Все цитаты из книги «Теплая птица: Постапокалипсис нашего времени»
Мне не спалось. Я сидел, прислонившись спиной к холодной стене. Вездесущая луна высвечивала лежащих на полу людей. На стенах сохранились рисунки и надписи бывших, значит, барак был оставлен еще до Дж…
Дежурившие у арки стрелки ухватились за цепи, приваренные к чугунным воротам. Потянули… Ворота медленно распахнулись. Вслед за офицером, «номера» по двое стали проникать в сердце Цитадели, последними…
— Хорошо, Ирина Мухамедовна, — сказала я.
— Поужинал на работе, — соврал Островцев. — Устал сильно…
Обязанности завхоза Христо возложил на Марину. Я обрадовался, полагая, что теперь удвоенные пайки посыплются на меня, как из рога изобилия. Однако, я заблуждался. Скупость и расчетливость Марины пора…
— Ну и рожа у тебя —камень! Ведь это шутка, Ахмат, всего лишь шутка. Я засмеялся через силу. Шутка?! Мне почудилось, что глава ОСОБи знает про меня и Марину…
Шрам плюнул на руки, — желтая тугая слюна на миг зависла в воздухе. Вцепился в рычаг. Надавил.
— Я поняла, что остановлю свой выбор на тебе, и пройду с тобой через Джунгли, не ради Христо и возрожденцев… а ради себя. Ты мое возрождение, Андрей…
Стены парадного украшали разноцветные надписи, рисунки. Чаще других встречались кричаще-броское «Цой жив!», а так же портрет длинноволосого юноши с горделиво выпяченной нижней губой. Одна бетонная ле…
Мы спустились на пути перед носом поезда.
Скрежеща, поезд остановился. Олегыч повернулся ко мне, вытирая засаленным рукавом вспотевшее лицо.
— Как здорово, — прошептала она. — Ты вспомнил?
Автоматная очередь разорвала тишину. Я обернулся.
Охранник долгим взглядом окинул меня. Стало неуютно, совсем неуютно.
Рюкзак. Зубами и слегка дрожащими пальцами, я развязал веревку. Ого! Похоже, жратва. А это, видимо, патроны. Отлично. Отставил рюкзак в сторону.
— Гуд монин, мистер Звоньский. Ай эм, — Островцев мучительно подыскивал слова, во рту пересохло. — Ай эм рашен скайнс… сайенс жобер… джоуббер… Май нэймс Островцев.
Я закрыл за собой дверь, связывающую первый вагон с вагоном группы зачистки. Здесь удушливо воняло портянками (вон, развешены у печки); на стене —большая перепачканная фотография голой девки, в углу …
Рай и ад. Ты рассказывала мне про них, Марина, помнишь? Где ты? Я знаю где. Ты в раю. И наш малыш. И я иду к вам. Наша мечта исполнилась —Серебристая Рыбка существует.
Вдруг резкая боль пронзила руку. Держащий мяч стрелок вцепился в нее зубами. Разве это по правилам? Я заорал и, изловчившись, ударил его в пах. Нет правил —значит, нет! Мяч очутился в моих руках! Нап…
— Кто вы такие? — спросил я, обращаясь к Христо.
Конвоиры привели меня к длинному бараку, стоящему поодаль от казарм стрелков. Его охраняли три дюжих бойца. Их челюсти равномерно, почти синхронно, двигались.
Стрелки заспорили, но мне было все равно. Музыка нового мира звучала внутри. Серебристая Рыбка наконец-то обретала голос.
— Эй, скажи хоть, как тебя звать? — окликнули сзади.
Я напрягся, откинул крышку в сторону. Вода устремилась в отверстие гулким водопадом.
— Вы по поводу работы? — бросил он, смерив меня, как мне показалось, неодобрительным взглядом.
— Стреляй, гад, — бабьим голосом завизжал Джон. — Все равно всех тут перемочат!
Твердым шагом Андрей подошел к столу директора, схватил стопку бумаг с чертежами, и кинулся прочь, на ходу запихивая бумаги в портфель.
— Говоришь, ты большая шишка. У меня тоже большая шишка… В штанах.
— Пусть смеются, — прошептал я, глядя на нее. — Пусть…
Протоптанная в снегу тропинка петляла между зданиями, мертвыми автомобилями, ныряла в переулки. Я бежал, держа винтовку наперевес, стараясь дышать ровно, чтобы не выдохнуться раньше времени. Морозный…
«Что может собственных Платонов, и быстрых разумом Тевтонов российская земля рождать». Строчки запомнились со школы, а еще рассказ нашей учительницы о юноше Михайло, не захотевшем рыбалить с отцом в …
Отец Никодим вытер меч об одежду мертвеца, ленивым движением вставил его в кольцо на поясе. Вблизи он казался великаном.
Островцев полез в карман плаща. Так. Банка пива. Денег нет.
Конвоиры уставились на меня, как на вернувшегося с того света. Почему стрелки так боятся особистов? Мне черные плащи не показались страшными. Уж не лгун ли наш великий учитель Христо?
Я подумал о той, что осталась далеко позади, но вместе с тем, будет со мной до конца. Шум Джунглей зазвучал приглушенно. Стало дико и жутко: рядом со мной темнела горка убитых.
Она смотрела на меня своими добрыми глазами. Я опустил голову.
— Всего один, — пробормотал я, различив через стекло кабины затылок пилота. — Эх, отсюда не достать…
— Еще горячее не мог? Подай, что ли, снега.
— Все так просто, все так сложно, мы ушли в открытый космос, — пропел под нос Киркоров.
Электричка отползла от платформы, перестукивая колесами. Заспанный голос объявил следующую остановку.
Впрочем, неважно. Важно то, что я жив. Жив благодаря игроку, которого по моему приказу зверски избили, — но это тоже неважно. Приказ отдавал не я, а конунг Московской резервации Ахмат.
— Интересно? — засмеялась. — Погоди, закончу…
Скользкая лестница взвизгнула под ногами, грозя обрушиться. Дом как будто привык к тишине и уединению, и, похоже, готов был отстаивать свой покой: на самом верху моя нога попала между досками, я с тр…
— Обращайтесь к Отцу Никодиму —«ваш крест», — вставил Глеб.
Рыжая повела плечом и засопела. Я отвернулся. Не хватало еще, чтобы заметила, что я смотрю на нее.… В Джунглях это не принято.
— Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь…
— Нет, ты не отмахивайся. Я-то знаю всю эту шушеру, что подвизается в ОСОБи. Половина метит на мое место. Тот же Глеб Пьяных, которого пришлепнули мародеры. Останься он в живых, думаешь, поспешил бы …
— Патруль, — выдохнул Снегирь. — Вот дьявол!
Боже мой! На мгновение мне показалось, что я вновь очутилась в метро. Площадка перед турникетом, загораживающим вход на мраморную лестницу, была полна людьми. Здесь толпились юноши и девушки приблизи…
— Зачем ты? — сказала она, — я совсем не устала.
— Пока вы работаете в ЯДИ —личных дел у вас быть не может, — директор сделал акцент на слове «пока».
До административного комплекса мы дошли молча. Отец Никодим теребил бороду. Автоматчики посторонились, пропуская нас в длинный коридор, пахнущий пылью и крысиным пометом. Подошвы глухо стучали по дос…
Стрелки по очереди избивали его, соревнуясь в силе, а Шрам все смотрел на меня.
«Проклятая жара. Прямо Бангладеш. Даже кондиционеры не справляются»…
Особист провел меня уже знакомой улочкой до ворот, за которыми виднелась Золотая Долина. Караульные, ни слова не говоря, посторонились.
И неизменно к концу разговора, когда у подружек начинали слипаться глаза, а язычки —прилипать к нёбу, они приходили к выводу —мужики —козлы, но следующим вечером вновь говорили об Олегах, Стасах, Эди…
Длинное ругательство огласило подвал. Я оглянулся. К нашему столу нетвердой походкой приблизился краснорожий конунг.
— Жара, — устало сказал он. — Проклятая жара. Прямо Бангладеш. Даже кондиционеры не справляются.
Мало-помалу усталость одолела (сказались несколько тревожных дней).
