человека с зависимостью. Ведь почти во всех программах реабилитации из двадцати шагов, на четвёртом шаге нужно составить опись своей жи…
Эти ребята все как один подразумевали именно то, о чём просили.
— Братан, — говорит Дэнни, снова перематывая плёнку. — От того, что ты им только что сказал, у некоторых людей просто посрывает крышу.
Прежде, чем мне удастся снова разыскать Пэйж, девушка с конторки вернётся и скажет, что с шинами у неё всё в порядке. Она снова посмотрит на меня сбоку.
— Так когда мне идти знакомиться с твоей мамой?
Старуха в кресле, растягивающая рот вокруг рук доктора Маршалл, закатила глаза и вытаращилась на меня.
В телефонном справочнике на пробу остались ещё рыбные ресторанчики. Монгольские гриль-бары.
В моём жёлтом блокноте, там всё обо мне, всё изъято по ордеру на обыск. Про Пэйж, Дэнни и Бэт. Про Нико, Лизу и Таню. Детективы просматривают его, сидя от меня по другую сторону большого деревянного …
Монитор переключается по циклу, показывая парадную автостоянку, где девушка подписывает что-то на планшетке.
— Если и есть что-то противоположное образцу для подражания — так это мой дядя Дон.
— Я позвонил в город и на вас нажаловался. Позвонил на телестанцию и нарассказывал им кучу всякого.
В некоторых рейсах стены окажутся всё ещё влажными наощупь, зеркало — запотевшим. Водосток раковины забит наглухо, засорён всеми оттенками коротких вьющихся волосин. На туалетной полочке, которая воз…
Ты — Христофор Колумб, плывущий за горизонт.
Как будто мне охота копаться в этом говне. Ева молча пялит на меня свои гипертиреозные моргала, потом большая слеза выплёскивается из одного её глаза и прорезает пудру на сморщенной щеке.
— Не говори, — попросил мальчик. — Бешеная собака?
— Я глубоко признательна, — сказала она. — И я правда люблю тебя.
— Доброе утро, миссис Манчини, — начинаю. — Вас пришёл проведать ваш сын Виктор. Вот он, — говорю. — Хотите сообщить ему что-то важное?
В четверг первым делом Вирджиния Вульф. Потом Энез Нин. Потом ещё остаётся время на сеанс Сакайявеи, пока наступает утро, и мне нужно идти на работу в 1734-й.
Язык, заявляла она, это всего лишь наш способ объяснить и развеять великолепие и величие мира. Разобрать. Рассеять. Она сказала, что люди сроду не могли мириться с тем, как на самом деле прекрасен ми…
После таких развлечений странно становится, как я до сих пор не ношу грыжевой бандаж.
— Так у нас появляется хорошая шестичасовая фора, прежде чем автобусная компания заявит об угоне этого драндулета.
«Туман рассеялся, мистер Джонс, и тень перед вами — это Мэрилин Монро в тугом атласном платье. Она улыбается в золоте, её глаза полуприкрыты, её голова откинута назад. Она стоит в поле среди цветочко…
— Она. Это доктор Пэйж Маршалл. Она женщина.
— Братан, — он разглядывает толпу людей, которые держат камни.
Она сказала ещё много всякого, но всё не в счёт.
И в ту ночь, когда юноша и девушка в последний раз были вместе, рассказывает мамуля, девушка принесла с собой лампу и поставила её так, чтобы тень возлюбленного падала на стену.
— Но ты же никогда с той стороны не спишь, — возражает Дэнни.
Ты — свидетельство их смелости. Ты свидетельство их героического поступка. Их наглядный успех. Я творю всё это, потому что каждому хочется спасти человеческую жизнь на глазах у сотни других людей.
Она просто хотела, чтобы я знал — сегодня ночью её отзовут в 2556-й год. Сейчас мы видим друг друга в последний раз, и она просто хотела, чтобы я знал, как она признательна мне.
Казалось, что этот миг может тянуться вечно. Что стоит рисковать жизнью, чтобы заработать любовь. Что нужно подойти к самой черте смерти, чтобы получить хоть какое-то спасение.
К тому времени, как я приношу газету из зала, мама уже спит. Её жуткие жёлтые руки скрещены на груди, пластиковый больничный браслет заварен на запястье.
Притормозила очередная машина, что-то коричневое и с четырьмя дверями, слишком поздней модели, поэтому мамуля прогнала её, помахав рукой.
— Могу сходить позвонить, — говорю. — И Виктор через пару минут будет здесь.
Моего лучшего друга, Дэнни, я встретил на собрании сексоголиков. Дэнни дошёл до того, что ему нужно было мастурбировать раз по пятнадцать на день, чтобы хоть остановиться. Кроме того, у него уже еле …
Да чёрт её дери, может она мне сказать, коротко и ясно, — спрашиваю, — что говорится обо мне в мамином дневнике?
— Ну ладно, может, я чуток опережаю график.
— Любой, кто способен изнасиловать девяностолетнюю женщину — псих и есть.
Внимание, пожалуйста, доктор Фрейд, просим вас ответить по белому телефону добрых услуг.
— Ты знаешь, как умирает большинство пациентов вроде твоей матери?
— Я Виктор Манчини. Я всё время хожу сюда навещать маму, Иду Манчини. Она в комнате 158.
Как у меня болит всё внутри, раздуваясь и сжимаясь в судорогах, когда она тянет меня за ремень, — эта боль вызывает у меня кислотную отрыжку в горле. Я прижат спиной к стене, она просовывает свою ног…
— Ну, это самое, — объясняет она. — Отец, Сын, Святой Дух. Три в одном. Трилистник святого Патрика.
Ещё со времён библейской истории про Адама и Еву, человечество было немножко слишком умнее того, что пошло бы ему на пользу, рассказала мамуля. Ещё со времён как съели то яблоко. Её цель была отыскат…
Если бы только Старший Городской Совет Ваш знал, что госпожа Плэйн, швея, сидит на игле. Мельник мелет порошок из мефедринчика. Трактирщик сплавляет кислоту автобусам скучающих тинэйджеров, которых п…
Голос на автоответчике обрывается и начинает снова.
