Записанный к маме на приём на три часа объявлялся, сжимая жёлтое купальное полотенце, а вокруг его пальца была пустая впадинка на том месте, где положено быть обручальному кольцу. В ту секунду, когда дверь закрывали, он пытался всучить ей деньги. Пытался снять штаны. Его фамилия была Джонс, говорил он ей. Имя — Мистер.
Прекращаю писать. У меня болит сердце, но я уже забыл, к чему бы это.
Что если ты достаточно приобретёшь, достаточно много добьёшься, то тебе никогда уже больше не захочется иметь или делать что-то ещё.
В понедельник остаюсь дома после работы и просматриваю старые мамины плёнки, оставшиеся от терапевтических сеансов. Здесь — два тысячелетия женщин на одной полке. Здесь голос моей мамы, такой же ровный и спокойный, как когда я был малолетним говнюком.
Ну, думаю, раз уж Иисус мог умереть за мои грехи, то, полагаю, и я могу вобрать в себя немного за других людей. Каждому из нас выпадают шансы стать козлом отпущения. Взять на себя вину.
Потом цепляю висячий замок. Потом выуживаю кусок тряпья из камзольного кармана.