За извивами грунтовой дороги, слегка присыпанной гравием, ревели мотоциклы и слышались крики.
Конверт из танталовой бумаги, 23767t… Будь что будет…
О, черт! Последний вагон проследовал мимо. На подножке —всего один игрок с трепещущими на ветру волосами.
— Марина Александровна Книппер, согласны ли вы стать женой Игоря Матвеевича Снегирева?
— Хорошо, Карл, — вставил Киркоров. — Как говорится —ни нам, ни вам. Четыре пакета.
«Пустоцвет», — так иногда его мать называет жену.
— Они уж далеко, — мрачно заметил Якши. — Небось, к резервации подбираются.
— Как в чем? Ты что, не чуешь —мертвечиной разит?
В тонком лунном сиянии —пятно лица. Широкого, как заходящее солнце.
— Мне совсем не нравится этот город, — сказала Марина, глядя вдаль. — Да и есть хочется…
Я засмеялся. Даже сырое мясо прибавляет сил, струится по венам, кормит Теплую Птицу. Мы сможем продолжить путь.
Лица нет. Есть бесформенный, зеленоватый комок, покрытый бледными волосками; в недрах комка скрываются волчьи глаза, а широко разинутая пасть обнажает звериные клыки.
— Прекрати, — сказал я, заслоняясь рукой.
Дрогнул заснеженный лапник: Шрам. В глазах —смятение, на широком лбу —испарина.
— Черт подери, — сказал Епифанцев. — Впервые такое вижу.
Из труб на крышах многочисленных деревянных бараков, поднимался рыжеватый дым. За шаткими стенами слышались разговоры, ругань, крики.
— Ты просрал испытание, непретендент. Стрелком тебе не бывать.
— Да, фургон. В нем я —долго-долго по дорогам.
— И Лорд-мэр предоставил ему такую возможность. Теперь Киркоров будет выступать перед стрелками…
Хотелось повернуть, выскочить на воздух, напиться холодной воды.
Ночной морозный воздух, коктейль из снежинок и звезд, хлынул в легкие. До чего приятно! Может, стоило посидеть в застенке, чтобы испытать это?
В моей голове —это было всего лишь мгновение —промелькнул сон, увиденный мной когда-то. Вернее, не сам сон, а ощущение, оставшееся после того, как я проснулся.
Негромко, как бы извиняясь, постучав посудой на кухне, пришла Галя. Медленно разделась. Андрей даже с закрытыми глазами видел ее некрасивое, преждевременно состарившееся тело, пожухшее, бесплодное.
«Трое ублюдков из ОСОБи изнасиловали ее…» —чугунными буквами легли на меня слова Христо. Я скрипнул зубами.
Он опустился на лавку в углу —грубую, деревенскую. На окнах занавески с бахромой, на столе —букет полевых цветов.
Идти дальше незачем —скорее всего, все здания в городке разрушены, и надеяться на надежное кирпичное укрытие не приходится.
Очередной зал распахнулся перед нами. Нащупав фонарем лестницу, Марина направилась к ней.
Андрей редко бывал в Москве, и всегда она начиналась для него с Киевского вокзала, с металлической крыши-арки. Не верилось, что арка создана людьми. Нет, конечно, — ее построили великаны, легко гнущи…
— Ваш крест, а несла ли их деятельность реальную угрозу?
— Не беспокойтесь, ваш крест, — воскликнул я. — Меня все равно, где именно меня провозгласят. Лишь бы поскорее!
Это был автомат —мокрый металл блестел на солнце.
— Это поминки по нашему знакомству, Ахмат, — сказал отец Никодим, выбивая пальцами дробь по столу. — Так уж вышло… Ты теперь конунг, а конунги редко пересекаются с особистами, и тем более с главой ОС…
— Андрей, — Букашка заглянула в нашу с Мариной келью. — Христо зовет.
Приказ за номером 12 инструктивного приложения «Конунг» к Уставу Армии Московской Резервации (УАМР) строго обязателен для исполнения.
Я уставился на Лорд-мэра. Черт! Да как же я раньше-то не узнал?
На душе заскреблась тоска. Один, совсем один. Не с кем перекинуться словом…
Когда мы проходили мимо очередного барака, хлипкая дверь отворилась, и в облаке пара на пороге возник обнаженный до пояса стрелок. Не спускаясь вниз, прямо с крыльца, он принялся мочиться и, когда я …
— А еще лучше —затаиться и подсматривать, — сказал я. — Еще сильнее окрыляет.
— Успокойся, — я присел на колени и обнял ее, погладил спутавшиеся волосы. — Я с тобой, я защищу тебя.
— Уже выдул? — подивилась Анюта и потянулась к своей бутылке. Бомж во сне дрыгнул ногой, бутылка упала. Она не разбилась, а покатилась под лавку, гремя и орошая асфальт пятидесятирублевым пивом. Бомж…
Каждое мгновение я ожидал стрекота. Едва ли стрелки убрались восвояси: они всегда доводят дело до конца. Вполне возможно, что где-то неподалеку бродит кучка выживших после крушения игроков. Нам это б…
— Нет, благодарю, — пробормотал сквозь зубы. — Марина, я хотел бы … пригласить тебя в ресторан. Я заеду завтра вечером. Можно?
— С тобой приятно разговаривать, Андрей, ты во всем стараешься вычленить суть. Это похвально.
Птица, Теплая Птица! Я жаждал сохранить ее, и меньше всего на свете меня беспокоило то, как жалок я сейчас.
— Не хочу, — пробормотала она, опуская голову мне на колени. Сразу уснула. Я откинул прядь волос с ее лица и смотрел то на него, то на звезду. А ведь они чем-то похожи…
Я не ответил. Пожал плечами. Московской резервацией управляет невидимка…
Я раскидал заграждение. Снег, добавившийся ночью, ровно укрыл следы вчерашних страстей.
Я бегом спустился к речушке, разогнал мутную пленку. Зачерпнул пригоршню зеленоватой влаги, смыл с себя мозги и кровь.
— Я, если честно, ни разу эту тварь не видел, — признался бугай.
К нам подошел офицер. Ухмыльнувшись, он подмигнул мне, одновременно протягивая отцу Никодиму жестяную кружку.
— Давай на «ты», дорогуша. Игорек мне как брат.
Впереди показался красный хвост пробки. Машины стояли намертво, их водители проклинали на чем свет стоит черта, бога и мэра города. Но скоро их внимание переключилось на «Харлея», ловко вальсирующего…
Марина вытащила из мешка короткое кожаное пальто с высоким воротником.
Я ослабил нажим правой ноги —машина сбавила скорость. Оказывается, водить автомобиль не так уж и сложно! Я выпрямился.
«Пошли вы нахер, я не намерен подрываться!»
Некоторое время мы все стояли, глядя на реку. Каждый думал о своем.
Овощи, ягоды и фрукты, выращенные своими руками, поступали в школьную столовку, и краснолицый Юрка-поваренок весь год варил сливовый компот и щи из квашеной капусты.
— Трибунал! — глава ОСОБи поднялся, прошелся по комнате. — Судья Урнова, что вынесла тебе вердикт, — формалистка до мозга костей. Это робот, мыслящий исключительно строчками Устава. Плюнь на нее. Тоб…
— Ваш крест, ведь вы знаете, что я лишь двадцать минут, как конунг.
Легко сказать. Перед моими глазами непробиваемой стеной стояли какие-то датчики со стрелками, кнопки и рычажки.
— Правда? — он явно обрадовался моей отзывчивости. — А я думал —там одно зверье, вроде тварей.
Чувствуя, что жар становится невыносимым и пот застилает глаза, Островцев приспособлением, похожим на сачок, зачерпнул зеленый пар. Повернулся к экрану на белоснежной стене, мерцающему под толстым ст…
Белка умолк, ковыряя носком ботинка желтый снег.
— Вот только, — Ирина Мухамедовна показала рукой на свою огромную, скованную блузкой грудь. — Оттяни ткань немножко вот здесь, чтобы грудь твоя была более заметна.
Я локтем задел кружку, которая тут же опрокинулась. Кипяток пролился на стол, закапал на пол.
Утром —туман: не привиделось ли ночное посещение?