Одному Богу известно, сколькими смертями мне придётся почти умереть, чтобы оплатить трубку для желудка.
Её резюме само по себе было доказательством существования реинкарнации.
Она смотрит на меня молча, покачивая головой. Потом опускает взгляд на диаграмму.
— Братан, ты себе представляешь, сколько бы мне стоила настоящая модель?
Её рот растягивается, чтобы что-то сказать, а я заталкиваю ложкой ещё пудинга.
А странно то, что моей маме лучше не становится. Неважно, сколько я изображаю Крысолова-дудочника и увожу прочь упрёки этих людей. Неважно, сколько впитываю в себя вины, — мама уже не верит, что я эт…
Моя мама, Ева, даже вы лично — в итоге каждый получает по браслету.
На данный момент моя жизнь представляется мне так, словно я играю в мыльной опере, которую смотрят герои мыльной оперы, которую тоже смотрят герои мыльной оперы, которую где-то вдалеке смотрят настоя…
Первым делом не видно подвальный пол, потому что тот весь покрыт камнями. Потом куча камней вырастает до первой ступеньки. Потом подвал забит до половины лестницы. Теперь же, открываешь подвальную дв…
Здесь, в восемнадцатом веке, я сижу у очага большого открытого камина, снабжённого традиционными сувенирами комнаты пыток: большими железными крюками, кочергами, решётками, железками для клеймения. П…
— Настоящим мы обрекаем тело его земле, да быть ему превращённым во гниение… — губернатор гудел, как заходящий на посадку авиалайнер, растягивая свою маленькую речь.
В те времена так у них проходили все жизни. Каждый день кто-то загонял их в трубу, и весь день они проводили, карабкаясь по ней в темноте, а сажа набивалась им в рот и нос; и они никогда не ходили в …
— Быстро, — скомандовала мамуля. — Нарисуй реку.
— Что ещё значит — любая другая женщина? Боже, это сколько же их? — говорит. — Рада, что мы с резинкой.
Вот, здесь всегда один и тот же день, ежедневно, и в этом должен быть какой-то комфорт. Точно как в тех телепередачах, где всё те же люди торчат в одиночку на всё том же пустынном островке сезон за с…
Мы с Пэйж молча смотрим друг на друга, на тех нас, кто мы на самом деле. Впервые.
Вот, снова она — тонкая грань между наукой и садизмом. Между преступлением и жертвой. Между убийством собственного сына и тем, что сделал Авраам с Исааком по Библии.
Как и всегда, когда она выбирается из тюрьмы и приходит его забрать, малыш и мамуля каждую ночь проводят в новом мотеле. Все их блюда — это фаст-фуд, и каждый день, целыми днями, они за рулём. Сегодн…
— И не доставайте парня в колодках, — ору. — И прекратите трясти чёртовы куриные яйца!
— Хорошо, — обхватывает розовый свёрток покрепче и просит. — Пусти, братан, а то уже тяжеловато.
— Без паники, ребята. Похоже, очередная учебная тревога.
Про всё в жёлтом блокноте, говорю им. Про то, что я делал. Просто брал на себя ответственность за каждый грех на свете.
Птички на деревьях словно щебечут «гистоплазмоз».
Каждый день, прихожу домой после трудного дня в восемнадцатом веке, а на кухонной стойке возле раковины — камень вулканического происхождения. Или этот маленький серый булыжник в холодильнике, на вто…
— И, сто пудов, — говорю. — Если окажусь на тонущем корабле — полезу в шлюпку первым.
— Говорят — золотой «Дастер», — отозвался мальчик. — Это наша машина.
— Ударь меня, — говорит. — Только не слишком сильно и не слишком легко. Ударь с такой силой, чтобы я кончила.
Радио орало им вслед. «Водитель золотого „Дастера“ и маленький ребёнок сейчас подвергают себя опасности, пытаясь проскочить сквозь четыре полосы дорожного движения».
— Всё нормально. Я прощаю тебя, — говорю ей. — Я люблю тебя, и пришёл тебя спасти.
Мне нужен этот приток эндорфинов. Чтобы транквилизировал меня. Я жажду пептида фенилэтиламина. Вот такой я и есть. Зависимый. В смысле, все у себя отметили?
— Те, кто помнят прошлое, ухитряются по-настоящему перегадить всю историю.
Больше и больше в голове глупого малыша назревала такая мысль…
Может быть, Виктор разбирается с собственными проблемами, говорю.
Не ей ли назначена миссис Манчини, спрашиваю я.
Чувствуется запах какой-то закуски, вроде капусты или фасоли, которую здесь разваривают в кашу.
Эту их учительницу зовут вроде Аманда, Элисон, или Эми. Что-то на гласную.
— Умница, — и отцепляю авторучку от кармана своей рубашки.
Самшит вокруг дома ничего, учит она, но вот бирючина — лучше.
То был третий или четвёртый раз, когда она вернулась забрать его.
То, что творится здесь, с самого начала выведет вас из себя. А дальше оно становится всё хуже и хуже.
Машины проезжали мимо по шоссе, и мамуля с маленьким мальчиком пошли дальше мимо горы, по-прежнему торчавшей на одном месте.
Объясняю ей, что стыдно покупать пару колготок. Парень, который покупает колготки — либо бандит, либо извращенец; и в том и в другом случае кассир вряд ли примет у тебя деньги.
Это доморощенный вариант фондов помощи заморским детям. Тех фондов, где, мол, «за цену чашки кофе вы можете спасти ребёнку жизнь. Станьте спонсором». Зацепка в том, что только один раз спасти чью-то …
В любом раздетом человеке видишь пациента. У танцовщицы могут быть ясные красивые глаза и твёрдые коричневые соски, но если запах изо рта плохой — тогда у неё лейкемия. У танцовщицы могут быть густые…
Мамуля и наш глупый малолетний говнюк один раз остановились в зоопарке. Этот зоопарк был настолько знаменит, что был окружён целыми акрами автостоянок. Он был в каком-то городе, куда можно проехать н…
Малыш отводит плечи назад, и представляет, что фары — строй солдат на расстреле. Он заслуживает воспаление лёгких. Он заслуживает туберкулёз.