Я не мог пошевелить ни рукой ни ногой. Я смотрел на мутанта, точно кролик на удава. Конунг! Неужели, несколько минут назад я был конунгом?
— Сюрприз, ваш крест, был больно горяч, — сказал я. — С такой трудно уснуть.
Когда синебрюхий вертолет зашел сбоку и стрелок оказался, как на ладони, мой автомат чихнул и замер. Пока я —зубами, до боли, — развязывал рюкзак, менял обойму (патронов в нем осталось с гулькин нос)…
Протянул Островцеву белый кружочек. Таблетка.
«Ты —закон? Почему же ты не врезал палкой по горбу тому хиляку?»
— Постой, конунг, — крикнул Кляйнберг. — Ты кое-что запамятовал.
Прислонившись спиной к дереву, я сидел на толстом слое прелой листвы и наблюдал за ними.
Недлинный широкий коридор, желтый цвет линолеума, желтый свет плафонов… Почему здесь все такое желтое? Несколько дверей, настежь открытых. Юноши, одетые в костюмы-двойки, при галстуках, девушки в кра…
— Метро, — глухо сообщила Марина. — Осторожно, лестница.
Щелкнул выключатель, лампочка погасла; мы с Мариной остались в темноте, схожей с той, в которую только что погрузился Киркоров.
— Это памятник Ленину. Был такой человек.
— Не будем тянуть волынку, Ахмат. Кого ты выставил на поединок?
— Кирилл, вы прошли предварительное испытание. Теперь вы главный претендент на должность старшего менеджера с зарплатой сорок тысяч рублей.
— Да, ваш крест, — отозвался Пьяных. — Та еще была заварушка.
Тишина. Я на ощупь нашел стол. На нем в банке из-под тушенки должна стоять свечка. Вот она.
— Что ты такое лепечешь? — процедил я. — А вы, — окинул взглядом остальных членов трибунала, — вы чего молчите? Это не суд, а позор!
— Не мое де-ело, — протянул, словно зевая, мародер. — Кстати, отличная упряжка…
Поднялся, взял с полки конверт. Один из последних опытов —расщепление NA. Вспомнил: красновато-зеленый свет, почти иллюзорный; змеиное шипение, переходящее в подобие стона; жар, проникающий под термо…
Значит, Марину не поймали. Или —поймали, и она сейчас там, в сырых казематах ОСОБи?
Окошко захлопнулось. Под мясом стрелок, надо полагать, разумел таких, как я. Ну что ж, мясо так мясо.
Лица… Два мужских и женское… Но где бабочки, где мой сын?
— А тут и понимать не х… Приказа запускать мясо пока не было.
Ясно —пока не готова. Но рано или поздно придется заставить себя есть все, что посылают Джунгли.
Держа один конец в правой руке, другой перекинул через ствол дерева и схватился за него левой рукой.
Зачем приходил этот человек? Для чего он говорил со мной? Неужели, и правда —глава ОСОБи почти столь же одинок и беззащитен, как простой игрок из Джунглей? Если так, то этот мир не дает удовлетворени…
— Возрожденцы, Москва, вообще —этот мир. Это не мой мир, Андрей! Мой мир —это ты. Я уже ничего не хочу, просто —быть с тобой, любить тебя.
Я посмотрел, как удаляется ее фигура, сплюнул на снег и побежал следом.
Что-то мертвенное таилось во всем, — и в Андрее тоже. Месяцами копошась в ОПО, Островцев чувствовал, что искусственная зелень проникает все глубже и глубже под кожу. Он отдавал себе отчет, что работу…
Я поглощал горячий концентрат, как растения в жаркий полдень редкий дождь, и чувствовал, что тело мое наполняется живительной силой.
— Люблю стрелков, — не совсем к месту заговорил Карлуша, поглядывая на меня. — Они подчиняются правилам, например, тому правилу, что каждый участник состязания на право вступить в Армию обязан иметь …
— Ты, Николай? — я узнал слабосильного, нерасторопного работника продвагона. Узнав, удивился: на зов положено явиться Машеньке.
Я никому не приказывал, — не мог приказывать. Я просто сказал: «Мне нужно в Московскую резервацию». Шрам кивнул, а Олегыч и вовсе обрадовался.
Андрей открыл пиво, хлебнул. Третья банка за вечер… Он постоял, глядя, как мечутся у фонаря мотыльки, и вернулся к припаркованной «волге», в которой шумело радио.
Но стрелок уже размахнулся и его кулак, описав дугу, угодил мне в висок. В голове точно взорвалась граната; я поскользнулся и, стукнувшись обо что-то твердое, упал на спину, прямо в кровавое месиво н…
— Берегите собак, — увещевал хозяин, застегивая ремень на шее последнего пса. Снегирь ловко орудовал левой рукой, помогая себе обрубком правой. — Других нам не найти.
Я стянул через голову старый свитер, изрезанный заточками и клыками, пропитанный моей кровью и слюной тварей. Увидел: Марина стоит рядом со мной, зеленые глаза слегка поголубели —колдунья!
Поставил на колени портфель, расстегнул. Повернулся спиной к водителю.
— Здесь проход, — кивнула на широкую щель. — Протиснешься?
Он, пошатываясь, сошел с электрички на темной платформе. Родинка, его полустанок. Мрачно и тихо: окна не светятся, не слышно густого шума лесопилки.
— Упрямый осел, — раздался в темноте голос Марины (в нем не было злости —только усталость).
Вино? Что нужно от меня этому сумасшедшему?
Стрелки возбужденно загудели, когда два бойца вывели на плац человека. Женщина неопределенного возраста, руки связаны за спиной. В глазах —животный страх. Мне хватило одного не цепкого взгляда, чтобы…
Две живые реки пересеклись, матюгаясь. Одна река последовала прочь от платформы, другая —погрузилась в электричку.
Белизна резала глаза. За ночь выросли сугробы. Ветви деревьев, еще не успевшие сбросить листья, стонали под навалившейся на них тяжестью.
Напрасно кружочек думает, что я только и помышляю о побеге… Серебристая Рыбка, се-ре-бри-ста-я рыб-ка! Новый, справедливый, чудный мир. Как достичь его, как познать, как осуществить? Христо пришла в …
Железнодорожная насыпь за ночь превратилась в белый курган, но по шпалам идти гораздо легче, чем по лесу.
Над головой застрекотало. Я поднял голову: вертолет с синим брюхом завис над нами. Автоматная очередь —как клацанье хищных зубов. На спине толстяка появилась линия из красных точек, почти сразу ставш…
Борис скрылся за спинами стрелков. Хороший малый, — Христо был бы рад видеть его среди возрожденцев…
— Позвонить? Пожалуй, не стоит. Я куплю себе другой «Мустанг».
Поезд протяжно взвыл. В форточку под самым потолком ворвался снежный вихрь.
— Вижу, — буркнул он, потирая лоб и, открыв дверцу, вылез из машины.
В голосе отца Никодима не было и толики той уверенности, что гремела на плацу в Цитадели, когда он объявлял о начале рождественских испытаний, а затем рубил голову Борису. Ублюдок!
Мы проследовали мимо памятника рабочему и колхознице и очутились перед той самой шестиколонной аркой, за одну лишь попытку приблизиться к которой я получил прикладом от Сосо.
На сейфе вмятины от яростных ударов, но дверца цела. Этому ублюдку не удалось добраться до моего кокаина.
Андрей присел к столу. На часах —14.00. Как время пролетело!
Вселенную породил Большой взрыв… Андрей никогда не верил в это: взрывы, войны, и оружие он ненавидел всей душой, — рефлекторно, как кошка —собаку.
Одно плохо: снег мокро всхлипывает под подошвами, и на нем остаются синеватые следы. Две цепочки следов.
Мой собеседник вдруг засмеялся —противный, скользкий смех, как козявка, вынутая из носа.
Вошла Ксения Собчак. Скандально известная теледива, бессменная ведущая «Дом —2». Я не поклонница этого реалити-шоу, но Ксения мне всегда нравилась.
— Скорее, — поторопил я, и Шрам вцепился в решетку Марины. Девушка смотрела на него во все глаза. Ну, еще бы, — такого мо лодца не каждый день увидишь.
Взглянул на меня, щелкнул четками и, подбросив их на ладони, спрятал обратно в карман.
Перед нами —одноэтажное здание из серого кирпича с шиферной крышей и заколоченными окнами.
Последний Поезд. Железнодорожный состав, идущий неведомо куда, один из немногих шансов уцелеть с наступлением ночи. Символ хрупкости жизни.
— Жаль, черт подери. Ты мог бы быть мне полезен.
Дыхание Звоньского на мгновение зачастило. Андрей понял: имя эмигранта мистеру кое о чем говорит.
В банке, принесенной отцом Никодимом, осталось примерно треть тушенки. Вкусно пахнет, зараза! Ухмыльнувшись, я поставил банку на стол, так и не притронувшись к тушенке. Взял тварку, стал жевать, запи…
Почему-то я и в мыслях не допускала, что к нам может прийти устраиваться москвич: и не ошиблась.
В окошко под потолком заглянула луна, осветив привычную обстановку: кровать, стол, печка. Я дома, на своей квартире.
— Глеб, — коротышка кивнул одному из близнецов. — Обшарь-ка их.
— Послушай, — Киркоров взялся за прутья ее клетки, — я шишка при Лорд-мэре и в моих силах… Короче, я могу открыть твою клетку. Пойдешь со мной?
— Ты можешь опереться на мое плечо, не думай —я сильная…
Мы преодолели речку и начали карабкаться по склону. Эта сторона оврага поросла матерым кустарником, поэтому подъем не занял много времени.
— Надо же, — вполне искренне, если судить по голосу, восхитился питер. — Да ты, конунг, демократ, — он грязно выругался. — Хорошо, покудахчи со своими цыплятами… Недолго, у меня дел полон рот.
Увлекаемая толпой, спустилась по гранитной лестнице в подземный переход, освещенный желтыми плафонами. Отстояв длинную очередь, купила билет на метро. Красный, с черной полоской и надписью «Московски…
— Не знаю, — пожал плечами, снимая с веток автоматы. — Игроки об этом не задумываются.
Взгляд уперся в крошечный рисунок прямо под щелью на таксофоне —перевернутая кверху чипом карта. Андрей выругался, обозвав себя идиотом.
Ну, конечно. Провозглашение в конунги —это, наверное, такая же обыденность в Армии, как, скажем, зачистка. Лорд-мэру недосуг заниматься подобными пустяками… А что, если бы он все-таки появился на пла…
Далеко впереди виднелся обломок Останкинской башни и щербатые коробки многоэтажек.
Снова —палец в кровь. Поперек щек, по носу, от уха до уха… У меня не было возможности посмотреть в зеркало, но, судя по всему, на моем лице после манипуляций отца Никодима вспыхнул кровавый крест…
Она подошла; в глазах —страх, отчаяние. И —равнодушие.
«Опять заставит хоронить», — пришло в голову, но раздражения я не почувствовал. Ну, заставит, да, она такая…
— Это Самир, конунг, — помолчав, добавил. — Кажется.
Я ошибся. Когда конвоир запер дверь, и пространство комнаты обступило меня, стало еще хуже.
— Пустяк, — тот отстранился. — Почему печенье в нашем магазине всегда краской пахнет?
— Ахмат? — Глеб Пьяных сверкнул на меня глазами.
Я бросил взгляд на отца Никодима: тот смеялся, скаля белые зубы.
— Да не бойся, — бросила она. — Нет здесь никого. Ой, смотри, троллейбус!
Андрей мотнул головой, замычал, надевая треснувшие очки. Из разбитого носа на белый кафель капала кровь.
Сжав зубами до хруста кончик карандаша, мелкими буквами: «Незавершенный».
Апрель, невысокая белокурая девушка, бросилась к госпоже. Она приняла у Серой короткую шубу, — та осталась в свитере, четко очерчивающем небольшую грудь. Сняла с нее шапку. Череп Серой был голым, как…
Илана хвалила меня, но глаза ее были грустны.
Я помчался по сугробам вслед за Киркоровым, неуклюже вскидывающим на бегу голенастые ноги. Где-то за моей спиной сопел Снегирь и хлопали выстрелы —один за другим.
Марина поднялась. Бедная моя, до чего же ты устала!
Андрей набрал необычный номер, где счастливые семерки уравновешивались равнодушными пустотами нулей. Чего он боялся больше: того, что номера не существует —времени-то утекло столько; или того, что ем…
— Но, ваш крест, я никогда… — начал было я. Отец Никодим сердито взмахнул рукой.
— Друзья мои, — негромко сказал Христо, — Братья мои, сестры мои. Где-то там, на небе, есть кто-то, я знаю, — трудно в это поверить, — я и сам, кажется, не верю, но кто-то есть. Этот кто-то, плохой о…
Мы спустились с насыпи и вошли в лес. Уходить далеко от дороги опасно, можно заплутать или наткнуться на стрелков. У ближайшего поваленного дерева я остановился, положил на снег рюкзак.
Сектанты расселись в кружок у костра, оставляя достаточно места для двоих, тем самым как бы приглашая нас присоединиться к себе.
— Вислоух спас нас, Снегирь, — тихо произнесла Марина. — От верной смерти спас.
За спинами членов трибунала —знакомый зеленый плакат «Будущее зависит от тебя». Вот сейчас, — как никогда —не зависит.
— Ну, ты даешь, — удивленно проговорил тот. — Достаточно было сделать небольшой глоток…
В отворившемся окошке появилось лицо караульного. Бросив взгляд на отца Никодима, он побледнел и, захлопнув окошко, загремел засовами. Поскрипывая, створки ворот разошлись в стороны.
Ну что ж, хотя бы так. У меня будет время привести в порядок мысли, обмозговать, успокоиться; наконец, просто выспаться.
В небе парил треугольник параплана с едва заметным человечком, а на пригорке сгрудился палаточный лагерь.
Когда стрелок забрал посуду и направился к двери, нестерпимо, до дрожи, захотелось крикнуть: «Постой!», но я не крикнул, провожая взглядом нашу последнюю надежду на спасение. Погас свет, хлопнула две…
Андрей приглядывался к паркующимся машинам, в первую очередь, обращая внимание на крутые авто.
Я представил: Киркоров и Марина прячутся от особистов в бункере —вдвоем, плечом к плечу, дыханье к дыханию. Рука Киркорова на Марининой талии… Нет, — этого быть не может, она скорее умрет, чем даст э…
— Приглашаем вас принять участие в еженощной молитве, — произнес Рудольф, глядя, с какой жадностью мы с Мариной грызем сухари. Сказано это было таким тоном, что мне стало ясно: отказаться мы не можем.
— Хорошо, — он неожиданно решился. — Сколько это стоит?
— П-подберу, к-конунг, — Николай потянулся к тряпке, но я успел перехватить его руку.
Наутро Илана устроила скандал. Она кричала, что я —распутная девка, что меня надо вышвырнуть из квартиры, что она пожалуется Ирине Мухамедовне и даже напишет моей матери.
Мы покинули Москву и вошли в Джунгли всего двое суток назад, но отчего-то казалось, что прошло гораздо больше времени. Я полной грудью вдыхал свежий морозный воздух и никак не мог надышаться. Бесконе…
— Продолжай! — нетерпеливо перебил бугай.
— Идите туда. Там база возрожденцев. Секты возрожденцев. Глава секты —Христо. Хри-сто. Запомни. Скажи ему, что вы от Андрея. Он все поймет и приютит вас.
— Девушка, проходите сюда, — окликнул меня молодой человек в очках с бейджиком на груди: «Сергей».
Но в тот момент я вовсе не думала о счастье, так как уже была счастлива. Многолюдье просторного, залитого светом зала поразило меня. В детстве, гуляя по лугу, я расковыряла муравейник и заворожено см…
— Ахмат, — негромко сказал отец Никодим (похоже, здесь он почувствовал себя неуютно). — Постарайся не выкинуть коленец, как в теплице. Я, конечно, все понимаю, но Лорд-мэр —это не овощи, которых нужн…
Пахло распаренной тваркой и концентратом. Во рту тут же собралась слюна, и я вспомнил, что чертову прорву времени ничего не ел.
Я собрался было прыгнуть следом, но Снегирь схватил меня за руку.