Лиза упирается руками в стену и дёргается мне навстречу.
Точно так же, как любой день твоей жизни, — так же, как он может просто исчезнуть перед телевизором, объясняет Дэнни, ему хочется иметь камень, которым можно отметить любой день. Что-то осязаемое. То…
— Боже, — отзывается Дэнни, отдёргивая ладонь. — Миссис Манчини, у вас ледяные руки.
— Хорошо, что у тебя здесь целый дом, а то мои предки требуют, чтобы со мной убрались все мои камни.
«Вы бегаете без лифчика или атлетической подвязки в целях привлечения сексуальных партнёров?»
— Не думайте, что я не в курсе, что у вас там происходит. Я следила за ним.
А Дэнни молча помотает головой и попросит меню десертов.
— И какого же чёрта ты хочешь сказать, — спрашивает она. — Мол, Виктор каждый вечер себя убивает?
Дэнни, в своих грязных шмотках, в расползающемся под мышками камзоле и в галстуке, который висит обрывками, ждёт на каждой автобусной остановке, укачивая на груди очередной розовый свёрток. Подбрасыв…
Внутри зоопарка были звери за решётками, за толстым пластиком, в глубоких котлованах, наполненных водой, и звери в основном лежали на земле, дёргая себя задними лапами.
— Воздержание — это, конечно, нормально, — продолжает Дэнни. — Но я мечтаю когда-нибудь жить жизнью, построенной на том, чтобы делать что-то хорошее, вместо того, чтобы просто не делать плохого. Вруб…
А теперь на экране я, прижавшийся ухом к динамику, одной рукой что-то быстро дёргающий туда-сюда в штанине.
Пытался спасти её. Она бредила. Не помнила, что я мессия. А я пришёл её спасти.
Притормаживали другие автомобили: машины с семьями, набитые багажом и домашними собаками, но мамуля взмахом руки прогоняла их все.
— Всё хорошо, мисс Паркс. Это наше с мистером Манчини дело.
— Братан, — говорит он. — Студийные модели никогда не дают столько страсти.
Чтобы представить себе старый мамин дом, вообразите, что всю эту дворцовую мебель запихнули в двуспальный коттедж для молодожёнов. Эти диваны и картины должны были по идее стать её приданым из Старог…
Кто-то щёлкает на плёнку меня, ковыряющегося в зубах.
— Конечно, — рассказывает она. — Я сражалась против всего, но всё чаще и чаще волновалась, что ни разу не была за что-то.
Дэнни уже сидит во тьме в первом ряду, делая наброски на жёлтой планшетке, которую держит в объятиях, а три с половиной пустых бутылки пива стоят на столике перед ним. Он не поднимает взгляд на танцо…
Мужчина, который устанавливает камеры под ободком унитаза в женских туалетах.
Хомячиха Ева. Она, наверное, видела меня этим утром, и рассказала всем, что я сделал. Убил маму. Ну ладно, не маму. Ту старуху.
Она была лучшим психиатром в этой области, — или же шлюхой, которая трахается с твоим мозгом. Ей, понятно, не нравилось заниматься такими делами с клиентами, — ну да она ведь никогда и не планировала…
— Ведь ничто не окажется настолько совершенным, насколько ты можешь его представить.
— Ещё я покрасила волосы, — сообщает она. Тянется рукой за спину, выпутывая несколько локонов, и протягивает мне навстречу, протирая их между пальцев.
— Ну? — требует у мужчины с блокнотом. — Да арестуйте же вы его, наконец.
Она горячо сияет в золотом свете. И всё равно у меня такое чувство, что если поцеловать её в губы, то они прилипнут, будто к ледяному металлу. Чтобы притормозиться, думаю про базально-клеточную карци…
Мама в своё время подавала на стол омлеты с налипшими чёрными хлопьями покрытия со сковородки. Она готовила в алюминиевых кастрюлях, а лимонад мы пили из алюминиевых кружек, мусоля их гладкие холодны…
— Хорошая сторона того, что торчу в колодках — я здесь набрал уже три недели воздержания, — говорит. — Тут я по крайней мере не могу каждые полчаса бегать в уборную чтобы, ну, погонять.
Теперь мне придётся рассказать Пэйж Маршалл, что считаю на самом деле.
В лучшем случае это могло бы происходить в «Локхид Три-Стар 500» с его прямой аллеей из пяти больших туалетов, вынесенных в заднюю часть салона туристского класса. Просторных. Звукоизолированных. У в…
Большая задрока со Второй Мировой, хитрожопая выдумка с ядерной бомбой, так вот, знаете что? Это всё моих рук дело.
Конечно, она занималась именно гипнозом, но на самом деле это было не странствие вглубь реальной жизни. Это было скорее вроде направленной медитации. Она говорила мистеру Джонсу сфокусировать напряжё…
А один из детективов тихо выдохнул неприличное слово.
— Миссис Уинтауэр? Откройте рот, пожалуйста, настолько широко, насколько сможете.
— Пришло моё время, — говорит она. — У меня такой густой сок, что в нём ложка стоять будет.
Потом поднимаются её жуткие руки, тощие и жилистые, как корни дерева или старая морковь, и прикрывают ей лицо.
А случилось то, что куча этих мужчин прискакала в неотложку с изувеченными членами.
Так что повторюсь: если вы собрались читать это — не надо.
Здесь, в Сент-Энтони, приходится опускать шторы ещё дотемна, потому что если кто-нибудь из местных обитателей увидит себя, отражённого в окне, он решит, что там за ним кто-то подсматривает. Называетс…
— Не смей, — и облизывает два пальца. Буравит меня взглядом и работает влажными пальцами между своих ног, со мной наперегонки.
Таким образом, можно в любое желаемое время вернуться назад и пересмотреть всё худшее в своей жизни.
— Доктор Маршалл очень аккуратна. Она куда бережнее обращается моими зубами, чем вы.
У неё дрожат руки и пальцы, а голова выгибается, вдавливаясь глубже и глубже в подушку. Её грудь вздымается, и полный рот коричневой дряни засасывается в глотку.