Андрей оставил портфель в прихожей, повесил на гвоздь плащ, и, разувшись, прошел в дом. Из кухни вышла Галя. Зеленоватые глаза смотрят тревожно. Заметила, конечно, следы невзоровских кулаков. Но мате…
Он помолчал, постукивая пальцами по столу.
— На твою квартиру. И запереть. Заседание трибунала, вроде как только завтра.
Марина сплюнула на снег. Поверх комбинезона она надела пуховик с надписью на спине: «Полиция», на голову водрузила шапку-ушанку. В правой руке —длинная погонщицкая палка.
Марина снова отвернулась к стене, чтобы пролежать так до самого вечера.
— Доппаек? — Снегирь скорчил на лице болезненную мину. — Да, кажется, Христо говорил…
— Повременю, — отозвался Кляйнберг. — Скоро вы сдохнете с голоду, и мы придем полюбоваться на вас. Как, конунг, много у тебя в запасе тварки?
Раздались выстрелы, на голову посыпалась кора.
Я оглядывался, поминутно оглядывался. Мне все чудилось хлюпанье подошв по лужам.
Шрам открыл дверь и выпрыгнул на снег. Олегыч окинул взглядом кабину; пространство между двумя частями двигателя, печку, кровать. Вздохнул. В глазах его читалась боль.
Прочел Нектарий и поднял глаза от паспорта.
— Андрюшка, как работа? — голос Марины Львовны донесся из спальни.
Вот значит, что такое «Жизнь» —печатными буквами. Интересно, какую резолюцию получил Борис?
Борис приблизился, держа кулаки у лица. Я сумел устраниться от направленного в висок удара и, упав на снег, что есть силы, въехал носком ботинка ему по колену.
На фургоне —едва заметная картинка: румяная женщина подает такому же румяному мальчику тарелку с чем-то желтым.
Бетонная кишка вела в короткий темный тоннель, в конце которого —сердце радостно забилось —серпик луны.
— Неплохо, — сказал я, отшвырнув пустую банку. — Бывшие, наверное, по праздникам это ели?
Люди начали разбредаться по углам, укладываться на тряпье. Наконец, у костра остались только я, Марина и Рудольф. Серая все так же сидела в своем кресле, в свете костра ее неподвижное лицо походило н…
Марина задумчиво смотрела на огонь, слегка откинув голову. Не хотелось ни есть, ни разговаривать —на душе было покойно, так, как никогда в Русских Джунглях. Но Джунгли —на то и Джунгли, чтобы напомин…
Ночью звезды горят и на небе, и в лесу. Не повезло тем, кто не попал на Поезд.
— А вот я часто представляю, — задумчиво сказала Марина. — Знаешь, Андрей, как бывает: насмотришься на все эти зверства, и на душе усталость, неверие ни во что, просто … хочется умереть. Я тогда закр…
Глядя на нее, я решился: Калуга так Калуга.
Я едва смог подавить рвотный спазм. Горло драло кислятиной, голова дико болела. Я с ненавистью смотрел в энергичную спину особиста. Неужели так теперь будет всегда: «Вас требуют, идемте», «Срочно яви…
«Шлюха ебаная! Потаскуха! С чуркой спуталась!»
— Почему ты таскаешь плащ в такую жарынь? — без особого интереса спросила Анюта, хруста фисташками. Бутылку она поставила на скамью, прямо рядом с пыльной подошвой спящего бомжа. Ее большие груди выг…
— К чему ты клонишь? — спросил Снегирь, хотя всем уже было ясно: торгаш набивает цену.
Наконец, мне надоело ждать. Если доползти вон до того дерева, затем —до кривобокого одноэтажного здания, я смогу приблизиться к мародерам настолько близко, насколько захочу. Люди, сидящие у костра но…
Тоннель со щербатыми сводами, ржавыми балками. С потолка —вечный дождь.
— Может быть, эта башня была его ночлегом, а я припечатал ему между глаз, — неуклюже пошутил я.
— Человек, Марина. Просто хороший человек.
Я огляделся: тьма. Плотная, непроходимая тьма. Серпик луны скрылся в тучах, на ветру стучит обледенелое былье.
Самир и Машенька…. Первый считает, что я никчемный конунг и что куртка с серпиком луны на рукаве по праву принадлежит ему. Второй ненавидит меня за Николая. Итак, что же это? Ненадлежащее исполнение …
Девушка прижалась ко мне, вздрагивая. И откуда ты такая взялась в Джунглях, где цена жизни —мгновение? Мгновение, которого не хватило, чтобы добежать до убежища? В Джунглях никогда и ни в чем нельзя …
«Конечная, ЯДИ», — сказала кондукторша, неприязненно глядя на Андрея. Автобус стоял с открытыми дверьми.
Мы закружились посреди гостиной. Я казалась себе слоном в посудной лавке, но Игорь Матвеич словно не замечал моей неуклюжести, только улыбался.
Расположившись у стены, в самой сердцевине снежного наноса, я выглянул наружу и вздрогнул: таким близким мне показался костер мародеров. Я увидел сидящих кружком людей, услышал потрескивание огня, тя…
— Марина, ты умная девочка, и понимаешь, что написанное в этой бумажке, — лишь, так сказать, основа. Просто краткое описание нашего товара. Его нужно продать, а здесь все средства хороши, так что ты …
Я поднялся и, пригнувшись, подкрался к краю площадки. Стук подошв по перекладинам совпадал со стуком моего сердца. Кто это может быть? Игрок? Едва ли —все игроки, не нашедшие укрытия до этого времени…
Директор ловко отстранился и, поймав руку Островцева, вывернул ее. Андрей застонал, пытаясь дотянуться до лица Невзорова свободной рукой, почувствовал сильный толчок и вместе со стулом полетел на пол…
— Центр Третьего кольца? — изумилась Марина. — Не может быть!
Начальник продвагона появился в дверном проеме, тускло освещенный огнем печки. Я ударил по заспанной роже кулаком, вложив в удар всю силу, на которую способен. Машенька спиной упал в вагон, что-то за…
Поминки? Что он имеет в виду? По спине пробежал холодок…
Один, два, три, четыре… На пятом ударе сердца, я выскочил из-за дерева, и, швырнув заточку, отпрыгнул в сторону, за ствол дуба. Все слилось —и крик стрелка, и продолжительная пальба второго…
Мне казалось, что в какой-то голливудской мелодраме я видела подобную сцену: он, она, «Вы не за ту меня приняли». Приятно чувствовать себя актрисой.
— Очень жаль. Если бы все стали цоистами, под солнцем воцарился бы Он.
Христо умолк, глядя на костер. Языки пламени бросали на стены причудливые тени. Я вдруг вспомнил стопку журналов, найденную на чердаке школьником Островцевым. Среди прочих там был журнал «Огонек», а …
— Рассредоточились! Трое сюда, трое туда.
Я подошел к трупу, лежащему лицом вниз и припорошенному снегом. Широкая спина плотно обхвачена черной курткой, прожженной, изрезанной —дыры топорщатся желтым мехом; грязно-синие широкие штаны заправл…
На площадке перед административным зданием толпятся стрелки. Разговоры, смешки, ругань. На эшафоте —черный крест. На одной стороне креста —тело женщины. Ветер треплет обрывки одежды.
— Конунг, — он засмеялся и резким движением сорвал с моего рукава нашивку.
— Мастер, да, — я снова кинул взгляд на значок.
— Ну вот, — искренне огорчился Киркоров. — Букашка, прочти ему.
Лицо отца Никодима вытягивается, становится серьезным.
«…и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.
Но она не могла оторваться —жутковатые зрелища привлекают.
Игорь Матвеич смотрел, как аккуратно я отрезаю кусочек стейка и отправляю в рот.
— По пути устроим привал, нагреем кипятку…
Чего-то подобного Андрей и ожидал. Он вздохнул, глядя на проносящийся за окном лесок.
На поляне лежало несколько трупов тварей. Это большая удача, новый козырь.
Мы двинулись вперед. Свод был такой низкий, что мне пришлось нагибаться. Букашка не пошла с нами, а, найдя у стены приставную лестницу, вскарабкалась по ней до светлого пятна на потолке и исчезла в н…
— Здесь! — откликнулся стоящий неподалеку от меня претендент.
— Прости, конунг, — пробормотал Шрам, облизывая пустой пакетик синим языком.
— Ну, посмотри на меня, Андрей, — попросила она. — Не притворяйся жестоким, я ведь знаю, ты не такой.
Кашлянув, Невзоров выпил воды из графина.
Я остановился, пораженный. Неподалеку от нас на стволе поваленного дерева сидел белый голубь. Он ворковал, раздувая перламутровый зоб, словно силился что-то сказать. Я никогда не видел в Джунглях пти…
— Конунг Ахмат, прошу вас, сделайте шаг вперед, — сказала женщина. Голос у нее был мягкий, лицо широкое, доброе.
Машина дернулась и поползла в сторону железнодорожного депо, юля на обледенелой дороге.
В квартире на верхней площадке была настежь открыта дверь и на пороге, вытянувшись, лежала мертвая женщина. Почувствовав приближение смерти, она пыталась позвать кого-то, но ей не хватило сил.
Он выразительно потер большим пальцем указательный.
— Эх, Андрей, — голос Киркорова снова стал миролюбивым. — На твоем месте я радовался бы: в этих застенках томились цари и генсеки.
Я опустилась в мягкое кресло, обитое черной матовой кожей.
Вслед за своим конунгом оружие опустили все питеры.
— Прощай, солдат. Передавай привет своей женщине.
Докурив, Анюта кинула окурок на пол и вдруг полезла целоваться.
«Жена Кейзуке, — шепнул мне на ухо хозяин дома. — Она эфиопка».
Ему казалось, что он чувствует себя ясно, не ощущая ничего, кроме эйфории. Но главное, в нем появилась внутренняя сила. Волшебное ощущение. Оставив портфель у бара, Андрей шагнул на танцпол.
Темнота и лабиринт, наполненный страхами, радостями и болями. Лабиринт, построенный на обломках памяти, в который не войти, из которого не выбраться.
— Временно, конечно, — пока не оклемается Григоренко. Как ты на это смотришь?
— Теперь иди, крошка, — Цыган шлепнул юношу по жопе. — Нам с этими людьми надо переговорить.
— Садись, не бойся, жопу не отморозишь, — сказал он, сплюнув на снег густую слюну. — Она у тебя жирная.
Держа меня за руку, Марина двинулась вперед. Под ногами хлюпала вода.
По крайней мере, не холодно. Значит, меня не бросили в сырой каземат.
Прямо на меня из дверного проема выскочил игрок. Я успел разглядеть всклокоченные седые волосы. Заточка со свистом пролетела в считанных сантиметрах от моей щеки. Позади кто-то вскрикнул.
Я вспомнил снующих по площади стрелков. Что, суки, съели? Мы единственные, кто выжил во время калужской зачистки.
Я повернулся и побрел к локомотиву, обходя желтые ледники, выросшие за одну ночевку поезда. Слава конунгу. Чтобы бы вы орали, если б ночью Николай не нашел в Джунглях Шрама?
Над входом в каменную чашу красовалась надпись: «Стадион Динамо», перед чугунными воротами стояли двое с автоматами.
Еще с десяток пассажиров мертво таращились на нас из глубины салона.
— Можно мы обсудим это … наедине? — не очень уверенно спросила Марина.
Впоследствии я не раз размышляла об этом случае, случае первой лжи и не могла найти причин, заставивших меня солгать.
— Что ты делаешь? — удивилась Марина. — Прекрати.
Марина сняла куртку, стянула через голову толстый свитер.
— Эй, они здесь, — завопил кто-то в коридоре. Секунда промедления —и мы погибли.
— Возьми паспорт, — переходя на «ты», сказал Нектарий.
Я присел неподалеку. Знобило: на голодный желудок утренний холод пробирает намного сильней. Нужно добыть мяса. Нужно убить тварь.
Я обнял Марину, поцеловал холодноватые губы.
— Молодой человек, — остановила я белобрысого юношу, с удовольствием покатав на языке это московское обращение «молодой человек».
«Что ему понадобилось от меня?» —пронеслось в голове.
— Н —не стреляй, — просипел он, как завороженный глядя на дуло автомата.
По-настоящему —во всех подробностях ощущений и чувств —мне запомнился первый день моей работы, когда ранним утром я приехала в офис, желтый двухэтажный дом, расположенный в одном из переулков на Чист…
Единственный глаз этого человека полыхал такой яростью, что сомнений не было, — да, вышибет.
Да, опасность действительно была. В виде «шишки» Варяга, жаждавшей проникнуть в святая святых сущности его креста…
— Давай резолюцию, — пробасил усатый конвоир.
Вскрыть банку ножом труда не составило; по комнате растекся запах мяса. В животе у меня заурчало.
Заорав, Борис кинулся на меня. Сцепившись, мы покатились по снегу. Короткий удар под дых сбил дыхание, но, изловчившись, я заехал коленом в пах противнику. Его хватка ослабла; я вскочил на ноги. Бори…
Силы возвращались медленно. Здорово помял… Никогда прежде я не вступал врукопашную со стрелками. Как и большинство игроков, которым дорога Теплая Птица, убегал, словно кролик, лишь только в воздухе п…
Солнце, зашторенное метелью, казалось блеклым пятном и все сильнее вытягивалось вдоль горизонта. Мало-помалу оно начало краснеть. Стрелки вряд ли простят нам угон вертушки, но пока можно не волновать…
— Ну, устраивайся. Девочки помогут. А я побежала.
Старуха, видимо напуганная непонятным словом, ушла. Стукнули раздвижные двери.
Дверь дачи сохранилась и даже была заперта. Я навалился плечом и упал вперед, вызвав сдержанный смех Марины. Из дома пахнуло затхлостью.
Я откинул с головы куртку, холодный воздух схватил за щеки, поцеловал в губы. Какое-то время не было слышно ничего, кроме тишины, затем отчетливо донесся глухой перестук —кто-то лез по лестнице, стуч…
— Как его звать? — спросил, кивнув на труп.
Лица стрелков темны и нахмурены. Коридор полон страха —густого, непролазного, как Джунгли, из которых мы явились сюда.
Бывшие. Игроки и стрелки до Дня Гнева, также условное обозначение представителей погибшей цивилизации.
Я встряхнул головой и шагнул вперед. Напротив меня замер тридцать первый номер.
Озорной огонек вспыхнул в глазах Христо —мальчик, шутки ради надевший на нос дедушкины очки, но тут же погас.
«А старик-то остался жив», — пришло ему на ум у платформы «Победа», и это была победа над сомнениями. Как он выжил, этот стойкий партизан? Освободили свои, или, в конце концов, он уступил напору пала…
— Покажи нам форму, Карлуша, — вставил Киркоров.
— Вот как? — равнодушно сказала Серая. Помолчала.
— Андрей, не хочешь одолжить у него куртку?
Марина прижалась ко мне, я обхватил ее рукой за талию. Выйди сейчас из барака стрелок полюбоваться на звезды либо поссать, — поднимется шум, и мы пропали. Левой рукой я расстегнул кобуру —на всякий с…
Ну вот, начинается —ни одна секта не упустит шанс привлечь новых членов.
— Да, — сказал отец Никодим. — Мы всегда и во всем согласны с Лорд-мэром… Но кое в чем я с ним категорически не согласен. Ты был бы прекрасным особистом. Ну что ж, прощай, конунг Ахмат. Удачи на ново…
Я отхватил заточкой приличный кусок мяса и принялся рвать его зубами, чувствуя, как кровь течет по подбородку, сухожилия режут десны.
Дальше все произошло быстро. Цепкая ладонь мутанта выхватила из воздуха работающую, точно кузнечный молот, руку человека. Чудовищная сила вывернула эту руку назад. Зубов закричал от боли. Паша очутил…
— Мариночка, — голос Ирины Мухамедовны доносился глуховато, как с того света. — Не задерживай, пожалуйста, ты у меня не одна!
Если бы? Что значит —если бы? У меня свое место, здесь, у костра, рядом с тобой.
— Поделом, — кивнул я, вспомнив ртутные глазки Глеба.
Николай, даром что храпел на соломенном тюфяке в углу, мигом вскочил, откинул задвижку.