Я не более, чем безмозглый, тупорылый, невезучий пижон. Вот с этим я могу жить. Вот это я и есть. Просто дыро-трахающий, щеле-дрючащий, поршне-пялящий сраный беспомощный сексоман, и мне никогда, ни з…
Интересно, настоящий ли человек эта сестра Ремингтон.
— О, Колин, — шепчет она. — Я прощаю тебя.
Стоя в очереди, она дала ему несколько конвертов и наклеек с адресами, чтобы клеить на них. Потом дала ему несколько купонов и писем, чтобы их обернуть и положить вовнутрь.
Ветер поднимает и клонит к земле высокую траву. Здесь не живёт никто, кроме растений, и сквозь тёмный центр квартала можно разглядеть свет фонарей на крыльце других домов. Очертания старых яблонь чёр…
Когда-нибудь, когда станет большим, рассказывала мамуля тени, малыш вернётся сюда и увидит, как дорос точно до контура, который она запланировала для него в эту ночь.
Прикольно, что красота произведения искусства гораздо больше зависит от рамки, чем от самого творения.
— Я хочу только, чтобы ты знал больше, чем всякие там люди сочтут безвредным тебе сообщить, — сказала она.
По плану был один камень в день, но у Дэнни очень склонная к зависимостям натура. Теперь ему приходится приволочь домой полдюжины камней ежедневно просто для поддержания привычки. Каждый день течёт в…
Помощник официанта отшатывается обратно. Ему героизма не хочется.
Когда рядом доярка. И туристы. Тут не меньше триллиона путей, чтобы нас поймали. На полном серьёзе, Дэнни наглый как никто.
В помещении женского туалета, внутри Нико, я закидываю руки за голову.
Речь о том, что маленького мальчика в порнографии подцепила не сексуальная часть.
— Могу отметить, что у тебя самое благородное из сердец.
— Я не имела в виду то, как оно прозвучало.
Речь о том, что быть красивым и сексуальным — казалось ничто по сравнению с этим.
— И как же ты ненавидишь миссис Дженкинс?
Отвечаю ей, что на магазинных камерах безопасности всё выглядело по-другому.
Представьте себе, что всё это — его вина. Малолетнего недоноска.
Вытираю сопливой тряпкой большую часть грязи у его рта и глаз.
Приятный момент в работе мальчиком с алтаря — это стукнуть дискосом кому-нибудь под глотку. Люди стоят на коленях, сцепив руки в молитве, и та лёгкая гримаса, в которой корчится рожа каждого в такой …
В ту минуту, когда наткнётесь на что-нибудь получше секса, позвоните мне. Скиньте на пейджер.
И малыш настолько глуп, что может думать, будто какая-то картина, статуя или история могут как-то заменить любимого человека.
Верный способ справиться со случаем вроде Евы — перенаправить её внимание. Отвлечь её, упомянув завтрак, или погоду, или какие у неё красивые волосы. У неё запас внимания — едва на один раз часам тик…
— Нет, — отвечает она, выскальзывая из халата. Потом отправляется к распахнутому шкафу и вешает халат на тремпель.
— Братан, я серьёзно, — говорит. — У тебя сегодня ночью какие-то дикие проявления враждебности. Ты что, позанимался этим?
За бронированными дверями все сумасшедшие старые Ирмы и Лаверны, Виолетты и Оливии берутся за свою медленную миграцию на костылях и инвалидках, приближаясь ко мне. Все хронические раздевалки. Все сда…
В Америке так: если твоя зависимость не остаётся максимально новой и усовершенствованной — ты позорище.
Представьте Саломею. Представьте Мэрилин Монро. Если бы вы могли вернуться в любой исторический период и получить любую женщину — женщин, которые сделают всё, что вам вздумается. Потрясающих женщин. …
Ребром ладони Дэнни размазывает следы жжёной пробки, чтобы добавить тень и глубину. На рисунке женщина со сцены, закрывшая глаза руками, слегка приоткрывшая рот, — и Дэнни быстро добавляет штрихи; ег…
Дэнни перематывает плёнку, и вот я снова здесь.
Кто бы я там ни был. Каким бы государственным защитником не оказался ныне.
Она всего лишь помещала его в транс, в гипнотическую индукцию, и вела дальнейшие события. Он не возвращался назад во времени. Ничего реального здесь не было. Важно было то, что ему хотелось, чтобы пр…
Мои глаза проходят от одного малыша к другому, на мгновение ловя взгляд каждого.
Впереди них по шоссе был ресторан с припаркованными вокруг грузовиками, большими по размеру, чем сам ресторан. Некоторые из новых машин, которые отвергла мамуля, стояли тут же. Доносился запах самой …
— Загадываю простое, — она закрыла глаза, улыбнулась, потом открыла их и спросила. — В любом магазине, что значит, если просят четвертушек в кассу номер пять?
Лёгкая мышечная конвульсия значит бешенство, — значит мышечные судороги, жажду, помешательство и слюнотечение, за которыми следуют припадки, кома, смерть. Прыщи означают кисту яичников. Чувство лёгко…
Однажды днём, когда глупый маленький мальчик и его приёмная мать были в магазине, они услышали объявление. На дворе стояло лето, и они скупались перед школой: в том году он шёл в пятый класс. В том г…
Дома заканчиваются, и восьмисотый квартал — просто участок, а дальше, в следующем квартале — снова дома. Вся земля — лишь высокая трава, растущая по краю, и старые яблони со сморщенной и перекрученно…
Беда с сексом такая же, как и с любой другой зависимостью. Ты постоянно реабилитируешься. Потом постоянно скатываешься. Снова занимаешься этим. Пока не найдёшь вещь, за которую можно бороться, никогд…
— Ну, такое, — объясняет он. — Искусственный гуманоид, созданный с ограниченным запасом жизни, но со встроенными фальшивыми детскими воспоминаниями, поэтому тебе кажется что ты реально настоящий чело…
Когда я бывал в пробке, моё сердце билось с нормальной скоростью. Тут я не одинок. Пока я здесь в ловушке — могу чувствовать себя как нормальный человек, который возвращается домой: к детям, жене, жи…
У моей мамы часы такого типа, где каждый час обозначается криком определённой птицы. В записи. Час дня — американский дрозд. Шесть часов — северная иволга.
— Теперь запиши всё в тетрадку. Нарисуй реку на нашей новой карте. И готовься — впереди ещё будет целая куча вещей, которым нужно имя.
Нико пожимает плечами и заталкивает лифчик обратно в рукав куртки. Все сексоголики уже ушли внутрь, в комнату 234. Пустые коридоры с навощёным линолеумом и досками объявлений на стенах. Повсюду разве…
«Коринфские тосканские композитные архитравы антаблемента…» Некоторых людей в библиотеку нужно пускать только по рецепту. Серьёзно, книги по архитектуре для Дэнни порнография. Ясное дело, сначала был…
Эту девушку по имени Гвен я встретил в отделе «Реабилитация» книжного магазина. Трудно сказать, кто кого подцепил, — но она притворялась, будто читает двадцатишаговую книжку по сексуальной зависимост…
Мою мать, такой, как она была в своё время?
Тем не менее, вероятность награды просто выше некуда, чтобы заставить и дальше толкать на удачу.
И — стоит только одному человеку похвалиться, как он был героем. Как он был спасителем и как спас Виктору жизнь в ресторане.
Объясняю всем: мне надоело, что меня дёргают туда-сюда. Ясно? Так что хватит придуриваться. Мне насрать на сердце. Вам, ребята, не вызвать у меня никаких там чувств. Вам меня — не достать.
Ты — первый пещерный человек, рискнувший съесть устрицу. Быть может, эта типичная устрица ничего нового из себя не представляет, но для тебя она новая.
И, если материнство — новый Бог, единственное святое, что у нас осталось, — то я убил Бога.
— Клёво, — говорю ей. — Сейчас же 1734-й, помнишь? Пятьдесят процентов детей умирали при родах.
Что если ты будешь достаточно есть и спать, то больше тебе хотеться не будет.
— Ну что ж, я всё ещё здесь, — её чёрные волосы все распущены, весь мозговидный пучок. Её глаза опухли и покраснели, она шмыгает носом, пожимает плечами и говорит. — Полагаю, это значит, что я ненорм…
— «Вокруг света», — прошу я. — «Вокруг света», Нико.
На самом деле я одержим совсем другим божеством. Это я так пытаюсь быть хорошим. Пытаюсь провести несколько маленьких чудес, чтобы раскачаться до крупных вещей.
— Ни минуты не думай, будто город купится на твою логику Первой Поправки, — говорю.
Маленький мальчик улыбался навстречу всем злобным лицам, которые его разглядывали.
— Ты всё это творишь по полной инфантильности.
В больших гостиницах этот вальс означает необходимость эвакуировать здание.
— Готово, — объявляет доктор Маршалл. Она выпрямляется, и, когда идёт выкинуть окровавленную струну в мусор — замечает меня.
— Миссис Манчини, — объясняет мне эта. — Нужна трубка для питания. Она чувствует голод, но забыла, что означает это чувство. Следовательно, не ест.
Тёплое пиво отдаёт ртом Дэнни, его зубами и губной мазью, — вот так мне сейчас нужно выпить.
— Нет, я имею в виду — кем ты стал, — поясняет она.
— Внимание, доктор Поль Уэрд, — сказал всем голос. — Пожалуйста, подойдите к своей жене в отдел косметики магазина «Вулворт».
Или, может, когда с людьми обращаются как со скотом, так они себя и ведут. А может — это просто повод. Может им скучно. Может быть, никто не приспособлен торчать целый день, втиснувшись в консервную …
— И не говори, — отвечает. — Один раз он избил мою сестру чуть не до смерти.
— Успокойся, сына, — она порылась в сумочке и достала белую трубочку, трихлорэтан.
Миссис Новак — мамина соседка по комнате. А хомячиха — Ева.
— Когда-то здесь были ангелы, — сообщает она. — Говорят, они были потрясающе красивые, с крыльями из перьев и с настоящими позолоченными нимбами.
Сидим молча. Боже, мне бы жвачку какую-нибудь. На часах у меня двенадцать двадцать пять.
— Попробуй, — берёт меня за руку и держит у своего плоского живота. — Я измерила температуру. Моё время уже прошло.
Я не любим. Я не прекрасная душа. Я не хорошая, дарящая натура. Я ничей не спаситель.
В мой следующий визит мама ещё тоньше, если такое возможно. Шея у неё с виду кажется такой толщины, как моё запястье, жёлтая кожа тонет в глубоких пустотах между связками и глоткой. Лицо её не скрыва…
Персонал говорит, что мы с ней хорошо спелись.
— Тут мы уже обсуждаем план «зю», — говорит Дэнни. — Прошу тебя как последнее пристанище.
Речь о том, что даже Билл Вильсон, основатель «Анонимных алкоголиков» не смог перебороть в себе похотливую обезьяну, и всю свою трезвую жизнь провёл, обманывая жену и исполнившись чувством вины.
Которая нарисовала контур своего пропавшего любовника? Ага, говорю.
— Да-да, Ева, — говорю. — Да-да, сто пудов, думаю, что возможно пожалуй всё ещё тебя люблю.
— Что за дела с тобой? С чего ты докатился до такого?
Кто-то храпит на номере три. На десятом — скрипение кресла-качалки.
Под ногтями у неё тоже была засохшая кровь.
Потому что, как говорят, кто забывает прошлое, обречён его повторять.
Это не был секс. Она была просто экскурсоводом в эротический сон. Гипно-стриптизёршей.
— И я знаю, что могу спасти тебя, — говорю.
Все они мне улыбаются. Все сияют. У каждого на руке пластиковый браслет, который держит двери закрытыми, но всё равно все выглядят лучше, чем я себя чувствую.
Представьте, что это вроде гештальт-засады.
Тащит их домой. Таким вот образом его реабилитация должна заключаться в серьёзных и хороших поступках, вместо того, чтобы просто не делать мелкую дрянь.
— Ну а я — нет! — и на пол из рукава её куртки выпадает лифчик.
Отныне, говорю, я не собираюсь уступать ни пяди.