Игрок, вполне законно собиравшийся столкнуть уснувшего пассажира с Поезда, отодвинулся, вполголоса матерясь. И было от чего материться. Тот, кто, казалось бы, олицетворяет закон Джунглей, вдруг наруш…
Ее руки обвили мою шею, губы коснулись губ.
Марина вдруг прекратила рассматривать стенку, кинула на меня пылающий взгляд.
На лице Марины дрожали отблески огня; оно казалось бронзовым. Стало жарко, и я снял куртку.
Это было неожиданно. Зачем я понадобился отцу Никодиму?
Место нападения осталось позади. Развалины многоэтажек окружили нас.
— А я помню. Это не всполох, я помню —и все. В отличие от тебя, в отличие от всех, мне не пришлось спать…
Собака визжала, перекатываясь по снегу, наконец, затихла. Марина подбежала к ней, присела рядом.
Ну вот, я, кажется, снова свободен. Устав мне теперь не указ, никто и ничто меня не держит. Что мне теперь делать? Вернуться к Марине —теплая, приятная мысль. Но как грустно посмотрит на меня Христо,…
Разломать трухлявый стол не составило труда, но заставить его стать костром оказалось сложнее.
Спасенный нами игрок притих. Может, оклемается?
Давно ли я был игроком и проводил ночи на деревьях в Джунглях?
Надо же! Тогда зачем возрождать человека?
Подняв руки ему на грудь, я, что было сил, отпихнула от себя Игоря Матвеича. Он чуть не упал на спину, и смотрел на меня с нескрываемым удивлением.
— Как получилось, что Марина не знает тебя? Я вроде послал вас с Олегычем в Пустошь?
Марина села на комель и принялась расшнуровывать ботинок.
— Нет, — Островцев замялся. — Мне бы лично…
— Кто тебе сказал, мразь, что я не люблю риск? — отозвался Варяг без особого напора.
Лицо Бориса изменилось за то время, что мы провели на этом плацу. В нем появилась угрюмая решимость.
— Андрей, это трудно, почти невозможно объяснить тому, кто не знает всполохов.
Командир зачгруппы Самир, крупный стрелок с клокастой бородой и блестящими злыми глазами, поприветствовал меня кивком головы.
Он открыл передо мной переднюю дверцу. Шофер с аккуратной черной дырочкой во лбу, уронив голову на руль, смотрел на меня, словно спрашивая: «Куда ж ты прешься, дурак?». Мне пришлось взять труп за шив…
Алиса Аркадьевна протянула мне журнал практики. Я поставил закорючку напротив своей фамилии, одним росчерком отняв у себя лето.
Я с сожалением перевернул кружку вверх дном, несколько прозрачных капель упали на стол. Что за дела? С каких пор зеленка стала прозрачной? Подняв голову, я понял, что это вовсе не зеленка. По впалым,…
Мы замолчали. Джунгли отступили —стало легче дышать. Кто бы ни была эта странная девушка с зеленоватыми глазами, я внимал ей, верил ей.
— Всегда мечтал побывать за стеной, — сказал он. Что-то в голосе игрока заставило меня замереть и внимательно посмотреть на своего спасителя: в голосе Шрама исчезла присущая всем жителям Джунглей нап…
Букашка заплакала. Киркоров, сопя, привязал к ногам покойника тяжелый камень.
— В путь, — приказал Христо, закутанный в тряпье по самые глаза.
Свитер, попорченный молью, промасленные джинсы с сохранившимся значком на поясе “D&G”, противогаз, перчатки, и, самое главное, — пистолет, а к нему —патроны.
Я двинулся к дверям, но не успел войти в Главк. Мне навстречу, в сопровождении двух особистов, вышел отец Никодим.
Однако, кое за кем нужен глаз да глаз —хотя бы вон за тем остролицым, что до белизны в костяшках пальцев сжимает припрятанную на груди заточку, или за этим одноглазым рослым игроком, что так жадно по…
В центре узкой площадки металлическая коротконогая печка выбрасывала в черноту снопы искр; ловя тепло, к ней жались игроки.
— Че ты орешь, гнида? — рожа стрелка была помятой, как после сна на горохе. — Арматуры отведать захотел?
Скоро с бега я перешел на шаг: винтовка была тяжелее, чем мне показалось вначале. И еще я опасался уткнуться в спину мародеров, они не могли уйти далеко.
Серебристая Рыбка заскользила перед моими глазами.
Мой отряд направлялся в Тверь для проведения зачистки, а не для битвы с питерами. Да и не слышал я, чтобы когда-нибудь стрелки —москвиты нос к носу сталкивались с питерами… Кажется, Христо упоминал, …
Радио соврало: электричка остановилась в Шемякино, но вряд ли кто-нибудь вошел в вагон с темного полустанка.
— О, так вам еще дальше ездить, чем Анюте, — на лице женщины мелькнуло сочувствие и вместе с тем незлобивое ехидство. — Рано, наверно, встаете?
— А теперь, — он повысил голос. — Шагом марш в казарму и празднуйте Рождество! Завтра вас ждет распределение по отрядам!
Андрей отрезал надпись и аккуратно приклеил ее на конверт. Так, где портфель?
— Но конунг, по Уставу…, — начал было Белка.
Я взял вожака за ошейник, дернул. Упряжка последовала за мной, таща сани.
— Посмотри, какие тонкие у тебя пальцы —они совсем не загрубели от жизни в Джунглях.
— Так может —передать что? Оставляйте смело —я мама ее.
Через мгновение стало ясно: удар нанесен в не прикрытую метафизической броней область. Лоб Салливана покрыла испарина. Ученый что-то сказал Звоньскому, но тот будто бы не услышал, лишь процедил сквоз…
— Боец, угомонись, — поспешил крикнуть я. — Певец Армии пытался изнасиловать заключенную.
Она зашагала впереди, автомат болтался у нее на шее, солнце сидело в волосах. Я отчего-то почувствовал себя виноватым и перед ней, и перед этим голубем, и даже перед Джунглями.
— Еле отбил, — похвастался Борис. — Знал, что ты придешь.
Джунгли приучают к тому, что жизнь —это всего лишь бег от смерти. Рано или поздно к нему привыкаешь и забываешь о том, что бежишь. Ноги-руки крепки, котелок варит —удрал, обманул, выиграл —прожил ден…
Марина, взглянув на меня, скользнула вниз, переступая по железным скобам, впаянным в бетонную стенку. Я —следом.
Меир лихорадочно передернул затвор автомата, однако выстрелить не успел. Разбив стекло, пуля попала ему в голову. Меир навалился на меня, еще теплый, но уже не от мира сего. Я опустился на сиденье. Л…
Командир вскинул пистолет и выстелил в голову особо нетерпеливому претенденту.
Он подошел тихо, как кошка: молодой, стройный и … смазливый. Не помню, когда последний раз я употреблял это слово, думая о каком-либо человеке. Кореш Цыгана был похож на женщину: чистая кожа, припухл…
Автобус тронулся. Анюта принялась рассказывать про свою подругу, продающую одежду в торговом центре «Триумф». Трещала пуще сороки. Андрей слушал невнимательно: чувство, тяжелое, как медведь, ворочало…
Марина засмеялась, перенося огонек зажигалки на березовую кору.
Поглазеть на костер собралось немного бойцов, большинство предпочло теплые вагоны и горячий концентрат. Поезд замер у Поляны, бледная луна посеребрила кроны деревьев.
Кружочек кивнул, поддав ногой льдинку. Льдинка раскололась на множество блесток.
Я жадно затянулся. Поперхнулся, закашлялся. Снова затянулся. Черт подери, нужно успокоиться. Во что бы то ни стало нужно успокоиться. Марина, возможно, еще жива. Обязана быть живой.
Блондин толкнул напарника в плечо. Я думал, сейчас начнется свара, но эти двое только посмеялись. Должно быть, пидары, вроде Цыгана с Вадимом… Впрочем, пидары они или нет, — меня совершенно не колыше…
— Надо же, — задумчиво сказала она. — Видать, твой папик…
Пока я рыскал с фонарем по складу —как бы то ни было, а возвращаться с пустыми руками мы не имели права, — Марина высвободила из упряжки одну из собак и впрягла ее на место вожака. Сильный пес скулил…
Бросился к двери. Ударил ногой по плотно сбитым доскам.