— Эй, Пикассо, — зовёт танцовщица, болтая ногой у Дэнни под носом.
Оба они носили одни и те же вещи ещё с того дня, как она забрала его после школы. В каком бы мотеле они не остановились, когда он забирался в постель, мамуля щёлкала пальцами и требовала его штаны, р…
Миссис Памела Рэнк-Меса означает всего лишь террориста с какой-то пушкой.
В кармане моей куртки по-прежнему лежит мамин красный дневник. По-прежнему нужно разыскать шоколадный пудинг.
Помимо уродования бедных цыплят эти четвероклассники приваливают сюда затем, чтобы притащить какой-нибудь микроб. Нет никакой тайны в том, почему Дэнни постоянно пускает сопли и кашляет. Головные вши…
Главное — не забывай себя спрашивать: «Как бы не поступил Иисус?»
Так будь активной жертвой, будь великим неудачником.
Солнце падает сквозь окно с витражами, сквозь цельную стену сотен оттенков золотого. Крест из светлого дерева. Условности. Алтарь и перила причастия, всё на месте. Пэйж отправляется присесть на одну …
Хорошая зависимость снимает со смерти дух непредсказуемости. И уже действительно есть такая вещь, как планирование собственного отбытия.
— Когда думаешь об этом — ничего, — отвечает она. Кивает на дневник в моих руках и продолжает. — Если не хочешь разрушить себе жизнь — советую тебе сжечь его.
— В Колонии Дансборо, — объявляет он. — Нет деревенской шлюхи.
Первым делом, как помнилось глупому маленькому мальчику, мамуля занималась очищением домов — не пылесосила или вытирала пыль, а очищала духовно, проводила экзорцизмы. Самое трудное было заставить люд…
Кем бы он ни был, этот человек будет любить тебя.
Что если ты достаточно приобретёшь, достаточно много добьёшься, то тебе никогда уже больше не захочется иметь или делать что-то ещё.
Из коровника кто-то булькает, всасывая воздух через бульбулятор. Их не видно, но чувствуется немая напряжённость кучки людей, присевших кружком, пытающихся удержать дыхание. Кашляет девушка. Это Урсу…
Так что суббота означает визит к моей маме.
Нико поднимает бёдра чуть выше с каждым разом, потом крепко усаживается. Немного трётся взад и вперёд. Пристроив по руке на каждое бёдро, подталкивается вверх, после падает вниз.
— Нет, — отвечаю. — Я стопудово не мозг. Это не то.
На обеденном столе сваливаются в кучу всякие новые открытки. Всякие чеки и наилучшие пожелания от незнакомцев, которым охота считать себя чьими-то героями. Которым кажется, что они кому-то нужны. Как…
Гвен вздыхает и тычет мне в рожу вибратором.
Парик Дэнни снова шлёпается на землю. Слова «Съешь меня» кровоточат красным под струями дождя, стекают розовым по его замёрзшим синеющим ушам, затекают розоватыми струйками в глаза и на щёки, капают …
Говорю им: валите всё на меня. Пускай я буду изображать большую пассивную жопу в вашей групповухе для снятия вины. Приму заряд у всех.
— Это мои предки, братан, их номер телефона, — говорит Дэнни. — Это они так намекают.
Чтобы установить там собственный флаг. Собственный символ.
Так что если вы это читаете, скажу честно: вас ничего из этого не касается.
— Меня за это могут загрести, — и накатываю резинку на поршень.
Глаза её перекатываются на бок, и она улыбается Пэйж.
Здесь такой приятный район. Перепрыгиваю через ограду в следующий задний двор и приземляюсь башней прямо в чей-то розовый куст. Где-то лает собака.
— Ой, критиковать, осуждать и жаловаться можно на что угодно, но куда это приведёт меня? — продолжает рассказывать мама, её голос остаётся на заднем плане, пока экран по кругу демонстрирует другие по…
Жирного охранника с нагрудным карманом, набитым авторучками.
— Стой, стой, стой, — упирается она, отталкивая мою руку. — Так, дай я сама. Ты же всё порвёшь, — она выкручивается из моих рук.
— Так это она? — говорит. — Братан, она совсем на тебя не похожа.
Взамен говорю, что мне просто хочется быть ангелом-хранителем хотя бы для одного человека.
И в этот же миг зазвенела пожарная сигнализация.
— Почитай, братан. Объявление в кружке, — разворачивает страницу, чтобы показать мне. — Вот объявление, здесь, — говорит. Там одно объявление обведено красными чернилами.
Всё время, пока мы были на алтаре, пока я пытался разогреть поршень, — крест из полированного светлого дерева смотрел на нас. Не было ни человека в муках. Ни тернового венца. Ни кружащих мух и пота. …
Говорю — просто убил бы парня, который изобрёл самотык. Я и правда убил бы.
Сестра Фламинго. Доктор Блэйз. Вальс «Дунайские волны».
— А предкам своим ты что про нас рассказывала?
В наше особое утро в коптильной, мисс Лэйси полоскала мой поршень в хорошей порции слюней во рту. Потом мы сосались, крепко потели и проводили жидкостный обмен, и она отклонилась назад, полюбоваться …
Пациентку спрашиваю, не замечала ли та каких-нибудь нарушений в своём цикле или в испражнениях?
И ведь стопудово — я это заслуживаю. Строй солдат. Вся моя перерастянутая семья.
Ещё одна мелочь, о которой нужно помнить: когда выхаркнешь полный рот своей жёваной мрази, затычку из мертвечины и слюней, нужно целиться прямо в Дэнни. Ему жопу прикрывают папочки-мамочки, дедушки-б…
— Но, может, секс и близость — не взаимоисключающие вещи.
Если нужно, говорю ему, тут у меня на ходу мамина машина.
— Отбираешь у них борьбу за выживание — и вот что получаешь, — сказала мамуля.
Вопрос всегда звучит так: «И чем же вам будет угодно подавиться сегодня вечером?»
— Дай десять баксов, — заявляет Дэнни. — Разрешу помочь.
Другие машины клином объезжали их и срывались с места, визжа колёсами на большой скорости, исчезая в другие края.