Но я ошибся: Шрам и не думал использовать для побега вертолет.
— За мной, — бросил Шрам, вытирая ладони о джинсы. Он направился к двери, пригибаясь, чтобы не врезаться в притолоку.
Непрочный сон покинул меня. Лицо Марины белело в темноте.
«Они следили за мной. Как за крысой. За крысой! Что же это за организация?».
— В октябре на конвой конунга Шавката напали…
В журнале, обнадеживающе-толстом, с простым, всем понятным названием «Работа и зарплата», я нашла вакансию: «Продавец-консультант. Зарплата 30 тысяч рублей. Жилье предоставляется».
Ленин смотрел на полуразрушенный дом из красного кирпича с множеством окон. Над широким проемом входа —позеленевшая табличка.
— Ешь с хлебом —так быстрее насыщаешься, — жуя, проговорила она. — Учти, паек —на целую неделю.
— Представьтесь, пожалуйста, — попросила я. — Как зовут, откуда приехали?
Всякий раз после Василиска, когда Андрей поднимался к себе, ему казалось, что он изменился.
Я приблизился к стене. Это было изображение трахающихся мужчины и женщины, мне уже приходилось видеть подобное.
— Андрей, Илюша, — кричит женщина. В ее голосе —удивление счастью.
Еще две твари выскочили из дебрей. Я полоснул свинцом и завалил сразу обеих. Черт подери, неплохая вещичка.
Статный мужик в красном, расшитом золотыми узорами, плаще с явным удовольствием распрямил могучую спину, тряхнул рыжей копной волос (почти такой же, как у Марины). Длинная рыжая борода схвачена у под…
Ржавая крышка с надписью «Мосводоканал», прихваченная кое-где льдом, поддалась не сразу.
— Чего не знал? — Марина придвинулась ко мне, стремясь заглянуть в глаза. — Чего ты не знал? Ну, посмотри на меня.
— Вадим, — кто-то у костра узнал провожатого.
Цепочка бойцов покачнулась, по лицам скользнули тени.
Ее звали Алиса Аркадьевна, она преподавала химию. Помимо сказочного имени у учительницы был слегка вздернутый нос в задорных веснушках и голубые глаза, придававшие ее лицу милое, как будто удивленное…
— Мне хотелось бы знать, что сказал этот … мутант-подросток перед казнью.
Изголодавшаяся печка приняла в нутро деревянный паек. Кора на растопку. Так. Теперь —зажигалка.
В столовке заправляла банда Сани —«монаха», второгодника из многодетной неблагополучной семьи, и легче легкого там схлопотать ложкой по лбу, а то и получить стакан компота за шиворот.
Она выглядела изможденной, под глазами —синие круги, щеки ввалились. Я вдруг осознал, что физически ощущаю ее боль.
К многоэтажке в Свиблово меня доставил шофер. Открывая заднюю дверь черного «Мерседеса», я жалела, что ночь, и никто не видит, из какой я выхожу машины.
— Блюдо готов, — сообщил шеф-повар, явно довольный собой. — Просу вас вернусся на место и ждать пясь минут. Я сервировать.
— Да, и еще. Христо хочет, чтобы мы, Андрей, отправились завтра на барахолку.
— Погоди, Андрей, не могу, — взмолилась Марина. Уткнулась в толстый ствол березы и, обняв дерево, замерла, тяжело дыша.
— Добро пожаловать на барахолку, — сказал Снегирь, прикрывая крышку канализации.
Христо стоит на высокой шаткой скамейке, на шее —петля; слабые ноги заметно дрожат. Он смотрит прямо на меня. Неуютно… Стыдно…
Я не удивился радости машиниста. Москва —его дом.
Мы подходили к ближайшему шатру и навстречу нам поднимались люди. Вспомнилась Москва-товарная, мародеры: этот, как его, Шевченко, со своими сподручными. Те тоже сидели, сгорбившись, у костра, ловя те…
А вот теперь один из них лежит передо мной, другой валяется неподалеку.
Снегирь уверенно шагал по рядам, отнекиваясь от назойливых торгашей, отталкивая проституток, буквально вешающихся на шею.
Я срезал толстую ветку, сделал ловец. Вынул мясо —парной запах защекотал ноздри.
Собаки рвались, подергивая ремни. Трудно поверить, что они смогут сдвинуть сани, если мы с Мариной усядемся в них.
«И не думал, что придется вернуться сюда».
— Три пакета, Карлуша. Ты прекрасно знаешь, что эта тряпка не стоит и одного.
— Кышь отсюда, падаль, — крикнул на нее Киркоров. — Или, может…? — он выразительно посмотрел на меня.
Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.
— Неужели мы оттуда на. бнулись? — пробормотал я.
Она возилась с короткой бечевкой и двумя ровными палками. Не ответила, быстро сделала узел, стянула зубами —получился крест. Подойдя к могиле, Марина воткнула его в землю.
Рядом с машиной отца Никодима лежали два особиста (мародеры почему-то постеснялись прихватить их кожаные плащи) — снайпер и не кто иной, как Глеб Пьяных. У Глеба —неестественно вывернута шея и на лиц…
Я хотел помочь Вике подняться, но она оттолкнула меня.
«Идет», — мелькнуло в голове Островцева, и ему стало не по себе: придется ломать комедию перед матерью Анюты.
— Это продукция нашей компании. «Чистая Жизнь», бальзам долголетия. Очищает кожу, избавляет от кругов под глазами.
Мало-помалу боль в голове отступила. Я увидел старательную спину Николая, вытирающего с пола блевотину.
Но что он еще умеет? И потом —разве напрасны были унизительные и голодные годы учебы?
Я отлучился в лес, вернулся с толстой палкой. Марина сидела на корточках, чертя пальцем по снегу.
— Да, — Киркоров с явным наслаждением втянул в легкие воздух. — Обожаю этот запах.
Так же здесь располагались душевая и стеллажи с несгораемыми пухлыми конвертами —результатами опытов. На каждом конверте —десятизначный номер и электронный чип, за каждый конверт Андрей отвечает голо…
— Вот как, — Карлуша улыбнулся. — Карл Брандао.
— Братан, — Киркоров приблизился к автоматчику. — Зачем ты так?
Мне захотелось что-то сказать девушке —но что? Джунгли замерли в ожидании.
Игорь Матвеич вздрогнул, бросил на нее диковатый взгляд —он и вправду, кроме меня, никого кругом не замечал.
— Прекрасно! Выходи, Ахмат. И не ссы, питеры свято чтут Устав.
Некоторые жарили крыс, насадив на заточенные прутья.
— Ты где была? — накинулась на меня Илана. Встрепанная, с темными полукружьями под глазами, она явно еще не ложилась в постель.
Лицо Зубова не выразило ни страха, ни удивления.
Точно завороженный, я внезапно шагнул вперед, к костру. Из огненного чрева на меня глядело лицо старухи, оно показалось мне знакомым. Черные от копоти губы изгибаются и зовут: «Иди ко мне, и мне стан…
— Не знаю… Кажется, на праздник они ели свежие ананасы… Ну, то есть… Богатые ели свежие каждый день, а бедные —на праздник.
— О, — поморщился он. — Прошу тебя, не надо этого «Матвеича»! Называй меня Игорь.
— Моим сопровождающим будете вы, ваш крест, — опередил я.
— Этот подземный бункер называется Кремль —2. Отсюда власти бывших намеревались управлять страной в случае Дня Гнева. Но … не успели спрятаться. Вышел немец из тумана, вынул ножик из кармана, кто не …
Солнце будто взорвалось перед изумленными глазами Островцева, покрыв небо ровным оранжевым налетом, тут же покрасневшим. Налетел ветер —колючий, знойный, швырнул в лицо несколько осенних листьев с кр…
Похоже, это Череп, Чрезвычайное Происшествие, — последний пункт инструктивного приложения к УАМР, пункт, которого страшатся все конунги.
— Хватает, — соврал я. Подумав, добавил. — Сними блокаду, конунг, и ступай с миром. Мы не враги.