— Отдирать резиновую изоленту, — сказала она. — Так же эротично, как восковая эпиляция ног.
Так что, кого бы я ни драл, мне приходится представлять себе больших гниющих животных: сбитых на шоссе раздутых от газа енотов, которых таранят на большой скорости грузовики на раскалённом от палящег…
Дэнни является ко мне, проскладировав весь день камни под дождём, и говорит, мол, у него столько серы, что не может слышать. Он сидит на стуле в маминой кухне, Бэт тоже здесь, стоит у задней двери, н…
Но я без гроша, и девчонка уходит вдоль по сцене к следующему парню.
— О Боже, извини меня, пожалуйста. Мне просто казалось… — и тянется нажать кнопочку вызова стюардессы.
Даже после такой беготни они добрались только в глубину ничто, в глубину ночи.
— Мы в такой структуре и микроконтроле, что это больше не мир — это чёртов морской круиз!
— Будто оно поможет, — говорит. — Ты сам-то когда вообще в последний раз думал о своём четвёртом шаге?
И я сую пробку от бутылки кетчупа себе в рот. И глотаю.
— Тут-то ты как раз ошибаешься, — говорю. — Я так сильно хочу тебя оттрахать, что аж накрывает, — говорю. — И, нет, я не желаю никому смерти, но и не хочу, чтобы мама снова стала такой, как была когд…
В этом месяце я получил три именинные открытки, а ещё ведь даже не пятнадцатое число. В прошлом месяце было четыре. В позапрошлом — шесть именинных открыток. Большую часть этих людей я не помню. Благ…
Слоны, сказала мамуля, могут пользоваться хоботом.
Запах клея и резины в салоне нового автомобиля — это формальдегид, рассказала она ему, — то же самое, в чём хранят покойников. Он же — в новых домах и новой мебели. Такое называется «дегазация». Можн…
— Побудешь тут, Виктор? — спрашивает. — Нам надо поговорить. Мне так много всего нужно объяснить.
Пускай сами платят по счёту за свои ужины.
Со всякой фигнёй про трупы в мыслях можно скакать часами, ни к чему не добираясь.
— Не знаю. Однажды взяла и захотела стать врачом… — и её голос гаснет, переходя в какую-то другую комнату.
Ну и что, если уродится деформированное или ненормальное? Всё в образовательных целях.
С мистером Джонсом она прогоняла алфавит в обратном порядке. Говорила ему — "вы стоите на лугу, поросшем травой, но вот находят облака, спускаясь ниже и ниже, покрывая вас, и окутывают вас густым тум…
— Пожалуйста, не думай, что это было нечто особенное.
— Эй, братан, нам подфартило. Вот уголок!
И делает шаг ко мне. Всё ещё в очках. Ноги её по-прежнему в белых туфлях на платформе, только здесь они кажутся золотыми.
Такие дела в Сент-Энтони. Тряпьё, шторы, кровати, — почти всё огнеупорное. И всё грязеотталкивающее. Можно натворить что угодно где угодно, тут запросто всё уберут. Такое заведение называется центр п…
— Если ты на полном серьёзе хочешь спасти себе жизнь — могу поговорить с тобой где-нибудь наедине.
Пэйж присела, переводя взгляд со старухи на меня, туда-обратно.
Рыба. Мясо. Овощи. Сегодня, как и в любой другой вечер, самое простое — взять и закрыть глаза.
Порезал бы ей колёса, или оставил бы любовную записку — не знаю.
Всё это стало целями маленького мальчика. Иллюзиями, которые останутся с ним на всю жизнь. Все эти обещания разглядел он в улыбке толстяка.
В 1711-м, в Священной Римской империи, Чёрная Чума убила пятьсот тысяч человек. В 1781-м миллионы умерли по всему миру от гриппа. В 1792-м ещё одна эпидемия похоронила восемьсот тысяч человек в Египт…
— Братан, — говорю. — Что делает камень в холодильнике?
— Тебе не отвергнуть доброту своей истинной природы. Она сияет в глаза каждому.
Экран безопасности демонстрирует столовую, где старухи едят на завтрак растёртую в пюре пищу разных оттенков серого.
— Всё нормально, — говорю ей. — Доктор Маршалл прочла твой дневник и рассказала мне правду.
— Вы вообще собираетесь слушать свои права, или как?
Пламя подбирается ближе к его голове. Сгоревший конец трубки сморщивается и разворачивается. Чёрная бумага, окаймлённая оранжевыми искрами, — такие горячие кусочки бумаги парят под потолок. Некоторые…
— Ты же не считаешь, что я бывал добрым, так?
И на десять секунд экран демонстрирует мою маму и Пэйж в коридоре прямо у входа в комнату для кружков.
— Последний раз одним глазком на реальность, — сказала она. — И пойдём завтракать.
— Так расскажите мне, — советую. — Скиньте всё с плеч, — обещаю не пересказывать это Виктору, только с её разрешения.
Радио орало, что, кажется, пассажиры покидают транспортное средство.
На полном серьёзе, уже сама мысль вызывает у моей большой мужской штуки сильное желание с криками вылететь из комнаты.
— Вот моя последняя догадка, — объявляет.
Не смог драть, пялить, пихать, пороть, трахать. Все те эвфемизмы, которых не случилось.
Здесь не про кого-то храброго, доброго и преданного. Он не тот, в какого вам захочется влюбляться.
Её глаза таращились так, что повсюду вокруг зрачков виднелся белок; а её маленький чёрный мозг из волос почти распустился.
— Иногда, — говорит Дэнни, шмыгая носом. — Как-то даже охота, чтобы меня били и наказывали. Ладно что Бога больше нет, всё равно хочется что-то уважать. Я не хочу быть центром собственной вселенной.
Первые несколько секунд все обычно высматривают, кто же сделает шаг вперёд и станет героем.
Она рассказала маленькому мальчику, что семена ипомеи не помогают. Она пробовала. Эффект не сохраняется. И листья сладкого картофеля не помогают. Как и златоцвет, экстрагированный из хризантем. Как и…
— Ты жадничаешь, друг мой, — трясёт головой и продолжает. — Братан, нельзя же обманом заставить людей, чтобы тебя любили.
Этих ребят большей частью можно поставить перед зеркалом и сказать им, что это такой специальный телеканал про старых несчастных умирающих людей, и они будут смотреть его часами.
Пока мы идём, благодаря его новому озабоченному поведению мои глаза уже бегают по пустырям и окрестностям на предмет камней, которые можно подобрать.
Только когда в сигнал трубил грузовик, мамуля вскакивала и просыпалась. Потом снова тормозила и целую минуту откидывала с лица большую часть волос. Заталкивала в ноздрю белую пластиковую трубку и втя…
Оказывается, какой-то козёл просто выпустил из них воздух.
В женском туалете Нико прижимает меня к холодной плитке стены и усаживается мне на пояс, пытаясь извлечь из штанов. Другой рукой Нико обнимает мой затылок и тянет моё лицо, открытый рот, навстречу св…
Потом появился Фэнг Шу, как помнил малыш, и клиенты уже желали экзорцизм и хотели, чтобы она им сообщила, куда поставить диван. Клиенты спрашивали, где расположить кровать, чтобы не вышло, что она ст…
В каждый мой визит навстречу по коридору прётся какая-то старая кошёлка с дикими бровями, она зовёт меня Эйхманн. Другая женщина с прозрачной пластиковой трубкой ссанины, выгибающейся из-под халата, …
— Совладай с собой, чёрт возьми. Стой смирно, или всё испортишь.
Музыка сменяется на сирены воздушной тревоги. Потом гордо выходит новая танцовщица, светясь розовым внутри какого-то абсолютно кукольного купальника, её шерсть и груди почти наружу.
Тогда что, получается, она меня любит? Это невозможно.
— Так значит тебе сколько? — спрашивала она. — Семь лет?
Но эта самая доктор Пэйж Маршалл кажется словно превыше того, чтобы её драли.
«Надгробный камень» — неподходящее слово, но это первое, что приходит на ум.
— Вместо того, чтобы меня изгонять, — выкрикнул Дэнни. — Может, пускай мне лучше вмажут камнями? — пояснил. — В смысле, камни были бы очень приятным подарком на дорожку.
Дэнни страница за страницей заполняет свою планшетку набросками фигур: прекрасными улыбающимися женщинами; худенькими женщинами, которые шлют ему воздушные поцелуи; женщинами, лица у которых склонены…
Вечера по средам означают Нико. Вечера пятницы значат Таня. По воскресеньям — Лиза. Лиза потеет жёлтым от никотина. Её талию можно почти обхватить руками, когда пресс её каменеет в кашле. Таня вечно …
Какой-то чёрно-белый документальный фильм.
Мамулю мы обнаруживаем в зале, где она сидит перед рассыпанным на столе «паззлом». Тут, пожалуй, вся тысяча кусочков, но нигде нет коробки с рисунком, как оно всё должно смотреться собранным. Оно мож…
«Изнасилование — дело власти. Это не романтика. Не надо заниматься со мной любовью. Не надо целовать меня в губы. Не рассчитывай на зажимания после акта. Не проси сходить в мой туалет».
Вот Дэнни говорит, что, может быть, второе пришествие Иисуса Христа — не из тех вещей, которыми должен заниматься Бог. Может быть, Бог оставил людям право выработать способность вернуть Христа в свои…
А маленькому мальчику хотелось только глянуть, как выйдет из строя что-то опасное.
— Я нашла способ спасти твоей матери жизнь, — говорит. — Но ты можешь не одобрить.
В эту первую ночь Дэнни стоит у входной двери, сжимая что-то, обёрнутое в розовое одеяло. Всё это видно в глазок маминой двери: Дэнни в своей широченной клетчатой куртке; Дэнни укачивает на груди как…
— Ну да, — отвечаю. — Ты, сестрёнка, девка просто прелесть.
Не каждый мужчина мог оплатить её сеансы, поэтому ей снова и снова подворачивалась всё та же разновидность. Они парковали свои минифургоны за шесть кварталов и торопились к дому, прикрываясь в тени з…
Потому что актинии всегда хорошо проводят время.
Шерри Дайкири веером закручивает волосы над головой. Выгибается, потом отбрасывает длинную чёрную причёску назад за плечи.
Слепой цыплёнок с половиной головы и без крыльев, весь измазанный дерьмом, тычется мне в башмак, а когда я тянусь его погладить, оно всё дрожит под перьями, производит тихое кудахтанье и воркование, …
Тесное пространство, туалет, две сотни незнакомцев сидят всего в нескольких дюймах — восторг полнейший. Недостаток места для манёвров — его можно взять сверхгибкостью. Используйте воображение. Немног…
По радио сказали, что о заглохшей машине уведомили полицию.
Я не говорю, что не люблю этих женщин. Я люблю их так же, как вы любите фото на развороте журнала, видео где трахаются, веб-сайт для взрослых, — и, конечно, для сексоголика такое может показаться пол…
— Знаешь, а ведь в итоге она просто забыла его, да изобрела обои.
Спрашиваю её, кто такие эти «они», — а она ещё раз жмёт кнопку вызова медсестры.
— Братан, тут всё наполняется под завязку, — говорю. — Такое чувство, будто мы живём в нижней половинке песочных часов.
— По секрету, — сказала миссис Цунимитсу. — Мне кажется, мой сын, Пол, постоянно трусил — до того вечера.
— Только с виду кажется, будто мы чего-то достигли.
Осталась французская кухня. Кухня индейцев майя. Восточно-индийская.
Открываю гамбургер. Открываю бутылку кетчупа. Мне нужно есть, чтобы выжить, но во мне и так по уши собственного говна.
— Так рада тебя видеть, — говорит она. — Как ты? Так давно не виделись.
— Братан, так ты хочешь знать, что мне сказала твоя мама, или нет?
— Нет, я не читал её дневник, — говорю. — Я не трахал Пэйж Маршалл. Ни хрена не могу делать, пока не решу насчёт того самого.
Сюда приходят на время трёхчасовой отлучки проститутки и сексуальные преступники из тюрем минимально строгого режима, которые сидят рука-об-руку с любительницами групповух и мужиками, берущими в рот …